Текст книги "Покидая высокую башню (СИ)"

Автор книги: Катти Карпо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Рассказ 3. Ледяной ангел, последнее желание

Около катка было холодновато. Арсению безумно хотелось выпить. Приложиться к горлышку той заначки, что он припрятал за диваном, на котором спал его старший сын Кирилл.

Отвратительное желание. Стыд от предыдущего срыва все еще отдавался в голове стучащей болью. Даже хорошо, что сегодня он взял себя в руки и вырвался из дома и удушающих оков семейного быта. Хотя бы на время.

Все ради нее. Не будь ее, и он вряд сумел бы отыскать в себе и эти жалкие толики сил.

Арсений прижался спиной к ограждению катка и бросил взгляд на юркую фигурку на другой стороне торгового зала.

Его первый ребенок. Единственная дочка. Его маленькое сокровище.

Даниэла.

Через несколько часов наступит Новый Год. И он тоже будет полон отчаяния. Но сколько бы страданий ни затаилось внутри его ослабленного существа, об одном Арсений никогда не сожалел: о том, что не позволил Ирине сделать аборт.

Он ввязался в претившую его сердцу связь с нелюбимой девушкой, чтобы сохранить жизнь первенцу. Но не жалел о сделанном выборе. И убежденность в правильности своего поступка росла с каждым прожитым днем и с годами лишь укреплялась.

Как и сейчас, когда он наблюдал за Даней – девчушкой одиннадцати лет, чудесным образом перенявшей многие его черты. Малявочная копия его самого, но, конечно же, прекрасная и очаровательная. Внимательный отцовский взгляд подметил изменения. Период пубертата делал свое дело. У любимой девчушки удлинились руки, превратив малютку в забавную и нескладную куколку, а еще наметилась женственная талия.

«Будет красавицей», – уверенно решил Арсений, прикрывая шарфом обветренные губы. Тренировался прятать дыхание, которое наверняка все еще содержит остаточную вонь перегара.

Даже в последний день уходящего года народу в торговом центре было уйма. Выбравшиеся на прогулку Арсений и Даня не планировали заходить сюда, но после суровой битвы снежками жутко промерзли и забежали побаловаться какао с тортиком.

«Давненько я вот так не гулял с ней. – Мужчина повернулся лицом к катку, чтобы понаблюдать за катающимися. – В следующий раз возьмем и Кирюху».

Огромный каток располагался на том же этаже, что и зона фуд-корта. Неподалеку разместился батут-центр и еще парочка воплощений детских радостей. После сытного перекуса Арсений хотел предложить дочери взять напрокат коньки и покататься – без него, конечно. Он и метра не проедет, обязательно расквасит нос. Но не успел озвучить заманчивое предложение, как бойкая девчушка уже прилипла к паре каких-то иностранцев. Малявка обладала неплохими способностями к языкам, и движимая необъяснимым желанием воспользоваться знаниями на практике она частенько зажимала в уголочке какого-нибудь зазевавшегося иностранного туриста и устраивала ему допрос с пристрастием, беззастенчиво задавая бедолаге вопросы на самые разнообразные темы.

Убедившись, что возбужденно жестикулирующая Даня и пара средних лет, абсолютно прибалдевшая, судя по приоткрытым ртам, от вопросов девочки, находятся на виду, Арсений облокотился на ограждение и уставился на людей, рассекающих коньками ледяную гладь катка.

Вниманием мужчины почти сразу завладел ребенок, катающийся примерно в метрах десяти от него. Посетители занимали каток равномерно и скользили по кругу – кто неспешно, а кто и не скупился на скорость. Но вот она странность: на «территорию» того самого ребенка никто не смел посягать. В его распоряжении было огромное свободное пространство.

И через пару секунд Арсений понял, почему это происходило. Разогнавшись, бесстрашное дитя прыгнуло и провернулось в воздухе, проделав один из тех впечатляющих трюков, что демонстрируют на соревнованиях худосочные фигуристы в костюмчиках из блестяшек. Затем ребенок, не меняя темп, задрал ногу и снова прокрутился вокруг себя. Арсений так и не понял, каким образом тот отталкивался ото льда и откуда брал скорость для кульбитов, но осознал, отчего люди не совались на территорию маленького чуда. Он тоже, пожалуй, не посмел бы нарушить атмосферу этой впечатляющей сосредоточенности.

