Текст книги "Пляска смерти"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Только не говорите, что вам приходилось что-то выбирать с таким телом, – пробормотал я.

Она часто-часто заморгала ресницами:

– Сомневаюсь, чтобы Антон соизволил принять окончательное решение до самого последнего часа. У него была связь и с Наташей и с Лоренсом Бомоном, причем в одно и то же время, он натравливал их друг на дружку. Ужасная была неразбериха!

– Достаточно грязная для того, чтобы один из них убил его?

– Кто знает? – Она беспечно пожала плечами. – Я надумала покорить его, этот потрясающий профиль и все прочее, с первой же минуты, как он переступил порог нашего дома. В течение пары дней он относился весьма положительно к данной идее, пока не сообразил, что стал объектом для шуток всех обитателей дома, и тогда моментально ко мне охладел и решил наказать. Он выбрал для этого подходящий момент, когда мы все вечером сидели за обеденным столом. По-моему, у него ушло минут пятнадцать, чтобы предсказать мою судьбу: что я из себя представляю, как выгляжу и что он предпочел бы пустить себе пулю в лоб, нежели приблизиться ко мне. Так что, возможно, и у меня имелась причина убить это ничтожество?

– Что вы скажете о бродяге? – спросил я. – Кому в голову пришла мысль выдумать его?

Сисси сразу же выпрямилась, на ее лице появилось крайне удивленное выражение.

– Никто ничего не изобретал и не придумывал, – запротестовала она. – Он совершенно реальное существо, не сомневайтесь. Я сама слышала его шаги по ночам, когда он бродил вокруг дома. Лично меня это здорово переполошило, потому что я посчитала, что, кто бы это ни был, он наверняка псих, который хочет, чтобы ты знал, что он находится снаружи и следит за домом. Не сомневаюсь, что он намеренно поднимает шум, чтобы его не приняли за какого-нибудь дикого зверя, нечаянно забредшего в наши края, или за птицу, или за кого-то еще.

– Неужели никто не пытался его изловить?

– Дики Гембл и Лоренс занимались этим вопросом на протяжении трех ночей. – Она пожала плечами. – Но стоило им отворить дверь, как он буквально растворялся в ночи. Они ходили вокруг часами, возвращались ни с чем домой, и через пять минут он снова расхаживал по дорожке. В ночное время в этаком густом лесу может спрятаться целый морской корпус, лейтенант, и никто даже не догадается о его присутствии.

– Полагаю, вы правы, – согласился я, – так никто его даже мельком не видел?

– Я в этом не уверена… Знаете, позапрошлая ночь была страшно душной. Я встала с постели, чтобы пошире распахнуть окно, не соизволив включить свет. Моя комната в задней половине дома, причем кое-кто из наших все еще оставался в гостиной… Когда я выглянула наружу, мне хорошо была видна лужайка, потому что на нее падал свет из окон первого этажа. Он, должно быть, стоял где-то за кедром… – Неожиданно она вздрогнула. – Потому что мне была видна его тень на траве. Она казалась ужасно длинной и тонкой. Не подумав, я шумно распахнула окно пошире, и тень моментально исчезла.

Только тут мне пришло в голову, что моим первоначальным намерением было обыскать комнату Леквика, поэтому я отворил ближайший стенной шкаф и проверил карманы висящей там одежды.

– Наверное, быть детективом страшно интересно? – раздался за моей спиной голос Сисси. – Я имею в виду то, что ты должен все время запускать руки в чужие карманы?

– Все зависит от того, чьи это карманы. Если это звездочка с блестящими глазками, облаченная в туго обтягивающее трико, к тому же она еще и смешливая…

– Могу себе представить! – воскликнула она. – Скажите-ка мне кое-что… Впрочем, нет, не стоит…

Первый стенной шкаф ничего не дал, я перешел ко второму; в котором находился замызганный плащ свободного покроя с поясом. В левом кармане я нашел смятую пачку сигарет.

– Ну и какова ваша излюбленная фантазия о звездочках? – с улыбкой осведомилась Сисси.

