Текст книги "Ведьма Пачкуля, или Магия вредных привычек"

Автор книги: Кай Умански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава вторая
Квартирный вопрос

– Спасибо, милая, что приютила меня на время, – в который раз за прошедшую неделю благодарила Пачкуля Шельму, сидя на кухне ее уютного домика в самом центре Непутевого леса.

– Брось, дорогуша, ты меня ничуть не стесняешь, – соврала Шельма, держа за спиной скрещенные пальцы. Она, разумеется, простила Пачкулю за тот злополучный ужин, признав, что вины подруги в случившемся не было. Правда, для этого Пачкуле пришлось не один час поползать перед ней на коленях, взывая к ее милости.

Однако, дружба дружбой, но пора бы и честь знать. Пачкуля вот уже неделю жила у Шельмы в комнатке для гостей и переезжать не собиралась. Шельме же, как истинной домовитой хозяйке, с каждым днем становилось все труднее мириться с присутствием такой неряхи, как Пачкуля.

Ведьмы сидели за столом на кухне и завтракали. Шельма, которая была помешана на диетах, довольствовалась стаканчиком свежевыжатого пиявочного сока, Пачкуля же ни на чем таком помешана не была и уже успела уплести две тарелки блошиных наггетсов, три гриффоновых яйца, десяток тостов с медузным джемом и выпить тринадцать чашек горячей болотной водицы. После чего она с аппетитом прикончила остатки вчерашнего пирога со взбитыми сливками.

– Полагаю, мне все же придется заняться поисками собственного жилья, – прочмокала она, до блеска вылизывая тарелку.

– Какая жалось, – притворно всплеснула руками Шельма. – Тогда сбегаю за газетой, посмотрим, что там предлагают в разделе объявлений. – С этими словами она пулей вылетела из дому, даже не удосужившись подкрасить губы зеленой помадой.

Воспользовавшись моментом, Пачкуля залпом допила Шельмин пиявочный сок и направилась к кухонному шкафчику с целью порыться в хранившейся там коробке с печеньем. Пробираясь к заветной цели, она с опаской косилась на Одноглазого Дадли, помощника Шельмы, – огромного черного котяру с единственным уцелевшим желтым глазом, свернутым набок хвостищем и весьма скверным характером.

По слухам, одну из девяти своих кошачьих жизней Дадли провел на пиратском корабле. В пользу этой версии говорили его черная повязка через полморды и привычка горланить пиратские песни. Дадли все опасались, все, за исключением Шельмы, которая души в нем не чаяла. В данный момент котище дрых на коврике перед камином и во сне перебирал лапами так, словно гонял по трюму крыс или при свете полной луны дирижировал в такт своим излюбленным матросским куплетам где-нибудь на тропических островах.

Добравшись до шкафчика, Пачкуля выгребла из коробки три оставшиеся печенюшки и разом запихала их себе за щеку. Она уже подумывала, не отрезать ли кусочек аппетитного кекса с плесенью, видневшегося на верхней полке, когда во дворе послышались шаги Шельмы, летевшей к дому на всех парах. Пачкуля стремглав бросилась обратно к столу, взгромоздилась на табурет и приняла нарочито скучающий вид, замурлыкав для большего правдоподобия себе под нос простенький мотивчик.

В следующую секунду в кухню ворвалась Шельма, сжимая под мышкой последний номер «Чертовских ведомостей». Окинув суровым взглядом пол, обильно залитый болотной водой и щедро усыпанный крошками, яичной скорлупой и прочими объедками, она жестом призвала свою метлу, Польщенная вниманием хозяйки, метла с усердием бросилась сгребать мусор в кучку и загонять его под дверной коврик, норовя при этом хватить Пачкулю по пяткам.

Пачкулина метла, которой еще ни разу в жизни не доводилось делать настоящей уборки, поспешила было на помощь товарке, но Пачкуля быстренько загнала ее обратно в угол. Уж чего-чего, а хозяйственных метел она терпеть не могла.

Недовольно бормоча что-то себе под нос, Шельма направилась к окну, чтобы открыть форточку и впустить в дом немного свежего воздуха. Она хоть и любила подругу, но порой резкий запах Пачкули становился уж чересчур невыносимым. Затем Шельма расчистила от остатков завтрака краешек стола и развернула на нем газету, скользя пальцем по колонке с объявлениями о продаже жилья.

