Текст книги "Подлый обманщик (ЛП)"

Автор книги: Кб Винтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Без оружия и с пистолетом у виска, единственное, что мне оставалось – попытаться вразумить их. Говорить, чтобы выпутаться из этой чертовщины, или, по крайней мере, тянуть время и достаточно долго не давать им убить меня, чтобы я мог попытаться сбежать.

Колин тоже был вооружен, и даже если бы он был мне кровным братом, я не особо надеялся, что он не попытался бы меня убить. Как-никак, он подставил меня. Он был единственным, кто привел с собой русского, чтобы тот смог выполнить свою грязную работу.

– Я просто пытаюсь заботиться о братстве, Флинн, – сказал Колин. – И убедиться, что наши отношения с русскими останутся прочными. Позволить стукачу жить из-за привязанности – нехорошо для бизнеса. И последнее, чего мы хотим – развязать еще одну войну с нашими новыми друзьями. Парень, разве у нас недостаточно кровопролития и убийств?

– Вы не того взяли, Колин, – произнес я громко. – Что хорошего в том, чтобы убить меня, если стукач все еще остается на свободе, а? А он на свободе. Поверь мне, так и есть. Да, я могу быть мертвым, но стукач останется живым. И когда он продолжит стучать, что тогда подумают о тебе братья? Думаешь, они по-прежнему будут хотеть видеть тебя в роли лидера? Полагаю, ты к этому и клонишь, в конечном счете, ты устраняешь меня и затем занимаешь мое место. Не таков ли твой план, парень? – Эта демонстрация силы с Колином длилась уже не первый день. Я старался проявлять терпение, зная, что он не был таким непоколебимым, каким считал себя. И именно этим и был весь этот бардак – демонстрацией силы.

Но Колин не успел ответить. Я вздрогнул и пригнулся, когда откуда-то позади меня раздался выстрел. Пуля едва задела большого русского и попала в дверь за его головой. Выстрел заставил Николая повернуться и ответить на огонь незамеченного противника, предоставив мне достаточно времени, сделать шаг и заехать ногой ему по яйцам. Я вложил в этот удар всю силу и с удовлетворением улыбнулся, когда он схватился за промежность и повалился в мучениях. Он выглядел так, будто его сейчас стошнит.

Воспользовавшись его состоянием, я вырвал у него из руки пистолет. Я понятия не имел, кто в нас стрелял, но кто бы это ни был, он подарил мне шанс, который я намеревался использовать.

Он все еще задыхался и сыпал проклятиями, так что я заехал коленом ему в лицо, после чего он повалился на землю. Я придавил его к земле, положив ногу на его самую чувствительную, и вероятно, опухшую и ноющую, часть тела.

Теперь настала моя очередь ухмыляться, когда карты перевернулись, и пистолет был у меня.

– Не столь могуч теперь, а? – усмехнулся я. – Без своего пистолета. На самом деле, без этого пистолета, ты обычный слизняк, не так ли?

Николай вздрогнул, когда я плюнул ему в лицо и взвел курок, готовясь выстрелить ему в голову. Но я прирос к месту, когда услышал позади себя голос.

– Не делай этого.

Мои глаза распахнулись в абсолютном ужасе. Это был голос Эйвы.

Оглянувшись через плечо, просто чтобы убедиться, я почувствовал, как сердце ушло в пятки, когда увидел свою красивую девочку, стоящую здесь. Она была вооружена пистолетом, направленным на голову Колина. Мой кузен выглядел так, словно был готов обделаться, когда уставился на ствол ее пушки, но она смотрела на меня, пока говорила.

– Он не должен умирать, Флинн, – сказала она. – Мы можем вызвать полицию, пусть они позаботятся об этом.

– А затем я тоже отправлюсь за решетку, – вышел я из себя, мое сердце колотилось. – Ты этого хочешь?

Выражение ее лица смягчилось, но лишь на короткий миг. Она покачала головой с выражением замешательства на лице. Она выглядела так, словно ее разрывали противоречия. Словно боролась с каким-то решением в своей голове.

– Нет, – сказала она. – Честно говоря, я не хочу этого всего.

