Текст книги "Женатые. Часть 3 (ЛП)"

Автор книги: Кендалл Райан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

ЖЕНАТЫЕ. ЧАСТЬ 3
Книга: Женатые. Часть 3
Автор: Кендалл Райан

Переводчик: Кристина А. (1 гл.), Катя И. (с 2 гл.)

Редакторы: Каролина Р. (1–2 гл.), Анна Л., Ленуся Л.

Вычитка и оформление: Анастасия Я.

Обложка: Таня П.

Глава 1
Оливия

Чувства, которые я испытываю к своему новоиспеченному мужу, потрясают меня своей глубиной и яркостью. Предполагалось, что наш брак будет лишь юридическим соглашением – деловой сделкой, призванной успокоить все заинтересованные стороны. Но наши чувства стремительно переросли во что-то большее.

Я вытягиваю руки над головой и тихо вздыхаю. Та сторона кровати, на которой совсем недавно лежал Ной, все еще теплая, и я переворачиваюсь, чтобы впитать остатки тепла, оставшегося от его тела.

Порой я не могу в это поверить. Чувствую себя обновленной версией Оливии: умиротворенной, веселой и жизнерадостной. Что за глупая улыбка застыла на моих губах? Это безумие. Конечно, может, это результат заботы Ноя, его нежности и щедрости в постели… К тому же, у него огромный член, как у чертового слона. Особенно мне нравится последнее. Я почти смеюсь.

Если мне и суждено было заключить с кем-то фиктивный брак, то я рада, что им оказался Ной. За эти последние несколько недель мы действительно сблизились, стали ближе, чем для нас это вообще было возможно. Я начала доверять ему, полагаться на него, и, наконец, позволила своему ледяному образу немного оттаять. И я уже упоминала о превосходном сексе?

Кстати, о сексе… Боже, ну где же Ной? Он должен был взять презерватив в ванной комнате и через сорок пять секунд вернуться обратно, но я жду уже целую вечность, когда он вернется и трахнет меня.

Раздраженная, я в нетерпении опускаю ноги с нашей огромной кровати и босая и голая бреду по коридору. Дверь в ванную закрыта, но от легкого толчка она тут же распахивается.

Абсолютно голый Ной стоит перед раковиной, держа упаковку с презервативом в одной руке и маленькую, но острую серебряную иглу в другой.

Какого черта?

Я даже не замечаю, как у меня перехватывает дыхание, пока он не поднимает голову.

Мое сердце уходит в пятки.

Лицо Ноя бледное. Он смотрит на меня широко распахнутыми, почти дикими глазами. На его лице отражается чувство вины, хотя, может, он просто потрясен и смущен? Не знаю, что хуже.

Я отступаю в коридор, прикрывая рот рукой. Нет, нет, нет…

Он опускает взгляд и безучастно смотрит на то, что держит в руках, словно понятия не имеет, как эти вещи попали к нему, а затем бросает все в раковину, будто это обжигает ему кожу.

– Оливия… п-постой, это не то, я бы не… – говорит он.

Но я уже убегаю, не в силах сделать вдох из-за рыданий.

Еще пять минут назад он говорил о том, какими бы великолепными были ощущения от секса без защиты, пытаясь соблазнить меня и склонить к сексу без презерватива. Я думала, что он просто хотел стать ближе ко мне, без барьеров, кожа к коже. Но ему было нужно совсем другое. И когда не смог убедить меня позволить ему это… он решил сделать это сам.

Что, черт возьми, не так с этой любовью?

Все внезапно приобретает ужасающую ясность. Это объясняет, почему он выглядел то оцепеневшим, то слишком отстраненным, особенно после встречи с Брэдом. Я что-то ощущала, но не могла понять что именно, поэтому прогоняла это чувство от себя, ведь я параноик и слишком часто копаюсь в бессмысленных вещах. Мне казалось, он, скорее всего, просто был напряжен из-за работы и беспокоился о будущем компании.

Оказывается, мои инстинкты были верны. Он лгал мне. И не просто лгал… он пытался зачать во мне ребенка без моего согласия. Я содрогаюсь при мысли о том, насколько близко была к катастрофе. Если бы сейчас я не вошла в ванную, если бы подождала еще хотя бы минуту…

Но зачем он вообще это задумал? Ноя, которого я знаю, едва ли можно назвать семейным человеком, желающим остепениться и иметь детей.

