Текст книги "Город небесного огня (ЛП) Полностью"
Автор книги: Кассандра Клэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Повисла тишина. Саймон заметил, что Рафаэль стоял босиком на твердом деревянном полу, стараясь не попасть в полосу света вдоль открытой двери. Еще один шаг, и свет ожег бы его кожу.
Саймон сглотнул, ощущая вкус крови во рту, его немного пошатывало.
–Ты не ненавидишь меня,– понял он, взглянув на белый шрам у основания шеи Рафаэля, где покоилось распятие. – Ты завидуешь.
Не говоря ни слова, Рафаэль закрыл между ними дверь.
Клэри выдохнула.
–Ого. Всё прошло хорошо.
Саймон ничего не ответил, а просто повернулся и пошел прочь, вниз по ступенькам. Остановившись внизу, допил оставшуюся кровь, а затем к удивлению Клэри, бросил бутылку. Она вылетела на улицу и с размаху врезалась в фонарный столб, разбившись и оставляя на нем разводы крови.
–Саймон? – Клэри поспешила вниз по ступенькам. – С тобой всё нормально?
Он сделал неопределённый жест:
–Я не знаю. Джордан, Майя, Рафаэль, всё это… всего этого слишком много. Я не знаю, что я должен делать.
– Ты имеешь ввиду разговор с Инквизитором? – спросила Клэри, догнав Саймона, устремившегося в неопределенном направлении вдоль улицы. Усиливающийся ветер растрепал его рыжие кудри.
– Неважно. – он пошатываясь отошел от нее. Клэри подозрительно прищурилась. Она почти догадалась, что он был пьян.– Мне здесь не место. Он остановился возле дома Инквизитора и задрал голову вверх, глядя на окна. – Как ты думаешь, что они там делают?
– Может, ужинают? – предположила Клэри. Фонари с ведьминым огнем начали сиять, освещая улицу. – Живут своими жизнями? Да ладно тебе, Саймон. Они наверное знали тех, кто погиб в битве прошлой ночью. Если ты хочешь увидеть Изабель, то завтра на заседании Совета и…
– Она знает, – сказал Саймон. – Ее родители скорее всего расстаются. У ее отца был роман на стороне.
– Он что?! – спросила Клэри, уставившись на Саймона -Когда?
– Давно, – невнятно ответил Саймон. – До рождения Макса. Он собирался уйти… но узнал о Максе и поэтому остался. Мариза рассказала Изабель несколько лет назад. Несправедливо было рассказывать об этом девочке. Иззи сильная, но все же… Родители не должны так поступать, взваливать все на ребенка. Они сами… должны нести свое бремя.
– Саймон,– она подумала о своей матери, отворачивая его прочь от двери. Вы не должны были делать этого. Не со своим ребенком. – Как давно ты знаешь? О Роберте и Маризе?
– Пару месяцев, – он пошел по направлению к передним воротам дома. – Я всегда хотел помочь ей, но она никогда не хотела, чтобы я что-то говорил, что-то делал, твоя мать знает, кстати. Она сказала Иззи, с кем у Роберта был роман. Это была кто-то, кого она не знает. Я не знаю, будет это лучше или хуже.
– Что? Саймон, ты шатаешься. Саймон…– Саймон врезался в забор дома Инквизитора с шумом и грохотом.
–Изабель! – крикнул он, закинув голову назад.– Изабель!
–Господи… – Клэри схватила Саймона за рукав. – Саймон, – прошипела она. – Ты вампир, в центре Идриса. Возможно, тебе не стоит привлекать внимание.
Саймон проигнорировал это.
–Изабель, – позвал он. – Спусти свои волосы цвета воронова крыла!
–О, Боже мой, – пробормотала Клэри. – В крови, что дал тебе Рафаэль было что-то, ведь так? Я убью его.
–Он уже мёртв, – заметил Саймон.
–Он нежить. Очевидно, он всё же может умереть, ты знаешь, снова. Я повторно убью его. Давай же, Саймон. Давай вернёмся, и ты сможешь лечь и приложить лёд ко лбу…
–Изабель! – крикнул Саймон.
Одно из верхних окон дома распахнулось и из него выглянула Изабель. Её чёрные волосы были распущены, развиваясь вокруг лица. Тем не менее, она была в ярости.
–Саймон, заткнись! – прошипела она.