– Тогда позволь мне сделать то, что необходимо. Эти двое подонков были здесь, чтобы убить меня, поэтому мне нужно позаботиться о делах. Возвращайся в отель, Эйва. Не вмешивайся, – приказал я. – Не переживай за меня, милая. Я справлюсь сам. Я позабочусь об этом.

– Я не могу, Флинн, – сказала она. – Я не могу позволить тебе сделать это. Не могу позволить тебе пристрелить этого человека, несмотря на то, что он очень этого заслуживает.

– Я же говорил тебе, что она гребаный федерал, мужик. Она, мать ее, агент ФБР, брат, – прокричал Колин, его голос немного дрожал. – Хотя она стреляет, как чертова девчонка.

Посмотрев на него, я подавил смешок. Он поднял руки вверх с разъяренным выражением на лице. Его пистолет был на земле, в десяти футах от него.

– Я специально промахнулась, идиот, – сказала Эйва. – Я не хотела тебя убивать. Просто хотела напугать до смерти.

– Миссия выполнена, – добавил я. – Думаю, он запросто мог наложить в штаны.

– Если бы я захотела, то смогла бы попасть в тебя с этого расстояния дважды, пока ты бы бегал вокруг нас. Если бы захотела.

– Видишь, мужик? – сказал Колин, расправив плечи. – Она ни черта не секретарь.

Разрываясь между наблюдением за Николаем и Колином, я не мог нормально посмотреть на Эйву. Я не видел выражение ее лица. У меня не было возможности прочитать ее, чтобы увидеть, прав ли был Колин насчет того, что она была федералом. Я должен был признать, что прямо здесь и сейчас она вела себя, как коп. К тому же, она выстрелила из этого гребаного пистолета слишком профессионально. Она ничего не отрицала. Она просто молча стояла здесь, со странным выражением на лице.

Я не знал, что и думать, но если Колин был прав, и она была агентом ФБР, не было никакого шанса, что я смогу пойти на убийство Николая. Не перед Эйвой. Не перед тем, кто мог быть федералом. Нет, если я, так или иначе, хотел уберечь свою задницу от тюрьмы. Вздохнув, я опустил пистолет, но продолжал стоять на месте, удерживая Николая на земле. Я на мгновение наступил сильнее, просто для пущей верности.

– Спасибо, Флинн, – сказала Эйва.

Когда пистолет уже больше не был направлен ему в лицо, Николай схватил меня за ногу и дернул, повалив на землю. Я сильно ударился головой о бетон, и он бросился вперед и врезал мне по лицу. Вспышка яркого света вспыхнула у меня перед глазами, и моя голова взорвалась от боли. Кровь хлынула у меня из носа и наполнила рот медным привкусом старых монет.

И что еще хуже – теперь преимущество было в его руках.

Прозвучал выстрел, и на долю секунды, я подумал, что это был пистолет, за который мы боролись. Но Николай посмотрел на меня, перестав сопротивляться, его лицо исказилось паникой и болью. Краски сошли с его лица, а губы задрожали.

Его глаза распахнулись, и он внезапно рухнул на землю рядом со мной, крича что-то неразборчивое на русском и ревя от боли.

Я сидел, глядя на тело русского и Эйву, которая все еще держала пистолет, направленный на него. Она попала ему в бок, так что это был не смертельный выстрел, но он истекал кровью на земле возле меня.

Она поспешила к нему, все еще настороженно глядя на Колина. К сожалению, ему удалось подобрать пистолет, пока Эйва разбиралась с Николаем. Колин подошел к нам, направив пистолет прямо на Эйву. Мое сердце екнуло в груди, и я увидел, как Эйва на мгновение застыла, подняв руки вверх.

– Ты любишь ее, Флинн? – спросил Колин. – Даже после того, как она солгала тебе о том, кто она?

Моя голова раскалывалась, мысли атаковали меня с трехкратной силой, но мне удалось подняться с земли.

– Она лгала, я лгал. Думаю, теперь мы квиты, не так ли, милая?

Я заскрипел зубами, когда заговорил, неуверенный в том, что от нее последует искренний ответ. До меня дошло, что, возможно, это все было обманом. Уловкой, для того, чтобы подобраться ко мне, заслужить мое доверие. Возможно, в конце концов, она не любила меня.