С другой стороны, теперь я понимаю, что не знала его так хорошо, как считала раньше.

Я иду в спальню и хватаю первую попавшуюся одежду – платье, в котором сегодня ходила в спа, то самое, которое Ной недавно снял с меня. Мне нужно прикрыться. Моя нагота внезапно потеряла свою сексуальность или интимность. Теперь я уязвима и не могу быть обнаженной перед незнакомцем.

Позади меня раздается звук его шагов.

– Снежинка, позволь мне все объяснить.

– Отойди от меня! – Мой голос срывается на вопль. Я ненавижу его. Ненавижу, что расстроена. Ненавижу, что Ной обладает властью над моими эмоциями. Мне хочется рыдать навзрыд, а не просто плакать. – О чем ты вообще думал? Ты выжил из гребаного ума? Какое у тебя может быть объяснение… этому?

– По правде говоря, я не собирался этого делать. – Ной кривится, как будто слова, исходящие из его рта, царапают ему горло.

– Делать что? Втайне проткнуть презерватив, чтобы твоя гребаная сперма попала в мою матку? Потому что на самом деле это похоже именно на это!

– Можешь просто меня выслушать? Я пошел на это только потому, что был в отчаянии. Мне самому противно, что эта мысль пришла мне в голову. Я бы никогда не смог…

– Почему ты был в отчаянии? Что ты несешь?

Мне нужны ответы. Все до одного. Прямо сейчас. Но все, что он говорит – пустая болтовня.

Тяжело вздыхая, Ной проводит рукой по волосам. Он выглядит крайне озлобленным, но не на меня, а на себя.

– Пойдем со мной. Тебе нужно кое-что увидеть… То, что я должен был показать тебе давным-давно. – Он натягивает штаны на шнуровке, похоже, не желая оставаться голым дольше, чем я.

Ной предлагает свою руку, но я не беру ее. Сейчас у меня нет желания прикасаться к нему. Подождав минуту, он опускает ее и отворачивается.

Я следую за ним в гостиную, где, прислонившись к креслу, он начинает рыться в своем портфеле.

– Ты пошла бы на все, чтобы спасти компанию, верно? – спрашивает он, просматривая свою папку с вкладками.

Я раздраженно хмурюсь, пребывая в замешательстве.

– Конечно, пошла бы. Но какое это имеет отношение к тому, что ты пытался меня обрюхатить?

Он находит нужный документ, перелистывает его на предпоследнюю страницу и вручает мне.

– Прочти вот здесь.

Я узнаю этот документ. Это договор, который мы подписали в день нашей свадьбы.

– Зачем ты показываешь мне то, что я уже читала? Я знаю, что там написано.

– Нет, не знаешь, иначе мы бы сейчас это не обсуждали. – Ной снова указывает на раздел, на который, по его мнению, я должна обратить внимание.

Подавляя гнев, я начинаю читать то, что написано ниже места, куда он указывает, пробегая глазами текст и раздражаясь все сильнее и сильнее.

И тогда я замечаю то, на что намекал Ной.

Будучи связанными узами брака, Ной Тейт и Оливия Кейн соглашаются скрепить свой брак рождением наследника. Беременность должна наступить в течение девяноста дней с момента заключения настоящего договора.

Мое сердце останавливается.

– М-мы должны родить наследника? – вскрикиваю я.

Ной мрачно кивает.

– Наследство не будет нашим, пока у нас не появится ребенок, или, по крайней мере, пока мы не покажем положительный тест на беременность в качестве доказательства его скорого рождения. А до тех пор компания будет находиться в их руках.

– Совет обладает неограниченной властью, – бормочу я в неверии. – У нас же просто есть место, как у любого другого члена правления, один голос среди многих. Никаких особых полномочий, указывающих на владельцев компании.

– Именно. – Он забирает документ из моих дрожащих рук и переворачивает на последнюю страницу. На ту, на которой моим изогнутым почерком написано мое имя.

И это только подливает масло в огонь – осознание того, что я добровольно подписала эту чертову бумагу. Я связала себя этими нелепыми, ужасными условиями, даже не подозревая о том, что делаю.

