Текст книги "Ведьма Пачкуля и непутевый театр"

Автор книги: Кай Умански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Кай Умански
Ведьма Пачкуля и непутёвый театр

Глава первая
Гениальная идея

– Нет! – крикнула Достопочтенная Чепухинда и стукнула кулаком по столу. – Нет-нет-нет-нет-НЕТ! Безусловное, абсолютное, категорическое нет. Мы не будем устраивать утренние посиделки за кофе, слышите меня? Я ненавижу кофе и терпеть не могу утро. Рассиживаться на диване с оттопыренным мизинцем – это неестественно. Ни за что – вот мой ответ! Ни за что, ни за что, ни за что!

Она еще разок стукнула по столу, скрестила на груди руки и села, сердито сверкая глазами. На какое-то время повисла тишина.

– Я так понимаю, Чепухинда, ответ «нет»? – спросила ведьма Грымза, которая в ту ночь была секретарем.

– Да, – твердо сказала Чепухинда. – Нет. Да, то есть нет.

Грымза взяла карандаш и вычеркнула последний пункт из лежащего перед ней списка.

– Ну таким образом, все, – сказала она и тихо вздохнула. – Мы перебрали все варианты. Распродажа старья – пляски в амбаре – викторина – ярмарка ремесел – конкурс вязания – «э-ге-гей, раскрась метлу повеселей» – большой заплыв – выставка цветов – посиделки за кофе.

Снова тишина.

– Это все не годится, – наконец сказала ведьма Мымра. – Скукота какая-то, я так считаю.

Ежемесячный слет проходил в банкетном зале «У черта на куличках». Двенадцать ведьм с разношерстными помощниками сидели за длинным столом в центре. Снаружи рыскал холодный осенний ветер, стучался в окна, свистел в дырочки от сучков.

Пока что дела шли не очень. Главный вопрос на повестке дня – как подсобрать деньжат – не двигался с мертвой точки. Рождество уже почти на носу, а шабаш совсем издержался. И потом, время между Хеллоуином и концом декабря всегда хочется посвятить – ну хоть чему-нибудь.

– Тогда прервемся на чай, – объявила Чепухинда к всеобщему облегчению. – У меня мозги устали. Пачкуля, как там бутерброды? Мы тут все с голоду умираем!

– Уже бегу-у! – пропел бодрый голос из закулисной кухни. – Ух, сколько я вам вкуснотищи наготовила!

Затем раздался вопль, страшный грохот и звяканье посуды.

После короткой паузы слева на сцену вышла тринадцатая ведьма. К рукаву ее замызганной кофты пристал кусок ветчины. От мокрых ботинок шел пар. В кулаке она сжимала фарфоровую ручку – все, что осталось от шабашного чайника. На шляпе у нее сидел маленький хмурый хомяк. Он пытался вытереть перепачканную горчицей грудку.

– Опаньки! – смущенно сказала Пачкуля. Ведьмы недовольно забубнили, мол, «в своем репертуаре», и устремили на Пачкулю злобные взгляды. – Я споткнулась о Хьюго и уронила поднос, – объяснила она. – Все претензии к нему. Он во всем виноват.

– Фофсе нет, – огрызнулся Хьюго с хозяйкиной шляпы.

– Еще как да. Откуда мне было знать, что ты под ногами вертишься? Не будь ты такой мелюзгой, я б тебя заметила!

– В общем, сэндвичей нет, я правильно понимаю? – перебила ее Чепухинда.

– Увы, – призналась Пачкуля. – Но у меня тут на кофте есть славный кусочек ветчины, если кто желает… Нет? Тогда сама съем, – что она с удовольствием и сделала.

– Сядь и помалкивай, – велела ей Чепухинда.

Продолжая жевать, горе-повариха вытащила стул и присоединилась к собранию.

– И чегошеньки теперь? – вопросила ведьма Макабра-Кадабра. – Как чаи будем хлебать, когда чая нема?

– Мы считаем, пора по домам расходиться, да, Га? – сказала ведьма Бугага, подавив зевоту.

– Точнее не скажешь, Бу, – отозвалась ее сестра-близняшка, ведьма Гагабу. – Нас дома два котла горячего супа дожидаются, всласть ножки попарим.

– Никто никуда не расходится, – отрезала Чепухинда. – Пока решение не примем. Кроме того, лично я собираюсь пить чай. Я знала, что сегодня Пачкулина очередь готовить, поэтому захватила свой термос для экстренных случаев. Где он там, Проныра?

