Текст книги "Эксперимент Эйвери Шоу (ЛП)"
Автор книги: Келли Орам
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Видите? Ботаники не так уж плохи. Я одобрительно кивнул и ухмыльнулся Либби.
– Либ точно «за».
Я протянул ей кулак, но Либби хмуро глянула на него.
– Мой интеллект простирается далеко за пределы ударов кулаками, и все же, раз так мне позволится хоть на краткий миг прикоснуться к твоей божественности, я позволю себе это.
Я понятия не имел, как на это ответить, поэтому просто сказал «мило» и стукнулся с ней кулаками.
Когда оглянулся, Эйвери с улыбкой наблюдала за нами.
– Что ж, остается только Тара, – сказал я, поворачиваясь к последнему ботанику из клуба.
Тара была девятиклассницей и каким-то образом еще застенчивее Эйвери. Она не паниковала, как Эйвс, но общение с привлекательным, популярным старшеклассником, коим являюсь я, для нее было слишком.
Милая девушка, насколько я мог судить, но за все время она не сказала мне больше трех слов. В первый раз, когда я напрямую заговорил с ней, она жутко покраснела и едва не грохнулась в обморок. За последние две недели ситуация улучшилась, но не намного.
– Ты готова сорвать собрание дискуссионного клуба и стать свидетелем науки в действии?
В этот раз Тара не осмелилась что-то сказать, но зато кивнула, и тогда я повернулся обратно к Эйвери.
– Отряд ботаников высказался, Эйвс. Мы с тобой. Самое время найти своего внутреннего Рокки.
– Ребят, никто не собирается бить Эйдена, ясно? – Эйвери потерла виски, точно у нее разболелась голова. – Я не злюсь на Эйдена. Больно ли мне – да, неловко – безумно, но я не сержусь. Только то, что он причинил мне боль, не означает, что я хочу отплатить ему той же монетой. Он имел полное право желать личного пространства. И я также понимаю необходимость отдалиться ради его подружки. На ее месте я бы тоже опасалась, общайся мой новый парень с какой-то девчонкой, с которой тесно дружил с рождения.
– Брось, Эйвери! – застонала Либби. – Ты на самом деле оправдываешь то, как он повел себя с тобой в четверг?
– Либ, они хотели выиграть. Если я действительно вызывала раздор и отвлекала команду, тогда их желание, чтобы я ушла, понятно. По крайней мере, Эйден был очень вежливый. Не думаю, что он злился из-за того, что я пришла. Мне жаль, что я им помешала. Слышала, они проиграли дебаты.
– Они проиграли, потому что бездарные! – воскликнула Либби. – И Эйден в том числе, он нисколько не заботиться о твоих чувствах! Он придурок, Эйвери! Как ты можешь на него не злиться?
– Вот так, ясно? Может, уже закроем эту тему? На сегодня я закончила работу по эксперименту. Нужно помочь Грейсону с физикой, завтра у него пересдача теста по законам Ньютона.
Время словно остановилось. Все вдруг уставились на меня, и я не врубался почему, пока Брендон не произнес:
– Ты на самом деле завалил тест по законам Ньютона?
Понятно. Они так смотрели на меня, потому что считали тупым.
– Что? – вступился за себя я. – Как будто это легко? «Не укради» – понятно, «красный – значит остановиться» – предельно ясно. А этот парниша Ньютон писал свои законы под какой-то отпадной травкой. Где, черт возьми, мне вообще это пригодится?
Эйвери похлопала меня по руке, остальные ботаны смерили изумленными взорами и многозначительно переглянулись друг с другом.
– Это нехорошо, – серьезно сказал Леви. – Наш президент встречается с балбесом. Представьте, если об этом узнают ребята из Пейсон Хай?
– Наш имидж пострадает, – согласился Брендон. – Плохо будет, если мы возьмем его на научную ярмарку.
– У ботанов есть имидж? – спросил я, слегка оскорбившись. – И что плохого в том, чтобы взять меня на научную ярмарку?
– Ты популярный, красивый, к тому же спортсмен. Без обид, но это не в плюс для нашей репутации. Почему ты думаешь, мы с радостью держим в секрете твое присутствие в нашем клубе?
Я рассмеялся от удивления. Кто бы знал?