– Я знаменитый кинорежиссер, намеревающийся заново поставить «Унесенные ветром», – ответил я, направляясь к комоду. – Случилось так, что девяносто семь процентов самых очаровательных звездочек Голливуда согласны сделать решительно все, если только это поможет им получить роль Скарлетт.

Я выдвинул верхний ящик и мрачно посмотрел на дикое количество носков и галстуков.

– А вы бы беседовали с ними поодиночке, лежа на кушетке?

– Мои фантазии никогда не бывают земными, – холодно отрезал я, – я всегда приглашаю их на празднество на мою виллу с громадным парком и прудом, где собирается не менее восьми человек.

– А вы так и не решили, кому же достанется роль? – В ее голосе звучало искреннее любопытство.

– Роль достанется девушке, которая проявит наибольшую изобретательность во время оргии. Но мне ни разу не удалось решить спор между блондиночкой-акробаткой, исполнявшей номер «человек-змея», и рыженькой, которая на протяжении нескольких лет тренировала султанских жен в гареме.

Закончив с носками и галстуками, я выдвинул следующий ящик и обнаружил весьма потрепанный бумажник Леквика, высыпал его содержимое на комод и начал в нем разбираться.

– Мне пришла в голову мысль, – нарочито безразличным тоном пробормотала Сисси, – как бы я котировалась в качестве звездочки?

– Вы бы, несомненно, возглавили список девяноста семи самых красивых, – заверил я ее. – Вошли бы в число первой двадцатки.

– Велико дело! – возмущенно фыркнула она. – Благодарю вас, лейтенант Уилер!

Водительские права, страховой полис, восемнадцать долларов, памятный снимок насторожившегося молодого человека с недобрыми глазами, коллекция старых театральных билетов да пара писем. Вот и все содержимое бумажника. Первое письмо было так безжалостно потерто, что оно развалилось на куски. Это была слезная просьба поддерживать связь, поскольку писавший не имел никаких вестей более года. Автором была его тетушка в Колорадо, выяснил я, дочитав до конца. Письмо было получено пять лет назад.

Зато второе было свеженьким и даже слегка пахло духами. Точнее сказать, это была записка, а не письмо:

«Антон,

я должна встретиться с вами вечером в пятницу, это крайне важно. Ждите меня в баре „Рикошет“. Я буду там около половины восьмого и останусь до вашего появления. Дело не терпит отлагательств.

Аманда У.»

Я сложил записку и спрятал ее в свой бумажник. В других ящиках не было ничего примечательного, поэтому я направился от комода к кровати, но меня остановило на полпути холодное выражение синих глаз.

– Полагаю, являясь детективом, вы должны постоянно играть в страшные тайны и жуткие секреты! Ну как иначе можно выносить такую тоскливую жизнь?

– Письмо от его тетушки в Колорадо, написанное пять лет назад? – Я беспечно махнул рукой. – Велик секрет!

– Было два письма!

– Второе от какой-то дамочки по имени Аманда, – я пожал плечами, – вы знаете ее?

– Назовите женское имя, любое имя, – задумчиво произнесла Сисси, – и окажется, что когда-то в прошлом вместо него я говорила «мама».

– Аманда У., – не унимался я, – знаете ли вы какую-нибудь Аманду У.?

Она немного подумала:

– Аманда Уайлд Вист? Как насчет Аманды Уиллин-Гэндебл? Нет, это слишком нелепо! Постойте… – Внезапно лицо ее приняло испуганно-недоверчивое выражение. – Аманда Уоринг.

– Кто такая Аманда Уоринг?

– Четвертая жена моего страдающего старческим слабоумием папеньки. Четвертая и последняя. Она была на три года старше меня, когда они поженились. Мне доставляло величайшее удовольствие относиться к ней, как к пожилой маменьке.

– Они развелись?

– Месяца за три до того, как умер отец, а это случилось почти год назад… Он умер от закупорки коронарных сосудов при потрясающих обстоятельствах, по словам доктора. Он забавлялся с исполнительницей танца живота, можете себе представить чем? Аманда не была на похоронах, возможно, она была записана на это время в кабинет красоты, но, разумеется, на чтении завещания она присутствовала. Папа оставил ей столько же, сколько всем своим бывшим женам: медный пятачок на добрую память!

