Текст книги "Под моей Рождественской Елкой (ЛП)"
Автор книги: Кендл Таудра
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Элизабет нахмурилась, ее лоб сморщился.
– Взял перерыв... Ох! – Ее глаза широко открылись. – Ты… Прости, ты не заинтересован, мм, в женщинах?
– Нет! В смысле, да, я заинтересован в женщинах. Я не гей. У меня нет проблем с этим. С геями, в смысле. Но я не гей. – Очень гладко, приятель. – На самом деле, все в какой-то степени наоборот. Я был слишком повернут на девушках. И это чуть не завело меня в беду, но именно это заставило меня остановиться и подумать о том, что я делаю.
– Ладно, теперь я заинтригована. – Она вытерла губы салфеткой и повернулась боком к пляжу, так что ее лицо оказалось повёрнуто ко мне. – Позволь мне говорить прямо. У тебя секспост?
Я выдохнул, и мне захотелось закопать себя под этой верандой.
– Полагаю, это можно назвать и так, да.
– Невероятно. – Она помотала головой. – Женщина решает не иметь секса какое-то время, и мужчина называет ее фригидной. Парень делает так, и это некое благородное стремление. Секс-воздержание. – Она скомкала салфетку и кинула ее на стол. – Ну, у меня тоже был секспост. Только не по моему выбору. И я готова положить этому конец.
Дерьмо. Так вот из-за чего все это было тогда, в тот день. Она потянулась за небольшим, ничего не значащим весельем без всяких обязательств, и она предлагала это тому парню, который не мог, или, вернее, не захотел унять ее зуд. Я почувствовал себя еще хуже.
– Прости. Забавно, пару месяцев назад я был бы полностью за. В смысле, Боже, ты горяча. Говорить тебе «нет» очень непросто. Но я правда пытаюсь изменить свою жизнь. И то, кем я являюсь. Просто неподходящее время, полагаю.
– Неподходящее время. – Элизабет засмеялась без всякого веселья. – История моей жизни. – Она уставилась на океан и сделала глубокий вдох. -Так если между нами ничего не произойдет, то мы должны по крайней мере стать друзьями. Ты же собираешься пробыть здесь немного, а у меня есть некоторое время. Все мои подружки в городе либо встречаются с парнями, либо вообще съехались и живут вместе. Если уж у меня не будет горячего секса, я могла хотя бы увлекательно побеседовать.
Я усмехнулся.
– Не уверен, что кто-нибудь когда-нибудь считал меня способным к увлекательной беседе, но я готов попробовать.
– Хорошо. Тогда договорились. Так почему бы тебе не начать рассказывать мне, что привело тебя к отказу от секса?
Воу!
– Прыгаешь сразу в омут с головой?
Она приподняла одно плечо.
– Никогда не была любительницей разговоров о пустяках. Я выросла рядом с людьми, которые только и делали, что пытались втереться в доверие. Они говорили с тобой, а сами высматривали поверх твоего плеча следующую более важную личность, с которой могут пообщаться. Так что мои чувства просты – зачем разговор, если он ничего не значит?
– Справедливо. – Мне пришлось признаться этой женщине, и рассказать все как было. – Я переспал с девушкой, которая восприняла всё, что произошло между нами более серьезно, чем стоило. Такое случалось не впервой, но в этот раз... все зашло слишком далеко. Ей было на самом деле больно, когда я сказал, что не разделяю её чувств. – Конечно, там было больше. Лицо Дженны промелькнуло в моей памяти, и я вздрогнул. Намного большее, но я пока не горю желанием говорить об этом. Возможно, я никогда не буду готов к этому. Некоторая часть боли никогда не проходит, а некоторые грехи не могут быть прощены.
– Так что, девчонка, с которой ты переспал, не смогла смириться с перепихом на одну ночь, и это твой жизнеизменяющий опыт? Из-за этого ты решил отказаться от обычного секса? – Слова Элизабет звучали скептически.
