Текст книги "Мерей (СИ)"

Автор книги: Каталина Вельямет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16

Мерей

К счастью, ехать пришлось недалеко. Сверившись с адресом в телефоне, Хэмми направился к многоэтажке. Поднявшись на седьмой этаж, он свернул налево и позвонил в квартиру без номера. С той стороны послышались шаги, а спустя минуту им открыл невысокий мужчина с огромной залысиной, которую он старательно прикрывал остатками волос.

– Я тебе уже заждался, – недовольно пробурчал он, пропуская внутрь.

– Пришлось немного задержаться, – ответил Хэмми, окидывая квартиру взглядом, – Ты хорошо поработал. Стены нормальные?

– Обижаешь. Старый фонд, кирпич плюс звукоизоляция. Ремонт делали недавно, заменены все коммуникации, утеплённый стеклопакет, тёплые полы, регулируемое освещение, и вся мебель своя, – с гордостью декламировал он с улыбкой на лице.

– Хорошо, меня всё устраивает. Тогда пойдём к машине, – кивнул парень и перевёл взгляд на девушку, – Ты тут осматривайся, список напиши, чего не хватает, потом докуплю.

– Эм… хорошо, – ошарашенно выдавила Мерей.

Квартира выглядела шикарно. Какой-то современный минималистичный дизайн в серых тонах не выглядел чем-то чужеродным. Тут хотелось находиться, пусть ощущения уюта и не было. Никаких милых мелочей, которые так любила её мама. Несколько картин, стеклянная ваза для цветов на стеллаже. Пара книг в шкафу и пустота.

На входе была одна большая комната, наполовину зал, наполовину кухня. Дверь слева вела в большую кладовку, которую можно было использовать и как гардеробную. Справа от входной двери был огромный кухонный гарнитур с тумбами, за которыми можно было сидеть. Обогнув кухню, можно было увидеть две двери. За одной из них была большая ванная, а за другой спальня с широкой кроватью. На удивление тут было всё. Полотенца, постельное бельё, чистящие средства и средства гигиены, немного посуды и вся необходимая техника.

К возвращению Хэмми, девушку мучил только один вопрос, который она тут же озвучила.

– Мы будем спать в одной кровати?

– Если хочешь, – пожал плечами парень, – А что не так?

– Ты ещё спрашиваешь? – едва не задохнувшись от возмущения, выпалила она, – Да всё не так! Парень и девушка не могут спать в одной кровати, если конечно, не являют парой, а мы не пара. Это неправильно.

– Но мы уже спали вместе.

– Это было твоим решением, я согласия не давала!

– Я не вижу никакой проблемы.

И по его глазам было видно, что он не лукавит, Хэмми и правда не видел ничего предосудительного в том, что бы делить одну постель.

– Я так не могу. Поэтому, если хочешь, можешь занять спальню, а я посплю на диване, – предложила девушка, решив больше не вдаваться в объяснения. Тем более что такие разговоры могли снова вывести её на опасную территорию. Она уже пыталась выяснить отношения и потерпела крах. Говорить о своих чувствах было просто неудобно, ведь он не мог чувствовать того же, а принуждать его к отношениям хотелось меньше всего. Это должно быть добровольным и осознанным шагом, пусть между ними произошло нечто более интимное, чем сам акт близости.

– Можешь занять кровать, я буду спать на диване, – согласился он, – Не хочешь прогуляться?

– Куда?

– Тут недалеко есть парк, переходящий в лес.

– Хорошо, – кивнула Мерей, застегнув куртку.

Пусть было и достаточно прохладно, но во время прогулок они хотя бы не ссорились.

Выйдя на улицу и вдохнув полной грудью воздух, она молча проследовала за парнем. Опять необъяснимое чувство притяжения ей подсказывало, куда именно нужно идти. Не отставая от Хэмми, она старалась не думать о своих чувствах к нему. Ведь так всё можно было списать на мистику.