– Вы, случайно, не знаете, где в данный момент может находиться Аманда Уоринг? – сразу оживился я.

Она покачала головой:

– Я не видела ее и не получала от нее никаких вестей со дня этого пресловутого медного пятака, лейтенант.

– О’кей. – Я кивнул. – Здесь я закончил, так что теперь, полагаю, мне лучше спуститься вниз и посмотреть, не пожелает ли кто-нибудь из этих пришибленных маньяков сыграть роль провокатора и урвать взятку.

Сисси поднялась с кровати и дошла со мной до следующей двери в коридоре, где и остановилась.

– Это моя комната, – сообщила она. – С вашего разрешения, лейтенант, я пропущу веселье и забавы, которые вы устроите внизу.

– Правильно! – Я подмигнул ей. – Мне хочется того же!

Я миновал ступенек шесть, когда она окликнула меня. Я остановился, оглянулся через плечо и, подобно жене Лота, если не превратился в соляной столб, то есть буквально прирос к месту. Видение потрясающей блондинки как бы колебалось в проеме двери, не решаясь шагнуть ни вперед, ни назад. Каким-то образом Сисси удалось стянуть с себя очень быстро шелковую робу, так что теперь я мог собственными глазами убедиться в правильности своей догадки о том, что под нею ничего не было.

– Теперь я возглавила бы те два десятка звездочек, лейтенант! – прошелестела она голосом царицы пчел. – Неожиданно во мне проснулось честолюбие. Я хочу сыграть Скарлетт, не забудьте об этом, когда в следующий раз будете устраивать оргию!

Глава 3

Окружной шериф Лейверс сидел, хмуро глядя на меня, чем-то напоминая примитивного божка, к которому художник-самоучка утратил интерес и оставил незаконченным. Я отвечал ему не менее хмурым взглядом, потому что это был трудный и во всех отношениях утомительный день.

– Вы и ваш метод Годфруа, – неожиданно взорвался он, – полагаю, что теперь вас с минуты на минуту произведут в капитаны.

– Если вы не желаете, чтобы лейтенант-криминалист, специализирующийся на уголовных преступлениях, их выявлял, шериф, почему вы откровенно об этом не заявите? – резонно осведомился я.

– Еще сегодня утром это было самое обычное самоубийство, – нахмурился он, – а к пяти часам вы превратили его в запутанное убийство!

– Вы же сами рычите на меня, если я торчу весь день в офисе, обхаживая вашу белокурую секретаршу, попрекаете меня тем, что из средств налогоплательщиков мне выплачивается мое мизерное жалованье, верно? Вот почему я подумал, что наконец-то судьба мне послала настоящее дело. Ну нет, отныне я намерен превращать каждое самоубийство в убийство, пьяную драку в восстание, а кражу денег из игральных машин в мошенничество в крупных масштабах!

– Заткнитесь!

Раскуривание сигареты я затянул, как мог, потом некоторое время с умным видом взирал на потолок, прежде чем снова заговорить:

– Я вас прощаю!

Он издал целую серию разнообразных звуков, прежде чем ему удалось сформировать из них слово, и я впервые обрадовался, что не был за ним замужем, потому что если он так разговаривает дома… Наконец ему пришлось заткнуться: не хватило дыхания, и я с неодобрением разглядел его физиономию, на которой были видны все цвета радуги.

– Вам следует посоветоваться с доктором Мэрфи в отношении ваших неожиданных приступов неоправданного бешенства, шериф, – посоветовал я спокойным, исключительно доброжелательным тоном. – Вам никогда не приходило в голову, что они могут быть первым несомненным признаком приближающегося слабоумия?

Я с удивлением заметил, как радужная окраска его лица в одно мгновение превратилась в багровый цвет.

– Или, говоря, тем языком, который вы предпочитаете, вы станете самым натуральным идиотом.

Неожиданно распахнулась дверь, в кабинете образовался мини-ураган, зародившийся у входа и благополучно завершившийся завихрением возле письменного стола.