Выполнив элемент, дитя резко остановилось и быстро прогнулось в спине, изящно вытянув обе руки вверх. Арсений пригляделся к ребенку. Лет пять-шесть. Худенький и хрупкий. Светлые, почти белые волосы, были собраны в длинный хвостик.

Дитя выпрямилось и выдохнуло.

Миловидное лицо. Девочка, точно куколка в подарочной коробке, которую Арсений когда-то присматривал для дочери. Люди вокруг были одеты в теплые куртки, кофты и безрукавки, а на юной фигуристке были только светло-зеленые брючки и тонкая на вид белая водолазка. Да еще и руки были наполовину открыты.

– Отвратительно!

Арсений отшатнулся. Вопль был настолько пронзителен, что мог бы вполне приобрести материальность. По крайней мере, ему показалось, что нечто злобное болезненно хлестнуло его по лицу.

– Невообразимо ужасный переход! – надрывался голос. – Незавершенность! А значит, считай, баллы потеряны!

Неподалеку от Арсения в ограждение грудью вжимался мужчина. В отличие от ребенка этот субъект был полностью одет. А еще кричал так, что щеки раздувало, будто от порывов ветра, а лицо шло багровыми пятнами. Черные кудри прилипли ко лбу, а на макушке были примяты, словно мужчина проспал несколько часов прямо в одежде, а потом встал и сразу побежал проораться.

– Еще раз! – приказал он и врезал кулаком по ограждению. – Сколько можно говорить? Следи за временем! Ты опаздываешь на втором переходе и с дорожкой у тебя проблемы. Ты будто в первый раз на льду!

«Вот еслиясейчас выйду, то стану наглядным образчиком человека, впервые ступившего на лед на коньках, – мысленно возмутился Арсений. – Мордой проедусь, и это как раз и будет нормой».

Он покосился на девочку. Та смотрела на орущего мужчину и молчала. Как только крик стих, она кивнула. Без единой эмоции.

– Достаточно. – Несдержанный незнакомец махнул рукой и кинул: – Повтори все с самого начала. А потом еще. И снова. А я выпью пока кофе. Не могу уже смотреть на мерзость, которую ты мне тут выдаешь.

Вопли удалившегося мужика, конечно, тонули в общем шуме предновогодней радостной суеты, но от этого они не становились менее несправедливыми. Арсений оказался свидетелем чужой несдержанности, а назвать его сторонником методов воспитания детей воплями и руганью никак нельзя было.

И еще кое-что. Возможно, он ни черта не понимал нюансов фигурного катания и всяких там прыжков и скольжений… Но обозвать «мерзостью» тот полный изящества и прелести прокат девочки? Этого ему точно никогда не понять.

Тяжелый выдох.

Арсений удивленно уставился на девочку. Та опустилась на одно колено, согнулась и, уткнувшись взглядом в лед, задышала так энергично и часто, что казалось, спина вот-вот прогнется сильнее и переломится.

«Так она держалась, пока тот идиот не ушел? До последнего? Только бы не показать усталости? Сколько же он ее мучил?»

Бам. Маленький кулачок уперся в лед, и вот ребенок снова выпрямился во весь свой рост. Губы плотно сжаты, грудь вздымается, тело потряхивает.

«Потрясающе. Совсем малышка, а воля сильнее, чем у большинства взрослых».

Заметив, что сзади оттянутый край зеленых брючек как-то странно провис до самого льда, Арсений решил предупредить малышку.

– Девочка! Здравствуй! Осторожно! По-моему, тебе надо подогнуть брюки. А то упадешь!

Дитя прекратило скольжение и посмотрело на Арсения.

– Сзади! – Он ткнул пальцем в сторону льда. – Зацепилось, кажется. Поправь.

Девочка покосилась через плечо, потрясла ногой, оценивая масштаб бедствия, а затем нагнулась и аккуратно подогнула тканевый край.

– Вот так. – Арсений одобрительно кивнул, быстро глянул в сторону дочки и замученных туристов и вновь вернулся к созерцанию катка.

Он планировал понаблюдать за девочкой еще чуть-чуть. Слишком уж красиво та каталась. Словно танцевала. Хотелось запечатлеть ее образ на холсте. И он бы сделал это, если бы руки по-прежнему могли удерживать кисть, а не тряслись как в припадке.

К удивлению Арсения, девочка не вернулась к тренировке, а скользнула в его сторону. Остановилась на безопасном расстоянии и молча уставилась на него.