– Так-так, посмотрим, что у нас тут имеется. Ага, вот послушай: «Продается иглу. В районе Северного полюса. Обращайтесь к Йети, в Гренландию».

– Слишком далеко, – запротестовала Пачкуля. – И холодно.

– М-м-м. Ну хорошо. А что ты на это скажешь? «Уютный маленький домик с палисадником. Чистенькие, светлые комнаты. Прекрасный вид из окна».

– Бррр! Гадость какая! – скривилась Пачкуля.

– Тогда вот еще: «Пещера. Рядом с гоблинами. Без потолка, но в прекрасном состоянии».

– Нет уж, спасибочки! Только что оттуда!

– В таком случае, на сегодня это все. Хотя постой, вот еще одно. Звучит заманчиво: «Сдается домик на дереве. С площадкой для приземления. Идеально подойдет ведьмам высокого полета. Со вс. удоб.».

– Это еще что?

– Ты разве не знаешь? Со всеми удобствами, разумеется, – высокомерным тоном пояснила Шельма, любившая при случае изобразить из себя всезнайку. – По-моему, это как раз то, что нужно. Думаю, нам стоит взглянуть.

– Что, прямо сейчас? – заскулила Пачкуля, в тоске косясь на тостер с гренками.

– Именно. Как говорится, куй железо, пока горячо, – провозгласила Шельма и принялась наспех намазывать губы зеленой помадой.

К тому времени, когда Пачкуля наконец сменила свою замызганную пижаму на не менее замызганную кофту и вытряхнула из шляпы всех пауков, железо успело изрядно поостыть, но, несмотря на это, ведьмы все же отправились осматривать жилище.

– Что-то он мне не нравится, – проворчала Пачкуля, пытаясь разглядеть домик с земли. Он располагался на самой верхотуре, а Пачкуля была как раз из тех ведьм, кто мог спокойно переносить высоту, лишь намертво вцепившись обеими руками в древко метлы.

– Чепуха, – фыркнула Шельма. – Ты ж его отсюда даже не видишь.

– Вот именно что не вижу. Слишком высоко, а я, как назло, без помела, – посетовала Пачкуля. Ей так и не удалось вытащить на смотрины свою метлу, поскольку та слишком сдружилась с Шельминой и осталась дома помогать по хозяйству.

В ответ на Пачкулины уговоры метла вытащила из кладовки Свод Бесшабашных Законов и ткнула пучком прутьев в статью, гласящую: «Полеты на метлах в дневное время суток строго воспрещаются».

– Ничего, обойдемся, – рявкнула Шельма, которая начала подозревать, что подруга решила поселиться у нее навечно. По правде говоря, так оно и было. Пачкуля уже жизни своей не мыслила без Шельминых завтраков. – Полезай по веревочной лестнице, как все делают, – закончила Шельма.

– Может, хотя бы одолжишь мне свою волшебную палочку? – спросила Пачкуля. Ее собственная еще не успела прийти в себя после того, как ею пытались отменить заклятие волшебника.

– Разумеется, нет, – возмутилась Шельма. Применять палочки по пустякам считалось дурным тоном. Они предназначались для серьезных дел, к которым никак не относилось забрасывание на деревья ленивых ведьм. К тому же использование чужих палочек, как и полеты на метлах в дневное время, было запрещено законом.

– Тогда полезай первая, – скомандовала Пачкуля.

– Нетушки, – ответила Шельма. Вид веревочной лестницы внушал ей не больше доверия, чем Пачкуле. – Боюсь попортить макияж. Лучше я подежурю внизу и, если что, буду тебя ловить.

– Вот спасибо, – злобно буркнула Пачкуля.

– Всегда пожалуйста, – еще более злобно отозвалась Шельма и тут же дала себе слово навсегда раздружиться с Пачкулей, как только та от нее съедет.

Обливаясь холодным потом, Пачкуля ухватилась руками за хлипкие веревки и поставила ногу на первую ступеньку. Лестница предательски закачалась.

– Никак испугалась? – съязвила Шельма, глядя на застывшую в нерешительности подругу.

– Кто, я? Как бы не так! – бросила в ответ Пачкуля и принялась отважно карабкаться вверх.

Преодолев несколько первых ступенек, она заметно сбавила темп. Ей казалось, что она и так уже взобралась на немыслимую высоту. Воздух здесь был намного холоднее, чем внизу. Порывы ледяного ветра пробирали ведьму до самых костей, заставляя еще крепче вцепляться в канаты.

