Текст книги "Отдана чудовищу (СИ)"
Автор книги: Катя Лоренц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
На автомате говорю эту фразу и перевожу взгляд на прибывшую гостью. Оксана. Мысленно шиплю её имя.
Она в ярко красном платье, с глубоким вырезом, в котором видна почти вся ее огромная грудь. Я видела как изменился Глеб. Его взгляд стал хищным, словно он готов набросится на нее, порвать на куски.
Такой жалкой я себя никогда не чувствовала. Вот как должен смотреть мужчина на девушку, с каким желанием. И мне это не светит. Оксана торжествующе улыбнулась.
– Позвольте представить моего спутника. Стас.
Глеб перевел все свое внимание на него. От Глеба исходила такая мощная энергетика, что у меня побежал мороз по коже.
– Довольно! – пробасил он, как только гости скрылись из виду. – Пошли в зал. – Глеб стал чаще прикладываться к бокалу, то и дело находя взглядом Оксану. Её громкий наигранный смех и откровенный наряд привлекал внимание всех мужчин. И Глеба тоже.
– Внимание! – Мстислав постучал по бокалу ложкой, обращая внимание на себя. Гости затихли. – Как вам уже известно, мы собрались не просто так, а по важному поводу. Глеб, – Мстислав кивнул.
Глеб опустился передо мной на колено и раскрыл бархатную коробочку.
– Измайлова Олеся, согласна ли ты, стать моей женой? – мне все не нравилось. Что мой будущий свёкр устроил спектакль из помолвки, что Глеб не может сказать ему нет, так же как и я. А больше всего не нравились те чувства, что я начала испытывать.
Пауза затянулась, гости начали перешептываться и хихикать.
– Олеся? – я посмотрела на Мстислава, который взглядом четвертовал меня. Если я откажусь при таком огромном количестве людей, он мне это не простит. Будет мстить.
– Да. Я согласна.
– Наконец-то, – прошептал Глеб сквозь зубы, надевая мне на палец кольцо и фальшиво улыбаясь.
Потом его рука схватила меня за шею сзади, а вторая легла на талию. Губы все ближе, я чувствую его дыхание на своих, его запах вскружил голову до разноцветных пятен перед глазами.
– Что ты делаешь? – спросила с мольбой в голосе.
– Поцеловать надо. Традиция такая, – его губы касаются моих, я взята в кольцо сильных рук. Язык таранит меня. Все тело прошибает молния и разливается приятное тепло. Из осторожного поцелуя он превращается в настойчивый, а руки прижимают меня все сильнее. Я буквально лишаюсь чувств. Так сильно. Остро. Сладко. Хочется ещё. Мы не можем оторваться друг от друга.
Я с жадностью обшариваю его тело, а его рука съехала с талии ниже. Мы как два одержимые, вгрызаемся друг в друга и нет сил остановиться.
– Ну все, Глеб. Хватит, – останавливает нас Мстислав, тронув его за руку.
Я как пьяная. Пошатываясь, смотрю на него расфокусировано. Мне приходиться вцепиться в его рукава, чтобы устоять. А его взгляд! Так же он смотрел на Оксану.
Глеб сам сбит с толку, выглядит озадаченным. Смотрит то на меня, то на отца.
– Я… Мне нужно… – что сказать не знаю. Как оправдать свое поведение? Он меня с завидным упорством макает в грязь, а я охотно принимаю его поцелуи, отвечаю. Где моя гордость?
Убегаю на балкон. Губы хранят его вкус, а тело горит непривычным огнем прикосновений сильных мужских рук.
Мой первый поцелуй. Разве о таком я мечтала? Подарить его тому, кто угрожал отцу. Кто был так жесток со мной.
Выдыхаю горячий воздух, смотрю на небо цвета индиго, с россыпью ярких звёзд. Вечерний воздух охлаждает горящие от стыда щеки. Полная Луна посеребрила кончики деревьев. Смотрю в лес, мечтаю о том, как снимаю это ужасное платье, вызывающее раздражение и оборачиваюсь в волчицу. Бегу по мягкой траве. Слышу её дурманящий запах, тихий шелест листьев и уханье совы. Нет никаких проблем. Только я и природа, с которой я сливаюсь во едино.
В нос заползает отвратительно-сладковатый запах. Оксана. Моя спина напрягается, а внутри как лавина растет ярость и раздражение.