– Здравствуй, – смущенно поздоровался он, не зная, что еще сказать. Уж очень пристально та смотрела.

– Здравствуйте. – Молчание. – Спасибо.

– Да не за что. – Еще смущеннее отозвался Арсений и поспешно схватился за шарф, мнительно решив, что девочка может ощутить исходящий от него неприятный запах даже на таком расстоянии.

Постояв так еще чуть-чуть, маленькая фигуристка развернулась и заскользила прочь.

– Мне очень понравилось! – зачем-то выкрикнул Арсений.

Девочка остановилась и глянула через плечо.

– Красиво катаешься.

Пожалуй, смутиться больше просто нельзя было. Хотя, казалось бы, в чем проблема? Перед ним обычный ребенок. Возможно, дело во взгляде – пронзительном и изучающем. Чем-то сильно напоминающим взгляд Даниэлы.

– Правда понравилось?

Арсений закивал. Фигуристка насупилась.

– Я не девочка.

– А кто? – растерялся мужчина.

– Мальчик.

– Да ладно? Ой… – Он смущенно кашлянул, ясно осознавая, что удивляться подобному крайне невежливо.

«Невероятно. Мальчишка? А так похож на девчушку. Наверное, трудно ему придется в будущем».

Боясь обидеть миловидное создание еще сильнее, Арсений поманил его и махнул рукой в сторону торгового зала.

– А у меня вот девчушка. Дочь. Даниэла… – Арсений понятия не имел, зачем вдруг стал рассказывать незнакомому мальчишке такие подробности. – Погулять с ней решили. Вон она. Смотри!

«И зачем я к чужому ребенку пристаю? – тут же раскаялся он. – Пообщался и хватит. Не приставай к мальчику, Шацкий!»

К его удивлению, мальчик скользнул к ограждению и вытянул шею, ища кого-то глазами. Арсений в смятении отступил.

– А я с отцом, – сообщил мальчик. – На тренировке… Где она?

– Кто? – завис мужчина.

– Даниэла.

– А… вон там, у украшенной витрины. Красивая, правда? – зачем-то добавил он.

– Я красивее.

– Э… – Арсений на секунду опешил, а потом засмеялся. – А ты, похоже, весьма самоуверенный парень.

– Я уверен в себе, – без тени смеха заявил белобрысый малолетка.

– И то верно. – Арсений снова хохотнул. – Как тебя зовут?

– Яков.

– Имя тебе подходит. Что, понравилась? – хмыкнул он, заметив, что мальчик продолжает смотреть в сторону его дочери.

– Неа. – Однако светло-зеленые глаза продолжали следить за жестикулирующей девочкой.

«Вот же». – Арсений тоже посмотрел на дочь – свое маленькое сокровище. Его уже давно преследовало предчувствие – странное тревожное ощущение, затаившееся глубоко в душе.

А вдруг его не станет? Что же тогда будет с его маленьким сокровищем? Поэтому он постоянно учил Даниэлу всему подряд, пытаясь унять грызущую изнутри тревогу. Как бы ему хотелось, чтобы в будущем ее поддержали. Спасли, когда его не будет рядом.

Этот избранный должен быть сильным, и, возможно, сила эта должна проявляться вовсе не в физическом плане. Арсений покосился на мальчика. На промокшую ткань на его коленях и локтях, свидетельствующую о том, что он падал сотню раз на лед и столько же раз поднимался, на плечи, что по-прежнему вздымались от тихого прерывистого дыхания, на лицо, удерживающее маску сосредоточенности.

А почему бы и нет?

Мечтать не запрещено. Мечты дарят надежду и окрыляют.

– Хочешь, чтобы Даниэла стала твоей невестой?

Мальчик обратил к нему свое лицо.

– Невестой? – Светлые бровки поползи ввысь.

«И что я несу? – Арсений едва не расхохотался над самим собой. – Какому-то мальчонке предлагаю свою дочь. Эх… Просто от него исходит что-то такое… сила, что ли… не знаю. Ладно, хватит глупостями маяться».

Арсений увидел, что Даня завершила пытку туристов и теперь бежала к нему. Он кивнул Якову, помахал ему на прощание и двинулся навстречу.

– Не хочешь покататься? – спросил он, раскрывая объятия для дочери.

– Нет. Непрактично, – важно заявила Даня, поправляя на ходу длинный светло-бежевый свитерок. – Лучше книжки посмотрим.