– Может, просто пришло время. – Пожал я плечами. – Знаешь, может, я стал достаточно взрослым, чтобы этот урок дошел до моей глупой головы.
Она медленно кивнула.
– Когда ты говорил, что немного слишком повернут на девушках, ты имел в виду много ничего не значащего секса, верно? Значит, ты был настоящим кобелем?
– Если ты хочешь это называть так, то да, полагаю, да.
– Как часто? Каждые выходные новая девчонка? – Она наклонилась вперед, и я уловил аромат ее волос. Они пахли солнцем и апельсинами.
– Мм, иногда. Это не всегда был секс. Иногда просто обжимания-поцелуи.
Но чаще это был всё-таки секс. Это я придержал для себя, не желая углубляться.
– У тебя когда-нибудь была подружка? Например, в старших классах или типа того?
– Не-а. – Я помотал головой. – Я начал довольно рано да так и продолжал.
– И никто из твоей семьи никогда ничего не говорил тебе? Твоя мама нормально к этому относилась?
В горле сжалось.
– Моя мама мало что говорила о происходящем в моей жизни. Она была слишком занята, просирая свою. – Да, здесь была некая обида.
– Оу. Значит вы не были близки.
– Не совсем. Если ты не возражаешь, я бы предпочел не говорить об этом. – Я отодвинул свою пустую тарелку.
– Ладно. – Она, должно быть, почувствовала что-то в моем тоне, что подсказало ей – это серьезно. – Так, давай вернемся к твоей распутной жизни. Ты всегда приводил их к себе? Или ты отправлялся к ним? Или ты занимался этим в темном коридоре какого-нибудь сомнительного клуба?
Я поднял бровь, смотря на нее.
– Послушай, я и так рассказал тебе больше, чем мне бы хотелось. Мы можем сменить тему? Давай немного поговорим о тебе. Поместим Элизабет под микроскоп.
– Хорошо, хорошо. – Она развела руки в стороны. – Спрашивай о чем угодно. Я как открытая книга.
Так мне стало намного удобней.
– Как ты оказалась во Флориде?
– О, это грустная история. – Она облокотилась головой на руку, смотря на меня широко раскрытыми глазами. – Я ходила в колледж в Вирджинии, затем поступила в юридическую школу, в основном из-за того, что больше ничего не могла придумать в отношении того, чем хотела бы заняться. Решила, что это даст мне еще три года, чтобы наконец определиться. Я сдружилась с одной студенткой, и мы на самом деле нашли общий язык. Она часто приезжала сюда навестить своих бабушку и дедушку, и любила Флориду, так что уговорила меня переехать сюда вместе с ней и открыть совместное дело.
– Ну пока все идет хорошо. Звучит не так уж печально.
– О, просто подожди. – Она подняла палец вверх. – Мы переехали сюда, арендовали офис, наладили дело. В день нашего открытия мы отправились в бар отпраздновать. Дарси, так звали мою подругу и юридического партнера, танцевала с парнем, с которым познакомилась в тот вечер. А затем отправилась с ним домой. И через три недели, она заявила, что выходит за него замуж. Он служил в военно-воздушных силах, которые базировались в Огайо, и через шесть недель после того, как мы прекратили нашу частную практику, Дарси переехала туда.
– Святое дерьмо. Она оставила тебя с этим здесь совсем одну?
– Да. Мы вкладывались в дело 50 на 50, так что мне пришлось выкупить ее часть. Я только что закончила выплачивать её долю. Это удерживало меня здесь – я не могла позволить себе переезжать, пока не погашу задолженность.
– Ты хочешь переехать? – Я оглянулся на пляж, на красивый дом, на всех людей, что окружали нас. Казалось, будто все у нее чертовски хорошо. Я не был уверен, что хотел бы отсюда уехать.
– Я не знаю. В некоторые дни мне кажется, что нет. У меня появились друзья, и мне нравится такая погода в январе и феврале намного больше, чем снег и мороз. Но я скучаю по смене сезонов, и в каком-то роде ощущается, как будто я застряла здесь, никуда не двигаюсь... Ты понимаешь, о чем я?
