Текст книги "Спастись любовью(ЛП)"

Автор книги: Кэмерон Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава 6

Блейкли

Я моргаю, открывая глаза, и улыбаюсь про себя, когда мои легкие наполняет знакомый кедровый аромат постели и простыней Кассиана. На этот раз я точно помню, где нахожусь.

Я в безопасности.

Для меня это все еще странное понятие – быть в безопасности. Так же, как и просыпаться с улыбкой.

Я переворачиваюсь на спину, потягиваюсь под теплым мягким одеялом и подавляю зевок. Кажется, что спальня залита оранжевым светом, когда лучи раннего утреннего солнца пробиваются сквозь жалюзи. Все вокруг кажется нечетким и волшебным, особенно когда маленькие пылинки ловят солнечный свет и искрятся, паря в воздухе.

Мои мысли возвращаются к Кассиану, я представляю его каштаново-рыжие волосы и густую бороду, которые я и не подозревала, что смогу так сильно полюбить. За такое короткое время он проявил ко мне больше доброты и милосердия, чем кто-либо из тех, кого я когда-либо встречала. И по какой-то причине, которую я до сих пор не могу понять, Кассиан хочет быть рядом со мной.

К моим щекам приливает жар, когда я вспоминаю, как вчера он запечатлел на моей макушке легчайший поцелуй. Это было так нежно и, более того, казалось, что мы всегда это делали. Конечно, Кассиан дарит мне сладкие поцелуи.

Я стараюсь не обольщаться. Я ничего не знаю о мужчинах и еще меньше об отношениях. Единственный пример любви, который был у меня в детстве, сопровождался жестокостью и манипуляциями. Я наблюдала, как мои тетя и дядя бросались друг на друга, толкались, тянули и царапали друг друга из-за любой мелочи. Когда дяде надоело швырять мою тетю из стороны в сторону, он обратил свое внимание на меня.

Я больше не хочу предаваться этим ужасным мыслям. Я сбежала от всего этого, даже если у меня пока нет плана на оставшуюся жизнь. Какая-то глупая часть меня надеется, что Кассиан станет частью моего будущего, но опять же, я не хочу забегать вперед.

Когда мой мочевой пузырь, наконец, берет надо мной верх, я неохотно сбрасываю теплые одеяла и на цыпочках иду через холл в ванную. Вчера вечером, после того как я ополоснулась, а он сменил мне повязки, Кассиан дал мне еще пару своих спортивных штанов и футболку. Он обращался со мной с такой нежностью, что я чуть не расплакалась. То, как его пальцы щекотали мою кожу, заставило меня вздрогнуть и задуматься, смогу ли я заставить его прикасаться ко мне другими способами…

Вымыв руки, я направляюсь в гостиную, не уверенная, проснулся ли Кассиан уже или нет. Что-то подсказывает мне, что он вообще мало спит, поэтому мне бы не хотелось будить его, если он наконец-то немного отдохнул.

У меня перехватывает дыхание, когда я выглядываю из-за угла, и мой взгляд сразу же натыкается на Кассиана без рубашки, который приседает посреди гостиной. Солнечный свет играет на его мускулах, пока я молча наблюдаю за ним. Кассиан выдыхает, а затем вдыхает свежий воздух, прежде чем быстро выполнить еще один круг приседаний. Мой взгляд прикован к его торсу, наблюдая, как напрягаются и изгибаются его мышцы.

Мое тело нагревается, хотя по спине пробегают мурашки. Я чувствую покалывание и повышенную чувствительность во всем теле, и внезапно ощущаю тупую боль между бедрами, пульсирующую в такт моему учащенному сердцебиению.

– Блейкли, – говорит Кассиан, выводя меня из транса. Похоже, он так же удивлен, увидев меня, как и я, наткнувшись на него несколько мгновений назад.

– Я, эм, извини, – заикаюсь я, внезапно почувствовав, что вторгаюсь в личную жизнь. Конечно, он вынужден тренироваться в другом месте. Я выгнала его из спальни.

