Текст книги "Сердцебиение (ЛП)"
Автор книги: Кер Дьюки
Соавторы: Д.Х. Сайдботтом
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
– В следующий раз, если используешь свои зубки на моем члене, я нахрен откушу тебе клитор.
Она была совершенно спокойной, в то время как зуд под моей кожей давал мне понять, что я отчаянно нуждаюсь в дозе. Это состояние делало меня жестоким и злым, в период, когда нуждался в дозе, я никогда не позволял себе находиться рядом с ней, но сейчас я упустил это. Я поднялся на ноги и вытер рукой кровь со своих губ, доставая трусики из ее рта.
– Ох, вы только посмотрите. Я вновь заставил тебя кровоточить.
– Пошел в задницу! – Она плюнула мне в лицо, ее слюна приземлилась на мою щеку.
– Хочешь продолжить делиться жидкостями, Стар? Я только «за»!
Я вновь развернул ее, прижимая к поверхности зеркала. В моем отражении не было видно души. Она выжгла ее своими ошибками еще долбаную кучу времени назад, и теперь не было никакой гребаной возможности воскресить ее. Поэтому ей придется жить с монстром, которого она создала.
Я использовал слюну с моей щеки, чтобы увлажнить головку члена и затем ворвался внутрь нее, заставляя ее закричать от моего грубого вторжения. Ее грудь и лицо с силой были прижаты к поверхности зеркала, когда я вколачивался в ее влажный жар. Неважно, сколько раз она говорила себе, что презирает меня, ее киска любила меня. Ее истекающее влагой лоно жадно поглощало меня, как пьяница бутылку виски.
– Твоя киска обожает поглощать мой член, Стар.
Я потянул ее за волосы, принуждая посмотреть на себя в зеркало. Моя вторая рука обернулась вокруг нее и приоткрыла ее складочки.
– Посмотри на свой розовый, припухший и изнывающий клитор. Потрогай себя, Белль.
– Пошел на хрен.
– Нет, моя милая шлюшка, именно ты сейчас на нем.
Она была близка к освобождению. Ее киска так отчаянно насаживалась на мой член, на ее лице была болезненная маска в тот момент, когда она так отчаянно старалась не кончить. Но у нее не было шансов. Я опустил свою руку, обрушивая жесткий шлепок на ее киску, зная, что такая стимуляция это все, что ей было нужно. Ее внутренние стенки отчаянно сжались вокруг меня во время ее оргазма, жестко стискивая член и вытягивая из меня всю сперму до остатка.
Я рассмеялся над ее слезами.
– Всегда такая драматичная.
Я вышел из нее и скользнул пальцами в ее лоно, покрывая их нашими смешанными жидкостями, заставляя ее киску издавать хлюпающий звук и получая истинное удовольствие от румянца стыда на ее щеках.
– Мм, Белль, твоя киска самая влажная из всех. Ты на самом деле создана для всяких унижений.
Я достал свой телефон из кармана и легко щелкнул по экрану, чтобы сохранить фотографии. Я удержал фото Блю, прежде чем отправить его Кейду, распятую, обнаженную и трахаемую двумя парнями, с кровью, которая виднелась между ее бедер от жесткого проникновения.
Брови Стар едва не достигли уровня волос, когда ее рот распахнулся от ужаса. Она стремительно перевела взгляд на меня, слезы, стоявшие в глазах, заставили их поблескивать. Она наконец видела во мне настоящего монстра, которым я был на самом деле.
– Данте. – Мое имя сорвалось с ее губ едва различимым шепотом. По какой-то загадочной причине она все еще воспринимала меня человеком до этого момента. Но после того, что она увидела, то, как она смотрела на меня, то, каким образом мое имя сорвалось с ее губ, было похоже, что она хоронит меня заживо, словно говоря тем самым, что от меня не осталось совершенно ничего человеческого. Но мне было похрен, я не нуждался в том, чтобы она любила или желала меня. У нее больше не было долбаного выбора, кроме как остаться со мной.
– Этой потаскушке-предательнице не понравилось, когда ее насиловали, но, мать вашу, она предала меня. И, Стар, запомни, никому, кто предает меня, это не сходит с рук. Будь благодарна за то, что я люблю тебя.
Она захлебнулась всхлипом.