Мой живот скручивает от подступившей тошноты. Из всех юридических документов, которые когда-либо проходили через мои руки, этот я подписала, не глядя, поскольку считала, что знаю, о чем он. Я доверила папе и Прескотту посвятить меня во всю необходимую информацию. Черт, в первую очередь я доверила папе и Биллу Тейту не придумывать сумасшедший бред в их завещаниях. И я доверила Ною доносить до моего сведения о любых проблемах.

Кровь гудит в ушах, и я немного покачиваюсь на ногах.

– Так вот в чем дело? Пытаешься укрепить наш контроль над компанией?

– Я думал, что наше наследство зависит только от брака. Но в день нашей свадьбы я увидел пункт о наследнике – то есть, в день первой свадьбы – и тогда решил, что ты именно поэтому и сбежала. Но когда ты подписала контракт, я понял, что ты знаешь, что делаешь. Мне потребовалась неделя, чтобы понять что к чему. А после я просто не знал, как поднять эту тему. Все шло так хорошо… в компании и у нас. Я не хотел все испортить, случайно что-нибудь взболтнув. Я подбирал нужные слова, ждал подходящего момента.

Я больше не могу молчать и слушать, как Ной защищает себя. В данный момент у меня нет настроения для оправданий, и миллион других более важных вопросов проносятся у меня в голове.

– Но как… почему? Почему наши отцы так поступили? – Мой голос дрожит от смятения, ужаса и новой волны возмущения. Я зажимаю рот руками, словно это поможет помешать эмоциям излиться и забрызгать весь белоснежный ковер.

– Потому что они знали так же хорошо, как и я, что мы должны быть вместе. Не скрепив себя узами фиктивного брака, не играя в спектакле, посвященном рекламе и бизнесу. Мы должны быть вместе по-настоящему. Пройти испытание временем.

Ты издеваешься? В недоумении я качаю головой.

– Я не могу. Ты солгал мне. Наши отцы лгали мне. – Я с трудом могу уложить все это в голове. Их предательство – для этого нет иного слова – словно удар в спину.

– Технически, они этого не делали. Ты просто не прочитала… – Ной мудро замолкает, когда видит, что я метаю в него взглядом кинжалы.

Я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю. Внезапно мне кажется, что я сдуваюсь. Все, что делает меня Оливией Кейн, исчезает.

– Что нам теперь делать? – спрашивает Ной.

– Откуда мне, черт возьми, знать? С меня хватит. – Мой голос безэмоциональный: слишком тихий, слишком спокойный.

Он удивленно моргает.

– Что?

– Я сказала, с меня хватит. Хватит всего этого дерьма. Закрой компанию, продай ее, делай, что хочешь. Мне плевать.

Этот пункт о наследнике – слишком большое требование. Я так много работала, и так много отдала «Тейт и Кейн Энтерпрайзес», позволила всему остальному в жизни уйти на второй план, многие годы посвятила обучению и должности правой руки своего отца. Так много долгих дней и бессонных ночей. Я отдала компании «Тейт и Кейн» свою душу и была близка к тому, чтобы отдать свое сердце Ною. Но я не могу отдать им свое тело, не говоря уже о следующих восемнадцати годах своей жизни, пока ребенок не вырастет.

Так что единственным вариантом остается… сдаться. Оставить «Тейт и Кейн», оставить папу, оставить Ноя. Я больше не собираюсь подчиняться мужскому влиянию. Надоело, что всё решают за меня.

Ной шокировано приоткрывает рот.

– Ты не можешь… ты же не это хотела сказать на самом деле.

– Не смей говорить мне, что я имею в виду. Ты больше не можешь принимать за меня решения.

Меня злит его забота. Ной принимал одно решение за другим по проблеме, которая могла полностью изменить мою жизнь. Он знал, как я отнесусь к новости о наследнике, и принял решение, что мне нельзя рассказывать правду, поэтому решил держать меня в неведении и чуть не привел к незапланированной, нежеланной беременности.

А я понятия не имела, что происходит. Просто ходила по жизни в блаженном неведении, считая, что все в порядке, не подозревая о том, что все это время Ной скрывал от меня такую огромную проблему, лишая меня возможности решить все самой. В лучшем случае он был глупым, трусливым ничтожеством, в худшем – обращался со мной, как с каким-то бестолковым домашним животным, втягивая в ту жизнь, которую – я даже не знаю – хочу ли.