– Я восхищаюсь твоей красотой, – заявила Либби, – и готовностью опуститься на наш уровень ботанов ради Эйвери, даже если не признаешься в этом своим друзьям. Твоя преданность компенсирует менее выигрышные качества, но, извини, человек, не понимающий основные законы механики, не может быть членом нашего научного клуба. Чрезвычайная ситуация в научном клубе, – Либби оглядела ребят. – Пришло время Грейсону получить его первый урок прикладной физики.
Я испугался, когда ботаники вытащили меня на парковку, но, как оказалось, «прикладная физика» – просто какой-то занудная версия боулинга. Если честно, я легко отделался посещением научного клуба за то, что завалил физику.
В кегельбане, зашнуровывая ботинки для боулинга, я поймал на себе взгляд Эйвери. Она частенько посматривала на меня на собраниях научного клуба, словно все еще ожидала увидеть лицо Эйдена вместо моего. Меня всегда огорчало, когда Эйвери скучала по моему брату, поэтому в такие моменты я делал все возможное, чтобы она улыбнулась.
– Что? Никакого бильярда?
Улыбка в ответ – небольшая, но настоящая.
– Нет, если хочешь иметь шанс на победу, – фыркнула Либби.
Брендон выпятил грудь в белоснежной рубашке и приобнял Эйвери за плечи.
– Эйвери мастер в бильярде.
– Я заметил.
Я бросил на Эйвери красноречивый взгляд, и она покраснела. Тем вечером меня больше волновало то, как она выглядела, каждый раз склоняясь над бильярдным столом, чтобы сделать удар, нежили ее навыки игры в пул. Сегодня у меня, похоже, будет та же проблема с боулингом. Жаль, на ней не было того платья.
– Так кто из вас одаренный игрок в боулинг? – сменил я тему, пока не начал пускать слюни.
– На самом деле мы все плоховато играем, – ответил Леви. – Это лишь один из наиболее простых способов объяснить законы движения Ньютона. Спортсмены обычно кинестетики, поэтому практические упражнения, как правило, эффективней лекций.
Кинестетик? Я должен знать, что это?
Леви вздохнул, уловив замешательство на моем лице.
– Кинестетики – это люди, которые лучше усваивают материал в движении, нежели наглядно или слушая лекцию. Судя по твоей неспособности усидеть на одном месте больше пяти минут, смею предположить, что ты либо кинестетик, либо страдаешь от СДВГ1.
Казалось, он хотел получить на это ответ.
– Э-э… я не страдаю от СДВГ.
– Хорошо, тогда все должно получиться.
– Что именно? – Мне снова стало боязно. Если бы не веселый взгляд на лице Эйвери, я бы удрал из здания.
– Раз уж ты, скорее всего, кинестетик, тогда сегодня будешь на практике применять законы Ньютона.
– Эм… ладно… – Иногда их завуалированные разговорчики раздражали. Почему нельзя просто сказать: «Думаю, ты глупый, поэтому я объясню тебе все на пальцах – так, что дойдет даже до безмозглой табуретки».
Но при всем желании я не мог разозлиться на этих умников, Эйвери все еще сидела рядом с очаровательной улыбкой на лице, а они ведь были ее друзьями.
– Ну что, красавчик, – произнесла Либби, отвлекая меня от разглядывания Эйвери, – бери шар, и начнем веселье. Так случилось, что я визуал, поэтому очень рада возможности понаблюдать за тобой и для разнообразия расширить свои познания.
Наконец это произошло – я улыбнулся.
– Ты меня пугаешь, Либби. Серьезно.
– Она всех нас пугает, – проронил Брендон и посмотрел на меня. – Итак, Грейсон, мой отстающий по физике друг, – фыркнул он. – Первый закон Ньютона. В чем он заключается?
Я вздохнул, понимая, что все же придется поучиться. Я надеялся, что «прикладная физика» на самом деле просто код для боулинга, но, очевидно, это не так.
Все ждали от меня ответа, поэтому я попытался вспомнить, что знал о законах Ньютона.
– Что взлетело, то должно упасть?
Ребята застонали, и тогда Эйвери сжалилась надо мной:
– Это грубая интерпретация закона всемирного тяготения.
– Ну, может, начнем с него? Потому что его я вроде как понял. Закон всемирного тяготения, вот.
