Текст книги "Четыре Блондинки"

Автор книги: Кэндес Бушнелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Кэндес Бушнелл
Четыре блондинки

Посвящается Анне, лучшей подруге и лучшей блондинке

ПРИЯТНО И ЛЕГКО

I

Последние десять лет Джейни Уилкокс всякий раз проводила летний сезон в Хэмптоне, и за все это время ей ни разу не пришлось на свои средства арендовать дом, и вообще она ни за что не платила, ну разве что за билет на маршрутный автобус компании «Джитни». В начале девяностых Джейни изрядно потрудилась моделью, что принесло несколько «блеклую» славу, благодаря которой однажды ей досталась роль в одном художественном фильме (секс-символа для мужчин-интеллектуалов). Больше она в кино не снималась, но ее репутация слегка «блеклой» знаменитости укрепилась, и Джейни довольно быстро смекнула, что из этого можно извлечь кое-какую выгоду да и в дальнейшем жить безбедно; главное – сохранять свои природные данные.

Итак, каждый год, примерно в мае месяце, Джейни погружалась в поиски дома на предстоящее лето. А вернее сказать, в поиски мужчины, обладающего таким домом. Денег у Джейни не было, но она из-за этого не унывала; ведь у нее были богатые друзья и она привлекала внимание состоятельных мужчин. А секрет по заполучению богатых мужчин, который многим женщинам так и не удалось разгадать, был проще простого – прежде всего не морочить себе голову иллюзиями о замужестве. Не было в Нью-Йорке такого богача, который отказался бы от шансов на гарантированный минет и компании приятной подруги без особых притязаний. Да и вообще, с какой стати выходить за кого-то из этих мужчин замуж! Всякий раз очередной богатый мужчина, с которым Джейни проводила время, оказывался каким-то недоделанным – либо совсем чокнутым, либо извращенцем, – так что в канун Дня труда она с легкой душой закруглила очередной роман.

Надо сказать, почти всегда Джейни имела в своем распоряжении прекрасный дом и, как правило, машину очередного мужчины – чтобы было на чем прокатиться. Предпочитала она спортивные машины, но не слишком спортивные: хозяева «феррари» или «порше» были буквально «сдвинуты» на своих тачках и никому не доверяли садиться за руль, а женщинам и подавно.

Питер, так звали мужчину, с которым она провела прошлое лето, принадлежал именно к таким. Он был коротко стриженным светло-золотистым блондином, а еще – знаменитым адвокатом в мире шоу-бизнеса, но его фигуре мог позавидовать любой мужчина, рекламирующий мужское белье. Джейни с Питером встретились на свидании «вслепую», хотя на самом деле за последние несколько лет они пересекались десяток с лишним раз на всевозможных вечеринках. Питер пригласил ее в свой особняк в Вест-Виллидж – днем он был слишком занят, чтобы выбирать какой-нибудь ресторан. После того как Джейни позвонила в дверной звонок, он заставил ее проторчать на улице минут пятнадцать. Но Джейни это не смутило, поскольку ее подруга, девица весьма светская – она училась с Питером в одном колледже, и именно она устроила это свидание с Питером, – не уставала повторять, какой у Питера роскошный старинный дом на Лили-Понд-лейн в Истхэмптоне. После ужина они вновь вернулись в городской особняк Питера – ему нужно было выгулять свою собачку по кличке Пилюлька, – а когда оказались на кухне, Джейни заметила прилепленную к холодильнику фотографию: Питер в купальных трусах на пляже. Мышцы на животе у него были словно панцирь на брюхе у черепахи. Вероятно, поэтому Джейни решила заняться с ним сексом этой же ночью.

Было это в среду накануне Дня поминовения, а на другое утро, когда Питер грохотал кофейником для приготовления капуччино, он спросил Джейни, не хочет ли она съездить к нему в загородный дом на уик-энд. Джейни ожидала такого предложения, несмотря на то что секс с Питером оказался самым что ни на есть никудышным, какой у нее был за последние годы (началось все с каких-то неловких поцелуев, потом Питер уселся на край кровати и теребил свой член, пока тот не ожил настолько, что можно было натянуть презерватив, ну а уж потом он воткнул его куда следует), но тем не менее она испытала благодарность за то, что Питер попросил ее об этом так быстро.