–Не заткнусь! – объявил Саймон мятежно. – Для вас, моя прекрасная леди, и я должен получить вашу благосклонность.
Изабель опустила голову на руки.
–Он пьян? – спросила она у Клэри, стоящей внизу.
– Я не знаю. – Клэри разрывалась между преданностью Саймону и срочной необходимостью увести его отсюда. – Думаю, он выпил просроченной крови или что-то такое.
–Я люблю тебя, Изабель Лайтвуд! – провозгласил Саймон, удивляя всех. Огни тянулись как на протяжении всего дома, так и на соседних домах. Вниз по улице было шумно, и мгновение спустя появились Алина и Хелен; обе выглядели уставшими, Хелен пыталась убрать свои светлые волосы назад. -Я люблю тебя, и я не уйду, пока ты не скажешь мне, что тоже любишь меня!
– Скажи ему, что любишь его, – попросила Хэлен. – Он пугает всю улицу. – Она помахала Клэри. – Рада тебя видеть.
– Я тоже, – сказала Клэри. – Мне очень жаль, что случилось в Лос-Анджелесе, и если есть что-нибудь, чем я могу помочь…
Что-то, развиваясь, упало с неба. Две вещи – пара кожаных штанов и белая рубашка поэта. Они упали к ногам Саймона.
– Забирай свою одежду и уходи! – крикнула Изабель.
Над ее головой распахнулось еще одно окно, и из него высунулся Алек.
– Что происходит? – Его взгляд опустился к Клэри и остальным, и он недоуменно нахмурился. – Что это? Ранние рождественские песнопения?
– Я не пою рождественские песнопения, – произнес Саймон. – Я еврей. Я знаю только песню про волчок.
– Он в порядке? – встревожено поинтересовалась у Клэри Алина. – Вампиры сходят с ума?
–Он не сумасшедший, – ответила Хелен. – Он пьян. В нём, должно быть, кровь того, кто пил алкоголь. Это может давать вампирам, своего рода… высокий контакт.
–Я ненавижу Рафаэля, – пробормотала Клэри.
–Изабель! – позвал Саймон. – Хватит бросать в меня одежду! Просто потому что ты Сумеречный Охотник, а я вампир не значит, что мы не можем быть вместе. Наша любовь запретна, как любовь акулы и охотника на акул. Но именно это и делает нас особенными.
–Да? – отрезала Изабель. – И кто же из нас акула, Саймон? Кто из нас акула?
Входная дверь распахнулась. Это был Роберт Лайтвуд, и он не выглядел довольным. Он спустился вниз от входа в дом, пнул открытые ворота и направился к Саймону.
–Что здесь происходит? – задал он вопрос. Его глаза метнулись к Клэри. -Почему ты кричишь около моего дома?
– Он плохо себя чувствует, – ответила Клэри, хватая Саймона за запястье. – Мы уже уходим.
–Нет, сказал Саймон,– Мне нужно поговорить с ним. С Инквизитором.
Роберт полез в карман своего пиджака и вытащил оттуда распятие. Клэри смотрела, как он выставляет его между собой и Саймоном.
– Я буду разговаривать только с представителем Совета Детей Ночи или с главой Нью-Йоркского клана, – произнес он. – А не с каждым вампиром, который стучится в мою дверь, даже если он – друг моих детей. Не говоря уже о том, что ты попал в Аликанте без разрешения…
Саймон протянул руку и выдернул крест из руки Роберта.
– Ошиблись религией.
Хелен втянула в себя воздух.
–И я был послан представлять Детей Ночи в Совете. Рафаэль Сантьяго отправил меня сюда, чтобы поговорить с вами
–Саймон!– Изабель поспешила из дома, занимая место между Саймоном и ее отцом. -Что ты делаешь?
Она посмотрела на Клэри, которая вновь схватила Саймона за запястье. -Нам действительно нужно идти, – пробормотала Клэри.
Роберт перевел взгляд с Саймона на Изабель. Выражение его лица изменилось. – Между вами двоими что-то есть? Это об этом были все эти крики?
Клэри удивленно посмотрела на Изабель. Она подумала о Саймоне, утешавшим Иззи, когда умер Макс. Как близки они стали за последние месяцы. И все это время ее отец ни о чем не догадывался.