С той ночи в клубе прошло много времени, но казалось, что всё было только вчера. Он пел своё настроение, пел о боли, одиночестве и звал её. Одна боль притянулась к другой. Рядом с ним, Мерей начала обращать внимание на атмосферу и тонко чувствовать мир, хотя и до этого не жаловалась на чувствительность.

Ухоженные парковые дорожки быстро сменились вытоптанными тропинками, и ей это нравилось. Было в этом месте что-то восхитительное, тишина, спокойствие, свобода. Лишь только иногда доносились звуки скачущих по веткам белок и птиц.

Посмотрев на парня, Мерей невольно залюбовалась им. Полумрак и лунный свет сделали его либо более загадочным. Черты будто бы стали острее, глаза почернели, а его белая кожа, словно немного светилась, как у приведения. Хотя это вполне могло быть игрой воображения.

– Мне тоже нравится это место, оно что-то мне напоминает. Даже не само место, а его энергия. Что-то давно забытое.

– Хэмми ты меня пугаешь, – тихо отозвалась девушка.

«Какой же он жуткий. Кажется, что рано или поздно, меня прикончат так же бездушно, как и ту девушку в парке», – она улыбнулась ему, подавив порыв взять за руку. Когда он посмотрел на неё, в глазах была нежность, хотя в мыслях неизвестно что, – «Не хочу быть очередной жертвой его обаяния. Боюсь его, но чёрт! Как же он привлекателен!»

– Тебе нечего бояться. Когда один монстр встречает другого, они либо бьются насмерть, либо находят общий язык и становятся друзьями.

– Значит, ты считаешь меня другом? – не удержалась от вопроса девушка, чувствуя, как в сердце зажглась надежда.

– Ты единственная, с кем я могу проводить почти всё время, – с улыбкой ответил он.

Чувствуя, что тает как пломбир под июльским солнцем, Мерей приказала себе собраться и опередив Хэмми, решила сменить тему:

– Как ты? Что с концертами? Какие планы?

– Так много ненужных вопросов. Зачем они? – холодно спросил он.

– Просто интересно. Я бы хотела узнать о тебе чуть больше, а то ты всё про меня знаешь, а я нет, – поборов смущение, ответила Мерей. С одной стороны лезть в чужие дела неправильно, её учили уважать чужое личное пространство. Но с другой, выбирая между разговором о чувствах и о делах, она предпочла последнее.

– Дела пойдут всё ровно и спокойно. А вот концерты… – замолкнув, он остановился, – Скоро я сыграю последний из них, и больше никогда не буду петь.

– Как же так? – она была удивлена тому, что услышала.

– Время течёт, всё вокруг меняется, и только я остаюсь прежним. Всего лишь тень, не человек и даже не образ. Я уже не успеваю за ходом времени.

– Но твои песни вне времени, мне кажется, всегда будут люди, которые захотят их послушать, – облокотившись на дерево, возле которого остановился Хэмми, Мерей окинула парня сочувствующим взглядом.

– Творчество как река. Это подвижная текстура, и если ты не развиваешься, то обязательно гниёшь. Стагнация губительна для творчества. Я не могу создавать песни по заказу и не могу выпускать их часто. Я не записываю их и храню только в своей голове. С каждым коллективом приходится их немного видоизменять, чтобы звучание соответствовало времени. Но это десятилетие – последнее для меня, в качестве творческой единицы.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты, возможно, не заметила, но на концертах нельзя снимать. Фото, видео, всё запрещено. Мы играем только вживую, никаких студийных записей, никаких демо. Но это сложно контролировать. Человеком движут амбиции, поэтому рано или поздно мой образ сохранят на том или ином носителе. Я не знаю, могу ли умереть. Но мне нельзя становиться публичной личностью. Это создаст определённые проблемы. Поэтому я всегда уходил в шаге от большой популярности.

– Мне очень жаль.

В этом его признании было много невысказанной боли. Он так же, как и она сама, хотел жить полной жизнью, но его сущность стала для него своеобразной тюрьмой. Эта боль была ещё одним кусочком пазла его кровоточащей раны. Мерей могла понять его, пусть и не в полной мере. Повинуясь порыву, она коснулась его руки, но Хэмми тут же отдёрнул руку.

