Текст книги "Покидая высокую башню (СИ)"

Автор книги: Катти Карпо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Занятой какой. – Глеб поднялся на ноги, с удовольствие отмечая, что перегнал в росте старшего брата. – Мне захотелось пообщаться с племянником.

Ян раздраженно сощурился, а потом покосился на Амалию.

– Я не приглашала его, – заметила она.

– По-моему, у меня есть право хотя бы знать, что у тебя появился ребенок. – Глеб многозначительно кашлянул.

– Кто тебе рассказал? – не отставал Ян.

– Да не нервничай ты так.

– Кто?

– Полагаю, это дело рук Горской. – Спокойные интонации Амалии слегка утихомирили Яна. – Вспомни, я предлагала тебе других тренеров, но ты настоял на ней.

– Ее база тренировок подходит нам. У него наконец появились результаты, – процедил сквозь зубы Ян.

– Что ж, вот и разбирайся. – Амалия пренебрежительно махнула рукой в сторону младшего сына. – С последствиями.

– Эй, вы так говорите, будто я Яше неприятности своим присутствием принесу, – оскорбился Глеб.

– Просто ты мешаешь, – бросил Ян и закашлял. – И… нам… кхем… и ему. Я не хочу, чтоб ты расхолаживал его. – Он прошел на кухню, чтобы налить себе стакан воды.

Удостоверившись, что Ян его не услышит, Глеб приблизился к матери и навис над ней.

– Что с Яном? Он капец дерганый. И утомление, похоже, уже достигло максимума. Он, случаем, на лекарствах не сидит?

– Он работает.

– Мешки под глазами видела? По мне, так у него уже все нервы набекрень.

– Онусердноработает. – Амалия подергала рукой, недвусмысленно требуя, чтобы сын отодвинулся от нее. – Но тебе вряд ли знакомо значение слова «усердие».

– Наверное. – Глеб сложил руки на груди. – Зато мне вполне знакомо значение фразы «сдвиг по фазе».

Ян вернулся в комнату.

– Что ты там бубнишь? – с подозрением спросил он.

– О, братец, вовремя. – Глеб подскочил к нему и вырвал из рук стакан с водой. – Никто так и не предложил мне попить. Думал, зачахну, засохну, рассыплюсь. – Он одни глотком выпил всю воду. – Фух, жить буду. Ладно… – Глеб поставил стакан на стеклянную поверхность кофейного столика – к явному неудовольствию Амалии. – Я так понимаю, ты всерьез взялся за сынишку?

Ян, поджав губы, молча смотрел на брата.

– Гоняешь его?

– Тренирую.

– Какой вид спорта… – Вспомнив о картинке на футболке мальчика, Глеб выдал: – Фигурное катание? Да ладно?! Неужели и Яков решил туда податься? Или у него никто не спрашивал?

– Глеб… – угрожающе позвала Амалия.

Однако юношу уже понесло.

– То, что ты не дотянул до нужного уровня, Ян, и всегда был на вторых ролях при твоих-то талантах, не означает, что ты должен толкать на тот же путь Якова!

– Глеб! – Амалия стремительно встала. – Якову нравится фигурное катание. Он тренируется с удовольствием. Поэтому прекрати вопить о том, в чем совершенно не разбираешься!

Мельком глянув на брата, Глеб заметил, как того пробило на мелкую дрожь. Ян стал выглядеть еще более болезненно.

– Хорошо, – медленно протянул Глеб. – Может, ты и права, и я сделал много поспешных и неверных выводов. Но раз все так достойно организовано, то, думаю, вы не будете против, если я пообщаюсь с племянником. Поиграю с ним в футбол, например.

– Так это ты, – вскинулся Ян. – Ты дал ему мяч?

– Подарил.

– Ему нельзя этим заниматься!

– Почему?

– Это может разрушить всю программу тренировок. – Ян нервно потер подбородок. – Спровоцировать развитие не тех групп мышц. Напряжение, направленное не туда… Все должно быть идеально.

«Что-то он мне психа напоминает. – Глеб бросил взгляд на Амалию. Та не показала ни намека на беспокойство. – Неужто согласна с ним?»

– Эй, эй, эй, спокойно. – Глеб примирительно поднял перед собой руки. – Яков наверняка очень старательный ребенок. Но все же ребенок. Уверен, ему хочется поиграть. А не только тренировками маяться. Я знаю, как ты изводил себя, Ян, и предполагаю, что сыну поблажек ты тоже не делаешь.