– Вот акт вскрытия! – заявил ураган и бросил несколько листков на стол перед Лейверсом.

– Только этого мне не хватало, – запинаясь, произнес шериф. – Мэрфи и Уилер вместе в одном помещении!

На дьявольской физиономии доктора Мэрфи появилось оскорбленно-страдающее выражение, так что какое-то мгновение он выглядел самым настоящим сатиром, уличенным в очередной проделке.

– Он что-нибудь съел, доктор? – обеспокоенно спросил я. – Или, возможно, это именно то, что я подозревал с самого начала? – Дементия прэкокс?

Мэрфи на мгновение надул губы, потом медленно кивнул:

– Вы правы, лейтенант. Я знал об этом уже некоторое время, но мне не хотелось его огорчать. Сами понимаете, ну как я могу сказать психу, но он псих?

– Хватит! – рявкнул Лейверс, – как обычно, вы вдвоем начинаете зубоскалить. Но, учитывая, что стараниями Уилера у нас на руках убийство, давайте займемся делом.

Я посмотрел на Мэрфи и красноречиво пожал плечами:

– Вы обратили внимание, доктор? В данный момент его беспокоит вовсе не убийство, а лейтенант-негодник, который посмел выяснить, что совершено тяжкое преступление.

– Весьма типично, – закивал Мэрфи, – галлюцинации теперь могут начаться с минуты на минуту. Непременно подсмеивайтесь над ним каждый раз, не относитесь серьезно к его причудам. Если в один прекрасный день он заблеет овцой, выведите его на лужайку и привяжите там.

– Джентльмены! – злобно закричал Лейверс. – Хватит паясничать! Приступайте к делу!

– Время смерти около часа ночи, плюс-минус тридцать минут, – заговорил Мэрфи энергичным профессиональным тоном. – Причина смерти? Почему не упростить дело и не сказать просто – повесился?

– Ха! – торжествующе вскрикнул Лейверс.

– У основания шеи имеется симпатичная контузия, – ровным голосом продолжал Мэрфи, только хитровато-насмешливое выражение его глаз говорило о том, что надо ждать каверзу. – Кто-то его сильно ударил так называемым «тупым орудием».

– Затем вздернул на ветви красного кедра, пока он все еще был в бессознательном состоянии, – сказал я.

– О’кей! – с несчастным видом буркнул Лейверс. – Что еще, доктор?

Мэрфи пожал плечами:

– Практически это все.

– Он весил что-то около семидесяти килограммов, – медленно заговорил я, – поскольку находился без сознания, значит, это был мертвый груз. Даже используя веревку, переброшенную через сук в качестве блока, какая сила потребовалась, чтобы приподнять его достаточно высоко для того, чтобы петля удушила его, доктор?

– Наибольшая сила требовалась для того, чтобы оторвать его ноги от земли на пару дюймов, как вы понимаете, – согласно кивнул Мэрфи. – Сомневаюсь, чтобы это могла проделать женщина, во всяком случае одна, что и является причиной вашего вопроса, как я предполагаю, лейтенант?

– Вы вечно что-то предполагаете, доктор, – буркнул я в ответ, – и это одна из самых неприятных ваших привычек. Но на этот раз вы оказались правы.

– Безумно счастлив! – Он испустил притворный вздох облегчения. – Теперь я могу снова спокойно спать ночью.

– Это будет приятной переменой после обычного ограбления могил! – восхищенно воскликнул я.

Лейверс поднял руку и многозначительно взглянул на часы, затем еще более красноречиво на нас обоих.

– Сейчас уже двадцать пять минут шестого, – резким голосом заговорил он, – я собираюсь домой, но вы, двое психов, извольте сначала освободить мой кабинет.

– Как когда-то говорил мой покойный учитель, – с печальным вздохом произнес Мэрфи, – медицина заслуживает высочайшего уважения по сравнению с другими специальностями.

– Не обращайте внимания, док, – посоветовал я, – полагаю, шериф просто вновь демонстрирует свое слабоумие.

Лейверс быстро вскочил на ноги, уподобляясь разъяренному медведю, почувствовавшему запах крови.