– Спасибо за сочувствие, но не стоит меня жалеть. Таков удел тени. Всегда скрываться во мраке и оживать, только когда рядом появляется свет.

– Но тогда, что тебе останется после ухода из группы?

– Только музыка, сама по себе. Хотя творчество без зрителя теряет всякий смысл.

– Я стану твоим зрителем, – став перед парнем, предложила она, – Может быть, этого недостаточно, но это единственное, что я могу. Хотя ты бы мог хотя бы попытаться остаться и дать многим людям надежду, показать, что они не одни в своём одиночестве. При помощи своей музыки ты мог бы остаться в памяти людей тем, кто понимает эту печаль и может её сыграть.

– Разделить чужое одиночество подчас бывает намного труднее, чем заполнить собственную пустоту, – протянул он всё таким же, безэмоциональным голосом, – Как ты смотришь на то, что бы составить мне компанию? Я хочу уйти вглубь леса, к развалинам неподалёку.

– Ты меня приглашаешь? – её зрачки округлились.

Мгновением назад он выражал в своих словах вселенскую печаль, а сейчас уже хотел сходить куда-то. Учитывая упоминание развалин, всё выглядело более чем сомнительно.

– Можно и так тоже выразиться, – он пожал плечами, а затем направляясь вглубь леса.

Не дожидаясь ответа и тем самым, не давая выбора.

Мерей не оставалось ничего другого, кроме как следовать за ним, и через некоторое время, они вышли к большим и невероятно старым остаткам какого-то дома. Огромные колонны у входа были почти разрушены, они уже не держали ничего, на террасе, и возле фундамента валялись огромные глыбы камня и части крыши. Это место могло быть когда-то красивым, но это было лишь предположение. От входа была широкая дорожка, но она уже давно заросла травой, и на её наличие указывали колонны с дугообразными прутами. Многие из колонн лежали на земле, а некоторые овивали стебли какого-то растения.

Стены самого здания выглядели неплохо, они ещё держались, хоть крыша уже местами провалилась. Подойдя ближе, Мерей почувствовала запах сырого дерева, что указывало на давно сгнивший пол. Всё вокруг напоминало недостроенный замок из конструктора, будто дети не устали и ушли спать, бросив игрушки прямо на улице, так и не вспомнив о них потом.

– Вот я и дома, – вздохнув, произнёс Хэмми и его голос прозвучал немного жутко.

– Мне очень жаль, – сорвалось с её губ почти шёпотом, как заклинание.

– Не стоит. Я тут родился и умер тоже тут, – стоя прямо напротив широкого дверного провала, протянул он.

Молчание, звенящей струной пело в воздухе, рождая в голове Мерей тысячи вопросов. Но нарушить это молчание было бы преступлением. Даже если сам Хэмми ничего не чувствовал, она могла чувствовать за него, а от этого места веяло болью. Но не душевной, хотя и её оттенки можно было уловить.

– Ты должно быть подумала, что этот дом принадлежал мне, но это совсем не так, – выдержав паузу, наконец, заговорил парень, – Тебе эта информация ни к чему, но я бы хотел, что бы хоть кто-то знал мою историю.

Бросив взгляд на неё, он снова посмотрел на дом. Уголки губ были так же опущены, но глубокие и спокойные вдохи свидетельствовали о тяжёлых мыслях. Он ни с чем не боролся, скорее подбирал слова.

– Если ты не готов, можешь ничего не говорить. Я просто могу побыть рядом с тобой или отойти и дать тебе время. Иногда нужно побыть одному, чтобы просто подумать, – предложила девушка, стараясь говорить без той жалости, что уже охватила её сердце.

– Моё молчание вызвано скорбью по той бесполезной жизни, что я прожил. Я был никчёмным человеком и умер как никчёмный человек, один из многих. Наверное, не это ты хотела бы услышать, – горькая усмешка тронула губы, заставив уголки на мгновение подняться.