–Он мой друг. Он друг каждого из нас , – сказала Изабель, скрестив руки на груди. Клэри не могла определить, на кого она больше сердита – на отца или Саймона. -И я могу поручиться за него, если это позволит остаться ему в Аликанте.– Она посмотрела на Саймона. – Но он собирается вернуться к Клэри сейчас. Не так ли, Саймон?
–У меня кружится голова,– грустно ответил Саймон,– очень сильно.
Роберт опустил руку.
– Что?
– Он выпил отравленную кровь,– сказала Клэри, – это не его вина.
Роберт обратил свой тёмно-синий взгляд на Саймона.
– Я поговорю с тобой завтра на заседании Совета, если ты протрезвеешь, – сказал он. – Если у Рафаэля Сантьяго есть что-то, о чём он хочет, чтобы ты поговорил со мной, ты можешь сказать это перед Конклавом.
– Я не… – начал Саймон.
Но Клэри поспешно оборвала его:
– Хорошо. Завтра я приведу его с собой на собрание Совета. Саймон, нам нужно вернуться до наступления темноты; ты же знаешь.
Саймон выглядел немного ошеломлённым.
– Да?
–Завтра, на Совете, – коротко сказал Роберт, повернулся и пошёл обратно в свой дом. Изабель помедлила мгновение – на ней была свободная тёмная рубашка и джинсы, она босыми ногами стояла на узкой каменной дорожке. Её трясло.
– Где он взял смешанную с алкоголем кровь? – спросила она, махнув в сторону Саймона рукой
– У Рафаэля, – объяснила Клэри.
Изабель закатила глаза.
– Завтра он будет в порядке, – сказала она. – Уложи его в кровать.
Она помахала Хелен и Алине, которые опирались на стойки ворот и наблюдали за происходящим с нескрываемым любопытством.
– Увидимся на заседании, – сказала она.
–Изабель… – начал Саймон, дико размахивая руками, но прежде, чем он смог наделать ещё больше проблем, Клэри схватила его сзади за куртку и потащила в сторону улицы.
Саймон держался границ различных переулков и настаивал на том, чтобы ворваться в закрытый магазин конфет. Было уже темно, когда Клэри и Саймон достигли дома Аматис. Клэри огляделась в поисках охранника. Джослин говорила, что охрана будет приставлена, но не было никого видно. Либо караульный исключительно хорошо скрывался или, что более вероятно, уже отправился сообщать родителям Клэри об ее опоздании.
Клэри в мрачном настроении поднялась по ступенькам дома, открыла дверь и втащила Саймона внутрь.
Он перестал протестовать, начав зевать где-то около площади Чаши, и теперь его веки слипались. -Ненавижу Рафаэля,– сказал он.
– Я только что подумала о том же, ответила Клэри, разворачивая его. – Пойдем. Тебе надо прилечь.
Она перетащила его к дивану, куда он рухнул, резко завалившись на подушки. Тусклый лунный свет проникал через кружевные занавески, украшавшие окна фасада. Глаза Саймона мерцали как дымчатый кварц ,пока он боролся, стараясь не закрыть их. -Ты должен поспать, – произнесла она. -Мама и Люк, вероятно, вернутся с минуты на минуту. – Она повернулась, чтобы уйти.
–Клэри,– сказал он, ловя ее за рукав. – Будь осторожна.
Она потихоньку отошла и направилась вверх по лестнице, держа ведьмин камень, чтобы осветить себе путь. Окна вдоль верхнего коридора были открыты, и прохладный ветерок сквозил там, принося запахи каменного города и воды из канала,, слегка сдувая волосы с лица. Клэри достигла спальни, толкнула дверь и замерла.
Его ведьмин огонь пульсировал в руке, бросая яркие лучи света по всей комнате. Там кто-то сидел на её кровати. Кто—то высокий, с бело-русыми волосами, с мечом на бедре, и серебряным браслетом, что вспыхнул, как ведьмин огонь .
“Если небесных богов не склоню – преисподних воздвигну.”
–Здравствуй, сестра моя, – сказал Себастьян.
10
ЭТИ ЖЕСТОКИЕ УДОВОЛЬСТВИЯ
Клэри слышала собственное тяжелое дыхание. Она вспомнила, как Люк в первый раз взял ее поплавать в озере на ферме. Как она быстро погружалась в сине-зеленую воду, и мир за пределами воды исчезал, был только звук ее собственного сердцебиения, гулкий и искаженный. Она волновалась, что мир навсегда остался позади, что все навсегда потеряно, до тех пор, пока Люк не нырнул за ней и не вытащил ее на поверхность, дезориентированную и наглотавшуюся воды, к солнечному свету.
