Текст книги "Ведьма Пачкуля, или Магия вредных привычек"

Автор книги: Кай Умански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава пятая
Дело в шляпе

Все эти слеты – сплошное занудство, – пожаловалась Пачкуля Достопочтенной Чепухинде несколько недель спустя. С тех пор как Хьюго утер нос Дадли, не произошло ровным счетом ничего примечательного.

Чепухинда оторвалась от засохшего бутерброда с паучьей пастой, который безуспешно пыталась надкусить своим беззубым ртом, и прошамкала:

– По-моему, этот бутерброд завалялся здесь с прошлого месяца. Узнаю его по зеленым крапинкам плесени.

– Вот и я говорю! У нас даже еда дрянная. Мы только и делаем, что пережевываем старые бутерброды и перемалываем старые новости. Надоело! Скучища! Тоска болотная!

– Не скажи, милочка. Порой и в болоте можно неплохо повеселиться. Это уж кому как повезет. – Чепухинда выковыряла грязным ногтем комочек зеленой плесени из бутерброда и попробовала на вкус. – Хм. Так и есть, с прошлого месяца.

– Нам нужно хоть что-нибудь изменить, хотя бы для разнообразия! – предложила Пачкуля. – Давайте все запишем свои идеи на бумажках и сложим их в шляпу. Наверняка из этого что-нибудь да выйдет!

– Лично я уже сейчас могу сказать, что выйдет из этой шляпы, – мудро заметила Чепухинда.

– Что? – удивилась Пачкуля.

– Бумажки выйдут, вот что, – захихикала Предводительница.

– Я не настаиваю, – обиженно буркнула Пачкуля. – Но если вам хочется быть Предводительницей самого скучного в мире шабаша, то, пожалуйста, продолжайте в том же духе. Не все же созданы для веселья.

– Как это не все?! Лично я создана! С чего ты взяла, что я не создана? Да я, чтоб ты знала, самая развеселая ведьма, и если ты немедленно передо мной не извинишься, я наколдую так, что у тебя нос отвалится! Вот уж мы все посмеемся!

– Простите, – поспешила исправиться Пачкуля, прикрывая на всякий случай нос ладошкой.

– За что? – удивилась Чепухинда. У нее случился очередной провал в памяти, и она уже ничего не помнила. – О чем мы вообще говорили?

– О том, какие скучные у нас слеты, – терпеливо напомнила ей Пачкуля. – Я предложила всем раскинуть мозгами…

– Это как? По сторонам? Чтобы потом собирать их наперегонки, а если кому не достанется…

– Нет-нет, я вовсе не это имела в виду! Это была фигура речи.

– Жаль. А мне понравилось, – расстроилась Чепухинда. – Хотя я и не уверена, что владею мозговынимательным заклятием. Его пока выдумаешь – все мозги сломаешь! Хи-хи-хи!

– Да забудьте вы уже про эти мозги, – вздохнула Пачкуля. – Я просто хотела, чтобы каждая из нас подала свою идею насчет того, как разнообразить наш досуг.

– Ах да, понимаю-понимаю! Чтобы оживить наши слеты! Срочно предлагаю всем выдумать что-нибудь интересненькое и больше не скучать!

– Вот именно!

– Отличная идея! Вот видишь, несмотря на преклонный возраст, меня продолжают посещать гениальные мысли!

– Но это была моя идея! – запротестовала Пачкуля.

– Какая такая идея? Вот что, Пачкуля, забудь-ка ее поскорее и сконцентрируйся лучше на моей, пока она не улетучилась. Пусть все вносят свои предложения. Мы сложим их в шляпу для голосования и выберем лучшее. Понятно? Чего ты еще ждешь? Действуй!

И Пачкуля принялась действовать. Уже через мгновенье в руках у всех ведьм, собравшихся на Кудыкиной Горе, оказались листочки бумаги и красные отточенные карандаши. Они недовольно заворчали, полагая, что им предстоит писать очередную контрольную по заклинаниям.

Пачкуля выцепила Хьюго из кучки восторженных поклонников, усадила себе на плечо и решительным шагом направилась к костру.

– Минуточку внимания! Прослушайте важное сообщение! Мы с Чепухиндой тут посовещались и пришли к выводу, что наши слеты проходят слишком скучно. Поэтому я предложила…

– Нет, это я предложила! – встряла Чепухинда и топнула ногой. – Я! Я!