– Черт бы вас побрал! – рявкнул он. – Убирайтесь немедленно отсюда!

– По счастливой случайности именно это я и намеревался сделать, – миролюбиво пояснил Мэрфи, – а как вы, Эл? Впрочем, я уже ушел…

В записке, находившейся в бумажнике Леквика, от Аманды У. говорилось о вечере понедельника, а это и был вечер понедельника. Встретьтесь с ней в баре «Рикошет», было сказано там, и бот я сидел в этом самом баре. Она будет там около половины восьмого, написала она, а часы показывали уже семь сорок, поэтому я обеспокоенно оглядывался. Единственное, что требовалось от меня, это опросить тридцать – сорок женщин, уже сидевших по всем углам заведения, не их ли зовут Амандой У. Имелась и другая возможность: ударить кулаком по стойке бара с такой силой, чтобы в помещении установилась гробовая тишина, затем предельно вежливо попросить Аманду У. подняться с места.

Я заказал второй скотч со льдом и решил, что мне может помочь только непосредственное обращение. Когда бармен поставил передо мной новый бокал, я поманил его пальцем, как будто у меня было выгодное для него дельце, сулившее деньги, и получил вежливый кивок. Но тут до меня дошло, что я не могу спросить у него, находится ли в баре некая Аманда У., потому что он наверняка посчитает меня дешевым пьянчужкой. А коли я произнесу одно лишь имя Аманда, он непременно спросит ее полное имя. Поэтому у меня оставалась единственная возможность надеяться на один шанс из миллиона.

– Вы, случайно, не заметили, здесь ли сейчас Аманда Уоринг? – предельно вежливо осведомился я.

Он поскреб кончик своего картофелеобразного носа, затем переспросил:

– Аманда… как дальше?

– Аманда Уоринг, – буркнул я.

– Аманда Уоринг, ха? – Он принялся снова истязать свой нос, и эта картина абсолютно не была привлекательной. Затем его рот внезапно растянулся от уха до уха в устрашающей усмешке. – Аманда, – хмыкнул он, – во что она одета?

Я заполнил время, которое ему потребовалось для того, чтобы оправиться от сокрушающего воздействия собственной сообразительности, думами о том, каковы мои шансы не пострадать за вполне оправданное убийство. Самым деликатным был вопрос: нравятся ли членам жюри бармены за то, что они их обслуживают, или же они их ненавидят за то, как они это делают, учитывая чаевые и обсчеты.

Недотепа бармен, наконец, немного пришел в себя, лишь изредка посмеиваясь, в восторге от собственного остроумия.

– Эй, вы сказали Аманда Уоринг, а я ответил…

– Я отлично знаю, что вы ответили, – прошипел я, жутко злясь, – считайте, вам крупно повезло, что у вас до сих пор целы зубы.

– Ха? – Он воинственно нахмурился. – Парень, уж не белены ли ты объелся? Шуток не понимаешь или что?

– Шутки я просто люблю, но в данный момент советую тебе без проволочек ответить на мой вопрос.

– Встречаются же такие типы! – возмущенно воскликнул он. – Они начисто лишены чувства юмора. – Он схватил тряпку и принялся вытирать стойку бара с таким усердием, что чудом не сбил мой бокал. – Мисс Уоринг еще не приходила.

– Она сказала мне быть здесь в семь тридцать, – произнес я со вновь обретенной уверенностью, – а сейчас уже без четверти восемь.

Бармен с потрясающим равнодушием глянул на меня, потом бросил случайный взгляд на входную дверь и буквально замер от неожиданности.

– Эй, – прохрипел он, – полагаю, сегодня у тебя счастливый вечер, парень. Вот и она!

Его толстые плечи через секунду задрожали от приступа смеха.

– Да, это, несомненно, твой счастливый вечер, она даже прихватила с собой своего приятеля.

С первого взгляда Аманда Уоринг показалась мне такой дамочкой, о которой мечтает каждый парень, но позволить себе иметь ее может только миллионер. Черные как смоль волосы были искусно уложены в «естественные кудри» на макушке с тремя отдельно спускающимися спиралями, заменяющими челку. У нее были высокие скулы, большой рот и темные глаза, с таким презрением взиравшие на окружающих, что я сразу же понял: судьба меня столкнула с преуспевающей куртизанкой.

