Текст книги "Тайна старого замка"

Автор книги: Казимеж Коркозович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава седьмая

Несмотря на замешательство после ареста Болеши и общее подавленное настроение, вызванное смертью Процы, ужин был съеден с аппетитом, так как никто в этот день не обедал. Присутствие Хемпеля при допросе значительно повысило его авторитет в глазах всего общества. Невольно ему была отведена роль арбитра во всех спорных вопросах, касающихся происшедших событий.

Журналист с нетерпением ждал конца ужина, когда он сможет поговорить с Броной и выяснить, что тот имел в виду, говоря о решении загадки.

Брона сам облегчил ему эту задачу. Когда Хемпель встал из-за стола, он подошел к нему и тихо произнес:

– Незаметно уйдите и загляните ко мне. У меня новые важные известия.

Хемпель кивнул. Что за новые и – как подчеркнул Брона, не терпящий преувеличений, – важные известия мог он иметь теперь, когда после ареста Болеши дело шло к концу?

Уйти незаметно оказалось делом нетрудным: после событий дня все чувствовали себя разбитыми и усталыми и после ужина сразу разошлись по своим комнатам.

Когда журналист вошел к Броне, тот жестом указал ему на стул. Хемпель молча уселся и, маскируя любопытство, не торопясь начал набивать трубку. Брона некоторое время присматривался к этой операции, а затем сказал:

– Во время сегодняшнего допроса из комнаты Станека исчезли ключи от подвалов. Прежде чем администратор установил, что никто из служащих их не брал, прошло около двадцати минут. После этого он вернулся в комнату и обнаружил ключи на обычном месте – они висели среди других на специальной доске около двери.

Хемпель, который в эту минуту зажигал трубку, застыл. Поднял голову и с изумлением посмотрел на Брону.

– Конечно, – продолжал тот, – достаточно было приоткрыть двери и протянуть руку, чтобы достать ключи. На это нужно всего несколько секунд.

Горящая спичка обожгла Хемпелю пальцы. Он бросил ее и взволнованно спросил:

– А кого в это время допрашивали?

– Вот именно. Я не мог со всей точностью этого установить, но думаю, что Кушара или Болешу.

– Во всяком случае это было до заявления поручика, что подвалы могут быть открыты?

– Конечно. Если бы он заявил об этом раньше, то ключи бы не пропали.

– А мог это сделать Болеша?

– Безусловно.

– Но если бы ключей не было долгое время, Станек обратил бы на это внимание.

– Их отсутствие было установлено почти тотчас же. Однако взявший их, очевидно, должен был пойти на такой риск. По-видимому, он хотел определить размеры и формы ключей, чтобы сделать отмычку.

– А Станек проверил, заперты ли двери в подвал, когда увидел, что ключи исчезли?

– Да. Он оказался настолько сообразительным. Двери были заперты. Значит, если ключи взял Болеша, то это было продолжением проводимой им акции, подоплеки которой мы не знаем.

– А если это не Болеша?

Брона раздумывал некоторое время, прежде чем ответить:

– Именно эта возможность не дает мне покоя. Должен вам признаться, я не очень верю, что ключи взял Болеша. Это было бы слишком просто, слишком облегчило бы нам дальнейшую работу. Я не доверяю такой простоте...

– Целиком с вами согласен. Я тоже прихожу к скептическому убеждению, хотя и другим путем. Просто я представляю себе психическое состояние Болеши перед допросом. Я говорю перед, потому что только тогда он мог это сделать. Позже он был арестован и лишен свободы передвижения. И вот я задумываюсь, был ли бы человек в его положении способен на такую свободу мысли, чтобы молниеносно оценить ситуацию, а затем решиться на столь рискованный шаг. Ведь он понимал, что в любую минуту его могут вызвать. Решение воспользоваться отсутствием Станека доказывает, что похититель ключей – мы предполагаем сейчас, что это Болеша, – забегал мысленно вперед, обдумывал свои дальнейшие действия. Значит, он был уверен в своей безопасности, а такой уверенности Болеша иметь не мог.

– Очень убедительное доказательство. Я бы сказал, что это просто исключает то, что Болеша взял ключи, – Брона проговорил это тихо, глядя прямо перед собой.