– Зачем ты так? Если ты прожил обычную жизнь, это совсем не значит, что она была никчёмной.

– Защищаешь меня?

– Совсем нет. Просто мне кажется, что ты слишком требователен к себе.

– Тогда слушай. Я не был благородным господином, хотя кровь в моих жилах и можно назвать наполовину благородной. Моим отцом стал владелец этого дома. Типичный аристократ, подонок, уверенный, что всё в мире можно купить, и были основания так думать. Ведь он всё же купил молчание своей супруги и других родственников, строил из себя благочестивого и богобоязненного человека, но каким-то чудом одна из служанок родила ребёнка. Слуги тоже люди, поэтому ничего удивительного в этом не было, кроме того, что она не было замужем. В это время мой отец был в Америке, поэтому ничего не успел сделать. К его возвращению меня уже успели крестить, поэтому устранить плод греховной связи без шума не получилось бы. Он всегда смотрел на меня с неприязнью. Самое забавное в этом было то, что его никак не волновал сам факт совершения греха, ему не нравились последствия.

– Это ужасно.

– Нет. Время было другое. Кто-то хуже, кто-то лучше, но суть у всех одна. Люди – это животные, которые до жути боятся признаться в своей греховной природе. Но другого отца и матери у меня не было. Служанке разрешили оставить меня в доме, но я должен был помогать ей, и я старался. Я не знал, кто мой отец, и недаром говорят: «Блаженные не ведающие… Ибо живётся легче и проще. Всему восторгаешься, да и сравнивать особо не с чем», – достав пачку, Хэмми вытянул сигарету и щёлкнув зажигалкой, закурил, – Я долго ничего не знал, а как узнал, так всё встало на свои места. Меня ненавидели за сам факт того, что я жив. Ненавидел отец, его жена, старшие дети, которых науськивала мать и даже та, что меня родила. Даже она со временем начала меня ненавидеть, и я не могу её винить за это. Она не могла уйти, промышленная революция обесценила человеческий труд, спрос во много раз превышал предложение, поэтому другой работы с такой же оплатой она бы не смогла найти. Я не виню её, наверное, поэтому я и стал тенью. При жизни у меня было слишком много эмоций, а я отчаянно хотел от этого избавиться. Беспощадная ирония судьбы.

– Ты здесь стал Тенью?

– Да. Я плохо помню тот день. Но когда начался пожар, я оказался заперт в спальнях для слуг. Стена огня отрезала нас от единственного выхода, помещение без окон, и соответственно, возможности избежать смерти. Паника и крики ещё долго стояли у меня в ушах. Многие задохнулись от дыма, но я чувствовал всё до последнего. Когда земля остыла, наши останки даже не предали земле. Тут неподалёку есть болото, всех скинули туда, и через некоторое время я возродился.

– Это ужасно, – прошептала Мерей, поражённая чудовищным прошлым. Взяв парня за руку, она хотела его приободрить, пусть даже знала, что он ничего не чувствует. На протяжении всего рассказа, его голос даже ни разу не дрогнул.

– Самое чудовищное, что нас могли спасти. Пожар возник в кладовой. Возможно, кто-то обронил свечу или дети игрались, но если бы отец приказал разбить окно на кухне и приказал заливать водой комнату, мы бы выжили. Как он потом сказал: «С чего я должен был думать о слугах?»

– Ублюдок!

– Типичный представитель своего круга. Эгоцентричный, жадный, безжалостный. Если он приказывал избавляться от своих внебрачных детей сразу при рождении, думаешь, его сильно волновала жизнь слуг?

– Ты сказал, что тут был пожар…

– Когда я воскрес в качестве тени, прошло много лет, всё успели уже восстановить, а отец разменял восьмой десяток.

– Ты отомстил ему?

– Нет. Я не хотел марать руки в его крови, тем более что ему оставалось не так много. Но я поглотил души его детей прямо у него на глазах. Единственное, что может меня оправдать, так это то, что это были уже взрослые люди, со своим грузом грехов. Хотя зачем монстру оправдание.

