Текст книги "Спастись любовью(ЛП)"

Автор книги: Кэмерон Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Глава 4

Блейкли

Я очнулась, окруженная мягчайшим одеялом и теплыми, пушистыми подушками. Я знаю, что, должно быть, сплю, потому что никогда в жизни мне не было так уютно. Я еще несколько мгновений наслаждаюсь сном, пока он не рассеялся, а затем глубоко вздыхаю, уже страшась наступающего дня. Но сегодня все по-другому. Что произошло прошлой ночью?

Я резко открываю глаза и выпрямляюсь, когда воспоминания о последних нескольких днях проносятся в моей голове.

О Боже. Я сбежала и пряталась на стройплощадке, когда меня нашел самый высокий и мускулистый мужчина, которого я когда-либо встречала, и…

После этого я ничего не помню.

– Я что, умерла? – шепчу я себе под нос.

– Только не в мое дежурство, – раздается голос рядом со мной.

Я подпрыгиваю и напрягаюсь от грохочущего звука, закрываю глаза и прикрываю лицо, чтобы защититься от нападения, которое, как я знаю, готовится. На данный момент – это автоматическая реакция.

– Эй, – говорит мужчина гораздо мягче и сдержаннее. – Я не причиню тебе боль. Никогда. Я обещаю, что здесь ты в безопасности.

В безопасности?

Я качаю головой и еще больше замыкаюсь в себе, жалея, что не могу превратиться в сингулярность и исчезнуть в черной дыре. Всего слишком много, слишком непроверенно, слишком ошеломляюще. Даже с закрытыми глазами я чувствую, что испытываю сенсорную перегрузку, у меня кружится голова, и я повторяю одно-единственное слово: безопасность.

– Ты можешь сделать глубокий вдох? – спрашивает мужчина тихим голосом. – Я не могу допустить, чтобы ты снова потеряла сознание.

Мое тело подчиняется его приказу еще до того, как я осознаю его слова. Я ловлю себя на том, что хватаю ртом воздух, не осознавая, что задерживаю дыхание.

– Хорошо, теперь помедленнее, – успокаивающе говорит незнакомец. Он дышит вместе со мной, молча поощряя меня подстроиться под его ритм.

Через несколько мгновений моя голова перестает кружиться, и я не чувствую, что стены сжимаются вокруг меня. Я все еще потрясена всем, что произошло за последние несколько дней, но почему-то мужчина, приютивший меня, кажется, хочет... заботиться обо мне? Должно быть, это ловушка, но прямо сейчас я слишком вымотана, чтобы бежать или сражаться.

Я медленно открываю глаза и с удивлением вижу, что передо мной на коленях стоит мужчина, с которым мы виделись прошлой ночью. Он на уровне моих глаз, и что-то в этом заставляет меня расслабиться. Он не использует свой рост, чтобы запугать меня, хотя вполне мог бы. На самом деле, этот мужчина, вероятно, мог бы справиться с моим дядей, а это о чем-то говорит. Мой дядя был профессиональным боксером до того, как пристрастился к наркотикам и алкоголю.

– Вот и ты, – раздается нежный, но глубокий голос мужчины, который приютил меня. – Как ты себя чувствуешь? Могу я тебе что-нибудь предложить? Воды? Еды? Душ?

Я несколько раз моргаю, не уверенная, что правильно расслышала его. Он хочет накормить меня? Отвести в душ? Я этого не заслуживаю. Только не после того, что я украла с объекта. И все же, в этих изумрудных глазах светится что-то совершенно незнакомое мне. Не могу понять, что именно, но я теряю бдительность. Совсем чуть-чуть. Ровно столько, сколько нужно.

– Хм, – начинаю я, прежде чем захлебываюсь кашлем. Я не осознавала, насколько пересохло у меня в горле, пока не попыталась заговорить.

– Вот, – говорит мужчина, протягивая мне стакан воды, который, должно быть, стоял на соседнем столике. – Я уверен, что ты хочешь пить. Не пей слишком быстро, иначе тебя стошнит.

Я киваю и дрожащей рукой тянусь к стакану. Наши взгляды встречаются, и на одно короткое мгновение я заглядываю в глубины души этого человека. Глубоко в его сердце спрятана боль, которая перекликается с моей.

