Текст книги "Отдана чудовищу (СИ)"
Автор книги: Катя Лоренц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глеб резко развернулся и безошибочно нашел меня взглядом. Я задвинула тяжёлые шторы. Прижала руку к груди. Сердце готово было выпрыгнуть. Он поехал на какой-то вечер. И не позвал меня с собой.
Конечно, зачем ему я? Там наверняка будет Оксана или ещё кто-то. А я для него балласт. Я так разозлилась на него.
– Ненавижу! – кричала я, кидая в стену подушку. Пусть только попробует прикоснуться ко мне! Фиг ему не ребенок! Пусть лучше пойдет к этой на все готовой Оксане, а я пас.
Я обязательно найду способ уйти. Нужно только убедиться, что отцу ничего не угрожает. Они не смогут тогда на меня влиять.
Когда поздно вечером он подъехал к дому, я легла в кровать, сделала вид, что увлечена книгой. Хотя стоило недюжинной выдержки, делать вид, что не замечаю его.
Пока он раздевался, я украдкой смотрела на Глеба, чувствуя непреодолимое желание коснуться его. Это казалось наваждением. Лишь то, что от него воняет другой женщиной, Оксаной, остудило меня.
Все же Маша была права. Он все ещё встречается с другими девушками. И не сколько не скучал по мне. Скотина!
Лежать вместе с Глебом в одной постели было настоящим испытанием. Во сне он потерял контроль и прижался ко мне всем телом. Руки забрались под футболку и сжали грудь. Я выгнулась, а его возбуждение оставляло ожог на попе. Я словно горела в огне. Тело требовало его ласк.
Не выдержав, осторожно выползла из его объятий. Глеб перевернулся на спину. Лицо нахмурено, черные брови почти сошлись на переносице. Одеяло осталось на моей половине и я могла рассмотреть каждую часть тела. Рельефный живот и полоску волос, уходящую под резинку боксеров, откуда выглядывала головка мужского полового органа. В возбуждённом состоянии он был такой огромный, что просто не помещался, в трусах.
Щеки мигом покраснели. В прошлый раз мне не удалось рассмотреть эту часть его тела, только почувствовать его мощь, как нетерпеливо он входит в меня. Внутри меня все запылало, словно он снова там, а во рту скопилась слюна. Я как завороженная стояла и смотрела на этого змея. Мне так хотелось потрогать его, аж пальцы зудели.
Тряхнув головой. Я отвернулась. Распахнула балконное окно, с опаской оглядываясь назад, боясь, что он проснется, разделась до гола и обернулась в волчицу. Выпрыгнула в окно.
Я бежала по лесу так быстро, что горели лапы. А меня тянуло назад. К нему.
Нельзя уступать, нельзя сдаваться! Я хозяйка своему телу, своим мыслям! Не он! Он прекрасно жил все эти дни без меня. Нельзя позволять ему пробраться в мое сердце… Но он, похоже, уже там.
Я возвращалась назад на рассвете. Возле окна помедлила, услышав шаги за спиной. Охранники. Я не хотела, чтобы меня кто-то видел. Присев, приготовилась к прыжку, цепляясь лапами за перила балкона залезла внутрь.
Глеб уже не спит. В его руках снятая с кровати простынь. Он застыл на месте и с каким-то восторгом и нежностью смотрит на меня. До мурашек пробирает.
Я отряхиваюсь и транслирую ему мысль: «Отвернись. Мне нужно одеться.»
Он кивает и отворачивается.
Вернувшись в облик человека, нахожу брошенные на пол вещи и торопливо одеваюсь.
– Можешь поворачиваться.
Глеб быстрым шагам преодолевает расстояние между нами. Я отступаю, пока не врезаюсь в стену. Он обхватывает мое лицо руками и впивается в губы жарким поцелуем.
Я сбита с толку шквалом эмоций. Он так страстен и неудержим. Меня как лавиной сметает его натиск, размазывает по стенке. Так сладко. Пьяняще. Перед глазами все плывет в розовом тумане, а ноги слабеют. Он прижимает меня к своему телу, держа за попу. Тяжело дыша отстраняется, прижимаясь лбом к моему, шепчет с закрытыми глазами.
– Это была ты!
– Что я? – хриплым шепотом переспрашиваю я, пытаюсь вернуть ясность разжиженным мозгам, пытаюсь сообразить о чем он говорит.
– Белая волчица это была ты.