– Поблажки неприемлемы. Нужно усердно работать, чтобы добиться результата.

– Но ты-то не добился. – Пожалуй, Глеб не стал бы опускаться до такой низости напоминания, если бы в памяти не всплыл образ хрупкой фигурки племянника. – При всем своем искрометном усердии.

– Заткнись! – прошипел Ян. – Ты мешаешь! Яков и так уже проявил сегодня непослушание, попросив отпустить его поиграть в мяч. Вместо тренировки!

– Знаешь, непослушание как раз и говорит о том, что мальчонке на самом деле не все по нраву, – осторожно заметил Глеб.

– Это все из-за тебя. – Ян, раскрасневшись от злости, направился к двери. – Выметайся отсюда. Это не твое дело. Не твой ребенок.

Дверь захлопнулась.

Воцарилась тишина.

– В тебе ни капли тактичности, – вздохнула Амалия.

– Кто бы говорил. – Глеб вглядывался во тьму коридора.

Может, ему и правда стоило уехать?

* * *

Ветер трепал деревья. На щеке проделала дорожку первая капелька дождя.

«Погода в ничто. – Глеб, засунув руки в карманы и позевывая, неспешно шел по тропинке и рассматривал тучи, налитые темной тяжестью. Обруганный мяч ютился подмышкой. – Сейчас как ливанет. В любом случае не успею уехать, а с мальчонкой попрощаться хочется. Надеюсь, хоть под дождь не выпнут меня мои драгоценные родственнички. Позволят переждать».

Вдалеке уже сверкали молнии. Глеб застегнул кофту и ускорился. В горку подниматься при таком ветре – то еще удовольствие. Амалия сказала, что упражнение на выносливость Ян для Якова устраивал как раз от вершины пригорка – где-то у обрыва. Таить ничего не стала в явной надежде на то, что Глеб быстро попрощается с племянником и сгинет в никуда еще лет на десять. Сама тоже обещала подойти.

«Да уж, пойдет она. – Глеб стер с лица еще одну каплю. – В такую непогоду никуда не попрется – уж точно».

Раздумывая, как уговорить родственников иногда отпускать Якова к нему в гости, Глеб преодолел склон. А потом услышал голоса. Дойдя до кустарниковых зарослей, он притаился в их гуще.

– Яков! – в голосе Яна чувствовалась надрывность. – Стой!

– Нет. – С левой стороны по тропке пробежал Яков, осмотрелся у обрыва и прошел дальше.

– Что ты себе позволяешь?! – Ян вышел следом. В его волосах запутались листья. Он тяжело дышал.

Глеб бесшумно хихикнул. Похоже, юркий племяша заставил отца изрядно побегать за ним. И, судя по яростному виду Яна, такое он учудил впервые.

– Это мой мяч! Верни его! – Даже в гневе Яков был очень хорошеньким. – Мне его Глеб подарил!

– Прекрати сейчас же. – Ян приложил ладонь к губам и закашлял. – Я уже говорил тебе не слушать того, что внушает тебе Глеб.

«Ага, а то, что внушаешь ему ты, прямо очень полезно для него, – пробурчал Глеб, удобно устраиваясь на скопище веток. Мяч положил у ног и придержал коленом. – Давай, малышок, выскажи ему все. Может, одумается. Поймет, что ты – человек, а не послушная зверюшка».

– Я хочу поиграть в мяч. – Яков отвел взгляд. – В футбол. И в кино хочу. Глеб сказал, что…

– Замолкни. – Ян, сжав зубы, потер покрасневшие глаза. – Хватит уже про него. Как ты вообще смеешь думать о посторонних вещах, когда вчера на катке ни одного приземления не выполнил чисто?! Да что там чисто, ты завершил падением каждый прыжок. КАЖДЫЙ!

– Я был сонным и не выспал…

– Когда я создаю тебе все условия, – продолжал разоряться Ян, – арендую каток, соглашаюсь на умеренную программу Горской, покупаю тебе снаряжение. А ты мне смеешь график ломать?! Ты что, не понимаешь, что все выверено?! Неужели ни черта не соображаешь?!

Губы Якова задрожали, но он мужественно расправил плечи и сурово шмыгнул.

– Ты не стараешься!

– Стараюсь!

– Тебе же нравится кататься.

– Да, нравится.

– Так где твое усердие?!!