– Ответь на гребаный вопрос, – рявкнул Колин. – Ты ее любишь?

– Да, я ее люблю, – сказал я, глядя на Эйву, и почувствовал, как оборвалось мое сердце, когда она оглянулась на меня.

– Так если я убью ее, это причинит тебе боль?

– Почему ты, мать твою, хочешь причинить мне боль, Колин? Ты – мой брат. Я люблю тебя...

– Любишь меня? Дерьмо. Ты, мать твою, любишь мальчика на побегушках, вот, что ты имеешь в виду. Тебе нравится, когда кто-то околачивается возле тебя, потому что это заставляет тебя чувствовать себя важным человеком, – ухмыльнулся он. – Ты не помнишь вечер, когда вы двое познакомились? Я первый заговорил с ней, пока не появился ты и не забрал ее – просто как ты всегда и делал. Точно также, как ты забрал у меня все остальное. Хочешь доказать, что любишь меня? Убей суку, которая встала между нами, и, возможно, я поверю тебе.

Его рука тряслась от необузданной ярости, когда он говорил, и он опустил руку, держащую пистолет, призывая ко мне. В одно мгновение меня осенила мысль. Я должен был принять решение. Убить человека, которого считал братом, или позволить ему убить женщину, которую я любил. Оба лгали мне. Оба заслуживали смерти.

– Я бы все равно не связалась с тобой, – сказала ему Эйва. – У тебя нет на меня никакого права. Я ни хрена тебе не должна, и я не какой-то чертов объект, который нужно завоевывать. И Флинн понял это – вот почему он победил, придурок. Он относился ко мне, как к обычному человеку, а не как, к какому-то гребаному призу.

– Нет, он победил потому, что ты – коп под прикрытием и хотела подобраться к нему, признай это, – ухмыльнулся Колин.

Эйва попыталась ответить, но быстро замолкла.

– Эйва, это правда? – спросил я ненавязчиво. – Ты федерал? Подобраться ко мне ближе – это всего лишь твое задание?

– Изначально, да, – со слезами на глазах призналась она. – Но я влюбилась в тебя, Флинн. Я клянусь всем, что мне дорого, что влюбилась. Признаваясь тебе в любви, я не лгала.

– Тем не менее, она все равно собирается сдать твою задницу, – сказал Колин. – Просто смотри.

– Нет. Я не смогу. Не после того, через что мы прошли, Флинн, – сказала она, ее голос дрогнул.

Она отвернулась, когда слезы потекли по ее щекам. Мне хотелось подойти к ней, чтобы успокоить и сказать ей, что все будет хорошо. Проблема в том, что я не знал, было ли это правдой. У меня не было никакого понятия, что она собиралась сделать, или что собирался сделать я. Она лгала мне. Она пыталась использовать меня, чтобы навредить синдикату. Я не знал, что делать с этим.

– Я люблю тебя, Флинн.

– Я тоже люблю тебя, милая. И мне жаль. Мне так чертовски жаль за все, – сказал я, осознавая, что должен был сделать.

Слезы хлынули из моих глаз, когда я направил пистолет и выстрелил, закрыв глаза, чтобы не видеть, как тот, кого я так сильно любил, умер на моих глазах.

27

Флинн

В ушах отразился выстрел. Выстрел, забравший из этого мира того, кого я любил. Я упал на колени, отбросив револьвер, и прикрыл глаза. Я не мог поверить в то, что натворил.

За свою жизнь я убил многих, но никогда не убивал того, кто был мне дорог, того, кто был для меня целым миром. Говорят, все когда-нибудь случается впервые, но это останется со мной до конца моей жизни.

– Флинн, – ворвался голос сквозь это безумие. – Флинн.

Я не мог посмотреть. Не мог открыть глаза.

– Флинн, нам пора уходить, – сказал голос.

Эти слова заставили меня открыть глаза и посмотреть на нее, но лишь посмотреть.

– Что ты имеешь в виду? Разве ты не собираешься сообщить об этом в полицию?

Взяв меня за руку, Эйва покачала головой.