Кассиан вскакивает со своего места на полу, хватает полотенце и, вытирая блестящую кожу, направляется ко мне.

– Больше никаких извинений, если ты не сделала ничего плохого, – говорит он, останавливаясь прямо передо мной.

Я намереваюсь извиниться за свои извинения, но Кассиан приподнимает бровь и понимающе смотрит на меня. Как он может знать, о чем я думаю?

Вместо того, чтобы извиниться, я прочищаю горло и пытаюсь собраться с мыслями настолько, чтобы спросить, могу ли я слизать пот с его груди. Нет, черт, я имею в виду, что собираюсь спросить его, могу ли я приготовить завтрак. Да. Это гораздо более безопасное и разумное занятие.

Мой взгляд падает на особенно неприятный шрам у него на плече, а затем я замечаю другой, еще более глубокий, на правой стороне живота. Я подхожу к Кассиану и протягиваю руку, даже не осознавая, что делаю. Я кладу ладонь на самый большой шрам, желая, чтобы я могла избавиться от той травмы, которую он нанес ему.

Кассиан напрягается и резко выдыхает, заставляя меня замереть. Я немедленно отдергиваю руку, но он не дает мне уйти далеко. Кассиан обхватывает пальцами мое запястье, притягивая мою руку к своему торсу. Он прижимает мою ладонь к рельефной коже, удерживая меня так, пока наши взгляды не встречаются.

Я едва могу дышать, стоя перед самым сексуальным и добрым мужчиной, которого я когда-либо встречала.

– Ты можешь прикоснуться ко мне, если хочешь, – шепчет он, и этот момент становится интимным и каким-то священным.

Я не думаю, что он когда-либо делился с кем-то такой большой частью своей жизни. Я не уверена, чем заслужила его доверие, но обещаю себе, что не подведу его. Я буду беречь все частички его сердца, так же, как он продолжает обещать защищать меня.

– Я получил его около года назад, – тихо говорит Кассиан, его голос звучит едва громче шепота. – Худший день в моей жизни, – добавляет он. Мое сердце разрывается из-за него, из-за боли, которую он так явно держит взаперти. – Граната чуть не убила одного из моих лучших друзей. Еще дюжина человек попала в больницу, включая меня, Уайлдера и Хаксли, других парней, которые были со мной в горах.

– Кассиан, – выдыхаю я, ища его глазами. Темно-зеленые радужки смотрят на меня в ответ, и я снова осознаю, что страх и тоска, эхом отдающиеся в его душе, чем-то похожи на мои собственные.

– После этого все изменилось, – продолжает он. – Я почувствовал... злость. Обманутость. Я перестал спать. Перестал разговаривать со всеми, кроме Уайлдера, Хаксли и Эллиота. Каждый день перетекал в следующий, пока я не перестал беспокоиться о том, проснусь ли я вообще, то есть в тех редких случаях, когда я спал больше нескольких часов подряд, и воспоминания или ночные кошмары не вырывали меня из сна.

– Мне так жаль, – искренне говорю я ему, заглядывая в его завораживающие зеленые глаза.

Слабая улыбка приподнимает уголок его губ, когда он встряхивает головой, выводя себя из задумчивости.

– Что я тебе говорил об извинениях за то, в чем нет твоей вины?

– Я извиняюсь не потому, что чувствую ответственность. Я просто… Я бы хотела, чтобы тебе не пришлось испытать ничего из этого. Я бы хотела, чтобы мир не был таким жестоким, и мне жаль, что у нас вообще бывают войны.

Кассиан наклоняет голову набок, изучая меня так, словно видит в совершенно новом свете. Его глаза блуждают по моему лицу, охватывая меня всю, прежде чем остановиться на шее. Я точно знаю, на что он смотрит, и хотя часть меня хочет скрыть этот шрам или отвернуться от него и спрятаться, большая часть меня хочет рассказать ему немного о своей истории. Это будет справедливо. Он поделился со мной своей историей.

