Текст книги "Подлый обманщик (ЛП)"

Автор книги: Кб Винтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– Если ты продолжишь в том же духе, я долго не продержусь, – бросил он, тяжело дыша.

– Трахни меня жестче, Ян, пожалуйста! – Молила я в перерывах между собственными вздохами и стонами.

Его пальцы нежно ласкали клитор, пока он трахал меня, что было вопиющим противоречием его контролирующим мощным толчкам, более жестким и глубоким с каждым поворотом его бедер. Он пристально посмотрел мне в глаза с похотливой улыбкой, играющей на его губах.

– Давай, Эйва. Кончи для меня, милая, – потребовал он, глубоко целуя меня. – Я хочу почувствовать, как ты кончишь для меня. Я хочу, чтобы ты почувствовала себя чертовски хорошо.

И это произошло. О, Боже, это произошло.

Мои мольбы и призывы об освобождении сводили его с ума, доводя до грани. Его дыхание становилось неровным и затрудненным. Его стоны становились все громче, и он не мог сохранять свой ритм. Ян сильнее, с большей решимостью, качнул бедрами, отчаянно нуждаясь во мне, как и я в нем. И я знала, он был близок, так близок. Наши тела умоляли об освобождении.

– О, Боже, – выкрикнула я, подталкивая свое тело ему навстречу и впиваясь в него ногтями.

Его рука была зажата под моей головой, лицо находилось лишь в нескольких дюймах от моего, когда он потянул мою губу зубами и прикусил, безжалостно вколачиваясь в мою изнывающую от желания киску. Я вздрогнула и задрожала, моя киска все теснее и теснее сжималась вокруг его члена, когда мое тело устремилось к наслаждению.

– О Боже, Ян. Я… – Но я не услышала свои слова. Вместо этого, они вышли искаженным криком, когда наслаждение пронеслось через все мое тело, отправляя меня туда, где слова просто не существовали.

И Ян тоже был там. Когда он в последний раз вошел в меня, его челюсть была сжата, глаза зажмурены, брови нахмурены, а на лице – вид полного экстаза. Я знала, что он кончил, и вместе мы погрузились в это наслаждение, мои руки цеплялись за него, чтобы быть еще ближе, как будто это было возможно.

Когда он до конца излился в меня, и его энергия иссякла, Ян упал поверх меня и выпустил глубокий удовлетворенный выдох. Он целовал меня долго и усердно, удерживая лицо руками и вглядываясь вглубь моих глаз.

– Я думаю, – начал он, и уперся своим лбом в мой. – Черт возьми, милая. Что ты делаешь со мной? – спросил он, его голос напрягся от эмоций и… неуверенности?

Его завораживающие голубые глаза удерживали меня в плену, и в этот момент, я не была уверена, о чем он думал. Было ли это бесспорным выбросом адреналина или чем-то большим? Разумная часть меня немедленно забеспокоилась о том, что я ступила в небезопасные воды. Я знала об опасностях, которым подвергала себя с Яном, но не могла отрицать, что хотела посмотреть, насколько далеко смогу подтолкнуть его, даже если рискну утонуть прежде, чем мне удастся глотнуть воздуха.

16

Эйва

– Папочка? Где ты?

Тишина.

Я ничего не видела, было слишком темно. Но голос был ясен, как день.

Я знала этот голос.

Мой голос, но много-много лет назад.

– Папочка, пожалуйста...

Мягкий плач перешел в отчаянные рыдания.

– Где ты, папочка? Пожалуйста, ответь. Мне страшно.

Мне не нужно было видеть ничего, чтобы понять, где я находилась. Я была в доме своего детства, месте столь знакомом мне и, тем не менее, чуждом. Все было каким-то искаженным. Мрачным. Коридор от моей спальни к гостиной простирался, казалось, на несколько миль. И вместо атмосферы любимого дома, здесь витало опасное, более гнетущее, зловещее ощущение, пропитывающее воздух вокруг меня.

Я прошла по знакомым комнатам своего детства, разыскивая плачущую юную себя, идущую в конец коридора. Но не могла найти. И вот тогда я поняла, что плач исходил от меня.