Она почувствовала себя так же, будто бы она упала в другой мир, разрушенный, искаженный, нереальный. Комната была та же самая, та же мебель, деревянные стены и красочный ковер, кажущийся серым и блеклым при лунном свете. Но сейчас Себастьян стоял где-то на середине, подобный экзотическому ядовитому цветку, растущему среди знакомых сорняков.
Все происходило как в замедленной съемке, Клэри повернулась и хотела выбежать через открытую дверь, но как только она подбежала, дверь захлопнулась прямо у нее перед носом. Какая-то невидимая сила схватила ее и отбросила в сторону спальни, прижимая к стене, о которую Клэри ударилась головой. Она смахнула слезы с лица и попыталась подвигать ногами, но не смогла. Она была прочно прижата к стене, ее нижнюю часть туловища будто парализовало.
– Приношу свои извинения за связывающее заклинание, – с легкой насмешкой в голосе сказал Себастьян. Он откинулся на подушки, вытянув руки, чтобы коснуться изголовья в виде кошачеподобной арки. Его футболка была задрана, обнажая бледную, плоскую линию его живота с узорами в виде рун. Казалось, эта поза должна быть соблазнительной, но она не вызывала ничего, кроме тошноты.
– Мне нужно было некоторое время, чтобы настроится, но ты знаешь, каково это. Один не может рисковать.
– Себастьян, – к ее удивлению, ее голос был ровным. Она осознавала это каждой клеточкой своего тела. Она чувствовала себя поверженной и уязвленной, как будто если бы она не была защищена от летящего в нее битого стекла. – Почему ты здесь?
Его лицо было задумчивым. Змея, спящая на солнце, только что проснулась, пока еще не опасная.
– Потому что я соскучился, сестренка. Ты скучала по мне?
Она подумала о том, не закричать бы ей, но Себастьян метнет ей в горло кинжал прежде, чем она издаст хоть один звук. Она попыталась успокоить свое сердцебиение. Она выживала во встречах с ним до этого. И она сделает это снова.
–Последний раз, когда я видела тебя, ты приставил арбалет к моей спине, – сказала она. – Не то чтобы я по тебе скучала.
Он лениво прочертил пальцами узор в воздухе:
– Лгунья.
– Такая же, как и ты, – ответила она. – Ты пришёл сюда не потому, что скучал по мне; ты пришёл, потому что ты чего-то хочешь. Что же это?
Внезапно он вскочил на ноги – изящно, слишком быстро, чтобы уловить его действия. Светло-белые волосы упали ему на глаза. Она вспомнила, как стоя на берегу Сены, она наблюдала за лучами света в его волосах, прекрасных, как стебельки одуванчиков. Он был похож на Валентина, когда тот был молодым
–Может быть, я хочу заключить перемирие, – произнёс он.
–Конклав не захочет заключать перемирие с тобой.
–В самом деле? После прошлой ночи? – он сделал шаг в её сторону. Осознание того, что она не могла убежать, хлынуло в неё; она подавила крик. – Мы находимся на двух разных сторонах. Мы противоборствующие армии. Разве это не то, что вы делаете? Заключаете перемирие? Либо так, либо сражаться, пока один из нас не потеряет достаточно людей, чтобы сдаться? Но тогда, может, я не заинтересован в том, чтобы заключать мир с ними. Может, я заинтересован только в том, чтобы заключить мир с тобой.
–Почему? Ты ничего не прощаешь. Я знаю тебя. То, что я сделала… ты не простишь этого.
Он снова сделал шаг, резкая вспышка, и вдруг он прижался к ней, его пальцы крепко обхватили её левое запястье, прижимая его к стене у неё над головой.
– Что именно? Разрушение моего дома… нашего отцовского дома? Предательство и ложь мне? Разрушение моей связи с Джейсом?
Она видела вспышку гнева в его глазах, чувствовала его быстро бьющееся сердце. Клэри ничего не хотела сильнее, чем ударить его, но её ноги просто не двигались. Её голос дрогнул:
– Всё это.
Себастьян был так близко, она почувствовала это, когда его тело расслабилось. Он был твердым и худым, его острые кости упирались в нее.