Они двинулись вдоль ограждения. Даня воодушевлено рассказывала ему то, что узнала от новых знакомых, а Арсений наслаждался обществом дочери. Как же все-таки редко они вот так общались друг с другом…

«Нужно прекратить напиваться. Да… В следующем году все будет хорошо… Мы справимся».

Арсений уже успел позабыть о маленьком фигуристе, как вдруг с другой стороны ограждения донесся знакомый голос.

– Даниэла!

Даня смолкла и удивленно выглянула из-за отцовской спины. На ограждении сидел Яков. И как только умудрился забраться туда прямо на коньках?

– Ты кто? – в лоб спросила Даня, с подозрением оглядывая малявку.

– Яков.

Девочка вопросительно уставилась на отца. Арсений, кусая губы, чтобы не рассмеяться, торопливо отвернулся – типа ни при чем.

– Дяденька, я решил.

Так, «ни при чем» явно не прокатило.

– Ты. – Яков в упор глянул на Даню, чтобы, видимо, у той и мысли не возникло, что речь не о ней. – Ты станешь моей женой.

Арсений поперхнулся.

– Речь же о невесте шла, – напомнил он, подразумевая, что статус «невеста» еще подразумевает наличие пути отступления. А вот «жена» это уже как-то серьезно…

–Женой, – непреклонно заявил белобрысый ангел и ловко спрыгнул обратно на каток. – Я тебя найду!

Как только нагловатый пацаненок скользнул прочь, Арсений виновато покосился на дочь. Даня выглядела вполне спокойно.

– Он совсем ту-ту? – скептически уточнила она, наблюдая за изящным скольжением Якова.

В его движениях появилась некая проказливость. Похоже, у мальчишки внезапно улучшилось настроение.

– Все может быть, – с крайней серьезностью согласился Арсений и, бросив последний взгляд на энергичную мальчишечью фигурку, последовал за дочерью.

– Давай еще погуляем? – Даня с надеждой заглянула ему в лицо. – Не хочу домой.

– Мы ведь за книгами сначала зайдем. Куплю тебе в подарок. А потом, ничего не поделаешь, придется вернуться. Встретим Новый год… семьей. – Арсений грустно вздохнул, а потом внезапно крепко обнял дочь. – Помни, Дань, папа любит тебя. И сегодня, в новогоднюю ночь, загадает желание. Ты обязательно будешь самой счастливой на свете...

Рассказ 4. Снежный цветок, стеклянный сад

Регина не могла поверить своим ушам. Раскрыв рот, она прислушивалась к словам своего дорогого Сашеньки и чувствовала, как постепенно проседает пол ‒ уходит прямо из-под ног, рушится в темные глубины адских впадин и крошится в серый пепел.

‒ А ну-ка, повтори, ‒ процедила она сквозь зубы.

Вообще-то ее внутреннее существо было намного нежнее и ранимее и, конечно же, совершенно отличалось от внешнего вида и поведения. Многие ей на этот контраст тонко намекали, так как говорить прямо в лицо было чревато.

‒ Ты уволена, ‒ холодно повторил Саша, нервно огладив трехдневную щетину. ‒ Василий Иванович попросил меня передать тебе это.

‒ Атвой дядябольше ничего не просил передать? ‒ Регина скрестила на груди руки и испытующе глянула на своего названого парня. ‒ Например, объяснить причину такого неожиданного решения?

‒ Не просил. ‒ Саша пожал плечами и облокотился на перила.

Они стояли на четвертом этаже комплекса, помещения которого только-только начали сдавать в аренду. Предполагалось, что здание станет новым культурным центром. А пока помещение на верхнем этаже Регина с разрешения арендодателя, ‒ кстати, еще одного родственника Саши, ‒ использовала как зал для собственных тренировок и репетиций.

‒ В чем дело? ‒ Регина громко выдохнула и всплеснула руками, отчего края ее майки, больше похожей на палантин из маленьких сшитых между собой тряпочек, вспорхнули ввысь, словно разодранные крылья. ‒ Как можно просто так взять и выпереть меня из труппы?

‒ Я попросил его. ‒ Саша был невозмутим.

‒ Чего? ‒ У Регины глаза округлились. ‒ Ты?..

‒ Ага. ‒ Мужчина цокнул языком и почесал шею. ‒ Ты стала просто невыносимой. От тебя одной шума больше, чем от переполненного аэропорта. И тебя… слишком много.