Я шла по коридору, и уже знала, что в итоге найду. Конечно, знала. Голоса, те самые голоса той ночи, которая, казалось, была в прошлой жизни, эхом отдавались в доме. Их акценты неразборчивые и легко узнаваемые. Раньше они бывали в нашем доме. Мой отец знал этих людей. Он работал с ними. Они были его друзьями.

Но, если они были друзьями, почему кричали друг на друга? Почему в доме раздался звук выстрела? Почему они сбежали? Я видела, как они исчезли через парадную дверь и скрылись в ночи. Только один из них обернулся и посмотрел мне в глаза, его лицо было мрачным и грозным. Прежде чем вновь отвернуться и сбежать, он, приложив кончики пальцев к губам, в некотором смысле, заставил меня молчать, что выглядело вполне угрожающе.

Его звали мистер О'Брайен. Долан О'Брайен – так его называл мой отец.

Это было последнее лицо, которое я увидела, прежде чем завернула за угол и нашла на земле отца, лежащего в луже собственной крови.

– Ох, моя дорогая Эйва, – с трудом произнес он, его голос был хриплым и слабым.

Я была юной, но не глупой. Я поняла, что произошло, и что все это значило. Я закричала и подбежала к нему, в поисках телефона или хоть чего-то, с помощью чего можно было вызвать помощь. Но было слишком поздно.

Тело моего отца сжалось. Когда его глаза остекленели и приковались к какой-то точке вдалеке, я поняла, что его не стало.

Я проснулась вся в поту, хватая ртом воздух. Мое тело было покрыто испариной, хотя воздух был прохладным, а я – обнаженной. Я выскользнула из-под одеяла и встала с постели, пытаясь избавиться от неразберихи в голове и изо всех сил стараясь понять, где находилась. Осознав, что находилась не в своей постели, я тотчас же запаниковала.

Сделав несколько глубоких, успокаивающих вдохов, я посмотрела на городской пейзаж, солнце поднималось над небоскребами. Вернувшись к себе и избавившись от дезориентации, воспоминания прошлой ночи нахлынули на меня, и я почувствовала, как покраснела. Я повернулась и увидела, что Ян все еще лежал на кровати, тихонько похрапывая, с совершенно безмятежным видом и абсолютно незамечающий моего присутствия. По большей части, он был укрыт простыней, но одна нога была не прикрыта, позволяя мне взглянуть на его крепкую и подтянутую задницу.

Провести с ним ночь – не самое умное решение, но это позволило мне увидеть его в другом свете. Не говоря уж о том, что он подарил мне самую удивительную ночь, какой у меня не было уже довольно давно.

И, конечно же, факт оставался фактом, он был великолепным и в равной степени обаятельным.

Но я не могла позволить себе слишком сблизиться с ним. Это было то, о чем я себе постоянно напоминала и то, с чем, как я поняла, у меня возникали трудности. Мне не следовало быть здесь, подумала я. Я подобрала свою одежду, кучкой лежавшую на полу, пока, стараясь не разбудить Яна, незаметно прокралась в ванную.

Я посмотрела в зеркало и ужаснулась от своего вида – волосы торчали в разные стороны, а макияж размазался по всему лицу. Я умылась, но не нашла ничего, чем бы могла собрать волосы. Все мои шпильки были беспечно разбросаны по полу первого этажа.

Не зная, что еще делать, я пробежалась рукой по локонам, немного смочив их, и оделась. Я надеялась, что по крайне мере, выглядела немного более презентабельно. Я рассчитывала, что не буду выглядеть, как человек, прогуливающийся по улицам Чикаго после бурной ночи. Но когда снова взглянула на свое отражение, то все, о чем смогла подумать, что на это оставалось только надеяться.

Я на цыпочках вышла из ванной, изо всех сил стараясь не разбудить его. Спустилась вниз по лестнице, пытаясь не шуметь, и схватила сумку. Я держала туфли в руках и ждала, пока окажусь в лифте, чтобы обуть их. Нажав кнопку первого этажа, я с облегчением вздохнула. Мне удалось уйти, не разбудив его. Никаких неловких прощаний, никаких оправданий, и тем более, никакого соблазна пойти на очередной раунд.