Теперь у него хватает смелости стоять здесь и, глядя мне прямо в глаза, говорить о том, что будет лучше для меня.

Сморгнув слезы ярости, я отворачиваюсь от Ноя и возвращаюсь в спальню. Начинаю закидывать одежду и туалетные принадлежности в чемодан, в тот самый маленький темно-бордовый чемодан, который принесла в наш новый пентхаус. Я все еще помню ту первую ночь. Это было не так давно, но, кажется, будто в другой жизни. Я была на грани, не понимая своих чувств по поводу свадебного подарка отца, и Ной успокоил меня, встретив сладкими, горячими поцелуями…

Такая глупая. Я всегда была такой глупой. Если подумать, я действительно начала надеяться. Привязываться к Ною, доверять ему, думать о себе, как о части нас. Мне казалось, что я уже познала ад, повстречав Брэда, но ад ждал только впереди.

Судьба – жестокая штука. Каковы шансы быть настолько несчастной? За всю жизнь у меня были только двое отношений, и те, и другие закончились катастрофой. У меня что, на лбу большими неоновыми буквами написано «ВОСПОЛЬЗУЙСЯ МНОЙ» или что-то вроде того?

По крайней мере, в этот раз я положила конец всему до того, как это закончилось трагедией. Может, я и потратила пару месяцев на Ноя, но это намного лучше, чем два года, которые Брэд высосал из моей жизни. И это не значит, что я влюблена в этого придурка, верно? По крайней мере, я смогу вычеркнуть его из своей жизни после быстрого развода… или я только пытаюсь убедить себя в этом.

Упаковав чемодан, я хватаю сумочку и прохожу мимо потрясенного Ноя, оставляя позади место, которое еще совсем недавно начала считать своим домом.

Глава 2
Ной

Последние два дня я провел сидя в своей темной квартире, напиваясь до беспамятства, пока не перестал вообще что-либо чувствовать.

Но даже после этого я продолжал переживать каждую эмоцию, которая была написана на лице Оливии, когда та обнаружила меня в ванной с презервативом и иглой в руке. Предательство, отвращение, невыносимая боль. Я ненавидел себя за то, что стал причиной этой боли. В тот день на пляже я поклялся, что никогда не причиню ей вреда, но теперь эти слова стали иметь еще большее значение.

Теперь Оливия была не просто увлечением, девушкой, с которой мне захотелось поиграть в семью. Она стала моим миром. Стала той женщиной, которая вопреки всему покорила меня…

А я всего лишь кретин, который предал ее.

– Ты понимаешь, что это значит, верно? – спрашивает Стерлинг.

– Что? – огрызаюсь я. Даже не знаю, почему позвал его к себе домой. Он только раздражает меня.

О, точно. Я же не приглашал его. После того как я взял пару отгулов, он угрозами проник в мой пентхаус, обещая, что в противном случае мне не поздоровится.

– Единственная причина, по которой ты так расстроен, заключается в том, что ты влюблен в нее.

Я обдумываю его слова, прокручивая их в голове снова и снова. Мне не хочется даже думать о слове на букву «Л». Не тогда, когда Оливия ушла, и я понятия не имею, есть ли у меня шанс вернуть ее.

– Я не расстроен, – вместо этого возражаю я.

– Да, ты прав, – фыркает он. – Ты убит горем. Твое сердце разбито. Ты совершенно опустошен.

Блядь. Я тяжело вздыхаю, не в состоянии спорить с ним.

– А чего ты ожидал? – интересуется он.

Я пожимаю плечами, сытый по горло проявлениями его суровой заботы.

– Тогда ладно. Можешь отмалчиваться, если хочешь. Но если действительно любишь ее – а я знаю, что любишь – ты же понимаешь, что должен сделать, верно? Иди за ней, тупой гребаный идиот, – потеряв терпение, говорит он.

Если бы все было так просто. Я не знаю, куда она уехала, и, несмотря на все старания, у меня нет никаких зацепок. Оливия не отвечает на мои звонки. Фред бесполезен. Камрин тоже не дает никакой информации.

– Поверь, я уже пытался.

– Значит, ты просто сдашься? Тогда ты везунчик. Не существует ничего, что не смогла бы решить пара стриптизерш и бутылка виски, – усмехается Стерлинг.