– Ну хорошо, хорошо. Значит, так: Чепухинда украла у меня идею и предложила следующее: мы все запишем свои предложения на бумажках и сложим их в мою шляпу. А потом зачитаем и выберем лучшее.

– Какие еще предложения? – раздались со всех сторон недоуменные возгласы.

– Любые. Все, что, по вашему мнению, будет забавным и интересным.

– Придумала! Придумала! – заверещала Туту. – Давайте все повиснем на дереве головой вниз и притворимся летучими мышами! А если это будет орешник – то орехами! А если елка – шишками!

– Спасибо, Туту, вот так и запиши. У всех остальных есть ровно пять минут! Приступайте!

Ведьмы засуетились. Через некоторое время они разбились на кучки, каждая со своим помощником. Периодически то с одной стороны, то с другой доносились недовольные возгласы: «Хорош подсматривать!», «А Макабра списывает!», «У меня карандаш сломался!» и, наконец, «Как пишется „шишка“?».

Пять минут спустя Пачкуля объявила, что время истекло.

– А теперь подпишите свои бумажки и встаньте в очередь. Да не толкайтесь вы. Сдавайте работы.

Столпившись в беспорядочную кучу, ведьмы кое-как побросали свои сложенные бумажки в перевернутую шляпу. Затем они расселись вокруг и выжидающе уставились на Пачкулю.

– Итак, сейчас Хьюго будет вынимать записки по одной и передавать мне. Я буду зачитывать их вслух, а вы можете аплодировать, если вам что-то понравится. Хьюго, будь добр, передай мне первую записку.

Хьюго нырнул в шляпу и вытянул оттуда бумажку. Пачкуля развернула ее и тут же нахмурилась.

– Она же пустая. Кто сдал пустую записку?

– Я, – призналась Тетеря, зевая.

– Но мы же договаривались, что каждый предложит свою идею! А ты ничего не предложила!

– Именно это я и предложила: ни-че-го. Лично мне нравится ничего не делать, – объяснила Тетеря и немедленно отправилась спать.

– Хм. Не очень-то впечатляет, – заключила Пачкуля. – Есть желающие похлопать?

Желающих не нашлось, и Пачкуля перешла к чтению следующей записки.

– Это от Макабры-Кадабры. Она предлагает распевать шотландские гимны или бороться друг с дружкой в грязи.

– Нда-с. У меня ср-р-разу две гениальных мысли, – проскрипела Макабра-Кадабра, и Хаггис нежно лизнул ее в щеку.

– Но мы не знаем никаких шотландских гимнов. И кто захочет драться в грязи?

– Я захочу!

– Но ты не сможешь драться там сама с собой. Кто же тогда победит? Грязь? Предлагаю голосовать. Кто за то, чтобы петь шотландские гимны и бороться в грязи с Макаброй-Кадаброй?

Никто не откликнулся, и Пачкуля продолжила зачитывать записки.

– «Пусть каждая принесет с собой воздушный шарик и хлопнет его». Это от близняшек.

Бугага и Гагабу радостно закудахтали.

– В общем-то, неплохо, – задумчиво произнесла Пачкуля. – Воздушные шарики такие праздничные…

– Ни в коем случае! Никаких шариков! Мою бабку из-за них полярный медведь сожрал! – раздался вопль Чепухинды.

– Кошмар! Как же это случилось? – участливо поинтересовалась Пачкуля.

– Она летела над Северным полюсом на воздушном шаре, который сама же наколдовала, и случайно проткнула его волшебной палочкой. Громыхнуло тогда будь здоров, даже здесь слыхать было. А может, это не бабка была, а прабабка? Да, точно, моя прабабка! А может, и не моя вовсе… Эй, Проныра, передай-ка мне еще бутерброд! Кстати, о чем мы тут говорили?

– Неважно, – отрезала Пачкуля. – Шарики отпадают. Давай дальше, Хьюго!

– Чур, дальше мою, – заявила Чепухинда, внезапно вспомнив, что происходит.

– Соблюдайте очередь…

– Так, я не поняла, кто здесь главный? Сказала мою – значит, мою!

Вздохнув, Пачкуля дала приказ Хьюго, и тот, порывшись в шляпе, извлек на свет записку Чепухинды.

– «Отпраздновать день рождения Чепухинды», – прочла Пачкуля и закатила глаза.