Еще один всеобщий стон, и Эйвери, хихикнув, объясняла мне мою ошибку:
– Закон всемирного тяготения – это не один из трех законов движения, но они так же просты, как он. Вот… – Сомнительное утверждение, как по мне. Эйвери встала и протянула мне шар для боулинга. – Покатится ли этот шар сам собой по дорожке?
Она прикалывалась?
– Это вопрос с подвохом?
У меня за спиной захихикала Тара. Неудивительно. Я и сам знал, что выглядел сейчас как идиот.
Эйвери сочувствующе улыбнулась мне.
– Нет, никакого подвоха.
– Хм, ладно, тогда… нет? Он не покатится сам?
– Верно. – Она отошла в сторону. – Брось шар.
Я смущено глянул на нее, но все же решил ей довериться и бросил шар в кегли.
– Остановится ли шар? – спросила Эйвери.
– Нет, пока не удариться о стенку.
– Правильно.
В этот момент шар ударил по кеглям, сбив все, кроме двух, и на самом деле остановился, врезавшись в стену в конце дорожки.
– Ну вот, – сказала Эйвери, словно это все объясняло. – Первый закон движения Ньютона. Ты прекрасно его усвоил.
Все, кроме меня, рассмеялись. А я был даже в большей растерянности, чем ранее в классе.
Эйвери взяла другой шар.
– Объект в состоянии покоя, – заговорила она, приподнимая шар, – остается в покое, если на него не воздействует внешняя сила. Как, например, при броске шара. Объект в движении… – она запустила шар по дорожке в две оставшиеся кегли, – продолжает движение с той же скоростью и в том же направлении, если на него не воздействует внешняя сила, как, например, удар о стену или кегли, или трение от скольжения по дорожке. Если не будет препятствий, шар не остановится.
– Типа как астероиды в космосе – будут вечно лететь, если не врежутся во что-то?
– Точно! – пискнула Тара.
– Другими словами, объект не будет двигаться без стороннего толчка и не остановится, если не возникнут помехи.
Все заучки дружно зааплодировали, потому что я понял закон, но на меня накатила досада.
– То есть это все? Вот и весь закон? – Это не могло быть так просто.
– Да, это все, – рассмеялась Эйвери. На самом деле рассмеялись все.
– Почему мистер Уолден не сказал это с самого начала?
Очередной взрыв смеха. Здорово, что я так их всех повеселил.
Эйвери пыталась остановиться ради меня, но безрезультатно. Она была такой милой, а это стоило того, чтобы выглядеть идиотом.
– Давай, Эйнштейн, – дразнилась она, – бери свой шар. Второй и третий законы такие же простые. Как только усвоишь их, посмотрим, играешь ли ты в боулинг лучше, чем в бильярд, и пока мы здесь, можем объяснить такие понятия, как масса, импульс, скорость, сила, инерция...
Меня передернуло. Я думал, что найду умные девчачьи разговоры сексуальными, в действительности же меня только напугало, когда она использовала такие слова, как скорость и инерция.
– Ну, в любом случае часть про боулинг звучит весело, – усмехнулся я. – Как насчет небольшого дружеского пари?
Боже, я обожал смотреть, как она краснеет.
– Нет! – воскликнула Эйвери. – Никаких пари. Хватит с меня, некоторые люди не умеют достойно проигрывать.
Я рассмеялся. Что есть, то есть.
ГЛАВА 9
НЕУДАВШИЙСЯ ЭКСПЕРИМЕНТ
Эйвери
После боулинга я предложила Грейсону помочь написать работу по полученному уроку прикладной физики.
– Если ты напишешь доклад о том, что узнал в научном клубе, то сможешь обменять его у мистера Уолдена на несданное домашнее задание или заваленный тест.
– Серьезно? Мистер Уолден не кажется столь лояльным.
Я вздохнула.
– Грейсон, в таких вопросах большинство учителей лояльны. Веришь или нет, но они в самом деле хотят, чтобы их ученики добились успеха. Если они видят, что ты действительно занимаешься, то обычно идут навстречу.
– Поверю тебе на слово. Только давай поработаем у меня. Мама совсем расклеилась после их ссоры с Кейтлин. Может, увидев тебя, она смягчится. – Грейсон заметил сомнение на моем лице и быстро добавил: – Не волнуйся, Эйден с Держательницей Поводка в основном тусуются у нее.