– Ты ведь понимаешь, что он поцеловал тебя лишь за тем, чтобы я приревновала? – вполне возможно, что она права. А я то придумала, что это было искренне, что он целовал, потому что хотел. А все так просто объясняется. Я же видела как он ревновал. Я всего лишь способ задеть Оксану. – Но все напрасно. К такой как ты не ревнуют. Ты мне не соперница, – разворачиваюсь на пятках.
– Всё сказала? Терпеть не могу людей, которые думают, что планета крутиться вокруг них, исключительно потому что они так хотят.
– Какая ты дурочка, – улыбается как маленькому ребенку. – Дай я тебе кое-что объясню. Ты будешь женой, бременем, которое придется нести несчастному Глебу. А я буду той, которую он будет любить. Его счастьем, отдушиной. И как думаешь? Кто первой родит ему наследника? Ты или я?
– Пошла вон! – отталкиваю её. Руки зудят, как же я мечтаю выцарапать ей глаза, оттаскать за идеально уложенные волосы.
– Воу! – Оксана смеётся, чем бесит меня ещё больше. – Подраться решила, малявка! – она снимает с меня очки. Теперь она для меня красное расплывчатое пятно.
– Эй! – она щелкает пальцами. – Овца слепошарая. Попробуй забери! – поднимает очки кверху. Поджимаю губу, потому что она начинает предательски дрожать, а глаза щиплет от надвигающегося слёзного потока.
Нельзя поддаваться! Оксана будет безумно счастлива, если доведет меня до слез.
– Але ап! – командует она. Я пытаюсь её обойти, вытянув руки, но она не пропускает.
– Что ты творишь? – гремит голос Глеба. Я вздрагиваю.
– Да ничего, милый. Просто шучу.
– Какой я тебе милый? Ты так Стасика своего называй. Ты кто такая? Простая подстилка! По какому праву ты унижаешь мою невесту? – я не верю собственным ушам. Он заступается за меня. Слышу как Оксана хлюпает носом. Как появляется ещё кто-то.
– Выведите её отсюда. И больше, чтобы ноги её не было в моем доме. И кавалера ее тоже проводите.
Шаги удаляются. Глеб подходит ко мне. Чувствую его дурманящий запах и тепло. Сердце в груди танцует самбу. Он осторожно надевает на меня очки.
– Ты как? В порядке? – киваю. Чувствую как во мне с огромной скоростью множится тепло и нежность к нему. Отступаю, обнимаю себя руками, в попытке защититься, вернуть себе здравомыслие.
Только что прочитала себе лекцию о том, как нужно вести себя с ним, и опять за старое. Один хороший поступок и я готова растечься благодарной лужицей возле его ног.
– Спасибо, – он улыбается кончиками губ. Его суровое лицо изменяется.
Вот же сволочь! Разве можно иметь такую улыбку? Это ж преступление быть таким красивым.
Глеб провожает меня до комнаты.
– И как тебе? Нравится дом? – я мнусь, опускаю глаза. Я задыхаюсь в этой мраморной коробке. Мне хочется домой. Пусть не в шикарный дом, но в уютный, родной. Но сказать ему не могу. Вдруг обидится. Да и открывать душу, рассказывать, что я люблю – не хочу.
– Нормально.
– Не скучно тебе сидеть в четырех стенах?
– Есть немного. От безделья маюсь.
– А что так? Дом полон развлечений. Тут есть домашний кинотеатр. Сауна, бассейн. Я покажу тебе. Завтра.
– Хорошо. Я пойду?
– Да. Иди. – открываю дверь и вижу Машу, сидящую на кровати.
– Я сбежала от него.
– От кого?
– От Константина! До чего вредный дядька! Олеся, – скулит она. – У меня руки болят от подносов, ноги гудят оттого, сколько я на них провела. А терпеть это отношение к себе? Все смотрят на меня как на пустое место, как на предмет интерьера.
– Помоги расстегнуть молнию, – поворачиваюсь спиной. Я нисколько не удивлена. Маша и в общине пыталась спихнуть на кого-то обязанности, в основном это были молодые оборотни, которые неровно дышали в ее сторону.
– Олесь! – продолжает хныкать она, дёргая молнию вниз.
– Ты же знала на что шла?