По какой-то причине это придает мне смелости обхватить стакан рукой и взять его у него из рук. Вняв его совету, я отпиваю воды, хотя мне требуется немалое самообладание, чтобы не выпить все залпом.

– Я Кассиан, – говорит он, одаривая меня тем, что, по-моему, должно было изображать улыбку. Ясно, что у него уже давно не было повода улыбаться, и от этого у меня щемит в груди.

– Блейкли, – отвечаю я между глотками.

– Блейкли, – повторяет он. – Красивая.

Мои глаза расширяются от его слов. Я? Красивая? Нет, просто мое имя.

«Успокойся, девочка», – говорю я себе.

– Теперь, когда ты выпила немного воды, не хочешь ли нормально поесть или принять горячий душ?

– Принять душ, – выпаливаю я. В то же время мой желудок неприятно громко урчит, и я кладу руку на живот, пытаясь заглушить этот звук.

Вместо того, чтобы отчитать меня или сказать, что я могу обойтись без еще нескольких приемов пищи, как это делала моя тетя, Кассиан усмехается и протягивает мне руку.

– Ты иди прими душ, а я накрою на стол. У меня есть кое-какая чистая одежда, сложенная на полочке у раковины. Можешь надеть ее, если тебе в этом будет удобнее, чем в том, что на тебе сейчас.

Я все еще не знаю, что делать с добротой этого мужчины, но какая-то часть меня действительно хочет доверять ему. Я и раньше обжигалась, особенно с моими тетей и дядей, но Кассиан… он другой. Робкая надежда расцветает в моей груди, хотя я и пытаюсь подавить ее. Мне никогда не позволяли такой роскоши, как надежда и доверие.

Несмотря на это, я ловлю себя на том, что протягиваю руку и вкладываю ее в его гораздо более крупную ладонь. Его мозолистая кожа говорит о многочасовом труде, который он вложил в этот строительный проект, не говоря уже о его рельефных мышцах. Когда Кассиан поднимает меня с дивана, я наклоняюсь к нему, желая вдохнуть его аромат кедра и специй.

– Спокойно, – шепчет он, положив одну руку мне на бедро и очень нежно удерживая меня на месте. От одного этого прикосновения по моей спине пробегают искры, заставляя меня задрожать от неожиданной волны удовольствия, прокатывающейся по моему телу. – Извини, – тут же говорит Кассиан, опуская руку, как будто я обожгла его. – Я не хотел вторгаться в твое личное пространство или прикасаться к тебе без твоего разрешения.

Я склоняю голову набок, глядя на этого сбивающего с толку мужчину. Почему он не требует извинений за вторжение на территорию, которая, предположительно, принадлежит ему? Почему он не накричал на меня и не вызвал полицию? Почему он относится ко мне с такой нежностью? Я не думаю, что Кассиан обычно такой тихий, а это значит, что он снова пытается казаться менее устрашающим.

– Все в порядке, – отвечаю я, пытаясь улыбнуться ему. Моя улыбка почти такая же натянутая, как и его, но приятно, что есть повод ею воспользоваться. – Эм, было бы здорово принять душ, – говорю я, чувствуя, как мне становится все более неловко из-за своей рваной одежды и отвратительного запаха от трехдневного пребывания в дикой местности. Боже, я такая жалкая.

– По коридору и налево, – произносит Кассиан, указывая на коридор. – Я приготовлю все к ужину, когда ты выйдешь.

Я киваю, наполовину уверенная, что все это сон и я скоро проснусь на бетонном полу, завернутая в брезент и грязную простыню.

Оказавшись под душем, я наконец-то чувствую, что впервые за много лет мои мышцы расслабляются. Черт возьми, возможно, это и правда. И снова это печально. Горячая вода щиплет мои свежие раны, но я не возражаю. Нет ничего такого, к чему бы я не привыкла. Я замечаю, что некоторые участки были замотаны бинтом или покрыты марлевой салфеткой, и делаю все возможное, чтобы избежать попадания в эти участки, чтобы бинты оставались на месте.