– Ты любишь меня? – воскликнула она с недоверием.
– Ты единственная, кого я когда-либо любил, но я ненавижу тебя в той же мере, что и люблю. И всегда буду.
– По каким-то совершенно абсурдным причинам, Данте. Ты чертов ненормальный придурок. Я ничего тебе не сделала, а ты продолжаешь уничтожать меня по каким-то своим ненормальным причинам.
– Хватит! – рявкнул я.
– Когда подтачиваешь и ранишь чей-то дух, он начинает кровоточить, как и настоящая рана, и это смертельно. А ты, ты убиваешь меня. Как ты можешь после этого клясться мне в любви?
– Данте! Тебе нужно заканчивать с этим, владелец магазина начинает нервничать! – раздался голос Малика из-за шторки.
– Давай, одевайся, – приказал я.
Глава 19
ПЛАН ИГРЫ
Фэй
С того момента, как я вернулась обратно, прошла лишь неделя, а у меня было ощущение, будто целая жизнь. Я привела свой план в действие, убеждаясь, что Данте видит, как я смеюсь и касаюсь Малика при каждой возможности. Мне было прекрасно известно, что у него повсюду были камеры, и он наблюдал за всем, как одержимый придурок. У него не осталось ничего от прежнего парня, которым он когда-то был.
В моем разуме всплыли образы той избитой женщины. Я знала ее; она была девушкой, в которую влюблен Дженсон. Данте приносил боль в жизни других людей из-за меня. Я в прямом смысле слова создала монстра.
Я сидела на кровати, когда он вошел в чем мать родила, весь покрытый потом. Он бормотал что-то бессвязное и тряс головой, пребывая в своем мире. Я ошеломленно поднялась на ноги.
– Где твои татуировки? – я запнулась, произнося эти слова. Его кожа была чиста. Не было ни одной татуировки. Бл*дь, я что теряю рассудок?
Его наполненные яростью глаза устремились к моим. Данте большими шагами сократил между нами расстояние, и я испуганно отступила назад, поднимая вверх руки. Он выглядел разъяренным животным.
– Это были татуировки, сделанные хной, ты, тупая сука! Ты что считаешь, что я бы стал марать свою кожу постоянными татуировками этого у*бка? Ты что, бл*дь, вообще рехнулась?
– Нет, это ты рехнулся, – смело ответила я, в то же мгновение жалея о своих словах.
Его зрачки почти полностью поглотили белки глаз. Он не был похож на человека.
– Я ненавижу тебя! – выплюнул он.
– Взаимно!
– Ты что хочешь, чтобы на мне были его татуировки, чтобы ты могла представлять, что он трахает тебя, когда на самом деле это я тот, кто засовывает в тебя свой член!
Я рассмеялась над его сумасшедшей реакцией. Он что, был под кайфом?
– Его член больше, чем твой, Данте. Ты не удовлетворяешь меня своим отростком. Да мне приходится представлять, что ты – Кейд, чтобы хоть как-то кончить. – Я приготовилась к вспышке его гнева, а он лишь рассмеялся в ответ, но это было более пугающим.
– Мне кажется, Стар, что-то ты стала слишком разговорчивой. Я уверен, что мы придумаем, чем можно заткнуть это бесполезное отверстие. – Он резко двинулся в мою сторону и забросил меня себе на плечо. Как и много раз до этого, я понимала, что это означало сексуальное наказание, но самым худшим наказанием было осознание того, что мое тело вновь предаст меня и... Кейда.
– Ты причиняешь боль моему животу! – Это был дешевый трюк, но он сработал. Данте замер и опустил меня на ноги.
– Мне нужно кое-что показать тебе.
– Что с тобой не так, Данте? Ты весь дрожишь. Данте, пусти меня.
Он неумолимо тащил меня за руку через весь холл. Когда мы подошли к входной двери, она открылась и вошла Делия, рядом с которой был Малик. Хватка Данте ослабла, и я упала на пол.
– Какого хрена ты так долго? Я схожу с ума! – закричал он на нее, заставляя женщину отшатнуться. Я заметила ее озлобленный взгляд, которым она стрельнула в мою сторону, а затем перевела взгляд на обнаженного Данте.
– Прости меня. Давай, пойдем в твой кабинет.
– Пошло все нахрен. Просто дай мне ее прямо сейчас!