– Да. – Кивнул. – Так же чувствовал себя в Джорджии. Это еще одна причина, почему я переехал в Мичиган.
– Потому что тебе нужно было начать сначала и стать на путь исправления кобеля, вместо того, чтобы практиковать дальше? – Дразнящий огонек в ее глазах заставил улыбнуться.
– Точно. – Я повернулся на лавке, поднял свою тарелку и потянулся за ее. – Кажется, я слышал, что внутри появился пирог. Могу принести тебе кусочек.
Элизабет подмигнула мне.
– Конечно. Если уж ты не собираешься потворствовать моей потребности в ни к чему не обязывающем сексе, ты, возможно, мог бы принести немного другой пользы. Мне шоколадно-ореховый, ладно? Я узнала, что его делала Эмми, а у нее просто талант. Плюс, говорят, что шоколад хорошая замена сексу. Ну знаешь, когда у тебя его вообще нет. Как у меня.
Я закатил глаза.
– Послушай, если ты собираешься продолжать разговаривать о сексе, то будет довольно-таки трудно быть твоим другом. Друг должен оказывать поддержку и одобрять, а не искушать и сбивать с пути.
Она вскинула руки вверх.
– Ладно. Просто принеси мне шоколадный. Я постараюсь свести свои разговоры о сексе к минимуму.
Глава 3.
5 декабря.
Элизабет.
– Я понимаю, мистер Грейг. Сейчас Рождественские праздники, но я выслала вам первый счет в марте. А ваше дело рассматривали в прошлом январе. Вы не оплатили ничего, а у меня тоже есть платежи.
Взрыв злого мужского голоса вырвался из телефонной трубки, и я отвела ее подальше от уха, сморщившись от отвращения. Это было той частью моей работы, которую я больше всего не любила. Еще это было главной причиной того, почему я практически уже решилась нанять секретаря как можно скорее в после Нового года, и неважно, насколько мне придется урезать свой собственный оклад.
– Да, я знаю, что вы не планировали судиться. Но так получилось, и вы обратились ко мне за услугами по представлению вас в суде. Как ни странно, но электрическая компания вряд ли поймет, когда я скажу им, что не могу оплатить счета, потому что вы не выделили достаточно денег, чтобы покрыть расходы на мои услуги.
Раздался громкий щелчок на другой стороне телефонной линии, и я вздохнула, вешая трубку. На данный момент у меня есть два варианта: я могу списать его неоплаченный счет или спихнуть это на коллекторскую компанию. Ни один из этих вариантов меня не привлекал, но я действительно не могу позволить себе игнорировать свои счета.
– Трудный день?
Я посмотрела в дверной проем моего кабинета. Трент облокотился на стену, держа поношенную бейсболку в руке.
– К сожалению, это обычный день. – Я потянула спину, повернувшись в кресле. – Ненавижу делать обзвоны, поэтому оставляю их на конец дня. А затем отправляюсь домой, злая и разочарованная. Иногда заставляю себя выпить несколько бокалов вина.
Трент усмехнулся.
– Я чувствую себя так же, но мне обычно помогает пиво. Или виски.
– Я бы предпочла делать это с тобой. Я за равенство крепости в напитках. – Взглянула на часы. – Ты остаешься? – Парковка с рождественскими елками оставалась открытой до девяти часов всю неделю, и Трент работал практически каждый вечер.
– Я должен был работать, но дядя Нолан выяснил, что у них будут большие Рождественские Огни сегодня на главной улице Хрустальной Бухты, так что меня направили туда, к стенду. Буду раздавать флаеры с рекламой наших елок. О, и я еще буду раздавать карамельные трости.
– Звучит весело.
– Я бы предпочел остаться здесь и продавать елки, но туда дядя Нолан идти не хочет, но не может положиться в этом на Джо и Энди. Так что мне оказана честь. – Трент указал на себя пальцем. – Ты бы не хотела пойти со мной?