Медленно, очень медленно Кассиан поднимает руку к моему лицу, давая мне достаточно времени, чтобы отстраниться. Я не хочу. Когда он нежно касается моей шеи, я вздрагиваю и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Подушечкой большого пальца он проводит по круглому следу от ожога в нескольких дюймах над моей левой ключицей, и я закрываю глаза, вспоминая, как я его получила.

– Тебе не обязательно мне что-то говорить, – шепчет он. – Просто знай, что я считаю тебя красивой. Невзирая на шрамы.

Я морщу лоб, с трудом веря в то, что слышу. На этот раз он определенно назвал меня красивой. Его нежные слова стали последней каплей. Я делаю еще несколько глубоких вдохов и собираюсь с мыслями, прежде чем пробормотать:

– Мой дядя всегда пил, но в покерные вечера это выходило из-под контроля. – Кассиан перестает дышать, каждый мускул его тела напряжен, пока он ждет продолжения сцены. – Я старалась держаться подальше, когда поблизости были его друзья, но во время покерных вечеров моей обязанностью было следить за тем, чтобы у всех всегда было вдоволь пива и закусок.

Кассиан кивает, молча поощряя меня продолжать, и успокаивающе проводит круговыми движениями по моей поврежденной коже подушечкой большого пальца.

– Ближе к концу покерных вечеров дяде Терри нравилось использовать меня в качестве развлечения. Он швырял в меня все еще тлеющие окурки, зарабатывая себе очко за каждое попадание.

– Господи Иисусе, мать твою, – рычит Кассиан себе под нос. Никогда никто не расстраивался из-за меня, и, признаюсь, приятно, когда кто-то на моей стороне. Я была чертовски долго одна.

– Как только дядя Терри набирал десять очков, он закуривал сигару, чтобы отпраздновать, потом тащил меня к себе и решал, где отметить меня в следующий раз. На этот раз это была моя шея, – шепчу я, уткнувшись носом в руку Кассиана, которая все еще держит меня там. – В других случаях это были мои руки, ноги, плечи… везде, куда он мог дотянуться.

– Он использовал тебя как табло для своих извращенных игр, – произносит Кассиан, заканчивая за меня мою мысль. – Блейкли, милая, – бормочет он. – Мне жаль, что ты росла в таком отношении. Твои родители когда-нибудь останавливали его?

Я отрицательно качаю головой.

– Я никогда не знала своих родителей, – признаюсь я. – Моя мама оставила меня на крыльце дома своего брата и невестки через неделю после моего рождения. Больше о ней ничего не было слышно. Я не уверена, кто мой отец и знает ли он, что у него есть дочь, но меня это давно перестало волновать, – говорю я ему, пожимая плечами.

– Прости, красавица, – повторяет Кассиан.

– Что мы говорили об извинениях за то, в чем нет нашей вины? – поддразниваю я, надеясь немного разрядить обстановку. Я не хотела все портить своей слезливой историей.

Кассиан одаривает меня мягкой, печальной улыбкой, затем наклоняется вперед и прижимается своим лбом к моему.

– Может, я и не был причиной твоих страданий, но осознание того, что тебе пришлось пройти через все в одиночку, разрывает мое сердце на части. Жаль, что я не смог быть рядом с тобой раньше. Никто не заслуживает такого обращения, ты понимаешь?

– Да, – киваю я и выдыхаю, переводя взгляд на его губы, а затем снова встречаясь с его изумрудными глазами. В его глазах смесь тоски, сочувствия и печали, а также чего-то еще. Что-то первобытное и голодное.

Боже, я тоже это чувствую. Я тосковала по нему с тех пор, как случайно застала его без рубашки. Теперь, когда мы подолгу касались и гладили друг друга, и делились секретами, эта боль только усилилась.

– Тебя когда-нибудь целовали? – шепчет Кассиан, его дыхание касается моих губ и заставляет меня задрожать. Я отрицательно качаю головой, зачарованно наблюдая, как расширяются его зрачки и раздуваются ноздри. – Окажешь мне честь?

Вместо того чтобы ответить словами, я сокращаю расстояние между нами, прижимаясь губами к его губам в моем первом в жизни поцелуе.