«Что за бред? – Глеб потряс головой. – Я, конечно, далек от воспитания детей, но, блин, разве в таких интонациях нужно разговаривать с детьми об усердии? Ему семь, он сам еще даже не в курсе, что для него важно. Но давить – это не дело. Да и требовать от семилетнего следовать какому-то графику?.. Абсурд».

– Так где?! – Ян начал наступать на мальчика. – По моему графику ты уже давно должен был быть в ладах со своими ногами. Мне стыдно за тебя. Что за мерзкие падения? И ошибка на ошибке.

Яков испуганно отступил.

– Я сделаю, – пробормотал он.

– Понятное дело, сделаешь. – Ян опустил руку на его плечо. Мальчонка качнулся. – Результаты предыдущих недель нулевые. С завтрашнего дня забираю у тебя утренние и вечерние часы. Увеличим тренировки.

Яков встрепенулся.

– Но у меня книга… Я хотел дочитать…там… – Он снова шмыгнул носом.

– Не заслужил. И завтрашний пирог тоже отменяется. И его ты не заслужил.

Начался дождь. И отец, и сын мгновенно промокли, но будто и не заметили этого.

– Идем, Яков. – Ян отвернулся от него. – Займешься растяжкой в доме.

– А мой мяч?

– Не знаю. Куда-то улетел. Плевать. Он тебе не понадобится. Идем.

Яков не двинулся с места. Плечи поникли.

– Я устал. – Светлые волосы облепили тонкие черты. – Можно я сегодня отдохну? Можно пообщаюсь с Глебом?

– Глупости. – Ян оглянулся на сына. – Ты ничего не делал, чтобы устать. Устают те, кто усердно работает. А ты халявил, и вот во что это вылилось. А Глеб уже давно уехал. Такому, как он, ты не интересен.

– Неправда! – Яков сжал кулачки.

– Заниматься, Яков, – строго приказал Ян.

– Нет.

– Что ты сказал?

– Мне нужна передышка.

– Некогда. Ты и так уже к чертям собачьим мой график сбил. Бездарность малолетняя. Никакого толка.

«Вот урод. – Глеб начал раздвигать ветви, чтобы выйти к ним. – Тебе бы заткнуться, Ян».

– Я талантливый.

Глеб замер на полушаге.

Ян подошел к сыну.

– Да ну? – протянул он.

– Да. – Яков поднял голову и смело посмотрел прямо в глаза отцу. – У меня есть потенциал. Так сказала Регина. И я умею развиваться. А ты не сумел. Застрял на одном уровне и больше не сдвинулся.

«Ох-хо-хо, малец и правда умеет давать сдачи, – восхитился Глеб. – Эх, жаль, рожу Яна не видно».

– Тренироваться, Яков. П-п…пошел…

Ветер усилился. Глеб прикрыл рукой лицо, спасаясь от крупных капель дождя.

– Немедленно.

– Нет. – Мальчик, скривившись, сделал еще один шаг назад. – Не буду.

– Быстро.

– Нет.

– Яков.

Затылок обдало жаром. Предчувствуя что-то нехорошее, Глеб рванул вперед.

– Я больше не буду тренироваться! – вскричал Яков.

Сердце замерло. В воздухе застыли капли. Дыхание исчезло.

Страшнее кошмара быть не могло. Ладони Яна врезались в маленькие плечи. Хрупкое тельце, которое и так мог унести ветер далеко-далеко, подбросило от удара.

А затем Яков рухнул с обрыва.

В страшную бездну.

Дождь начал хлестать как безумный.

– Ты!.. – Глеб вцепился в плечо Яна и развернул к себе. – Ты!..

Глаза старшего брата остекленели, он даже не прореагировал на рывок. Так и смотрел в никуда. А точнее, на то место, где только что стоял его сын.

– Мразь!!

Глеб даже не стал оценивать последствия своего удара. Только кожа на костяшках пальцев отчаянно горела. Бить людей в челюсть – это не то, чем он привык заниматься.

Опустившись на колени в самую грязь, он скользнул к краю и принялся нащупывать торчащие из земляной стены корни. А потом, плюнув, просто свесил ноги и прокатился по склону. Где-то цеплялся за траву, где-то загребал землю, разваливающуюся прямо под пальцами. Корни царапали кожу ладоней, грязь забивалась под одежду, ногти, налипала на лицо. А небо продолжало отчаянно делиться с землей своими рыданиями.

Сознание было на удивление пустым. Взгляд метался по ветвистой гуще, выискивая светлое пятно.

Вот он.