‒ Что за бред?

‒ Короче, ты мне мешаешь.

‒ Все от того, что я тебе разок высказала? ‒ Регина усмехнулась. ‒ Браток, если помнишь, из нас двоих налево потянуло тебя. Ты изменяешь, а мне и возмутиться нельзя?

‒ Слушай, Горская, ты раздражаешь. Меня уже выворачивает от твоего мельтешащего образа жизни.

‒ Мельтешащего? Да я тебе ужин каждый вечер готовила и дома всегда с распростертыми объятиями ждала! После своего, как ты говоришь, «мельтешения» успевала и о тебе заботиться!

‒ Горская, не начинай. Говорю,тебяслишком много. Ты как карусель, которая ни хрена не тормозит. И понятное дело, вскоре от нее тошнить начинает. Вот я и стал искать себе понадежнее бабу.

‒ Не понадежнее, ‒ передразнила его Регина. ‒ А поспокойнее.

‒ К черту уточнения. В общем, вещи от тебя я уже вывез.

‒ Ладно… ‒ Регина начала бить мыском кроссовка по полу. ‒ Я баба, слетевшая с катушек, или даже совсем без катушек. Но скорее потому, что так много раз прощала тебе загулы. Но напомню, отношения мы выясняли дома, а не на людях. Так при чем тут наша труппа?

‒ Теперь она не твоя труппа, ‒ спокойно заметил Саша. ‒ Объяснял же, ты мешаешь. Не собираюсь работать с тем, с кем мне некомфортно.

‒ Браток, ты такой же член труппы, как и я. В задницу твой комфорт.

‒ Но главный ‒ мой дядя. Сечешь? ‒ Он ухмыльнулся.

‒ Ты что, дите малое? Не смешивай работу и личное.

‒ О, смирись. Куколка, ты уже за бортом. И, к слову, ‒ Саша окинул ее пренебрежительным взглядом, ‒ куколка из тебя так себе. Ну, знаешь, поначалу было забавно притереться к бабенке, которая на восьмерку меня старше. Но вспомни, любимая, ты уже не цветущий кактус, а ближе к жухлому кустику. Так что лучше не о танцах подумывай в дальнейшем, а о ставке, к примеру, театрала… театральной уборщицы сцены. Круто выдал, да?

‒ Пошел ты!

‒ Иду, куколка. Не забудь завтра НЕ прийти на репетицию.

Саша пошлепал вниз по лестнице, насвистывая что-то веселенькое.

Пару секунд Регина просто стояла и пялилась в пустоту. А потом сорвалась с места и, перегнувшись через перила, заорала:

‒ Чтоб тебе присунули большим и толстым, тупое быдло!

Бывший парень уже был на втором этаже и как раз проходил мимо человека в черном. Саша поднял голову и послал ей снисходительную ухмылку, а затем как ни в чем не бывало продолжил путь.

А мужчина в черном уставился на Регину. Женщина перевела дыхание и, растянув губы в кривоватой улыбке, бросила незнакомцу:

‒ Чувак, это не тебе было. А тому уроду с бородкой. Уж не обессудь. Хотя, ‒ она картинно дернула плечами, ‒ если тебе такое по нраву, можешь и на свой счет принять. У всех свои вкусы. А я вообще лояльна двадцать четыре часа в сутки.

Бормоча себе под нос что-то неразборчивое, Регина отошла от перил и вперилась взглядом в темные зеркальные панели, которыми была отделана вся ближайшая стена.

«Жухлый кустик»?

Ладно, в зеркальной панели отражалась вовсе не пышущая свежестью студенточка, а малость уже потасканная жизнью женщина. Но зато какая! Атомный реактор!

«Кусок вонючих помоев», ‒ проворчала Регина, заодно вспоминая, что вообще она нашла в Саше? Когда-то он вроде бы сразил ее своим танцем… Или слова красивые говорил? Память, видимо, не собиралась услужить хозяйке и коварно прятала правду.

Главное, что на деле принц оказался посредственностью. И танцевал он не так уж восхитительно. Да и надежным его назвать было сложно… Теперь уж точно. А еще он оказался сущим мудаком.

Регина провела рукой по пепельным волосам, сдобренным алыми прядками, и, пройдя до кресла с потрепанной обивкой, которое, кажется, позабыл в коридоре один из потенциальных арендаторов, развалилась в нем, как на пляжном лежаке.