– Лесечка, ну мы же подруги. Я думала ты мне поможешь. Я в город хотела, а не в рабство. Мечтала посмотреть на него, погулять по дорогим магазинам. Увидеть как люди живут. А не горы посуды и мытьё дворца. Знаешь сколько здесь комнат? Семнадцать! Плюс ванные, туалеты, бассейн, сауна.
– Хорошо. Я попробую поговорить с Глебом, но ничего не обещаю. Просто так он тебя не будет здесь держать.
– Идея! Попроси, чтобы я была твоей личной служанкой! – глаза подруги радостно загорелись. – Представь! Мы вместе будем ходить по магазинам, я буду приносить тебе завтрак. Ходить на прогулку. Были же у благородных эти… – она защелкала пальцами.
– Гувернантки?
– Точно!
– Ну я то не благородная.
– Чё это? Твой папа альфа! И я думаю, Глеб тебя послушается. Я чуть поднос из рук не выронила, когда он на колено встал. А эту Оксану вывела охрана! Она так визжала и рыдала. Ты же его будущая жена. Привыкай к положению, – Я оделась в любимую безразмерную футболку и огромные штаны.
– Ох, Маша. К какому я положению должна привыкать? К унизительному? Он же при мне лапал её и говорил, что после свадьбы ничего не изменится, он продолжит встречаться с любовницами. Не думаю, что это изменится. Просто он перестанет их мне показывать.
– Леся, – Маша обняла меня, по ее щекам побежали слёзы. – Бедная моя девочка. Это ужасно. Я же вижу, он тебе нравится, а он такойй козлина! – мне пришлось утешать Машу.
– Ну чего ты? – печально засмеялась я. – Не тебе же он будет изменять?
– Ещё бы! Я не такая святая как ты. Я бы такое отношение не потерпела! Быстро бы ему изменялку отгрызла.
На следующий день, я крутилась перед зеркалом, перемерила все свои самые лучшие наряды. Психанув, надела джинсы и футболку с рисунком волка.
Чего я замораживаюсь? Понравиться ему я не в состоянии. Да может он и не придет. Но через пятнадцать минут постучался Глеб. Приложила руки к пылающим щекам, а волчица внутри меня радостно делала сальто на месте.
– Привет, – мазнул равнодушным взглядом по мне. – Пошли?
Мы спустились на первый этаж.
– Садись, – он указал мне на диван. – Смотри. Это пульт. Нажимаешь сюда. Выбираешь понравившийся фильм, – я веселилась. Он меня совсем за деревенскую считает?
– Где? А что такое фильм?
– Фильм? – он провел большим пальцем по ноздре и шмыгнул. Выглядел при этом озадаченным. – Как тебе объяснить? В этой коробочке появятся люди, пейзажи животные. Они будут рассказывать свою историю, – он посмотрел на меня, едва сдерживающую истеричный смех. – Ты меня разыграла!
– Прости. Не удержалась. Но ты сам виноват. Я не Маугли. У нас есть техника. Если ты не заметил, на крышах стоят солнечные батареи. Так мы получаем электричество. – я протянула руку и забрала пульт, касаясь его пальцев, отчего во мне росла нежность. Прокашлявшись, спросила видел ли он новую комедию, на которую меня так звал Влад.
Фильм был очень увлекательный, или это его смех и общество так повлияло на меня. Сейчас он другой. Ни с отцом, ни с Оксаной он не был таким… простым, открытым. Лёгким в общении. И мне льстила мысль, что это я так влияю на Глеба.
Забывшись, я засмеялась. Моя голова оказалась на его груди. Опомнилась, когда услышала нарастающий стук сердца.
Я повернула голову и утонула в горящем взгляде Глеба. Его губы так близко, воздух между нами зарядился электрическими импульсами, заискрился, а мне больше всего на свете хочется его поцеловать. И он наклоняется.
Так близко. Я готовлюсь разлететься на атому, жажду этого, но нас прерывает мужской голос и открывающаяся дверь.
– А я ищу его по всему дому, а он здесь.
В комнату заходят трое парней.
Волшебство момента разрушено. Я чувствую как Глеб закрывается, становится холодным. Отстраняется. Парни удивлены тому, что застали нас, почти, целующимися. Я даже вижу как у одного поднимается бровь и он транслирует Глебу вопрос: серьезно?