– Почему бы нет, – просияла Чепухинда.

– Потому что он у вас только через два месяца, сто раз же говорили!

Чепухинда насупилась, а Пачкуля принялась зачитывать оставшиеся записки.

В следующей предлагалось «устроить благотворительную распродажу». Это была идея Вертихвостки. Никто понятия не имел, что значит благотворительная распродажа, и Вертихвостка объяснила, что это когда каждый приносит что-нибудь ненужное и покупает что-нибудь ненужное – к примеру, всякую рухлядь, тряпье, старые башмаки, домашние пирожки или пазлы с недостающими кусочками. Крысоловка заметила, что как-то глупо приносить что-нибудь ненужное и тут же его у себя покупать, но Вертихвостка сказала, что смысл затеи в том, чтобы покупать старье не у себя, а друг у дружки.

Узнав об этом, ведьмы переполошились и наперебой заверещали, что даже под страхом смертной казни не согласятся напялить на себя Пачкулины замызганные кофточки или Мымрины дырявые башмаки, не говоря уж о том, чтобы отведать замешенное на цементе желе по рецепту Туту, один кусочек которого мог отправить на тот свет кого угодно. Тогда это была бы уже не благо, а вредотворительная распродажа. И так далее и тому подобное.

Таким образом, идея с распродажей отпала сама собой, и Пачкуля перешла к следующей записке. Она была от Крысоловки, которая предложила организовать в лесу скаутский отряд ведьм, но ее тут же осмеяли за непозволительную благопристойность намерений.

Идея Грымзы провести интеллектуальную викторину среди ведьм-эрудитов не удостоилась ни одного хлопка, поскольку никто не понял, что все это значит.

Чесотка предложила устроить лотерею, но когда выяснилось, что главным призом будет набор ее старых расчесок, ведьмы категорически отказались принимать в ней участие, ибо всем было известно, что у Чесотки в волосах перхоти никак не меньше, чем снега в лесу под Рождество.

Поскольку Туту так и не дописала своей записки, зависнув вместо этого на ближайшем дереве, в шляпе осталась всего одна бумажка, которая, несомненно, принадлежала Шельме.

Не будем забывать о том, что Шельма все еще злилась на Хьюго за то, что тот поднял на смех ее обожаемого Дадли. Кроме того, они с Пачкулей недавно снова поссорились, кажется, из-за пропавших бигуди, так что в последние дни друг дружку на дух не переносили.

Шельма предлагала устроить демонстрацию макияжа.

– Бе-е-е, – скривилась Пачкуля, дочитав записку. – Думаю, все согласятся, что затея дурацкая, так что…

– Эй, постой, – возмутилась Шельма, – а как же голосование? Ты не дала нам времени похлопать! Так не честно!

– Не честно, говоришь? Ну хорошо. Поднимите руки те, кто хочет, чтобы Шельма их накрасила. Не забывайте, что в качестве очищающего средства для лица она использует посудную мочалку, отчего ее собственная физиономия вечно напоминает надраенную кастрюлю! Есть желающие попробовать? Ну вот, я же говорила – ни одного!

Шельма заскрипела зубами от досады и прошипела:

– Рано радуешься, моль облезлая! Там еще на другой стороне написано.

Она говорила правду. На другой стороне было написано следующее: «Привязать Пачкулю к кусту чертополоха и швырять в нее засохшими чайными пакетиками».

– Не фсдумать читать фслух, – прошептал Хьюго на ухо Пачкуле. – Боюсь, они это полюбить.

Пачкуля прислушалась к его совету и как бы случайно уронила записку в костер. Увидев это, Шельма юлой завертелась на месте и стала в ярости рвать на себе волосы.

– Вот, собственно, и все, – с грустью подытожила Пачкуля, не обращая внимания на Шельмины выкрутасы. – Жалкая кучка никчемных мыслишек. Вообще не понимаю, ради чего я тут старалась…

– Раз ты такая умная, может, сама что-нибудь придумаешь? – прошипела Шельма.

– Вот еще. Хватит с меня того, что я тут все организовала.

– Ага, слабо? – вслед за Шельмой принялись подначивать ее ведьмы.

– Ничего мне не слабо, – огрызнулась Пачкуля, которой на самом деле было слабо, ибо каждый раз, когда ей требовалось поработать головой, мозги отключались сами собой. К счастью, на помощь ей пришел Хьюго.