Похвала была приятна Хемпелю.

– Значит, мы должны допустить, что ключи брал кто-то другой?

– Конечно. Кто-то, кого уже допросили.

– А зачем он брал эти ключи, как вы думаете?

– Не ожидал, что милиция разрешит открыть подвалы.

– Вот именно. И это доказывает, что подвалы его очень интересуют. Отсюда вывод, что... – Брона прервал мысль.

– Что... – подсказал ему журналист.

– Что именно там мы сможем с ним встретиться.

– Вы хотите устроить засаду?

– Да.

– Когда?

– Сегодня и именно сейчас. Неизвестный нам противник действует быстро и решительно. Любое промедление с нашей стороны дает ему серьезные шансы на успех.

Хемпелю неожиданно пришла в голову другая мысль.

– Но ведь из этого следует, – сказал он с оживлением, – что Болеша был арестован зря!

– Вы ведь были при его допросе. Что явилось поводом задержания?

Хемпель заколебался. Но потом подумал, что новые обстоятельства ставят под вопрос вину Болеши, и решил сказать.

– Зажигалка Болеши рядом с трупом? Это интересно... – буркнул Брона, выслушав журналиста. – А какое у вас вообще впечатление от следствия? Для подробного его обсуждения у нас, к сожалению, сейчас нет времени.

– Общее впечатление таково: следствие было проведено поверхностно и, я бы сказал, неумело.

– О-о!.. – Брона поднял брови, с легкой усмешкой. – А это почему же?

– Хотя бы потому, что все вопросы касались исключительно обстоятельств смерти Процы. И в то же время не было сделано ни малейшего усилия осветить события, которые предшествовали его гибели. Да и те вопросы, которые задавались, были очень поверхностны, шаблонны, в них не чувствовалось главное направление допроса.

– Да... Ну оставим пока эти проблемы и подготовимся к ожидающему нас заданию. У вас есть оружие?

– Нет.

– Это плохо. У меня только один пистолет. Ну ничего, этого нам должно хватить.

Брона вынул из кармана пистолет, тщательно проверил магазин и, щелкнув затвором, послал патрон в патронник.

– Мы пойдем вместе?

– Да, сейчас. Уже скоро одиннадцать, и все находятся в своих комнатах. Идите к себе и наденьте домашние туфли – мы должны двигаться как можно тише. Я сделаю то же самое, и мы встретимся около лестницы, ну, скажем, через... три минуты.

– Хорошо, иду. У вас будут еще для меня какие-нибудь специальные инструкции?

– Нет. Мы будем вместе. С того момента, как мы встретимся, нельзя будет ни разговаривать, ни курить. Если у вас часы со светящимся циферблатом, снимите. Вот и все. Трудно предвидеть ход событий, поэтому будем действовать по обстоятельствам.

– Я иду и через три минуты буду у лестницы. Только еще два слова!

– Пожалуйста.

– Как с обещанием решить загадку, о которой мы говорили?

– Уже все сделано, – ответил Брона с улыбкой.

– Ну и что? – Хемпель с откровенным любопытством посмотрел ему в лицо.

– Поскольку у нас мало времени, я сообщу вам только две вещи, которые для вас будут неожиданностью. Остальное завтра. Хорошо?

– Ну что же, ладно...

– Итак, во-первых, пятна на рубашке это не кровь, а красная тушь, что, впрочем, я и предполагал с самого начала. Во-вторых, на письме следы пальцев... Иоланты.

– Что это значит?! – воскликнул Хемпель.

Брона улыбнулся.

– Мы же договорились, что дальнейшие объяснения будут завтра. Время летит, и мы не можем больше терять ни минуты. Позже вы сами подумайте над этой проблемой. А теперь надо идти.

Хемпель тихо выругался, понимая, однако, что Брона прав. Встал и молча направился к выходу.