– Я думаю, что ты, возможно, сделаешь мне одолжение. Может быть, ты даже захочешь сделать это. – Она могла видеть себя в странных глазах брата, радужная оболочка была такой темной, что зрачки, практически, сливались с ней. – Я был слишком зависим от наследия и защиты нашего отца. От Джейса. Я должен был быть сам по себе. Иногда ты должен потерять всё, чтобы получить это снова, и обретение намного слаще боли утраты. В одиночку я объединил Тёмных Охотников. В одиночку я образовал целые альянсы. В одиночку я заполучил Институты Буэнос-Айреса, Бангока, Лос-Анджелеса…
–В одиночку ты убивал людей и разрушал семьи, – сказала она. – Там был охранник в передней части этого дома. Он должен был защищать меня. Что ты с ним сделал?
–Напомнил ему, что он должен лучше выполнять свою работу, – ответил Себастьян. – Что он должен лучше защищать мою сестру.
Он поднял руку, которая не прижимала её запястье к стене, и коснулся локона её волос, потирая пряди между пальцами.
–Алый, – произнёс он, его голос был наполовину сонным. – Как закат, кровь и огонь. Как ведущий край падающей звезды, горящей, когда она соприкасается с атмосферой. Мы Моргенштерны, – добавил он с тёмной болью в голосе. – Яркие утренние звёзды. Дети Люцифера, самые красивые из всех Божьих ангелов. Мы намного красивее, когда мы падаем.
Он помолчал.
–Посмотри на меня. Клэри. Посмотри на меня.
Она неохотно взглянула на него. Его чёрные глаза были сосредоточены на ней с острым голодом; они резко контрастировали с его белоснежными волосами, его бледной кожей, лёгким розовым румянцем по всей линии скул. Художник внутри Клэри знал, что он был красив, как пантеры, или флаконы с мерцающим ядом, или отполированные скелеты мертвецов. Люк однажды сказал Клэри, что ее талант в том, что она может видеть красоту и ужас в обыкновенных вещах. Хотя в Себастьяне не было ничего обыкновенного, она видела в нем и то и другое.
– Люцифер Утренняя Звезда был самым прекрасным ангелом небес. Великолепное создание Господа. И пришел день, когда Люцифер отказался склониться перед человечеством. Перед людьми. Потому что он знал, как они ничтожны. И поэтому он спустился вниз в яму вместе с теми, кто был на его стороне: Белиал и Азазель, Асмодеус и Левиафан. И Лилит. Моя мать.
– Она не твоя мать.
– Ты права. Она гораздо больше, чем мать. Если бы она была моей матерью, то я бы был колдуном. Вместо этого я был наполнен ее кровью еще до рождения. Я нечто очень отличающееся от колдунов, нечто лучшее. Кроме того, она была ангелом когда-то, Лилит.
– И в этом, по-твоему, суть? Демоны – это ангелы, которые когда-то выбрали неправильный жизненный путь?
– Высшие демоны не так сильно отличаются от ангелов,– сказал он. – И мы с тобой не такие разные. Я говорил тебе об этом раньше.
– Я помню,– сказала она. – “У тебя темное сердце, дочь Валентина”.
– Разве нет? – сказал он, и его рука спустилась вниз по ее волосам, к ее плечу и, наконец, скользнула к ее груди, остановившись только на ее сердце. Клэри чувствовала грохот своего пульса в своих венах, она хотела оттолкнуть его, но усилием воли оставила правую руку оставаться на месте. Пальцы ее руки были близки к краю куртки, и под ней был Геосфорос. Даже если она не могла убить его, может быть, она могла использовать меч, чтобы продержаться до прибытия помощи. Может быть, они могли даже загнать его в ловушку.
– Наша мать обманула меня, – сказал он. – Она отрицала мое существование и ненавидела меня. Я был ребенком, и она меня ненавидела. Как и наш отец.
– Валентин вырастил тебя.
– Но вся его любовь принадлежала Джейсу. Проблемному, непослушному, сломанному. Я сделал все, о чем наш отец просил меня, и он ненавидел меня за это. И он так же ненавидел тебя, – его глаза светились, создавая подобие серебра в темноте.
– Иронично, не правда ли, Кларисса? Мы были родными детьми Валентина, его плотью и кровью, а он ненавидел нас. Тебя, потому что из-за тебя от него ушла наша мать. И меня, потому что я был тем, что он хотел создать.