Последние метры Глеб прокатился на коленях, напрочь снеся себе верхний слой кожи об камни. Все руки были исполосованы, а верхняя часть левого кроссовка потемнела – видимо, от крови, что стекала по ноге.

Торчащие ветви ткнулись в плечи и в грудь, но юноша даже не заметил этого. Он навис над маленьким тельцем. Яков лежал на толстом кривом стволе, прогнувшись в спине, как сломанная тростинка. В мокрых волосах запутались поломанные веточки, ноги и руки были расцарапаны. Но на лице оставалось выражение умиротворения. Крупные капли стекали по белым щекам, а капли, что скатывались по подбородку и смешивались с влагой на шее, приобретали оттенок алого.

– Яков… Яков! – Дрожащие руки застыли над неподвижным телом. Глеб ловил ртом воздух, не в силах прикоснуться к мальчику. Малыш напоминал бабочку, на радужные крылья которой брызнули водой, чтобы обездвижить ее и силой прижать к черной тверди земли. – Яша… Золотко… – Глеб ощутил, как слезы горячат его собственные щеки. – Яша…

Трепет губ. Глеб наклонился ниже, буквально оглаживая лицо мальчика своими мокрыми волосами. Ему не показалось. Губы Якова снова шевельнулись. Но глаза были по-прежнему закрыты.

«Жив!»

Над головой затрещали ветви. Прямо на них сползал огромный ком из грязи и крупных веток.

«Надо уходить».

Глеб посмотрел на свои ладони. Сплошная грязь и кровяные сгустки. Коснуться этой мерзостью Якова?

«Хрень… О чем я только думаю… О какой-то незначительной хрени… – Греб впился зубами в нижнюю губу, чтобы прийти в себя. – Давай же, шевелись».

Яков оказался еще легче, чем выглядел. Маленький.

И поломанный.

«Может, нельзя было его двигать. – Глеб отчаянно прижался щекой к земляной стене, чтобы не допустить соприкосновение мальчика и острых ветвей. Карабкаться вверх оказалось намного сложнее, чем спускаться. Да еще с ребенком на руках. – Но оставлять тоже нельзя было. Там все грязью заливает».

Боль была адская. Глеб уже не чувствовал своего тела. Четким осталось единственное ощущение: мягкая тяжесть детского тела в его руках.

Он почти выбился из сил, но сумел сделать последний рывок. И даже смог осторожно поместить обмякшее тело ребенка на землю на краю обрыва. Тяжело дыша, Глеб огляделся.

Ян все еще находился тут. Стоял на коленях, оцепенело глядя на брата. Его подбородок заливала кровь. Похоже, Глеб все-таки знатно ему саданул. За ним застыла тень.

Амалия. Глаза вытаращены, а руки прижаты к губам. Она будто старалась удержать рвущийся наружу крик.

Как же забавно. Бахвалящиеся люди под гнетом природы – дождя и ветра – выглядят ничуть не лучше тех, кого они обожают унижать. Ничтожеств.

Такие же жалкие. Взмокшие и покрытые грязью.

– Звони в скорую! – срывающимся в хрип голосом выкрикнул Глеб.

Амалию начало трясти.

– Звони же! И… – Он кинул на Яна полный ненависти взгляд. – И в полицию.

Не дождавшись реакции, Глеб сам принялся нащупывать мобильный в кармане, надеясь, что тот остался целым.

Над ними грянул гром. Сверкнули молнии.

В запястье вцепились пальцы с до мерзости ухоженными ногтями.

– Не звони... в полицию… – Амалия упала рядом с ним на колени. Вся ее прическа превратилась во взбухшую солому. – Он… не хотел… не хотел…

Глеб с секунду пялился на нее. А потом отбросил ее руку.

Скорая уже была в пути. Лишь удостоверившись, что на том конце провода точно услышали адрес, Глеб устало съежился. Он уже мало что замечал. Не видел ничего вокруг.

Кроме мальчика, бок которого прижимался к его коленям. Стащив с себя кофту, Глеб укрыл ею Якова и прилег рядом, чуть нависнув над ним. Чтобы ливень не заливал его.

Вокруг разыгралась настоящая буря.

Закончится ли она когда-нибудь?..

* * *

В подъезде пахло испражнениями. Дежурно сгримасничав, Глеб пропустил вперед мальчика, а потом сам ступил на лестницу. Ладонь удерживал около лопаток ребенка – не касаясь, просто страхуя. Тот прекрасно поднимался и сам. Только медленно.

