Текст книги "Сделка на ложь (СИ)"

Автор книги: Катрин Гертье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 18

Хотя все закончилось: не было выстрелов, меня никто не преследовал, а дверь в палату охранялась – было как-то не по себе. После прибытия в больницу меня повторно осмотрели, вкололи успокоительного и еще каких-то лекарств дали, а дрожь, холод и страх не исчезали.

Голова не так сильно кружилась, пока я добиралась по многочисленным коридорам больницы обратно в свою палату, да и рука не беспокоила особо болью. Наверное, я держалась на адреналине, не исключаю, но сейчас, оставшись наедине с собой, навалилось прежнее недомогание. Ловила на себе странные взгляды больничных работников, приходивших меня проверить. Недоумевала, пытаясь понять, в чем причина их молчаливых гляделок. А еще ждала. С нетерпением ожидала появления Сашки с новостями и, желательно, заверениями, что им удалось найти злоумышленников, похитивших меня и его.

И боялась, что молчаливые медики что-то скрывают от меня, что-то страшное, что не спешат сообщать. Я ведь пыталась узнать о самочувствии отца и Андрея, но просьбы попросту проигнорировали, ответив, что мне нельзя волноваться, что и так ухудшила свое состояние, что следует отдохнуть и набраться сил.

Ухудшила! Сама, ага… Надеялась, что и с этим Устинов разберется. Меня же из-под носа врачей просто умыкнули. Как так?! В частной клинике! Мало ли здесь бывает влиятельных людей… Ничего, мой муж им всем покажет, где раки зимуют. Понесут наказание за халатность!

Муж… Только сейчас поймала себя на мысли, что не в первый раз мысленно именно так называю Сашку. Сколько времени прошло со свадьбы? Несколько дней? Неделя? Казалось, будто месяц, не меньше.

Столько событий произошло, столько поменялось. Мы же и правда только недавно стали мужем и женой! Пусть это и фиктивный брак, но неприятности, что мы пережили вместе с Устиновым полностью поменяли наши отношения. В какую сторону – не известно. Ясно только одно – как прежде уже не будет.

Как бы сильно я не ненавидела его за прошлые унижения и боль, что Устинов мне причинил, не могла сейчас не заметить: он один из немногих, кому я доверяла. Этот человек вчера, не раздумывая, бросился под пули, на бандитов, рискуя своей жизнью, чтобы защитить меня, жену, которую он на дух не переносил.

Почему?

Он мог просто оставить меня там. Или не мог? Боялся, что его потом примут за соучастника? Плюс же был – моя смерть принесла бы ему долгожданную свободу, а моя семья сдалась бы совсем. Устиновы бы добились своего. Отомстили. Но он этого не сделал.

Может просто поддался необъяснимому порыву или еще не до конца вышел из роли заботливого мужа? Не знаю. И не думаю, что он когда-нибудь поделиться со мной причиной такого поступка.

Теперь я у него в пожизненном долгу – никогда не смогу отплатить ему за это, если только не спасу его, что маловероятно. Я обязана ему жизнью. Отныне мы связаны даже больше, чем могли бы быть.

Я должна хотя бы сказать ему «спасибо». Сколько бы зла Сашка мне не принес, он заслуживал благодарность. Как бы трудно мне не было, я обязана сказать это.

Вспомнила, что последние дни спала всего ничего, да и сон был тревожным. В итоге устав от ожидания и нанервничавшись, закрыла глаза, облокотилась на спинку койки и постепенно провалилась в глубокий сон.

Снилось, что бегу по длинному красному лабиринту, пытаясь найти выход, но с каждым разом, передо мной возникали новые повороты и препятствия, запутывая меня еще больше и гася надежду, что я вообще когда-нибудь выберусь отсюда. В итоге я забилась в угол и расплакалась, закрыв лицо руками, пока не поняла, что тону. Но вокруг не вода. Кровь. Она повсюду. Теплая, горячая кровь. Воздуха нет. Он весь испорчен запахом ржавчины. И я все глубже и глубже погружаюсь на дно.

Резко проснулась от того, что в крови я больше не тону, а в воздухе не витает ее противный запах: кто-то выдернул меня из этого ужасного болота. Резко и так вовремя – я почти сдалась и едва не утонула.