– Я?– Сморщила нос. – Ты хочешь взять с собой Скруджа* в самое сердце празднования? – В тот день, когда он предложил мне бесплатно принести елку в офис, я была откровенна с Трентом по поводу моих чувств к Рождеству. Он подшучивал надо мной по поводу моей антипраздничной позиции, но никогда не подталкивал измениться.
(Имеется в виду герой рассказа Ч.Диккенса «Рождественская песнь в прозе», в сюжете которой лежит викторианская притча о старом и ожесточившемся скупердяе Эбенезере Скрудже, который ненавидит радость и праздники. А также Скрудж переводится как Скряга – прим.переводчика)
Трент выдохнул.
– Ты не Скряга. И мне не хотелось бы сидеть там одному. Так как ты мой единственный друг в штате Флорида, я чертовски уверен, что ты просто обязана пойти со мной.
Я встала и наклонилась над столом.
– Хммм. Возможно, это и неплохая идея. В смысле, кто знает? Возможно, я встречу кого-нибудь, кто согласится помочь мне покончить с моим секс-постом.
– Мило. – Нахмурился Трент. – Ты, правда, думаешь, что я хочу наблюдать, как ты цепляешь парней?
Я показала ему язык.
– Если бы я цепляла цыпочек, тебе бы это больше понравилось? И раз уж ты не заинтересован во мне, почему ты не должен помогать мне найти того, кто будет заинтересован?
Он смотрел на меня сверху вниз целую минуту, а затем помотал головой.
– Если ты думаешь... неважно. Я двинусь туда где-то через двадцать минут, если хочешь, то встречаемся у моего грузовика.
Развернувшись, он протопал на выход через фойе, и секундой позже я услышала, как закрывается дверь. Поникнув плечами, я закрыла глаза и уронила подбородок на грудь. На протяжение последних двух недель я, к моему удивлению, наладила дружеские отношения с Трентом Вагонером. Он был намного лучше, чем я первоначально представляла; он заставлял меня смеяться, и наши разговоры имели тенденцию становиться глубже, чем я могла ожидать. Я уговорила его сходить со мной в кино и дважды готовила для него ужин в те редкие вечера, когда у него был выходной.
И пока он не дает мне никакого намека на то, что заинтересован в чем-либо другом, кроме дружбы, я должна признаться себе, что проводить время с мужчиной, не прыгая на его косточках, становится все тяжелее и тяжелее. Когда он улыбается из-за чего-то, что сказала я, мне хочется взять его лицо в руки и накрыть его губы своими. Когда я вижу, как он поднимает связку деревьев, напрягая мышцы, мне хочется снять с него футболку и пробежаться руками по его предплечьям. И я уж не говорю о его упругой заднице, проступающей через ткань его джинсов. Ням. Ей уделялось большое внимание не в одном моем сне.
Но я уважаю то, о чем он рассказал мне на Дне Благодарения. Он честно пытается стать лучше, и хотя мое бушующее либидо говорит противоположное, я не собираюсь становиться у него на пути.
По крайней мере, так я говорю себе. Но когда я выхожу на парковку и вижу Трента, прислонившегося к боку грузовика, его ноги в тяжелых ботинках, скрещенные в лодыжках, руки в передних карманах поношенных джинс, бейсболку, удерживающую его глаза в тени, у меня перехватывает дыхание, а в груди все сжимается. Я не могу видеть его лицо, но каким-то образом я знаю – он наблюдает за мной, пока я иду по тротуару. Мое сердце бьется немного быстрее, и я замедляю шаг, позволяя бедрам всего лишь чуточку покачиваться.
Он не пошевелился, пока я не подошла к грузовику, а затем, когда он отошел от колеса, улыбка изогнула его губы.
– Готова для рождественской магии?
Я удержала язвительный ответ, крутившийся на кончике языка.
– Ты же знаешь. Эй, у нас есть время быстренько остановиться у моего дома, чтобы я смогла переодеться? Я далеко не пройду на каблуках и в этой юбке.
Трент окинул быстрым взглядом мое тело и кивнул.