Обманчиво простое платье из белого дакрона со скромным вырезом весьма эффектно подчеркивало ее небольшую, но потрясающей формы грудь. Единственное украшение – несколько ниток жемчуга – породило у меня два вопроса: надевала ли она их как знак небывалого успеха, достигнутого в избранной ею карьере, и сколько лет понадобилось бы мне работать совершенно бесплатно, чтобы их приобрести.

Вошедший с нею тип был, что называется, из другой оперы. Невысокого роста коренастый увалень в шелковом костюме. Копна черных кудрей казалась приклеенной к его черепу, похоже, он их мазал репейным маслом или каким-то кремом. Корявая от оспы физиономия ясно показывала, что с этим типом шутки плохи, лучше ему не перечить.

Я дал им несколько минут, чтобы устроиться в кабинке в дальнем конце бара, заказать напитки и дождаться, когда их принесут. Потом забрал собственный бокал со стойки и двинулся в их сторону. Когда я был уже совсем рядом, Аманда бросила на меня равнодушный взгляд и со скучающим видом отвернулась. Ее лицо ясно говорило, что любой сердцеед, желающий к ней приблизиться, должен быть нагружен дарами, чем-то существенным, вроде контрольного пакета акций в Тиффани, чтобы заинтересовать ее.

Тип в крикливом шелковом костюме, насколько я понял, разговаривал главным образом с помощью своих глубоко сидящих глаз. Но тут он, видимо, сделал исключение, когда изрек:

– Проваливай отсюда, панк!

Я вежливо улыбнулся им обоим и объяснил:

– Антон не мог прийти, он послал меня вместо себя.

– Что? – В голосе Аманды звучало подлинное изумление, она снова посмотрела на меня. – Кто вы такой?

Я неторопливо сел на место рядом с ней, вынудив ее подвинуться к стене, и улыбнулся еще вежливее, дабы подстегнуть жажду разрушения, которая ясно читалась на рябом лице обезьяны, находящейся в паре футов от меня.

– Антон вроде бы повесился дома, – сказал я, посчитав, что это достаточно близко к истине. – Но ваша записка волновала его, поэтому он послал меня узнать, что срочного, откуда паника?

– Кто такой этот тип? – удивительно неприятным голосом спросил черноволосый.

– Успокойся, Ли, не надо нервничать! – бросила Аманда Уоринг. – Возможно, мы сумеем все выяснить. – Она нетерпеливо посмотрела мне в лицо: – Если вы такие друзья-приятели с Антоном, как получилось, что я никогда не встречалась с вами раньше?

– Полагаю, вам просто не повезло, Аманда! – Я ей заговорщически подмигнул. – Впрочем, не везет-то в первую очередь мне. Надо же такому случиться, когда мы впервые встретились, с вами явился этот давно вышедший из строя тип. – Я презрительно кивнул в сторону сидевшего против меня парня.

– Ли!

Она выкрикнула его имя со всем авторитетом генерала с четырьмя звездами, который только что обнаружил под кроватью своей жены младшего лейтенанта.

Толстые волосатые руки, которые уже наполовину сократили разделяющее нас пространство, нацелившись на мое горло, нерешительно замерли в воздухе на несколько мгновений после того, как она выкрикнула его имя, затем неохотно опустились на стол.

– Ради самого себя, никогда больше не делайте этого, – напряженным голосом произнесла Аманда, затем откинулась на мягкую спинку диванчика и на мгновение закрыла глаза. – У Ли бешеный, зачастую неконтролируемый характер. В другой раз, возможно, мне не удастся остановить его, и он вас покалечит, мой друг, ужасно покалечит.

– С ним случится то же самое, – усмехнулся я.

Мне показалось, что пришло время перестать забавляться, пока не началась настоящая потасовка, поэтому я извлек из кармана свой значок и показал его им.

– Коп? – Человекоподобная обезьяна была страшно разочарована. – Мерзкий вонючий коп! Я должен был сразу это понять.