Мое лицо вспыхивает, когда я думаю о том, как Кассиан ухаживает за порезами и царапинами на моих руках и ногах, а затем у меня внутри все сжимается, когда я понимаю, что он, должно быть, увидел множество других шрамов, которых не ожидал увидеть. Неважно. Сейчас я ничего не могу с этим поделать, кроме как двигаться вперед и принимать любую доброту, которую этот незнакомец предлагает в данный момент.

После долгого пребывания под горячими струями воды я, наконец, выхожу и тщательно вытираюсь насухо. Возможно, сейчас мои мышцы более расслаблены, чем раньше, но это не значит, что боли нет. Я сдерживаю стон, наклоняюсь и вытираю ноги, морщась, когда вижу волдыри на пятках и один на большом пальце левой ноги. Я отвратительна и сломлена как физически, так и морально.

Мои мрачные, гнетущие мысли рассеиваются, когда в воздухе витает аромат вкусного картофельного супа. Я вдыхаю, позволяя аромату наполнить мои легкие, несмотря на то, что мой желудок урчит громче, чем раньше.

Я быстро надеваю спортивные штаны и толстовку, которые Кассиан оставил сложенными на стойке, втайне радуясь, что буду пахнуть, как он, хотя бы немного. Мне приходится несколько раз подвернуть пояс спортивных штанов, чтобы они были по размеру, и я чувствую, что тону в его футболке «Армейский рейнджер», но мне она нравится.

Приоткрыв дверь ванной, я выглядываю наружу и осматриваюсь. Когда я не вижу Кассиана, я направляюсь в гостиную. Вот и он, расхаживает из одной части гостиной на кухню и обратно.

У меня внутри все переворачивается, когда я понимаю, что он, должно быть, зол на меня. Конечно, так оно и есть. Я незваная гостья, у меня нет ни еды, ни одежды, и мне нечего предложить. Какое огромное неудобство.

Кассиан резко останавливается и поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Я замираю, когда наши взгляды встречаются. Он не выглядит раздраженным или расстроенным. Он глядит с… облегчением? Может ли он вообще быть рад меня видеть? Не могу припомнить, когда в последний раз кто-то был по-настоящему счастлив только потому, что я вошла в комнату.

– Суп подан, – объявляет он, выдвигая один из двух стульев за своим маленьким кухонным столом. Я сажусь перед тарелкой с горячим картофельным супом с беконом и сыром.

Я хочу проглотить все это, а потом и кастрюлю на плите, но не хочу показаться невежливой. К тому же, хотя я уже несколько дней толком не ела, у меня в голове все еще звучит голос моей тети. «Сегодня тебе не нужен ужин. Посмотри, какими дряблыми становятся твои руки».

– Кушай, – подбадривает Кассиан, отвлекая меня от моих мыслей.

Я набираю одну ложку, затем другую, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не поднести миску к губам и не отпить прямо из нее. Вместо этого я ем вкусный белковый суп по одной ложке за раз, пока тарелка не опустеет.

– Хочешь еще? – спрашивает он. Я автоматически отрицательно качаю головой. – Я уверен, что ты проголодалась после нескольких дней, проведенных на стройплощадке.

Меня охватывает стыд, когда я вспоминаю, как вчера украла чей-то обед. Я обхватываю себя руками, словно защищаясь от чувства вины, пожирающего меня изнутри. Я не могу смотреть на Кассиана, поэтому опускаю взгляд на свои колени, обхватываю себя за плечи и становлюсь как можно меньше.

– Эй, куда ты пропала? – раздается успокаивающий голос Кассиана. – О чем ты думаешь? Ты просто закрылась от меня.

Я больше не могу этого выносить.

– Вчера я украла ланч, – торопливо говорю я, сжимая руки в кулаки. Мне хочется спрятаться в толстовке, которая на мне, но тогда я украла бы и ее тоже. – Я не заслуживаю домашней еды или твоей доброты.

Между нами воцаряется тишина, и я понимаю, что злоупотребила гостеприимством. По крайней мере, я приняла душ и съела тарелку супа.

Стул Кассиана скрежещет по полу, и этот звук наполняет мое сердце ужасом. Вот оно. Он собирается вышвырнуть меня вон так, как я того заслуживаю.