– Ты девушка сообразительная, сама ведь знаешь, – сказал Питер, разливая капуччино в две эмалированные кружки. На нем были белые французские трусы-«боксеры» с пуговицами на ширинке.

– Конечно, – ответила Джейни.

– Нет, я серьезно, – продолжил Питер. – Ведь сама же решилась переспать со мной прошлой ночью.

– С этим делом лучше не тянуть.

– Женщины не понимают, что у мужчин вроде меня нет времени на всякие шуры-муры. – Он допил кофе и аккуратно вымыл кружку. – Все это так муторно. Ты должна оказать всем своим подружкам услугу и объяснить, что пора заканчивать с этими дурацкими женскими играми. Знаешь, что я делаю, если девица не ложится в постель на второй или третий раз?

– Нет, – пожала плечами Джейни.

Питер ткнул в ее сторону пальцем.

– Я такой больше никогда не звоню. Я ее вообще подальше посылаю.

– Нет, тут ты слегка переусердствуешь. Это я насчет послать подальше, – ответила Джейни.

Питер рассмеялся. Он подошел к Джейни и взял ее за грудь.

– Если у нас в эти выходные все пройдет как надо, может, проведем вместе и остаток лета. Понимаешь, что я имею в виду? – спросил Питер. Он по-прежнему держал в руке ее грудь.

– Ой! – вырвалось у Джейни.

– Что, имплантаты? – спросил Питер. – Нужно, чтобы их вам всем повставляли в грудь. Чтобы все телки смотрелись как ты. Я тебе еще позвоню.

И все же когда Питер так и не позвонил ей до полудня в пятницу, у Джейни появились сомнения. Может, она неправильно его поняла?… Может, он оказался полным засранцем? Впрочем, это было маловероятно – ведь у них слишком много общих знакомых. Но разве в Нью-Йорке был хоть один человек, знавший кого-нибудь еще по-настоящему хорошо? Она позвонила Линелль, той самой светской девице, которая и устроила им свидание.

– Ой, как я рада, что у вас все сразу получилось! – воскликнула Линелль.

– Но он мне так и не позвонил. А уже половина первого, – посетовала Джейни.

– Еще позвонит. Он немного того… с причудами.

– С причудами?

– Он отличный парень. Мы то и дело шутим, что если б я не была замужем за Ричардом, то вышла бы за Питера. Он зовет меня своей будущей несостоявшейся женой. Прикольно, согласись?

– Прикольно, – согласилась Джейни.

– Не волнуйся. Ты как раз в его вкусе, – сказала Линелль. – Просто Питер все делает по-своему.

В половине второго Джейни позвонила в офис Питера. Он был на совещании. Она звонила еще пару раз, и в два тридцать секретарша сказала, что Питера не будет до конца дня. Джейни несколько раз звонила ему домой. Ей неизменно отвечал автоответчик. Наконец в половине четвертого Питер связался с ней.

– Что, слегка задергалась? – спросил он. – Ты звонила мне одиннадцать раз. У меня стоит определитель.

Они отправились в Хэмптон на его новом «порше-турбо». Пилюльку – это был бишон-фриз с голубыми бантиками на челке – Джейни пришлось взять на колени, и пес то и дело пытался лизнуть ее в лицо. Всю дорогу Питер выставлял указательный палец, словно дуло пистолета, и изображал пальбу по водителям других машин. И при этом обзывал их «гребаными поляками». Джейни делала вид, что это ее ужасно забавляет.

В Саутхэмптоне они остановились на заправочной станции Гесса. Это было добрым предзнаменованием. Джейни всегда нравилась эта заправка с ее служащими в аккуратной бело-зеленой форменной одежде – тут действительно чувствовалось, что ты наконец вырвался из города. У заправочных колонок выстроилась очередь автомобилей. Питер вышел из машины и отправился в туалет, но двигатель не заглушил. Через несколько минут водители стоявших сзади машин начали сигналить. И только Джейни собралась пересесть на водительское сиденье, как из туалета выбежал Питер – он размахивал руками и орал во весь голос:

– Эй ты, гребаный поляк, не трогай мою машину!