– Для вас – лейтенант, – загремел я, – лейтенант Уилер из офиса шерифа. А это Ли?

– Солон, – ответил он, – если вам угодно.

– Прекрати, Ли, – напряженным голосом произнесла Аманда, снова выпрямляясь на диванчике, – в чем дело, лейтенант?

– Мне любопытно знать, что заставило вас написать записку Антону Леквику о необходимости встретиться с ним сегодня здесь, – сказал я.

– Я написала… – Она покачала головой, широко раскрыв глаза. – Никаких записок я ему не писала, лейтенант!

Я достал записку из бумажника и положил перед ней на стол. Она ее внимательно рассмотрела, затем покачала головой:

– Я ее не писала, лейтенант. Почерк не имеет ничего общего с моим. Это что, дурацкая шутка?

– Если вы ее действительно не писали, мисс Уоринг, тогда приходится только удивляться тому, что вы оказались здесь, в баре «Рикошет», примерно в то самое время, которое указано в записке, верно? – мрачно спросил я.

– Антон позвонил мне прошлым вечером, и… – Она взглянула на меня, глаза ее выражали одновременно страх и недоумение. – Он просил о встрече с ним здесь вечером. Это было что-то срочное, у него было что-то…

Она замолчала и отвернула голову.

– У вас ведь есть эксперты-графологи, верно? Они смогут определить, я писала эту записку или кто-то другой?

– Помолчи, Аманда, – зашипел Солон, – тебе вовсе не надо спорить с копом. Ты даже не обязана отвечать на его вопросы. До тех пор, пока он не скажет нам, в чем дело. Так что давайте послушаем вас, лейтенант!

Последнее слово из его уст прозвучало как ругательство.

– Леквик был убит ранним утром. Кто-то вздернул его на дереве позади дома Сент-Джерома, пытаясь придать всему видимость самоубийства.

– Антон умер? – Голос Аманды прозвучал как-то удивительно бесцветно.

– В котором часу он звонил вам вчера вечером? – спросил я.

– В десять или половине одиннадцатого.

– Где вы были в это время?

– В отеле «Пайнз». Я там проживаю.

– Вы находились в своей комнате?

– Да.

– А ночью, после звонка Леквика? Кто-нибудь находился вместе с вами, хотя бы какое-то время?

– Нет, – ответила она сердито.

Я перенес свое внимание на рябую физиономию Ли Солона.

– Как обстоит дело с вами?

– Я проживаю в том же отеле, – буркнул он, – на короткое время выходил, вернулся в свой номер около половины двенадцатого, по всей вероятности, и сразу же лег спать.

– Где вы находились до этого?

– Просто выходил из отеля.

Он злобно посмотрел на меня, как если бы ему доставляла удовольствие словесная потасовка, коли не удавалось подраться по-настоящему. У меня невольно мелькнула в голове мысль, как он дошел до жизни такой. Или же он родился с садистским вкусом к насилию и не избавился от него с годами? Оба варианта меня не устраивали, а вид разъяренных мутных глазок был еще более отталкивающим. У такого Солона наверняка было криминальное прошлое, подумал я. У него просто не хватало мозгов, чтобы держаться в стороне от всяких неприятностей, они ему были необходимы так же, как наркоману героин.

– Ну? – Он поскреб голову сквозь засаленные черные кудри. – Желаете отвезти меня куда-нибудь и применить третью степень, чтобы добиться ответа, коп? – Он возмущенно хохотнул. – Для этого потребовалось бы больше копов, чем найдется в этом занюханном городишке!

– Ради смены обстановки попытались бы вы заняться чем-то полезным, Солон, – дружелюбно заговорил я, – для такого типа, как вы, имеется масса подходящих специальностей. В вашем костюме вы могли бы заменять, например, маяк!

Его физиономия исказилась от звериной ярости, он издал нечленораздельный звук, затем все его тело затряслось (возможно, это вовсе была не ярость, а предвкушение, близкое к сексуальным стимулам приближающегося наслаждения). Волосатые пальцы вцепились в скатерть.