Девушка вздрогнула и испуганно посмотрела на него. Этот страх являлся чем-то глубоким, и причиной были его слова о смерти, столь спокойные, будто они говорят не о людях, а о яичнице на завтрак.

Хэмми посмотрел на Мерей и встретившись с её взглядом, кивнул с лёгкой улыбкой на губах.

– Раз у нас вечер откровений. Если позволишь, я хочу ещё кое-что показать, – предложил он, не отрывая взгляда.

Несмотря на страх, он манил её. Рядом с этим существом она чувствовала себя как в ситуации, когда говоришь, что поступить определённым образом – это плохая идея, понимаешь это, но всё равно совершаешь ошибку. Хэмми был той ошибкой, которую она хотела совершить. Пусть с каждым разом она и теряла надежду, увидеть в глубине его глаз хоть что-то помимо пустоты. Они сводили её с ума, эти глаза. Девушка никак не могла смотреть в них слишком долго, но почему-то очень старалась.

Вокруг пахло сыростью, мхом, мокрой травой и землёй. Молчание слишком сильно затянулось, грозя стать неловким. Сглотнув, Мерей неуверенно кивнула.

Хэмми грациозно поклонился, как принц из сказки, и протянул ей левую руку, в тот момент, когда правая находилась за спиной, немного согнутая в когте, и ладонь сжата в лёгкое подобие кулака. Всё это выглядело как приглашение на танец. Мерей удивилась такому поступку, но она уже решила ему доверять, поэтому подала руку.

Как только их ладони соприкоснулись, парень улыбнулся и выровнявшись, подтянул девушку к себе ближе. Было такое ощущение, будто вот-вот зазвучит музыка и он закружит её в танце, но этого не случилось.

Хэмми обнял девушку за талию свободной рукой и посмотрел в глаза:

– Прикрой глаза и постарайся раствориться в себе, – в данную минуту на её лице было очень легко прочитать не просто удивление, а некий шок и непонимание.

– Хорошо, – она не знала стоит ли верить ему, но подчинилась.

Сердце бешено колотилось, волнение билось прямо внутри черепной коробки. Быстро проведя языком по внезапно пересохшим губам, она почувствовала, как её окружает какая-то энергия.

Внезапно на неё накатило невероятное давление, словно всё тело сильно сжали со всех сторон. Тошнота отпустила, но появилось удушение и непонятная боль в сердце, а особенно гадко стало на душе. Накатило крайне мерзкое чувство. Словно она сделала нечто настолько ужасное, настолько, что даже приговорённые к смерти, брезгливо отшатнулись бы, увидев её в одной камере.

Возможно, она только должна была сделать это, но легче не становилось. Казалось, что это состояние останется с ней навсегда, но вскоре давление закончилось, а приступ тошноты лишь только усилился. На минуту ей показалось, что она не сможет себя контролировать, но всё резко закончилось.

– Можешь открыть глаза, – услышала она шёпот рядом с ухом. По телу пробежали мурашки, выдавая её истинное состояние.

Приоткрыв глаза, она увидела лес. Безжизненный, мёртвый, тоскливо серый. Это место буквально кричало о том, что жизнь давно покинула эти края.

– Что это за место?

– Это место, которое меня и породило. Оно давно мертво, как и все, кому не повезло воскреснуть. Они ходят без смысла и цели, без возможности умереть. В моё тело как-то попала энергия одного из этих несчастных. Может, кто-то нашёл способ пересечь границу миров в надежде на смерть, но каким-то необъяснимым образом получился я.

– Как может существовать настолько ужасное место?

– Насколько я знаю, существует множество миров, и у каждого свой срок жизни. Почему этот мир породил живых мертвецом, мне неизвестно, поэтому я и говорю, что нам не дано изменить прошлого. В моей жизни нет цели, нет эмоций и чувств. Поэтому для меня так ценны даже крохи того, что доступно обычному человеку.

– Но как я тут оказалась?