Джейни растерянно осмотрелась вокруг.

Он рывком распахнул дверь машины.

– Никто не смеет рулить моей гребаной машиной. Ясно? Никто не смеет трогать мою гребаную тачку. Это моя тачка, мать твою так и этак!

Джейни грациозно выскользнула из машины. На ней были обтягивающие джинсы и босоножки на высоких каблуках, из-за чего она казалась на дюйм выше, а ее светлые, почти белоснежные волосы ниспадали прямыми локонами на мужскую белую рубашку на кнопках. Волосы Джейни считала чуть ли не самым своим ценным достоянием. Это были такие волосы, на которые окружающим хотелось взглянуть еще раз. Она подняла на лоб темные очки, прекрасно понимая, что все, кто был вокруг, во все глаза смотрят на них и узнают в ней именно Джейни Уилкокс, модель, и, наверное, начинают узнавать и Питера.

– Слушай, ты, грубиян! – бросила она ему в лицо. – Заткнись-ка! Или, может, ты хочешь, чтобы все это расписали в утренних газетах в понедельник?

– Эй, куда это ты собралась? – удивился Питер.

– А ты сам подумай! – парировала Джейни.

– Ну так и быть, извини, – сказал Питер, когда она снова уселась в машину. Он погладил ее по ноге. – У тебя паршивый характер, детка. Я парень взрывной. Тебе следует об этом знать. Ничего не могу с этим поделать. Наверное, это из-за того, что меня в детстве мамаша лупила.

– Забудем об этом, – сказала Джейни. Она вновь сдвинула очки на нос.

Питер с ревом отъехал от заправки.

– Ну ты прямо огонь, детка! Чистый огнемет! Ты бы только видела, как все эти мужики на тебя уставились.

– Мужчины всегда на меня смотрят, – ответила Джейни.

– Классное у нас будет лето, – усмехнулся Питер.

Дом у Питера оказался именно таким, каким его описывала Линелль. Это была перестроенная фермерская усадьба, располагавшаяся на ухоженной лужайке в три акра. В доме было шесть спален, а ко внутреннему убранству явно приложил руку профессиональный декоратор. Не успели они выйти из машины, как Питер схватил свой мобильник и принялся орать на садовника насчет каких-то яблонь. Джейни все это пропускала мимо ушей. Она разделась и голышом направилась к бассейну. Она знала, что Питер следит за ней из-за раздвижных стеклянных дверей. Когда она вылезла из воды, Питер высунул голову из двери:

– Эй, детка, как там вода, подогревается? Если нет, я позвоню этому хрену и задам ему трепку.

– Все в порядке, – ответила Джейни. – Я думаю, нам стоит обдумать план вечеринок на ближайшие выходные. – Она достала свой мобильник и в чем была, то есть нагишом, вытянулась на мягком шезлонге и начала набирать номер.

В начале лета, в середине мая, Джейни начала готовиться к своему дню рождения – вскоре ей должен был исполниться тридцать один год (родилась Джейни первого июня и всякий раз говорила, что она «дитя лета»), – и всего за одну неделю она успела три раза побывать в ночном клубе «Мумба». В первый раз там устроили вечеринку в честь Туалетной Бумаги – певца в стиле рэп. Она стояла в центре зала и, выставив вперед бедро, позировала фотографам, потом кто-то отвел ее к угловому столику. Там сидел Джоэл Уэбб – собиратель предметов искусства. Джейни находила его забавным, несмотря на то что все говорили, будто ему переделали нос и вставили имплантаты в щеки, а еще – будто он прошел курс липосакции и носит ботинки с утолщенными подошвами, чтобы казаться выше: рост у него был всего пять футов и четыре дюйма. Но все это было не важно. Дело было в его доме. Последние три года Уэбб занимался строительством большого особняка в Истхэмптоне, а пока арендовал временное жилище, по понятиям Джейни – просто хибару: запущенный коттедж на три спальни.

– Мне нужна новая подружка. Слушай, ты не познакомишь меня с одной из твоих красавиц приятельниц? – спросил Джоэл.

– А как продвигаются дела с твоим домом? – спросила его Джейни.

– Подрядчики говорят, что все будет закончено к четвертому июля, – ответил Джоэл и добавил: – Ну правда, ведь у тебя наверняка найдется для меня какая-нибудь подружка.