– Туточки, Предводительница, – откликнулся сидевший рядом мелкий красный бес и с торжествующим видом достал ярко-желтый термос. Все с завистью смотрели, как он откручивает пластмассовую крышку и наливает в нее чай. Никто, кроме Чепухинды, принести с собой термос не додумался.

– Я считаю, – заворчала Макабра, – нема глузду устраивать перерыв на чай без чая.

– В таком случае, – сказала Чепухинда, приложившись к крышке, – ограничимся светской беседой.

– Это еще что? – подозрительно осведомилась Макабра.

– Мило поболтаем, спросим друг у друга, как там родня, в таком вот духе, – объяснила Чепухинда. – К примеру, я скажу: «Дорогая ведьма Шельма, как поживает твой очаровательный кузен, знаменитый шеф-повар гном Пьер де Конфитюр, которым ты вечно похваляешься?» – произнесла она высоким, притворным голосом. – А Шельма скажет: «Очень хорошо, Достопочтенная Чепухинда, спасибо, что спросили».

– Нет, не скажу, – трагическим тоном проговорила Шельма, закончив подкрашивать губы ярко-зеленой помадой. – Бедный кузен Пьер. На прошлой неделе он свалился в тесто для оладий. И его взбило миксером.

В мрачной тишине ведьмы предались раздумьям о несчастном Шельмином родственнике. Снаружи завывал ветер. Атмосфера была гнетущая.

– Может, в шарады сыграем? – предложила Пачкуля, пытаясь немного разрядить обстановку.

– Нет, – сказала Чепухинда. – И я, кажется, велела тебе помалкивать.

– Тогда, может, хором попоем? Глядишь, и развеселимся, нет?

– Мы сюда не веселиться пришли, – сурово отчеканила Чепухинда. – Мы должны придумать, где взять деньги.

– И какие идеи? – спросила Пачкуля, которая весь вечер проторчала на кухне.

– Ничего нового, – вздохнула Грымза. – Все езжено-переезжено. Очередная распродажа старья – надоело, сколько можно; викторину нельзя – ее скелеты устраивали на прошлой неделе; пляски в амбаре будут у зомби, а насчет посиделок с кофе у Чепухинды заскок…

– Понятное дело, – согласилась Пачкуля. – Мы же не хотим увязнуть в болоте занудства. Нам нужно что-нибудь дерзкое. Новый, интересный проект, в котором найдут применение все наши изумительные таланты. Как насчет рождественского представления? Было б здорово, а?

Ведьмы и помощники заметно оживились.

– В смысле, опера или вроде того? – спросила Грымза, отличавшаяся утонченным вкусом.

– Опера не пойдет, – решительно заявила Пачкуля. – Слишком выпендрежно.

– Тогда давайте поставим мюзикл! – подал голос Одноглазый Дадли, потрепанный Шельмин кот. В одной из девяти жизней он был корабельным котом на пиратском бриге и с тех пор обожал матросские песни. – Поставим мюзикл и назовем его «Кошки»!

Антипод и Антикот, сиамские коты ведьм-близняшек, энергично закивали. Все остальные покатились со смеху.

– Ха! – фыркнула Пачкуля. – Да кто пойдет смотреть мюзикл, который называется «Кошки»? Более бредовой идеи в жизни не слышала.

– Не обращай внимания, Дадлик, дорогуша, – невозмутимо сказала Шельма. – Мамочка считает, что идея просто чудесная. Ты мог бы сыграть главную роль и спеть одну из своих прелестных матросских песенок.

– Вот еще, – заспорила Пачкуля. – Про что он будет петь? Про рыбьи головы? Про блох?

Про раскопки в кошачьем лотке? С таким же успехом можно поставить мюзикл – не знаю – «Хомяки»!

Хьюго резко перестал гоготать.

– Не понимать, что тут смешнофо, – сухо сообщил он.

– Раз на то пошло, почему не «Змеи»? – вмешался Ползучка Стив, уж ведьмы Вертихвостки.

– Может, «Крысы»? – встрял Вернон, помощник Крысоловки.

– «Стервятники» – броское название, вам не кажется? – без особой надежды предложил Барри, стервятник Чесотки.

– Или «Горные козлы»? – вставил козел Хаггис, помощник Макабры.

– «Бесы»! (Чепухиндин Проныра).

– «Дьяволята»! (Мымрин Шелупоня).

– «Филины»! (Грымзин Очкарик).