– Конечно. – Он открыл пассажирскую дверцу и отступил. – Забирайся.
Я уже бывала в его грузовике после того первого раза, и научилась забираться сразу на середину и сторониться двери, как он предупреждал меня. Я как раз застегивала ремень безопасности, когда Трент сел на водительское сидение, завел машину и тронулся с места.
– Я подумал, что мы можем перехватить что-нибудь поесть в городе, ты как?
– Конечно. Я ужасно голодна. Готова поспорить, Джуди откроется позже из-за туристов, приехавших в город. Я готова убить за риппер-бургер.
Маленькая квартирка, которую я арендую, была всего в десяти минутах езды от офиса. Трент подъехал к передней двери и поставил машину на ручник, но не заглушал двигатель.
– Я подожду тебя здесь.
Я отстегнула ремень.
– Уверен? Почему бы тебе не зайти и не взять чего-нибудь выпить? Обещаю, что не буду приставать к тебе.
Он стрельнул в меня испепеляющим взглядом.
– Я не боюсь этого. Я просто хочу убедиться, что мы доберемся вовремя, чтобы перекусить, а если я пойду внутрь с тобой, ты будешь копаться.
Я соскользнула с сидения и положила руки на бедра.
– Копаться? Я? – И послала ему нахальную улыбку. – Просто потому, что ты останешься здесь, я собираюсь насладиться каждой секундой своего старого доброго сладкого времени. И я из Теннесси, я знаю, как это делается.
Громко выдохнув, он вытащил ключи из замка зажигания и вылез. Хлопнув дверцей, обошел вокруг и последовал за мной на крыльцо.
– Вот. Счастлива?
Я сладко стрельнула глазками.
– Не несчастна.
Когда мы оказались внутри, Трент плюхнулся на то, что он называет дамским диванчиком – узкая старинная тусклая кушетка. Я купила её на распродаже, когда впервые приехала сюда, потому что она напомнила мне диван, стоявший у бабушки в гостиной.
– Это самый неудобный предмет мебели, который я видел, – пожаловался он.
– Тогда сиди на полу. – Я бросила свою сумочку на маленький обеденный стол и сняла каблуки.
– Ты так и не украсила дом к Рождеству.
Я пробежалась по нескольким конвертам ежедневной почты.
– Нет. Мы это уже обсуждали, Трент. Я не праздную Рождество. И даже если бы меня это заботило, у меня нет времени развешивать всякое барахло, которое только я и смогу увидеть.
– И все же. . . хочешь елку? Я мог бы помочь тебе с этим.
– Я пытаюсь игнорировать это время года, приятель, – помотала я головой. – Трудно делать это с большой, вечнозеленой, рассыпающей иголки елкой в гостиной.
Он не ответил, но я заметила морщинку между его глаз, когда пошла в спальню переодеться.
– Угощайся пивом или чем угодно, что найдешь в холодильнике, – крикнула через плечо.
– Нет, все в порядке. Нужно оставаться с ясной головой.
Я вылезла из своей юбки и бросила ее в корзину для белья, а затем стянула эластичные бесшовные трусики, которые необходимы под такую юбку, чтобы не прилипала.
– Хочешь сказать, что тебе нужна ясная голова, чтобы раздавать флаеры? Серьезно? – Я натянула свежие хлопковые трусики-шорты и нагнулась, чтобы вытащить джинсы из шкафа, и немного попрыгала, чтобы натянуть их.
– Нет, она мне нужна, чтобы справляться с тобой. – Его голос прозвучал ближе, чем следовало, и прежде, чем я смогла прикрыть себя голубым топом с V-образным вырезом, который уже вытащила из шкафа, он занял дверной проем.
Я застыла напротив в джинсах и бюстгальтере. Трент тоже не двигался, и мне стало любопытно, в шоке ли он. Он открыл рот и развернулся.
– Прости. – Слово, полное смущения и чего-то еще, что я не могла определить. – Я думал, ты переодеваешься в гардеробной.