– Я думала, у тебя уже кто-то есть, – ответила она.

– Была, да только мы с ней разбежались. И так целый год – то сходимся, то расходимся. А как наступает лето, мне становится одиноко и я снова к ней возвращаюсь.

Через пару дней Джейни появилась в «Мумбе» с Аланом Мунди – все считали его самым классным комиком. Она познакомилась с Аланом много лет назад, когда снималась в Голливуде в том самом фильме, – тогда он был еще никем и получил в этом фильме крошечную роль безнадежно влюбленного официанта. Они вроде как подружились и вроде как стали поддерживать связь – примерно раз в год разговаривали по телефону. Но теперь Джейни всем только и твердила о том, что они с Аланом не разлей вода. Агент Джейни из ее модельной конторы сказал, что Алан собирается без лишнего шума посетить Нью-Йорк, после чего Джейни позвонила его здешнему агенту и Алан сразу же откликнулся. Он только что расстался со своей подружкой и явно страдал от одиночества.

– Джейни, душка, – сказал Алан. – Я хочу побывать во всех здешних горячих точках. Хочу весь город перевернуть вверх дном.

– Смотри, чтобы потом нам не пришлось его собирать по кускам, – ответила Джейни.

– О Боже, как я по тебе соскучился, Джейни! – воскликнул Алан.

Он заехал за ней на взятом напрокат «роллс-ройсе». Волосы у Алана были выкрашены в рыжий цвет – так требовалось для его последней роли, – но под краской, у корней, уже почти на дюйм отросли свои, черные.

– Ну, что делаешь, детка? – спросил Алан. – Все еще играешь?

– Играю, причем каждый Божий день, – ответила Джейни.

Как только они зашли в клуб, Алан выпил подряд три бокала мартини. Джейни сидела, тесно прильнув к нему, шептала что-то ему на ухо и постоянно хихикала. Вообще-то она не испытывала к Алану никакого интереса, ведь, по сути дела, он был порядочным простофилей – таким место на мойке для автомобилей, чем, собственно, он и занимался в промежутках между съемками, пока не стал знаменитостью. Но об этом распространяться она не собиралась. А вот оказаться в компании с Аланом на всеобщем обозрении было крайне полезно для ее статуса, особенно если изображать, что у них все серьезно.

Между тем Алан напился и начал втыкать маленькие пластмассовые мечи из бокалов с мартини в свои курчавые волосы.

– Чего тебе хочется, Джейни? – то и дело спрашивал он. – Ну чего тебе хочется от жизни?

– Хочу хорошо провести лето, – ответила Джейни.

Она встала из-за стола, чтобы пройти в дамскую комнату. Проскользнула мимо Рэдмона Ричардли – писателя-южанина с репутацией плохого мальчугана.

– Эй, Джейни, Джейни! – воскликнул Рэдмон. – Я та-а-ак рад тебя видеть!

– Да неужели? – парировала Джейни. – Раньше ты что-то не особенно мне радовался.

– Я всегда рад тебя видеть. И всегда считал тебя своей доброй подругой, – заявил Рэдмон.

За столом рядом с ним сидел мужчина. Коротко стриженный шатен. Загорелый. Худощавый. Исключительно привлекательный. Как раз во вкусе Джейни.

– Вот видишь? Я всегда говорил, эта Джейни – модель с мозгами, – сказал Рэдмон своему соседу.

– Умная – и при этом модель. Что может быть лучше? – Мужчина улыбнулся.

– Дура – и при этом модель. Именно такие вам и нравятся. – Джейни тоже улыбнулась, прекрасно осознавая безотказный эффект своей белоснежной улыбки.

– Зак Мэннерс, а это – Джейни Уилкокс, – представил их друг другу Рэдмон. – Зак только что из Англии. Он подыскивает себе дом в Хэмптоне. Может, ты ему посодействуешь?

– Если только сама поселюсь в этом доме, – ответила Джейни.

– Интересная идея, – заметил Зак.

Джейни поднялась наверх, в дамскую комнату. Сердце у нее гулко стучало. Зак Мэннерс – крупнейший в Англии производитель звукозаписей. Она заняла очередь у двери в туалет. Сзади к ней подошел Рэдмон Ричардли.