– Олеся, познакомься. Это Илья, Дима и Саня.
– Приятно познакомиться, – сухо говорю я, чувствуя себя скованной, лишней. – Я, пожалуй, пойду, – выхожу из комнаты, прислоняясь к стене, пытаюсь остудить горящие щеки.
– Я не понял, – говорит один из них. – Я думал ты не хочешь женится? А тут такая сцена. На мышек сереньких потянуло? У тебя же что не баба, то модель или мисс Мира. Надоели красотки? Хочется разнообразия?
– Не говори ерунды! – бурчит Глеб. – Никуда меня не потянуло. Я должен как-то привыкнуть к ней. Отец требует наследника. Надеюсь он получится с первого раза. И не будет необходимости спать с ней часто. – я отшатываюсь.
Мне словно нож в грудь воткнули. Хочется бежать подальше отсюда, хочется домой к отцу, спрятаться в его сильных руках. Это его игра. А я то себе придумала сказочку, что такому красавчику я могу понравиться, что он чувствует что-то ко мне.
Захожу к себе, запираю дверь на замок. Мне нужен разум волчицы, нужно успокоиться. Раздеваюсь, выхожу на балкон.
За окном сгустились сумерки, но я хорошо вижу цель – лес, сразу после высокого забора. Оборачиваюсь, спрыгиваю, легко преодолеваю забор. Вдыхаю полной грудью знакомый до боли запах, воспоминаниями возвращаюсь назад, где я была свободна. Запах хвои, свежей травы и ночного воздуха. Бреду по лесу, прислушиваюсь к каждому шороху. В нескольких километрах отсюда лось, вдалеке ухает сова, охотиться на мышек. Нахожу большой камень, обросший мхом, ложусь на него. Это моя стихия, будь моя воля, я никогда бы не вернулась назад, навсегда осталась бы волчицей.
Безмятежность и умиротворение, накрывает меня пушистым одеялом. Глаза закрываются и я засыпаю. Нет душевных тревог и метаний.
Волчица почувствовала чужака, прислушивается к звукам. Тяжёлая поступь и манящий запах. Волк. Огромный серый, он останавливается в километре от меня. Принюхивается. Поднимаюсь, рычу, показывая клыки. Шерсть на загривке встаёт дыбом. Он рассматривает меня, склонив голову набок. Я чувствую его возбуждение. И я бегу.
Волк преследует меня по пятам. Он тяжёлый, большой, а я быстрая верткая. Мне удается увеличить расстояние между нами. По дороге мне попадается скунс. Успеваю скрыться прежде чем он, распылит свою вонь. Волк не может найти мой запах, вонь скунса все затмила. Я ликую, представляю как у него слезятся глаза, как он пытается найти мой запах, но это невозможно. У него ещё дня три будет стоять только этот запах, я знаю, мне приходилось встречаться с этими животными.
Смотрю на алеющий рассвет, с тоской понимаю что мне необходимо вернуться. Перепрыгиваю забор и возвращаюсь в свою комнату. Успеваю принять душ, как в дверь настойчиво стучатся. Открываю и отступаю назад. В комнату заходит встревоженный Глеб.
– Доброе утро, – он смотрит на кровать, на которой я успела поваляться. – Ты не выходила из комнаты?
– Нет. Как я это сделаю? – он смотрит на меня проникновенно, пытливо. – Я был в лесу. И там была белая волчица. Я думал это ты, – так тот волк, понравившийся волчице, и от которого она убегала это Глеб? Хочется спросить как у него с обонянием, но я вовремя себя останавливаю. Неизвестно что будет мне за ночную вылазку.
– Ладно. Одевайся, завтракай. И жду тебя внизу. Поедем в магазин, хватит тебе ходить в этом тряпье, – он смотрит на мою безразмерную футболку.
Поехать с ним один на один? Чтобы я опять забылась и погрузилась в придуманный мираж? Стоит ему только коснуться меня, как я превращаюсь в растаявшую мороженное и забываю все.
– Можно Маша поедет с нами?
– Маша? Это твоя подруга? – киваю. – Хорошо. Пусть едет.
Маша, как только узнала, что едет со мной в магазин, скакала до потолка. Мы вышли с ней под руку, Глеб открыл мне дверь. Я толкнула подругу вперёд. Сидеть рядом с ним, прижиматься к нему это испытание, которое не уверена что пройду с достоинством.