У меня не осталось больше отговорок, так что я позвонила маме и впервые после зимних каникул отправилась к Грейсону.
Дом Кеннеди, хоть и раза в три больше нашего с мамой съемного уютненького двухкомнатного, всегда был для меня родным. У меня даже вроде как была своя комната. Ну, на самом деле это была гостевая, но там хранилась куча моих вещей, поскольку я частенько у них бывала. Было приятно вернуться сюда, но в то же время все ощущалось иначе.
– Эйвери! Здравствуй, дорогая!
Шерил сидела за своим столом с кипой документов чуть ли не до потолка. Она была частным налоговым бухгалтером, поэтому с января по апрель практически жила в своем кабинете. В остальное же время года у нее было куда больше свободного времени для отдыха и выполнения материнских обязанностей – чтобы готовить там, допекать.
Я проследовала в кабинет и обняла ее.
– Привет, Шерил. Надеюсь, ничего, что я пришла. Знаю, с Нового года было неловко.
– Тебе здесь всегда рады, ты же знаешь. Ты практически член семьи. Тебе полагается ссориться с моими мальчишками.
– Не думаю, что мы просто поссорились, – печально произнесла я.
Взгляд Шерил смягчился.
– Вы с этим разберетесь. – Она посмотрела на Грейсона и улыбнулась. – Зато ты очень сблизилась с Грейсоном. Не все так плохо, верно?
– Верно. – Мне хотелось остановиться на этом радостном моменте, но нужно было облегчить душу. – Шерил, я так сожалею о том, что случилось с Эйденом. Но знайте, я его не виню. – Грейсон фыркнул от отвращения. Но я проигнорировала его и продолжила речь, которую репетировала с тех пор, как он попросил меня прийти: – Пожалуйста, не сердитесь больше на маму. Знаю, она слегка переборщила, защищая меня, но в этом виновата только я. Мне не следовало так остро реагировать. Нужно было лучше понять Эйдена. Он ведь на самом деле не сделал ничего плохого и…
– Эйвери, остановись! – рявкнул Грейсон, напугав тем самым нас с миссис Кеннеди. – Ты, может, еще не злишься на него, но я – да. Не могу слушать, как ты его защищаешь. Эйден этого не заслуживает. Он обошелся с тобой по-свински!
– Грейсон, успокойся.
– Это правда, мам! Он кинул ее с научной ярмаркой, сказал, что все еще хочет быть ее другом, а сам уже которую неделю с ней не разговаривает. В первый же день после каникул, когда Эйвери устроилась за их обеденным столиком со всеми своими друзьями, он собирался попросить ее пересесть. Собирался прогнать ее из-за собственного обеденного столика!
Шерил ахнула, и я быстро замотала головой.
– Уверена, он просто собирался попросить меня поменяться местами с Либби.
– Как будто это чем-то лучше! – Грейсон плотно скрестил на груди руки и недовольно посмотрел на меня, когда я снова начала защищать Эйдена. – Скажи ей, что он сделал в четверг.
– Он имел право…
– Нет, не имел, Эйвери!
– Грейсон! Не ори на нее.
– Мам! В четверг она пошла посмотреть на его дебаты, чтобы проявить любезность и показать, что приняла его выбор. Она хотела познакомиться с Минди и показать этим двоим, что могла бы с ними дружить. Эйден же разозлился, что она пришла, и прогнал ее, выставив каким-то психованным сталкером!
Мои глаза закрылись, ресницы намокли от слез, но я поняла это лишь тогда, когда Грейсон обнял меня и сказал:
– Больше никаких слез, Эйвс. Он этого не стоит.
– Эйден правда все это сделал? – тихо спросила Шерил.
Я не могла ей ответить, но почувствовала кивок Грейсона.
– Эйден редкостный придурок, Кейтлин имеет полное право на него злиться. На него обозлились все его друзья. Я даже рядом не могу с ним находиться, мне сразу хочется как следует его отметелить. Тебе нужно помириться с Кейтлин и поговорить со своим долбаным сыном. Эта сучка, с которой он встречается, превращает его в кретина.
– Грейсон, следи за языком!
– Я говорю как есть, – буркнул тот.
– Грейсон, – голос Шерил звучал устало, – знаю, девушка твоего брата… непростая, но, пожалуйста, не произноси больше таких слов.