– Пустяки. – Я натянула топ. – Я же не голая. И не похоже, что у меня есть что-то такое, чего ты прежде не видел, верно?
– Да. – И все же он не повернулся.
– Вот теперь я прилично выгляжу. Мне осталось только захватить обувь, но ты можешь войти.
Он машинально развернулся и снова встал в проеме.
– Ты когда-нибудь бывала на празднике Рождественских Огней?
– Ээ, нет. Я провела здесь всего два Рождества. – Я надела балетки. – И, как тебе уже известно, я не участвую во многих праздничных... штучках.
– Да. – Он потер шею сзади. – Ты уже готова?
– Конечно. – Я схватила свитер с крючка за дверью. – Пойдем.
Главная улица Хрустальной Бухты была украшена и полностью заполнена людьми. Трент чуть ли не рычал, пока маневрировал между пешеходами.
– Где, черт возьми, я должен парковаться?
– Если мы проедем дальше, к Тайду, у Джуди наверняка найдется несколько свободных мест. И там же можно будет перекусить.
Он не ответил, поскольку мы подъехали к концу улицы и нашли место, где было можно припарковаться. "Риптайд" был забит, но нам удалось занять два стула у барной стойки и заказать бургеры. Tрент был странно тихим, пока мы ели.
– Ты настолько опечален тем, что придется раздавать рекламки? – Я погрузила картошку фри в кетчуп и отправила в рот.
– Нет, это пустяки, – пожал он плечами.
– Тогда в чем дело? Ты стал таким угрюмым с тех пор, как мы покинули мой дом.
– Наверное, просто устал. – Он отодвинул стакан сладкого чая и позвал Джозефа, сына Джуди, который сегодня работал в баре. – Я передумал. Все-таки выпью пива.
Когда мы закончили, Трент достал флаеры из грузовика, и мы проложили путь вверх по улице. Логан выделил столик, специально предназначенный для продажи новогодних елок, на тротуаре перед гостиницей, которой он владел. Как и у других хозяев стендов, этот был декорирован искусственной растительностью, а столик покрыт праздничной скатертью. Трент застонал, когда увидел это.
– И мне придется сидеть здесь весь вечер? Выглядит так, будто Рождество заблевало весь этот стол.
Я сложила руки на груди.
– О, да ладно, все не так плохо. Я буду с тобой. Мы будем раздавать карамельные трости. И посмотри, тут даже есть колпак Санты для тебя.
У Трента был взгляд оленя-в-свете-фар.
– Ни за что. Всему есть предел.
– И ты еще меня называешь Скрягой?
– Нет, ты сама назвала себя Скрягой.
– Ладно тебе, Вагонер, проникнись атмосферой, – я встала на цыпочки и попыталась натянуть колпак ему на голову, но парень нырнул в сторону и выхватил его из моих рук.
– Как на счет того, чтобы тебе проникнуться этой атмосферой, Хадсон? – Трент приобнял меня одной рукой, прежде чем я смогла увернуться, и удерживал рядом с собой, пока ловко цеплял колпак мне на макушку. Я боролась, пытаясь вырваться, но он только плотнее удерживал меня.
Внезапно, я перестала сопротивляться так сильно. Мое тело стало осознавать, что оно прижималось к сильному мужчине, и кожу стало покалывать. Моя грудь впечаталась в грудную клетку Трента, отчего передо мной встал вопрос, может ли он почувствовать, как бешено бьется мое сердце. Я взглянула вверх, на его лицо.
Что-то изменилось в глазах мужчины. Колпак был слишком большим для меня, и он соскальзывал мне на лоб, но Трент его поймал и натянул обратно. Прикосновение его пальцев к моему лицу было нежным; как будто бы он проводил линию по моему лбу, его рот приоткрылся. Я тяжело сглотнула, а мой язык сам собой прошелся по губам. В течение двух ударов сердца я была уверена, что Трент собирается поцеловать меня.
Но момент прошел. Его глаза закрылись, и он натянул колпак еще ниже, так что закрыл мои глаза и нос. Я ничего не видела, а парень отпустил меня и сделал шаг назад.