– Я не могу переместить тебя туда физически, но могу показать свои воспоминания об этом месте. Только тут я на своём месте, среди своих.

– Ты хочешь сказать, что пришёл из другого мира?

– Да. Как и твой вид. Я чувствую в тебе энергию другого мира, тонкую связующую нить.

Ощутив, как кровь отлила от лица, Мерей сглотнула. Слова Хэмми подтверждали, что Андре не врал. Тогда все россказни про другие миры казались бредом, но видимо, правда в их словах всё же была. От этого осознания стало жутко, ведь тогда и риск слиться со своей второй половиной был велик.

«Отец сказал, что я никогда не смогу это контролировать, не смогу избавиться или сохранять баланс. Душа и сущность не могут сосуществовать в одном теле, должен остаться кто-то один», – промелькнула мысль, погружая в уныние.

– О чём задумалась?

– Да так, ни о чём, – покачала головой девушка, – Мы можем вернуться домой?

– Нам и правда пора, скоро рассвет.

Закрыв глаза, Мерей ждала, когда на неё снова накатят неприятные ощущения, но почувствовала только нечто похожее на порыв ветра и спустя секунду поняла, что уже не стоит на своих ногах. Хэмми подхватил её так легко, будто не ощущал веса.

– Отпусти меня на землю! – тут же возмутилась девушка, от неожиданности вцепившись ему в шею.

– Нет.

– Ты с ума сошёл? А вдруг ты споткнёшься и упадёшь?

– А вдруг не упаду?

– Вопросом на вопрос не отвечают, – недовольно пробурчала Мерей, отметив про себя, что ей нравится быть у него на руках.

– В прошлый тебя не смутило, что я нёс тебя от парка до твоей комнаты в отеле, а тогда путь был намного длиннее.

– Это другое. Там парк, более-менее прямая дорога, а тут одни сучки да кочки.

– Я уже начинаю думать, что тебе просто не нравится получать внимание и заботу.

– После всего пережитого для меня важно стоять на своих ногах. Что-то я могу принять, но есть то, что сверх, разумных рамок. Я не хочу полагаться на кого-то, потому что когда опираешься на чужое основание, больно его лишиться. Это вводит в состояние зависимости, расслабляет и делает слабой.

– Рядом со мной тебе не нужно быть нарочито сильной. Сила же не в том, насколько много ты можешь вынести на своих плечах, а в том, что бы научиться вовремя просить и принимать помощь. Пусть твоя семья предала тебя, это совсем не значит, что так поступит каждый.

– Они отказались от меня. Когда это поняла, для меня рухнул весь мир, – её голос дрогнул на середине фразы.

– Почему ты так решила? – спросил он, продолжая нести девушку на руках.

– Потому что так оно и было. Знаю, что это как-то по-детски, но я мечтала о любви, как и многие другие, но когда всё начало воплощаться в жизнь, я поверила в эту сказку. Я не хочу быть связанной с Андре именно по этой причине. Сказка оказалась ужасной, а за неповиновение я осталась одна. Сблизиться с кем-то, это риск предательства или потери.

– Во всём виноваты внушаемые с детства идеалы. Принцессы, ждущие принца на белом коне, красавицы, меняющие чудовищ силой любви и обязательный счастливый конец. Но оригинальные сказки, не такие безобидные, как в детских книгах. Они ужасные, тёмные, страшные, наполненные первобытным ужасом и жестокостью.

– Знаешь, а ты мне нравишься, – эти слова прозвучали, как гром, среди ясного неба, но даже они не заставили даже мускул дрогнуть на лице парня.

– Чем же?

– Ты не пытаешься меня изменить. Ты просто наблюдаешь за мной. У тебя есть свои недостатки, но несмотря на отсутствие души и бесчувственность, ты пытаешься мне помочь. Пусть даже исходя из каких-то своих мотивов.

– Если бы я пытался изменить тебя, то это была бы уже не ты, разве нет?

– Всё верно. Спасибо тебе за это.