Глава восьмая

Тихо, словно два духа, шли они по комнатам спящего дома. Ночная лампа, стоявшая на обычном месте, бросала свет, отражение которого падало на пол столовой. В полумраке были видны контуры мебели и ее тени, длинные и размазанные. Тусклые отблески падали на ручки кресел, на полированную поверхность стола, мигали на стеклах буфета. Эти отблески помогли им добраться до двери, ведшей в коридор, не зажигая фонарей: ведь даже самая короткая вспышка или скрип задетой мебели мог их обнаружить перед человеком, который наверняка готовился преодолеть тот же путь так же тихо и скрытно.

Медленно и осторожно, в полнейшей темноте они прошли по служебному коридору. Брона, который шел впереди, провел рукой по стене и нашел дверь на лестницу, ведущую в подвалы. Тихонько взялся за ручку и так же осторожно нажал ее.

Дверь открылась бесшумно.

Шаг за шагом, нащупывая ногами ступени, они начали спускаться в непроницаемую тьму.

Хемпель, который шел сзади, время от времени касался рукой спины Броны, чтобы не отстать. По дороге он размышлял, каким образом его товарищ решил устроить засаду.

Лестница кончилась, и журналист понял, что они находятся в первом помещении. Далее сориентироваться без света было невозможно. Брона остановился и рукой задержал Хемпеля. Так они стояли довольно долго, напрягая слух.

Однако кругом стояла абсолютная тишина. Хемпелю начало казаться, что мрак вокруг него пульсирует, обтекает его волнами, что это не просто темнота, а какой-то густой черный туман.

Тишина была настолько полной, что собственное дыхание и биение сердца казались грохотом. Журналисту начало казаться, что он ослеп, что эта тьма уже никогда не выпустит его из своих объятий, что он останется окутанным ею навсегда, лишенным света, красок живого мира и движения.

Внезапно откуда-то из темноты до них долетел короткий писк, а потом шуршание. Хемпель вздрогнул и одновременно почувствовал, как рука Броны, сжимавшая его локоть, также вздрогнула. Эти неожиданные звуки подействовали на них, как внезапный выстрел.

В это мгновение у Хемпеля промелькнула мысль: раз крыс – а это были именно они – никто не спугнул, значит, дорога впереди свободна. По-видимому, то же самое подумал и Брона: из его фонаря вырвался сноп света, описал широкую дугу и тут же погас. Но этого было достаточно, чтобы найти вход в коридор.

Они двинулись в его сторону.

Несмотря на то, что перед их взором еще стоял вид освещенной стены с черным отверстием входа, вытянутая рука Хемпеля наткнулась на холодные камни.

В темноте совершенно терялось чувство направления. Только спустя несколько минут, шаря руками по стене, они нашли вход.

Теперь двигаться стало намного легче. Надо было просто идти вперед, касаясь пальцами стены. Но, несмотря на это, они шли медленно, стараясь ступать осторожно и тихо. Брона шел по-прежнему впереди и регулировал скорость.

Наверное, он считал шаги, потому что вдруг остановился, несколько минут внимательно прислушивался, а потом снова зажег фонарь.

В его свете Хемпель увидел, что они добрались до места, где Шаротка обнаружил труп неизвестного мужчины. Контуры толстых бетонных столбов еле вырисовывались. Не гася фонаря, Брона быстро пошел в их сторону, а затем свернул в боковую нишу. В одном из ее углов лежала груда деревянных ящиков. Брона бесшумно пододвинул два из них к самой стене и жестом указал Хемпелю его место.

Теперь они были укрыты, и можно было приготовиться к долгому ожиданию. Перед ними были расположены две комнаты, стена между которыми при перестройке была снесена. Ее место заняли бетонные столбы.

Все это Хемпель успел охватить одним взглядом, потому что едва они уселись, фонарь в руках Броны погас.

Первые минуты для журналиста пролетели быстро – сказывалось нервное напряжение. Ему казалось, вот-вот что-то должно случиться, появится неизвестная опасность, а с ней напряжение борьбы, романтика приключений. Однако время шло и шло, а ничего не происходило.

Хемпелем постепенно начала овладевать сонливость. Ее атаки становились все более частыми и упорными, с ними все труднее было справляться. Журналист должен был собрать всю силу воли, чтобы побороть желание закрыть глаза.

В подземелье по-прежнему стояла непроницаемая тьма ночи и тишина.