– Мы же виделись с тобой до свадьбы. – я обхожу его.
– Почему твой запах другой, когда ты волчица?
– Не знаю. Такая уродилась, – ему и запах мой не нравится, опять во мне что-то не так.
– Я искал тебя, – с нежностью говорит он. На его голос мое тело отзывается мурашками. Я поворачиваюсь и в неверии смотрю на него.
– Ты меня искал? Зачем? – он ласково улыбается. Мое сердце опять тарахтит как трактор, а волчица радостно виляет хвостом. Мы ему понравились? Или волчица понравилась? Я не хочу слышать ответ и быстро меняю тему.
– Маша приходила?
– Маша?
– Ну да. Моя подруга. Я чувствую её запах. – Глеб хмурится. В его глазах появляется злоба.
– Приходила. В последний раз. Она не будет жить в моем доме, – да ё-мое! Только между нами намечается хрупкий перемир, как он все портит.
– Почему? – я скрещиваю руки на груди, готова отстаивать свою позицию.
– Потому что я так сказал!
– Отлично! Тогда мы уйдем вместе!
– Что?!
– Она моя подруга! И я не останусь здесь без нее!
– Поверь, она тебе не подруга. – я захлёбываюсь от возмущения.
– Ну и наглость! Вы забрали у меня все! Мой дом! Отца, лишили свободы. Так ты ещё будешь говорить кто мне друг, а кто нет? Почему? Что случилось между вами? – Глеб кривится и опускает взгляд.
– Ты можешь просто поверить мне, что так надо?
– Дайка подумать? – я стучу пальцами по подбородку. – Нет! Я знаю Машу много лет. Она бросила все и поехала со мной, чтобы быть рядом. Она настоящая подруга. А кто мне ты? Чужой. Ты терпишь меня по приказу отца. Спишь со мной, потому что так велено. Унижаешь, избегаешь меня, стыдишься.
– Больше нет. Я изменюсь. Я хочу, чтобы наш брак стал настоящим.
Настоящим? Я с прищуром смотрю на Глеба. Не верю! Хочется высказать ему. Я уже несколько раз позволяла себе мечтать, что вот именно сейчас все поменялось, что он начал испытывать ко мне хотя бы привязанность, симпатию.
Так было, когда он впервые меня поцеловал, когда мы вместе смотрели кино, и после нашей близости. Но всегда мои мечты и надежды рассыпались как карточный домик.
– Думаешь я поверю в эту чушь? После того, как ты избегал меня? – он преодолевает расстояние между нами, хватает за затылок и притягивает к себе. Наши губы соприкасаются и это как разряд молнии. Он нагло вторгается в мой рот языком, не позволяя отстраниться. Жадно. Голодно. На секунду я теряю контроль и просто покоряюсь его натиску.
Наконец, собрав волю в кулак отталкиваю его. Он тяжело дышит, как после долгой пробежки, смотрит так, словно хочет сожрать.
– Олеся… – мое имя произнесённое с придыханием, отзывается мурашками по коже.
– Мне… Я… – стараюсь избегать его взгляда. Он действует на меня гипнотически и рождает не нужные чувства. – Мне нужно посмотреть все ли готово для завтрака. К моей радости он отпускает меня и буквально убегаю на кухню.
Последнее время я занималась составлением блюд. Об этом меня попросил Мстислав.
Я прохожусь по списку блюд. Столько много всего, хватит, чтобы накормить всю нашу общину. К чему такая расточительность?
– Константин. Я думаю, вот это и это можно убрать. И яйца пашот уберите. Ни Мстислав, ни Глеб это не едят. Я тоже не хочу. Маша смотрит на меня из-под лба, сидя на подоконнике, смачно кусая яблоко.
– Маша, – мягко говорю я. – Принимайся за работу.
– Неожиданно, – она горько хмыкает. – Хозяйкой себя почувствовала? – на нас косятся все сотрудники. Я опускаю пластмассовый планшет с меню блюд на стол. И зову её отойти со мной в сторону.
– В чем дело? Почему ты так со мной разговариваешь?
– Мы подруги! А ты говоришь со мной как с прислугой. Корона на голове выросла? Ты очень изменилась, Олеся. Мы больше не говорим по душам, ты стала грубой. И я все ещё обычная служанка. Выполняю грязную работу. Надраиваю мрамор специальными средствами, убираю пыль. Смотри! – она протянула руки. – У меня руки сморщенные как у старухи.