Поняла, что это был просто сон, когда увидела напротив себя помятого и уставшего Сашку. Приняла сидячее положение, широко распахнув глаза от радости и страха одновременно. Сердце по-прежнему сумасшедше колотилось в груди, но было уже не так страшно. Просто отголоски сна. Придирчиво и с неверием осмотрела мужа, пока не наткнулась на его внимательный, хищный взгляд, неотрывно следящий за мной.

Сначала захотелось отстраниться – так опасно он выглядел, а потом заметила его пальцы на своей руке и немного расслабилась. Но от его прямого, немигающего взгляда по телу прошла дрожь. Попыталась сбросить оцепенение, остатки сна и отчего-то возникшее внезапно легкое смущение. Чувствовала себя жертвой, попавшей в сети паука, слабачкой, не способной отвести взгляда. А в голове тем временем гудел рой вопросов. Как давно он здесь? Сколько наблюдал за мной спящей? Почему вообще помогал? Зачем целовал?..

Моя рука сама накрыла его руку, сжимая так крепко, насколько только хватало сил. Ладонь Саши горячая, как обычно. Сейчас мне просто был необходим какой-нибудь вакуум, где я смогла бы забыть обо всех проблемах и набраться сил перед большим и серьезным разговором. Я же не говорила, что не стану выпытывать из него правду. Всю правду про нас и не только. Я должна знать, кто нас чуть не убил и почему мы все еще живы.

– Привет, – произнесла я, просто не представляя, как еще можно начать разговор.

Устинов нахмурился. Видно было – он чем-то недоволен и раздражен. Думать о плохом не хотелось, и так была взвинчена до предела. Нервно улыбнулась ему, пытаясь разрядить обстановку, казаться дружелюбней.

– Как ты? – поинтересовался Алекс.

Серьезно? Как я? Я за него беспокоилась, а он обо мне спрашивает.

– Нормально. Ждала тебя… – честно ответила ему.

В голове звенело: «Ну скажи мне что-нибудь! Что-нибудь хорошее, полезное… Что угодно. Успокой меня и сердце, тарабанящее в ребра.»

– Нам нужно поговорить, – совсем помрачнев, выдавил из себя Сашка.

От его тона я насторожилась. Вновь испугалась, уже и не зная, что думать! Кто-то еще пострадал? Все так плохо? Хотел сказать что-то, что мне очень не понравится? Что?!

– О чем? – осторожно поинтересовалась я. Смотрела прямо в его глаза и боялась. Не знаю чего, но в воздухе витало напряжение, которое не сулило ничего хорошего. – Удалось что-то выяснить? Кто-то еще пострадал?

– Выяснить? – криво усмехнулся Устинов, отстраняясь от меня и скрещивая руки на груди. Вопросительно приподнял бровь. – Очень хотелось бы многое выяснить, но как обычно все пути ведут к тебе. Так что, да, хотелось бы кое-что прояснить. Есть что мне сказать?

Я оторопела от такой резкой смены настроения и тона разговора. Еще утром все было нормально, еще минуту назад он был мягче, добрее, и вот теперь от него исходит арктический холод. Что случилось? Что не так? Я задумалась, пожевала губу и нахмурилась, не представляя, что такого он мог узнать, что так резко переменился в отношении ко мне. Неужели узнал, что у нас с ним общий ребенок?

А потом до меня, кажется, дошло… Этого я и боялась. Так ведь уже было, прежде. И вот опять. История повторяется, все возвращается на круги своя, после небольшой оттепели в отношениях. Не стоило обольщаться – опасность сблизила нас, но все позади, а значит и отношения остаются прежними, без мира.

Наряду с этим окатило жгучим стыдом. Я ведь доверилась ему. Размечталась, что все будет иначе, – не будет. То, что произошло с нами прошлой ночью – очередная ошибка. Нужно взять себя в руки, выкинуть фантазии из головы и вернуться в реальность. Где он и я – чужие люди.

– Мне нечего тебе сказать, – выпалила я, отводя устало взгляд. – Я даже не понимаю, что ты хочешь услышать.

Он порывисто встал с кресла и оказался очень близко ко мне. Слишком близко. В его глазах был вызов, насмешка, интерес; сейчас в них пылал огонь. Жгучее пламя, рожденное раздражением и гневом.