Летучие мыши ведьмы Туту что есть мочи захлопали крыльями, пытаясь привлечь внимание. Единственный помощник, оставшийся безучастным, – это ленивец Тетери, который, как и его хозяйка, спал без задних ног.

– Призываю к порядку! – крикнула Чепухинда и ударила деревянным молотком по столу. – К порядку! Никаких мюзиклов о помощниках мы ставить не будем, вопрос закрыт. Ваша работа – помогать нам, ведьмам, а не драться за главные роли в мюзиклах.

– А вот и нет! – пробубнили помощники.

– А вот и да! – хором откликнулись ведьмы.

– У меня гениальная идея, – сказала Пачкуля.

Никто не услышал.

– А вот и нет! – настаивали раззадорившиеся помощники.

– А вот и да! – не уступали ведьмы.

– Я говорю, у меня гениальная идея! – повторила Пачкуля уже громче.

Все равно никто не услышал.

– А вот и нет!

– А вот и да!

– Я ГОВОРЮ, У МЕНЯ ГЕНИАЛЬНАЯ ИДЕЯ!

На этот раз ее все-таки услышали. Взволнованная Пачкуля забралась на стул. Вся раскраснелась, глаза выпучены, и выражение лица такое – в общем, до боли знакомое всем собравшимся.

– А вот и нет! – завопила она. – А вот и да! – Потом истерически замахала рукой, показывая на что-то слева за плечом Бугага. – Он сзади!

– Кто? – нервно спросила Бугага и обернулась.

– Да нет же, не взаправду. Я просто для примера. Вам это ничего не напоминает?

– Это, Пачкуля, напоминает мне то, что пора звонить людям в белых халатах, чтобы забрали тебя куда следует, – живо заметила Чепухинда. – Слезай, не испытывай мое терпение.

– Сначала я вам расскажу о своей гениальной идее для рождественского представления, – не сдавалась Пачкуля.

– Ну?

– Держите покрепче шляпы, девочки! – воскликнула Пачкуля и приняла внушительную позу. – Мы… – Она выдержала эффектную паузу. – Мы поставим пантомиму![1]1
  В Англии существует давняя традиция рождественского представления для детей, или пантомимы. В пантомиме, как правило, переплетены сюжеты известных сказок («Золушка», «Кот в сапогах», «Спящая красавица» и др.). Знакомые персонажи поют, танцуют и попадают в неожиданные и смешные ситуации. Главного героя («главного мальчика») традиционно играет молодая женщина в узких брюках, а «даму» (чаще всего это мать главного героя) – мужчина в женском платье. Зрители возгласами поддерживают героев и осуждают злодеев. «Он сзади!» («Обернись!»), «А вот и да!», «А вот и нет!» – обычные реплики из зала во время такого спектакля. – Здесь и далее прим. пер.


[Закрыть]

Глава вторая
Что ставим-то?

– Пантомима, значит? – задумчиво сказала Чепухинда. – Смотрела я однажды пантомиму, когда еще совсем девочкой была. Там было про одну бедняжку, которая целыми днями прибиралась, а потом появилась элегантная фея в голубом платье из тюля, дала девице какие-то стальные шлепки и отправила на банкет в переоборудованном овоще. В антракте меня рвало мороженым, как сейчас помню. Охохонюшки! Счастливые деньки.

– «Золушка», – кивнула Пачкуля. – Только вы, Чепухинда, по-моему, не разобрались, что там к чему. У нее хрустальные башмачки были, а не стальные шлепки.

– Может, и так, – согласилась Чепухинда. – Память у меня уже не та. Но что меня тошнило, это точно.

– Я думаю, «Золушку» ставить не надо, – возбужденно сказала Шельма. – Голосую за «Дика Уиттингтона». И я могу сыграть «главного мальчика» – у меня ноги подходящие. А Дадли будет моим верным котом.

– Чепуха, – вмешалась Крысоловка. – Совершенно очевидно, что надо ставить «Гаммельнского крысолова», – ведь я умею играть на дудочке. Ты сама сказала, Пачкуля, что мы должны найти применение своим изумительным талантам. Вернон будет главной крысой, правда, Вернон? А в массовку можно пригласить твою родню.

Вернон явно был в восторге.

– По-моему, в этой сказке все крысы тонут, – заметила Грымза.

Вернон перешел от восторга к ужасу.

– А кто пьесу-то будет писать? – осведомилась Вертихвостка. – Мы же не сможем на ходу все придумывать. Нужен нормальный сценарий и все такое прочее.