– Используй перчатки. У меня есть отличный крем. Хочешь тебе дам? А по поводу твоих претензий. Ты же сама захотела быть прислугой.
– А ты обещала, что сделаешь меня своей гувернанткой.
– Для чего? Будешь помогать мне одеваться и причёсываться? Так я, как бы, сама справляюсь. – Маша дует губы.
– Ты обещала, что поговоришь с Глебом.
– Кстати об этом. Он очень зол на тебя. Хотел тебя уволить.
– А ты что? – с опаской смотрит на меня.
– Не бойся. Я тебя в обиду не дам. Но и работать тебе придется.
– Спасибо, подруга, – Маша обнимает меня. – Прости, что вспылила. Я устала, – я ее понимаю. Дома Маша не любила работать. Она не приучена к труду. Да что там! Она даже посуду не мыла. Когда я приходила к ней в гости, помогала, чтобы ее не ругали родители.
– Не представляю, что бы я делала без тебя. Мне нельзя домой возвращаться. Отец звонил. Сказал, что прибьет меня, если вернусь. Он считает, что я по рукам пошла. А я боюсь. Помнишь как он меня отходил ремнем, когда застал с другом Влада? Я потом неделю сидеть не могла, – мне жалко Машу. Мой папа никогда не поднимал на меня руку. И хоть я осуждала её за легкомысленность, но это тоже не выход. Она совершеннолетняя и сама принимает решение как ей жить.
– Да ничего. Мы же подруги, – я отстраняюсь. И смущённо улыбаюсь.
– И что отец? Он не рассказывал о моем папе?
– Нет. Только наорал. Даже слова не дал вставить, – я расстроилась. Надеялась, что мне удастся узнать что-то о папе.
– А откуда он тебе звонил? – в нашей глуши нет связи.
– Не знаю. Номер был домашним. Наверное, в город поехал, вот и позвонил.
– Ясно. А что у вас с Глебом случилось? Почему он так хочет от тебя избавиться?
– А что он тебе сказал?
– Что ты приходила.
– Я думаю, он узнал, что я стучу тебе на него. Наверняка это Константин рассказал. Мерзкий старик!
– Да нормальный он.
– Ага, – фыркает Маша и складывает руки на груди. – Для тебя. Ты же хозяйка! А я рабыня!
Я устала обсуждать тяжёлую жизнь Маши. И закончила разговор под предлогом, что нужно проверить подачу. Повернувшись, увидела Мстислава. Неожиданно. Он раньше никогда не приходил на кухню.
– Олеся, дочка, – он улыбался, но как то фальшиво.
– Доброе утро.
– Я хотел предупредить, что сегодня придёт моя дочка с женихом.
– Хорошо. Я распоряжусь, чтобы подали дополнительный прибор, – он просмотрел меню.
– Яйца пашот верните. Милана их любит.
– Хорошо, – он отложил меню в сторону, взял мою руку своими ледяными пальцами. Я подавила в себе желания освободиться. Мстислав не тот человек, с которым я могу сориться. С ним лучше дружить.
– Спасибо тебе. Не представляю, что бы мы делали без тебя. Ты такая умничка, быстро со всем разобралась, – он говорил много всякой ерунды, продолжая смотреть мне в глаза. Его энергетика такая мощная, я почувствовала слабость. Как только Мстислав ушел, я упала на стул.
– Госпожа, – подбежал взволнованный Константин. – Вам плохо? Может врача?
– Нет-нет. Все хорошо, – улыбнулась, чтобы успокоить его. – Тут жарко. Вот и стало плохо.
Я осмотрела накрытый стол, пока Маша накрывала.
– Нет, Маш. Этот прибор должен лежать слева.
– Тебе то откуда знать?
– Константин научил. Он занимается со мной по вечерам. Учит этикету, чтобы я больше не опозорилась, как на свадьбе. И не ела десерт не тем прибором. А я то тогда гадала, почему все так на меня уставились.
Мою талию обвили руки Глеба. Меня тут же бросило в жар, а голос охрип.
– Что ты делаешь?
– Обнимаю свою жену. Имею право, – нежно шептал он возле моего уха, обдав жаром. Его запах заползал в нос, а я словно на облаке плыла. Маша выронила нож и чертыхнулась. Руки Глеба на моей талии напряглись.
– Ты будешь завтракать с нами?