Клэри вспомнила Джейса, окровавленного и в разорванной одежде, стоящего с мечом Моргенштернов в его руках на берегу озера Лин, кричащего на Валентина:
– Зачем ты забрал меня? Тебе не нужен был сын. У тебя был сын.
И тогда Валентин ответил хриплым голосом:
– Не сын был мне нужен. Солдат, воин. Я думал, что им станет Джонатан, однако в нем осталось слишком много от демона. Он рос жестоким, неуправляемым, непредсказуемым. Ему с самого детства недоставало терпения и участия, чтобы следовать за мной и вести Конклав по намеченному пути. Тогда я повторил эксперимент на тебе. И снова неудача. Ты родился слишком нежным, не в меру сострадательным. Чувствовал боль других как свою собственную. Ревел, когда умирали твои питомцы. Пойми, сын мой… я любил тебя за эти качества, и они же сделали тебя ненужным. Она слышала резкое дыхание Себастьяна в тишине.
– Ты знаешь, – произнёс он, – что, все, что я говорю – это правда.
– Но я не знаю, почему это важно.
– Потому что мы похожи! – голос Себастьяна стал громче; её вздрагивание позволило ей опустить её пальцы вниз на несколько миллиметров, к рукояти Геосфороса. – Ты моя, – добавил он, контролируя свой голос с явным усилием. – Ты всегда была моей. Когда ты родилась, ты была моей, моя сестра, хоть ты и не знала меня. Есть связи, которые ничто не может стереть. И именно поэтому я даю тебе второй шанс.
– Шанс на что? – она провела рукой вниз на четверть дюйма
– Я собираюсь выиграть, – ответил он. – Ты знаешь. Ты была в Буррене и в Цитадели. Ты видела могущество Темных Охотников. Ты знаешь, что может сделать Кубок Смерти. Если ты повернешься спиной к Аликанте и пойдешь со мной, пообещаешь быть лояльной, я дам тебе то, что я не даю никому другому. Ничего, потому что я берег это для тебя.
Клэри запрокинула голову ближе к стене. Ее желудок скрутило, пальцы едва касались рукояти ее меча. Глаза Себастьяна были сфокусированы на ней.
– Что ты дашь мне?
Он улыбнулся, выдыхая, будто бы вопрос был облегчением для него. Он, казалось, полыхал на мгновение с его собственным убеждениям; в его глазах, будто отражался горящий город.
– Милосердие, – сказал он.
Ужин был удивительно элегантен. Магнус обедал с Фейри всего несколько раз в своей жизни, и обстановка здесь всегда склонялась больше к натуралистической – деревянные столы, столовые приборы, сделанные в тщательно продуманной форме, тарелки с орехами и ягодами. Каждый раз, после ужина, его посещала мысль, что он смог бы насладиться всем этим чуть больше, если бы был белкой. Здесь, в Идрисе в доме представителей Благого Двора, столы были накрыты белыми скатертями. Люк, Джослин, Рафаэль, Мелиорн, и Магнус ели из плоских тарелок отполированного красного дерева; графины были хрустальными, а столовые приборы – в знак уважения Люку – были сделаны не из серебра или железа, а из тонких веток.
Рыцари – фэйри молча и неподвижно стояли на страже, на каждом из выходов комнаты. Длинные белые копья, тускло светящиеся по бокам, распространяли мягкое свечение по всей комнате. Еда тоже была неплохой. Магнус подцепил кусочек действительно весьма приличной курицы и теперь задумчиво жевал. Если честно, он не был голоден. Он нервничал – состояние, которое он ненавидел. Где-то там, за этими стенами и за этим необходимым обедом, был Алек. Но не пространство разделяло их. Конечно, в Нью-Йорке они тоже были недалеко друг от друга, но суть в том, что их разделяли не мили, а жизненный опыт Магнуса.
Он подумал, что это было странно. Магнус всегда думал о себе, как о человеке бесстрашном. Ведь для того, чтобы жить бессмертной жизнью, и при этом не отгораживаться от внешнего мира и новых людей, требовалась определенная смелость. Поскольку те, кто были новыми людьми, были почти всегда временным этапом в его жизни, и это разбивало сердце.
– Магнус? – сказал Люк, размахивая деревянной вилкой почти перед самым носом мага. – Уделишь мне минутку?
– Что? Конечно, – сказал Магнус, пригубив вино. – Я согласен. На сто процентов.