– Прошу фнимания, – начал он, и в ту же секунду все вокруг стихли. Что ни говори, а для новичка Хьюго пользовался колоссальным авторитетом и был близок к тому, чтобы возглавить шайку помощников вместо Дадли, тем более что тот до сих пор сидел на больничном. – Моя госпоша иметь идея. Очень прекрасный идея.

– Разве? – удивилась Пачкуля. – Хотя да, конечно, есть у меня одна отличная идейка. Скажи им, Хьюго, а то я стесняюсь. – И она с интересом приготовилась выслушать, что же это за идея.

– Конкурс талантоф, – возвестил Хьюго. – Мы профодить большой конкурс талантоф. Победитель получать глафный прис, который я изготофлять собственными лапами. Я называть его «Приз Хьюго».

– М-м-м? О чем это он? – насторожились ведьмы, которые ни о каких конкурсах и призах отродясь не слыхивали.

– Он хочет сказать, что тот, кто выступит лучше всех, получит награду, – перевела Пачкуля. – Вроде того.

– Это не есть фсе, – продолжал Хьюго, входя во вкус и не обращая внимания на Пачкулю, которая пыталась его унять. – Ф жюри мы приглашать большую знаменитость из мира шоу-бизнес. Мы разослать приглашения фо фсе концы! О, наш конкурс фходить в история!

Над поляной повисла гробовая тишина.

– Тоже мне, выдумал, шут гороховый, – процедила сквозь зубы Пачкуля.

Однако, к ее великому удивлению, глубокое безмолвие внезапно взорвал гром аплодисментов. Еще бы! Конкурс талантов! С призами и знаменитостями! Это же как раз то, что надо!

– О чем ты вообще думал, глупый хомячишка, когда вылезал со своей дурацкой идеей? – накинулась на Хьюго Пачкуля, как только они добрались до дома и оказались наедине. – Ишь ты, хорошо устроился, наобещал с три короба, а мне теперь расхлебывать? Где я тебе откопаю знаменитость из мира шоу-бизнеса, а? Или, может, у тебя там связи? У меня точно никого, если не считать одной знакомой обезьяны, которая сбежала с бродячим цирком лет сто назад. Впрочем, она, должно быть, уже на пенсии.

– Пара пустякофф, – подбодрил ее Хьюго и подмигнул. Он уселся на перевернутую треснувшую чашку и принялся что-то записывать на обратной стороне почтовой марки, заменявшей ему блокнот. – Угадай, кто сейчас профодить отпуск ф свой замок на окраина Непутефый лес?

– Откуда мне знать? И кто же?

– Скотт Мертвецки, фот кто.

– Что-о-о? – воскликнула Пачкуля, задыхаясь от восторга. – Скотт Мертвецки? Тот самый Скотт Мертвецки? Звезда фильмов ужасов и мой кумир?

– Фот именно.

– О, Хьюго, ты только представь, что будет, если он согласится судить наш конкурс! Подумать только, я увижу его живьем! Я мечтала об этом с тех пор, как была совсем юной ведьмочкой! Ах, Скотт, Скотт… – протянула Пачкуля с блаженной улыбкой на лице и впала в прострацию.

– Поздравляю, дождалась.

– Но как мы его уговорим? Вдруг он не согласится? Он же все-таки в отпуске. О нет, Скотт, я не хочу тебя потерять, – заскулила Пачкуля.

– Ерунда. Мы быстро его заполучать.

– Но как? Подкупим? На что ему деньги, раз он и без того богат!

– Мы делать лучше. Мы его шанташировать.

– Шантажировать Скотта? Моего дорогого Скотта?

– Да.

Пачкуля задумалась.

– А в общем-то, идея неплохая.

– С тебя десять пенсов, – отозвался Хьюго.

Глава шестая
Скотт Мертвецки

Скотт Мертвецки, знаменитейшая звезда экрана и сцены и Пачкулин кумир, возлежал в кроваво-красном гамаке подле обширного бассейна в форме гроба, занимавшего большую часть территории перед замком. Он был одет в золотистого цвета домашний халат с вышитой на груди монограммой «СМ». Дорогие темные очки скрывали его знаменитые красные глаза. Его знаменитую мертвенно-бледную шею украшали увесистые золотые цепи, а во рту каждый раз, когда он подносил к своим знаменитым клыкам позолоченную зубочистку, посверкивали золотые пломбы. Его знаменитые ноги уютно устроились в отороченных мехом тапках из змеиной кожи, а на знаменитых пальцах сияли бриллианты величиной с грецкий орех.