– Ты издеваешься?! Опять?! – процедил он сквозь зубы и ткнул пальцем в меня. – Сколько можно врать? Сколько можно гадить за моей спиной? Стоит мне начать хоть немного доверять тебе, начать оттаивать, верить, что ты не чистое зло, как ты вонзаешь мне нож в спину!

– Что-о-о?! – протянула я, обалдев от его заявления. Так обидно стало за себя. Опять он сыплет в меня какими-то нелепыми обвинениями. За что?! Чаша терпения явно переполнилась и грозилась вот-вот выплеснуться через край. Почти физически я ощущала его злость и взвинченность; представляла, как кровь бешено бежала по венам, как стук сердца отчетливо слышался в висках, а тело бросало то в жар, то в холод.

Представляла, потому что чувствовала то же самое.

Пыталась понять, что больше всего разозлит его. Это походило на игру: когда лихорадочно перебираешь в голове все возможные ходы, взвешиваешь их и, в итоге, выбираешь самый разрушающий и внезапный. Лишь бы уколоть посильней, обидеть в ответ, нанести удар. Но именно это ведь он мне сейчас и припомнил. Немного в ином ключе, но он был прав и, наверно, стоило бы остановиться, хотя бы сейчас притормозить, чтобы выяснить все раз и навсегда, ведь прежде нам сделать этого не удалось.

– Я не знаю, что ты там опять себе напридумывал, но мне нечего тебе сказать. Я ни в чем не виновата, просить прощения мне перед тобой не за что. Грехов у меня нет, да ты не священник, чтобы их отпускать. Далеко не святой. Не томи и выкладывай уже все свои претензии. С интересом выслушаю.

Наверное, и в моих глазах сейчас была решимость, сверкающая горячими искрами. Я устала отступать, давать заднюю, проглатывать обиды.

– Выясним все раз и навсегда, и ты пойдешь к черту! Давай! – прорычала я, глядя на него исподлобья. Усталость, недомогание – все вмиг отступило. В теле чувствовалось напряжение и маломальские силы дать отпор, если он того заслужит. Я справлюсь.

– Ладно… – протянул он, вновь садясь на койку рядом со мной. Пытался давить морально, как уже бывало. Но сейчас со мной этот номер у него пройти не мог. К такому трюку я была готова. Демонстративно отодвинулась к подушке и облокотилась на нее со смиренным видом, стараясь не показывать слабость.

– Я узнал, женушка моя, что ты хотела сбежать! – начал он. У меня от изумления воздух застрял в горле, открыла было рот, чтобы возразить, но тут же передумала. Нужно узнать все, а потом делать выводы. Хотя уже сейчас было ясно – клеветы будет много. Даже интересно стало, что он выдаст еще.

– Вот скажи, тебе было мало того, как ты унизила меня раньше? Опять с ним?! Серьезно? Что у вас был за план? Чем он так хорош? Чем Васенов лучше меня? Признайся честно! Во всем признайся! Хоть раз будь честна, я все пойму, если объяснишь, для чего все делалось?!

– А что делалось? – спокойно поинтересовалась я. – Мне прям самой теперь стало интересно.

– Ты изменяла мне с ним! Этого недостаточно?! – сорвался он, вновь вскакивая с места и начав метаться по палате. – Ты сливала ему инфу с нашей фирмы. Это он тебя подослал? По его указке запрыгнула ко мне в постель или тут и твой отец фигурировал? Ты по их велению играла со мной в любовь, а на деле пыталась уничтожить?..

Ах, вот как он все себе представляет! Но все же было не так! Я любила его всем сердцем, а он… Эти обвинения, упреки, намек на то, что я была с ним ради выгоды, как какая-то шлюха, холодной волной гадливости и ужаса пробежали по телу.