Он вел себя, как сумасшедший, все его тело дрожало.
– Ты долбаный наркоман, Данте, что серьезно? – проговорила я издевкой.
– Закрой свой гребаный рот! Это все из-за тебя, впервые я сделал это, чтобы заглушить боль от твоего предательства.
Я устала слышать одно и то же дерьмо, что слетало с его губ каждый раз.
– Я не предавала тебя, ты, больной придурок!
– Заткни свой рот! – прокричал Данте. Он резко поднял ногу, пиная меня в живот. Я задохнулась, когда в одно мгновение весь воздух покинул легкие, крик Малика раздался в моих ушах. Черт побери, я не могла дышать. Я не могла дышать.
– Дыши, Фэй. – Руки Малика заботливо потирали мою спину, и его голос успокаивал меня, увещевая глубоко дышать.
– Черт, я... я…
– Как ты мог? – прокричала я, держась за свой живот. – О, Господи. Ребенок.
– Прекрати давить на это, маленькая сучка! – прорычала Делия.
Малик поднял меня с пола и отнес ко мне в комнату.
– Я принесу тебе воды, – сказал он, прежде чем опустить меня на кровать.
Я приподнялась, когда Делия вошла в комнату.
– Он хочет, чтобы я осмотрела тебя сейчас вместо того, чтобы дать ему «лекарство», в котором он нуждается.
Я задохнулась от смеха, хватаясь за живот от пульсации в нем.
– «Лекарство»? Как ты можешь вводить ему эту дрянь с чистой совестью?
Она положила свой кейс на край кровати, вводя код и затем открывая его.
– Он нуждается в этом. Ты разбила ему сердце, и он начал вводить себе смеси наркотиков, которые сам производил, чтобы получить небольшую передышку от боли, что ты причинила ему, но при этом не уничтожить клетки мозга и не страдать от ломки.
Она что была тупицей? Как она вообще могла называть себя доктором?
– Ты видела его? У него ломка. Это никак не связано с гребаным желанием получить передышку, ты чертова психичка.
– Пошла в задницу, эгоистичная мразь. Ты заставляешь его чувствовать себя виноватым, когда на самом деле заслуживаешь всего, что произошло с тобой. – Она достала маленькую ампулу и ввела в нее иглу, втягивая в шприц содержимое.
– Дай мне свою руку. Я должна ввести тебе витамины для беременных.
– Вы на самом деле тут все психи! – Я вскочила с кровати и схватила ее за руку.
– Отцепись от меня, что ты творишь?
Приложив все усилия, я подняла ее руку вверх, направляя иголку в ее же шею, потом отталкивая от себя.
– Ты больше никогда не введешь мне ничего, сумасшедшая. – Мой живот заболел от синяка, который проявлялся на коже, но адреналин, что пульсировал в моих венах, притупил всю боль.
– Я сумасшедшая? Ты могла убить меня! – прокричала она.
– Какая жалость, что не убила. Почему, бл*дь, ты просто не можешь дать ребенка, которого он так хочет? Какого хрена ты играешь с человеческими жизнями?
Ее глаза впились в меня, на ее губах появилась кривая усмешка.
– Ты думаешь, я этого не хочу? Но он не видит никого, кроме тебя. Он не заинтересован ни в ком, кроме своей милой Стар, и не потому, что он любит тебя. Нет. Он не может любить, Стар. Это все потому, что ты предала его, и все, чем он ведом, это жажда мести. Он привык искать ее, и он даже не понимает, что уже достиг, чего хотел, он сломил тебя. – Она рассмеялась, и ее смех слышался так же горько, как я ощущала себя. – И, Кейд тоже не хочет тебя. Он был замечен покидающим комнату его милой крошки-ассистента. – Она упивалась болью, которая разрывала мою грудь, ее слова были подобны кислоте, прожигающей меня до основания. – Ты порченый товар, и скоро Данте заметит это и тоже избавится от тебя.
– Я ношу его ребенка, Делия. Он никогда не позволит мне оставить его, – я наблюдала за ней, ожидая признает ли она, что лгала мне. Для пущего эффекта, я потерла живот. – Все, чего больше всего ты желаешь, – это он, но он даже не может терпеть тебя, он только использует твой рот, представляя, что это я ублажаю его. – Я медленно склонила голову к плечу, предоставляя ей поддельное чувство сожаления.