Всю дорогу до центра города Маша трещала без умолку, а её глаза лихорадочно горели. Глеб отвернулся к окну, потёр виски. Она его явно раздражала.
Мы шли по начищенному до блеску торговому центру. Девушки смотрели на меня с высока, а на Глеба с заигрывающей улыбкой. Мне все здесь чужое, зато подруга чувствует себя как рыба в воде. Маша затащила меня в бутик, утверждая, что именно он нам нужен.
– Пусть раскошеливается, – говорит она, видя как я с округлившимися глазами рассматриваю ценник на очень коротенькой тряпочке.
Я крутилась перед зеркалом тяжело вздыхая. Я в этом обтягивающем голубом платье с глубоким вырезом как глиста. Маша отодвигает шторку.
– Олеся. Возьми этот комплект, – протягивает прозрачные верёвочки. – Скажи, что это тебе. Я хочу понравится одному мужчине.
– Это кому?
– Охраннику одному, если получится, я тебе в подробностях расскажу. А пока я могила. Чтобы не сглазить.
– Маша, ну это же грабеж. Посмотри на это платье.
– Ты просто никогда такое не носила.
– Конечно не носила. Для тайги важно, чтобы комары не покусали и одежда дышала. И уж явно я бы не стала ходить на шпильках. Просто негде.
– Забудь это ужасное место! Наконец, кончились наши мучения.
– Я не мучалась. Это мой дом, – с грустью поправила я.
– Так что? Возьмёшь комплект белья для моего светлого семейного будущего?
– Нет. Ты что! Я тут ничего не возьму! – переодевшись в свою одежду, говорю Глебу что нам нужно поискать магазин подешевле. Он все это время печатал что-то на телефоне. Оторвав взгляд, тяжело вздохнул и обратился к продавщице.
– Что вы там мерили? Упакуйте, – пока продавец складывает и в пакеты и отбивает сумму, Глеб ждёт с карточкой наготове. – И это ты мерила? – он поднимает комплект белья двумя пальцами и смотрит то на меня, то на верёвочки. Я не могу выдать Машу, ему это точно не понравится.
– Да. И его мерила, – повернулась к Маше, проклиная её взглядом. – Зачем ты его подсунула?
– Ничего. Пусть расплачивается, – шепнула она. Мы возвращаемся домой вечером, слуги заносят в дом гору пакетов. А Глеб просит меня остаться для важного разговора.
– Завтра придет организатор свадьбы. Отец торопится. Говорит чтобы мы поженились через неделю. Пожалуйста, не думай о деньгах, когда будешь выбирать платье. Это не твоя проблема.
– Через неделю! – я всё ещё надеялась, что случится чудо и меня спасут от этой участи. Жить с тем, кому ты даже не нравишься. Но это все пустые надежды. А главное, Мстислав хочет наследника и значит будет брачная ночь.
Глава 3. Олеся
Проезжающие мимо нас машины радостно гудят, шарики, привязанные к боковым зеркалам развиваются от скорости.
– Ты бледнее, чем обычно, – заметила Маша.
– Я так волнуюсь, ещё немножко, и меня стошнит на это произведение искусства, – разглаживаю белоснежную ткань.
Причин для тревоги множество. И главная из них: на моей свадьбе не будет отца. Я даже не знаю как он.
– Спасибо тебе, Машунь. Хоть один родной человек будет на моей свадьбе, – я благодарно улыбаюсь подруге, сжимая её ладонь.
– Ты пьешь? – она многозначительно посмотрела на меня и на водителя лимузина. Я поняла о чем она. О противозачаточных. Как только я поняла, что избежать брачной ночи у меня не получится, попросила Машу купить таблетки. Одно дело потерять девственность, другое ребенка. Если я забеременею, то буду навсегда привязана к этой семейке. Я ведь даже уйти не смогу, ребенок будет принадлежать Мстиславу. Так он мне сказал за обедом.
Мало того, что я стала вещью без права голоса и выбора, так ещё и малыша постигнет такая же судьба. Я категорически против. А таблетки – моя надежда на свободу. Возможно, Мстиславу не понравится, что я так долго не могу принести долгожданного внука и он найдет мне замену. Это на тот случай, если я не придумаю как вырваться из этого капкана.