Боровшемуся со сном Хемпелю стало казаться, что он во власти каких-то фантастических чар, что ожили древние легенды, что он, человек двадцатого века, очутился в пещере Аида, из темноты которой вот-вот появится хромой бог.

Снова где-то вдали послышался короткий писк. Он подействовал на журналиста так, будто чья-то рука сорвала с его головы обессиливающие покровы сна. И в эту минуту он почувствовал, как на его плечо легла рука Броны.

Далеко от них в темноте послышался равномерный шелест крадущихся шагов.

Хемпель отчетливо слышал этот звук. Кто-то, кроме них, находился теперь в подземельях.

Шелест на минуту затих, а потом раздался снова – осторожные шаги приближались к ним.

А потом тут же перед ними на расстоянии нескольких метров заблестел узенький луч света. Он заканчивался белым пятном, рыскавшим по земле. Хемпелю почудилось, что он различает расплывчатые контуры плеч и головы. Лицо до самых глаз скрывал платок, опущенные поля шляпы и поднятый воротник плаща.

Пальцы Броны сдавили плечо Хемпеля. Это был жест, приказывающий сохранять спокойствие.

Неизвестный ступал осторожно, шаря лучом по каменным плитам пола. Внезапно светлый кружок замер. Хемпель заметил в этом месте маленький белый крест, нарисованный мелом на одном из камней.

Ночной гость наклонился. Теперь он стоял к ним спиной. На фоне света его силуэт вырисовывался резкими контурами.

Послышался скрежет железа о камень. Человек работал, тяжело дыша. Раздалось какое-то слово, похожее на проклятие, брошенное охрипшим от напряжения шепотом. Наконец зашуршала земля.

Финал этой сцены длился одно мгновение, словно вспышка блица фотоаппарата.

Неизвестный выпрямился. Снова зажегся свет его фонаря, и они увидели в его руках железную коробку от противогаза. Он открыл ее и достал сверток бумаг. Между ними находился небольшой металлический контейнер.

В эту секунду Брона прыгнул вперед, опрокидывая ящик, и включил фонарь. Прозвучала резкая команда:

– Стой! Руки вверх!

Теперь для Хемпеля все слилось в сплошной хаос звуков и движений. Срываясь с места вслед за Броной, он увидел, как погас фонарь их противника. Из темноты навстречу им вырвалось красное пламя, раздался грохот выстрела, протяжно засвистела пуля, откуда-то отлетевшая рикошетом. В следующий миг он увидел исчезающую за поворотом коридора спину, услышал два выстрела из пистолета Броны, и, наконец, затихающий топот бегущих ног.

И так же, как внезапно разорвалась тишина и начался адский вихрь звуков, так снова неожиданно все смолкло.

Хемпель хотел броситься вслед убегавшему, но его остановил короткий приказ товарища: стоять на месте!

– Не теряйте голову, – добавил тотчас же Брона уже спокойно, – наш беглец, хорошо зная помещение и пользуясь темнотой, имеет слишком большое преимущество, чтобы можно было подвергаться риску получить пулю в живот. Посмотрим лучше, что он нам оставил.

Около большого камня, отваленного в сторону, лежали маленькая лопатка и уже пустая коробка. Рядом белели бумаги с хорошо известным Хемпелю по минувшим годам хищным орлом, распростершим крылья и держащим в когтях свастику.

Брона тщательно собрал бумаги, а затем присоединил к ним коробку и лопатку, прикасаясь к ним через носовой платок. Внимательно осмотрел каменный пол, нашел отстрелянную гильзу, а затем, светя перед собой фонарем, пошел в глубь коридора, которым убежал таинственный незнакомец.

Через минуту он вернулся к Хемпелю, ожидавшему его с нетерпением.

– Тут мы уже ничего не найдем, – пробормотал он. – Можем возвращаться к себе. Преступник убежал через запасной выход.

– А выстрелы не взбудоражили жильцов? – спросил Хемпель. – Может быть, кто-то проснулся и что-нибудь видел?

– Наверху никто ничего не слышал. После истории с Шароткой я исследовал акустические свойства этих подвалов.

Молча они двинулись в обратный путь.