– Нет, малыш. Я имею в виду то, что сказала. Я не сдам тебя, а это означает, что мы должны уходить. Сейчас же.

– Что изменилось? – спросил я, взяв ее руку в свою и слегка сжав.

Она была права – мы должны были убраться отсюда к чертям. Николай истекал кровью на земле и скорее умер бы, чем... И само собой, я выстрелил и убил Колина. Мы оба были бы по уши в дерьме, если бы остались.

– Я не могу тебя потерять, – сказала она.

Колин был мертв. И из того, что он сказал, я сделал вывод, что члены синдиката уже поверили в то, что я «крыса». А без каких-либо доказательств того, что я не стукач, и с Колином, убитым именно моими руками, моя ситуация становилась еще более сложной.

Я отвел Эйву обратно в отель и, собрав вещи, мы в спешке покинули его, не имея подходящего плана. Мы ехали в тишине, каждый был снедаем своими мыслями и эмоциями. Я был в шоке, но у меня совершенно не было времени зацикливаться на этом. Я был занят, пытаясь придумать план. Любой план, способный сохранить наши жизни.

У нас были паспорта, которые я достал для нас. А это означало, что мы могли бы покинуть страну, если бы того захотели. Я бы сделал это только в том случае, если Эйва была бы готова пойти на это. Украдкой взглянув на нее, до меня дошло, что я очень мало знал о ее жизни, гораздо меньше, чем думал, и я понятия не имел, что бы она захотела или не захотела сделать.

– Прости, что лгала тебе, – внезапно сказала она, уставившись на свои руки, чтобы избегать моего взгляда.

– Значит, все это время ты знала, кто я?

Она кивнула.

– Я искала тебя. Мне нужны были кое-какие ответы о некоторых событиях, в которых большую часть своей жизни я обвиняла тебя, а затем – ну, когда узнала тебя – все изменилось. В конце концов, я поняла, что ты не виноват в смерти моего отца.

Последняя фраза застала меня врасплох.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я. – Почему ты винишь меня в смерти твоего отца?

Зная, что мы оба потеряли наших родителей примерно в одном возрасте и периоде наших жизней, я был не больше, чем ребенок, когда убили ее отца. Вопрос, почему она считала меня, даже частично, виновным в его смерти, еще больше загнал меня в тупик.

Но вместо того, чтобы ответить, она повернулась ко мне и спросила:

– Можем мы остановиться и увидеть твоего отца? Я хотела бы поговорить с ним. Мне нужны ответы на вопросы, которые я волоку за собой с тех пор, как была ребенком.

Мой отец вернулся в Чикаго, в одно из его самых уединенных и безопасных мест проживания в городе. Вернуться туда, тем более, не понимая, что происходило, было опасно. В лучшем случае. Я скорее бы убил себя.

– Пожалуйста? – умоляла она с глазами, блестящими от слез. – Мне действительно нужно поговорить с ним. Не важно, что происходит, мне необходимо это, Флинн. Мне нужно это больше всего на свете.

– Откуда ты...

Я хотел спросить, откуда она знала моего отца, что знала о нем, но она не говорила. Она не хотела говорить обо всем этом или открывать свое прошлое, пока не поговорит с моим отцом. И телефонный звонок здесь бы не прошел. Она хотела встретиться с ним лицом к лицу.

– Эйва, они ищут нас, – сказал я. – После всего случившегося, это не безопасно.

– Но настоящим доносчиком был Колин, – сказала она. – И я могу это доказать.

– Ты можешь это доказать? – спросил я. – Как?

– У меня есть документация, подтверждающая то, что он был тайным осведомителем. Конечно, если я рассекречу ее, то это вполне может стоить мне карьеры. Но поскольку Колин уже мертв, возможно... – Она осеклась.

– Но тогда, даже если ты предоставишь это моим парням, ты практически выдашь себя как копа под прикрытием, – сказал я, качая головой. – Думаешь, они смогут это простить?

Она взяла меня за руку и крепко держала. Я посмотрел вниз на наши руки, наши пальцы были переплетены, и во мне расцвела надежда – надежда на то, что все же, возможно, у нас еще что-то может получиться. Надежда на то, что, возможно, ее чувства по отношению ко мне были искренними.