– На хрен тебя!
– На который он меня насаживает каждый раз.
Ее худое тело бросилось через комнату на меня, ее пальцы вцепились в мои волосы, она закричала громко и пронзительно. Я не боролась с ней; она вела себя, как послушная игрушка в моих руках. Мгновение спустя голос Данте раздался в комнате, его сильные руки обернулись вокруг тела Делии, и он отбросил ее на пол.
– Какого х*я ты творишь, Делия? Она же, мать твою, беременна.
О, Господи сколько это будет еще продолжаться?
– Она мне сказала, что я не беременна, Данте. – Я бросила сердитый взгляд в его сторону.
– Что? – задыхаясь произнесла Делия, сжавшись на полу.
Его рот открылся и закрылся, его лицо исказилось, когда многочисленные морщинки появились на лбу.
– Что? Я же видел, как ты делала тест. – Он перевел взгляд с меня на нее.
Делия покачала головой.
– Она ввела мне человеческий хорионический гонадотропин, гормон, поэтому мой тест показал положительный результат, а также, чтобы заставить мой организм поверить в то, что я беременна! – Я обвинительно выдавила слова. – А что бы ты делала, когда у меня бы так и не появился живот, или же когда мне было бы некого рожать?
– Ты все лжешь. – Он указал на меня пальцем. Ярость все еще плескалась в его потемневшем взгляде. О господи, неужели все так далеко зашло?
– Твой доктор что-то сделал с ребенком! – проговорил он.
Я совершенно растерялась.
– Какой доктор? Она твой долбаный поставщик наркотиков, Данте! У нее хоть есть разрешение на медицинскую практику?
Он стремительно направился в мою сторону, хватая меня за предплечья.
– Ты что считаешь, что я позволил бы какой-то твари вводить тебе что-то, если бы у нее его не было?
– Данте, – едва слышно прошептала я, пребывая в состоянии неподдельного ужаса от представшего передо мной животного. Он был наркоманом, непредсказуемым, пребывающим в состоянии ломки и отчаянно жаждущим дозы.
– Алекс, этот мелкий лживый ублюдок!
Я задохнулась. Откуда он мог знать Алекса? Стремительно разворачиваясь, он схватил меня за предплечья, таща за собой по коридорам, проходя через черный ход. Он был лишь в одном полотенце, обернутом вокруг его талии. Он провел нас по зданию, где я обнаружила свой чемодан, и где разбитые окна были в данный момент вставлены.
Он ввел код: я смотрела и запоминала. 10-11, мой день рождения. Такой простой код. Мы вошли в комнату, в которой я находилась, когда поняла, кто я, но мы не задержались там надолго. Прошли еще пару дверей и затем спустились вниз, минуя лестничный пролет и останавливаясь, наконец, перед еще одной дверью. Место напоминало медицинскую палату, мрачную с холодной обстановкой и плиточными полами. Это было то самое место, где он удерживал меня в самом начале, когда он доставил меня сюда с полной потерей памяти.
Он открыл дверь и толкнул меня вовнутрь. С глухим звуком я упала на колени на холодный пол. Мои инстинкты вопили, чтобы я бросилась к двери, потому что не было ни единого шанса, что я смогу пережить заключение вновь. Но хныканье, которое раздалось из угла комнаты, вмиг заставило мои мысли рассеяться. Лицо мужчины скрывали волосы, находящиеся в беспорядке. Обнаженный, и вжавшийся в угол, с руками, что были крепко обернуты вокруг его тела. Он был грязным и покрытым кровью, и совершенно точно подвергся пыткам.
– Кто это, Данте? – Из меня вырвалось крошечное рыдание. Мог ли он быть на самом деле таким ненормальным?
Мужчина резко втянул вдох, поднимая голову. Моя кровь прекратила свое движение, застывая в жилах. Глаза жгло от непролитых слез. Это был Алекс.
– Что ты натворил? – Я склонилась над ним, протягивая к нему руку, но была очень напугана, чтобы дотронуться. Он выглядел слишком избитым, чтобы даже прикасаться к нему. – Алекс?..
– Скажи мне, что ты сделала, Стар, или я убью его!