Даже понимая, что он лишь пытается спровоцировать меня на действия, я издаю звук отвращения. Старый Ной пустился бы во все тяжкие, чтобы уйти от проблем, но в последнее время меня интересуют другие девушки так же, как поцелуи Стерлинга.

– Этого не будет, – безучастно отвечаю я.

– Да брось, приятель. – Стерлинг закатывает глаза и кладет ногу на ногу, показывая мне яркий узорчатый носок. – Ной чертов Тейт обзавелся женой! Ты хотел притвориться, что это ничего не изменит, хотел, чтобы я поверил, что все будет так же, как и прежде.

– К чему ты клонишь? – С каждой секундой мне становится все сложнее терпеть его шикарную британскую задницу в своей квартире.

– Все в этом мире меняется, включая тебя. Но, насколько я тебя знаю, ты никогда не начинаешь игру, если не уверен в победе.

Я понуро киваю. Ублюдок прав. Я готов пойти на все, когда дело касается Оливии.

– Так что же мне теперь делать?

– Ты меня спрашиваешь? Я уже и так много сказал. – Он откидывается своим долговязым телом на спинку моего дивана и ухмыляется. – Я так понимаю, ты уже проделал свой старый трюк с вытаскиванием зверя из логова.

Я потираю свое лицо. Так неловко. Смеюсь, несмотря на плохое настроение.

– Боже, не могу поверить, что мы на самом деле проделывали такое.

– Эй, этот трюк позволил нам обставить близнецов Мюрелли, – авторитетно замечает он.

– Тем не менее, не думаешь ли ты, что было несколько по-детски вытаскивать члены перед девчонками, чтобы они пускали слюни?

Мальчишеская привлекательность Стерлинга и британский акцент в сочетании с моим очарованием и остроумием помогали нам влиться в любую женскую компанию. Но когда напивались, мы становились неприятностью в квадрате, доставая из штанов свои причиндалы – а каждый из нас был внушительных размеров по этой части.

– Так ты хочешь сказать, что никогда не показывал ей своего маленького дружка? – ухмыляется он.

– Не будь кретином. Конечно, показывал. – В баре, на нашем первом свидании. Классический ход с моей стороны.

Он смеется, и в тишине звук кажется резким и громким.

– И она все равно ушла? Черт возьми, это вгоняет в депрессию.

Я сжимаю пальцами переносицу. Иногда Стерлинг ведет себя, как чертов подросток. Он никогда не был влюблен. Никогда не испытывал того, что было у меня с Оливией.

– Ее уход не имеет никакого отношения к сексуальному неудовлетворению.

Его улыбка гаснет.

– Она ушла, потому что я обманул ее. – Я опускаю голову на руки. – Я должен был рассказать ей обо всем с самого начала.

Стерлинг хлопает меня по спине.

– Выше нос. Оливия уже большая девочка. Ей следовало прочесть контракт. Но да, ты поступил как мудак, когда все ей не рассказал.

Это я и так уже знал. Спасибо, приятель, что сыпешь мне соль на рану.

– Если мы закончили, то я пойду в зал. Нужно проветрить голову.

– Мы закончили, – кивает Стерлинг и поднимается на ноги. – Просто позвони, если понадоблюсь.

– Заметано.

Стерлинг уходит, а я хватаю спортивную сумку и надеваю кроссовки. Мне нужно выпустить пар, пока я не сошел с ума.

Через некоторое время я уже нахожусь в зале. Мои ноги стучат на беговой дорожке, пот стекает по спине. Несмотря на то, что тренировка выматывает, я рад, что больше не сижу в четырех стенах пентхауса. Там слишком тихо и пусто. Оливия взяла с собой только дорожную сумку, так что остальная ее одежда и сексуальные туфли продолжают соседствовать с моими вещами в гардеробной.

Я увеличиваю скорость дорожки и борюсь с болезненной нехваткой кислорода в легких. Дыхание становится слишком частым, но мне все равно. Я отталкиваюсь сильнее. Быстрее.

Бросаю взгляд на часы на дисплее и вижу, что бегу всего примерно шесть минут. Серьезно? Шесть гребаных минут? И это тот самый парень, который в выходные с легкостью пробегал по восемь километров по Центральному парку?

Почему каждая минута без нее в моей жизни кажется вечностью?