Все-таки, он был чертовски неотразимым. И это вполне могло бы произойти.

Едва выйдя из здания, я взглянула на телефон. Несколько пропущенных звонков с работы. Конечно. Поймав такси, я прослушала их, прекрасно понимая, что мне нужно спешить в участок как можно быстрее.

Как типично для моей жизни.

– Как дела с ирландцами? – просунул голову в мой кабинет шериф Уилер. – Есть успехи?

– Да, думаю, я хорошо изучила нового лидера синдиката, – ответила я. – По крайней мере, я понимаю, с кем мы имеем дело.

– Это хорошо. Рад слышать, что у тебя некий прогресс, – сказал он. – Нам действительно необходимо спустить этих подонков с небес на землю.

Мы все еще не приблизились к разгадке того, кто убил Шона Мэлуона, хотя у нас было предположение. Мы, также, не приблизились к разгадке того, кто убил двух офицеров полиции. Допустив, что они были мертвы, я остерегла других от предположений. Но на тот момент, учитывая количество крови на месте преступления и отсутствие кого-либо, кто видел их с тех пор, как обнаружили лужи крови, у нас не было другого выбора, кроме как действовать, исходя из предположения, что они на самом деле были мертвы.

Что ни сколько не способствовало укреплению морального духа в участке.

Именно поэтому, шериф Уилер дышал мне в затылок и держал все под контролем. Он отчаянно хотел, чтобы я поймала босса ирландцев. В его голове, мы уже получили ответы и, возможно, вернули тела наших погибших сотрудников. Даже если это был не ирландец – в чем я была почти уверена, хотя, возможно, новичок в их группировке жаждал занять его место – это могло развалить много влиятельных преступных кланов. И, в конце концов, мне хотелось надеяться раскрыть произошедшее в тот вечер.

– Как вы думаете, когда мы сможем пригласить его на допрос?

– Кого? – спросила я, погруженная в размышления. – А, вы имеете в виду Флинна О'Брайена? Хм, честно говоря, я не уверена, что у нас пока достаточно оснований, чтобы доставить его сюда. Пока еще много недоработок, которые нужно проверить. Но, надеюсь, скоро.

– Хорошо, агент Финли, полагаю, что вы подойдете ко мне, когда мы будем готовы допросить мерзавца.

Когда Уилер покинул мой кабинет, я почувствовала себя неловко. Я ненавидела лгать ему, и понимала, что это могло стоить мне работы. Черт, это могло стоить мне намного большего, если бы я облажалась со всем этим. Посмотрев на файл Флинна, лежащий передо мной на столе, я пролистала все, что знала. Чего, безусловно, было мало. Прошлой ночью я узнала о нем намного больше, чем содержалось в этом файле. Конечно, это была не та информация, с помощью которой мы надеялись завести против него дело.

Формально, у нас не было достаточно информации, чтобы вручить ему ордер. Еще нет.

Но скоро.

Я посмотрела на телефон, который стоял на беззвучном режиме, и увидела сообщение.

Я наслаждался прошлой ночью, милая. Жаль, что пропустил твой уход этим утром. Надеюсь, между нами все в порядке. До скорого...

– Нет, милый, – вздохнула я. – Между нами не все в порядке.

И боюсь, никогда не будет.

17      

Флинн

– Что, черт возьми, происходит? – спросил я.

Ничто не сравнится с ощущением, которое испытываешь, когда тебя будит без конца звонящий телефон лишь для того, чтобы обнаружить, что девушка, с которой ты провел прошлую ночь, таинственно исчезла. Мое настроение с самого утра было довольно дерьмовым. До того как проснулся, я надеялся провести прелестное утро с Эйвой. Только теперь, когда она исчезла, этому не суждено было случиться. Поэтому, когда Колин сообщил, что мне немедленно нужно приехать на склад, я появился не с совсем беззаботным видом, и у меня не было этой "Эй-я-только-что-потрахался-и-потрахался-хорошо" улыбки на лице.