– Да у меня и в мыслях ничего подобного не было! – не выдержала я и стала орать на него. – Я тебя не придавала! Пыталась помириться, объясниться. Ты меня даже слушать не стал. Вместо этого тут же бросился в объятия каких-то дешевок! Я не лезла в дела фирмы тогда – ни своего отца, и уж тем более твоего! – запнулась, вспоминая ту вереницу событий, после которых все закончилось для нас, как тогда казалось, навсегда. – И да! О тебе я тоже все знаю! И что смеялся надо мной, говорил, что развел, как сельскую. Что я бегаю за тобой как собачка! Всем растрепал, что ты у меня первый, кичился этим. Говорил… не скрывая говорил, что связался со мной только для того, чтобы узнать, какие дела проворачивает мой отец, а оказалось, что я дура, не знаю ничего. Потому и нет тебе смысла со мной больше играть в любовь! И кто из нас тут продажный? Кто притворялся ради выгоды? А?

Слезы брызнули из глаз, я давила их, глотала, старалась не дать ни одной сбежать по щекам, но все напрасно, они уже текли солеными жгучими потоками. Меня всю трясло, снова стало так больно, как тогда почти четыре года назад. Старалась дышать, и мои судорожные вдохи казались до нереальности громкими в повисшей тишине.

– Ника, кто тебе все это сказал? – сипло, рвано, каким-то не своим надломленным голосом проскрипел Сашка.

Взглянула на него и глазам своим не поверила. Он был бледен, хмур, мгновенно осунулся, сник. Ни пылающего секунду назад гнева, ни даже привычной холодности в его взгляде не осталось. Только нечто очень знакомое, то, что так часто доводилось видеть, когда смотрела в зеркало – затаенная, запрятанная, но рвущаяся наружу боль.

– А тебе про меня кто?

Мы подвисли оба, таращились друг на друга, а мысли блуждали далеко – вернулись в те времена, когда все началось, когда разрыв только предстоял.

Вспомнился день, когда я узнала о том, что беременна. С самого утра меня мутило: от завтрака дома отказалась, кофе отвратительным на вкус казался. Я отпросилась у отца из-за плохого самочувствия и ждала Анну, чтобы та подменила.

В туалете офиса тест сделала на всякий случай – задержка была уже третью неделю. Руки дрожали, волновалась сильно. В фирме тогда неразбериха творилась, а я в облаках летала, вспоминая проведенные ночи с Сашкой. Мало спали, любовью до утра занимались. Я и учебу, бывало, просыпала.

На рабочее место тогда вернулась за вещами в обалдевшем состоянии. Ноги едва несли, руки тряслись.

– Ника, ты как? – Аня настороженно спросила, явившись в офис. – Сильно плохо, да? Может в больницу поедешь, бледная совсем?

А у меня смешок едва нервный не вырвался. Очень хотелось рассказать о причине моей бледности, но нет, не ей о таком говорить нужно было в первую очередь, – Устинову.

– К парню поеду, оттуда скорую если что вызову, – отбрехалась я.

– У тебя парень появился? – удивилась знакомая.

– Он и был, никуда не делся, – пожала плечами. – Его наличие в моей жизни не новость уже. А что говорят другие? – из любопытства поинтересовалась у нее.

Знала, что сплетни всякие гуляют в коллективе – без них скучно работать, а так всегда есть что обсудить: кто с кем встречается, кто в чем ходит, у кого какие проблемы. Так везде… Тем не менее, ее удивление меня насторожило.

– Так это… Я слышала вы расстались. Родители ведь ваши конфликтуют. Михал Алексеевич о семье их отзывается, мягко скажем, не лестно, говорит, что засудит – верить им совсем нельзя. А кто-то видел даже, как твой Саша с девушкой какой-то новой в кафе сидел.

– Бред какой-то, нормально у нас все! – разозлилась я. Вот же языки без костей! Лишь бы насочинять ерунду. Однако, внутри защемило и захотелось проверить Устинова для личного спокойствия. Решила не звонить и не сообщать, что приеду, что с работы отпросилась. И не зря… Из квартиры любимого девушка выходила, мы с ней на лестнице столкнулись, а когда позвонила в Сашкину дверь, он злой открыл, наорал на меня и вон выставил.

Домой не сразу поехала, в парке проревела часа два, а вечером, дома, мама меня отцу сдала, что зареванная приехала. Я сглупила и рассказала им, что беременна. Папа предложил с Андреем встретиться, сказал, что беременность скрыть нужно.