Часть меня не хочет этого признавать, но… возможно, Стерлинг в чем-то прав. То, что я чувствую, это разочарование. Да, мое сердце продолжает биться, но оно разбито. Я никогда не испытывал ни к кому такой любви. Ни компания, ни моя карьера не стоят того, чтобы потерять Оливию. Все деньги мира ничего не значат, если в моей жизни нет любви. Моей жены.

В общем, Стерлинг прав на сто процентов. Я влюблен в нее.

Нажав на красную кнопку, я останавливаю дорожку и делаю глубокий вдох.

Знаю, что не смогу избежать этой проблемы. Быть мужчиной означает не отворачиваться от проблем. Мне нужно извиниться перед Оливией. Снова. И на этот раз заставить ее выслушать меня.

К сожалению, поскольку она не отвечает на мои звонки, мне придется вести грязную игру.

Я принимаю душ и переодеваюсь в мужской раздевалке, обдумывая свой план. Как только приведу его в действие, он быстро сработает.

По дороге из зала домой я набираю сообщение.

Ной: Снежинка, здоровье твоего отца ухудшилось. Где ты?

Не проходит и секунды, как телефон в моей руке вибрирует. Но вместо того, чтобы написать сообщения, она мне перезванивает.

– О, Боже. Что случилось? Он в порядке? – Ее голос наполнен паникой, и мне ненавистно то, что приходится делать это. Но пути назад нет. Мне нужно увидеться с ней. Вернуть обратно.

– Я знаю, что ты злишься на меня, но где ты? Позволь мне приехать за тобой.

Оливия задыхается от рыданий.

– Я у Дэвида дома, в горах. В часе езды от Нью-Йорка. Ной, пожалуйста, просто скажи мне, он в порядке?

– С ним все будет хорошо. Напиши мне адрес, и я забью его в GPS-навигатор. Я уже в пути.

– Ладно. Спасибо.

Мне следовало бы вздохнуть с облегчением, но вместо этого ревность затуманивает рассудок.

– И еще кое-что… кто такой, нахрен, Дэвид?

Вместо того чтобы ответить, она раздраженно фыркает и вешает трубку. Вот значит как.

Мой телефон издает звук – пришло сообщение с адресом, и я сразу же выезжаю. Впереди три часа, в течение которых я ничего не могу делать, кроме как томиться от неизвестности – кто, блядь, такой этот парень, к которому она побежала за утешением.

После часа в дороге, я больше не могу выносить это, поэтому звоню Камрин.

– Кто, черт возьми, такой Дэвид? – рычу я, как только она отвечает.

– И тебе здравствуй, ворчун, – раздраженно говорит Камрин.

– Ответь мне, Камрин.

Она тяжело вздыхает, и я слышу, как на заднем плане выключается телевизор.

– Так у тебя получилось расколоть ее, да?

– Я еду, чтобы забрать ее из дома какого-то парня. Я заслуживаю знать, какого хрена происходит.

– Т-т-т-точно, – невесело смеется она. – Так же, как Оливия заслуживала знать, что все это время ты планировал ее обрюхатить.

Думаю, шила в мешке не утаишь. А чего я, собственно, ожидал? Я пошел к своему лучшему другу за советом, так почему бы Оливии не поступить так же. Я глубоко вдыхаю.

– Проклятье, я не замышлял заговор. Я был подавлен, когда стало очевидно, что Оливия так и не прочитала контракт. И я пытался понять, как следует поступить правильно.

– И в каком мире «поступить правильно» означает проделать дыру в презервативе, чтобы она залетела?

– Я люблю Оливию и хотел построить с ней семью. Так или иначе, вопрос о ребенке все равно встал бы, верно?

Маленькая пухленькая малышка с ее голубыми глазами и счастливой улыбкой. Эта мысль заставляет меня улыбнуться.

– Но ты никогда не спрашивал у Оливии, чего хочет она. Ты единолично принял решение и собирался проложить дорогу в ее матку, наплевав на то, что будет дальше.

– Все было совсем не так. – Я стискиваю зубы. Но на самом деле так и было. Я самый большой мерзавец в мире.

– Ты погряз во лжи, Ной. В этот раз тебе не поможет даже твой волшебный двадцатипятисантиметровый член со вкусом клубники.

– Да, – бормочу я. – Я понял.

– Удачи.