– Надо немедленно проверить все комнаты, – сказал Хемпель, поднимаясь по лестнице.

– Да. Но я не надеюсь, что это даст какой-нибудь результат.

Как и предвидел Брона, звуки выстрелов не были слышны наверху – весь дом спал.

– Идите к себе и подождите меня, – тихо сказал Брона, когда они поднялись на второй этаж. – Я осмотрю комнаты.

– Может, вам помочь?

– Нет, – ответил Брона, немного подумав, – это я сделаю сам.

В ожидании Броны Хемпель уселся в кресло и, закурив трубку, старался успокоиться. В его возбужденном сознании начали сопоставляться некоторые факты. Его и сейчас мучила неразгаданная тайна всех этих событий и неустановленная личность их организатора, однако немецкое происхождение бумаг бросало определенный свет на возникновение дела.

Начало разыгравшихся ныне событий, видимо, уходило к годам господства нацистов, к годам войны. Бумаги наверняка закопали гитлеровцы еще во времена, когда эти земли входили в состав рейха. Сейчас они у Броны. То, что удалось заполучить бумаги, можно считать успехом. Правда, только частичным, поскольку личность ночного пришельца осталась невыясненной и он по-прежнему разгуливает на свободе.

Одна только деталь смущала Хемпеля. Какое значение имел контейнер? Почему незнакомец так легко расстался с бумагами и прежде всего схватил этот предмет?

Эти размышления были прерваны приходом Броны.

Хемпель с любопытством повернулся к нему. Брона пододвинул себе стул, тяжело опустился на него, достал сигарету и молча закурил.

– Ну? – коротко бросил Хемпель, не выдержав этой паузы.

– Вечорек и Иоланта спят, – объяснил Брона, не вдаваясь в комментарии, – Станек работал над какой-то сводкой по хозяйству. Сосин спал, Шаротку я вообще оставил в покое, а Велень, который был в комнате и не спал, объяснил мне отсутствие Кушара зубной болью. Кажется, он пошел прогуляться, так как не мог заснуть. Хемпель тихо свистнул.

– Значит, мы имеем ответ на вопрос, кого мы видели в подвалах?

– На первый взгляд, казалось бы, так. Только есть определенное «но».

– А именно?

– Двери кухонного выхода во двор были открыты, хотя Станек сказал, что запер их на ночь.

– Ну и что из этого?

– Это подтверждает до известной степени объяснение Веленя.

– Почему? Ведь этот человек не обязательно мог сойти в подвал тем же путем, что и мы! Не забывайте, что он побежал не к лестнице, а к запасному выходу, которым, как мы считали, нельзя было воспользоваться.

– Ну и значит? – Брона быстро посмотрел на Хемпеля, и короткая усмешка пробежала по его лицу.

– Значит, этот человек бесспорно разработал четкий тактический план. В его основе лежала возможность в случае опасности воспользоваться запасным выходом, чтобы убежать из подвалов. При этом было необходимо решить проблему, как попасть затем в дом.

– Ну и значит... – повторил Брона.

– Значит, перед тем, как направиться в подвалы все равно каким путем, он оставляет служебный вход открытым. Эта предусмотрительность ему очень пригодилась.

Брона некоторое время молчал, всматриваясь в сложный рисунок дыма от сигареты.

– И вместо того, чтобы как можно скорее оказаться у себя в комнате, он остался до сих пор на улице под предлогом, что у него болят зубы? – бросил он наконец с добродушным сарказмом.

– Гм... – пробормотал журналист. – Это, конечно, правильное замечание. Но ведь могут быть причины, по которым он до сих пор не мог вернуться к себе. Например, почему вы не допускаете, что одна из пуль попала в него, что он был ранен?

Брона перестал рассматривать струйки дыма и повернулся к собеседнику.

– Все это очень возможно, но я должен вам сказать, что я установил еще один факт. А именно: окно в бильярдной было открыто, а горшок с цветами сброшен на пол и разбит.

– И что это означает?

– То, что это и был запасной вход в дом на случай, если по лестнице пройти не удастся.

– Итак, вы полагаете, что зубная боль не является наивной выдумкой Кушара?

– Да, я так думаю.