Я присоединился к своим людям за столом – Колину, Рэду, Эммету и нескольким другим парням. Стул, на котором всего несколько дней назад сидел Эйдан, пустовал, что не удивляло. Он старался держаться от синдиката на расстоянии вытянутой руки, дабы не вызвать подозрения федералов. Хотя, пустовало и еще одно место. Выражения на лицах мужчин немного смягчили мой настрой. Они были мрачными. Встревоженными. Что-то произошло. И мне пришлось в голову, что это как-то связано с пустующим местом.

– Где Шон? – потребовал я. – Что происходит?

– Что ты имеешь в виду под "где Шон?"? – спросил меня Колин, склонившись над столом и бросив на меня твердый, строгий взгляд. – Ты последний, кто видел его живым. Мы предположили, что ты знаешь.

– Видел его живым? О чем, черт возьми, ты говоришь?

Колин бросил на меня взгляд, ответивший на мой вопрос.

– Он мертв? Ты уверен в этом? – спросил я.

Я прокрутил в голове произошедшее накануне вечером. Я хорошенько напугал парня, пытаясь заставить его говорить. По правде говоря, если бы это он донес на нас, думаю, он что-нибудь сказал. Пожалуй, он бы сознался. Но так как он этого не сделал, я ушел. Сказал, что мы поговорим позже, а потом ушел.

– Да, мы, черт возьми, уверены, мужик. Его тело было найдено прошлой ночью в его квартире. Огнестрельное ранение в голову, – говоря это, Колин изобразил выстрел в голову. – Мы подумали, что, возможно, что-то пошло не так, и ты совершил правосудие. Поэтому мы и позвали тебя сюда, братишка.

– Подожди, ТЫ позвал меня сюда? Чтобы допрашивать меня? Словно я какой-то гребаный козел отпущения? Что за хрень, Колин? Кем ты, черт возьми, себя возомнил? – Я бросился через стол к своему кузену, и он вскочил, размахивая руками. Но Рэд, действуя быстро, влез между нами, упираясь руками каждому из нас в грудь и заставив нас сесть обратно.

– Теперь угомонитесь и сядьте, парни. Мы – братья. Вы двое, – он указал рукой на нас, – кузены, и нет необходимости идти друг на друга, как безумные. Сейчас успокойте свои долбаные головы, и давайте поговорим об этом дерьме. – Рэд мог не соблюдать субординацию, но когда этот подонок говорил, мы знали, что нужно слушать. Он был старым малым, который не страдал хе*ней.

Я кивнул Рэду, затем потер рукой лицо и сделал глубокий вдох. У меня, черт возьми, в голове не укладывалась смерть Шона, и под влиянием момента – из-за обвинений, выдвинутых братством – все это было слишком тяжело.

– Послушай, Флинн, когда мы встречались в прошлый раз, ты сказал нам, что планируешь поговорить с Шоном о том, стукач ли он. Теперь, когда подонок мертв, естественно, люди забеспокоились, что ты слетел с катушек. Обычно в таких ситуациях ты действуешь по-другому.

Я переключил внимание на Рэда, облокотившегося на спинку стула и пристально смотревшего на Колина.

– Не тот ли это чертов ублюдок, который утверждал, что Шон – стукач, и которому нужен был шанс поговорить с ним лично? – Я указал прямо на Колина.

Рэд пожал плечами, пытаясь сохранять нейтралитет между мной и Колином.

– Мы все здесь слишком обескуражены, Флинн, – сказал он. – Просто пытаемся выяснить, что произошло. Один из наших был убит, и мы ищем ответы.

Я уважал это. Понимал. Но что я не мог уважать, так это то, как Колин смотрел на меня, словно уже разобрался во всем и признал меня виновным.

– Я не знаю, что произошло. Шон был до смерти напуган. Он рыдал, как гребаная сучка, утверждая, что в любом случае уже покойник. Умолял убить его. Просил прицелиться прямо между его гребаных глаз и избавить от страданий. Что-то неправильное было во всем этом дерьме. Виновные не умоляют о смерти, они просят сохранить им жизнь. Я посчитал, что парень был невиновен, и решил, что всему свое время, прежде чем те, кого он боялся, добрались до него. С чего, мать вашу, мне его убивать, а? У меня нет гребаных доказательств, что он – стукач. Только подозрения Колина, а этот ублюдок приколачивает меня сейчас (у него это дерьмо в крови) к кресту, мать его!