Я завершаю звонок и перепроверяю маршрут. Камрин ничем не помогла, но это не имеет значения. Скоро я приеду туда и верну свою женщину назад.

Поэтому я выжимаю педаль газа и мчусь по дороге, приближаясь к тому, что готовит мне будущее.

***

Подъехав к круговой подъездной дорожке перед долбаным особняком, встроенным в склон горы, я еще раз проверяю, не перепутал ли адрес. Кем бы ни был этот Дэвид, судя по всему, он живет на гребаном горнолыжном курорте. И основываясь на отсутствии машин на дороге, я задумываюсь о том, разные ли они с Оливией занимают комнаты… и чем они вообще были заняты все это время.

Поднимаясь по ступенькам, я готовлю себя к тому, что могу обнаружить внутри, но прежде чем успеваю постучать, передо мной распахивается огромная стеклянная дверь. На пороге стоит Оливия, ее глаза пылают от раздражения.

– Как ты мог?! – рявкает она и уносится прочь.

Я следую за ней, отдавая должное роскошному, но уютному интерьеру и изысканной кухне с деревянным столом на десять персон в деревенском стиле.

– Оливия, я…

Она останавливается перед массивным каменным камином, который поднимается к сводчатому потолку.

– Использовать здоровье моего отца в своих эгоистичных целях, – презрительно говорит она. – Для тебя нет ничего святого? – Ее поза непоколебима, но мне видно, как дрожат ее руки.

– Прости.

– Я позвонила ему сразу же после того, как мы закончили разговор. – Она закатывает глаза. – Он отдыхал дома и сказал, что в полном порядке. – На мгновение Оливия опускает взгляд. – Ну, не в порядке, конечно, но ему определенно не стало хуже.

Я подхожу ближе, чтобы взять ее трясущиеся руки в свои.

– Когда все летит к чертям собачьим, ты убегаешь. Как всегда. Именно это ты сделала, когда нам впервые представили контракт. Затем снова на нашей свадьбе, когда Брэд шантажировал тебя. И теперь, когда я облажался. Настоящие пары не убегают от проблем. Нам нужно поработать над этим вместе, а значит, мы должны это обсудить.

– Отлично, – она вырывает свои руки, – я вся во внимании. Не могу дождаться, когда услышу твой рассказ о том, как ты собираешься выйти из этой ситуации.

Я слышу шаги позади нас и наблюдаю за тем, как выражение лица Оливии становится нейтральным, когда она замечает, как я полагаю, Дэвида. Борясь с ухмылкой, я оборачиваюсь.

На вид Дэвид наш ровесник. У него лохматые каштановые волосы и приятная улыбка.

– Привет. Извините, что прерываю. – Он поднимает ладони вверх. – Я Дэвид. Ной, я полагаю?

– Единственный и неповторимый. Тебе понравилась моя жена?

– Не знаю, на что ты намекаешь, – он прищуривается, а его улыбка исчезает, – но Оливия – моя старая подруга еще со времен колледжа. Когда она позвонила и попросила убежище вдали от города на несколько дней, я открыл для нее двери своего дома.

– Не будь придурком, Ной. – Оливия кладет руку мне на плечо, чтобы осадить. – Не уверена даже, что хочу оставаться твоей женой после такого.

Мне становится плохо.

– Отлично, – я сглатываю комок в горле. – Нам пора. – Мне нисколько не интересно болтаться с ее приятелем в его проклятом особняке.

Она пересекает комнату без возражений, хотя я их ожидал, обнимает и целует Дэвида в щеку. Они переговариваются шепотом, и, после того как он обнимает ее в последний раз, Оливия направляется к входной двери, полностью игнорируя меня.

Я следую за ней, коротко кивнув Дэвиду.

Боюсь, это будет долгая молчаливая поездка.

И первые минут пятнадцать так оно и есть. Мы мчимся по шоссе, и единственный звук, который слышим, это тихий гул работающего кондиционера. Километры проносятся незаметно, а Оливия сидит неподвижно рядом со мной, глядя прямо перед собой на задние фары машины, которая едет перед нами. Она не смотрит на меня и избегает моего взгляда, дразня тонким ароматом своих ванильных духов с нотками жимолости.