– Не вопрос, – выпалила Пачкуля. Она была так увлечена своей идеей, что, не задумываясь, отметала все препятствия. – Я напишу. Думаю, за вечер справлюсь. Я всегда мечтала стать драматургом. И режиссером тоже я буду. Я все сделаю. Надо только решить, что ставим. Воспользуемся методом бумажек. Все напишут на бумажках, кого хотят сыграть, и какая сказка наберет больше голосов – ту и ставим. Согласны?

Все согласились.

– Я похозяйничаю, – сказала Чепухинда и пошевелила пальцами. На столе перед ведьмами тут же появились двенадцать карандашных огрызков и клочков бумаги. Себе Чепухинда наколдовала перо с изящной серебряной чернильницей и большой лист пергамента, вверху которого крупным шрифтом были напечатаны ее имя и адрес. Но никто ничего не сказал. Она же предводительница. Вольна делать что ей вздумается.

– Честряслось? – пробормотала Тетеря, очнувшись от глубокого сна и обнаружив, что от нее требуются какие-то действия. – Уже утро?

– Мы ставим пантомиму, – объяснила Пачкуля. – Все должны написать, кем хотят быть. На твоем месте, Тетеря, я бы выбрала что попроще. Бревно, например. Ну, приступим.

Ведьмы возбужденно зашептались и зашуршали карандашами по бумаге.

Потом Пачкуля пустила по кругу свою шляпу, и все торжественно опустили в нее бумажки. Чепухинда, прежде чем положить пергамент в шляпу, церемонно свернула его в трубочку и перевязала красной лентой.

– Так, – сказала Пачкуля. – Посмотрим, что тут у нас. – Затаив дыхание, все смотрели, как сна разворачивает бумажки. – Близнецы хотят быть детками в лесу[2]2
  Детки в лесу – классические персонажи английской пантомимы.


[Закрыть], – объявила она. Бугага и Гагабу пихнули друг дружку локтями и хихикнули. – Ну, почему бы и нет. Шельма – по-прежнему Дик Уиттингтон. Мымра выбрала… Белоснежку?

– Ага, – радостно подтвердила Мымра. – Всегда в глубине души считала себя Белоснежкой. – Все от изумления разинули рты. – Я помоюсь, – прибавила она с вызовом.

– Хммм, – с сомнением промычала Пачкуля и взяла следующую бумажку. – Тетеря написала Спящую красавицу. Отлично, с этой ролью она с закрытыми глазами справится. Вертихвостка хочет быть… Клеопатрой?

– Хочу, еще как хочу! – горя энтузиазмом, воскликнула Вертихвостка. – Я всегда хотела ее сыграть. Я одно время занималась танцем живота. А Стив может быть моей гадюкой. Ну пожалуйста, Пачкуля! Это мечта моей жизни!

– Да, дела, – простонала Пачкуля. – Задачка не так проста, как мне казалось. Крысоловка по-прежнему голосует за Гаммельнского крысолова, а Чесотка хочет играть – кого бы вы думали – Рапунцель.

Ведьмы затряслись от смеха, сочувственно хлопая себя по лбу.

– А что? – спросила Чесотка, чью ситуацию на голове иначе как «беда с волосами» было не назвать. – Что смешного? Ты сама сказала, можно выбирать, кого хочешь.

Но Пачкуля уже успела достать новую бумажку и в отчаянии схватилась за голову.

– Что здесь написано, Макабра? Леди Макбет?

– Ну а то ж, – подтвердила Макабра.

– Но это не сказочный персонаж, – запротестовала Вертихвостка.

– Как и Клеопатра, – огрызнулась Макабра.

– Зато она танцует, – парировала будущая царица Нила. – Сдается мне, леди Макбет танцу живота не обучалась.

– А то у нее других забот нету, – презрительно бросила Макабра. – В Шотландии такой ерундой не занимаются.

Пачкуля вздохнула и развернула три оставшиеся бумажки. Грымза – неожиданно – выбрала Шерлока Холмса. А в Чепухинде, похоже, с детства сидело потаенное желание быть элегантной Феей в голубом платье. Последней оставалась бумажка Туту, на которой задорным почерком было ведено:

КАРНАВАЛЬНАЯ ЛОШАДЬ – ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНО ЗАДНЯЯ ЧАСТЬ!!!

– Так, – безнадежным голосом сказала Пачкуля. – Это ни в какие ворота не лезет. Здесь нет даже двух героев из одной истории. Кому-то придется выбрать себе другую роль.

– Только не мне, – решительно заявила Чепухинда. – Я – предводительница этого шабаша. Раз нельзя быть Феей, я не участвую.