– Да, – подавила в себе ликование. Это никак не связано со мной. Просто приезжает его сестра.
– Она что здесь делает? Я сказал, чтобы она выметалась! – я скинула его руки.
– Маша останется!
– Олеся, поверь, так надо. – мы перешли на повышенные тона. Воздух между нами заискрился. Глеб едва сдерживается. Его руки сжались в кулак, мышцы напряглись и я бы позволила себе полюбоваться им, если бы не была так зла. Опять он за свое!
– Что вы кричите? – спросил вошедший Мстислав.
– Ничего особенного, – холодно ответил Глеб. – Я увольняю служанку.
– А я против!
– Глеб, Олеся здесь хозяйка. Пусть она решает. – Я повернулась к Глебу с торжествующей улыбкой, удержалась, чтобы показать ему язык. Константин бы этого не одобрил. Он столько сил положил, чтобы сделать из меня леди. Поэтому я гордо приподняла голову и прошла мимо Глеба походкой царицы. Повернувшись, увидела его взгляд ниже моей спины. Он что сейчас пялился на мой зад?
Глеб отодвигает стул для меня, помогает сесть, задевая пальцами спину. Я расправляю салфетку на коленях, делаю вид, что меня это не волнует. Но это не так. Мне приходится притворяться. Чтобы не думал, что у него есть власть надо мной.
Через несколько минут в столовую вплывает девушка под руку с невероятным красавчиком. Я смотрю на него, любуюсь. Накачанными мышцами, животной энергетикой, исходящей от него. Мой висок сверлит взгляд Глеба. Я вопросительно поднимаю бровь, делая глоток воды. Венка на виске пульсирует, а его рука ложится на спинку стула. Он как истинный самец помечает территорию.
– Привет, сестрёнка, – блондинка нагибаясь целует его в щеку, приветствует Мстислава и Константина. Игнорирует меня, словно я предмет интерьера. – Милана, ты же знаешь мою жену, Олесю?
– Ах да. Привет, – нехотя бросает она.
– А это жених моей сестры, Сэм. Он не говорит по-русски.
Мне хочется проявить гостеприимство. И я завожу разговор с Сэмом на английском. Ничего особенного, спрашиваю как ему Россия. Он единственный с кем мне легко разговаривать. Простой как три рубля.
– Ты знаешь английский? – Глеб смотрит удивлённо, немного шокировано.
– Да, – с вызовом говорю, приподнимая подбородок. Я по его мнению необразованная девочка из глуши?
– Удивительно, – он смотрит как то по-особенному, и мне совсем не хочется злиться на него.
За завтраком я наблюдаю за Глебом и его отношением к сестре. Чувствуется тепло и любовь исходящая от него. А вот Сэм для меня загадка. Например, он может искренне поцеловать ее руку. А в какой-то момент смотрит с раздражением, когда она презрительно говорит о людях. Иногда, его взгляд отстранённый, он далеко, не здесь. Его что-то мучает, гложет. В янтарных глазах поселилась тоска. Он невероятно мужественный и привлекательный для женского пола. Но с некоторых пор, для меня существует лишь муж. Сэм интересен мне как человек. Есть в нём затаенная влюбленная боль, зеркальная моей.
Мы сидим рядом. Я тянусь за солонкой, он опережает и протягивает её мне. Я продолжаю расспрашивать его о Сан-Франциско. Мне интересно. Я нигде не была, кроме соседних городов. Смеюсь над его шуткой, не замечая как все затихли и наблюдают за нами. Глеб резко встаёт и тянет меня за локоть, тащит за собой в кабинет отца.
Когда дверь захлопывается, он прижимает меня к двери, наваливаясь всем телом. Я испугано хлопаю ресницами.
– Что, блядь, это было? – он ударят кулаком рядом с моей головой. Я открываю рот, делаю рванные глотки воздуха, пока сердце ритмично стучит в груди.
– О чем ты?
– Прекрасный город, Сэмюэль. Я так хотела бы посетить его, – писклявым голосом передразнивает он. – А эти ваши смешки и твоя улыбка. Понравился красавчик? – я не понимаю, что происходит. Его глаза почернели, а скулы часто напрягаются. Он меня приревновал? Оглушает фантастическая догадка. Нет, я качаю головой своим мыслям. Это не так. Не может быть так. Я ему безразлична.
– Хочешь его? – пощёчина звенит на всю комнату. Щека Глеба краснеет. Секунду мы меряемся взглядом. Я понимаю, что перешла черту и зря дразню зверя.