– Далеко там еще? – крикнула она, стараясь не смотреть вверх.

– Прилично, – отозвалась Шельма. Казалось, ее голос едва доносится с земли. – Ползи дальше, ты же только начала.

Сглотнув, Пачкуля заставила себя двигаться дальше. Шершавый ствол больно царапал коленки, ошметки коры и древесного мха попадали в глаза, а любимая кофточка то и дело цеплялась за острые сучки.

Пролетавший мимо жирный лесной голубь удивленно покосился на странную ведьму и отправился восвояси. В конце концов Пачкуля решилась поднять глаза. Отсюда расстояние до домика показалось ей еще больше, чем с земли.

– Эй, поторапливайся! – крикнула Шельма. – Я не могу ждать тебя вечно. У меня куча важных дел!

Слова эти донеслись до Пачкули далеким тревожным эхом. Она взглянула вниз и обомлела. Там, у подножия дерева, Шельма превратилась в настоящего карлика. С высоты казалось, будто тело ее исчезло и осталось одно маленькое задранное кверху личико с росчерком зеленой помады.

Неожиданно с головы Пачкули слетела шляпа, и ведьма чуть не взвыла от досады. Руки у нее болели, желудок свело от страха, и в довершение ко всему она, похоже, подхватит простуду. Ветер завыл еще сильнее, и внезапно воздух вокруг наполнился глухим клокотанием. Жирный голубь вернулся с целой стаей своих сородичей, которые жаждали насладиться увлекательным зрелищем. Птицы расселись по веткам и стали с интересом наблюдать за тем, как ведьма продвигается все выше и выше.

– Вниз не смотреть, вниз не смотреть, – бормотала себе под нос Пачкуля пересохшими губами, в то время как ветер продолжал трепать ее одежду. Дерево, которое с земли казалось крепким, вдруг стало раскачиваться так, словно вот-вот упадет.

– Хо-хо, подруга! – донесся с земли голос Шельмы. Что бы это значило? Возможно, так она пыталась предупредить Пачкулю о грозящей ей опасности? Сама того не желая, Пачкуля посмотрела вниз и чуть было не разрыдалась.

– Хо-хо, я поймала твою шляпу! Теперь она в безопасности! – верещала Шельма, радостно размахивая головным убором. – Ты уже почти у цели. Продолжай в том же духе!

Пачкуля забралась уже так высоко, что почти не различала доносившихся с земли воплей подруги. Хлюпая носом, она преодолела еще несколько ступенек, но тут в рядах диких голубей раздалось сдержанное хихиканье. Затем один из них оторвался от ветки и взвился над головой Пачкули, после чего ей на плечо шлепнулась гадкая жижица. Глупые птицы чуть животики не надорвали от хохота, чего нельзя было сказать о ведьме. Чуя, что силы ее на исходе, Пачкуля отважилась снова взглянуть вверх. К ее великому облегчению, Шельма оказалась права. Она была почти у цели, и до прочного деревянного настила площадки было рукой подать. Изнемогая от усталости, она еще сильнее вцепилась в канаты. Раз ступенька… Два ступенька… Три ступенька… Ну, почти что три… Еще чуть-чуть… И последняя…

– БУ! – внезапно раздалось у нее над ухом.

Прямо перед ней откуда ни возьмись возник зеленый древесный гном. Он стоял на четвереньках на самом краю площадки, наполовину свесившись вниз. В руках он сжимал острый топорик. Пачкуля едва не хлопнулась в обморок от неожиданности, но успела вовремя взять себя в руки.

– Что надо, ведьма? – прошипел гном, помахивая топориком.

– Отдохнуть бы, – простонала Пачкуля.

– Размечталась. Только не в моем доме. Терпеть не могу ведьм.

– Что значит в моем доме? Он не твой, раз выставлен на продажу.

– Уже не выставлен. Сегодня утром я его купил. Внес залог. Кто рано встал, тот и взял, понятно тебе? А ну-ка убери руки…

И с этими словами древесный гном замахнулся топориком и со всей силы вдарил по канату, крепившему подвесную лестницу к площадке.

На следующее утро завтрак на кухне у Шельмы проходил в полнейшей тишине. Хозяйка дома потягивала из бокала пиявочный сок и время от времени отправляла со своей тарелки в рот кусочек омлета из муравьиных яиц. Пачкуля с забинтованной правой рукой сидела напротив и с тоской поглядывала на лежавший перед ней черствый сухарик. Теперь это было все, что полагалось ей на завтрак.