– Улыбнись. Скоро ты выйдешь замуж за красивого мужчину. У тебя будет столько денег! Хоть жопой ешь. Красивый дом, машина, положение в обществе. Я не понимаю траурного выражения лица. Как будто хоронить будут.
– А ещё красавчик муж, который меня не любит, а терпит, потому что так велел отец, невозможность видеться с отцом, не будет свободы. Я не могу принимать решение, ни в чем. Даже в выборе свадебного платья, – я хотела скромное платье, без пышных юбок и кучи бриллиантов. – На мне столько дорогих камней, что меня стоило перевозить в сейфе. И похищение невесты произойдет только потому, что она стоит больше, чем наш областной город.
– Вот! Молодец. Уже шутишь. Так держать!
Машина тормозит возле здания ЗАГСА. Под нарастающий гул в ушах, выхожу из машины. Маша поправляет мне фату, я сжимаю свадебный букет. Меня окружает толпа журналистов. Под вспышки фотокамер ко мне подходит Глеб. На нем черный строгий костюм, который только подчеркивает его стать и красоту. Сердце бьётся быстрее, а люди становятся безликой массой. Я всего лишь держусь за его руку, а меня опять охватывает непонятное волнение, трепет, и я не могу отвести взгляд от его лица, от его улыбки, которую он дарит гостям.
Слышу, как раздаются восторженные охи женщин. Не я одна подверглась его обаяния и врождённой харизмы.
– Какой красавчик! – шепчутся у меня за спиной. – А невеста то! Какая страшненькая. Не помог ни именитый визажист, ни дизайнерский наряд. Платье на ней сидит как на корове седло, – моя эйфория проходит и надежда, что возможно не все так плохо, что Глеб однажды проникнется ко мне хотя бы симпатией, тает на глазах.
Я смотрю на него. На красивом лице нет больше улыбки, он сжимает челюсть до остро выделющихся скул, а в его глазах полыхает ярость.
Конечно, он тоже это слышал. Весь вечер гости будут перешептываться о том, как ему не повезло со мной, что такому красавчику могли найти более красивую партию.
– Слюни подбери, – сплетницы продолжают трещать за нашими спинами. – Ни тебе, ни мне он не светит. У нас нет такой чистой крови как у нее.
– А ясно. Выбрали племенную кобылку, точнее пони, – хихикают.
– Заткнитесь вы! – слышу голос Маши. – А не то вас выведут с церемонии. Олеся хорошая. И у нее добрая душа, в отличие от вас, змей! – В этот момент я готова расцеловать подругу.
Мы стоим в красивом зале и на меня наваливается вся серьезность решения, которое я приняла. Словно сквозь толщу воды слышу отрывки слов регистратора брака, про нити связавшие на всю последующую жизнь.
…я хотела бы услышать является ли ваше желание свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак?
По собственной воле? С открытым сердцем? Нет, конечно!
Прошу ответить вас жених:
– Да.
Прошу ответить вас невеста…
Я совершаю огромную ошибку. Что будет, если я скажу нет и убегу? Доберусь на попутках до дома, увезу отца так далеко, что Мстислав нас ни за что не найдет. А выпустят ли меня? А Машу? На что способен Мстислав? Вдруг ей придется расплачиваться за мою свободу.
За моей спиной раздается шушуканье, а от Глеба исходят волны раздражения. Я поворачиваю голову и Мстислав смотрит, из-под насупленный бровей.
– Невеста?
– Да. Я согласна.
Мы обменивается кольцами под пафосную речь регистратора.
… означает, что отныне вы две половины, единого целого.
Просторная столовая сияет своей белизной, столы накрытые белоснежной скатертью, на них нежные орхидеи белого, розового и оттенка возвышаются на тонких палочках, не загораживают вид на улыбающихся гостей, а услужливая армия официантов щедро подкладывают дорогие закуски, пока я нервно мну белоснежную льняную салфетку.
Скоро молодые, то есть мы с Глебом, пойдем в комнату. Я останусь с ним один на один.
– Кончай кукситься! – шепчет мне на ухо Маша. – Ты пробовала лобстера? Татьяна, кухарка, сказала, что он стоит тысячу долларов!