Когда ничего не происходит, я приоткрываю один глаз и в очередной раз поражаюсь, увидев, как Кассиан опускается на колени рядом со мной и становится еще меньше. Сбивающий с толку мужчина протягивает руку ладонью вверх, и я автоматически вкладываю свою ладонь в его. Когда мы соприкасаемся, что-то сжимается у меня в груди.

– Ты можешь посмотреть на меня, красавица?

Опять это слово. Красавица. На этот раз он определенно обращался ко мне, верно?

Я поднимаю взор, чтобы встретиться с ним взглядом, пораженная пониманием и печалью, которые я вижу в его изумрудных глазах.

– Я лучше многих знаю, что нужно, чтобы выжить в одиночку. Мне жаль, что ты оказалась в таком положении, когда тебе пришлось принимать подобное решение.

Моя нижняя губа дрожит, но я в состоянии сдержать слезы. Едва.

– Но... – я замолкаю, не уверенная в том, что собиралась сказать с самого начала.

– Никто на тебя не сердится. У тебя нет никаких неприятностей. И ты определенно заслуживаешь того, чтобы поесть, Блейкли. Тот, кто заставил тебя чувствовать себя неполноценной, ничтожеством, был неправ. Я знаю, ты этого еще не поняла, но я надеюсь, что однажды ты это поймешь.

Я открываю рот и закрываю его несколько раз, в очередной раз ошеломленная ответом Кассиана.

– Ты доверяешь мне, милая? – спрашивает он приглушенным голосом.

Я прикусываю нижнюю губу, а затем говорю ему правду.

– Я хочу, но не знаю как.

Кассиан сжимает мою руку и тепло улыбается.

– Это только начало, – говорит он мне, прежде чем встать во весь рост. Кассиан берет мою миску и снова наполняет ее, ставя передо мной. – Я пойду застелю для тебя постель, как только ты закончишь.

– Это твоя кровать, – протестую я. – Мне и на диване хорошо. Честно говоря, это намного лучше, чем то, на чем я обычно сплю.

Кассиан хмурится, и я вижу, что он хочет расспросить меня подробнее об этом. Он решает промолчать, за что я ему благодарна. Не хочу, чтобы он знал, какая я жалкая.

– Тогда это все решает. – Хорошо, я рада, что он понимает. – Ты определенно получишь кровать.

– Но…

Кассиан выходит из кухни прежде, чем я успеваю закончить свою мысль. Этот мужчина действительно хочет для меня чего-то хорошего? Я все еще настроена скептически, но я бы солгала, если бы сказал, что Кассиан – не лучшее, что когда-либо случалось со мной. Возможно, я наивна, но имела в виду то, что сказала ему. Я хочу доверять ему.

Я просто надеюсь, что меня не выставят дурой во второй раз на этой горе.

Глава 5

Кассиан

Я провожу пальцами по волосам, теребя пряди, расхаживая из одного угла гостиной в другой. В глубине души я думал, что, проснувшись сегодня утром, обнаружу пустую кровать, либо потому, что Блейкли убежала, либо потому, что я ее выдумал. Но когда я заглянул к ней ранним утром, она крепко спала, и ее негромкое посапыванте отдавалось у меня в ушах.

Я позаботился об этом. Благодаря мне она чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы заснуть.

Это только начало. Моя Блейкли побывала в аду и вернулась обратно, и у нее даже остались шрамы, подтверждающие это. Я до сих пор не знаю подробностей того, что она пережила до того, как я встретил ее, но теперь, когда она здесь, я не хочу ее отпускать.

В какой-то момент, когда я ворочался с боку на бок прошлой ночью, мое сердце решило включиться после многолетнего перерыва. Впервые с тех пор, как я покинул «Рейнджеров», мне не снились кошмары, а мысли о том, как я могу завоевать доверие Блейкли.

Будь я проклят, если, наконец, не понимаю, через что Хаксли и Уайлдер прошли со своими женщинами. Буквально за одну ночь все мои цели и смысл жизни изменились.