– Как ты смеешь? Напомни, когда я стала рабыней? Я пленница в этом доме. Так мне ещё запрещается разговаривать с понравившимся человеком?
– Понравился значит. Какая же ты… – его ноздри раздуваются, он не договаривает, сжимает мою попу, впечатывает в свое тело и целует. Но это мало похоже на поцелуй, скорее на печать, он ставит клеймо на моих губах. Страстно вгрызается в мой рот, шарит по телу. Его самого бьёт мелкая дрожь. Это безумие и я заражаюсь им, каждая клеточка пропитывается взрывной смесью. Я целую его с тем же остервенением, это мой ответ, что я не хочу уступать. Кусаю его за губу, зарываюсь пальцами в жёсткие волосы, царапаю голову. Глеб сдавленно стонет. Этот звук проходит через меня электрическим разрядом и оседает тяжестью внизу живота. Я всхлипываю.
Его рука на резинке моих штанов. Я понимаю что будет дальше. Одна часть меня безумно хочет, чтобы он взял меня, чтобы я растворилась в нем. Но я помню, как больно будет потом, когда он уйдет. Мне стоит титанических усилий сказать нет и оттолкнуть его.
Глава 6. Глеб
Как я раньше не замечал, что у Олеси красивая улыбка? Может, потому что так искренне она улыбалась этому Сэму. Я посмотрел на него не как на жениха сестры, а на обычного мужика. Эти бицепсы, не хуже моих, вальяжная пофигистическая походка и переизбыток тестостерона. Такие наглые вульгарные подонки нравятся бабам. И моя мышка серая поплыла.
Я тут перед ней танцы с бубнами выплясываю, мечтаю снова оказаться в ее трусиках, а она любезничает с америкашкой.
Может он совсем не любит мою сестру? Видно, что ему было приятно общаться с Олесей. Моей, черт возьми, женой!
Хоть сексуальной подоплёки в этом не было, просто светские беседы, меня так это взбесило. Я посмотрел на жену новыми глазами. Она не казалась мне больше страшной. Наоборот. Да, у нее нет огромных сисек, как у Оксаны, таких, что на одну лег, другой прикрылся. У нее маленькая аккуратная грудь, с торчащими розовыми сосками, которые мне так хочется облизать, а потом втянуть в рот, прикусить, услышать её стон. Я до жути хочу свою жену, а она, зараза, решила поиграть в недотрогу.
Черт знает, что со мной творится. Мне же нравятся другие женщины, чтобы было за что подержаться. А у Олеси я могу все ребра пересчитать, так же как бусинки позвоночника. Да. Я бы делал это одной рукой, второй держал бы за попку, входя до упора. Так мы не пробовали. Мы ничего толком не попробовали. Я бы мог научить её многому. Я хочу этого. А она не даёт.
Зато перед красавчиком Сэмом расплывается в умопомрачительной улыбке. Его хочет? Но она, блядь, моя! Черта с два он ее получит!
Сестра держит его на голодном пайке, а я наслышан про оргии, что он устраивал до встречи с Бьюлой. Не всегда девушек было двое, было и больше. И этот утырок вывозил. Они ещё пощады просили. Я даже восхищался им, до сегодняшнего дня.
От одной мысли, что моя Олеся будет так же стонать под ним, сносит крышу, а перед глазами красная пелена. Я впиваюсь в ее губы, мечтая развернуть её спиной поиметь прямо в кабинете отца. Я уже близко. Стоит только коснуться нежных складочек, и она не сможет отказать.
Стону ей в рот, я измучился от постоянной эрекции. Это, вообще-то, больно. Она отвечает. Страстно, яростно кусает меня, заводит ещё больше. Она совсем не скромная девочка, или это я сделал ее такой. Но стоит схватиться за резинку штанов, как Олеся всё прерывает и отталкивает меня.
– Что за хрень? Иди сюда моя маленькая, – урчу как мартовский кот. Самому тошно. Я готов ее умолять. Я! На которого девки прыгали, стоило только помнить пальцем.
– Нет, Глеб, – она отбегает от меня. Её фиолетовые глаза полны похоти, но она говорит мне нет?
– Я тебя хочу! Ты моя жена! Ты не в праве отказывать!