– Я не хочу, – мне просто кусок в горло не полезет. С Глебом, за сегодняшний день, мы едва обмолвились парой фраз. Он снова держится отстранённо. Все после того, как его друзья высмеяли меня. Вот и сейчас он разговаривает с ними, обсуждает бокс, совсем не обращая внимания на меня.
– Эх! – вздыхает Маша, выпивая залпом шампанское. – Тихо как на похоронах и шампанское какое-то горькое.
– Что? – переспрашиваю я.
– Я говорю: горько! – кричит изрядно захмелевшая, почти труп, подруга. Почти, потому что я обязательно исправлю это. Мне вполне хватило поцелую на регистрации. Быстрого, мимолётного как удар электрошокером. Примерно это я ощущала, когда он меня поцеловал.
Гости оживились и поддержали дружными возгласами. Глеб, натужено улыбаясь, встал и потянул меня за локоть вверх. Его рука ложится на мою талию, я замираю как лань перед охотником. Мысленно готовлю себя, настраиваю, чтобы не реагировать так бурно. Но все до того момента как его губы касаются моих. Я закрываю глаза, от переизбытка рвущихся чувств. Не реагировать! Не сметь!
Раз!
Голова кружится.
Два!
Ноги слабеют, мне приходиться обхватить его сильную шею, давить в себе желание провести руками ниже, по ярко выраженным грудным мышцам, которые не возможно скрыть хлопковой рубашкой.
Три!
Ноги слабеют, а сердце в груди делает кульбит.
Глеб отпускает меня и я мешком падаю на стул.
– Три? Слабак! – кричит подруга, хватанувшая слишком большую порцию шипучей храбрости. Глеб опирается на спинку моего стула и наклоняется к Маше.
– Ещё одна такая выходка, и ты отправишься в свою тьму тараканью пешком. Не забывай! Ты! Всего лишь прислуга! И здесь только потому, что моя жена, Олеся, считает тебя подругой. И хватит пить! Ты превращаешься в вульгарную дуру, – Глеб не повышает голоса, говорит вкрадчивым шепотом, но звучит это очень устрашающе, что не только у меня бегут мурашки страха, но и Маша превращается в тихо блеющую овцу.
– Простите Глеб Мстиславович. Я поняла вас, – несмотря на робость и страх, я возмущена тем, как он разговаривает с Машей.
– Это, как ты верно заметил, моя подруга! Я не позволяю себе так разговаривать с твоими многочисленными гостями. Пусть мне не всегда нравится что они говорят и как действуют, – смотрю за плечо мужа, на его друзей. – И жду от тебя того же. Имей уважение к моей ЕДИНСТВЕННОЙ гостье.
– Она прислуга!
– Не сейчас! Сейчас она моя гостья. И если тебе так противно меня целовать, мог просто этого не делать, – близко сидящие гостьи затихают, внимательно прислушиваясь к нашей беседе.
Глеб резко встаёт, его стул со скрежетом отъезжает.
– Дорогие гости! – с улыбкой обращается к ним. – Пейте, веселитесь, а нам пора.
Он невозмутимо ведёт меня больно сжимая руку. Мы поднимаемся наверх. В его спальню.
Щелчок замка и мой пульс подскакивает. Глеб опирается спиной на дверь, скрестив руки на груди, сканирует меня жёстким взглядом.
– Позволь кое-что тебе объяснить. Ты теперь, моя жена! Это значит, ты уважаешь меня, не перечишь. Она оскорбила меня, я указал ей на место. Ты не должна идти против моей воли. Мое слово – закон. Ты За мужем! В нашей семье муж главный! Я не буду плясать под твою дудку. Это понятно? – я отпускаю глаза в пол, не в силах противостоять его напору. Он буквально меня раздавил своей властной энергетикой. Из-под лба, смотрю как он снимает бриллиантовые запонки и развязывает галстук, кидает его на спинку.
– Что стоишь? Раздевайся! У нас брачная ночь, как никак.
– То есть мы будем… у нас будет?.. – краснею, заикаюсь.
– Секс? Да, конечно. Видишь ли, Олеся, без этого детей не бывают.
Пока Глеб ушел в душ, я быстро разделась и юркнула под одеяло, натянула его до самого носа, обратилась в слух. Под нарастающий стук сердца, слушала как перестала бежать вода, как он вытирается.