Размышляя о том, как поднять настроение Блейкли и помочь ей увидеть женщину, которую вижу я, я решил испечь три дюжины кексов. Это было в четыре утра, и теперь, несколько часов спустя, мне ничего не остается, кроме как ждать, когда проснется моя девочка. Не то чтобы она была моей, по сути. По крайней мере, пока.

Вздохнув, я направляюсь в ванную и ополаскиваю лицо, глядя в зеркало, как мне кажется, впервые с тех пор, как мы поднялись на гору. Мужчина, отражающийся в зеркале, выглядит немного потрепанным. У меня мешки под глазами и волосы торчат дыбом, что вполне объяснимо, учитывая, сколько я с ними возился этим утром. Моя борода... по меньшей мере, непослушная. Я выгляжу немного диким. Просто чудо, что я не спугнул Блейкли, когда она очнулась на моем диване.

Намочив волосы и бороду, я пытаюсь укротить свои непослушные локоны и придать бороде такую форму, чтобы она выглядела презентабельно. Не могу сказать, что меня когда-либо сильно заботило, как выгляжу, но я хочу, чтобы Блейкли понравилось то, что она видит.

Знакомый звук открывающейся двери спальни заставляет мое сердце бешено колотиться, и все во мне приходит в состояние повышенной готовности. Она проснулась. Ее милые маленькие ножки ступают по деревянному полу, и я в последний раз смотрю на себя в зеркало. Я не заслуживаю милого ангела, который вторгся на мою землю и проник прямо в мое сердце. Я не смогу жить спокойно, если она подумает, что я пользуюсь ею или тем уязвимым положением, в котором она находится, но, с другой стороны, мысль о том, чтобы оставить ее на попечение кого-то другого, вызывает у меня рычание, исходящее из самой глубины души.

Когда Блейкли произносит мое имя неуверенным голосом, я понимаю, что мне крышка. Она моя, чтобы заботиться о ней. Моя, чтобы лечить. Моя, чтобы... любить?

Я выхожу из ванной и мельком замечаю Блейкли, когда она заходит на кухню. Ее черные волосы собраны в беспорядочный пучок, несколько прядей падают на лицо, обрамляя его и делая ее похожей на куклу с широко раскрытыми голубыми глазами.

Понаблюдав за ней мгновение, я наблюдаю, как Блейкли поглощает гору маффинов, разложенных на трех тарелках на моем кухонном столе. На ее лице отражается недоверие, а затем она улыбается про себя, как будто выиграла в лотерею. Блейкли протягивает руку за одним особенно вкусным маффином с черничной начинкой, затем замирает, ее рука зависает над тарелкой, как будто она не знает, можно ли ей есть.

Эта женщина убивает меня.

– Давай, выбирай, – говорю я, направляясь на кухню. Блейкли подскакивает и отдергивает руку, глядя на меня через плечо с печалью в глазах и извинениями на губах.

– Прости, Кассиан, я не...

– Не за что извиняться, – заверяю я ее, стараясь, чтобы выражение моего лица оставалось мягким, а движения – плавными. Это настоящий подвиг для огромного мужчины, который топает, хлопая дверьми и ударяясь головой о потолок. – Пожалуйста, ешь. Я, наверное, смогу съесть половину из них самостоятельно, но другая половина не должна пропасть даром.

Это вызывает у меня легкую ухмылку, которую я расцениваю как победу.

Блейкли берет кекс, который она присмотрела ранее, а также виноград и апельсиновый сок, которые я приготовил для нее. Она ждет, пока я возьму свою еду, ее глаза следят за каждым моим движением. Клянусь, я чувствую, как ее взгляд ощупывает каждый дюйм моей кожи.

Только после того, как я сажусь и откусываю свой кекс, Блейкли, наконец, начинает есть свой. Мне это не нравится. Она не должна никого ждать и не должна спрашивать разрешения на что-то такое простое, как завтрак.

Мы оба поглощаем еду, и я могу сказать, что Блейкли хочет еще один маффин. Конечно, она никогда бы не взяла второй. Именно поэтому я беру маффин с самого верха стопки и кладу его ей на тарелку вместе с еще одной гроздью винограда. Она собирается возразить, но я беру еще один маффин и отправляю его в рот целиком.