– Мне плевать, простят ли они меня, – сказала она. – Мне плевать, если это разрушит мою карьеру – особенно учитывая, что моя карьера уже практически закончена. Нет никакого способа объяснить все это, если я вернусь к своему начальству. Я просто хочу вернуть тебе твою жизнь обратно, Флинн.

У меня в горле образовался ком, когда я поднес ее руку к губам и поцеловал. Она стольким готова была пожертвовать ради меня. Чтобы защитить меня. Чтобы спасти мою жизнь. И все же, она должна была знать, что если выдаст себя, как копа под прикрытием, то ее вполне могут убить. Моя милая девочка Эйва не была глупой. Как и я. Мы найдем другой способ обойти это.

– Это бесполезно. Они тебе не поверят. Вся эта обстановка слишком... удобна, а потом они обвинят меня в фальсификации, – сказал я.

Это было бы слишком странным совпадением и слишком трудным, чтобы объяснить, особенно со смертью Колина. Но даже если бы они поверили мне, это поставило бы Эйву под удар. А я не позволю этому случиться ни при каких обстоятельствах.

– Я смогу это доказать, – сказала она.

– И в итоге отправишься в тюрьму? Послушай, милая. То, о чем ты говоришь, незаконно, аморально и идет в разрез со всем, что я знаю о тебе, – твердо сказал я. – Тебе не нужно впутываться в это. Я не хочу, чтобы ты в это впутывалась.

На мгновение она замолчала, широко раскрыв глаза, словно была шокирована тем, что я заговорил с ней в таком тоне. Я не собирался срываться так резко и грубо, но я ни в коем случае не мог позволить ей сделать то, что она хотела. Ни за что.

– И потом, – сказал я, немного смягчив тон, – я не особо уверен, что эта жизнь имеет для меня значение. Я уже довольно долгое время сомневался. Возможно, пора выходить из игры. Возможно, это знак, что настало время отказаться от всего этого.

Она искоса взглянула на меня.

– Что? Ты бы отказался от этого?

Я не мог поверить, что, наконец, произнес это вслух. Глубоко-глубоко внутри я это понимал, и мне не хватало смелости озвучить это, до настоящего момента.

– Думаю, возможно, для меня и синдиката пришло время идти разными дорогами. И единственный способ сделать это – покинуть страну, – сказал я. – В противном случае, они никогда не оставят меня в покое. А я не хочу провести свою жизнь, постоянно оглядываясь назад.

– Ты уверен? – мягко спросила она. – Потому что это означает оставить всех – твоих друзей, твою семью...

– Мой отец умирает, кузен погиб от моей же руки, – сказал я, чувствуя, как сжалась моя челюсть, пока я говорил. – А мой настоящий брат, в любом случае, не хочет иметь ничего общего со мной. Ему будет лучше, если я перестану втягивать его в семейный бизнес. У меня нет никого. Никого, кроме тебя, Эйва.

– Тогда поехали. Неважно куда, до тех пор, пока я с тобой, – сказала она, ее голос был чуть громче шепота, когда она произносила слова, которые я жаждал услышать. – После того как я поговорю с твоим отцом, так и сделаем.

Я съежился, желая сказать ей, что нет никакой возможности, что мы сделаем это. Было слишком опасно. Но если это было всем, чего она хотела, прежде чем пожертвует своей собственной жизнью и карьерой, чтобы сбежать и начать новую жизнь со мной, мне повезло. Особенно, учитывая все, что она теряла из-за меня.

– Хорошо, – сказал я. – Для начала мы вернемся в Чикаго.

Я не был в восторге от этой идеи. Это было опасно, особенно если мои люди думали, что я был виновен. Они обязательно будут меня искать. Но как только она поговорит с моим отцом и получит ответы, в которых нуждалась, мы начнем все сначала в каком-нибудь новом местечке.

Все, что нам оставалось – выжить в Чикаго.

28

Эйва

Просьба посетить отца Флинна была рискованной, но мне необходимо было задать ему вопрос, который многие годы был открытой болью в моей душе – почему он убил моего отца?