Все тогда как с цепи сорвались и в один голос убеждали, что с Сашкой нам не быть вместе. А мне было так горько, так обидно, страшно и мерзко, что я поддалась. Подумала, родители мудрее, зла не посоветуют, и согласилась. На все! И «забыть» о Сашке, и беременность от него скрыть, и позднее сделать вид, что Васенов – отец моей Лизки.

– Все… – неуверенно призналась я мужу, нервно теребя кончик пододеяльника. – Суета такая была. Негатив сплошной. Точно помню, что отец зол был очень на твоего отца, а потом доказательства, что и тебе доверять нельзя полетели. Я ведь поговорить с тобой тогда хотела, обсудить случившееся, разобраться. Ты в штыки воспринял мое стремление.

Про беременность промолчала, но так сейчас правильно казалось. С этой ситуацией бы разобраться вначале…

– С моей стороны то же самое происходило, – Алекс признался, руки в карман убирая. – Так… Значит нас просто развести хотели, – подытожил он.

– Но почему ты поверил во всю эту чушь?! Почему так легко от меня отказался?! – возмутилась я, вспомнив, как тяжело мне было, как обижена на него была. – Сразу замену мне нашел!

– Да не искал я тебе замену! – возразил недовольно Устинов.

– Но я видела! Ты был с другой! – напала на него я. – Брюнетка какая-то на тебе висла. Скажешь не было такого?!

– Она сама… подвернулась… – задумался, замолкая, уперся в меня невидящим взглядом, выругался тихо, волосы растрепав. – Вовремя появилась… Вот же… подсуетились. Молодцы!

Я заморгала часто, понимая, о чем он говорит. Мне ведь отец тогда Андрея подыскал. Но там другая причина была – беременность скрыть. Сделать так, чтобы Устиновы шантажировать не могли. Паршиво все получилось. Губу прикусила от обиды и тоже нестерпимо выругаться захотелось вслух и грязно.

– Ясно, – протянул Сашка. – Бати, значит, постарались!

Опять молчание повисло ненадолго.

– Но, а зачем тогда они нас вновь свели и жениться заставили? Что изменилось-то? – не понимая логики, я у Сашки спросила. – В чем смысл вообще?

– Ну явно дело не в нас, а скорее в них. Вот и надо это выяснить. Не просто же так и свадьбу ускорили, и нападения на нас совершены были. Отцы явно что-то скрывают, и мы выясним, что.

Муж к двери направился, ни слова больше не говоря, кажется, решил уже что-то для себя.

– Стой! – нетерпеливо позвала я, пытаясь остановить Сашку. – Ты к отцу своему собираешься? Что делать будем? У него спросишь?

Сползла с койки и пошлепала к нему. Я же умру от нетерпения и неведения, пока он ходить будет где-то.

– Нет, – ответил Сашка хрипло. – Бесполезно. Гад этот ничего не скажет. Чувствую, отец понимает прекрасно, откуда ноги растут и кто стоит за всеми нашими бедами, но боится и молчит. У самого рыльце в пушку. И не хило так…

Был и еще один вариант. Всего один, и сомнительный, – мой собственный отец. Не хотелось о нем думать плохо, но я была уверена, что и он знает обо всем. Слишком подозрительно они с отцом Сашки спелись.

Сглотнула нервно, понимая, что он болен сейчас сильно, что здоровье его может ухудшиться. Я ведь так у него и не была после аварии – меня не пустили. А вдруг с ним совсем плохо? Очень повидаться с ним хотела и расспросить обо всем. Может честно признается: почему против нас был, чем ему Устиновы прежде так не угодили, почему сейчас все поменялось, и кто эти люди, что нашей жизни угрожают?

– Может у моего спросим? – осторожно предложила я, хотя и сомневалась, что он вот так прям все выложит, как на духу.

– А твой пострадал сильно. Не уверен, что сможет, даже если захочет.

– Нужно попробовать. Он на койке больничной, вдруг хуже станет… Я увидеть его хочу.

Правда хотела… Сильно-сильно!

Мы посмотрели опять внимательно с Сашкой друг на друга, обдумывая идею.

– Ну давай попробую, – согласился наконец муж и меня обогнуть постарался, чтобы из палаты выйти.

– Подожди! – схватила я его за рукав, останавливая. – Я с тобой пойду! Мне нужно! Самой… Самой спросить и услышать ответ.