Я до сих пор еще злюсь, все еще не знаю, как действовать дальше. Не существует руководства, как быть хорошим мужем, и я изрядно облажался. Но мое сердце снова на месте. Тем не менее, оно болит даже еще сильнее, чем я думал, возможно, из-за того, что она сбежала к какому-то другому парню в поисках утешения.

– Ты переспала с ним? – наконец выпаливаю я, нарушая молчание.

– Что? – напрягается она. Затем она отворачивается к боковому окну, не позволяя мне увидеть ее лицо. – Не будь идиотом.

– Ты. Трахалась. С. Ним, – повторяю я, сжимая руль.

– У тебя нет никаких прав спрашивать об этом, – бубнит она себе под нос, – так же, как нет прав на мою матку.

– Блядь, да понимаю я.

Неожиданно она поворачивает голову.

– А что, если да? Это разозлит тебя? Что, если я скажу, что он лизал мою киску и трахал меня, пока я выкрикивала его имя?

Я сбавляю скорость и съезжаю на обочину двухполосного шоссе. Ударяю кулаком по рулю и гневно выдыхаю. Мои ноздри раздуваются.

– Проклятье, Оливия.

– Позволь мне прояснить. Ты злишься на меня? – громко смеется она, скрестив руки на груди. – Ты в курсе, что действуешь мне на нервы?

– Ты побежала к другому за утешением, Снежинка. Как я, по-твоему, должен себя вести? Я твой муж.

Горький смех, больше похожий на визг, срывается с ее губ.

– Да уж, муж. Нужно ли мне напомнить тебе о том, каких дел ты натворил за последние сорок восемь часов?

Я поднимаю руку.

– Пожалуйста, прекрати. Мне очень стыдно, Снежинка. Ты даже представить себе не можешь насколько.

Нечто мелькает в ее глазах, и всего на секунду я вижу… сочувствие? Но потом оно исчезает, сменяясь твердой решимостью. И именно в этот момент я понимаю, что мне конец. Одно дело представлять, как она себя чувствовала, и совсем другое – видеть боль, все еще горящую в ее глазах, слышать желчь в ее голосе. Будет непросто.

– Ты действительно собирался обрюхатить меня без моего согласия?

Я сглатываю и ослабляю хватку на руле.

– Если начистоту, эта мысль приходила мне в голову. Но потом я понял, что не смогу так поступить. Не смогу жить в ладу с собой, если сделаю нечто подобное.

– Но я же застукала тебя в ванной…

– Это был момент помешательства. Слабости. Отчаяния. Но, клянусь, я не стал бы этого делать.

Она кивает, а потом смотрит на руки.

– Просто отвези меня домой.

– У меня есть идея получше.

***

Когда я заворачиваю на парковку перед семейным загородным поместьем Кейнов, Оливия отстегивает ремень безопасности и молча вылезает из машины. По дороге сюда я позвонил Фреду и попросил его и Прескотта о короткой встрече.

Фред встречает нас в фойе. Когда мы приближаемся, он нервно переступает с ноги на ногу.

– Привет, пап, – здоровается Оливия, быстро обнимая его. Она может и сердится на него, но он пожилой больной мужчина, к тому же, еще и ее отец. Что-то подсказывает мне, что она простит его гораздо быстрее, чем меня.

Фред указывает головой в сторону кабинета.

– Пойдемте, присядем. Мы с Прескоттом сейчас придем.

Пока мы идем в его кабинет, я проглатываю остатки гордости, потому что знаю, предстоит трудный разговор. Я воспользовался доверием Фреда и обманул его маленькую девочку. Из-за этого я вдвойне чувствую себя виноватым.

Мы занимаем наши места на противоположных концах стола из красного дерева и начинаем ждать.

Оливия переводит взгляд на меня.

– Почему, ради всего святого, ты трахал меня с презервативом, если предполагалось, что ты должен обрюхатить меня? – шипит она.

– Потому что ты этого хотела, – отвечаю я тихим голосом. Взгляд Оливии насторожен, словно она пытается понять мои истинные мотивы. Ненавижу эту часть наших отношений. Ненавижу, что солгал ей и что не знаю, как это исправить. – Ты просила начать физические отношения. Конечно же, я тоже хотел этого, но ты диктовала свои условия. Я всего лишь пытался дать тебе то, чего ты хотела. И я бы никогда не смог обрюхатить тебя без твоего ведома.