«Фигово. ‒ Она сунула руку в карман и встряхнула извлеченные солнцезащитные очки с круглыми линзами так, чтобы дужки отогнулись. Отточенным движением нацепила их на нос и заложила руки за голову. ‒ Ромчик будет в истерике. Он же надеялся, что за мной закрепится вся вторая часть. Ромчик-то в курсах, что таланта мне не занимать. Но у Василия Ивановича, по ходу, собственное мнение на этот счет. Видать, обожает за племянничком дерьмецо подтирать».

Над Региной нависла тень. Она недовольно поморщилась и сфокусировалась на объекте.

Рядом с ней замер тот самый мужик в черном.

‒ Браток, скройся. Заслоняешь мне лампочку. ‒ Она ткнула пальцем в сторону потолка.

Но «браток» не скрылся. А подал голос.

‒ Регина Горская?

А интонации у него ничего такие были. Однако чувствовалась надрывность. Похоже, незнакомец был одним из тех, что давненько уже получил бонусом основательный стресс на работе.

‒ Ну, я. Единственная и неповторимая. ‒ Регина сняла очки. ‒ Повторить, ясное дело, можно, но не советую.

«Симпатичный», ‒ мысленно оценила она незнакомца. А что, ей уже можно западать на других. Если один оказался козлом, то следующий-то может и сносным экземпляром побыть. Что там талдычит теория вероятностей?

Мужчина и правда был приятной наружности. Черные волосы и глубокие черты лица. Только загар был каким-то неравномерным, отчего Регина заключила, что тот постоянно боролся с чувствительностью собственной кожи, сгорающей от малейшего прикосновения солнечных лучиков, но пока безуспешно. Абсолютно черный костюм придавал его образу некую похоронность.

«Да будет эта встреча символом погибели моего прежнего образа жизни!» ‒ торжественно провозгласила про себя Регина. Можно отнять у нее веру в любовь и в надежное плечо, но оптимизм из ее копилки стащить не позволено никому.

‒ Меня зовут Ян Левин, ‒ представился мужчина. ‒ У меня к вам деловое предложение.

‒ Ну, не знай. Я вся такая занятая-презанятая, ‒ протянула Регина, для красочности картины еще сильнее разваливаясь в кресле. «Деловитости» ее виду, помимо майки-крыльев и цветастой прически, придавали капри в синюю и белую полоску.

‒ Полагаю, несколько минут назад часть вашего времени освободилась.

«Вот проклятущий… Подслушал». ‒ Регина закатила глаза. Сейчас у нее не было никакого желания общаться и уж тем более браться за непонятную работу.

С другой стороны, смена деятельности могла хорошенько отвлечь ее от нынешнего раздрая. Да и нужда в деньжатах никуда не пропала. Коммуналка сама за себя платить не будет. К тому же она рассчитывала в этом году отложить основательную сумму на исполнение своей мечты ‒ открытие собственного спортивного комплекса.

‒ Ню-у… Чуток времени есть. ‒ Регина лизнула пальцы и прихлопнула лезший в глаза алый локон. ‒ Что надо делать?

‒ Разработать тренировку для подготовки к прокатам. Фигурное катание. Спортивная подготовка, тренировка выносливости, создание базовых программ проката. Остальное на ваше усмотрение. Вы будете лишь поддерживать и оттачивать форму.

‒ Прока… фигурное катание?!.. Э, стопэ… ‒ Регина нервно замахала руками. ‒ Я вообще-то больше по танцам. Смешанным. Плюс балетик на досуге. Ну, пачки там, пуанты, понты, понимаете?

‒ Вы уже раньше занимались такими тренировками.

‒ Да это было в желторотой юности! Баловалась от нечего делать.

‒ Я видел старые записи в вашем блоге.

‒ Да? ‒ Регина мучительно задумалась. ‒ Я что, их еще не снесла?

‒ Предыдущие тренеры не принесли никаких результатов. Думаю, теперь стоит переключиться на нестандартный подход. Тот, который, вполне вероятно, сумеете устроить вы.

‒ Знаете, я все же не тренер по фигурному катанию… Я вообще-то совсем не тренер.

«Хотя всегда мечтала попробовать, ‒ подумала Регина. ‒ Но где я, а где фигурное, блин, катание?!»

‒ Это первая оплата. ‒ Ян бросил ей на колени конверт. ‒ Мне нужны результаты. Если я их увижу, продолжим сотрудничество.