***

Утро встретило Мерей солнечным светом. Уже последние лучи солнца касались её кожи, оттеняя нездоровую бледность. Поморщившись, девушка недовольно приоткрыла один глаз, потом второй. Привыкнув просыпаться после заката, больше всего на свете она хотела задёрнуть шторы и лечь обратно. Но уже стоя у окна, поняла, что это бесполезно. Небесный шар окрасил небо в персиковые тона, но всё ещё виднелся над крышами домов.

«Пора прекращать. Ночной образ жизни точно сведёт меня в могилу!» – подумала она, повернувшись к кровати.

Спать хотелось с невероятной силой, но это бы только усугубило самочувствие.

Впервые за последнее время хотелось кофе, да так, что его запах чудился повсюду. Живот требовательно заурчал, и девушка невольно ускорилась. Умывшись и переодевшись, она чувствовала себя готовой выйти.

– Доброе утро, – голос Хэмми прозвучал совсем рядом, из-за чего Мерей непроизвольно вздрогнула.

Она совсем не ожидала услышать этот голос, когда за окном светло. Несмотря на то, что ей было приятно слышать его, знать, что дома есть ещё кто-то, было куда приятней, и это чувство подкрепляло осознание, что это тот, кто ей нужен на самом деле.

В залитой солнцем кухне фигура Хэмми выглядела чужеродно. Ему больше подходил свет луны, неон и прохлада. В обычной чёрной футболке и джинсах он не выглядел как рок-звезда, что добавляло очарования. Влажные волосы были зачёсаны назад, что указывало на его недавнее пребывание в душе.

– Скорее уже вечер, – заметила она, направляясь к кухонным шкафчикам, – Хотя пусть будет утро. Всегда считала, что утро наступает тогда, когда просыпаешься. И спасибо за одежду. Я всё время забываю сходить на свою прошлую квартиру и забрать сумку. После встречи с тобой я словно выпала из жизни.

– Это не страшно, всегда можно нагнать. Я хотел спросить, нужны ли тебе документы? У меня есть знакомый, который может всё сделать. Для поступления нужно поторопиться.

– А ты не торопишь события? Мы же только вчера об этом говорили, – резко повернувшись к нему, с подозрением произнесла девушка.

– Чем больше будешь оттягивать, тем сложнее будет выйти в мир. Появится страх, и ты замкнёшься в себе. Ты, кстати, где бы хотела учиться? – облокотившись о столешницу, спросил он, и учитывая ровный тон, Мерей стало немного обидно за отсутствие эмоций в его голосе.

– Тебе весь список привести?

– Не обязательно. Просто направление.

– Ну я всегда любила рисовать и хотела развиваться в этом. А тебе зачем это знать?

– Да так, интересно стало. Думаю, что смогу тебе в этом помочь.

– Есть ещё один знакомый?

– Точнее, знакомый знакомого.

– У тебя много связей. Это подозрительно, – скрестив руки на груди, она опёрлась на кухонную тумбу.

Поиски кофе были отодвинуты на второй план. Может быть, во всём был виноват солнечный свет, но именно сейчас парень казался очень странным, не таким пустым, как раньше.

– Когда долго живёшь, так или иначе, обрастаешь знакомствами.

– Но ты вчера сам говорил о том, как важно сохранять тайну своей сущности.

– Всё верно. Но это не значит, что я не могу поддерживать некоторые контакты. Представляться сыном прошлой версии себя весьма полезно.

– И никто за всё это время не догадался, что это на самом деле ты?

– Нет. Люди склонны верить тому, во что хотят верить. Главное, чтобы легенда звучала убедительно.

– Понятно. Ладно, тему пока закроем, тебе налить тебе что ни будь? А то я так кофе хочу, просто умираю.

– Твой вид, помимо крови, способен употреблять обычную пищу?

– Что-то вроде. Полноценным кантаррам человеческая еда не сильно нужна. Для поддержания тела, конечно, нужно что-то есть, но как правило, это один приём пищи в день, можно и реже. Кто-то полностью переходит на кровь, кто-то не готов отказаться от радостей жизни в виде вкусного ужина. Но если переесть, то можно отхватить побочку.