Сомнений быть не могло: она бессовестно злоупотребила Шельминым гостеприимством и была наказана. В воздухе царила атмосфера всеобщего напряжения. Одноглазый Дадли сидел, отвернувшись к стенке, и даже метлы приуныли. Свою Пачкуля как следует отчитала за то, что та накануне не согласилась пойти с ней, а Шельмина вздумала встать на защиту подруги. Тоже мне, законы выискали! А хозяев кто слушать будет? В конце концов Пачкуля решилась нарушить тишину, ведь кто-то же должен был это сделать.

– Ну так как, идем сегодня смотреть дома?

Шельма пожала плечами.

– Ты идешь. Я – нет. Я вчера и так угрохала на тебя уйму времени в приемной у доктора. Подумаешь, синяк на локте! Из-за тебя я опоздала накормить Дадли полдником.

– Не может быть! Ах, какой кошмар! Неужели все из-за меня? Да ты сама меня вчера чуть не угрохала! А еще подруга называется!

– Не понимаю, о чем ты. По-моему, как раз я-то тебя и спасла, разве нет?

– Лучше бы ты сделала это до того, как я шмякнулась о землю!

– Говорю тебе, я вспомнила нужное заклинание лишь в самый последний момент. Впрочем, лучше бы и вовсе не вспоминала. Вот, держи, – сказала Шельма и швырнула Пачкуле очередной выпуск «Чертовских ведомостей». – Сама ищи. Я устала все за тебя делать.

Даже не взглянув на газету, Пачкуля буркнула, что ничего подходящего там все равно нет. Шельма посоветовала ей не слишком привередничать. Тогда Пачкуля пожаловалась на свою больную руку и сказала, что ей сейчас вообще нельзя шевелиться, на что Шельма заметила, что пошевелиться ей все же придется.

– Потому что… – ехидно протянула она, – потому что здесь ты больше не живешь.

Пачкуля насупила брови и принялась мусолить свой черствый сухарик, затянув под нос унылый мотив. Дела ее и впрямь были неважнецкие. Тем временем Шельма молча покончила со своим завтраком, убрала со стола, наложила макияж, надела колпак и отправилась за покупками. Когда она вернулась, Пачкуля сидела все в той же позе, уставившись в пустоту, и в прострации вытягивала ниточки из своего бинта.

Шельма сварила обед и съела целую тарелку перед самым носом у бесконечно несчастной Пачкули. В конце концов у Шельмы сдали нервы.

– Ну хорошо, хорошо, – простонала она. – Я схожу с тобой, но только один раз. Все что угодно, лишь бы скорее от тебя отделаться! Но с завтрашнего дня я разрываю с тобой всякие отношения, и утром ты уберешься отсюда, не важно, будет у тебя новый дом или нет. Идет?

– Идет, – вздохнула Пачкуля. – Не велика потеря.

Денек им выдался не из легких. Они сходили по всем объявлениям, напечатанным в «Чертовских ведомостях», побывали и в кроличьих норах, и в берлогах, и в логовах, протащились по всем выставленным на продажу пещерам, подземельям и даже коровникам. Они осмотрели избушку, вагончик и даже вигвам, не говоря уже о прочих землянках, хижинах и лачугах, что им довелось посетить. По той или иной причине все они Пачкуле не годились. Отчаявшись, она даже согласилась посмотреть тот уютный маленький домик с прекрасным видом из окна. В объявлении о нем говорилась сущая правда, домик оказался очаровательным, и Пачкулю от его вида чуть не стошнило.

Пока ведьмы плелись обратно к дому Шельмы, уже успела взойти луна. Всю дорогу они отчаянно переругивались.

– В жизни не встречала такой привереды, – вопила Шельма.

– А я не виновата, что мне ничего не подошло, – вопила в ответ Пачкуля.

– Тогда пеняй на себя, если завтра окажешься на улице.

– И как только тебе не стыдно вышвыривать из дому подругу, да еще с больной рукой, а?

– Я не вышвыриваю подругу, я вышвыриваю тебя!

– По-моему, раздружиться мы собирались только завтра, – обиженно буркнула Пачкуля.

– Завтра тебя уже здесь не будет!

– Нет, все-таки у меня в голове не укладывается, как ты можешь вышвырнуть из дому подругу, да еще с больной рукой…

И так далее в том же духе.

Внезапно Пачкуля остановилась как вкопанная и повела носом. Шельма продолжала шагать вперед, не оглядываясь.