Рядом с гамаком стоял столик, заваленный редчайшими деликатесами – клюквой в сахаре, плитками гематогена, томатной пастой и сгущенным кетчупом. По другую сторону от гамака стоял хмурый гном в тюрбане и плавках. В одной руке он держал широкий алый зонт, призванный защищать знаменитое тело от солнечных лучей, а другой усердно обмахивал это тело опахалом. Время от времени он заезжал по знаменитому носу то краем веера, то зонта.

– Эй, милейший, поаккуратнее!

– О’кей, приятель, – как ни в чем не бывало ответил гном.

– Что за слуги пошли, – проворчал Скотт Мертвецки, обращаясь к молоденькой подающей надежды актрисе, которая в это время нежно промокала ему лоб смоченным в одеколоне полотенцем. – Вконец обнаглели. Дай им волю – всю кровь высосут. – Он отпил из бокала какой-то красной жидкости со льдом и вяло махнул своей изящной бледной рукой в сторону кучки телохранителей.

– Нет, вы только полюбуйтесь, с кем приходится иметь дело. Ох уж мне эти местные…

Отряд телохранителей состоял из нескольких здоровенных гоблинов, одетых в вязаные шапочки с помпонами, тяжелые ботинки и тесные потертые смокинги. Они стояли кружком и тихонько перешептывались, хрустя костяшками пальцев и теребя кончики галстуков. Еще один гоблин поменьше в костюме дворецкого, ссутулившись, шнырял меж столиков и собирал грязные стаканы. Две пышные гоблинши в белокурых париках и розовых купальниках колыхались у кромки бассейна в надежде быть замеченными и получить роль в новом фильме Скотта Мертвецки.

Внезапно один из гоблинов отделился от своих товарищей и направился к Скотту, торопясь, по-видимому, сообщить ему важные новости. Кстати, это же наш старый знакомый Красавчик. Как тесен мир, не правда ли?

– Пдошу пдощенья, мистер Мертвецки, – прогнусавил он. – Там у ворот какой-то хомяк. Пдосит вас на пару слов.

– Хомяк?! Ты что, гоблин, сбрендил? Я кто, по-твоему, доктор Айболит, чтобы тратить свое драгоценное время на грызунов? Поверь, мне есть чем заняться в отпуске. Да ты хоть знаешь, каково это, быть богатым, знаменитым и сногсшибательно безобразным? Это чудовищно утомительно! Я устал, гоблин! Я утомлен, обессилен, вымотан, разбит, замучен, измочален и выжат как лимон! Я нанял тебя для того, чтобы ты охранял меня от армии докучливых поклонников, вот и охраняй! Ступай и раздави эту мелюзгу!

– Раздавить? Так точно, сэр!

Прежде чем удалиться, Красавчик согнулся в глубоком поклоне настолько, насколько позволяло это сделать его толстое брюхо. При этом пуговицы на его тесном смокинге оторвались одна за другой и, просвистев над ухом у знаменитости, поплюхались в бассейн, после чего сконфуженный Красавчик поспешил ретироваться.

– Наконец-то можно расслабиться, – простонал Скотт. – Лулу, дорогая, передай мне вон ту марципановую лягушку. Хотя нет, я передумал, пойду-ка я лучше вздремну. И так почти два часа глаз не смыкал. Так и загнуться недолго. Но сперва передай мне зеркальце – сто лет на себя не любовался. Гном, я тебе что говорил насчет зонтика? А ну наклони как следует!

Но не успела Лулу принести зеркало, как у бассейна вновь возник Красавчик. Одной рукой он придерживал разъехавшиеся фалды смокинга, а в другой сжимал помятый конверт.

– Пдостите за беспокойство, мистер Мертвецки, – пробубнил он виновато. – Я пытался его раздавить, но он пригрозил, что прокусит мне палец. Он передал вам письмо. И сказал, что будет ждать вашей этой, как его… реакции!

– Упрямый карапуз! Ну хорошо, давай сюда письмо. Ох уж мне эти поклонники…

– Поклонник, говорите, заявился? Вот пусть этот поклонник вам зонтики и наклоняет, а с меня хватит! – Гном побросал на землю свои орудия труда и зашагал восвояси.