– Мучаетесь несварением?

– У всех по-разному, но чаще всего просто рвёт кровью. Мерзкое зрелище.

– А не полноценным? – сделав акцент на эту часть высказывания, уточнил Хэмми.

– А таким как я, тем, кто наполовину человек или рождённый, но не прошедший инициацию, тут пятьдесят на пятьдесят. Но я часто забываю поесть, правда, не из-за своей природы, а из-за нервов. Стоит хоть немного поволноваться, и кусок в горло не лезет.

– Понятно. В таком случае мне нужно выйти.

– Зачем?

– Я забыл о еде, и холодильник пуст.

– Да ладно, забей. Прямо сейчас идти не обязательно. Так тебе налить чего-то? Я вижу, что хозяева нам оставили набор пакетированного чая, банку кофе, какие-то специи, сахар, соль и масло.

– Если есть зелёный чай, можно его. Только без сахара, – Хэмми сел на стул за тумбой, и медленно перевёл взгляд с девушки на свои руки.

Поставив чайник, Мерей принялась искать чашки, найдя их в недрах одного из шкафчиков, она быстро их ополоснула и принялась копаться в чайной коробке.

– Слушай, из зелёного тут только с мятой. Пойдёт?

– Да, – глухо отозвался парень.

Бросив на него взгляд, она сразу поняла, что его что-то гложет. Начать разговор было как-то неловко, а лезть кому-то в душу без мыла, Мерей не считала правильным. Даже если у этого «кого-то» не было души. Услышав свист чайника, она разлила кипяток по кружкам и подойдя к Хэмми, поставила напиток прямо перед ним.

– Спасибо.

– Я вижу, что ты о чём-то задумался, не хочешь поделиться? – участливо поинтересовалась она, понимая, что возможно лезет не в своё дело.

– Да нет, ничего такого. Просто я давно не сидел на кухне, да ещё и с девушкой. Вот так вот просто.

– Если честно, я уже и не помню, когда было нечто подобное. Мы с мамой были очень близки, но когда у меня начался буйный пубертат, я не хотела проводить с ней столько времени, как раньше. Больше с друзьями гуляла или ходила в гости. После встречи с Андре посиделки на кухне сошли на нет совсем, а потом я осталась одна. Так что давай выпьем за наше совместное одиночество.

– Звучит как тост.

– Это он и есть.

– В таком случае лучше пить за одиночество, которое нас объединило.

– Пусть и пьём чай с кофе, – поддержала его девушка, легонько стукнув своей чашкой о его.

Сделав глоток, Мерей зажмурилась от удовольствия. Горячий и терпкий напиток раскалённой лавой прокатился по горлу, оставляя после себя приятную горечь. Можно было добавить сахар, но хотелось ощутить именно тот самый, настоящий вкус кофе. Пусть это и была лишь жалкая пародия на благородный напиток. Вместо того, чтобы сварить измельчённые зёрна, она их залила кипятком, даже не дав настояться.

– Вкусно?

– Я бы не сказала, – покачала головой девушка, поставив чашку на стол.

– Тогда почему пьёшь?

– Потому что это настоящий вкус. Он не пытается понравиться, не пытается стать лучше, он такой, какой есть. Горький, терпкий, вяжущий. Напоминает о реальности, ведь она совсем неидеальна, как этот кофе.

– Сильная мысль.

– А почему ты выбрал зелёный чай?

– Я иногда пью его для того, чтобы найти гармонию внутри себя, хоть и не ощущаю вкуса в полной мере.

– Ты совсем не чувствуешь вкусы?

– Скорее я не чувствую их так, как люди. Поскольку моё тело живое, я должен есть, хотя это как по мне, лишняя трата времени. Иногда я забываю, но всегда есть протеиновые батончики, шоколад или готовая еда.

– Мне кажется или мы становимся ближе? – неожиданно для себя выпалила Мерей с улыбкой на губах.

– Разговоры на кухне объединяют, – улыбнулся в ответ Хэмми.