– Обожди минутку, Шельмуся, – окликнула ее Пачкуля, продолжая принюхиваться. – О, этот запах… этот чудный аромат, откуда он?

– Воняет, как на свалке, – отозвалась Шельма, стараясь глубоко не дышать.

– Верно! Свалка! На одной из них я выросла! О, этот запах, он как будто из детства! Давай взглянем, хоть одним глазком!

– Что, прямо сейчас?

– Ну Шельмочка, ну пожалуйста. Иначе я не выдержу!

– Какая ж ты зануда. Ладно, сходим, раз уж тебе так приспичило.

Они на пару потянули носом воздух, чтобы определить, откуда доносится запах. Похоже, источник его находился где-то поблизости.

– Ты только представь себе, – прошептала Пачкуля с благоговением, – мусорная свалка при свете луны! Я сейчас заплачу!

– М-м-м, очень миленько, – соврала Шельма, которая мечтала только о том, чтобы поскорее вернуться домой к Дадли.

– Постой, что это там виднеется? – указала вперед Пачкуля. – Вон там. Да нет же, там, тетеря. За кучей старых матрасов. Слева от разбитой тележки. Рядом с ржавой плитой. Видишь? Смотри точно поверх кучи жестянок из-под кошачьего корма. Вон на тот дырявый коврик. Ну что, разглядела?

Шельма прищурилась.

– А, это? Ты имеешь в виду ту старую развалившуюся хибару? – скривилась она. Но Пачкули уже и след простыл. Со всех ног она понеслась навстречу дому своей мечты, и Шельма нагнала ее только на пороге лачуги.

Дверь дома была нараспашку, а если говорить точнее, то она рухнула на поросший бурьяном пол в кучу ошметков отслоившейся от стен краски. Ржавые петли, некогда крепившие ее к косяку, валялись неподалеку. В оконных проемах болтались рамы без стекол, а на крыше зияли огромнейшие дыры. Из глубины темной лачуги доносился затхлый запах сырости и гнили. Зажмурившись от удовольствия, Пачкуля с наслаждением втягивала в себя смрадный воздух.

– Эй, ты в своем уме? – осведомилась Шельма. – На что тебе эта старая развалина?

Пачкуля открыла глаза, блаженно улыбаясь и часто моргая, словно только что вышла из транса.

– Шельмуся, – произнесла она, сияя от счастья. – Дорогая моя, вот оно, свершилось! Наконец-то я нашла то, что так долго искала. Добро пожаловать в мое новое жилище!

Глава третья
Настырный помощник

– Ну как, обживаешься? – поинтересовалась Шельма, когда несколькими днями позже Пачкуля заглянула к ней, чтобы одолжить запасной котелок. Ее собственный, как мы помним, восстановлению не подлежал. Получив котелок, Пачкуля, тем не менее, уходить не спешила. В глубине души она надеялась, что Шельма предложит ей остаться на завтрак.

– Вовсю, – рапортовала Пачкуля. – Заканчиваю ремонт. Уже починила дверь и перетащила из пещеры уцелевшие пожитки. Хорошо хоть, палочка заработала. Ни за что бы не смогла сама поднять все эти тюки. Впрочем, мебель перевозить не стала, недаром же на свалке живу – там и нашла новую.

Она старалась говорить бодро, однако временами в ее голосе сквозила печаль.

– Надеюсь, ты удосужилась там прибраться? – спросила Шельма. Она сидела за туалетным столиком с треснутым зеркалом и грела над свечами свои ежиные бигуди. Вокруг громоздились бесчисленные тюбики с губной помадой и пузырьки с лаком для ногтей.

– Прибраться? Это еще зачем? – фыркнула Пачкуля. – Мне и так хорошо. Может, заглянешь ко мне вечерком?

– Сегодня не могу, – ответила Шельма. – Нам с Дадли надо поработать над новым заклинанием.

– Ах, вот оно что, – расстроилась Пачкуля. – Ну, тогда в другой раз, – вздохнула она.

– Послушай, в чем дело? – спросила Шельма, видя, как помрачнела подруга. – Тебе разонравилась хибара?

– Нет, что ты, она чудесная. Просто… знаешь, честно говоря, мне там немножечко одиноко. На свалке такая тишина… кругом ни души.

– Хм. Пожалуй, я знаю, что тебе нужно, – задумчиво проговорила Шельма, нагибаясь за непокладистым перегревшимся ежом, который вырвался у нее из рук и устремился к дверям. – Тебе нужен помощник. У тебя единственной из всех ведьм никого нет.