– Действительно,– сухо сказала Джослин. – Ты согласен с тем, что Нежити следует отказаться от проблем с Себастьяном и его темной армией и оставить ее Сумеречным охотникам, как будто это только их проблемы?
– Я же говорил Вам, он нас не слушает, – сказал Рафаэль, пребывая в полном восторге от кровавого фондю.
–Ну, это проблема Сумеречных охотников… – начал Магнус, вздохнув и опустив свой бокал. Вино оказалось довольно крепким, и он начал чувствовать легкое головокружение.
–Ох, ну ладно. Я не слушал. И нет, конечно, я не считаю, что…
– Ручная собачка охотников – перебил его Мелиорн.
Его зеленые глаза были сужены. У Дивного Народа всегда были непростые отношения с колдунами. Конечно, общее презрение к Сумеречным Охотникам их сближало, но Дивный Народ всегда смотрел на колдунов свысока из-за готовности вторых выполнять волшебство за деньги. Между тем, колдуны презирали Дивный Народ за их неспособность лгать, за их ограниченность, и за их склонность раздражаться по мелочам, таким как свертывание молока или кража их коров.
– У тебя есть другая причина, почему ты хочешь сохранить мир с Сумеречными охотниками, помимо той, что один из них является твоим любовником.
Люк поперхнулся и начал яростно кашлять. Джослин похлопала его по спине, а Рафаэль просто смотрел на них, явно забавляясь.
– Тебе следует идти в ногу со временем, Мелиорн, – сказал Магнус. – Никто больше не говорит “любовник”.
– Кроме того, – добавил Люк. – Они расстались.
Он провел тыльной стороной ладони по глазам и вздохнул.
– И мы действительно будем собирать сплетни сейчас? Я не понимаю, как чьи-то личные отношения касаются всего этого.
– Всё о личных отношениях, – сказал Рафаэль, окуная что-то неприятное на вид в его жуткое фондю. – Почему у Сумеречных охотников есть эта проблема? Потому что Джонатан Моргенштерн поклялся отомстить всем вам.
– Почему он поклялся отомстить? Потому что он ненавидит свою мать и своего отца. Я не хочу обидеть вас, – добавил он, кивнув в сторону Джослин. – Но вы знаете, что это правда.
– Никаких обид, – сказала Джослин, но ее тон был холоден. – Если бы ничего не было между мной и Валентином, Себастьян бы просто не существовал, в любом смысле этих слов. Я беру на себя полную вину за это.
Люк выглядел пораженным.
– Это Валентин превратил его в монстра, – сказал он. – И, да, Валентин был Сумеречным охотником. Но это не так, если ты имеешь в виду, что Совет одобряет и поддерживает его или его сына. Они активно воюют с Себастьяном, и они хотят нашей помощи.
Все расы, оборотни, вампиры, колдуны и, да, народ Фейри, обладают потенциалом для того, чтобы творить добро или зло. Частью Соглашения является то, что все те, кто творит добро, или хотя бы пытается, должны объединиться против тех, кто творит зло. Независимо от крови.
Магнус ткнул Люка вилкой.
– Это, -сказал он, – была красивая речь.
Он сделал паузу. Маг определенно проглатывал слова. Как он умудрился стать таким пьяным от такого небольшого количества вина? Обычно он был более осторожен. Магнус нахмурился.
– Что это за вино? – спросил он.
Мелиорн откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Его глаза странно блестели, когда он ответил:
– Старый урожай не понравился тебе, Чернокнижник?
Джослин медленно поставила свой бокал.
– Когда феи отвечают вопросом на вопрос,– сказала она, – это не значит ничего хорошего.
– Джослин…– Люк положил руку ей на запястье.
Он не успел. Мгновение Люк бестолково смотрел на свою руку, прежде чем она начала падать на стол.
– Что, – сказал он, тщательно выговаривая каждое слово, – ты наделал, Мелиорн?
Рыцарь-фэйри рассмеялся. Звук был мелодичным шумом в ушах Магнуса. Колдун пошел поставить свой бокал, но понял, что уже уронил его. Вино лилось через стол, как кровь. Он поднял взгляд на Рафаэля, но тот уже неподвижно лежал на столе лицом вниз. Магнус попытался произнести его имя онемевшими губами, но с них не сорвалось ни единого звука. Кое-как он сумел подняться на ноги. Комната кружилась вокруг него. Он увидел, как Люк обмяк в кресле; Джослин встала, но тут же упала на пол, и стило выкатилось из ее рук. Магнус потянулся к двери и открыл ее – с другой стороны стояли Темные охотники, облаченные в красные одежды.