Если я когда-нибудь надеялась обрести душевный покой, мне нужны были ответы. Но Флинн не понимал этого. Совершенно очевидно, он все еще не имел понятия, что его отец сделал с моим. Моя карьера, хотя она много для меня значила, была попросту средством достижения цели. Я использовала всю свою жизнь и карьеру, пытаясь выяснить, почему мой отец был убит его бывшим другом.

Я посмотрела на Флинна и могла сказать, он был обеспокоен. Я не была уверена, насколько все будет плохо, когда мы доберемся до Чикаго, но судя по выражению его лица, я понимала, что все будет не так хорошо. Я честно не знала, будут ли его люди преследовать нас или нет – Колин был настолько полон дерьма, что было трудно сказать, говорил ли он правду.

Я была настолько погружена в свои мысли, что когда зазвонил телефона Флинна, подпрыгнула.

– Кто это? – спросила я.

Флинн посмотрел на имя звонящего, и нервное выражение отразилось на его лице.

– Это Ред. Нужно остановиться и ответить.

Мое сердце начало биться сильнее, когда Флинн съехал на обочину дороги, перед тем как ответить на звонок. Сначала разговор показался достаточно теплым, по крайней мере, с моего места, что дало мне маленькую надежду.

– Ред, как дела? – спросил Флинн напряженно.

Я услышала приглушенный голос на другом конце линии и заметила, как сникло выражение лица Флинна.

– Колин? – пробормотал он. – Где его видели в последний раз?

Двое мужчин разговаривали еще немного, и мне хотелось бы услышать, что говорил Ред, но мне не удалось ничего узнать. Флинн стрельнул в меня взглядом, словно был взволнован, что я итак уже услышала достаточно много.

– Да, я не знаю, приятель, – сказал Флинн. – Я давно ничего от него не слышал.

Я услышала приглушенный голос Реда, и несколько мгновений спустя Флинн сказал:

– Да, уверен. Последний раз я разговаривал с ним несколько дней назад.

На обоих концах воцарилось молчание, прежде чем Флинн спросил:

– Итак, как мужик мужику, могу я задать тебе вопрос? Это правда, что братья считают, меня стукачом?

Ред не произносил ни звука, а Флинн просто ждал. Он продолжал ждать, казалось целую вечность, пока Ред снова не заговорил.

– И ты действительно так обо мне думаешь, дружище? Ты знаешь меня с пеленок, Ред. Неужели я когда-нибудь...

Звук приглушенного голоса Реда прервал Флинна. Он внимательно слушал, на его лице теперь было написано разочарование и ярость.

– Да, тогда надеяться не на что, а? – сказал он спокойно.

Мое сердце оборвалось. Хоть мы и обсуждали реальную перспективу покинуть страну, тот факт, что его братья, которые были ему, как семья, предали его, был обескураживающим. И это все была моя вина. Все из-за того, что мне нужны были ответы.

На глаза навернулись слезы, когда двое мужчин попрощались друг с другом и положили трубки. Насколько я поняла, Флинн попрощался навсегда.

Флинн потянулся ко мне и притянул меня ближе, поцеловав в макушку. Успокаивал меня. Несмотря на то, что я стоила ему всего, он успокаивал меня. Разве не должно было быть все с точностью наоборот?

– Мне жаль, Флинн, – сказала я, задыхаясь от своих слов.

– Тсс, не извиняйся, милая, – сказал он. – Тебе не за что извиняться. Все это – не твоя вина.

– Это, черт возьми, не так, – сказала я, утирая слезу со своей щеки. – Если бы я не появилась, никто бы не осмелился предположить, что ты стукач. Но поскольку я работала под прикрытием, пытаясь найти ответы для себя, я все разрушила для тебя. И в то время, пока я прежняя не чувствовала бы себя плохо из-за этого, учитывая, что ты руководишь преступной организацией, человек, которым я стала теперь, чувствует себя дерьмом. Потому что теперь, когда я узнала тебя и увидела, какой ты на самом деле, я не вижу тебя монстром, которого создала в своей голове. И меня убивает тот факт, что это я сыграла роль в разрушении твоей жизни.