– Непростая? – усмехнулся Грейсон.
– Да. Она… она… – Шерил вздохнула и порывисто обняла меня. – Ох, Эйвери, почему это не могла быть ты? Грейсон прав, новая девушка Эйдена… – Она явно хотела использовать слово на букву «с», но не могла себе этого позволить. – Мы все очень по тебе скучаем. – Пообнимав меня еще с минуту, она уселась обратно на свой стул. – Мне жаль. Я совсем заработалась и ничего не замечала. Я обязательно поговорю с Эйденом. И с Кейтлин тоже. Обещаю.
– Спасибо, – прошептала я. – Но и с мамы вам стоит спросить извинения. Она наговорила лишнего.
В глазах Шерил вспыхнули озорные огоньки.
– О, не волнуйся. Я получу от нее извинения. Рада, что ты вернулась. – Она взглянула на Грейсона, и ее улыбка стала шире. – Непривычно видеть тебя с Грейсоном, но хорошо, что ты пришла.
Грейсон прижал меня к себе.
– Лучше привыкай к этому. Мне теперь нравятся коротышки. Глазом моргнуть не успеешь, как она вернется к своим старым часам посещения.
Улыбка Шерил растаяла в чистой любви. Я всегда считала, что Грейсон был ее любимчиком, хотя сама она этого никогда не признавала.
– Чем планируете заниматься?
– Я хочу помочь Грейсону с работой. Сегодня мы с ребятами из научного клуба отвели его в боулинг и преподали первый урок прикладной физики. Если он напишет об этом доклад, то получит дополнительные баллы.
Вся любовь Шерил тут же обратилась на меня.
– Ты слишком хороша для моих мальчиков, Эйвери. Грейсон рассказал мне, что ты для него сделала. Уговорила мистера Уолдена позволить ему сделать проект для научной ярмарки, чтобы его не исключили из баскетбольной команды. Ты удивительная.
Я почувствовала, как запылали мои щеки.
– Да ничего особенного. Грейсон реально старается, к тому же он тоже мне помогает. Я не смогла бы подготовиться к научной ярмарке в одиночку.
– И все же. Эта семья обязана тебе.
Грейсон рядом со мной оживился.
– Вообще-то, мам, если хочешь сделать что-то приятное для Эйвери, у меня есть идея насчет ее дня рождения в следующие выходные.
– Моего дня рождения?
Меня это немного удивило. Я никому и слова не сказали о своем дне рождения. Я как бы надеялась, что в этом году все о нем забудут, поскольку самой мне хотелось именно этого. Я не знала, как отмечать день рождения без Эйдена, и не особо стремилась узнать.
Грейсон сжал мои плечи.
– Эйвс, знаю, тебе страшно, потому что Эйден не захотел праздновать с тобой, но я не позволю тебе провести его дома в одиночестве за просмотром повторов «Недели акул».
Очевидно, на моем лице четко отразилось раздражение, и Шерил рассмеялась. Правда в том, что именно так я и собиралась провести день рождения.
– Мам, будет здорово, если мы заночуем в нашей квартире с несколькими друзьями. В субботу покатаемся на лыжах и всю ночь будем смотреть фильмы. А в воскресенье вечером вернемся домой. И школу не пропустим. Обещаю не мусорить.
Мне даже не нужно было смотреть на Гресона, я и так знала, что он нацепил свою знаменитую улыбочку «я такой неотразимый, вы не можете мне отказать». Шерил поглядела на стопки бумаг на своем столе и вздохнула.
– Дорогой, у меня нет времени, чтобы поехать туда на выходные.
– Кейтлин могла бы поехать.
Меня не могло не тронуть упорство Грейсона.
– Ты на самом деле сделаешь все это для меня?
– Эйвс, это твой первый день рождения, который будет отмечен как положено – все только для тебя. И как первый настоящий день рождения он должен быть грандиозным, но я не думаю, что тебе понравится большая шумная вечеринка с кучей народа, так что как насчет просто здорово повеселиться со своими близкими друзьями?
– Вообще-то… – И я заплакала, настолько прекрасно это звучало. Я была так расстроена из-за своего дня рождения. Уже приняла то, что он будет отстойным всю оставшуюся жизнь. Грейсон не представлял, как сильно я в этом нуждалась. Мне нужен был отличный день рождения, чтобы доказать: без Эйдена жизнь действительно продолжается.