– Любопытное стечение обстоятельств.

– Нужно всегда считаться с возможностью, что факты вводят в заблуждение.

– Значит, виновного снова нет?

– Да. Это единственно бесспорный факт.

– Значит, если бы мы не захватили бумаги, то наша засада была бы бесплодной?

– Я просмотрел бумаги, правда, очень бегло. Но этого было достаточно, чтобы убедиться: они уже не имеют ценности.

Хемпель резко подался вперед.

– Что вы говорите?! Значит, мы потерпели полное поражение?

– Увы, да.

– Следовательно, не бумаги были целью поисков нашего противника?

– А вы видели, что прежде всего схватил этот ночной гость?

– Вы имеете в виду контейнер?

– Вот именно.

– Значит, он является поводом всех событий, которые произошли: двух убийств, странных приключений Шаротки, ну и сегодняшней ночи?!

– Ваши подозрения кажутся мне вполне обоснованными.

– Я не люблю, когда вы начинаете говорить таким стилем, – обиделся Хемпель. – Это язык дипломатических нот, а мне бы хотелось, чтобы мы выражали свои мысли проще.

Брона улыбнулся.

– Возвращаясь к событиям сегодняшней ночи, – продолжал журналист, – я хотел бы сказать, что, несмотря на ваши объяснения, роль Кушара продолжает оставаться для меня очень неясной. Не сбились ли вы с настоящего следа? Вы утверждаете, что его отсутствие говорит в его пользу. Прошу меня извинить, но это абсурд! Мы ищем того, кто отсутствует, устанавливаем, что одного человека нет, а вы пытаетесь доказать, что именно это отсутствие доказывает его невиновность...

Брона сидел на стуле, небрежно развалясь. Его молчание начинало все больше раздражать журналиста.

– Вы тут упоминали, что факты могут вводить в заблуждение. Но ведь вы, наверное, не будете утверждать, что все факты лгут?

– Что вы имеете в виду? – Брона старательно погасил сигарету.

– Бросается в глаза, что когда что-то случается в этом доме, всегда мы имеем поблизости Кушара. Шаротка находит труп – Кушар в это время вместе с ним. Процу убивают – Кушар добровольно отправляется охранять тело, а потом там находят предмет, принадлежащий третьему лицу. Теперь, когда мы стараемся установить личность ночного визитера, оказывается, что именно Кушара не было дома! Что вам мало всего этого? Это что – опять факты лгут?! Если так, то я начинаю сомневаться, что виновник вообще будет найден.

Брона продолжал молча улыбаться. Хемпель, закончив свою тираду, сидел задумавшись. Потом поднял голову и спросил иронически:

– Вы, конечно, спросили Веленя, когда Кушар вышел из дома? Наверняка это случилось за минуту до вашего прихода, а?

– Нет, дорогой друг. По словам Веленя, Кушара не было в комнате около часа, – тон ответа Броны был подозрительно вежлив.

Хемпель возмутился:

– Ну вот, пожалуйста! И все это доказывает его невиновность. Я удивляюсь, как это вам удается так ловко перевертывать дело с ног на голову! По-моему, пора оставить эти цирковые трюки из области логики, разве что...

– Разве что? – голос Броны был едва слышен.

Хемпеля прорвало:

– Разве что вы стремитесь затирать следы, оставляемые преступником.

Брона не ответил сразу, и вообще ему не пришлось ответить на этот вопрос. В эту минуту в коридоре послышались легкие шаги. Брона на мгновение застыл, а затем одним прыжком очутился у дверей и резко их открыл.

– О, пан Кушар! – добродушно сказал он. – Вы еще не спите? И откуда вас ведут боги?

– С прогулки... – нерешительно ответил Кушар. – А вы тоже не спите?..

– Как видите. Просто сидим и болтаем с Хемпелем. Пожалуйста, входите.

Не ожидая ответа, он отступил в сторону, освобождая проход. Кушар секунду колебался, но после выразительного приглашающего жеста вошел, слегка щуря глаза. Брона тихо закрыл двери.

– Прошу, садитесь, – продолжая улыбаться, он пододвинул молодому человеку стул, а сам сел напротив.