«Жаль, что тут лифта нет. Ну, ничего. – Глеб, не удержавшись, поправил капюшон на курточке мальчика. Тот никак не прореагировал. – Тихонечко дойдем до третьего этажа. Как-нибудь».

Телефон в кармане завибрировал.

– Да? А… привет.

– Ты куда пропал?! – На том конце голос давнего друга звучал возмущенно. – Почему телефон отключал? Совсем охренел? Я уж подумывал в розыск подавать!

– А, извини. Дела были. – Глеб подождал, пока покачивающийся мальчик преодолеет поворот.

– И что за дела на целых три месяца?!

– Я всем сообщение посылал.

– Ну да. «У меня срочные дела. Пропаду на время». Офигеть, как успокаивает! Обуенное объяснение, мать тебя перемать! – На том конце удрученно выдохнули. – Лады, объявился, черт глазастый. Спасибо, что не дохлый. Пошли бухнем. Расскажешь, где ты там пропадал.

– Не могу. – Глеб протянул руку и придержал мальчика, которого на очередной ступеньке качнуло в сторону стены. – На работу устроился. Нужно показать себя.

– Чего-о-о-о? Ты ж фрилансом обходился? И вроде как намеревался к какой-нибудь бабе пристроиться, чтоб не париться.

Глеб хмыкнул. Мальчик перед ним остановился, чтобы передохнуть. Юноша снова приготовил ладонь, но все также не касался без необходимости.

– С фрилансом не покончено. Но это как дополнительный заработок. Мне понадобилась стабильная работа. С трудовым договором.

– На кой черт?

– И я не смогу больше так часто с вами со всеми зависать, – игнорируя последний вопрос, сообщил Глеб.

– Э! Э! Давай колись!

– У меня ребенок.

На том конце воцарилась тишина.

– Пи-и-и-и-илять! Ты залетел?!! – От воплей мобильный в руках Глеба чуть ли не подпрыгивал. – Хрена ты не чехлил свое хозяйство, удод?! А-а-а, лажа… Теперь точно нам с тобой бухнуть надо!

– До встречи, Артем. – Глеб усмехнулся и, несмотря на протестующие крики друга, отключился.

Минут десять спустя они наконец добрались до дома.

– Невесть что, но это временно. – Глеб помог мальчику снять курточку. – Однокомнатная. Смотри, кровать купил тебе. А я на диване. Только прости заранее, он скрипит. У меня привычка ворочаться во сне. Присаживайся, Яша.

Поставив чайник, Глеб вернулся в комнату. Мальчик по-прежнему сидел неподвижно и глядел в одну точку.

– Ку-ку. – Он присел перед ним на корточки. – Тут, конечно, не хоромы. Но ночевать можно. Сойдет? Это как бы того… мое скромное обиталище.

Яков медленно кивнул. Глеб нахмурился. Глаза у мальчика все еще были какие-то неживые – как у куклы. Стекляшки, вставленные в глазницы.

– Мне придется на работе зависать. Ну, ты знаешь почему. Но в обед я обязательно буду забегать. А за тобой Регина присмотрит. Хорошо?

На этот раз Яков даже не пошевелился. Маленькая статуя.

– Хочешь кушать?

Неясное бормотание.

– Что? – Глеб приблизил к нему лицо. – Что ты говоришь?

«Не… заслужил…»

В душе вспыхнула ярость. Глубоко вздохнув, Глеб немного успокоился и мягко погладил племянника по голове.

– Может, блинчики? У меня видок, конечно, неважнецкий, и доверия я не внушаю, но готовлю неплохо. Не травану, по крайней мере.

Тишина.

– Яш?

Яков смотрел куда-то сквозь него.

Ласка и мягкость не помогали.

По-прежнему не помогали.

– Яков! – Интонации Глеба стали резкими. Мальчик встрепенулся и поднял голову. – Сейчас ты должен сделать те упражнения на кисти, которые показывал врач. Два подхода. А позже займемся другими тренировками.

В глазах Якова что-то вспыхнуло. Сердце Глеба затопило сожаление. Почему же так?.. Почему только сейчас мальчик казался по-настоящему живым?

– Сделаешь два подхода. И будут тебе блинчики. Только при этом условии.

Огонь в глазах Якова стал ярче. Он увлеченно кивнул.

Глеб протянул руку, но в последний момент удержался от ласки. Нежность не подходит этому ребенку. Он не знает нежности. И, судя по всему, поздно что-то менять.

По пути к кухне Глеб задел футбольный мяч. Тот прокатился до прихожей – недалеко, всего каких-то два метра.