– Я его хочу, – призналась Джейни.

– Ты о ком? О Заке? – Рэдмон рассмеялся. – Ну конечно, ты и еще миллион женщин во всем мире в придачу.

– А мне плевать, – ответила Джейни. – И к тому же он подыскивает дом в Хэмптоне.

– Что ж… ничего… у тебя… не выйдет, – процедил Рэдмон.

– Это почему же? – Джейни даже топнула ногой.

Рэдмон обнял ее, словно собирался поцеловать. Он нередко проделывал такие штучки, и всякий раз ему это сходило с рук.

– Давай потом заедем ко мне.

– Зачем?

– Ну… пошалим.

– Меня твои шалости не интересуют.

– Бросай своего упыря – и поехали ко мне. И вообще, на кой черт тебе он сдался? Плевать я хотел на его успех. Все равно он – упырь упырем.

– Может, он и упырь, вот только стоит мне оказаться с ним рядом, такие типы, как ты, сразу начинают проявлять ко мне повышенный интерес.

– Ой, да перестань!

– Я хочу хорошо провести лето, – сказала Джейни. – С Заком.

Спустя полчаса Джейни с Аланом уехали из клуба, до этого Алан случайно опрокинул два бокала с мартини. Направляясь к выходу, они прошли мимо столика Рэдмона. Джейни как бы невзначай сунула руку в задний карман джинсов Алана. А потом обернулась и посмотрела на Зака.

– Ты мне попозже звякни! – крикнул ей вслед Рэдмон.

II

О Гарольде Уэйне, миллиардере, Джейни Уилкокс впервые услышала в очередном клубе, в женском туалете. Было это два года назад, и, хотя Гарольд показался ей жалким подобием мужчины с сияющей лысиной круглой головой и в не менее сияющих туфлях (он заставлял слуг надраивать свои «доксайдеры» до зеркального блеска), лето, проведенное с ним, стало одним из самых лучших в ее жизни.

– Я просто обязана найти мужчину на это лето, – жаловалась Джейни своей подруге Эллисон, и именно в эту минуту на автомобильной стоянке прогремел чей-то голос: «Гарольд Уэйн!»

Гарольду принадлежала белокаменная вилла на Джин-лейн в Саутхэмптоне. Перед домом раскинулась обширная зеленая лужайка, а другая, чуть поменьше, на заднем дворе, простиралась вплоть до самых дюн и пляжа. По субботам и воскресеньям там накрывали ленч с вином и двумя переменами блюд, а еще там был повар и некто по имени Скааден – он смешивал коктейли и незаметно обносил гостей яствами на серебряных подносах. Попасть в это поместье можно было только сквозь чугунные ворота, по обеим сторонам которых красовались вензеля – с одной стороны «Г», а с другой – «У». У Гарольда был и охранник – одет он был как садовник, но при пистолете.

– А ты не опасаешься, что кто-нибудь из твоих приятелей тебя раскусит? – спросила Эллисон. Было это в самом начале лета с Гарольдом, когда Джейни пригласила Эллисон (та снимала комнату в маленьком коттедже в Бриджхэмптоне) погостить к ним на один день.

– Что ты имеешь в виду? – Мысли Джейни в эту минуту были поглощены садовником.

– То, как ты их используешь. Из-за их летних особняков.

– Я феминистка, – ответила Джейни. – Все дело в перераспределении богатства.

Они лежали в шезлонгах у бассейна, и Скааден то и дело подносил им бокалы чая со льдом.

– Кстати, а где Гарольд? – поинтересовалась Эллисон. У нее были серые глаза навыкате.

«Что ты с ее физиономией ни делай, все равно лучше не станет», – подумала Джейни. Она уже давно ждала от Эллисон этого вопроса. Эллисон была профессионалкой по части дружбы с людьми богатыми и знаменитыми: как только отправится к себе, наверняка тут же обзвонит всех знакомых и растреплет, что обедала дома у самого Гарольда Уэйна и что теперь он ее лучший друг. Вообще-то Джейни подозревала, что даже после того, как она порвет с Гарольдом на исходе лета, Эллисон по-прежнему будет набиваться ему в подруги. Станет зазывать его к себе на коктейли, а если встретятся на вечеринках, Эллисон непременно обопрется Гарольду на руку и будет нашептывать ему на ухо анекдоты, пытаясь рассмешить.