– Но это невозможно, – заспорила Пачкуля. – Как придумать сюжет, чтобы в нем было три принцессы, танцующая египетская царица, элегантная Фея, леди Макбет, пара потерявшихся младенцев, истребитель крыс, Дик Уиттингтон, вымышленный сыщик и лошадиная попа?

– Ну, это твои проблемы, Пачкуля, – язвительно заметила Чепухинда. – Помнится, ты сказала, что можешь написать сценарий за вечер.

– Ну да, но…

– Вот и пиши. Используй свои таланты. Предлагаю тебе поработать над этим дома.

Что Пачкуля и сделала.

Глава третья
Гоблины получают приглашение

К западу от Непутевого леса, у подножия Нижних Туманных гор, расположилась небывалого безобразия область, известная как Гоблинские земли. В этих унылых местах, где всегда дует ветер, полно крутых утесов и сырых пещер. Растительности никакой – разве что приземистые кусты утесника, редкие кривые деревца то тут то там да неприятные жгучие сорняки. Только совсем уж тугодумам придет в голову жить на Гоблинских землях.

Вот как раз тугодумства гоблинам, которые поселились в самой большой, самой сырой пещере, где с потолка вечно капала вода, было не занимать. Красавчик, Гнус, Свинтус, Обормот, Пузан, Косоглаз и Цуцик – так их звали, и на семерых им досталось ровно шесть крупиц ума.

Гоблины недавно проснулись и подумывали о завтраке. Понятное дело, что они его не готовили – готовить было не из чего. Просто думали о нем.

– Вот бы у нас сосиски были, – вздохнул Гнус. Гоблины понуро сидели кружком и глазели на пустую сковородку. – Шесть толстых сосисек, шкворчащих на сковороде. Красотень.

– Нас семеро, – напомнил Обормот. И неуверенно прибавил: – Кажись. (У гоблинов плохо с арифметикой. Они умеют считать только до двух.)

– Сам знаю, – с досадой отозвался Гнус. – Думаешь, я тупой? Я сказал шесть, потому что тогда б мне две досталось.

Гоблины немного подумали об этом. В Гнусовых расчетах чудился какой-то прокол, но никто не был уверен наверняка, поэтому все молчали.

– А чё это Гнусу две сосиски? – наконец спросил Косоглаз. – Две – больше, чем одна, не? Чё это ему две сосиски, а остальным только по одной? А? А?

– Потому что я их придумал! – торжествующе возопил Гнус. – Я придумал, значит мне – больше. Так?

– Подеремся за вторую сосиску! – бросил ему вызов Обормот, играя мускулами. Все повеселели. Утренняя драчка из-за несуществующих сосисок – это, конечно, не так приятно, как завтрак, но все-таки способ убить время.

Впрочем, до драки дело так и не дошло, потому что в этот момент в парадный валун постучали. Все переполошились. Гости в пещеру заглядывали нечасто, особенно в такую рань.

– Иди, Кдасавчик, – сказали шесть голосов хором. – Посмотри, кто там.

Красавчик взял кастрюлю, которую привык носить на своей круглой лысой голове. Он официально исполнял обязанности привратника, и ему нравилось одеваться соответственно должности. Топая, он подошел к валуну, откатил его чуть-чуть в сторону и сказал в щелочку:

– Да? Чиво надо?

– Почта, – сообщил скрипучий голос. – Я есть ваш тролль-почтовик. Приносить к вас Письму.

– Какого… что? – переспросил Красавчик.

– Письму, – повторил голос и услужливо добавил: – Такой бумажный, с марка.

– Ишь, – сказал Красавчик, не веря своим ушам. Гоблины никогда еще не получали Письму.

Раздался шорох, и квадратный белый конверт, скользнув в щель, шлепнулся у ног Красавчика. Красавчик наклонился и робко поднял его. Остальные гоблины, тоже пришаркавшие к валуну, заглядывали Красавчику через плечо. На конверте значилось:

Нижние Туманные горы,

Гоблинские земли, Пещера

Гоблинам

Гоблины читать не умели, и для них это были просто черные закорючки.

– Поди, откдыть надо, – нерешительно заметил Косоглаз. – Давай, Кдасавчик.

Дрожащими пальцами Красавчик разорвал конверт. В нем оказалась открытка, которая тоже была покрыта непонятными закорючками. Гоблины озадаченно ее разглядывали.

– Чиво пишут? – спросил Цуцик.