– Кто будет следующим? Он был под защитой синдиката. Это ни черта не имеет смысла, Флинн, – усмехнулся Колин.

– Откуда, мать твою, мне знать, Колин? Он был бойцом. Ты был к нему ближе, чем я, не так ли? С другой стороны, после того, что произошло с его братом, я сомневаюсь, что наше покровительство много значило для него. Или ты, Колин, предпочел бы забыть об этом? – рявкнул я. – Он говорил, что в любом случае уже покойник, поскольку мы все думали, что он – «крыса». Возможно, для него это было слишком.

Комната погрузилась в тишину. Нил Мэлоун, брат Шона, был информатором. Он рассказал все копам, после какой-то глупой угрозы посадить его за решетку за хранение наркотиков. И да, это послужило причиной его смерти. Я приказал Колину лично позаботиться о Ниле, и все вышло из-под контроля. Даже слишком вышло из-под контроля. Вместо того, чтобы просто сделать ему одолжение, любезно предоставленное Шону, и пустить пулю в лоб, Колин допустил промах и слишком сильно наслаждался, издеваясь над ним. Пытки длились несколько дней, но Колин был небрежен, и, в конце концов, он почти позволили Нилу скрыться. Закончилось тем, что он пристрелил его в подворотне, прежде чем тот смог сбежать. Гребаный беспредел.

– Или, может, это просто байка, которую ты выдумал, мужик? – ответил Колин.

– Ты действительно думаешь, что я убил бы одного из нас без веской на то причины? – спросил я, чувствуя абсолютное разочарование.

Колин давил:

– Флинн, давай не будем лгать и притворяться, что у тебя самого нет проблем с управлением гневом.

Сжав челюсть, я старался сохранять спокойствие. Я не мог доказать ему правду. Вот чего он хотел. Он хотел довести меня до срыва. Я знал своего кузена, как свои пять пальцев, и он хотел заставить меня выйти из себя. На глазах у всех. Я не знал, в какую игру он играл, но был уверен, что не позволю, черт возьми, ему победить.

Вот почему я сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем снова ответить, отплатив ему той же монетой:

– После того как ты выложил свои предположения, Колин? – я изогнул бровь.

Колин не проронил ни слова. Он осторожно изучал лица мужчин, прежде чем обратил взгляд обратно на меня.

– Ты же босс, Флинн. Нужно было только разведать обстановку, стукачом мог быть любой из этих парней.

– Ты посеял эти сомнения в моей голове, поэтому я поступил, как поступил бы любой босс. Я прямиком пошел к человеку, о котором ты говорил. – Я сделал паузу, гордо поднял голову, обращаясь к людям синдиката. – Если бы я хоть на секунду подумал, что Шон был стукачом, то лишил бы его жизни без всяких лишних вопросов. Меня не волнует, черт возьми, чья-то кровь на моих руках, но я поступлю так только при необходимости. – Я ударил кулаком по большому дубовому столу, донося свою точку зрения до остальных.

– Я бы никогда не предал синдикат, свое братство. Несмотря ни на что. – Вытащил из кармана складной нож, восхищаясь отблеском серебра. – Но не принимайте мою преданность вам за слабость. Если я начну подозревать, что кто-то из вас, засранцев, продажная крыса, я вырежу его гребаное сердце. – Я воткнул лезвие в дуб, намеренно проведя по своей ладони. Я поднес руку к носу и вдохнул, затем растер гладкую красную жидкость между пальцами, прежде чем указал и заявил:

– Особенно это касается тебя, Колин.

Лицо Колина побледнело, а затем запылало малиново-красным, напряжение между нами было настолько плотным, что его, черт возьми, можно было резать ножом. В следующее мгновение Колин вскочил на ноги, вытащил 9-миллиметровый глок из наплечной кобуры, взвел курок и приготовился стрелять. Его челюсть была сжата, вена на шее вздувалась, в то время как пот катился по щекам.