– Гарольд сидит на горшке, – ответила Джейни.

Сказано это было самым невинным, нежным голосом. Джейни отлично понимала, что именно этот голос, а не прекрасное лицо и тело, был ее главным секретным оружием. Таким голосом можно было сказать что угодно, и при этом все сходило с рук.

– Он просиживает на горшке по часу всякий раз, прежде чем куда-либо отправиться вечером, а по выходным – по часу утром и еще по часу во второй половине дня. Из-за этого весь день наперекосяк. В прошлый уик-энд мы чуть не опоздали на прием в честь какого-то писателя, а все потому, что Гарольд не мог слезть с горшка.

– И что же он там делает?

Джейни пожала плечами:

– А я откуда знаю? Срет. Читает. Впрочем, я не понимаю, как можно гадить целый час. Я постоянно твержу ему, что это вредно для кишечника.

– Наверное, только там он и может уединиться.

– Да какое там уединение! – ответила Джейни. – Там у него и телефон стоит, и электронная почта есть. – И, взглянув на Эллисон, добавила: – Только об этом никому ни слова, ладно?

Джейни тут же представила, как Эллисон на светских приемах болтает направо и налево о том, как Гарольд просиживает часами в уборной и при этом ведет переговоры по телефону и рассылает и-мэйлы. И от этой мысли ей стало совестно. Ведь что ни говори, а Гарольд ни разу ни словом ни делом не доставил ей ни малейшего огорчения и она даже была немного в него влюблена.

Именно это ее и удивляло. Вначале она никак не могла заставить себя заняться с ним сексом, но после того, как у них это дело состоялось – было это во вторую субботу после Дня поминовения, – Джейни и сама поразилась, что заставило ее ждать так долго. Гарольд в постели оказался истинным командиром. Он говорил Джейни, что она должна делать и какую позу принимать (чуть позже тем же летом он наголо обрил ей лобок и велел загорать нагишом), и к тому же у него оказался огромный пенис.

Инструмент Гарольда имел такие внушительные размеры, что всякий раз тем летом, когда другие женщины подходили к ней с расспросами, действительно ли она встречается с Гарольдом (в основном это происходило в дамских комнатах различных хэмптонских модных ресторанов, которые они то и дело посещали), Джейни, собираясь подкрасить губы, доверительно сообщала им: эта штука у него такая здоровенная, что когда она впервые увидела ее, то сказала Гарольду – он ни за что не сможет задвинуть эдакую колбасину в нее. Затем она вновь возвращалась к подкрашиванию своих раскрытых губ. Может, эти разговоры о мужском достоинстве Гарольда и отдавали слегка вульгарностью, но Джейни казалось, что таким образом она оказывает Гарольду своего рода услугу – ведь после того, как они расстанутся, это поможет ему заводить романы с другими женщинами.

Впрочем, Гарольд, судя по всему, не испытывал ни малейшего беспокойства. Он был для женщин словно Санта-Клаус. Бывшие подруги то и дело звонили ему и предлагали познакомить со своими приятельницами, а Гарольд щедро раздавал советы и посылал всем этим дамам небольшие подарки, чтобы помочь им в их трудную минуту, – кому мобильный телефон, а кому и компьютер, а одной даже оплачивал детский сад для ее внебрачного ребенка. В первый же их с Джейни уик-энд в Хэмптоне он взял ее за руку и отвел к гаражу.

– Я хочу, чтобы этим летом ты почувствовала себя совершенно свободной, – сказал Гарольд. – Я сразу понял, ты – из тех девушек, которым нравится быть свободными.

– Ты прав, – ответила Джейни.

– В противном случае ты уже была бы замужем, – сказал он.

Гарольд открыл боковую дверь в гараж, и они спустились на три ступеньки. Уэйн шел позади, но когда Джейни оказалась внизу, он резко повернул ее к себе лицом, впился поцелуем ей в губы и даже запустил ей в рот свой язык. Джейни это застигло врасплох, и потом она вспоминала, как беспомощно махала руками, словно букашка, которую живьем насадили на иголку. Однако поцелуй этот оказался вовсе не таким плохим.