Глава 19

Сашка моим рвениям был недоволен. Я и так вместо того, чтобы отдыхать и поправляться в передряги всякие лезла, но меня было не остановить. Слишком все это было важным, а вылечусь потом, когда все известно станет и наказаны будут все виновные.

К палате отца шли торопливо. Я так вообще почти бежала, боясь, что Сашка по-своему все сделает: за порог меня выставит, на отца давить начнет или еще что придумает. Я в последние дни видела его таким… каким он раньше никогда не был. Я вообще его с разных сторон вдруг узнавать начала. Наши прежние отношения ни в какое сравнение не шли с сегодняшним днем. Тогда он был романтичным, пошлым, игривым в основном. Юношеская влюбленность присутствовала – сплошной цветочно-конфетный период. Идеально все выглядело, до поры до времени. А тут… Взрослый, серьезный, решительный. Готовый идти до конца. Одно могла сказать точно – от него сила исходила. Она и пугала, и заставляла все внутри трепетать от волнения и какого-то восхищения.

Притормозили мы, немного не дойдя до двери. У палаты было людно. Из помещения двое мужчин вышло, а сразу за ними в палату просочилась мама, которая на взводе была и ничего вокруг себя не замечала.

– Следователи, – предположил муж, отвечая на мой вопросительный и встревоженный взгляд. – Они уже взялись за расследование. Утром, сразу как нас нашли.

Я вздохнула облегченно и кивнула. Отлегло. Я настолько всего опасалась, что мне любой незнакомец бандитом очередным казался.

Мужчины мимо нас прошли, направляясь к выходу, а мы же решили не ждать, когда мама выйдет из палаты, и за ней поспешили.

Дверь приоткрыта оказалась. Я войти собиралась, но Сашка меня остановил: за руку схватив и палец к губам приложив – мол, тихо. Давай послушаем.

Мне идея не понравилась, я боялась, что родители лишнего чего ляпнут. Про Лизку, например, а то, что действительно важно будет – не обсудят. В конце концов, – мама никогда к отцу в душу не лезла. Доверяла, как и я.

– Миша, что происходит? Ужас-то какой! – послышался приглушенный голос мамы и ее короткий всхлип. Мы с Сашкой в проем заглянули осторожно, замерли, боясь, что нас заметят, и дыхание затаили. А я еще и поняла, что ошибалась на счет мамы. Видимо и ее уверенность в силах отца надломилась.

«Вот зачем она спрашивает? Отец ей не скажет ничего, просто успокоить попытается. У нее ведь сердце больное.» – вертелось в голове, но и тут я не угадала.

– Людочка, я такой дурак! Столько ошибок совершил – вот и расплачиваюсь теперь. А они глумятся… – бормотал папа, взяв маму за руку. Она на стуле сидела рядом с койкой и смотрела на него испуганными, зареванными глазами.

– О чем ты, Миш? Кто глумится? – переспросила она, не понимая суть папиных слов. – Ты что, знаешь, кто это устроил?

– Увы, Людаш, знаю…

Мама в это верить отказывалась: головой отрицательно замотала, еще громче всхлипнула.

– Может ты ошибаешься? Полиция все выяснит, не волнуйся. Наверняка это Устинов проклятый нас втянул в свои проблемы! – в голосе ее нотки злости послышались. Она очень хотела оправдать отца.

– Нет, мы оба пострадали с Антоном Петровичем из-за моей глупости. Мы говорили с ним на эту тему, он многое накопать смог на ребят этих. Убедить смог, что не тем доверял. Они ведь подстроили наш конфликт: все тогда на Устиновых указывало. Стравили… убрать сначала одного конкурента решили, потом и за меня взялись, а я понять не мог, что на фирме происходит. Прямо подо мной стул пилили. Эх, и дочке жизнь разрушил. Я во всем виноват…

– Ну как так-то, Миша?! – простонала мама. – С кем ты связался? Что будет-то теперь? Ты в полицию сообщил?

– И Устинову, и в полицию. Мы их с Антоном прижать собирались, а они узнали, детей чуть не угробили. Уф, выберусь отсюда, устрою им «сладкую жизнь». За все ответят!

– Да о ком ты говоришь? Кто в этом замешан?! – мама опять нетерпеливо повторила вопросы.