Глава 7

Кассиан

Блейкли приоткрывает для меня свои изящные губы, позволяя мне скользнуть языком к ней в рот и впервые по-настоящему ощутить вкус очаровательной женщины, которую я обрел всего несколько дней назад. Как я смог прожить так долго без нее?

Когда моя милая девочка хнычет, что-то ненасытное вырывается из моей груди, требуя большего. Руки Блейкли скользят по моей груди, одна скользит по моему телу, а другая запутывается в моих волосах. Ее ногти царапают мою кожу, давая понять, что она этого хочет. Ей, черт возьми, это нужно, так же, как и мне.

Я кладу руку ей на поясницу, прижимая свою соблазнительную богиню к груди, и отхожу на несколько шагов назад. Прислонившись спиной к стене, я продолжаю проникать в ее рот, поглаживая своим языком ее губы, пока она не начинает дрожать в моих объятиях.

Она, наконец, прерывает наш поцелуй, но я еще не закончил. Я не могу насытиться ею. Пульс Блейкли учащается на шее, и я облизываю губы, прежде чем оставить дразнящий поцелуй там. Моя девочка стонет и откидывает голову назад, давая мне больше места, чтобы поглотить ее.

Я рычу, облизывая полоску на ее шее и прикусывая мочку уха.

– Мне нравится, какая ты на вкус, – выдавливаю я, целуя ее в висок и вдыхая ее аромат. Блейкли извивается рядом со мной, потирая бедра друг о друга в отчаянной потребности в трении.

Ебать меня, она так чертовски невинна, так молода и мила, и в то же время сломлена, что будет преследовать меня вечно. Блейкли – это нечто большее, чем то, что случилось с ней в прошлом. С этого дня она та, кем хочет быть. Я просто надеюсь, что мне посчастливится стать частью ее жизни, когда она поймет, насколько она сильная и способная.

Возможно, я и не нужен Блейкли, но я уже пристрастился ко всему в ней, от игривого блеска в ее светло-голубых глазах до застенчивой улыбки.

– Кассиан, – наполовину скулит, наполовину стонет она. Мне нравится, какая она отчаянная, какая невинная в своих нуждах, как она верит, что я дам ей все, о чем она просит.

– Мне нравится, какая ты отзывчивая, – говорю я ей глубоким голосом, полным темного желания. Я пытаюсь держать себя в руках, но трудно сохранять здравомыслие, когда самая сексуальная женщина, которую я когда-либо видел, отдает мне свое соблазнительное, совершенное маленькое тело.

– Пожалуйста... – бормочет она, ее дыхание становится прерывистым. Блейкли даже не понимает, о чем просит, но, черт возьми, мне нравится слышать, как она умоляет меня.

Просунув бедро между ее ног, я стону, когда ощущаю жар ее киски через трусики. Черт, на ней мои штаны. Моя одежда пропиталась ее кремом, и будь я проклят, если не завидую паре спортивных штанов.

– Оседлай меня, детка, – рычу я, прежде чем снова завладеть ее губами. Блейкли сначала не двигается, и на мгновение мне кажется, что я перешел черту. Затем она наклоняет бедра вперед, прижимаясь своей сердцевиной к моему бедру. – Вот так, Блейкли, – хвалю я.

– Мм-м, – выдыхает она, закрыв глаза и приоткрыв припухшие губы, когда я впитываю ее всю. Она восхитительна, у нее черные, как полночь, волосы, большие, льдисто-голубые глаза, пышная грудь, округлые бедра, и я не могу дождаться, когда увижу, как они обхватывают мои бедра, когда я буду входить в нее снова и снова…

– Хорошие ощущения? – спрашиваю я резким и скрипучим голосом. Я едва держусь на ногах, но мне нужно, чтобы она достигла этого, достигла переломного момента и погрузилась в наслаждение.

– Д-д-да, – заикаясь, произносит она, прежде чем уткнуться лицом мне в плечо. Я слышу ее приглушенные стоны, когда ее ноги дрожат и сжимаются вокруг моего бедра. – Я… Я... о, боже...