– И что ты сделаешь? Пойдешь папочке нажалуешься? Вперёд! – она машет рукой и заходит за стол. Думает спасётся от меня? Я иду за ней. Мы кружим вокруг стола, я – готовый броситься на нее прямо здесь, и она – отказываясь мне уступать.
– Тебе будет хорошо. Дай покажу как? Помнишь нашу брачную ночь, как ты стонала и кончала на моем члене. Как кричала от наслаждения. В этот раз будет ещё лучше, мне не придется сдерживаться и беречь тебя. Боли больше не будет, только наслаждение.
Я вижу как она часто дышит, могу различить торчащие соски. Это издевательство какое-то! Я поправляю член, который больно упирается в ремень брюк.
– У тебя только один секс на уме! Ты мой муж, но я тебя абсолютно не знаю. У нас не было свиданий, да и как они могли быть, если ты меня избегаешь? Как выйти со мной в люди, так нет, ты стыдишься. А вот трахнуть меня на столе отца это всегда пожалуйста, – ну и на хрена это сказала? У меня это стало идеей фикс.
– Можно ещё другое попробовать, ты узко мыслишь, – например, я на кресле, Олеся передо мной на колени и я учу её как делать минет… Эта мысль откидывает меня в воспоминания про то, что сделала сука Оксана.
Это считается изменой? Я как бы, думал это жена мне виртуозно отсасывает. Я же не виноват.
Если Олеся узнает, она не поймет. Я вообще, жертва насилия! Надо мной поглумились!
Это даже звучит как бред. Нет, моей жене об этом знать не стоит. Она тогда меня не подпустит к себе и на пушечный выстрел. Было и было. Я не кисельная барышня, вены резать из-за этого, точно, не буду. А эта шлюха ещё у меня получит.
Мысли об Маше остужают мой пыл, член виновато виснет.
– Что ты хочешь? – я не мастак ухаживать. Пусть сама скажет.
– Ужин в твоём любимом ресторане, – вывести ее в люди, чтобы опять на меня косились?
– Вот видишь, – она горько хмыкает, а её глаза блестят от непролитых слез. Мне хочется обнять её, утешить. – Ты меня стесняешься. Я понимаю. Я не красавица как к Маша, например, – я тоже так считал. Но у Олеси множество других преимуществ. Она чистая девочка.
Наверняка в той глуши много ублюдков мечтали породниться с дочкой альфы. И приставали к ней. Она же не раздвигала ноги перед всеми подряд, как эта Маша. Берегла себя для меня. Эта мысль теплом разливается по телу. Я перепрыгиваю стол, крепко обнимаю её. Она утыкается мне в грудь. Такая маленькая, нежная, хрупкая.
– Свидание значит. Хорошо, будет тебе свидание.
Постукиваю по рулю красной ламбы, жду, когда наконец спуститься моя жена. Не ненавижу ждать.
Через минуту она спускается по лестнице в летящем фиолетовом платье, так подходящее к цвету её глаз. Острые коленки иногда мелькают из-под длинного подола. А маленькие ступни одеты в черные туфли на плоской подошве. Как их там называют? Ничего пошлого, обтягивающего. Очень скромно и пристойно. Но я то знаю что скрывается под этим. Это платье призвано скрыть от меня хрупкую фигуру, будит фантазию.
Как истинный джентльмен, выхожу и открываю для нее дверь. Она держится за нее и смотрит с прищуром.
– Уверен? Самое время отказаться. В ресторане могут встретиться твои друзья, знакомые. Не будешь делать вид что меня не знаешь? – она поправляет очки и облизывает губы.
– Не говори глупости, – обхожу машину, думаю о том, что она сказала. Я правда себя так вел, но я думал это незаметно.
Парковка забита до отказа. Видимо, сегодня полная посадка. Пары одни за другими выходят из машин. Девушки, высокие статные сексуальные, цокают на длинных каблуках. Они как и дорогие часы прилагаются к имиджу богатых и уверенных в себе мужчин. Как дорогие тачки.
Когда открываю дверь ламбы и помогаю Олесе выйти, на нас начинают коситься. И мне, почему-то все равно. А вот Олесю не хило так потрясывает. Накрываю холодную руку на сгибе моей руки.
– Ты чего?
– Я…. – её нереально красивые фиолетовые глаза расширяются, а белоснежная кожа становиться ещё белее.
– Я была уверена, что ты откажешься. Я не подхожу этому месту, – останавливаюсь, придерживаю её за подбородок, заставляя смотреть мне в глаза.