– Проваливай, проваливай, коротышка! Ступай пиявок ловить на пруду, на большее ты не способен! Чтоб я еще раз гнома нанял – да ни за что на свете! Уж лучше останусь обезгномленным! Ха-ха! Лулу, ты слышала?

Предвкушая очередную порцию комплиментов и любовных признаний, Скотт Мертвецки вскрыл конверт длинным отполированным ногтем и извлек на свет жеваный листочек бумаги, старательно исписанный Пачкулиными каракулями. Однако к тому моменту, как он закончил читать, его хорошее настроение напрочь улетучилось, ибо в письме говорилось следующее:

«Дарагой Скотт,

Вы миня не знаете но я ваша бальшая паклоница. Я видила все вашы филмы. Они ужасно прикрасны. Ну а типерь о деле. Прашу вас быть главным судьей нашево конкурса талантав который состоиться у нас в следущую пятницу тринацатово в банкетном зале „У чорта на куличиках“. Палагаю вы сагласитись патаму што вы самый добрый и отзывчевый. И еще я палагаю что вам навирняка бы не хотелось абнаружить зафтра поуту в своем басейне дохлых крыс.

Ваша преданая паклоница,

Пачкуля (ведма)

P.S. Вы дадити мне свой афтограф?»

– Что за грязный шантаж! – в сердцах воскликнул Скотт Мертвецки и отшвырнул письмо. – Так дешево я им не продамся!

– А по-моему, он вовсе не грязный, – вмешался Красавчик, подбирая с пола упавший листок. – Так, малость запачканный. Запачкуленный шантаж, я бы сказал.

В следующее мгновение Красавчик очутился на дне бассейна. По счастью, там он обнаружил горстку своих пуговиц.

– Я помещу его в рамочку, – мечтательно промолвила Пачкуля, в сотый раз за вечер перечитывая ответ Скотта Мертвецки на ее письмо. – Я повешу его над кроватью и буду взимать плату со всех желающих на него посмотреть. Подумать только, он держал его в своих руках… Ах, Скотт, мой милый Скотт…

Тут в дверь постучали. Это были Бугага и Гагабу, которые пришли узнать, правда ли, что Скотт Мертвецки согласился судить их конкурс, и для пущей убедительности потребовали показать письмо.

– О да, он согласился. О нет, письмо я вам не покажу, если только вы не заплатите мне по десять пенсов с носа. Дадите по двадцать – разрешу подержать.

Близняшки покорно протянули Пачкуле деньги и благоговейно уставились на листок алой бумаги с золотой каемкой, на котором крупными черными буквами было выведено:

«Дорогой Шантажист,

Вы правильно полагаете.

Искренне Ваш,

Скотт Мертвецки».

– Как мало слов, но сколько в них любви, – застенчиво вздохнула Пачкуля. – Видите, он пишет, что «искренне мой».

Всю следующую неделю Пачкуля провела словно в угаре. Голова ее трещала от великого множества дел, о которых ей требовалось подумать и которые было необходимо организовать, а рука едва не отсохла от того количества списков, которые она написала и уже успела потерять.

– Хьюго, где список выступлений? А, вот же он! Хотя нет, это список продуктов! Похоже, пора составлять список списков!

Хьюго деловито протянул ей список выступлений. В нем были перечислены имена всех ведьм и названия номеров, которые они собирались исполнять. Не хватало только Пачкули, но поскольку она была организатором конкурса, выступать самой ей было не обязательно. Список был таков:

Бугага и Гагабу: музыкальный дуэт

Вертихвостка: чечетка на роликах

Тетеря: чихать с высокой колокольни

Туту: безудержный истерический хохот

Грымза: поэма

Макабра-Кадабра: что-нибудь шотландское

Крысоловка: забавные шутки

Чесотка: чревовещание

Мымра: пародии

Шельма: мастер-класс по макияжу

Чепухинда: песня-сюрприз

Пачкуля пробежалась глазами по списку и в задумчивости протянула:

– Сдается мне, Туту решила схалтурить. Безудержный истерический хохот… По-моему, она и так этим с утра до ночи занимается.

– Да, но не ф костюме же, – заметил Хьюго.

– Хм. А где другой список? С моими обязанностями?