Блейкли ахает и запрокидывает голову, приоткрывая губы в беззвучном крике. Я прижимаю ее к себе, позволяя ей пережить оргазм. Ее мышцы напрягаются и расслабляются, снова и снова, и, наконец, Блейкли выдыхает, содрогаясь, и обмякает в моих объятиях.

Я подхватываю ее на руки и сажаю к себе на колени на диване. Блейкли сворачивается калачиком у моей груди, уткнувшись носом мне в шею и плечо.

– Держу тебя, – шепчу я, успокаивающе поглаживая ее спину, пока ее дыхание не приходит в норму. – Ты в порядке? Это было слишком? – спрашиваю я, внезапно осознавая, насколько увлекся.

– Я в порядке, – доносится ее приглушенный голос. – Так ли это было… для тебя?.. – я морщу лоб, не совсем понимая, что она пытается сказать. Блейкли вздыхает и, наконец, запрокидывает голову, ее голубые глаза встречаются с моими. – Я просто имею в виду… Я никогда не… так похоже... – она разочарованно выдыхает, но я не позволяю ей долго сомневаться в себе.

– Блейкли, ты – опьяняющая смесь нежности и нахальства, сексуальности и невинности, мудрости не по годам и в то же время необъяснимой игривости, несмотря на то, что жизнь дает тебе все основания для горечи и гнева. Каждое мгновение, проведенное с тобой, лучше предыдущего.

– Ты вообще настоящий? – бормочет она, глядя на меня своими большими, как у куклы, глазами. Боже, она такая драгоценная, такая красивая, что у меня щемит в груди, чем дольше я смотрю на нее.

– Такой же настоящий, как и ты, – отвечаю я, целуя ее в лоб, а затем в макушку. Я вдыхаю ее аромат полевых цветов и меда, уже зная, что не могу без нее жить. Я просто надеюсь, что она готова к такому одержимому горцу, как я. – Я намереваюсь принять душ, – говорю я ей, меняя тему. Я тверд, как гребаный камень, и мне нужно пойти подрочить в душе, прежде чем я сойду с ума и растерзаю свою милую девочку. – Тогда я могу устроить тебе настоящую экскурсию по месту проведения работ. Как тебе это?

Блейкли открывает рот, без сомнения, чтобы в десятый раз извиниться за вторжение, но я заставляю ее замолчать целомудренным поцелуем.

– Если ты хотела извиниться, то побереги дыхание, красавица. Как я могу злиться на тебя за вторжение, если это привело меня прямиком к тебе?

Я снова могу сказать, когда для нее этот момент становится невыносимым. Я никогда не хотел отпугнуть Блейкли или прослыть каким-то дрянным халтурщиком.

– Я пойду ополоснусь, – молвлю я, в последний раз целуя ее в лоб. Я ничего не могу с собой поделать. Хочу, чтобы какая-то часть меня постоянно прикасалась к ней, но я никогда не хотел ее душить. Блейкли слезает с моих колен, ее щеки все еще горят от всего, что произошло между нами этим утром. – Не стесняйся, возьми себе на завтрак кексов и фруктов. Не знаю, в курсе ли ты, но у нас есть большой запас черничных маффинов, – сообщаю я ей с улыбкой на губах.

Блейкли смеется, и этот приятный звук находит отклик в глубине моей души. Я чувствую… завершенность, как будто все кусочки моего сердца наконец-то соединились воедино. Только сейчас я лучше, чем когда-либо был до того, как в моей жизни появилась Блейкли.

Через пятнадцать минут я приведен в порядок и готов ко всему, что принесет мне этот день. Когда я в последний раз мог это сказать? Но это правда. Пока моя прекрасная девушка рядом со мной, я чувствую, что могу все.

Я направляюсь на кухню и останавливаюсь, когда вижу Блейкли, стоящую у раковины, солнечный свет, льющийся через окно, запутывается в ее темных локонах. Ее соблазнительный силуэт зовет меня, как сирена, и я подхожу ближе, испытывая потребность прикоснуться к ней каким-нибудь образом.