– Извините. Просто в последнее время я стала такой эмоциональной. – Я глубоко вдохнула и вытерла слезы. – Это звучит замечательно, Грейсон. Хотя не обязательно ехать в квартиру. Можно устроить что-то здесь, мне и этого будет достаточно.
– Глупости! – возразила Шерил. Теперь она с жалостью смотрела на меня. Не могу ее винить. Я была довольно жалкой. – Если твоя мама сможет поехать с вами, тогда не вижу препятствий – езжайте.
Судя по тому, как Грейсон встрепенулся, он сильно сомневался, что она разрешит.
– Отпад! Ты самая лучшая мама!
– Да, спасибо, Шерил. Обещаю, мы будем вести себя ответственно.
Грейсон в один прыжок обнял маму, а когда отстранился, она одарила его подозрительным взглядом.
– О каком количестве близких друзей идет речь?
– Только мы, Оуэн, Пэм, Хлоя и отряд ботаников.
– Отряд ботаников? – повторила Шерил, в то время как я ахнула.
– Ты пригласишь научный клуб? Вместе с Оуэном, Пэм и Хлоей?
Шерил наконец все поняла и с удивлением уставилась на сына.
– Мой старший сын смешивает социальные слои?
– О да, мам! – прощебетал Грейсон. – Это будет интересный эксперимент. Разве ты не знаешь? Теперь все связано с социологией.
Шерил рассмеялась, а мне до сих пор не верилось.
– Ты правда пригласишь Брендона, Леви, Либби и Тару вместе с Оуэном, Памелой и Хлоей?
Вся игривость вмиг покинула Грейсона, и от его взгляда у меня задрожали колени. Но мне каким-то образом удалось устоять.
– Это твои друзья, Эйвс. И это твой день рождения. Я хочу, чтобы ты провела его со всеми людьми, которые тебе небезразличны, даже если половина из них очень странные.
От переизбытка чувств я потеряла дар речи.
– Что ж, – сказала Шерил, – думаю, это будет хороший опыт для всех. Договорись с Кейтлин о поездке. Мальчики с девочками спят в разных комнатах. И никакого алкоголя. Если Кейтлин найдет хоть каплю, вам всем конец.
– Заметано, – ответил Грейсон.
– Тогда у вас есть мое благословение. А теперь уходите, мне нужно работать.
Грейсон пулей вытащил меня оттуда – очевидно, боялся, что Шерил одумается и отзовет свое предложение. Его так взволновал мой день рождения, что ему потребовалась минутка-другая, чтобы успокоиться и сосредоточиться на написании работы. В итоге это заняло больше времени, чем мы ожидали.
Мы занимались на его кровати, и когда я потянулась и откинулась на подушку, он закрыл тетрадь.
– Я сам могу написать вывод, так что на этом можно закончить.
– Нет, все хорошо, – заверила я, но при этом зевнула.
– Уже почти девять. Все равно пора отвезти тебя домой.
– Хорошо.
Я даже не попыталась сесть.
Грейсон спихнул книги на пол и лег рядом со мной.
– Мы сегодня вообще не поработали над нашим экспериментом. Извини, что зря потратили весь день на меня.
– Не зря, и все нормально. Сейчас мне работать не над чем. Мы давненько не проводили никаких тестов и до сих пор висим на стадии вины.
Грейсон усмехнулся.
– Тебе надо было согласиться сходить на собрание дискуссионного клуба. Отряд ботаников был готов. Выдалось бы крутецкое полевое испытание.
Я вздохнула.
– Это против моей природы – желать причинить ему боль, Грейсон. Понятия не имею, как нам достигнуть гнева.
– А я не понимаю, почему ты не сердишься. Он был в корне неправ и очень сильно тебя обидел. Знаешь, думаю, ты боишься обидеть его так, как он тебя, поэтому подавляешь свой гнев. Но он где-то там, внутри тебя, и если ты в конце концов с этим не разберешься, то в один прекрасный день просто взорвешься.
Я не знала, что сказать. Скорее всего, он был прав. До сих пор он был прав во всем.
– Ну и что ты предлагаешь, о мудрейший, беспристрастный человек, принимающий решения касательно «Эксперимента Эйвери Шоу»?
Перевернувшись на бок, Грейсон приподнялся на локте и серьезно посмотрел на меня.