– Ну вот. Теперь ты выглядишь, как миссис Клаус.
Я стянула колпак и бросила в него.
– Отличная работа. Теперь мои волосы в беспорядке. – Я пробежалась рукой по голове.
– Никто не заметит. Скоро стемнеет.
– Неважно. Я замечу. – Я в последний раз пригладила волосы. – Нормально выглядит? Или торчит во все стороны?
Трент посмотрел на меня сверху вниз, а затем отвел взгляд в сторону.
– Ты выглядишь отлично.
– Спасибо за комплимент. Пожалуйста остановись, не то я покраснею.
Он фыркнул и толкнул кучу флаеров в мою сторону.
– Вот. Побудь полезной. Чем скорее мы избавимся от них, тем скорее сможем убраться отсюда.
Его голос был напряжен, и я смутилась. Зачем он пригласил меня, если не хочет, чтобы я была рядом? И почему он внезапно стал таким холодным и отстраненным? Я подавила вздох и сконцентрировалась на поставленной задаче. Мужчины были загадками, и я собираюсь разгадать одного сегодня вечером.
Толпа стала расти, когда праздник начался. Мы с Трентом стояли с обеих сторон стола, вкладывая цветную рекламку и леденцовую трость в руки каждого проходящего. Как только совсем стемнело, мэр города вышел на балкон как раз над нами. Говоря в микрофон, он поприветствовал каждого на официальных Рождественских огнях в Хрустальной Бухте и поблагодарил всех бизнесменов, которые внесли вклад в мероприятие, особенно отметив Джуди и Логана.
– А сейчас мы рады поприветствовать главу этого вечера, Мэта Спенсера. Как многие из вас знают, Мэт – владелец "Серфинговой Линии", и он долгое время является лидером общины в Хрустальной Бухте. Он здесь со своей женой и двумя дочерями, и они повернут выключатель, чтобы зажечь Хрустальную Бухту для праздничного сезона!
Я вытянула шею, чтобы увидеть Мэта с Сандрой, которая держала малышку, и их дочь Лили. Мэт поднял дочь на руки и прошептал ей что-то на ухо. Лили потянулась к выключателю и повернула его в позицию "включено".
Как по волшебству, Хрустальная Бухта наполнилась сверкающими, мерцающими огнями. Толпа затаила дыхание от восторга, и даже я не смогла сдержать улыбки.
– Мило, правда? – пробормотал Трент мне в ухо, и я поняла, что он был позади и стоял очень близко ко мне. – Не имеет значения, на снежном севере ты или на тропическом юге, рождественские огни...
– Волшебны, – выдала я слово, о котором только что подумала.
– Аха. Так и есть. – На минуту, я подумала, что он собирается обнять меня и притянуть поближе к своему телу. Ощутив его дыхание на шее, задрожала и стояла неподвижно, не возражая против того, чтобы он меня удержал.
Но он снова остановился. Я почувствовала его отстраненность прежде, чем он вновь заговорил.
– Флаеры закончились. Мы можем уходить. Нам обоим нужно быть на работе завтра рано утром.
Я кивнула и последовала за ним через толпу обратно, туда, где мы оставили грузовик.
Принимая во внимание сегодняшнее переменчивое настроение Трента, я ожидала, что поездка обратно до парковки с елками пройдет в тишине. Но как только мы выехали за город, он осмотрел меня.
– Расскажи о себе. – Это стало нашей походной шуткой нескольких последних недель. Трент понял, что мое отрицательное отношение к разговором ни о чем означает, что я практически ничего не рассказываю ему о себе, пока он не научился задавать правильные вопросы. И хотя я обнаружила, что у него были определенные незыблемые границы, за которые он никого не пускал, он был готов говорить о своей собственной жизни... в какой-то мере.
– Что ты хочешь узнать? – Я повернулась на сидении лицом к нему.
– Почему ты не любишь Рождество?
Я замешкалась.