Выражение ее лица бесценно. Ее светло-голубые глаза расширяются от шока, а затем происходит самое восхитительное: Блейкли смеется. От этого сладкого, нежного звука у меня щемит в груди. Я не могу сдержать улыбку, расползающуюся по моему лицу, что только заставляет Блейкли смеяться еще сильнее, когда крошки падают у меня изо рта.

Моя глупая уловка сработала, и теперь Блейкли откусывает от своего второго маффина, ее голубые глаза сверкают, заставляя мое сердце замирать от желания подойти к ней поближе.

– Ты не против небольшой экскурсии по моим владениям? – спрашиваю я, когда мы оба заканчиваем и я убеждаюсь, что она наелась досыта.

Блейкли напрягается, ее взгляд устремляется к окну над моей раковиной. Она определенно от кого-то убегает, и ясно, что она беспокоится, что они все еще там и ищут ее.

– Мы будем находится недалеко от моего домика, – заверяю я ее, наблюдая, как она немного расслабляется. – Боюсь, тебя не очень тепло встретили в горах, не говоря уже о городе, над которым мы работаем. Я бы хотел это изменить.

– Почему? – шепчет Блейкли. Я морщу лоб, не понимая, о чем она спрашивает. – Почему... ты так добр ко мне? Почему ты позволил мне остаться на ночь?

– Милая, – бормочу я, кладя свою руку поверх ее, лежащей на столе. На секунду я начинаю беспокоиться, что прикосновение было слишком сильным, но затем она переворачивает свою руку, переплетая наши пальцы. Голубые глаза встречаются с моими, и тогда я вижу это. Доверие. Принятие. Она не понимает, почему я хочу заботиться о ней, во всяком случае, пока. Но она верит, что я позабочусь о ней.

Я могу сказать, когда момент становится для нее невыносимым. Я сжимаю ее руку в последний раз и начинаю убирать со стола.

Десять минут спустя мы отправляемся на экскурсию по моему заднему двору. Обувь Блейкли превратилась в лохмотья, поэтому она надела мои старые кроссовки, хотя на ногах у нее, по сути, лодочки.

Моя девочка немного спотыкается на ступеньках крыльца, но я оказываюсь рядом, чтобы обнять ее за талию и поддержать. Точно так же, как каждый раз, когда мы прикасаемся друг к другу, от моей кожи летят искры и исходит жар.

«Не будь похотливым засранцем», – ругаю я себя.

Вместо того, чтобы высвободиться из моих объятий, как только она благополучно оказывается на земле, Блейкли прижимается ко мне, ее рука находит мою и сжимает ее. Не раздумывая, я притягиваю ее ближе и целую в макушку, вдыхая ее аромат.

Я почти опускаю руку и отступаю назад, не желая пересекать черту с моей милой девочкой, но когда она прижимается ко мне, я понимаю, что мне конец.

Мы обходим мой участок по периметру, и я показываю на разные вещи, например, на мой овощной сад, теплицу, строительство которой в самом разгаре, и курятник. Она проводит кончиками пальцев по листьям в моем саду, хихикает и визжит, когда курица кудахчет над ней, и делает несколько шагов вперед, бросая вызов.

– Я защищу тебя, – храбро говорю я Блейкли преувеличенно драматичным голосом, вставая между ней и потенциальной угрозой для домашней птицы. – А, это всего лишь Хильда. Она только кудахчет, но хоть яйцо несет.

Я вознагражден еще одним тихим смешком, а затем Блейкли снова берет меня за руку и поднимает голову, чтобы встретиться со мной взглядом. Боже, она великолепна. Ее драгоценное, нежное сердце прямо здесь, оно сияет сквозь льдисто-голубые радужки. Я надеюсь, что однажды она мне его доверит.

– Это настоящая поговорка или ты ее просто придумал? – спрашивает Блейкли со скептическим выражением на своем прекрасном лице.

– Это просто поговорка, – вру я, ухмыляясь ей.

– Угу. – Блейкли прищуривается, глядя на меня, и я не могу удержаться и снова заключаю ее в объятия. Это то, чего я хочу. Блейкли, прямо здесь, в моих объятиях. Навсегда.