– Да, и я был бы там с гребаным пистолетом в руке, готовый убить любого ублюдка из нас, который предал остальных. Прежде всего, мы – братство. – Голос Колина ни разу не дрогнул, пока он говорил, и взгляд не покидал меня. Он реабилитировал себя перед бойцами, доказывая свою верность, несмотря на то, что был тем, кто хотел допрашивать Шона и, в конечном счете, не исключено, что это стоило тому жизни. Колин осознавал, какой груз он навлек бы на себя, если бы не отреагировал подобным образом в данной ситуации. Я просто хотел спровоцировать его на такую реакцию, точно так же, как и он меня.

Рэд заговорил, прерывая нашу перебранку.

– Босс, дерьмо выходит из-под контроля. Теперь, черт возьми, всем нужно успокоиться. – С каждым сказанным словом его голос становился громче. Когда ни Колин, ни я не отступили, Рэд вклинился между нами.

– Давайте сядем, парни. Бойцы видят, как вы реагируете друг на друга, и они могут увидеть прорехи в вашей броне. Сейчас не время показывать любые гребаные слабости. – Рэд говорил так тихо, что его могли слышать только мы с Колином. Вечный, мать его, голос разума.

Мы все сели, и я призвал собравшихся к порядку.

– Мы не сомневаемся, что ты заботишься об интересах синдиката, Флинн. Мы просто подумали, что может быть все вышло из-под контроля? Может, он пытался сопротивляться?

– Ничего подобного, – сказал я хладнокровно. – Я угрожал ему, а он чуть не наложил в штаны. Но когда я ушел, на нем не было ни царапины. Он был жив, но напуган. Напуган настолько, что, подозреваю, если бы был стукачом, то сбежал.

– Но он не смог сбежать, не так ли? Потому что кто-то вышиб ему мозги, – сорвался Колин, все же отказавшись от своего тона. Он выставил руки, уступая. – Не говорю, что это ты, Флинн. Но кто-то это сделал. Это факт.

– И если мы узнаем, что это кто-то из наших, – приглушенно сказал Рэд, – то мы сделаем, что полагается.

– Естественно. Я бы и не ожидал меньшего, – сказал я, смотря в этот момент на Колина. – Потому что убийство одного из нас без голосования – это автоматический смертный приговор. Мы все об этом знаем. Не важно, был ли Шон стукачом или нет, он был одним из нас.

– Да, да, был, – тихо сказал Колин, смотря на свои руки, пока говорил.

Как только собрание – или инквизиция, как бы вы ни смотрели на это – закончилось и все разошлись, я позвал Колина поговорить. Он огляделся вокруг, словно не осмеливался остаться наедине со мной, но я посмотрел на него спокойно, скрывая ярость, текущую по моим венам.

– Все в порядке, – заверил я его.

Неохотно, он присел напротив меня, его руки крепко сжались в кулаки, а глаза загорелись злостью.

– В чем дело, Колин?

– Что ты имеешь в виду? – спросил он, облизнув губы, и избегая моего взгляда.

– С делом Шона, – сказал я. – В одну минуту ты говоришь мне, что считаешь его стукачом, заслуживающим смерти, в следующую минуту ты обвиняешь меня в его убийстве. Мужик, что, черт возьми, с тобой? Ты действительно думаешь, что я бы сделал подобное без веской причины?

Колин вздохнул:

– Нет, я просто… ну, мужик, я просто тяжело переживаю его смерть. Мой мозг прямо сейчас в полном дерьме. Я имею в виду, я все еще думаю, что он был стукачом, и его нужно было проверить. Но узнать, что глупый парень мертв? Это просто сбило меня с толку, понимаешь?

– Он был глупым ребенком, – сказал я, ощущая скорбь из-за его смерти. – Всего лишь глупым гребаным ребенком, но в глубине души – хорошим парнем, у которого кроме нас никого не было.

– Мы были добры к нему, – сказал Колин.

Я пожал плечами. Учитывая то, что мы сделали с его братом, я бы не сказал, что мы были добры к нему, но мы сделали все возможное, чтобы позаботиться о нем. Даже после инцидента. Большинство синдикатов никогда бы не доверили ему и немедленно отправили бы паковать вещи. Или бы поступили бы с ним даже хуже, чем с его братом. Но не мы. Шон был одним из нас еще с тех пор, как четырнадцатилетним мальчишкой с веснушками и брекетами везде следовал за нами, отчаянно желая стать одним из нас. Он нашел дорогу к нам, оставшись на попечении у Нила, вскоре после смерти родителей, оставивших Нила заботиться о нем.