– Ничего я не сделала, ты ненормальный придурок!
Я подняла руки в знаке капитуляции, пытаясь, тем самым, закрыть избитое тело Алекса своим. Я лучше приму всю мощь ярости Данте на себя, чем позволю ему причинить боль другому человеку из-за меня.
– Данте, я попросила Алекса сделать ультразвук, потому что я заметила на простыни крошечное пятнышко крови. Но, Данте, я никогда и не была беременна. – Я покачала головой. – Я думала, ты знаешь, ведь ты играл во все эти игры. Делия ввела мне гормоны. Я не знаю, почему она сделала это, если это не было какой-то заранее спланированной игрой.
Он покачал головой.
– Поднимайся.
– Данте, Алексу нужен доктор!
Он разразился смехом.
– Я позабочусь об этом. Поднимайся нахрен на ноги, Стар.
Я поднялась на ноги и направилась за ним обратно в дом. Как, черт побери, ему удалось заманить Алекса сюда? По пути мы столкнулись с напуганной Делией.
– Зачем? – проговорил Данте, издавая рык.
– Потому что это была завершающая фаза игры. Я просто хотела ускорить развязку!
Он молниеносно схватил ее за горло. Ее руки вцепились в его крепко сжатые пальцы.
– А ты не думала, что я замечу, что там нет никакого *баного ребенка?
– Я думала... – она силилась сказать что-то. Из-за слез тушь потекла по ее лицу, словно реки чернил. – Я думала, ты решишь, что она избавилась от ребенка.
Он оттолкнул ее назад, заставляя рухнуть на пол, и промчался мимо нее.
– Ты что подумала, он избавится от меня и прибежит к тебе? – проговорила я, ошеломленная.
– Я люблю его! – прокричала она. – Я могла бы сделать его счастливым!
– Делия, для Данте нет и не может быть никакого «долго и счастливо»! Он давно уже не тот, кем был раньше, и для него нет пути назад. Для него не существует такого понятия, как счастье и любовь.
– Пошла в задницу, у тебя есть все! – Она что, говорила серьезно? Я только собиралась ответить на ее слова, когда прозвучал громкий хлопок, что отдался звоном в ушах, и что-то влажное брызнуло на меня. Крик вырвался из моего горла, потому что у Делии в черепе виднелось пулевое отверстие, содержимое ее головы было на полу и на мне. Данте стоял рядом все еще в полотенце и держал свой пистолет.
Я рухнула на колени. Я не могла дышать. Хватала ртом воздух, но не могла сделать ни вдоха. Он что, на самом деле сделал это только что? Я ненавидела ее, но, бл*дь, я никогда не хотела, чтобы все закончилось тем, что ее мозги оказались на мне. Мое тело пребывало в оцепенении. Я не могла унять дрожь, что отдавалась у меня в позвоночнике. Я была покрыта ее кровью. Я была покрыта ее гребаной теплой кровью! Я пыталась судорожно стереть ее со своего лица.
– Убери ее с меня, убери ее с меня, убери ее с меня! – кричала я.
– КАКОГО ДОЛБАНОГО ХРЕНА! – раздался знакомый голос. Нет. Нет. Нет. Я не могла видеть его, это невозможно! Что происходило?
Глава 20
ПРЕДАТЕЛИ
Кейд
Я потерял ощущение времени. Все казалось одинаковым на вкус. Алкоголь больше не обжигал. Утешение не оказывало никакого действия. Я чувствовал себя заледеневшим и оцепеневшим. Она обнимала меня, заставив почувствовать себя на седьмом небе от счастья, и теперь я безжалостно был сброшен на землю.
Я рухнул со всей силы, и у меня не было стимула, чтобы подняться. Блю находилась в коме, а Дженсон был разбит так же, как я. Я даже не мог отвечать на телефонные звонки, когда нам звонили наши люди. Они продолжали оставлять экстренные сообщения, желая знать, что, мать вашу, происходило, но у меня не было ответа.