– Ты очень красивая. Не обращай внимания на них. Они идиоты. Я никому не позволю тебя обидеть, – целую её жарко, страстно, на глазах у всех. Чувствую, что мы устроили шоу. Краем глаза вижу как одна из девушек модельной внешности засмотревшись на нас, запинается.
Обняв за талию Олесю, веду внутрь ресторана. Чувствуя немой вопрос от людей. «Как она оказалась с ним?» Мне хочется послать всех по известной дороге. Они смущают Олесю. Хочется раскрепостить её, придать уверенности.
В ресторане она всё ещё выглядит как испуганный заяц, попавший на пир к волкам. Леся хотела устроить испытание мне, но похоже, это стало испытанием для нее. Я сажусь с ней рядом, глажу её по руке.
– Расслабься. Тебе не стоит стесняться этих придурков. Почему тебя волнует их мнение? Ты же их не знаешь?
–Тебя тоже волновало. Я помню как ты вел себя на свадьбе, словно нас посадили вместе, а ты не очень рад этому соседству.
– Прости. Я идиот. Это был моя форма протеста. Я как и ты не хотел жениться и дело не в тебе. Я вообще, ближайшие лет двадцать, ни с кем не хотел связывать свою жизнь.
– А сейчас? Что ты думаешь сейчас?
– Я рад, что так получилось. Меня тянет к тебе. Ты мне нравишься. У тебя очень красивые глаза. Ни у кого таких не видел. Настоящих. А ещё, – я понижаю голос до завораживающего шепота, приближаясь к Олесе. – Мне нравиться это маленькое ушко. Я так хочу его укусить, – рукой залажу под стол, приподнимаю подол, скользя по внутренней стороне бедра. Кусаю за мочку уха.
– Ах, Глеб, что ты делаешь? – глаза Олеси закатываются от удовольствия, а дыхание становиться тяжёлым. Беру её руку и кладу себе на ширинку, где член стоит колом.
– Теперь ты веришь, что нравишься мне? И ему особенно. – Щеки моей жены становятся пунцовыми. И это так заводит. Я двигаюсь всё ближе к цели. – Спорим, там все мокро и ждёт меня? – говорю сбивчиво, представляю картинку. – Хочешь кончить прямо здесь? – Олеся плотно сводит ноги вместе, не позволяя добраться до желанной цели.
– Ты опять думаешь только о сексе.
– Спорим и ты тоже? – я грубо раздвигаю её ноги. И ликую. Похоже не я один мучаюсь от необузданного желания. Мой палец порхает вокруг клитора, дразнит. Олеся прикусывает щеку изнутри и сжимает руку на члене. У меня аж перед глазами все темнеет. Это запрещённый прием!
– Леся! – цежу сквозь плотно сжатые зубы. Мне только не хватало кончить в брюки. Нас грубо прерывает голос моего друга Сани.
– Глеб? Очень рад тебя видеть. – Леся тут же убирает свою руку от члена. А мне приходится прекратить пытку. – Олеся? Вы прекрасно выглядите, – он смотрит заинтересованно на мою жену.
– Чего тебе? – грубо отвечаю я, пытаясь успокоиться.
– Есть разговор. Очень важный. Пойдем покурим?
– Ты не видишь? Я с женой.
– Вижу. Но это действительно важно.
– Иди Глеб. Все хорошо, – она смущённо улыбается заправляя белую прядку за ухо. Мне не хочется оставлять Олесю одну, но этот дебил не отстанет.
Мы выходим на улицу. Саня прикуривает, отправляя дым в небо. В его глазах пляшут смешинки.
– Что? – не выдерживаю его немного вопроса.
– Я понял чем ты занимался со своей женой. Кажется, ты больше не расстроен женитьбой на ней?
– Не твое дело!
– Она так похорошела. Её необычные глаза и эти белые как снег волосы. Настоящие? Она необычная. Просто космос. И ты знаешь, я люблю таких худышек. Я тебе завидую. В постели она хороша? Я хотел бы это узнать лично.
– Что сказал? – хватаю его за шкирку и впечатываю в стену. Сигарета падает из его рук.
– Эй! Остынь! Да что с тобой такое? Мы всегда обсуждали баб.
– Она не баба! А моя жена!
– Ой только не говори, что влюбился! Защитник, – он убирает мои руки с себя. – Я не поэтому поводу тебя позвал. Твой отец зовёт мня на охоту.