– Честно?
– Да. Будь честен. Ты был прав, вина – самая худшая стадия. Надоело постоянно чувствовать себя ужасно. Если у тебя есть какие-то идеи, я готова на все.
– Хорошо. – Взгляд Грейсона был прикован к моим глазам. – Думаю, тебе следует поцеловать меня.
Мое сердце едва не остановилось.
– Эм…
Казалось бы, после совместных танцев и почти поцелуя я смогу справится с румянцем на щеках и своей тревожностью, но лежать здесь, на этой кровати, под пристальным взглядом Грейсона было слишком, мое дыхание стало поверхностным, и мне пришлось отвести взгляд.
– Как это поможет?
– Думаю, ты зациклилась на проекте. Так привязалась к идее этих стадий, что словно превратилась в самоисполняющееся пророчество. Ты знаешь, что находишься на стадии вины, потому продолжаешь ее чувствовать. Думаешь только о ней и тем все усугубляешь. А еще ты знаешь, что дальше будет гнев, но боишься разозлиться, поэтому подсознательно запрещаешь себе.
– Ладно. Это я еще могу понять, но… – Я с трудом замедлила дыхание. – Как поцелуй с тобой это изменит?
Наконец-то мне удалось посмотреть на Грейсона, но это не имело значения – его взгляд уже был обращен к моим губам. Я нервно прикусила нижнюю губу, и он тяжело сглотнул.
Затем облизнул губы и заставил себя ответить на мой вопрос. Ему явно потребовалось немало сил, чтобы вернуть внимание к разговору.
– Это что-то неожиданное. Шаг не по порядку. Ты еще не должна быть на стадии поцелуев с кем-то другим. И испытаешь то, что не впишется в рамки твоего разума. Надеюсь, это настолько выбьет тебя из колеи, что мозг перезагрузится, понимаешь? Возможно, на время твое сердце возобладает над разумом. Тогда ты будешь более естественно на все реагировать и вернешься на правильный путь.
Как я ни старалась, не нашла подходящих слов для возражения. Быть может, я и не хотела.
– Если честно, в этом есть смысл.
Уголок его губ слегка приподнялся.
– Да, прозвучало неплохо.
На какое-то мгновение мы погрузились в тишину. Его взгляд по-прежнему был сосредоточен на моих губах, и, клянусь, сейчас Грейсон находился чуть-чуть ближе, чем раньше.
– Но это будет мой первый поцелуй. – Мой голос упал до шепота.
– Даже лучше. Отвлечет в два раза больше.
– Разве мой первый поцелуй не должен быть особенным, с кем-то, кто мне небезразличен, а не как часть научного эксперимента?
Глаза Грейсона наконец обратились к моим.
– С тем, кто тебе небезразличен? Я оскорблен, Эйвс, – подразнил он. – Ты говоришь, что тебе на меня наплевать?
Я закатила глаза, радуясь возвращению его игривости. С ней куда проще иметь дело, чем с его напористостью.
– Конечно же, ты мне небезразличен. И ты это знаешь, – с улыбкой подразнила я в ответ. – Ты мой некровный вульгарный старший брат, помнишь?
– Это я вульгарный? Ты считаешь меня братом, но все равно целуешь. Вот это вульгарно.
– О чем ты говоришь? Я тебя не целовала.
Он быстро наклонился ко мне, но, накрыв мои губы своими, замедлился почти до остановки, словно смакуя каждую секунду этого момента.
Много лет я представляла, каким будет поцелуй. Оказалось, мое воображение сильно ограничено. Я полагала, что он будет нежным, теплым, может, жгучим, но понятия не имела, как на самом деле все это ощущается, пока Грейсон Кеннеди не показал мне.
Поцелуй был коротким, но таким нежным и чувственным. Никакого огня, страсти и неразберихи из переплетенных языков, о которых читаешь в книгах. На самом деле не было никакого языка. Лишь две пары губ, встретившихся впервые.
Похоже, Грейсон был осторожен со мной, и я по-настоящему это ценила. Вместо ожидаемой паники в его прикосновении я нашла успокоение и смогла испытать всю сладость момента. Мой рот инстинктивно приоткрылся, и Грейсон тут же поймал мою нижнюю губу. На ней и задержался, давая возможность мне ответить на поцелуй. И когда я наконец поцеловала его в ответ, он улыбнулся у моих губ и отстранился.