– Я вас предупреждала, лейтенант, – дрожащим голосом произнесла Аманда Уоринг, – у Ли бешеный характер. Вы не должны…

– Тот маленький жетон, который я показал вам, дает мне право защищаться всеми доступными средствами, если только он нападет на меня, включая применение огнестрельного оружия, коли не будет иного выхода. И ваш орангутанг это прекрасно знает! – Я усмехнулся в его искаженное от ярости лицо: – Верно, Солон?

Он неожиданно схватил свой стакан и ударил им о край стола, так что стол зашатался, а в его руке осталась лишь верхняя часть с острыми зубцами по окружности, напоминающими сталагмиты. И тут Солон заколебался, скорее всего потому, что он смотрел прямо на дуло моего 38-го, который я выхватил из поясной кобуры в тот самый момент, когда он стал обрабатывать стакан.

– Брось это, – произнес я вкрадчивым голосом, – или ты будешь спать сегодня в ящике рефрижератора!

Звериная лапа медленно разжалась, стекла полетели на пол. Я почувствовал, что в баре внезапно воцарилась напряженная тишина, а мой старый приятель, башковитый бармен с походившим на картошку носом, уже спешил к нашему столику с бейсбольной битой, отнюдь не случайно зажатой в его правой руке. Я убрал пистолет и сунул свою жестянку под нос-картофелину прежде, чем он успел раскрыть рот.

– Все в порядке, – сказал я ему, – возвращайтесь назад и разбавьте водичкой еще несколько бокалов.

– Эй, – он с откровенным недоверием скосился на мой значок, – вы лейтенант?

– Понимаю, – проворчал я, – вам не терпится стать бывшим барменом, да? Продолжайте вести себя и дальше так же глупо, и ваша мечта живо сбудется!

Он моментальной ретировался, предоставив мне одному заниматься Солоном. Кажется, мы оба понимали, что стоит мне на секунду отвлечься, и я в одно мгновение смогу превратиться в отбивную из Уилера.

– Возвращайтесь назад в свой отель и хорошенько отдохните, – сказал я ему. – Такой монстр-переросток должен много спать.

Солон медленно поднялся на ноги, лицо его вообще было лишено всяких эмоций, и, спотыкаясь словно лунатик, пошел прочь.

Сидевшая возле меня Аманда облегченно вздохнула и дрожащими пальцами поднесла ко рту сигарету.

– Я думаю, он забавный, – сказал я ей. – Вы его подобрали после того, как сдохла ваша черная пантера?

Он надежный друг, – напряженным голосом ответила она, – как правило, у меня с ним не бывает никаких трудностей, я справляюсь с его кошмарным характером, но после того, как вы его так извели своими насмешками, лейтенант, я была бессильна.

– Вы все перевернули вверх тормашками, но это не имеет значения. Коли вам нравятся такие чудилы, как этот, дело ваше. Что вы скажете про Антона Леквика? Он тоже был просто другом, таким же чудилой или нет?

– Да, Антон был другом, – огрызнулась она, – это считается преступлением в Пайн-Сити, лейтенант?

– Поэтому вы в данный момент проживаете в отеле «Пайнз»? – вежливо спросил я. – Чтобы навещать своих друзей – одного, который отличается необузданным характером, воплощением жестокости, так бы я сказал, и второго, который стал объектом необузданной жестокости сегодня около часа ночи?

После того как Солон покинул бар, к Аманде вернулась присущая ей самоуверенность. На красивом лице проступило высокомерно-презрительное выражение. Именно так она впервые посмотрела на меня.

– Наш разговор становится невыносимым, лейтенант, – заявила она, – я не вижу оснований продолжать его.

– Я подскажу вам их, Аманда. Мы можем поговорить прямо здесь, где достаточно небрежного жеста руки, и перед нами свежие бокалы. Или мы можем продолжить разговор в офисе шерифа, где максимум, на что вы можете рассчитывать, так это на то, что на вашей очаровательной ручке защелкнется стальной браслет.

– Хорошо, в таком случае задавайте свои проклятые вопросы, лейтенант, но побыстрее. Удовольствие от беседы с вами – нечто такое, без чего я прекрасно могу обойтись.