Несмотря на то, что Брона держался свободно, Кушар не мог не почувствовать напряжения, царившего в комнате. Заняв указанное место, он окинул присутствующих быстрым, внимательным взглядом. Брона, не дав ему опомниться, спросил:

– Случилось что-то новое, раз вы не спите?

У Хемпеля создалось впечатление, что молодой человек ожидал вопроса. Это утвердило его в подозрениях. Кушар явно хотел дать объяснения.

И ответ был дан тотчас же.

– У меня до такой степени болели зубы, что я не мог заснуть. К сожалению, не было никаких порошков для сна, и я подумал, что физическая усталость утихомирит боль, поэтому оделся и вышел.

– Ну и как, помогла вам прогулка? – спросил Брона.

Кушар как будто немного заколебался.

– Да, боль значительно ослабла.

– Как давно вы вышли из комнаты?

Снова момент колебания, который не ускользнул от внимания Хемпеля.

– Около часа назад.

– И в каком направлении пошли?

– По тропинке в сторону мельницы.

– Ночь безлунная. Почему вы выбрали самую трудную дорогу?

– Не знаю... Я не раздумывал над этим... Впрочем, ночь не такая уж темная, как вам кажется. Светят звезды.

Вновь прозвучал неожиданный вопрос Броны, заданный, однако, с улыбкой:

– Скажите, а вы, случаем, не ранены?

Кушар был явно удивлен:

– Я? Ранен? Почему вы об этом спрашиваете?

– Это Хемпель будет вам благодарен за выяснение вопроса. – Брона продолжал улыбаться.

– Если вам хочется получить ответ на этот вопрос, то пожалуйста: я не ранен, и никто не пытался меня ранить.

– Вполне исчерпывающий ответ, – проворчал Хемпель.

Он прекрасно понимал, зачем был поставлен вопрос – над ним хотели пошутить, и это его задело. Но в то же мгновение он сумел взять реванш.

Брона и Кушар сидели напротив друг друга. Зато кресло Хемпеля стояло рядом со стулом, который занимал молодой инженер. Во время перерыва, наступившего в беседе, Кушар заложил ногу за ногу. Это движение невольно привлекло внимание Хемпеля.

Журналист прервал тишину.

– Может быть, вы объясните, Кушар, откуда взялось пятно на манжете ваших брюк. Это на тропинке вы так извозились?

Кушар вздрогнул и наклонился, разглядывая брюки и ботинки. Брона быстро перегнулся через стол, бесцеремонно рассматривая ноги гостя.. В самом низу брюк виднелось пятно со свежими следами извести и песка.

Брона слегка присвистнул, потом медленно откинулся на стул. Некоторое время барабанил пальцами по столу, а потом обратился к инженеру:

– Вот видите, какой у вас небрежный камердинер. Несколько дней не чистит вашего костюма.

Кушар улыбнулся.

– Вы правы, но этого пятна не было еще сегодня вечером.

Хемпель наклонился вперед, уставившись взглядом в лицо инженера. С губ Броны не сходила полуулыбка.

– Когда я возвращался с прогулки – каких-нибудь полчаса назад, – то проходил мимо старой башни. Я уже говорил, что ночь не совсем темная. Поэтому мне показалось, что я вижу силуэт склонившегося человека. Эта тень двинулась и тут же исчезла...

– Где это было? – прервал Брона.

– Около входа в старую башню. Я решил проверить, не скрывается ли кто-нибудь внутри башни...

– Очень легкомысленное решение.

– Потом я тоже это понял. Но сначала, не задумываясь, влез на развалины и стоял там, вслушиваясь. Но ни малейший шум не нарушил тишины. Вот тогда я и подумал, что подвергаюсь большой опасности. Если бы там был кто-то, я мог бы стать очередной жертвой – у меня не было оружия, и любой удар из темноты мог стать роковым. Я почувствовал себя не очень приятно и, признаюсь, весьма быстро скатился вниз. Вот тогда, наверное, и запачкал брюки.

Наступила минута молчания.

– Да... – тихо пробормотал Хемпель. – Чрезвычайно правдоподобная история...

Кушар не сдержался:

– Вы мне не верите?! Зачем мне выдумывать?!