– Васенов с Турбиным, шельмы! А я ведь Андрея, как родного принимал. Пригрел змею на груди. Как сын мне был...

Тут даже я чуть не охнула и не выдала нас, хорошо Сашка мне рот рукой прикрыл, напоминая, чтоб тихо стояла.

– Турбиной? Это тот?.. – мама пробормотала, рот открывая пораженно.

– Да, он. С универа ведь с ним общались. Он еще на тебя поглядывал, но ты меня выбрала.

– Миша! – мама смутилась, взгляд отвела. – Я кроме тебя никого рядом с собой не видела.

– Знаю…

Минутка родительской романтики быстро кончилась, стоило маме про второго участника вспомнить.

– Так Андрей… – продолжила мама, непонимающе, и ахнула.

– Да, – протянул отец, сморщившись. – По случайности вышло, не иначе. Я сначала без Андрея ехать в машине должен был, Ника карты спутала, со мной напросилась, а этот гаденыш ее, наверное, губить не хотел, другим путем, возможно, повезти собирался… В общем, тут не знаю, выясняют еще детали по аварии, – отец вздохнул тяжело, на койке удобней устраиваясь. А я стояла и в голове услышанное переваривала, чувствуя, как гнев к Васенову поднимается.

– Ника ведь нравится ему… доченька наша. Тьфу! Думал породнимся. Убью, гаденыша!

У меня щеки покраснели от папиных откровений. Отошла от двери, уступая место мужу. Слушать больше не хотелось – стыдно было перед Устиновым. Нас ведь обманули! И этот побег… Андрей мне предлагал конечно, но ведь я не соглашалась! Он, что, насильно увезти собирался? Но как? Что за план такой?

Мысли не желали складываться в единую цепочку. Не понимала всей картины. Из-за переживаний опять голова закружилась, и тошнота подкатила.

– Саш, давай уйдем, пожалуйста, – схватившись за рукав Устинова, в шею ему прошептала прижимаясь. – Пойдем, молю…

Сашка явно желал еще тут постоять, послушать, а то и в палату ворваться, чтобы подловить на горячем, но я мешала. Мне не нужно было всего этого больше. Никому не нужно…

Потянула его от двери настойчивей. Он недовольно посмотрел на меня, на родителей, которых видно было через щель в двери. Насупился, нервно по волосам рукой провел.

– Ладно, – выдохнул он. – Идем. Я уже понимаю, с чем дело имеем. Дальше сам все выясню!

В палату мне возвращаться совершенно не хотелось. Я понимала, что Сашка уйдет, а что дальше будет – боязно. Чуть не захныкала от бессилия. Как же плохо было морально от того, что я тут, в больнице и предпринять ничего не могу.

А что могла сделать? Я вот совершенно не представляла кто такой этот Турбиной. Потянула мужа в сторону кафе, что на первом этаже располагалось. Там еще выход в парк имелся. Погода солнечная, теплая, можно прогуляться или там посидеть. Наедине.

– О чем ты думаешь? – спросила у мужа, когда заметила, как он хмурится и молчит.

– Думаю, что мне все это не нравится. Злюсь.

Мы присели под зонтиком, за маленький столик для двоих. Я чай пила, Сашка – кофе.

– На меня тоже? – зачем-то уточнила.

Устинов внимательно на меня посмотрел, сощурился.

– Не знаю пока. Определюсь…

– Это как?! – хихикнула нервно я. – Ты не уверен, что на меня? Или злишься наравне со всеми, а сколько от общей злости – моя доля не знаешь?

– Примерно, – усмехнулся он и сделал глоток из чашки. Обстановку немного разрядить удалось, но не сильно.

– Что теперь делать будем? – никак не успокаивалась я.

– Ник, я со всем разберусь. Сам. Хорошо? – я кивнула, губы, пересохшие от участившегося дыхания, облизнула. – Не волнуйся. Я справлюсь.

– Легко сказать… – пробормотала я, на пальцы свои посмотрев, что чашку сжимали. – А ты знаешь, о ком отец говорил? Я этого Турбина не знаю совсем. Даже и не слышала о нем никогда.

– Да, знаю, – мрачно Сашка подтвердил. – Тоже один из конкурентов. Рынок наш небольшой, что касается ключевых персон – все на виду. Этот с крупной компании. У них акционерка. Он в доле. Был.