– Это так, чтобы твой моторчик не заглох, – сказал Гарольд. Затем он быстро отошел от нее и повернул выключатель. – Выбирай себе какую хочешь, чтобы было на чем ездить этим летом, – сказал Гарольд. В гараже стояли «рейнджровер» и два «мерседеса» – один «550-купе», а другой «SL» с открытым верхом. – Только запомни правило: менять решение в разгар лета не получится. Я не желаю, чтобы ты явилась ко мне в один прекрасный день и заявила: «Хочу ездить на “ровере”», – после того как выбрала «мерседес».

– А что, если ни одна из них мне не понравится? – спросила Джейни. – Что, если мне приглянется «мазерати»?

– Я не намерен тебя слишком баловать, – ответил Гарольд. – Тогда ты меня возненавидишь, ведь никто другой никогда такого тебе не предложит.

– Наверное, ты прав. – Джейни ласково коснулась кончика носа Гарольда указательным пальцем.

– И почему бы тебе не выйти за него замуж? – все лето напролет нашептывала ей Эллисон.

– О нет, я бы не смогла, – отвечала ей Джейни. – Я никогда не выйду замуж, пока не полюблю человека окончательно и бесповоротно.

– Я бы такого полюбила за пару секунд, – призналась подруга.

– Да, у тебя это, наверное, получилось бы. – Джейни решила умолчать о том, что Эллисон была совершенно не во вкусе Гарольда.

Вообще-то Гарольд воспринимал Джейни чересчур серьезно.

– Будь умницей, – увещевал он ее. – Ты должна по-умному распорядиться своей жизнью. А я тебе в этом помогу.

Джейни отвечала ему, что всегда хотела заняться чем-то серьезным – стать журналисткой или написать роман. В один воскресный день Гарольд пригласил к ним на обед одну даму – главного редактора. Гарольд всегда подавал капуччино в чересчур больших чашках, и Джейни запомнилось, как эта дама-редакторша – на ней был бело-синий жакет невообразимого покроя – удерживала эту чашку, поставив ее себе на бедро, пока они сидели на террасе.

– Джейни хочет быть писательницей, – сказал Гарольд.

– Да неужели?! – воскликнула редакторша и, подняв чашку ко рту, добавила: – И почему это хорошеньким девушкам вечно хочется заниматься не поймешь чем?

– Да брось ты, Мов! – возмутился Гарольд. – Ты и сама ведь была хорошенькая. Пока не поумнела.

– И пока ты не разбогател, – парировала Мов. – Так чем именно вы хотите заняться, дорогуша?

– Хочу занять ваше место, – ответила ей Джейни самым нежным, безобидным тоном.

Когда Джейни окончательно порвала с Гарольдом – это случилось в конце сентября, – выйдя на улицу, она совершенно искренне разрыдалась. Разрыв произошел в его квартире на Парк-авеню – они условились встретиться там, чтобы выпить по коктейлю, прежде чем отправиться на ужин. Гарольд был в библиотеке. Он потягивал скотч и любовался своим бесценным Ренуаром.

– Привет, чокнутая детка. – Гарольд взял Джейни за руку и провел к красному шелковому дивану. – У меня тут кое-что возникло. Я не смогу сегодня поужинать с тобой.

– Понимаю, – ответила Джейни. Она уже догадывалась, что за этим последует.

– Было просто замечательно провести с тобой все это лето, – сказал Гарольд, – но…

– Все кончено, – договорила за него Джейни.

– Дело вовсе не в тебе, – объяснил он. – Все дело во мне. Я не хочу жениться, и кроме того, тебе следует знать, что у меня появилась другая женщина и я собираюсь начать с ней встречаться.

– Прошу тебя, прекрати, – сказала Джейни. Она встала с дивана. – Я и сама собиралась с тобой сегодня расстаться. Забавно, согласись?

Джейни слегка знобило, и она пожалела, что не захватила свое легкое пальто из синего шелка. Когда Гарольд провожал ее до двери, она заметила Скаадена – он стоял в холле, перекинув через руку ее пальто. Мало того, что Гарольд заранее спланировал разрыв с Джейни, так он даже успел обсудить все это со Скааденом.