– У меня есть мухи, – возразила Пачкуля, тыча вверх пальцем. Жужа и Дейв мгновенно оторвались от банки с печеньем и преданно закружили над колпаком хозяйки.

– Мухи? Мухи не в счет.

Жужа и Дейв возмущенно заметались взад-вперед. Но Шельма была права. Мухи не считались. Если верить словарю, то помощниками ведьм зовется всякая нечисть, которая им прислуживает и подчиняется. Впрочем, помимо нечисти помощниками могут быть коты, совы, вороны, летучие мыши, – да кто угодно, лишь бы у них была хоть капелька соображения. Чего не скажешь о Жуже с Дейвом и их сородичах. Ведь мушиное тельце такое маленькое, а уместить в него нужно столь многое, что для мозгов места, как правило, не остается.

– Подумай, сколько времени ты сможешь с ним сэкономить, – продолжала Шельма. – Разве тебе не надоело самой доставлять письма и выискивать нужные травы? Не говоря уж о том, чтобы за кем-нибудь шпионить.

На это Пачкуле нечего было возразить.

– То-то и оно. Торчишь днями напролет в своей хибаре в компании с помелом и киснешь. Тебе определенно стоит нанять помощника. У всех приличных ведьм они есть. Не знаю, что бы я делала без Дадлика. Поставь-ка чайник, и за кружечкой горячей болотной водицы мы сочиним для тебя объявление. Отнесешь его потом в «Чертовские ведомости».

Пачкуля осторожно наполнила чайник. Шельмин любимец сидел на краю раковины и, точа напильником зубы, мурлыкал себе под нос пиратские куплеты.

 
Я хохотал, мурлым,
До слез, мурлым-мурло,
Когда пошел, мурлым,
Вонючка Фрэнк на дно! —
 

тянул он уныло на одной ноте.

– Какой милый мотивчик! – похвалила Шельма. – Обожаю, когда ты поешь.

В этот самый момент Пачкуля случайно пролила пару капель болотной воды на кончик Дадлиного хвоста. Всего пару капель, но и их оказалось достаточно.

– Ах ты старая косорукая курица! – заверещал котяра. – Клянусь, я вздерну тебя на рее! Порежу на мелкие кусочки и скормлю акулам!

– А ты ему нравишься, – заметила Шельма, накручивая последнего ежа. – Просто у него такая манера выражаться. – Она взяла с полочки склянку с надписью «Грязный носок» и побрызгала немного себе за уши. – Не хочешь попробовать? – предложила она Пачкуле.

– Нет, – гордо отказалась та. – У меня свой врожденный неповторимый аромат. – И это была сущая правда. По сравнению с ним Шельмин «Грязный носок» благоухал, что твой розовый куст.

– Так, теперь нам понадобятся карандаш, бумага и мыслительные шапочки.

– Я свою дома оставила, – огорчилась Пачкуля.

– Ничего, будем меняться по очереди. А ну-ка, Дадли, иди скорее к мамочке, прыгай на коленки.

Дадли потянулся, зевнул и тяжело плюхнулся в Шельмины объятия. Затем потерся о ее подбородок и довольно заурчал.

– Ну разве он не милашка? Ты моя кисонька, ты моя лапочка, уси-муси-пуси, – засюсюкала Шельма, сплевывая волоски кошачьей шерсти. – Ты уж меня прости, Пачкуля, но такого помощника, как Дадли, тебе вряд ли сыскать. Не каждой ведьме так повезет.

– Да уж, – согласилась Пачкуля, втайне моля судьбу, чтобы Шельма оказалась права. Ей вовсе не улыбалось заполучить в помощники второго Дадли.

Ведьмы корпели над объявлением целый день, так что под вечер весь пол был усеян обрывками бумаги, скомканными черновиками и поломанными карандашами. Мыслительная шапочка валялась в общей куче, поскольку проку от нее было чуть.

– А что, неплохо получилось, – констатировала Пачкуля, уставившись красными опухшими глазками на результат их многочасового труда.

– Гениально, – согласилась Шельма, которая проделала большую часть работы. – А ну-ка, перечитай еще разок. Век бы слушала!

Требуется помощник

Обращаться к ведьме Пачкуле по адресу: Непутевый лес, Хибара номер 1 в районе Мусорной свалки, по пустякам просьба не беспокоить.