Их лица были пусты, руки и шеи покрыты рунами, но ни одну из них Магнус раньше не видел. Это были не Ангельские руны. Они говорили о диссонансе, демоническом мире и тьме, полной силы.
Магнус повернулся к ним спиной и тут ноги подвели его. Он упал на колени. Что-то белое появилось перед ним. Это был Мелиорн, в его снежно-белой броне, он опустился на колено возле Магнуса и заглянул ему в лицо.
– Порождение демона, – сказал он. – Ты действительно думал, что мы заключим союз с таким, как ты?
Магнус тяжело дышал. Мир потемнел по краям, как обожженная фотография.
– Фейри не лгут, – сказал он.
– Дитя, – практически сочувственно сказал Мелиорн. – После всех этих лет, обман прятался на самом виду. Ты такой наивный, после всего, что произошло.
Магнус попытался повысить голос, чтобы возразить по поводу своей наивности, но слова так и не были произнесены. Тьма поглотила его и унесла с собой.
Сердце Клэри практически вырывалось из груди. Она вновь попыталась пошевелить ногами, но они оставались неподвижными.
– Думаешь, я не знаю, что ты понимаешь под милосердием? – прошептала она. – Ты воспользуешься Кубком Смерти и сделаешь меня Темной, как Аматис…
–Нет, – сказал он со странной срочностью в голосе. – Я не изменю тебя, если ты не хочешь. Я прощу тебя и Джейса тоже. Вы можете быть вместе.
–Вместе с тобой, – сказала она, позволяя только краю иронии тронуть её голос.
Но он не отреагировал на это.
– Вместе со мной. Если ты поклянешься мне в верности, если ты пообещаешь это на имени Ангела, я поверю тебе. Когда все остальные изменятся, ты будешь единственной, кого я сберегу.
Она подвинула свою руку еще на дюйм, и сейчас она уже держала рукоять Геосфороса. Все что ей оставалось – это сжать кулак…..
– А если я не стану?
Его лицо ожесточилось.
– Если ты откажешься, я превращу всех, кого ты любишь, в Темных, а тебя в последнюю очередь. Ты будешь смотреть, как они превращаются, пока еще сможешь чувствовать боль.
Клэри сглотнула, её горло пересохло.
– Это и есть твоё милосердие?
–Милосердие является условием твоего согласия.
–Я не согласна.
Его опущенные ресницы рассеяли свет; его улыбка была обещанием ужасных вещей.
– Какая разница, Кларисса? Ты будешь сражаться на моей стороне в любом случае. Либо ты сохраняешь свою свободу и остаёшься со мной, либо ты теряешь её и всё равно остаёшься со мной. Почему бы не быть со мной?
– Ангел, – сказала она.– Как его звали?
Ошеломлённый, Себастьян на мгновение замялся прежде, чем ответить:
– Ангел?
–Тот, чьи крылья ты отрезал и отправил в Институт, – ответила она. – Тот, которого ты убил.
–Я не понимаю, – сказал он. – Какая разница?
–Нет, – медленно произнесла она. – Ты не понимаешь. То, что ты сделал – слишком ужасно для того, чтобы когда-либо быть прощённым, и ты даже не понимаешь, почему это ужасно. И вот, почему нет. Вот, почему никогда. Я никогда не прощу тебя. Я никогда не буду любить тебя. Никогда.
Она видела, что каждое слово ударяло его, как пощёчина. Как только он перевёл дух, чтобы ответить, она направила лезвие Геосфороса в его направлении, прямо к сердцу. Но он был быстрее, и тот факт, что ее ноги были пригвождены к месту заклинанием, сокращал ее зону атаки. Он отпрыгнул подальше; она протянула руку, пытаясь подтянуть его к ней, но он легко выдернул свою руку. Она услышала грохот и поняла, отдаленно, что она стащила с него его серебряный браслет. Он со стуком упал на пол. Клэри снова полоснула его своим клинком; он дернулся назад и Геосфорос лишь сделал чистый срез по его манишке. Она увидела, как его губы искривились от боли и гнева. Он поймал ее за руку и развернул так, чтобы ударить ей о дверь, так что рука онемела до плеча. Ее пальцы разжались и Геосфорос выпал из ее рук.