Глеб вышел ко мне в одном полотенце, обмотанным вокруг бедер. Я не впервые вижу мужчину голого по пояс, но именно мой муж вызывал во мне восхищение вместе со смущением. Покраснела как помидор, но не могла отвести взгляд от поджарого горячего тела. Скользила взглядом от покатых плеч к грудным мышцам с темными сосками, ниже к рельефному животу с шестью кубиками. Взгляд остановился на руках, увитых переплетением вен, как его пальцы цепляют уголки полотенца и оно летит вниз.
Я зажмурилась, видя впервые мужской половой орган. Для верности накрылась одеялом, как будто это помогло бы забыть эту болтающуюся сосиску. Кровать рядом со мной прогнулась.
– Что ты так смутилась, Олеся? – он опустил одеяло, навис надо мной. – Никогда раньше не видела член? – мои щеки пылали огнем. Я лихорадочно покачала головой, глаза Глеба блеснули, а на лице заиграла довольная улыбка. Мой взгляд опустился к его паху. Он вырос! Превратился в огромную покачивающуюся дубину, направленную на меня. Меня охватил непонятный жар и томление внизу живота. Нечто похожее я чувствовала когда он меня целовал.
– Ох, – не сдержалась я.
– Давай посмотрим что мне досталось, – он откинул одеяло в сторону, я тут же прикрыла стратегические места руками.
– Тебе не стоит меня стесняться. Я же твой муж. Убери руки! – он смотрел на меня как на кусок стейка с каким-то особым голодом. От этого огня в глазах я зажглась как фитиль.
– Не понимаю, – Глеб разговаривал сам с собой. Касаясь моей шеи и спускаясь вниз, вместе с пламенем охватившим ту часть тела, что он трогает, изучает. Твердые пальцы накрывают затвердевшие соски и меня выгибает под действием неизвестных мне чувств, а с губ слетело несдержанное «ах».
– Такая чувствительная, – он, продолжает разговаривать сам с собой, нагибается к остро торчащему розовому соску и втягивает его в рот. Меня пронзает молния, устремилась между ног, где стало влажно. Я свела бедра вместе, пытаясь унять пульсацию между ними, но Глеб требовательно раздвинул их в сторону и его рука коснулась меня там. Надавил на какую-то особую точку и меня подбросило.
– Давай-ка мы это снимем, – снял очки и стал для меня размытым пятном. Чувства стали острее. Накрыл меня своим горячим телом. Схватил за голову не позволяя увернуться и впился грубым поцелуем. Между ног ощущала его горячую дубину, а поцелуй из спокойного превратился в борьбу языками. Мы, как два оголодавших зверя, готовы сожрать друг друга. Его губы такие сладкие манящие, чем больше я их пробовала, тем больше хотелось. А с телом творилось что-то непонятное. Меня словно в кипяток окунули. Внутри все полыхает огнем, бедра пришли в движение, словно тело диктует что делать, чтобы унять жар внутри. Твердый как сталь внутри и нежный снаружи его половой орган скользил между моими складочками, каждое движение подбрасывало меня на новую высоту наслаждения. Я жадно шарила по его телу, обследуя каждый участок. У моего мужа потрясающее тело, сильные руки. Да он само совершенство.
Забыв об обидах и о том, что я здесь не по своей воле, растворилась в сильных объятьях, забыла о том, что мне нужно сбежать, про установку ничего не чувствовать к нему. Мечтала лишь об одном, чтобы он никогда не отпускал. Его дыхание жесткое, волнующее щекочет мочку ухо. Но все меркнет, когда горячая головка входит в меня, разрывая напополам как саблей. Я попыталась уползти вверх, но Глеб, схватил меня за талию и насадил на свой орган сильнее. Он вымученно простонал, словно сдаваясь. Мой крик потонул у него во рту.
– Черт возьми. Как хорошо, – шепчет он как в бреду. От его слов во мне разливается нежность с щемящим чувством в области груди. Ему хорошо. Со мной.
Боль поутихла, вернулось то безумие, что охватило раньше. С каждым движением его бедер меня подбрасывало все выше. Я царапала его спину кричала, тонула в жидком пламени его глаз, растворилась под сильными руками сжимающих мои ягодицы.
Вылетела из тела при очередном толчке, чувствуя как внутрь бьёт горячая жидкость. Все стало странным. Я потеряла связь с реальностью. Я: белый светящийся шарик, расплываюсь в черной мгле. В Глебе.