Нил и Шон оказались у нас на побегушках и выполняли случайную работу для синдиката, прежде чем официально стали членами синдиката.

А теперь они оба мертвы.

– Я просто надеюсь, что где бы он ни был, он покоится с миром, – сказал я. – После такой дерьмовой жизни, он заслуживает этого.

– Ты можешь повторить это еще раз, – сказал Колин, наконец-то посмотрев на меня. – Так, у нас все нормально, мужик? Я сожалею о том дерьме, которое наговорил, я просто по-своему боролся с его утратой, не лучшим способом. Я знаю, что не слишком хорошо справляюсь с этим.

Я попытался прочитать выражение лица Колина, но его лицо, как обычно, было пустым. По крайней мере, так он относился к большинству людей. Я знал его лучше, хотя, также знал, что он был эмоционально неустойчив. Я понимал, что должен был следить за ним, следить, как он справлялся со всем этим, и удостовериться, что он не совершит что-то глупое, скорбя о потере брата. Но это был Колин, и не имело значения, какое глупое дерьмо он совершил, я знал, что никогда не буду на него сердиться.

– Да, у нас все хорошо, брат, – сказал я, протянув руку и крепко пожав его ладонь. – Мы в порядке.

18

Флинн

Мой телефон зазвонил, и на долю секунды я пожелал, чтобы это была Эйва. Возможность услышать ее голос могла бы скрасить этот, до настоящего момента, хреновый день. Увы, это оказалась не она. Это был один из моих одноразовых телефонов, а не личный. Я ответил, неуверенный чего ожидать от человека на другом конце линии.

– Флинн? – спросили меня неразборчивым русским акцентом.

– И тебе привет, Исаак, – сказал я, откинувшись на спинку стула.

Я закрыл глаза и потер виски, ощущая приближение головной боли. Со всей этой суматохой и бардаком в моей голове, дела с Исааком – последнее, в чем я нуждался. Но что оставалось делать? Бизнес есть бизнес.

– Нет времени на болтовню, О'Брайен, – сказал Исаак. – Ты нашел стукача и разобрался с ним?

– Мы допросили кое-кого, да, но, к сожалению, он не протянул и до утра, – сказал я ненавязчиво. Я намеренно не вдавался в подробности, надеясь, что если он поймет, что этим делом занимались, то немного успокоится.

Исаак быстро выпалил:

– Это не он.

– И как ты можешь быть в этом уверен? – спросил я. – Ты лично допросил его?

Я поразился его уверенности. Возможно, они следовали за мной до дома Шона? И если да, то, что им удалось выяснить? И это они убили его?

– Потому что ты сказал, что он умер прошлой ночью, не так ли? – спросил Исаак, голосом, наполненным раздражением. – Ваш стукач уже ни свет ни заря засветился сегодняшним утром, позвонив в полицию.

– Как, черт возьми, это понимать?

– Была еще одна облава. Только что. И только ты, я и несколько твоих людей знали, когда и где должна была произойти сделка, О"Брайен, – рявкнул он. – Таким образом, круг подозреваемых сужается. Значительно, я бы сказал. Детали сделки были раскрыты только этим утром, после того как ваш так называемый стукач был уже мертв.

Мое сердце подскочило, а желудок упал вниз. Это крупнейшая сделка, на которой должны были присутствовать некоторые из моих парней. Я открыл глаза и уставился в пустую комнату, пытаясь понять, кто там находился – некоторые старики, одни из наших самых преданных членов. Люди, присоединившиеся еще в те времена, когда мой отец только начинал бизнес.

Факт того, что копы совершили облаву подобным образом, не сулил ничего хорошего для синдиката.

– Кого арестовали? – спросил я.

– Всех. Твоих парней, моих парней – всех, кто был там. Никому не удалось уйти.

– Черт, – пробормотал я про себя.

– Разберись с этим, О'Брайен. Разберись с этим как можно скорее, потому что мы только что потеряли полмиллиона долларов в оружии, не говоря уже о том, что теперь остались без шестерых отличных парней.