‒ Э, вообще-то я еще не согласи... ‒ Регина сунула нос в конверт. ‒ А нет, уже согласилась. ‒ Она широко улыбнулась ‒ аж щеки заныли. ‒ О самом главном забыла спросить. Кого тренировать-то надо?

‒ Тогда о мелочах позже. ‒ Ян, будто не услышав, повернулся к ней спиной и направился к лестнице.

‒ Погодите! А когда я ученика увижу?! С кем я буду работать?!

«И как, скажите на милость, вообще работать? ‒ посетовала она про себя. ‒ Чего делать?»

Но Ян на ее вопросы никак не отреагировал. Через некоторое время Регина услышала, как тот этажом ниже говорит кому-то «иди и представься».

Она прислушалась, ожидая услышать звук шагов поднимающегося.

Тишина.

«Не хочет знакомиться?» ‒ Регина подняла голову, чтобы посмотреть на лестницу. И едва не взвизгнула от испуга.

Перед ней стоял ребенок. Девочка лет пяти-шести. Каким образом она сумела подобраться к Регине так близко и незаметно ‒ оставалось загадкой. Может, дитя взлетело птичкой? В ином случае ее шаги по-настоящему легки и невесомы. Жуть.

Уняв бешено колотящееся сердце, Регина наконец пригляделась к девочке. И едва тут же не растеклась растаявшим мороженым от умиления.

Эта девчушечка точно умела летать. Ангелы ведь умеют летать? А эта малышка была вылитым ангелочком. Длинные светлые волосы струились по маленьким плечам. Светло-зеленые глазки походили на отблески, мелькающие на стенках аквариума в квартире Регины, появляющиеся от отражения солнечного света от чешуек аквариумных рыбок. Маленький носик был вздернут, а нежно-розовые губки были сложены в очаровательный бантик.

«Солнышко».

А еще Солнышко носило белоснежную рубашку и джинсовый комбинезончик.

‒ Ути-тю, какое Солнышко! ‒ Регина чуть не взорвалась от полноты чувств. Ее накрыла волна умиления, а желание обнять и затискать дитя стало просто невыносимым.

Она привстала с кресла и, распахнув объятия, потянулась к девочке.

Внезапно на пути ее лица появилась рука. Нос Регины врезался в маленькую ладошку и сплющился в пятачок. Женщина замерла в полусогнутом положении.

‒ Стой, ‒ перезвоном ручейка звякнул детский голосок.

‒ Ф-ф-фтою, ‒ отозвалась Регина.

‒ Сядь.

Она послушно плюхнулась обратно в кресло.

Девочка опустила руку.

‒ Регина Горская? ‒ деловито поинтересовалось маленькое Солнышко.

‒ Ага. ‒ Регина захлопала глазами. Присутствие, образ и поведение ребенка нехило шарахнуло по ее восприятию.

‒ А я…

‒ Ангелочек? ‒ ляпнула Регина.

Девочка нахмурилась.

‒ Ну, ты на ангела похожа, ‒ удивляясь тому, как заплетается ее язык, попыталась оправдаться женщина. ‒ И на солнышко.

Молчание. Медленное изящное движение: девочка наклонила голову к плечу, внимательно рассматривая лицо Регины.

‒ А ты похожа на белую крысу, ‒ серьезным тоном сообщило дитя.

«О как. Чуток обидно. Хотя от такой сладуськи можно и потерпеть».

Регина заулыбалась. Ею завладело странное состояние. Ощущение, словно она была малость под шафе.

‒ Ладушки. И как же зовут наше Солнышко?

Светлые бровки ребенка сложились в милую фигурку, явно означающую недовольство.

‒ Яков Левин.

‒ О, какое краси…

Регина заморгала.

«Погодьте… Яков… Яков?.. Яков?! Мальчонка?!!!»

* * *

Регина ерзала на стуле, хмурилась и с беспокойством мяла собственные пальцы. Для первого занятия она предложила воспользоваться общественным катком в ближайшем торговом центре. Ян Левин, к счастью, согласился.

Они сидели за столиком недалеко от ряда торговых точек. С катка доносились вопли и смех.

‒ Это все? ‒ сухо уточнил Ян, кивнув на альбом, который она положила перед ним.

‒ Пока небольшие наработки. ‒ Регина выдавила из себя улыбку. Необходимость общения с таким до жути мрачным типом невероятно утомляла ее.