– И что?
– А то, что Илья и Дима уже были с ним на охоте. И вернулись от туда потерянные. Сколько бы не расспрашивал их, они не рассказывают. Говорят, что туда попадают только избранные. Но почему они вернулись такими молчаливыми и угрюмыми? Что там случилось?
– Я не в курсе. Слышал про охоту, но отец меня не брал. Говорит, что я, пока, не готов. А к чему, хрен знает.
Вернулся к Олесе. Она, приподняв лобстера за клешню, рассматривает его как инопланетное существо.
– Соскучилась? – сажусь рядом. – Не ешь? Меня ждёшь?
– Эм, я не знаю как это едят. Константин учил меня пользоваться приборами, а как его разделывать не знаю.
– Ты поэтому на свадьбе не ела? – она кивнула. – Я помогу, – надеваю ей нагрудник, перекинув шелковые волосы на одну сторону. Когда мои пальцы касаются тонкой шеи, она покрывается мурашками. Сдерживаюсь от желания поцеловать бьющуюся венку. Откручиваю клешни и подношу к губам Олеси
– Пей сок, – она покорно высасывает, чем вызывает у меня недвусмысленные фантазии. Смеётся. Этот мелодичный звук, теплом разливается в груди. Вся перепачканная соком, такая смешная и очаровательная.
– Можно мясо вынуть вилками, но я больше люблю так, – достаю руками и подношу ко рту Олеси. Мой взгляд темнеет, когда нежные губки обхватывают добычу, касаются моих пальцев. Выходит очень сексуально. Между нами искрится. Хочется наброситься на губы, перепачканные соком, облизать их.
Она тут же краснеет, опуская взгляд. Я не хочу больше её смущать, показываю на своем ракообразном. Мы доходим до брюшка.
– Что это? – она указывает на серо-зеленную субстанцию.
– Томалли. Печень лобстера. Это деликатес. Я люблю, но некоторые нет, – Олеся осторожно лижет языком.
– Нет, я пожалуй откажусь, – она морщит носик.
– Расскажи мне о себе, Олеся.
– Что рассказывать?
– Всё. Как ты жила-то без меня? – я улыбаюсь своей самой очаровательной улыбкой. Она смеётся, отрицательно качает головой и откидываясь на стуле.
– Ты невозможно самовлюблённый тип.
Мне нравится, что она стала чувствовать себя более свободной.
– Мне правда, интересно, – уже серьезнее говорю я, отвлекаясь от разделки.
Она рассказывает про отца. В ее голосе появляется грусть и нежность. Я никогда не говорил так о своем отце. Они явно близкие люди. Мстислав всегда был недосягаем для меня. Вся его забота сводилась к списку требований того, что я должен. А вот у Олеси по-другому.
– Скучаешь?
– Очень. Он ведь переживает за меня. Я просто хочу сказать, что у меня все хорошо. Он даже на свадьбе моей не был, – я чувствую свою вину.
– А позвонить?
– У нас нет связи.
– Мы найдем способ как связаться с ним. – Грустное лицо Олеси преображается, а фиолетовые глаза сверкают ярче.
– Я буду тебе очень благодарна.
После ресторана, идём к машине. Я придерживаю её за талию. Она снова зажимается. Часто поправляет очки, напрягается. Как только садимся, отворачивается к окну.
– Любишь быструю езду? – спрашиваю, завожу двигатель. Машина отвечает мне грозным рычанием.
– Что?
– Пристегнись, – хитро улыбаюсь и с визгом скрываюсь с места. Ламба быстро набирает скорость, я легко обхожу машины.
– О Господи! Глеб! – лицо Олеси раскраснелось, в нашей крови плещется адреналин.
– Доверься мне, Олеся. Я хорошо вожу, – она кивает. Но кричит на поворотах, смеётся. Мы быстро добираемся до дома.
– Глеб! – она ударяет меня в плечо. – Я чуть не поседела! Я… – не успевает договорить, я впиваюсь в ее губы.
Сладкая, нежная. Она не сразу мне отвечает. Но когда это происходит, мне буквально сносит крышу. Шарю по ее груди, сжимая сосок. Она всхлипывает, гладит меня по плечам. Сдерживаться больше нет сил. Я должен ее взять. Прямо сейчас. В машине. Но это будет слишком. Для жены это важно где. Я хочу, чтобы этот раз она запомнила.