– Понятия не имею, – признался Красавчик. – Есть у кого какие идеи?

Гоблины пустили открытку по кругу.

– Вот это вроде «О»? – предположил Свинтус, показывая на «А». Не то чтобы это как-то помогло.

– Чё ж делать? – запричитал Пузан. – Получили Письму, а прочитать не можем. Чё ж делать?

Гоблины ошалело глазели друг на друга, кусали костяшки и в отчаянии ломали руки.

– Я знаю! – вдруг воскликнул Красавчик. – Пусть Почтовик нам пдочитает!

Все радостно заголосили и принялись хлопать Красавчика по спине. Красавчик аж сиял. В последнее время с хорошими идеями у него было негусто. Может, наконец-то началась новая эпоха Хороших Идей.

Тролль-почтовик шагал вниз по склону, весело насвистывая песенку «У почтовика нога велика». Он с удивлением услышал дикие крики, а потом обнаружил, что со всех сторон окружен гоблинами.

– Читай, – велел гоблин с кастрюлей на голове и сунул ему открытку.

– Как насчет волшебного словечка? – спросил тролль-почтовик и с укоризной потряс пальцем.

Гоблины в недоумении вылупились.

– Ну же. Что ваша должна сказать? Когда просить об одолжении? – подсказывал тролль.

– А не то врежем? – с сомнением предположил Обормот.

– Я иметь в виду «пожалуйста», – строго сказал тролль. – Читай, пожалуйста.

– Я не умею, – грустно отозвался Косоглаз.

– Поэтому ты читай, – скомандовал Красавчик.

Почтовик сдался. Он взял у Красавчика открытку и прочел:

– «Великий Гоббо приглашает вас на Большой рождественский бал-маскарад в замке Гоббо. За лучший карнавальный костюм будет вручен приз». Все. Теперь что ваша должна сказать?

Гоблины снова тупо вылупились.

– Спасиба! – завопил тролль-почтовик. – Спасиба!

– Да не за что, – сказал Красавчик. – Обращайся.

Тролль, отчаявшись, покачал головой, вернул Красавчику открытку, закинул сумку на плечо и потопал дальше.

– Ишь, – обалдело вымолвил Красавчик. – Мы приглашение получили. На бал.

Уму непостижимо. Великий Гоббо, вождь всех гоблинских племен, пригласил их на бал! Такая честь.

– Всегда хотел побывать в этом самом замке Гоббо, – с благоговением произнес Пузан. – Он жуть какой шикарный. Моя матушка знала кое-кого, кто там работал. У них есть такое место – называется «комната задумчивости».

– Ну да! – ахнул Свинтус, хватаясь за сердце. – Вот это, я понимаю, фешебень… фешемебель… фенебельше… люкс.

– И еще там настоящие столы с ножками, с которых можно есть…

– Надо же, есть с ножек стола, – потрясенно повторил Обормот. Еще бы, он-то привык есть с пола.

– И Великий Гоббо сидит на здоровенном троне, – продолжал Пузан. – А прекрасные гоблинессы в розовых бикини подают ему виноград.

– Уууух, – выдохнула публика. При мысли о гоблинессах в розовых бикини глаза у гоблинов сделались стеклянные. Юный Цуцик, не совладав с чувствами, ушел посидеть под деревом.

– А как понять «бал-маскарад»? – поинтересовался Косоглаз.

– Я знаю! – взвизгнул Свинтус и принялся скакать и размахивать руками. – Это когда надеваешь необычное и притворяешься, будто ты кто-то другой.

– Ну, это пдоще пдостого, – с облегчением сказал Красавчик. – Поменяемся одеждой, и всего делов.

– Хм – не, так не пойдет, – сказал Свинтус. – Надо кем-то особенным нарядиться. Типа испанкой. Или гориллой. Маскарадный костюм нужен, соображаешь?

– Хитро, – прокомментировал Пузан, мотая головой. – Костюмы на деревьях не растут.

Семь пар беспокойных глаз изучили считаные чахлые деревца на склоне. Нет. Никаких костюмов.

– Мы подумаем насчет костюмов, – решил Красавчик. – Пдям вот возьмем и кдепко так подумаем. Мы во что б то ни стало должны пойти на этот бал. Пдосто надо подумать головой. Ведно?

Гоблины неуверенно переглянулись.

– Мне как-то осматривали голову, – заметил Пузан. – Ни шиша не нашли.

И, сосредоточенно нахмурив брови, они побрели обратно в пещеру, чтобы подумать – а дело это для них было непривычное.