– Теперь поцеловала, – поддел он, в его глазах светилось нечто большее, чем просто озорство. – Все еще считаешь меня вульгарным?
– Я… я… – Я была в растерянности, но также в легкой эйфории – внутри меня сражались спокойствие и паника. – Я не знаю, что сейчас чувствую.
Грейсон усмехнулся.
– Очевидно, это означает, что поцелуй работает. Может, нам следует его повторить.
– Повторить?
– Нужно убедиться в верности теории.
– Нужно?
– Да, Эйвери. Как совершенно беспристрастный сторонний наблюдатель, не имеющий никакой личной заинтересованности в результатах этого эксперимента, я требую, чтобы ты снова меня поцеловала. Прямо сейчас. Чисто в научных целях, конечно же.
– В научных целях?
– Да! Во имя науки!
Он бросил на меня вопросительный взгляд, и я покраснела – разумеется, но потом, к удивлению нас обоих, захихикала.
– Полагаю, я дала тебе разрешение поводить эксперимент на твое усмотрение.
Грейсон так широко улыбнулся, что его редкая ямочка проступила во всей красе.
– Поверь мне, Эйвс, это сто процентов необходимо.
Второй поцелуй кардинально отличался от первого. Я думала, тот был изумительным – идеальный первый поцелуй, – но этот сразил меня в ином ключе. В нем смешались жар, страсть и нетерпение – Грейсон явно ждал этого слишком долго.
Он подался вперед, прижимаясь ко мне всем телом, и я ощутила уже знакомый прилив жара, который охватил меня, когда мы танцевали. Грейсон положил ладонь мне на щеку, и мои руки инстинктивно обхватили его шею.
Через мгновение он отстранился и подразнивающе спросил:
– Вульгарно?
Впервые в жизни я не чувствовала стеснения.
– Определенно, – ответила я, притягивая его обратно к себе. – Очень, очень вульгарно.
Грейсон засмеялся, а затем убрал с лица мою новую челку и снова меня поцеловал. Уверена, на сей раз останавливаться он не собирался. И я не возражала.
Только его язык проник в мой рот и я решила, что французский поцелуй – это потрясающе, как голос Эйдана ворвался в пузырь, в котором мы находились. Согласно правилам дома, мы оставили дверь в спальню Грейсона открытой. Мы оба об этом забыли – кто бы мог подумать, что нам понадобится уединение? И в итоге не успели отстраниться до того, как вошел Эйден.
– Эй, Грейсон, я тут подумал, ты будешь рад узнать, что я расстался с… – ахнув, он замолк на полуслове.
Я мигом села. Вся кровь отлила от лица.
Грейсон вздохнул и тоже поднялся.
– Эйвс, ты так хорошо держалась, не паникуй теперь. – Он посмотрел на своего брата и сухо проговорил: – Очень вовремя. Не мог бы ты закрыть дверь с той стороны?
Но Эйден не ушел. Его лицо раскраснелось от гнева.
– Как ты посмел ею воспользоваться! Это же Эйвери, Грейсон! Из всех девушек на свете, как ты мог трахаться именно с ней?
– Я не спал с ней, – еле сдерживаясь, ответил Грейсон.
– Нет, – выплюнул Эйден, – ты всего лишь пытался ее трахнуть.
Я не могла поверить, что он на самом деле это сказал.
– Эйден!
При звуке моего голоса Эйден обратил всю ярость на меня.
– Как ты могла на это клюнуть, Эйвс? Ты ведь тысячу раз видела, как он проделывает это с другими?
У меня перехватило дыхание. Его разочарование и отвращение ранили меня до глубины души.
– Я считал тебя умнее, но, очевидно, ты такая же, как все. Поздравляю. Каково быть последним завоеванием Грейсона Кеннеди?
Из глаз хлынул непрекращающийся поток слез. Я встала с кровати и пробежала мимо парней за дверь. Оставалось только надеяться, что Грейсон принесет мой рюкзак завтра в школу, ибо возвращаться за ним я уж точно не собиралась.
– Эйвери! – крикнул Грейсон. Я не остановилась, но, летя вниз по лестнице, снова услышала его голос: – Идиот! Сколько раз тебе нужно разбить ей сердце?