Драгоценность покинула Королевство. Оно было гиблым, а драгоценность была хрупкой. Кто мог знать, что в ней есть внутренняя сила? Драгоценность по-прежнему сияет, но все еще такая хрупкая…

Нужно скрыть драгоценность. Ради нее же. Спрятать ее от всех.

И хрупкую драгоценность никто не сможет найти…

И больше не причинит боли.

* * *

Темнота подступала со всех сторон. Лед сковал конечности.

Яков лежал в ледяной грязи и смотрел во тьму. Вокруг не было ничего. Пустота. Вверху. Внизу.

В душе.

А он такой маленький и слабый.

Мерзкий.

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

Мальчик повернул голову, мигом погрузив одну сторону лица в грязь. Усталость царила в теле. У него даже не было сил подать голос. Спросить, кто же бродит там во тьме?

Из темноты вышла девушка. На ней была белоснежная жилетка и такие же белоснежные брюки. Волосы чуть ниже плеч покачивались от ее мерной поступи. Она была босая. Ноги погружались в грязевую кашу с хлюпаньем, но девушка будто не замечала холода. Она – знай себе – шлепала дальше. Бодро и целеустремленно.

Яков был уверен, что она пройдет мимо. Он ведь был частью тьмы. Валялся тут, словно никчемный мусор. Семилетний ни на что не годный ребенок.

Она пройдет мимо и снова скроется во тьме. Наверняка ее ждут впереди увлекательные дела, и ему нет в них места.

«Холодно».

Яков уставился вверх, чтобы не огорчать себя еще больше. Чтобы не видеть, как девушка уходит прочь.

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

И тишина.

Мальчик скосил глаза. И удивленно округлил их.

Девушка была совсем рядом. Сидела подле него на корточках, уперев локти в колени и прижав кулачки к щекам. На ее лице деловитость соперничала с любопытством.

Она будто спрашивала: «И что это ты тут разлегся?»

Яков был поражен. Как же она сумела заметить его? Разве он еще не стал частью грязи? Не погрузился в эту мерзость?

Брови девушки поползли вверх. А потом вниз. И вновь туда-сюда. Неповторимая безмолвность смены эмоций.

А затем девушка протянула к нему руки.

«Не надо. Ты запачкаешься», – хотелось крикнуть Якову.

Но даже если бы получилось ее предостеречь, девушка вряд ли бы послушала его. Ведь она упрямая.

Яков точно это знал.

Она мягко приподняла его тело и, не обращая внимания на то, что с него целыми кусками срывается грязь, прижала к себе. Он, такой маленький и компактный, так здорово уместился на ее коленях. Вздохнув, Яков доверчиво прижался щекой к ее плечу. Его маленькие детские ручки обняли ее за шею, заляпав бледную кожу и белоснежный наряд грязью.

Однако девушка не рассердилась. Чуть переместив мальчика, она обняла его крепче и поднялась вместе с ним на ноги.

А потом пошла сквозь тьму.

Вместе с ним…

* * *

Резко открыв глаза, Яков сел в кровати. Он отчетливо помнил сон. Впервые причиной его пробуждения стал не кошмар, а приятное сновидение.

Возможно, причина вней?

Он посмотрел на другую сторону кровати.

Так это правда. Его Цербер, его Какао осталась с ним. Как он и просил. Осталась ночевать в его номере в гостинице.

Почему его так сильно разозлил этот «деловой ужин»? И зачем он послал ей то фото с пеной и ногами? Наверняка она просто посмеялась над его «обнаженкой».

Даня лежала спиной к нему и безмятежно сопела. Яков придвинулся к ней. Небрежно покромсанные волосы ютились на подушке, плечо приподнималось в такт спокойному дыханию.

Пальцы застыли в паре сантиметров от затылка девушки. Яков переместился еще ближе. И, помедлив, прижался к ней. Грудью к ее спине, а ногами оплел ее ноги.

Даня что-то пробормотала сквозь сон. Яков застыл, а потом, чувствуя, как восторженно трепещет каждая клеточка тела, прижался носом к ее плечу. Ладонь сама собой огладила талию девушки и остановилась на ее животе.

«У-ум…»

Яков вздрогнул и хотел убрать руку. Но тут к ней прижалась Данина ладонь.

«Все, я не могу вырваться, – прагматично решил Яков, утыкаясь носом в щель между подушкой и затылком девушки. – Меня держат».

Тепло.

Это его собственное Королевство.

И это его драгоценность…