Флинн взял мое лицо в свои ладони, приковав мой взгляд к себе. Он не плакал. Более того, он улыбался мне. Возможно из-за той жизни, которую он вел, ему искусно удавалось скрывать эмоции, но он смотрел на меня со счастливым выражением лица, которое невозможно было подделать. Во всяком случае, не так легко.

– Эйва, ты ничего такого не сделала. Послушай, все, что произошло между Колином и мной, произошло бы в любом случае. Ты просто оказалась не в то время не в том месте. Этот конфликт длился слишком долго и открыто, я удивлен, что он не достиг предела еще задолго до этого. У Колина были личные проблемы. Реально большие проблемы. Я пробовал делать вид, что не замечал этого, но думаю, из-за этого все стало только хуже. Парень был больной на всю голову и, очевидно, имел явные проблемы с ревностью. Это была не твоя вина, поверь мне.

– Но...

– Никаких "но", – сказал он, глядя в мои глаза с неослабевающей напряжённостью.

– Более того – разрушила мою жизнь? Едва ли. Ты стала ярким пятном в моей жизни с того момента, как я взглянул на тебя. Я никогда не думал, что найду кого-то, вроде тебя, кто сможет полюбить меня. И, тем не менее, это произошло. Это то, чего я хотел, Эйва. Ты то, чего я хотел. Я всегда хотел, чтобы рядом со мной была хорошая женщина вроде тебя, и теперь у меня есть ты. Я, наконец, чувствую себя полноценным. Если мои братья готовы с легкостью повернуться ко мне спиной, значит они не семья, которой я их считал. Но ты, ты отказываешься от гораздо большего, чем есть у меня. Если кто и должен чувствовать себя виноватым, так это я.

– Это дело моих рук, Флинн, – всхлипнув, сказала я, пока он вытирал оставшиеся слезы с моих щек. – Я поступила так, потому что мне нужны были ответы. Я никогда не решилась бы на это, думая, что ты сможешь мне понравиться, не говоря о том, что я влюблюсь в тебя. И все же, как ты сказал, это произошло.

Флинн прижался своими губами к моим. Это был нежный, невинный поцелуй, но передающий глубокие чувства.

– Я люблю тебя, Эйва, – сказал он.

– Я тоже люблю тебя, Флинн.

– Так вон оно что? Мы действительно собираемся это сделать? – Он улыбнулся ярче, чем я когда-либо видела его улыбающимся прежде.

– Похоже на то, – сказала я со смехом.

– Хорошо. Начинай размышлять над тем, куда ты хотела бы убежать, милая. Мечтай о большем, потому что мы собираемся это осуществить.

Все, что мне оставалось – только покачать головой. Все это было похоже на сон, и я просто ждала, когда проснусь. Когда Флинн вырулил на дорогу и снова поехал, его лоб был нахмурен, а челюсть сжата. Могла сказать, что он погрузился в мысли.

– В чем дело? – спросила я, погладив его по руке. – О чем ты думаешь?

Он взглянул на меня и улыбнулся.

– Ничего особенного, – ответил он. – Слишком много информации, и я просто пытаюсь все переварить. Ты хочешь увидеть моего отца до того, как мы уедем, и продолжаешь упоминать, что пришла под прикрытием, чтобы найти ответы. Я пытаюсь осмыслить все это. Но у меня ничего не выходит. У меня просто нет никаких объяснений.

Вздохнув, я посмотрела в окно, на темную автомагистраль вокруг нас. Вскоре мы будем в Чикаго, и я задам Доналу О'Брайену вопросы, которые у меня всегда были для него. Флинн будет присутствовать при этом. Так что, он хотел услышать, что я собиралась говорить. И когда я подумала об этом, то задала себе вопрос – хотела бы я, чтобы он узнал обо всем таким образом?

– Флинн, есть кое-что, что ты должен знать. О твоем отце и моей семье. – Я прикусила губу, пытаясь подобрать слова. Наконец, я решилась рассказать об этом. – Помнишь, как я упоминала о том, что мой отец был убит у меня на глазах, когда я была совсем юной?

– Да.

– Я знаю, кто это сделал. Я видела того человека и хорошо его знала.

Флинн молчал, и пока я наблюдала за его лицом, то подумала, что он начал складывать кусочки пазла вместе. Но не была уверена.