Хьюго молча протянул ей листок. В нем значилось:

Пачкуля, главный режиссер и продюсер:

Музыка

Свет

Реклама

Реквизит

Билеты

Программки

Все остальное

– Ну нет, со всем я точно не управлюсь, – вздохнула Пачкуля и была права. Тяжкое бремя ответственности и предвкушение скорой встречи с самим Скоттом Мертвецки окончательно подкосили ведьму. Последние силы она потратила на изготовление рамки для ПИСЬМА, после чего в изнеможении рухнула на кровать и захрапела.

Недолго думая, Хьюго взял инициативу в свои руки, вернее, лапы и созвал всех помощников на экстренное совещание. Они решили не тратить время на составление списков, а вместо этого сразу взялись за дело, кто лапами, кто крыльями, кто хвостом, и работа закипела. Они поручили метлам вычистить сцену, а сами расставили скамейки, вкрутили лампочки, починили занавес, настроили рояль, нарисовали афиши и плакаты с надписью «Гоблинам вход воспрещен», распродали билеты, заказали мороженое для буфета и наняли музыкантов.

Все это можно было бы проделать и при помощи обычной магии, но поскольку ведьмы с головой ушли в репетиции, то отвлекаться по пустякам им было недосуг.

Густо пропитанный запахом грима и пудры воздух вскружил ведьмам головы, и все они без исключения грезили о том, как получат главный приз из рук самого Скотта Мертвецки. Под грохот бурных и продолжительных аплодисментов, само собой разумеется.

Отдельные личности взяли манеру носить не снимая темные очки и требовать, чтобы их оставили в покое. Требование, впрочем, не распространялось на фотокорреспондентов «Чертовских ведомостей», которым они охотно позировали.

Даже Тетеря поддалась всеобщему творческому порыву и, вместо того чтобы чихать на конкурс с высокой колокольни, решила представить номер на цирковом одноколесном велосипеде. Велосипеда этого никто не видал, однако саму Тетерю, по уши перемотанную бинтами и хромающую на обе ноги, не раз встречали с тех пор в укромных уголках леса.

Все ведьмы без исключения держали свои номера в строжайшем секрете. Об их содержании можно было только догадываться по загадочным звукам, порой доносившимся из окрестных пещер и хижин. Подробностей же не знал никто, и атмосфера в Непутевом лесу накалялась день ото дня. Пачкуля тем временем валялась дома в постели в обнимку со своим письмом и считала минуты до великого события.

– Две тысячи восемьсот восемьдесят две, – блаженно проворковала она. Хьюго в это время наносил завершающие штрихи на статуэтку хомяка с высоко поднятым факелом, которая и должна была стать главным призом конкурса. Статуэтка выглядела бесподобно, несмотря на облупившуюся местами позолоту (которую по дешевке продал хомяку дядя Макабры-Кадабры, торговавший красками).

– Дфе тысячи фосемьсот фосемьдесят дфе чего? – поинтересовался Хьюго.

– Минуты до моей встречи со Скоттом Мертвецки!

– Неушто? У тебя яфно проблемы с математикой.

– Вот еще. И сколько же, по-твоему?

– Шестьдесят.

– ЧТО? Не может быть!

– Мошет. Пятьдесят дефять теперь. Ты продрыхнуть дфое суток. Конкурс сегодня фечером.

К ее великому ужасу, он не шутил.

Банкетный зал «У черта на куличиках» был забит до отказа. Слух о предстоящем конкурсе талантов успел облететь всю округу, так что билеты на представление раскупались как горячие пирожки. В роскошном катафалке к главному входу подкатила компания ворчливых скелетов, на чем свет стоит распекавших низкое качество современных развлекательных зрелищ, что, впрочем, не помешало им приобрести билеты на самые дорогие места.

Как водится, не обошлось и без скандала, когда добропорядочные зрители с билетами обнаружили, что их места уже заняты вурдалаками, успевшими просочиться в зал сквозь стены, пока никто не видел. На место инцидента подоспел Одноглазый Дадли, которому была поручена роль вышибалы, и быстро урегулировал конфликт ко всеобщему неудовлетворению сторон.

На последнем ряду стонала и завывала стайка неугомонных привидений. Они угощали друг друга сладостями, громко чавкали, шуршали пакетиками и не обращали внимания на возмущенные замечания соседей, в числе которых были тролли, черти, барабашки, оборотни и даже пара волшебников (заявившихся инкогнито из опасения быть застуканными в компании злых духов).