Пока Скааден помогал ей надеть пальто, она представила, что мог ему сказать Гарольд: «Юная леди заедет на коктейль, но вскоре уйдет. Она может быть расстроена, так что держите ее пальто наготове». При этой мысли Джейни улыбнулась.

– Прощай, Гарольд, – сказала она и взяла руку Гарольда, но для поцелуя подставила ему лишь щеку.

Джейни сумела продержаться до ближайшего угла, но там она облокотилась о мусорный бак и расплакалась. При этом в ней как бы говорили два голоса.

«Да брось ты! – говорил первый. – Такое ведь уже миллион раз случалось. Тебе пора к этому привыкнуть».

«Но ведь все равно это больно», – отвечал второй.

«Только чуть-чуть. Ведь Гарольд – уродливый коротышка, и ты бы все равно никогда за него не вышла. К тому же он каждый день просиживал по часу на горшке».

«Но я любила его».

«Вовсе ты его не любила. Ты просто огорчилась из-за того, что он собирался пригласить тебя поужинать в „Баули“ и тебе хотелось отведать паштета из гусиной печенки».

Перед домом Гарольда остановилось такси, и из него выбралась долговязая блондинка. В ее цепких руках была дешевая кожаная сумка.

«Моя замена», – подумала Джейни. Такси освободилось. Джейни подняла руку и остановила машину.

Через две недели посыльный от Гарольда доставил ей домой конверт. В конверте лежала записка, на которой было написано: «Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, позвони». И еще там был подарочный сертификат от фирмы «Гуччи» на пять тысяч долларов.

На следующее лето, когда Джейни была с Питером, она случайно встретилась с Гарольдом на большой вечеринке в Истхэмптоне, которая происходила в поместье на берегу океана. Миновала лишь половина лета, но у Джейни успела развиться странная и тревожившая ее ненависть к Питеру. На пляже он либо говорил с клиентами по мобильному телефону, либо критиковал фигуры других женщин. Главными объектами его нападок были женщины лет за сорок, успевшие завести детей.

– Ты только посмотри на нее! – орал Питер. – Посмотри на это брюхо! Никуда не годится! Почему бы ей не убраться с пляжа?

– О Питер… – обычно вздыхала Джейни.

– «О Питер» – ну и что? Ведь это же сама суть мужской природы – тянуться к молодым и красивым женщинам. Это же инстинкт. Мужчина стремится переспать с наибольшим числом красивых и молодых женщин. Это нормальный репродуктивный инстинкт. Понимаешь, Джейни, я ведь слегка чокнутый, – объяснял Питер, словно сам этим гордился, когда они катались на его «порше» по хэмптонским закоулкам. – Может, мне стоит показаться психиатру, как думаешь?

– По-моему, это совершенно бесполезно, – обычно говорила в таких случаях Джейни, на что Питер смеялся, словно это был комплимент, так что к тому времени, когда они приезжали на очередную вечеринку, его рука уже лежала у нее на бедре. Потом они шли в обнимку по лужайке или посыпанной гравием дорожке чьей-нибудь усадьбы и, улыбаясь, оглядывались через плечо на других гостей. Все эти пиарщики их прекрасно знали, так что им не было нужды никому представляться по имени на этих приемах, а фотографы тем временем снимали их. Лето было зеленым и теплым, а в такие минуты все вокруг казалось прекрасным.

В понедельник, после того как Джейни и Питер столкнулись с Гарольдом, тот позвонил.

– Я волнуюсь за тебя, Джейни, – сказал он. – Ты славная девушка. Тебе не следует встречаться с таким парнем, как Питер.

– Это почему? – спросила она.

– Он дрянной парень.

– Да брось ты, Гарольд. По-твоему, все другие парни – дрянь.

– Я не шучу, Джейни, – продолжал Уэйн. – И хочу дать тебе совет. Может, это и неуместно, но тем не менее я хочу тебе его дать. Брось-ка ты эту чехарду и выходи замуж. Ты не из тех девушек, которые умеют распорядиться своей жизнью, так что выходи замуж за того, кого любишь, и нарожай ему детей.