– Не то, чтобы я не любила Рождество. Но это почти так же, как с разговорами ни о чем. Я хочу, чтобы это значило что-то. В армии Рождество – это время устраивать роскошные вечеринки и свершать великие деяния. Клуб офицерских жен устраивает большое шоу для помощи какой-нибудь благотворительной организации, людям, которые их не заботят в остальное время года. А потом … – мой голос стих. – В моей семье праздники были трудными. Мой отец отсутствовал на Рождество чаще, чем был дома. Когда его не было, мама впадала в своего рода спячку. Если мы были в Теннесси с моими бабушкой и дедушкой, все было плохо, но если мы были в каком-нибудь другом месте, Рождество в лучшем случае проходило уныло. В те годы, когда отец был с нами, мама выкладывалась по полной, превращая все в большое событие. Картинки с Сантой, украшение елки… Она делала дом идеальным, она становилась сумасшедшей. Я не могла больше выдерживать это. Никогда не было какой-то счастливой середины.
– Аа, – кивнул Трент. – Так ты увидишься со своей семьей в этом году? Где они базируются сейчас?
– Нет, – я покачала головой. – Папу сейчас отправили в Пентагон, но я не собираюсь туда. Я всегда искала причины не ехать домой на праздники. В этом году проще всего, потому что они проведут Рождество в Германии с семьей моего брата.
– Почему твой брат в Германии?
– Он базируется там, – мои губы изогнулись в полуулыбке. – Оба мои брата тоже военные.
– Ох, – он сделал резкий поворот на дорогу, ведущей к нашему офисному зданию. – Твои родители расстроились, что ты не выбрала армию?
– Нет, они никогда этого для меня не хотели. Мой отец довольно старомоден. Он терпимо относится к женщинам в армии, только если это не его дочь.
– Значит, они рады, что ты стала адвокатом?
Я повела плечом.
– Они гордятся мной. Настолько, насколько это возможно, потому что мои родители на самом деле не понимают ничего, кроме армии. Это все, что они когда-либо знали. Так что они пытаются оказывать поддержку, задавать вопросы, но, честно сказать, они совершенно не разбираются в этом.
Трент ничего не сказал, поскольку мы уже подъехали на парковку к нашему зданию. Его дядя Нолан и Джо выглядели так, будто только что закрылись на ночь, и оба помахали нам, когда мы проезжали мимо. Я задалась вопросом, что его дядя думает обо мне и нашей с Трентом дружбе. Думает ли он, что я собью Трента с толку? И делаю ли я это?
Трент выключил двигатель грузовика и выпрыгнул, обошел вокруг, чтобы открыть мою дверь. Я вылезла, но он не спешил отходить. Его большое тело закрыло меня от любопытных глаз, находящихся у тента с деревьями, хотя я и оказалась в ловушке у двери кабины.
– Спасибо за помощь. Я благодарен, что не пришлось делать это самому. – От его близости у меня закружилась голова, и я схватилась за дверцу, чтобы не упасть.
– Я ничего такого не сделала. Но спасибо, что попросил меня. Я рада была увидеть знаменитые огни Хрустальной Бухты. Теперь я могу умереть счастливой.
– Вычеркнула один пункт из списка желаний, да?
– Точно, – я посмотрела вниз, а затем подняла на него взгляд, ожидая следующего шага. Было не похоже, что он знал, что собирается делать.
– Ну ... – он остановился, а затем быстрее, чем я смогла среагировать, наклонился, чтобы поцеловать мою щеку. – Еще раз спасибо, Элизабет. Спокойной ночи. Увидимся позже.
Он освободил место, чтобы я смогла пройти мимо, и когда я отошла, хлопнул дверцей грузовика и последовал к тенту с рождественскими елками. Он так и не оглянулся, пока я шла к своей машине и садилась в нее.
Я была раздосадована, обнаружив, что руки трясутся, когда взялась за руль. Мое сердце все еще колотилось, хотя адреналин от почти-поцелуя рассеялся. М-да, придется еще раз принять холодный душ.