Шельма встала и принялась разматывать бигуди. Она аккуратно складывала ежей в коробочку, где они лежали рядками, продолжая посапывать.

– Должно сработать. Ты, Пачкуля, молодец, что обратилась ко мне за помощью.

– Спасибо тебе, Шельмуся, за все. И за еду в том числе. Ты настоящий друг, – поблагодарила Пачкуля и отправилась на почту.

На следующий вечер Пачкуля напрочь забыла о своем объявлении. Она была всецело поглощена приготовлением ужина и не могла думать ни о чем другом. На ужин у нее было сложное блюдо – жаба в кляре. Кляр удался на славу – сероватая жижица с комочками радовала глаз, но проблема заключалась в том, что жаба никак не желала погружаться в него с головой. Стоило Пачкуле отвернуться за солью, как жаба тут же высовывалась и сверлила ее недовольным взглядом.

– Я тебе уже сто раз сказала: полезай обратно и не рыпайся, – прорычала сквозь зубы Пачкуля, подбрасывая дров в огонь.

– Зачем это? – поинтересовалась любознательная жаба.

– Затем, что ты мой ужин, вот зачем! А ну живо ныряй в кляр!

– Не хочу, – захныкала жаба.

Пачкуля как следует треснула ей поварешкой по лбу, и жаба ушла на дно, бормоча страшные проклятья.

– Так, что теперь? Ах да, накрыть на стол!

Накрыть на стол оказалось гораздо сложнее, чем можно было себе представить. Горы грязных тарелок высились чуть ли не до потолка, ибо, нося гордое звание самой неряшливой ведьмы, Пачкуля за всю неделю так и не удосужилась приступить к мытью посуды.

На некоторых тарелках уже успела вырасти пушистая зеленая плесень, другие покрылись клейкой паутиной, а в одной из чашек справляло новоселье семейство тараканов.

– Нда, – хмуро буркнула себе под нос Пачкуля. – С этим надо что-то делать.

Она протянула руку и указательным пальцем легонько ткнула в ближайшую посудную горку. Та сперва зашаталась, а в следующую секунду с грохотом обрушилась на пол, образовав там новую кучу из смеси объедков и битого фарфора. Пачкуля в изнеможении рухнула в кресло. Так много по хозяйству она сроду не хлопотала.

Именно в этот момент в дверь позвонили.

– Вот принесла нелегкая, – проворчала ведьма.

Она бросила взгляд на свое отражение в пузатом чайнике и втерла дополнительную порцию грязи себе в нос. В дверь продолжали настойчиво трезвонить так, что уши закладывало.

– Да открой же ты, наконец, – взмолилась жаба, у которой случился приступ мигрени. Не в силах терпеть это безобразие, она с головой погрузилась в кляр и попыталась расслабиться.

– Иду, иду, – прорычала Пачкуля, ковыляя к двери.

Распахнув ее одним рывком, она застыла в недоумении. Сперва ей показалось, что на пороге никого нет, но мгновение спустя она увидела ЕГО. Маленький симпатичный хомячок с шерсткой песочного цвета и розовыми лапками болтался на веревке от ее колокольчика, держась одними зубами. Хомяк энергично раскачивался из стороны в сторону, и колокольчик от этого продолжал трезвонить на весь дом.

– Послушай, немедленно слезай! – строго приказала ему Пачкуля.

– Што я делай? – с трудом выговорил зверек сквозь стиснутые зубы. – Шлушай или шлезай?

– Слезай, тебе говорят!

Легенький, словно пушинка, хомяк брякнулся вниз и повел носиком.

– Фот это запах! – коверкая слова, вымолвил он. – Рас ты есть Пачкуля – мне сюда, – заключил хомяк и решительно прошествовал в распахнутые двери хибары, оставляя на пыльном полу дорожку крохотных следов.

От такой неслыханной наглости Пачкуля в буквальном смысле онемела.

– Ну и сфинарник, – продолжал хомяк, озираясь вокруг. – Ты што, никокда не убирать?

– Свинарник? Да как ты смеешь? – заверещала Пачкуля, как только к ней вернулся дар речи. – Не знаю, кто ты такой и откуда взялся, но я требую, чтобы ты немедленно выметался из моего дома!

– Я Хьюго, – отозвался хомяк, не переставая вертеть головой.

– Что-что ты сказал? Ты с юга? Да хоть с Северного полюса! Убирайся немедленно!