Я, не прекращая, думал обо всем, стараясь прийти к какому-то выводу или найти какую-то причину, почему она написала мне письмо, в котором клялась, что я был любовью ее жизни, но, в то же время, покинула меня ради него. Ничего не имело смысла, но это уже не играло никакой роли. Мне нужно было прикончить его, несмотря ни на что. Никто, кого я любил или же с кем общался, не был в безопасности, пока Данте был на свободе. Мне было известно, что он – больной придурок, способный на всякого рода извращенные штуки. Но дать указание замучить девушку до такой степени, что ей понадобилось хирургическое восстановление после разрывов в анусе и вагине... Есть вероятность, что она никогда не сможет выносить ребенка. Какую силу нужно было применить, чтобы нанести вред промежности? Желчь поднималась в моем горле каждый раз, как я представлял ее лежащей на больничной койке. С вывихнутыми плечами и со сломанной челюстью. С отеком мозга. Они держали ее на успокоительных до того момента, пока не стало безопасно, чтобы она пришла в себя. Дженсон плакал, как маленький ребенок, когда доктор перечислил ее травмы. Полиция приходила задавать вопросы, но все молчали. Не было ни единого доказательства причастности Данте, поэтому мы должны были свершить свое собственное правосудие. Мне нужна была помощь Кенни. Если у Данте имелась отдельная система видеонаблюдения в его доме, значит там должно быть и электричество, и вай-фай для того, чтобы куда-то отправлять отснятый материал.
***
Закатывая глаза, он помахал мне, чтобы я заходил.
– Почему ты так долго? – проворчал он. Какого хрена это могло значить? – Ты точно не захочешь видеть некоторые кадры из этого дерьма, Кейд.
Я небрежно бросил свою кожаную куртку на подлокотник дивана и отодвинул со своего пути разнообразное электронное оборудование, чтобы присесть. Его квартира напомнила мне сомнительный коллекционный магазин: повсюду валялось всякое дерьмо. Все выглядело, как мусор, но, по сути, являлось отличным оборудованием и стоило целое состояние.
– Я сделал то, что она меня просила, но, как только оказался в системе, я решил продолжить копать дальше... а затем с Блю произошло это. И я захотел помочь обезвредить мудака.
Я зациклился на его «я сделал то, что она меня просила» словах.
– Тебе нужно посвятить меня в произошедшее. Кто «она»?
Он взглянул на меня поверх стакана.
– Фэй! Она пришла ко мне.
Кровь запульсировала в венах только от одного упоминания ее имени.
– Начни сначала, Кенни.
– Фэй пришла ко мне. Она вошла в тот самый момент, когда Бретт и Том трахались. Она покраснела, как монашка при виде члена.
Как будто мне было необходимо слушать рассказы о его секс-эскападах или представлять, как Фэй вошла в тот момент, когда он дрочил, смотря на то, как два его бойфренда трахают друг друга в задницу.
– И?
– Она хотела, чтобы я узнал, где велась запись с его скрытых камер наблюдения.
– Зачем?
– Откуда мне знать, она нервничала и ходила из стороны в сторону.
– Ну, ты нашел?
Он посмотрел на меня оценивающим взглядом.
– Я отследил, что она ведется из пристройки, что построена позади его дома. Именно там находится главная электросеть для всех мониторов, где они все записывают. Приемники, на которые записывается съемка в реальном времени защищены, и у меня займет некоторое время, чтобы обойти систему защиты и прочее дерьмо, но я знаю, что все записанное загружается раз в пару недель на безопасный канал и хранится там.
– Так ты можешь подключиться к нему, чтобы посмотреть, что там?
– К тому, что снимается в реальном времени – нет, но вот к каналу, где хранятся сохраненные данные – да.
Жилка на моей шее отчаянно запульсировала. Мне необходимо было посмотреть.
– Так ты видел запись, на которой он похитил Фэй?
– Некоторые моменты, но поверь мне, мужик, ты не захочешь смотреть на это.
– Мне необходимо сделать это.
– Она меня умоляла, чтобы я не говорил тебе, что у меня есть доступ к нему.
Но почему? Черт побери, мои мысли съедали меня от разнообразных образов, что заполняли мой разум. Мне нужно было увидеть, что случилось с ней.
Я вперился в него взглядом, безмолвно умоляя его понять. Он направился к своему сейфу и открыл его, доставая оттуда пакет, и бросая мне на колени.
– Я доверяю тебе, Кейд, поэтому я загрузил все с самого дня ее исчезновения. Но я предупреждаю тебя, это очень тяжело смотреть даже мне, а я просто ее друг. Она также сказала мне, чтобы ты вспоминал и улыбался. – Он поднял руки, когда я посмотрел на него растерянным взглядом. – Она была на самом деле особенной, это я могу тебе сказать определенно точно.