«И ведь его даже не заразишь веселостью, ‒ печалилась она. ‒ Как зыркнет, прям все краски мира меркнут, а суслики дохнут в норках. И вот этот хмырь, хоть и симпатюля, но папашка моего Солнышка? Гражданчик, от вас тут ни фига, мамуля здесь больше полежала, я вам скажу».

Ян быстро кивнул и углубился в записи.

«Ой, не надо вот так сразу и всерьез. ‒ Регина бесшумно вздохнула. ‒ Я ж только поинетилась да знакомых чуть-чуть потрясла. Я же в фигурном катании ни бум-бум. Но это ж почти танцы ‒ да? Разберусь ‒ куда денусь. Тем более плата очень даже недурственная».

Заскучав без внимания собеседника, Регина принялась мотать головой в поисках своего будущего ученика. Яков нашелся сидящим на корточках около витрины магазина с зоотоварами. Маленький худенький да еще и весь в черном. Только распущенные волосы выделялись светлым пятном на спине.

«Поверить не могу, что этот ребенок ‒ пацан. Ну, вылитая же девчуля. Даже если покромсать волосики… Нет, все равно остается миловидное личико».

‒ Сойдет, ‒ вынес свой вердикт Ян и вернул ей альбом. ‒ Продолжайте работу.

‒ О, хорошо. ‒ Регина подавила желание скорчить рожу.

«Что ж ты такой кислый, мужик! Глянь, как у тебя ребенок светится! Даже тогда, когда и вовсе не шевелится».

‒ Где Яков?

‒ Вон там, у зоотоваров. ‒ Регина прищурилась. ‒ Так внимательно наблюдает. Интересно, что он там такого увидел?

‒ Пауков, возможно. ‒ Ян потянулся за пиджаком, который временно набросил на спинку стула. ‒ Или крыс.

‒ Крыс?

‒ Да. Он обожает всякую мерзость.

Брови Регины поползли ввысь.

‒ Яков любит крыс?

‒ Да.

‒ О… ‒ Она быстро наклонила голову и сделала вид, что оттирает пятно с брюк. А у самой губы уже расползались в глуповатую улыбку.

Эксцентричное прозвище, данное мальчишкой, сразу заиграло новыми красками.

«Блин, все. Я его обожаю. Моего сладуську».

‒ Вам придется серьезно потрудиться.

‒ Э? Да? ‒ Регина отвлеклась от радостных мыслей. ‒ Я готова.

‒ У вас будет трудный ученик. ‒ Ян не отрывал холодного взгляда от маленькой фигурки у магазина. ‒ Он не старается. Не прилагает усилий. Вникает по мизеру. И выполняет все до смешного отвратительно.

«Ого, неужели все так плохо? ‒ Регина мнительно съежилась. ‒ Ну и ладно! Прорвемся. Я и Солнышко. Вместе ка-а-ак возьмемся! Ка-а-ак потрудимся! Никакие препятствия нам не будут страшны!»

‒ Я постараюсь, ‒ искренне пообещала Регина и демонстративно отсалютовала Яну.

‒ Надеюсь на это. Оставляю Якова вам. Через четыре часа за ним приедут.

Дождавшись, пока Левин покинет пределы видимости, Регина направилась к мальчику.

‒ Начнем ознакомительное занятие? ‒ Она кивнула на каток и горделиво показала альбом. ‒ Я тут уже кое-какие записульки подготовила.

Она уже успела понять, что Яков не особо склонен выражать эмоции. Обычно мальчонка просто безмолвно смотрел на нее, и в какой-то момент могло показаться, что его взгляд абсолютно пуст. Но это ощущение было иллюзией.

Пока малыш готовился ступить на лед, Горская мялась рядом в волнительном предвкушении. Ее, конечно, предупредили, что тут дело ‒ труба, и работать придется на пике сил. Но ведь учить придется такую очаровательную прелесть! На фоне этого факта остальные трудности казались мерклыми и незначительными.

Яков поводил ногой по льду туда-сюда и покосился на Регину.

‒ С чего начать?

‒ М-м-м… ‒ Регина мысленно растормошила себя и постаралась быстренько переключиться на режим тренера. ‒ Давай с простых покатушек начнем?

‒ Покатушек? ‒ И без того громадные мальчишечьи глаза стали нереально большими.

‒ Ой… ну… Просто покатайся, как тебе больше нравится. А я гляну на… технику. И уровень подготовки.