– О нет, я скасать Хьюго. Это есть мое имя.

– Тогда слушай сюда, Хьюго-с-юга: не знаю, чего ты от меня хочешь, но…

– Я хотеть работа.

– Работа? Какая еще работа?

– Помощник. Я читать саметку в гасете и приходить на собеседофание. Собеседуй меня. – Хьюго проворно вскарабкался по ножке стола, уселся спиной к пузатому чайнику и сложил лапки на брюшке.

– Вот еще. Ты мне не подходишь, так что проваливай.

– Откуда ты снать, если меня не собеседофать? – резонно заметил хомяк.

– Уж поверь моему опыту. Ты не тот тип. В традиционном понимании, разумеется.

– Кто есть тот тип? – продолжал допытываться Хьюго. Он обнаружил на столе хлебные крошки и теперь сосредоточенно запихивал их себе за щеки.

– Ну, коты, например. Хорьки, куницы, горностаи и все такое прочее. Летучие мыши, вороны. Иногда жабы, если, конечно, удастся найти более-менее башковитую, – пояснила Пачкуля и с досадой посмотрела на свою жабу, которая снова высунула голову из кляра и с интересом подслушивала разговор.

– Помощники, – продолжала ведьма, – они обычно злобные или безобразные, а лучше и то и другое. Кем они точно не могут быть, так это забавными пушистиками с нелепым акцентом.

– Намекать на меня? – уточнил Хьюго. Он говорил спокойно, но в глазах его сверкнул недобрый огонек.

– Угадал. Ты глянь на себя – такой пусик, такой очаровашка, аж смотреть противно. Впрочем, ты же хомяк, тебе положено. Вы на то и созданы, чтобы сидеть в клетках и щуриться от удовольствия, когда вас щекочут за ушком, вот так…

Пачкуля потянула к зверьку свой костлявый палец, но в следующую же секунду поспешила его отдернуть, ибо внезапно хомяк преобразился до неузнаваемости. Он вскочил на лапы, выгнул спину дугой и вздыбил шерсть. Верхняя губа его вздернулась, обнажив два ряда крепких острых зубиков, а из горла раздался неожиданно раскатистый зловещий рык. Будь у него хвост, он бы непременно хлестал им по бокам из стороны в сторону. Но поскольку хвоста не было, он хлестал усами по набитым щекам. Поистине, своим свирепым видом Хьюго мог нагнать страху на кого угодно!

Ведьма в испуге уставилась на хомяка. Впрочем, мгновение спустя он встряхнулся, шерсть его улеглась, усики опали, он вновь шлепнулся на зад и проворно почесал правой задней лапкой за левым ушком. Пачкуля подумала, уж не привиделось ли ей.

– У тебя есть поесть? – спросил хомяк как ни в чем не бывало. – Яплоки или там моркофки? Я приехать недалека.

– Нет, – рявкнула Пачкуля. – Убирайся. Собеседование окончено.

– Расфе? Но ты софсем не садавать мне фопрос.

Пачкуля вздохнула. Было уже поздно, а она до сих пор не ужинала. Этот назойливый хомяк определенно начинал действовать ей на нервы.

– Послушай, ты! – взревела ведьма.

– Хьюго, – подсказал хомяк.

– Да какая мне разница! Поставь себя на мое место! Ты хоть представляешь, что будет, если я приволоку тебя на очередное сборище? Нас же все засмеют!

– Фсе? Кто есть фсе?

– Ведьмы нашего шабаша, вот кто. Нас всего тринадцать, считая меня. Целая чертова дюжина, как полагается.

– Раскаши-ка поподробнее, – попросил Хьюго, заинтересовавшись.

– Ну, во-первых, у нас есть Достопочтенная Чепухинда, Предводительница шабаша. У нее в помощниках мелкий бес по кличке Проныра. Еще есть Шельма, моя лучшая подруга. Ее помощник – Одноглазый Дадли. Котов вообще многие держат. У ведьм-близняшек Бугага и Гагабу, например, тоже парочка сиамских – Антипод и Антикот. У Макабры-Кадабры – шотландский горный козел по кличке Хаггис. Так, кто там у нас дальше… У Вертихвостки – змея, у Туту – пара летучих мышей. У Мымры – дьяволенок Шелупоня, очень музыкальный, что есть мочи лупит по барабанам. У Тетери – ленивец, у Чесотки – стервятник, у Грымзы – филин, у Крысоловки – крыса. Вот, собственно, и все.