– О’кей, слушай, еще вопрос, а если я захочу пойти туда, есть ли возможность отключить камеры?
– Они все защищены и могут быть отключены, только от главного источника питания. Я также не могу отдаленно удалить сохраненные файлы. Они должны быть удалены вручную на месте. Вот что она хочет сделать, Кейд. Удалить все файлы и отключить камеры, но я не знаю ее конкретной цели.
– Ты думаешь, она не хочет быть там? Быть с ним?
– Бл*дь, нет! Ей просто необходимо свести потери к минимуму.
– Она беременна его ребенком, Кенни. – Я потер ладонями лицо, чтобы попытаться обуздать отчаяние внутри меня.
– Ты любишь ее?
– Ты же знаешь, больше всего на свете.
– Значит, ты должен забрать ее домой и потом разобраться с последствиями, потому что любовь имеет свойство быть удушающей, когда ты находишься вдалеке от человека, которого любишь.
Черт бы побрал его, он прав.
– Кейд, есть кое-что еще. – Я не был уверен, что смогу воспринять еще какую-то информацию. – Я как раз сам хотел набрать тебя перед тем, как ты появился. Я нашел кое-что на его сервере. – Я изогнул бровь. – Список подкупленных им людей. Все нечистые на руку копы, все извращенные ублюдки, с которыми он водит дела. Ты понимаешь, что это значит? Даже для продажного копа быть настолько дерьмом – это перебор. Они заботятся обо всех поставках товара, и мы точно знаем, что это именно то, что нужно сделать, чтобы обойти его. А затем использовать доказательства на этих ублюдков, чтобы они оставили тебя в покое и позволили тебе жить своей жизнью после того, как все будет сделано.
После того, как это все будет сделано. Он понимал, что я собирался делать и был готов помочь замести следы. Моей семьей были эти парни, а не Данте.
***
Я прикрыл глаза, мой палец завис над кнопкой «воспроизвести». Кенни предупредил меня, но, как бы по-садистски, это не звучало, мне было необходимо увидеть все своими глазами. Мне нужно было увидеть и понять, через что она прошла. И если на пленке я обнаружу, что она по своей воле отдалась ему, то, вероятно, пришло время отпустить ее.
Появилось изображение. И по ракурсу съемки стало понятно, что камера располагалась в углу потолка. Я закрыл рот рукой, когда содержимое желудка резко поднялось вверх, рвота выплеснулась в пустое ведро, которое я торопливо успел подставить.
– Бл*дь!
Мои глаза жгло, все мое тело сотрясалось, когда я увидел Фэй, обнаженную и свисающую с крюка в центре темной комнаты. Ее ноги дергались в попытке удержать вес ее тела, ее мышцы напряженно сокращались, в то время как она пыталась уменьшить нагрузку на руки.
Каждый волосок на моем теле встал дыбом, когда зажегся свет, и Тео вошел в комнату с высоким парнем, которого я видел у Данте дома. Я едва сдерживался только от одного его вида, чтобы не сорваться, но, как бы там ни было, я не мог сделать ничего, кроме как нахмуриться, когда Фэй посмотрела на него с опаской.
Высокий парень, Малик, – мне кажется, так было его имя – отстегнул ее руки от крюка, подхватывая за талию, когда она упала. Я издал непроизвольное рычание, когда его руки прикоснулись к ее обнаженной коже, заводя их назад, чтобы вновь застегнуть на ней наручники.
Мой взгляд опустился к миске с хлебом и водой, которая была на полу, но когда Тео сказал ей, что они здесь не для того, чтобы прислуживать ей, я не смог сдержаться и переключил на следующую сцену. Некоторые вещи я мог смотреть, но наблюдать за тем, как женщина ради которой вы живете находится обнаженной, грязной и голой, и пьет с миски на полу, как собака, было выше моих сил.
В следующих кадрах Фэй лежала на кровати, спиной к камере, она совершенно не двигалась. Она притворялась спящей, но в конце концов медленно повернулась, стараясь скрыть отпечаток боли на своем прекрасном лице.
Она сморгнула, рассматривая что-то с любопытством.