На лице мужа желваки появились, видимо вспомнил что-то и еще сильнее разозлился.

– Саш, отцы разберутся с ним… – стала уговаривать я, понимая, что он влезть в это может. А мне бы не хотелось, чтобы Алекс пострадал. Не он же в этом замешан. Не его война.

– Нет, Ника, – отрезал холодно Сашка, с вызовом и раздражением опять на меня взгляд бросив. – Хватит с наших стариков. Не тянут. Пора мне за дело браться.

– А… – попыталась снова возразить.

– Ник, из-за этих уродов репутация моей семьи рухнула. Ты даже представить себе не можешь, что нам пришлось пережить. Турбиной ведь стравил наших отцов, в штаты ехать пришлось, жить заново начинать. А ведь он «помогал» моему. Якобы. И, как оказалось, твоему тоже. И вашим, и нашим, короче! А по факту выходит, на чужом горбу – в рай! Блть, да нас с тобой грохнуть, скорее всего, он хотел! Вы с отцом не просто в больнице оказаться могли – на тот свет отчалить!

– Может не надо, – опять попыталась отговорить я. – Раз он так опасен…

– Во мне сомневаешься или за Васенова переживаешь?!

По-хорошему же хотела, а он что надумал? Меня от его хлесткой ироничной фразы в жар бросило. Ощущение было будто пощечину получила. Обиделась. Отвернулась. И сидела, стараясь слезы сдержать.

– Вероника… – понимая, что перегнул, у ног моих сел. – Извини, вырвалось.

– Ты меня теперь всегда им упрекать будешь? Андреем? Если так, то ничего у нас не получится. Лучше разойтись.

Сердце прямо кровью обливалось. Опять вспомнила слова отца: «Я дочери жизнь разрушил.» Это ведь он Сашку имел ввиду? У меня никого больше и не было кроме него. Любила, страдала. Только сам Устинов-то об этом не знает… А ведь я так и не придумала, как ему про Лизку рассказать. Сейчас точно момент был неподходящий: похоже будет, будто после предательства Андрея, на Сашку хочу ответственность перевесить за ребенка – переобуться, как удобней. Да и слова его осуждающие… в общем, решила – не скажу.

Всхлипнула горько, палец к носу прижимая – щипало сильно.

– Ника, ну прости. Не хотел обидеть, – повторил муж. – Меня просто злость распирает от того, что он мою семью развел, репутацию нам подпортил, а сынок его с женой МОЕЙ кувыркался и… ребенок этот ваш общий, – добил меня Сашка.

У меня от его слов ком в горле встал. «Ребенок этот ВАШ…»

– Нельзя так к детям. Они ни в чем не виноваты, – попыталась я за Лизку заступиться. – Дочь у меня замечательная. Самая-самая.

Отпихнула его и еще сильнее заплакала. Нервы ни к черту были. Совсем расшатала за последние дни.

– Верю. Мы с ней познакомились. Ну перестань, Ник, – повторил ласково Сашка. – На нас уже все смотрят, не реви. А то подумают, что я изверг и полицию вызовут.

– Пусть. Так тебе и надо! Спасать не стану.

– А говорила, что жизнью теперь обязана. Обманщица!

Ну вот милый же бывает, гад! Несмотря на обиду, улыбнулась. Посмотрела на него сквозь пелену слез. Вот что мне делать? Как с ним быть? Чувства противоречивые испытывала к Устинову. Его и побить хотелось сильно, и зацеловать до смерти. А лучше… лучше выйти уже из больницы и просто рядом быть. Заново узнавать, запах вдыхать, совместными минутами наслаждаться и жизнью, которая должна была у нас быть, если бы когда-то не чужое вмешательство.

Но нужно ли ему все это?

Я смотрела в глаза мужа и не могла понять его эмоций: что он думает обо мне? Как поступит со мной? С нами? Что нас ждет?

– Ты не отступишь, да? – одно поняла, по решительному взгляду – Устинова не остановить. Он для себя все уже решил.

– Нет, – пробормотал Сашка. – Я должен. Если хочу, чтобы у нас с тобой будущее было, все подчистить нужно. Ничего остаться не должно. Чистый лист.