– Скажу откровенно: я вам совершенно не верю. Может быть, у Броны будет другое мнение, мы уже неоднократно расходились с ним в оценке событий, но тем не менее дело обстоит именно так, как я уже сказал: не верю ни одному вашему слову.

– Послушайте! – обратился молодой человек к Броне, сидевшему неподвижно и не принимавшему участия в разговоре. – Может, вы мне объясните, чего хочет Хемпель? Почему такое значение придается какому-то пятну на моих брюках и откуда такая агрессивность?

– Тоже мне святая наивность, – пробурчал себе под нос Хемпель.

– Вы не можете сказать что-либо конкретное о фигуре, которую видели около башни? Не напомнила ли она вам кого-нибудь из жителей дома? – спросил Брона.

– Нет. Контуры были слишком расплывчаты.

– И когда это было?

– Я уже говорил: за полчаса до встречи с вами.

– Больше вы ничего не видели?

– Нет.

– Через какие двери вы вышли?

– Через кухонные.

– А вернулись?

– Через них же.

Во время этого диалога теперь уже с лица журналиста не сходила ироническая усмешка.

Снова наступило молчание. Брона закурил очередную сигарету и некоторое время рассматривал гаснущую спичку. Бросил ее в пепельницу и перевел взгляд сначала на Хемпеля, а затем на Кушара.

Вопрос, который прозвучал, привел Хемпеля в изумление. Он был настолько неожиданным, что журналист едва не выронил трубку.

– Скажите, Кушар, зачем вы так жестоко разыграли Шаротку – все эти лица за окном, трупы и глупые письма?

Молодой человек резко повернулся к Броне.

– Как... как вы узнали об этом?!

– Я прошу ответить на вопрос, – в голосе Броны появились металлические нотки.

– Как бы это вам объяснить... – Кушар колебался. – Это такой комичный тип. Он сам напросился на розыгрыш.

– Что вы хотите этим сказать?

– Не знаю, помните ли вы, что в день приезда Шаротки была гроза. Мы сидели в салоне и начали говорить о духах. Реакция Шаротки на наши басни была такой смешной, что Иоланта в какой-то момент пожелала ему самому когда-нибудь встретить привидение. Он начал хвалиться. Вот тогда и родился замысел шутки...

Брона помолчал и задал очередной вопрос:

– Кто из вас лазил по карнизу и заглядывал в окно?

– Велень.

– А каким образом он изменил свое лицо?

– Мы размалевали его углем и сделали густые брови из женской перчатки на меху.

– А кто изображал в подвале труп?

– Тоже Велень.

– А вы взяли на себя роль проводника – должны были привести Шаротку в нужное место?

– Прежде всего для этого. Кроме того, мы хотели проверить, как Шаротка будет вести себя. После первого раза он делал вид, что ничего не произошло.

– Как вы узнали, что в комнате Шаротки будет слышен голос из подвала?

– Это мы установили еще во время перестройки подземелий. А теперь было достаточно просто проверить это и убедиться, что акустические свойства не изменились.

– Кто входил в вашу группу?

– Иоланта, Сосин, Велень и я.

– Вы посвятили в это дело еще кого-нибудь?

– Нет. Кроме нас четверых, никто об этом ничего не знал.

– А теперь самый существенный вопрос. Прошу на него ответить точно. Кто из вас спрятался в старой мельнице после письма, которое Иоланта оставила в комнате у Шаротки?

Кушар некоторое время молчал.

– Ну, я слушаю! – поторопил его Брона.

– Я, – ответил решительным тоном молодой человек.

Хемпель, который, наклонившись вперед, слушал эту беседу, откинулся на спинку кресла. Взволнованный, он сосал трубку, забыв о том, что та давно погасла.

Брона встал из-за стола.

– Уже поздно. Пошли спать.

Кушар и Хемпель поднялись. Инженер попрощался, и они остались вдвоем. Хемпель ходил по комнате, не в силах скрыть волнения. Когда за Кушаром закрылись двери, он набросился на Брону:

– Это неслыханно! Такая... просто идиотская разгадка событий. Розыгрыш! А мы ломали голову!