– Здравствуй, Стар.
Данте вошел в пределы съемочного кадра. Мои зубы клацнули друг о друга, и я едва успел спрятать язык, чтобы не прикусить его. Я хотел убить его. Я хотел воткнуть нож так глубоко в его глотку, чтобы почувствовать под давлением от удара, как ломается его шея. Я хотел наблюдать, как кровь медленно вытекает из раны, покидая тело своего владельца, отпуская его чертову душу и заставляя испустить последний вздох.
Я склонил голову в попытке расслышать их разговор.
– Не делай мне больно, – захныкала она. Ее голос бы тихим; наполненным страхом и болью.
Данте повозился с ее наручниками, прежде чем они расстегнулись, затем дал ей выпить воды. Но что заставило мои глаза распахнуться в удивлении, так это их диалог, что произошел дальше.
– Всегда была неповинующейся.
– Ты… Кто ты? – прохрипела Фэй, когда ее глаза распахнулись, пристально рассматривая его.
– Что? – Я задохнулся. Это не имело никакого смыла.
Данте вышел за дверь. Фэй бросила бутылку, затем душа внутри меня умерла, когда я увидел, как она помочилась и опустилась на пол, крича им, чтобы они выпустили ее, впоследствии отчаянно ударяя кулаками в дверь.
Она не знала его. Она не узнала Данте. Что за херня?
Мелькало бесконечное количество сцен, но я не прекращал нажимать на кнопку «далее», пока на экране не появилась сцена, которую мое извращенное чувство потребности отчаянно желало удовлетворить просмотром, и я нажал кнопку «воспроизвести», когда сцена была на середине.
– Ты хочешь этого, Белль? – Прорычал Данте, обращаясь к ней, его грязные лапы держали тонкую палочку, которая касалась бусин, едва прикрывавших киску Фэй. Она откинулась назад на стол, опираясь на локти, ее выражение лица было напряжено от потребности, ее тело содрогалось от желания.
– Ответь мне, хочешь почувствовать внутри мой член, который будет вытрахивать пульсацию, которую ты сейчас испытываешь? Хочет ли твоя жадная киска принять мой член? Я чувствую запах твоего желания. Бл*дь, как же я хочу тебя трахнуть. Хочешь меня также сильно?
– Да! – закричала она, когда всхлип застрял у меня в горле, разрывая его. Я прошелся языком по губе, чувствуя, как что-то слегка скатывается по ней, понимая, что это кровь, когда привкус меди обжег мне язык.
– Ты готова просить меня, Стар? Готова ли твоя киска принять мой толстый член?
– Черт бы тебя побрал, Трой, просто трахни меня и все!
– Ты сама попросила, Стар.
Я прикрыл глаза, когда Данте высвободил возбужденный член и толкнулся в ее киску. Внутрь моей девушки. Его долбаным мерзким членом, отнимая что-то у нее. У меня.
Я смотрел остаток отснятого материала в полнейшем состоянии шока, мой желудок вывернуло еще пару раз, прежде чем я понял, что просто не смогу смотреть дальше. Мои глаза были опухшими, горло першило от боли. Я ощущал одновременно и слабость, и сверхчувствительность, моя кожа была покрыта мурашками, в то время как дрожь пронизывала все мое тело.
Я видел, как к ней возвращалась память, сбивающие с толку и извращенные воспоминания. Воспоминания, в которых Фэй не могла разобраться в своей же голове, привели ее к тому, что она поверила, что Данте – это я. Я наблюдал, как каждое воспоминание вспыхивало в ее голове, она хмурила брови, слегка склоняла голову к плечу так, словно пыталась воспроизвести их в своей памяти вновь, чтобы найти хоть какой-то смысл в этом.
А Данте никогда не замечал этого. Он преследовал ее, разрушал ее и унижал. Он определенно насиловал ее, несмотря на все ее глупые мысли по этому поводу. Он играл с ней, манипулировал ее эмоциями, пока она, как заблудшая овечка не уцепилась за господина, который внушал ей комфорт. Я понял, почему она не желала говорить мне, думая, что я ни за что не поверю, что она потеряла память. И если говорить начистоту, возможно, я бы и не поверил, если бы не видел этот отснятый материал, и как обстояли вещи на самом деле.