Она слегка покачивается назад-вперед, и чем ближе я подхожу, тем отчетливее понимаю, что она тихо напевает себе под нос. Это совсем другая женщина, не та, которую я встретил всего несколько дней назад. Вместо того, чтобы съеживаться от страха и шарахаться от каждой мелочи, она более уравновешенная. Более спокойная. Хотелось бы думать, что я имею к этому какое-то отношение.

Я знаю, что Блейкли не исцелилась волшебным образом от травмы, которую она переживала годами, но это только начало. Мы будем выздоравливать вместе и справляться со всем, прибегая к помощи терапевтов и медикаментов, если потребуется. Все, чего я хочу, – это чтобы Блейкли жила счастливой, наполненной жизнью, зная, что ее любят.

– Привет, красавица, – шепчу я, подходя к ней сзади. Я волнуюсь, что могу напугать ее, но, услышав мой голос, Блейкли расслабляется и откидывается назад, прижимаясь спиной к моей груди. Я обнимаю ее за талию, крепко притягивая к себе, наклоняюсь и оставляю легкий поцелуй на ее шее.

– И тебе привет, – удовлетворенно вздыхает она.

Когда я заглядываю ей через плечо в раковину, то хмурюсь, увидев, что она моет посуду.

– Тебе не обязательно убирать, – говорю я ей. – Я займусь этим чуть позже.

– Я ведь должна как-то зарабатывать себе на жизнь, верно? – ее тон легкий и дразнящий, но я знаю, что в ее словах есть более глубокий смысл, чем тот, что лежит на поверхности.

Я кладу руки ей на бедра, осторожно разворачиваю свою девочку, так что мы оказываемся лицом к лицу. Одной рукой касаюсь ее щеки, приподнимаю ее голову, чтобы она могла видеть меня, когда я рассказываю ей эту правду.

– Блейкли, тебе не нужно зарабатывать себе на жизнь. Тебе не нужно зарабатывать свое право на существование. Я хочу, чтобы ты была здесь.

Она тихо ахает, в ее кристально-голубых глазах светится недоверие.

– Ты имеешь в виду, что это только на время, верно? Я уверена, что мне здесь не рады. Ты будешь раздражен или расстроен из-за меня...

Я прервал ее поцелуем, не в силах больше слушать ее бредни. Знаю, что это говорит о ее душевной травме, но мне все равно больно. Моя милая девочка не думает, что заслуживает любви, но это очень далеко от истины.

– Я больше не хочу слышать, как ты говоришь о себе в таком тоне, – шепчу я ей в губы, прежде чем нежно поцеловать ее, давая понять, что и в этом случае я буду заботиться о ней. – Ты не раздражаешь. Ты не обуза. Ты... – я вздыхаю и поднимаю глаза к потолку, надеясь каким-то образом подобрать нужные слова. – Ты – единственное светлое пятно в моей жизни, – наконец решаюсь я. – И я сделаю все, что в моих силах, чтобы показать тебе это.

Выражение глаз Блейкли окончательно выводит меня из себя. Она так сильно хочет мне верить, но боится, что я могу разбить ее хрупкое сердце. По ее щекам катятся первые слезы, за ними еще несколько, пока она не начинает рыдать в моих объятиях. Я заключаю ее в объятия, не отпуская от бури эмоций.

Когда она выплакивается, я отрываю Блейкли от своей груди и вытираю последние слезы с ее глаз.

– Ты мне доверяешь? – спрашиваю я уже не в первый раз.

– Да, – немедленно отвечает она. Мое сердце, блядь, взлетает вверх от одного этого слова.

– Хорошая девочка, – шепчу я, целуя ее в макушку. Она вздрагивает от моей похвалы, а в голову лезут всякие порочные мысли. Однако с этим придется подождать. – А теперь иди умойся, и я проведу для тебя экскурсию, – говорю я ей, подмигивая.

Блейкли кивает и направляется в ванную, оставляя меня смотреть ей вслед, потирая грудь тыльной стороной ладони. Я люблю ее так сильно, что это причиняет боль. Мне просто нужно придумать способ заставить ее тоже влюбиться в меня.