В оркестровой яме расположились музыканты местной рок-группы «Непутевые ребята», состоявшей из карликового дракона по имени Артур (клавишные), лепрекона по имени О’Брайен (блокфлейта) и дьяволенка Шелупони (ударные). Они до того долго настраивали инструменты, что публика потеряла всякое терпение.

– Ни разу в ноты не попали! – рассердилось привидение с последнего ряда.

– Врешь! Один-то раз уж точно угадали! – обиделся Артур.

Пока в зале шли приготовления, Пачкуля дежурила у главного входа и в волнении грызла ногти. Почетный гость и Главный судья конкурса до сих пор не появился. А что, если он передумал? А что, если заболел, потерял адрес, перепутал день? А что, если у него сломалась карета или… В эту самую минуту вдалеке послышались удары хлыста и цокот лошадиных копыт.

Мгновение спустя на опушку леса галопом вылетела упряжка взмыленных вороных коней, украшенных перьями, которые тащили за собой длинную, приземистую карету. На дверце ее красовалась огромных размеров звезда, а на козлах виднелся эксклюзивный номерной знак СМ-1. Сомнений быть не могло: это пожаловал сам Скотт Мертвецки!

Пачкуля едва сдержалась, чтобы не завизжать от восторга, когда кучер обогнул экипаж и почтительно распахнул дверцу кареты. Из нее показался любимец публики, одетый в роскошную алую мантию с золотым подбоем, элегантные черные перчатки без пальцев (так было удобнее щеголять перстнями) и нелепейшие темные очки. Лунный свет поигрывал на его острых белоснежных клыках и отражался от раскачивавшихся на груди медальонов.

Пачкуля выступила вперед и согнулась в глубоком реверансе. При этом она умудрилась каблуком наступить себе на край платья, в результате чего послышался угрожающий треск рвущейся ткани. Впрочем, Пачкулю это ничуть не смутило, ведь дыры являлись неотъемлемым украшением ее наряда.

– Добро пожаловать, господин Мертвецки! Кстати, можно я буду называть вас просто Скоттом? У меня такое чувство, будто мы всю жизнь знакомы. О, Скотт, какая это честь для всех нас! Кстати, я Пачкуля, ваша смиренная поклонница.

– Хм. Та самая, что угрожала накидать мне в бассейн дохлых крыс? – холодно уточнил Скотт Мертвецки.

– Совершенно верно, – призналась Пачкуля. – Но я не хотела. Просто это был единственный способ заманить вас сюда. Впрочем, забудем об этом. Я не позволю чему бы то ни было омрачить этот чудный вечер.

Однако чудный вечер все же омрачило появление из недр кареты молоденькой подающей надежды актрисульки Лулу, одетой в белое вечернее платье и с ног до головы увешанной драгоценностями, а вслед за ней и Красавчика, с которым, как мы помним, у Пачкули были свои счеты.

– Моя свита, – надменно пояснил Скотт Мертвецки. – Она сопровождает меня повсюду.

– Ах, неужели? Мне очень жаль Скотт, но гоблинов мы сюда не пускаем.

С этими словами Пачкуля взмахнула своей волшебной палочкой и в мгновение ока Красавчик испарился, едва успев издать пронзительный вопль протеста. Единственным, что от него осталось, была горстка пуговиц и заляпанный яичным желтком галстук-бабочка, который, покружив в воздухе, неуклюже шлепнулся на землю, будто подбитое крылатое насекомое.

– Дорогой, кто эта дурно пахнущая старушенция? – обратилась к Скотту Лулу, недоуменно хлопая ресницами.

– Меня зовут Пачкуля. Чао! – гаркнула ведьма и снова взмахнула волшебной палочкой, после чего Лулу, жалобно пискнув, испарилась вслед за Красавчиком. Впрочем, драгоценности ее остались, и Пачкуля поспешила засунуть их себе в карман – разумеется, на сохранение. – Насчет заносчивых девиц в вечерних туалетах у нас тоже свои правила, – пояснила Пачкуля побледневшему Скотту. – Теперь вы мой и только мой! Как славно, вы не находите? – И крепко ухватив кумира под локоть, Пачкуля поволокла его в банкетный зал.