– Флинн, твой отец убил моего отца. Мой отец был частью синдиката.

29

Эйва

В течение нескольких минут Флинн не вымолвил ни слова, просто смотрел через лобовое стекло вперед на дорогу. Мы ехали в тишине так долго, что я подумала, возможно, он меня не услышал. Но я не хотела вновь повторять эти слова, поэтому просто сидела, уставившись в окно, словно этого разговора и не было.

Проехав еще несколько миль вниз по дороге, Флинн спросил:

– Почему?

– Что почему?

– Почему мой старик это сделал? – спросил он.

– Не знаю, – ответила я, покачав головой. – Как раз это я и надеюсь выяснить.

Я повернулась к Флинну и увидела, как он крепко сжал руль, так же крепко, как и стиснул челюсть. Казалось, он выплескивал все свои эмоции через челюсть и руки. Он смотрел вперед и долгое время ничего не говорил. Воздух в машине сгустился, и это напоминало затишье перед бурей. Мягко выражаясь, настораживало.

– Хорошо, Эйва, – наконец, сказал он. – Я отвезу тебя к нему. Ты заслуживаешь знать ответы.

Облегчение захлестнуло меня с такой силой, что у меня затряслись руки. Я, наконец, встречусь лицом к лицу с человеком, который убил моего отца, и задам вопросы, которые мне до смерти хотелось узнать всю свою жизнь. Вопросы, которые преследовали меня с детства.

– Спасибо, – сказала я. – Ты не представляешь, как много это значит для меня.

Он только кивнул и постарался избежать моего взгляда. Думаю, он не знал, что сказать. Не то чтобы я винила его. Я просто выболтала нечто настолько существенное, чего он и не мог предположить. То, о чем он никогда не думал, и то, что должно было быть для него, как удар под дых, потому что он очень заботился обо мне.

– Я хочу, чтобы ты знала, была готова к вероятному сценарию, есть вероятность того, что он не сможет предоставить тебе ответы, которые ты ищешь, – сказал он. – На протяжении последних недель он то приходит в себя, то отключается. Он может даже не проснуться или быть невменяемым, когда мы придем.

Мое сердце разрывалось, когда я слушала его. Я даже не рассматривала вероятность, которую упомянул Флинн. Все эти годы, с тех пор как я была ребенком, я хотела противостоять этому человеку. А теперь, у меня, наконец, появился шанс, и мне обязательно «повезет», что он не проснется, чтобы поговорить со мной. Вероятно, он даже не узнает меня. И черт, он, возможно, даже не имеет ни малейшего понятия о том, кем был мой отец. Это было так давно, что даже если он и проснется, то, скорее всего, и не вспомнит подробностей. Несмотря на то, что я думала, будто эти двое мужчин были близки, существовала вероятность, что я, скорее всего, ошибалась. В конце концов, кто убил его лучшего друга?

Я посмотрела на Флинна и поняла, что всего лишь несколько часов назад, он сделал тот же самый выбор. Конечно, ситуация сильно отличалась. Я была уверена, что там была совершенно иная предыстория. Он спасал меня. Спасал мою жизнь. А, насколько мне известно, мой отец умер безо всякой причины. Безусловно, ничто не сравнится с тем, что произошло раньше.

Причина, по которой я думала, был убит мой отец, заключалась в том, что он общался с полицией. Возможно. Я не была в этом уверена. Хотя, по слухам он и был осведомителем, тому не было никаких доказательств. И я искала. Годами. Но, увидев, произошедшее между Флинном и Колином, я задумалась, что возможно они ошиблись. Мой отец был верным человеком. Хорошим человеком. И я не представляла, что он мог сдать своих братьев.

– Понимаю, – сказала я, подготавливая себя к крупному разочарованию. – Поживем – увидим.

Это было лучшее, что мы могли бы сделать. Я не могла вернуться в прошлое, мне приходилось мириться с тем, что мы имели. Попытка не пытка. Возможно, мы застанем Донала О'Брайена в удачный момент. И, может быть, он сможет дать мне ответы, которые я столько лет пыталась найти.

Возможно, я, наконец, найду успокоение, которое так долго искала.