– Мы тоже потеряли людей, Исаак.

– Я знаю. И твоя шайка не слишком будет этому рада, что означает, теперь ты просто обязан решить свою проблему.

Сказав это, Исаак повесил трубку, и на другом конце линии повисла мертвая тишина. Хотя, мне тоже больше нечего было ему сказать. Да, что греха таить, я был рад закончить этот разговор. Я вздохнул и откинулся на спинку стула. Головная боль становилась все сильнее, и день с каждой минутой становился все дерьмовее.

– Черт побери, – ударил я кулаком по столешнице, от чего дерево треснуло.

Очевидно, кто-то говорил с копами. Кто-то из людей Исаака или из моих. И я должен был вычислить этого человека как можно скорее, иначе мой синдикат превратит это в охоту на ведьм. Никто не хотел бы работать со стукачом. Никто. И если проблему не удастся уладить быстро, довольно скоро все примет по-настоящему ужасные формы.

Зазвонил мой личный телефон. На этот раз это была Эйва. Но даже это не помогло стереть тонну дерьма, которая только что вылилась на мою голову.

– Привет, – сказал я, пытаясь выдавить улыбку. Даже разговор с ней, зная, что я сделал, давался очень тяжело. И я понял, что просто, будучи с ней, подвергал ее опасности. И чертовски уверен, что не хотел этого. На самом деле я не хотел, но ради ее блага, понимал, что должен был держаться на расстоянии.

– Я подумал, что, возможно, отпугнул тебя навечно, – сказал я, пытаясь сохранить беззаботность в голосе.

Эйва засмеялась, звук, который, в хорошем смысле, стянул мои внутренности.

– Нет, глупенький, мне просто пришлось пойти на работу, – сказала она. – Не хотела тебя будить. Ты выглядел таким безмятежным. Несмотря на то, что храпел, словно снежный человек.

– Да. И я был бы еще более безмятежен, проснувшись от твоего поцелуя, милая, – сказал я. – Но забавно, что ты упоминаешь об этом, потому что сама храпела так громко, что это несколько раз заставляло меня просыпаться прошлой ночью.

– Ян, мы можем увидеться? – спросила она, ее голос прозвучал тише, чем обычно.

– Пожалуйста! Можем ли мы в ближайшее время пообедать или что-то в этом роде?

Ее мольба отозвалась болью в моем сердце, и все же, наряду с этим, во мне расцветала надежда. Я знал, учитывая все происходящее, опасно было быть с ней. Я знал, что должен был держаться подальше ради ее безопасности. Чтобы уберечь ее. Но Эйва свела меня с ума и присутствовала во всех моих мыслях, искажая и путая их. Я не понимал, это путь наверх или вниз.

Хотя, когда я думал об этом, я не был уверен, что держу ее в безопасности.

Не похоже, что синдикат знал о ней. Также как и я не сделал ничего плохого. Но все же я испытывал потребность защищать ее, не от посторонних, а от худшего зла из всех – самого себя.

– Не знаю, Эйва, у меня куча дел.

– Я сделала что-то не так? – ее голос дрогнул, и, похоже, она собиралась заплакать.

Пожалуйста, нет, только не плачь, подумал я про себя. Не делай этого.

– Ну что ты, моя милая Эйва, – сказал я мягче. – Просто прямо сейчас у меня слишком много работы.

– А, – сказала она. И хотя это было всего лишь простое слово, оно содержало в себе столько значимости. – Понимаю. Хорошо, я все понимаю… Боже, прости за звонок, я просто думала...

Она подумала, что я использовал ее и теперь, после того как мы переспали, динамил. Она не сказала этого напрямую, но я знал, что именно она подумала. Я понял это, потому что прежде поступал так невесть сколько раз с другими женщинами. Но это был не тот случай. Не с ней. Даже близко нет. Но как я мог заставить ее понять это? Как мог заставить ее поверить мне?

– Нет, хорошо, что ты позвонила, милая, – сказал я, вновь закрыв глаза. Я пытался удержать слова, как раз в тот момент, когда они всплыли в моей голове. Но прежде чем смог остановиться, я сказал: