Текст книги "Дом колдовства (сборник)"

Автор книги: Картер Браун

Соавторы: Росс Макдональд,Ричард Скотт Пратер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Глава 15

На полдороге к шоссе меня ожидала Стелла в своей синей куртке с капюшоном. На шее у нее висел тяжелый бинокль. В лице не было ни кровинки. Она похудела так, словно давно ничего не ела. Когда я остановил машину, девочка без приглашения села рядом со мной.

– Я ждала вас.

– При помощи полевого бинокля?

Она кивнула:

– Я рассматривала каждого, кто входит или выходит от Томми. Мама думает, что я наблюдаю за птицами. Она разрешает мне это, так как мне надо изучать птиц для уроков по биологии, которые будут d следующем году. Только все птицы так похожи друг на друга, что за ними очень тяжело наблюдать.

– Так же как и люди.

– Не думаю, что это так. – Она наклонилась ко мне, и ее маленькая грудь доверительно коснулась моего плеча. – Знаете что, мистер Арчер? Сегодня утром Томми пытался мне позвонить, я почти уверена в этом.

– Расскажи, как это было.

– Рассказывать-то, в общем, особо и нечего. Трубку подняла мама, и Томми не стал говорить. Он ожидал, что подойду я. – Глаза ее прямо светились надеждой.

– Почему же ты думаешь, что это Томми?

– Это он. Он звонил без пяти восемь. Он всегда звонил мне в это время по утрам. Обычно он заезжал за мной и подвозил к школе.

– Это не слишком весомо, Стелла. Просто кто-то мог неправильно набрать номер.

– Нет, я уверена, что это был Томми. И что он позвонит опять. Я чувствую.

– Почему он позвонил тебе, а не родителям?

– Наверно, он боится звонить им. У Него, должно быть, серьезные неприятности.

– Так или иначе, но неприятности есть.

– Вы что-нибудь нашли? – спросила она упавшим голосом.

– Ничего определенного. Мы движемся по следам похитителей. Вот и сейчас я спешу. Мне пора ехать.

Взглядом она удержала меня.

– Значит, его действительно похитили? Он не пришел к ним по собственной воле?

– Точно не могу сказать. Может быть, в первое место он пришел сам. Кстати, Томми никогда не упоминал женщину по имени Кэрол?

– Ту, которую убили?

– Да.

– Никогда. А что? Он разве знал ее?

– Он знал ее очень хорошо.

Она с сомнением покачала головой:

– Я в это не верю.

– Но от этого правда не перестает быть правдой, Стелла. Тебе не приходилось видеть их вместе?

Я достал свою коллекцию фотографий и выбрал ту, которую Гарольд Харлей сделал в сорок пятом году. Девушка изучила снимок и сказала с легкой дрожью в голосе:

– Она… Она очень красивая. И она не намного старше меня.

– Она была такой, когда ее фотографировали, довольно давно, в сорок пятом, и на этот счет ты можешь быть спокойна.

– Я никогда ее не видела. Я уверена. – Девочка угрюмо посмотрела на меня. – И Томми ни слова не говорил о ней. Я думала, он все рассказывает мне. А вообще-то в людях очень сложно разобраться.

Она передала мне фотографию таким жестом, словно та жгла ей руки.

В этот момент в дубовой роще раздался такой треск, как будто бежала лосиха, у которой отнимали лосенка. Это была мать Стеллы. Ее красивые рыжие волосы растрепались, а в лице от тревоги за Стеллу появились какие-то мужские черты. Она заметила дочь и обежала машину, чтобы оказаться с ее стороны. Стелла подняла стекло и закрыла дверцы на замок.

Костяшками пальцев Рея Карлсон постучала в стекло:

– Выходи немедленно. Ты думаешь о том, что делаешь?

Я разговариваю с мистером Арчером.

– Ты с ума сошла! Ты хочешь погубить себя?

– Чем? Впрочем, мне все равно, что со мной будет.

– Ты не имеешь права так разговаривать, неблагодарное существо!

– Неблагодарное? А за что я должна быть благодарна?

– Я дала тебе жизнь! Я и папа дали тебе все!

– Мне не надо всего. Мне надо, чтобы ты оставила меня в покое, мама.

– Выйди оттуда.

– Не выйду.

– Надо выйти, – сказал я.

Стелла посмотрела на меня как на предателя.

– Она – твоя мать, – сказал я как можно весомее. – Ты младше и должна подчиниться ей, а то меня могут обвинить в содействии малолетнему нарушителю.

– Вас?

– А ты думала? Такова ситуация.

Эти слова подействовали на нее. Она даже подарила мне полуулыбку. Затем открыла дверцу и вышла из машины. Я тоже вышел и, обойдя машину, подошел к ним. Рея Карлсон отшатнулась от меня, словно я собирался на нее наброситься.

– Успокойтесь, миссис Карлсон. Ничего не случилось.

– О! Откуда вы знаете?

– Я знаю, что Стелле нет никакого вреда в том, что я побыл с ней рядом. Могу я задать вам один вопрос?

Она смешалась.

– У меня нет желания отвечать на него.

– Вы подошли сегодня утром к телефону. Это был местный вызов или междугородный?

– Я не знаю. Большинство наших междугородных разговоров подключается через автомат.

– Как проходил разговор?

– Я сказала «алло».

– Я имел в виду, что происходило на другом конце провода?

– Там не сказали ни слова.

– Но вы слышали, что там кто-то был?

– Да. Но я уверена, что не сын Хиллмана. Просто какая-то дурацкая ошибка при соединении. У нас они постоянно.

– А я говорю, что это был Томми, – сказала Стелла. – Я знаю это.

– Не верьте ей. Она всегда все делает наоборот.

– Неправда.

– Нет, делаешь.

Я встал между ними.

– Ваша дочь очень хорошая девушка и уже почти взрослая. Пожалуйста, попытайтесь это понять и относиться к ней мягче.

– Вы будете объяснять, как мне вести себя со своей дочерью? Что вы вообще знаете о матерях и дочерях? – с презрением в голосе спросила миссис Карлсон. – И собственно, кто вы такой?

– Я с войны работаю частным детективом. За это время у меня появилось несколько очень простых мыслей о человеческой природе и развился нюх на хороших людей. Таких, как Стелла.

Стелла залилась краской смущения. Ее мать, ничего не понимая, смотрела на меня.

В зеркальце заднего обзора, когда я отъехал, было видно, как они шли по направлению к дому по разным сторонам улицы.

Приехав в банк получать по чеку и расписываясь, я заметил приписку Хиллмана: «Мистеру Арчеру, с благодарностью». Это было слабой попыткой загладить прошлую вину, но я почувствовал некоторое удовлетворение, представив, как покрылось бы пятнами лицо Спонти, узнай он об этом.

Это придало мне силы. Настроение стало отличным. Следуя какому-то предчувствию, я поехал в Лонг-Бич, к Гарольду Харлею. Предчувствие не обмануло: дверь открыла Лилла.

На ней был фартук, в руках пыльная тряпка, грудь тяжело вздымалась. Лилла не производила впечатление приятной женщины, но, видимо, была большой оптимисткой.

– Вы один из них?

– Да. Я думал, вы ушли от Гарольда.

– Я уходила. Но решила вернуться.

– Очень за него рад. Ему понадобится ваша поддержка.

– Да? – Голос ее стал мягким и приятным. – Что произошло с Гарольдом? Они посадили его, а ключи выбросили?

– Нет, его не посадят, если я смогу помочь ему.

– Вы из ФБР?

– Я вольный стрелок.

– Удивительно. Они пришли сегодня утром и забрали машину. Теперь ни Гарольда, ни машины. В следующий раз они заберут дом, и я останусь без крыши над головой. И заберут также все, что есть на счету его паршивого братца. Это уж точно.

– Все встанет на свои места. Спасение Гарольда – говорить только правду.

– А правда в том, что братец прибрал его к рукам. Так всегда и было. Майкл все еще… – Она приложила палец к губам и с испугом взглянула на меня.

– Что «Майкл все еще», миссис Харлей?

Она выглянула и осмотрела грязную улицу. Потом потянула меня за рукав.

– Войдите, пожалуйста. Мы, может быть, сделаем одну вещь…

Я переступил шланг пылесоса, лежащий у порога.

– Я убиралась. Надо же что-то делать, а то я все время обо всем этом думаю…

– Надеюсь, Гарольд очень скоро вернется и сможет сам все оценить. Очень скоро…

– Да. Скажите, поможет ему или нет, если я помогу вам поймать его брата?

– Определенно поможет.

– А вы поможете Гарольду?

– Не могу обещать точно, но думаю, что помогу.

– Почему не точно?

– Я только следователь. Но Майкл нам действительно нужен. Вы знаете, где он?

Она долго молча и неподвижно смотрела на меня, потом кивнула.

– Я не знаю, где он в данный момент, но зато знаю, где он был в три часа сегодня ночью. – Большим пальцем она указала на телефон. – Он звонил сюда из Лас-Вегаса. Ему нужен был Гарольд. Я сказала, что не знаю, где он, так как пришла домой прошлой ночью, а его уже не было.

– Вы уверены, что звонил именно Майкл?

– Конечно, больше некому. Я знаю его голос. Он не первый раз звонит сюда, все время выманивая у Гарольда деньги, заработанные трудом.

– Он просил денег?

– Совершенно верно. Я должна перевести ему пятьсот долларов на офис «Вестерн Юнион» в Лас-Вегасе.

– Но у него было с собой двадцать тысяч.

Лицо ее сразу же стало непроницаемым.

– Об этом я ничего не знаю. Я знаю только то, что он говорил. Ему нужны деньги, и я должна перевести пять сотен, которые он обязан выплатить в двадцать четыре часа. Я с удовольствием посмотрела бы, как он горит в аду. Я ему так и сказала. Он опять играл.

– Похоже на то.

– Он сумасшедший игрок, – сказала она. – Ненавижу игроков.

Я позвонил в Рено в агентство Вальтера. Филлис, жена и партнер Арни, сказала мне, что он вылетел в Лас-Вегас первым самолетом. Появились новости: двухдверный «плимут» Гарольда Харлея был обнаружен в одном из мотелей на Вегас-стрит.

Через два часа самолет доставил меня в Лас-Вегас, и вскоре я сидел в мотеле в комнате нового владельца «плимута»; где уже находился Арни. Этого человека звали Флетчер. По его словам, он приехал из Финикса, штат Аризона, но по выговору походил на техасца. На нем был костюм западного денди, туфли на высоком каблуке, пояс с красивой серебряной пряжкой и аметист вместо галстука. На одной из кроватей лежало женское белье. Женщина – как сообщил мне Арни – принимала ванну. И мы ее так и не увидели.

Мистер Флетчер был крупный, самоуверенный и на вид довольно грубый человек. Его лицо, очевидно некогда достаточно аккуратно вырезанное из гранита, сейчас уже несло на себе результат пятидесятипятилетнего воздействия погодных условий.

– Я не хотел покупать эту колымагу, – говорил он. – У меня есть новый «кадиллак» в Финиксе – можете сами проверить. У этого парня не было даже регистрационной карточки на машину. Я заплатал ему пять сотен только потому, что он был уже совершенно разорен и не мог оставаться в игре.

– А во что играли? – спросил я.

– В покер.

– Играли очень долго в одном из больший отелей, – заговорил Арни. – Мистер Флетчер отказывается назвать отель и остальных игроков. Игра проходила весь день вчера и большую часть сегодняшней ночи. Никто не говорил, сколько проиграл Харлей, но он потерял все, что имел с собой.

– Возможно, около двадцати тысяч, – сказал я. – Играли честно?

Флетчер повернулся ко мне и посмотрел на меня так, как, наверное, статуи смотрят на живых людей, стоящих у их ног.

– Это была честная игра, дружок. Иначе быть не могло, поскольку больше всех выиграл я.

– Но я задал вопрос, не имея в виду вашу честность.

– Естественно, сэр. Самые почтенные люди Финикса бывают у меня и моей маленькой женщины, и мы бываем у них. И они говорят, Джек Флетчер – самый честный человек.

Наступило молчание. Мы, все трое, сидели, прислушиваясь к шуму кондиционера.

– Это прекрасно, мистер Флетчер, – сказал я наконец. – Сколько же все-таки вы выиграли?

– Это осталось между мной и крупье, дружок. Я выиграл кучу денег. Поэтому отдал пять сотен за его телегу, которая мне вовсе не нужна. Можете забрать ее. – Тут он сделал императорский жест рукой.

– Нам, конечно, придется ее забрать.

– Пожалуйста. Чем еще я могу помочь?

– Если вы ответите на несколько вопросов, мистер Флетчер, кое-что может проясниться. – Я показал ему фотографию Тома. – Не видели вы с Харлеем этого мальчика?

Он рассматривал фотографию с таким вниманием, как, наверное, рассматривал каждую карту.

– Нет, не видел.

– Не упоминал ли он при вас о нем?

– Никогда не слышал. Харлей пришел и ушел один и вообще не разговаривал. Я сразу его раскусил.

– Что вы имеете в виду?

– Он не принадлежит к числу настоящих игроков, когда игра идет с высокими ставками. Но у него были деньги и желание проиграть их.

– Он хотел проиграть? – спросил Арни.

– Конечно, так же как я хотел выиграть. Он рожден, чтобы проигрывать, а я – чтобы выигрывать.

Флетчер встал и начал ходить по комнате взад и вперед. Он надкусил бразильскую сигару, не предложив никому из нас закурить, зажег ее, но дым вовсе не дразнил нас.

– В котором часу закончилась игра? – спросил я.

– Было около трех, когда я сорвал свой последний большой куш. Я хотел остаться, но у других не возникло такого желания. Харлей согласился бы продолжить, но у него не было больше денег. Конечно, он не тот игрок.

– Не было ли у вас с ним каких-либо неприятностей?

– Нет, сэр. Когда играют настоящие джентльмены, такие вещи не случаются. Никаких неприятностей. В конце концов Харлей проиграл все. Я дал ему денег, чтобы он мог доехать до дома.

– До дома? Куда он поехал?

– Он сказал, что приехал из Айдахо.

Я взял такси, помчался в аэропорт и заказал место в самолете, который делал посадку в Покателло. Еще до захода солнца я ехал в арендованной машине по адресу: Рурэр-роуд, 7, где жил самый старший Харлей.

Глава 16

Ферма Харлеев, зелено-золотистая в лучах заходящего солнца, лежала в излучине реки. Я спустился туда по пыльной дороге. Она была построена из белого кирпича, без каких-либо украшений. Успевшие стать серыми от непогоды дощатые некрашеные сараи давно уже нуждались в ремонте.

Путь отсюда до Лас-Вегаса лежал неблизкий, и трудно было поверить, что Харлей приехал в этот дом или приедет когда-нибудь. Но эту возможность следовало проверить.

Когда я вышел из машины, белый с черными пятнами одноглазый колли зарычал на меня из-за забора. Я попытался подозвать и поговорить, но он явно боялся меня и на зов не подходил. Зато из дома вышла старая женщина в переднике и одним словом заставила собаку замолчать.

– Мистер Харлей в сарае, – сказала она мне.

– Можно мне с ним переговорить?

– Смотря о чем.

– О семейных делах…

– Если вы хотите всучить нам страховку, то мистер Харлей не будет и слушать. Он не верит в страховки.

– Я ничего не продаю. Вы миссис Харлей?

– Да, это я. Кто вы?

– Приятель вашего сына Гарольда. Меня зовут Арчер.

– Ах, как это мило! Мистер Харлей скоро закончит дойку, и пока до ужина можно просто посидеть. И почему бы вам не остаться отужинать? Вы рассказали бы нам о Гарольде.

– Вы очень добры…

– Как Гарольд? – спросила она. – Мы о нем ничего не слышали с тех пор, как он женился. Жену его зовут Лилла.

Стало ясно, что она ничего не слышала о неприятностях, происшедших с ее детьми, и я заколебался, нужно ли ее огорчать, но она заметила мои колебания.

– Что-то случилось с Гарольдом? – спросила она с тревогой.

– Случилось с Майклом. Вы не видели его?

Ее большие огрубевшие руки судорожно задвигались.

– Я не видела Майкла больше двадцати лет и уже не надеюсь повидать его до конца жизни.

– Он сказал одному знакомому, что едет домой.

– Это не его дом. Он отвернулся от нас, когда сбежал в Покателло и жил там в семье человека по имени Браун. Это было его падением.

– Как это?

– У Брауна росла дочь – Кэрол. Она погубила моего сына, толкнула его на грязный жизненный путь, – произнесла она срывающимся голосом.

Я довольно неуклюже попытался прервать ее:

– Кэрол заплатила за все, что бы она ему ни сделала. В понедельник в Калифорнии ее убили…

– Это… Майкл… убил ее?

– Мы думаем, что он. Но не уверены.

– Так вы полицейский?

– Более или менее.

– Зачем вы пришли к нам? Мы живем мирно, никому не причиняем зла, а он давно ушел от нас. Много лет назад он вышел из-под нашего контроля… – Руки ее раскачивались из стороны в сторону.

– Если он попадет в безвыходное положение, то может приехать и сюда.

– Нет, он никогда не приедет. Мистер Харлей сказал, что убьет его, если его нога переступит наш порог. Это было двадцать лет назад, когда он сбежал с флота. Мистер Харлей никогда не потерпит у себя под крышей правонарушителя. Неправда, что мистер Харлей жестоко обращался с ним. Мистер Харлей только пытался спасти его от дьявола.

То, что она говорила, сильно походило на проповедь. Я пошел к сараю, надеясь найти ее мужа. Он был в хлеву – доил корову, сидя возле нее на корточках.

– Мистер Харлей?

– Я занят, – сказал он мрачно. – Если хотите подождать, ждите, эта корова последняя.

Я отошел в сторону, чтобы посмотреть на других коров. Их было десять или двенадцать. Они тяжело задвигались в стойлах, когда я подошел поближе. Где-то дальше всхрапнула и ударила копытом лошадь.

– Вы распугаете мне весь скот, – пробурчал Харлей. – Стойте спокойно.

Он встал и перелил молоко из ведра в десятигаллоновый бидон. Я обратил внимание, что его неглубоко посаженные, сердитые глаза и упрямо поджатые губы точно Такие же, как на фотографии, сделанной Гарольдом. Гарольд все же первоклассный фотограф. А мог бы стать художником.

– Вы не из наших, – отметил он. – Зашли по дороге?

Я сообщил, кто я, и добавил, что его сын Майкл попал в серьезную переделку.

– Майкл мне не сын, – ответил он угрюмо. – Не желаю ничего слышать ни о нем, ни о его неприятностях.

– Но он может появиться здесь. Если это произойдет, вы должны сообщить полиции.

– Я никому ничего не должен. Нечего Меня учить. Мне приказывает более могущественная сила, и ее приказы идут прямо в сердце.

Он перекрестился.

– Эта позиция очень удобна.

– Не смей насмехаться и богохульствовать, ибо ты сейчас же поплатишься за это!

Он схватил вилы, прислоненные к стене. Я почувствовал, что на спине у меня взмокла рубашка, и ощутил серьезность своего положения. Острые зубцы вил были направлены мне прямо в желудок.

– О-а! – закричал старик. – Убирайся отсюда! Всю жизнь я боролся с дьяволом и узнаю его слуг с первого взгляда!

– Так же как и я, – пробормотал я не слишком громко и выскочил наружу быстро и очень вовремя.

У калитки, сложа руки на груди, стояла миссис Харлей.

– Извините меня, – обратилась она ко мне. – Я виновата перед Кэрол Браун. Она вовсе не была испорченной девушкой, только я держала против нее сердце.

– Сейчас это уже не важно. Она мертва.

– Это важно для ее жизни на небесах.

Она подняла глаза к небу, словно ясно видела там «небеса» и загробную жизнь на них.

– Я совершила слишком много плохого, – продолжала она, – и на слишком многое закрывала глаза. Но вам не понять, что я должна была сделать выбор.

– Да, я не совсем вас понимаю…

– Выбор между мистером Харлеем и моими сыновьями. Я знала, что он тяжелый, жестокий человек, не всегда правильно Поступающий. Но что я могла сделать? Я должна была прожить жизнь со своим мужем. И у меня не хватило сил, чтобы противостоять ему. Да и ни у кого не хватило бы. Я отступила в сторону, когда он выгнал моих детей из дому. Гарольд – добрый парень, и он в конце концов простил нас. Но Майкл не простит никогда. Он похож на своего отца. Я не надеюсь когда-либо увидеть своего младшего сына.

Слезы медленно текли по ее глубоким морщинам.

Из сарая вышел ее муж, неся в одной руке десятигаллоновый бидон, а в другой – вилы.

– Иди в дом, Марта. Этот человек – слуга дьявола. Я не хочу, чтобы ты разговаривала с ним.

– Не трогай его, пожалуйста.

– Иди в дом, – повторил он.

Она ушла, опустив седую голову и с трудом переставляя ноги.

– Что же касается тебя, дьявольское отродье, то ты уберешься с моей фермы, или я призову на твою голову небесную кару.

Он поднял вилы к небу и потряс ими.

Я уже сидел в машине и закрывал окна. Рубашка моя была все еще мокрой, и, как только машина тронулась, свежий поток воздуха охладил мне спину и плечи. Я оглянулся назад: в наступающих сумерках неторопливо и одиноко текла река. И я успокоился.

Глава 17

После посещения фермы Харлеев я нанес вечерний визит Роберту Брауну и его жене. Они уже знали, что произошло с их дочерью, и мне не пришлось сообщать об этом.

Роберт Браун ждал меня. Это был крупный мужчина, казалось постоянно преодолевающий чье-то невидимое сопротивление, не знаю, в силу возраста или настигшего вдруг горя. Он торжественно пожал мне руку.

– Я рассчитываю завтра вылететь в Калифорнию, – сказал он. – Если бы вы это знали, то могли бы не ехать сюда.

– Мне все равно надо было поговорить с Харлеем.

– Понимаю. – Он наклонил голову набок каким-то птичьим движением, странным для такого крупного человека. – И что вы думаете о них?

– Миссис Харлей произвела на меня в общем приятное впечатление, а сам Харлей – нет.

– Неудивительно. Он ведь время от времени лежал в психиатрической больнице. И когда он в очередной раз попал туда, мы с женой взяли на себя заботу о его сыне Майкле. Он стал жить в нашем доме. – Все это прозвучало так, будто ему было стыдно за свой поступок.

– Вы поступили благородно!

– Боюсь, что благородство не привело к хорошему. Но кто может предсказать будущее? Сейчас, во всяком случае, никто! Но проходите, мистер Арчер. Жена хотела поговорить с вами.

Мы прошли в гостиную, обставленную неброской мебелью, – жилище людей среднего достатка. На стенах висели фотографии, а на камине золотом и серебром поблескивали спортивные трофеи.

Миссис Браун сидела в кресле. Еще очень красивая женщина, несколькими годами моложе своего мужа. В ее темных, тщательно причесанных волосах поблескивала седина. Она подала мне руку жестом скорее просящим, чем напоминающим приветствие. Предложив сесть на высокую скамеечку, она сразу попросила:

– Расскажите нам все о Кэрол, мистер Арчер.

Все о Кэрол! Я осмотрел их приятную комнату с фотографиями Кэрол на стенах и повернулся к ее родителям. Глядя на лицо матери, я понял, откуда у Кэрол такая красота. Но понять, как одна жизнь повлияла на другую и почему жизнь Кэрол закончилась так трагически, еще не мог.

– Мы знаем, что она умерла, – указал Браун, – что ее убили, что, возможно, это сделал Майкл. Это все, что мы знаем.

Лицо его походило на лица римских полководцев, когда Рим терпел уже длинную цепь поражений от варваров.

– К сожалению, это все, что знаю и я. Он, по-видимому, использовал ее в качестве приманки для похищения. Вы знаете о мальчике по фамилии Хиллман?

Он кивнул:

– Я читал о нем до того, как узнал, что моя дочь… – Голос его прервался.

– Он тоже уже мертв? – спросила его жена.

– Возможно, миссис Браун.

– И все это сделал Майкл? Я знала – он далеко пойдет, но не подозревала, что он такое чудовище.

– Он не чудовище, – вяло ответил Браун. – Он больной человек. Его отец тоже болен до сих пор, несмотря на меры, принятые в психиатрической лечебнице.

– Если Майкл был так болен, то зачем ты привел его в наш дом и познакомил с дочерью? Это и погубило ее жизнь!

– Но и ты приложила к этому руку. Кто уговорил ее участвовать в конкурсе красоты?

– Но она же не победила!

– В том-то и беда.

– Беда в том, как ты относился к мальчику Харлеев!

– Я хотел помочь ему. Он нуждался в помощи. У него был талант.

– Талант?

– Талант атлета. Я думал, что смогу помочь ему в развитии природных данных.

– Ты и развил их. Что верно, то верно!

Я почувствовал, что каждый из них хотел использовать меня в качестве своеобразной точки приложения сил, некоего воспринимающего устройства, я понял, что спор этот длится уже много лет.

– Я хотел сына… – сказал Браун.

– Ну вот, ты и получил его. Прекрасный, честный сын! Мечта, а не ребенок!

Он так посмотрел на нее, словно собирался ударить. Но не ударил, а повернулся ко мне:

– Извините нас… Мы не должны были… Это некрасиво.

Молчание миссис Браун говорило о том, что она не простила мужа. Я старался понять, что же могло создать такое напряжение в их отношениях и что сделать, чтобы смягчить обстановку.

– Не хотелось быть источником ссоры. Я не для этого сюда приехал.

– Вы здесь ни при чем, поверьте мне, – смущенно хихикнул Браун. – Это началось в тот день, когда Кэрол сбежала с Майклом. Вот этого я никак не мог предвидеть.

Голос жены прервал его:

– Это началось, когда она родилась, Роб. Ты не хотел дочери, ты хотел сына. И потому ты отверг и ее и меня!

– Я не делал ничего подобного.

– Он не помнит, – обратилась она ко мне. – У него очень удобная память. Он отбрасывает все, что не соответствует его мнению о самом себе. Мой муж – бесчестный человек.

Ее злая улыбка тем не менее очень шла ее своеобразному лицу.

– Но это же чепуха! – запротестовал он. – Я заботился о вас всю свою жизнь!

– За исключением некоторых моментов, когда я уже не могла совладать с тобой. В такой момент ты и привел в дом мальчишку Харлея. Ты великий альтруист. Князь адвокатов.

– Ты не имеешь права высмеивать меня. Я хотел помочь ему. Я не мог и предположить, к чему это приведет.

– Продолжай! Ты хотел сына любыми путями. Вот и получил его.

Он проговорил, ни к кому не обращаясь:

– Она не понимает! Мужчине доставляет естественное удовольствие воспитывать мальчика, обучать его всему, что умеешь сам.

– Ты обучал Майкла своей нечестности. Это все, чего ты достиг.

Повернувшись ко мне, Браун беспомощно всплеснул руками:

– Она во всем обвиняет меня!

Бесцельно пройдя несколько раз по комнате, он вышел через черный ход из дома. Я чувствовал себя так, словно остался один на один со страшной львицей. Миссис Браун наклонилась в кресле в мою сторону:

– Я виню себя за то, что была дурой, выйдя замуж за человека, развитие которого остановилось на уровне мальчишки. Он все еще волнуется за футбольную команду своей школы. Ребята обожают его, говорят о нем как о святом. А он не смог уберечь от неприятностей свою собственную дочь!

– Вы с мужем должны все взвесить…

– Не слишком ли поздно начинать взвешивать?

– Но если так будет продолжаться, это может привести к тому, что вы убьете его!

– Нет, он доживет до восьмидесяти лет, как и его отец.

Миссис Браун качнула головой в сторону одного из портретов на стене. Она сильно волновалась.

– Вы, должно быть, были очень красивой девушкой, – сказал я, желая успокоить ее.

– Да, была. Я могла выйти замуж за любого мужчину из нашего колледжа. Некоторые из них стали сейчас президентами банков, руководят крупными корпорациями, но меня, конечно, угораздило влюбиться в футболиста.

– Ваш муж выше этого.

– Не надо мне «продавать» моего собственного мужа. Я знаю, что он из себя представляет и какой была моя жизнь. Но я обманулась. Я отдала все за возможность стать женой и матерью, а что получила взамен? Я даже не видела моего внука!

– А что случилось с вашим внуком?

– Кэрол отдала его на усыновление, можете себе представить? Она не была уверена, что муж ничего с ним не сделает. Вот за какого человека она вышла замуж!

– Она сама говорила вам об этом?

– Более или менее. Кроме всего, Майкл садист, в детстве он таскал за хвосты кошек. Он прожил в нашем доме чуть больше года, и все это время я его боялась. Он был ужасно сильным. Я никогда точно не знала, что он намеревается сделать.

– Он угрожал вам?

– Нет, этого он не смел.

– Сколько ему было лет, когда он ушел?

– Дайте мне сообразить. Кэрол в то время исполнилось шестнадцать. А ему – лет семнадцать или восемнадцать.

– Он ушел и сразу же поступил на флот? Это верно?

– Нет, сначала он уехал из города с каким-то человеком, старше его, полисменом из местной полиции. Я забыла его имя. Этот человек потерял место в полиции, потому что брал взятки. Он уехал из города и забрал с собой Майкла. Он говорил, что собирается сделать из него боксера. Они уехали на западное побережье. Думаю, что Майкл попал на флот спустя несколько месяцев. Кэрол могла… – Она смутилась и замолчала.

– Что «Кэрол могла»?

– Я хотела сказать, что Кэрол могла вам все это рассказывать. – Рот ее искривился в злой усмешке. – Я, должно быть, совсем потеряла голову.

– Не думаю, миссис Браун. Просто подобные удары на некоторое время выводят нас из строя.

– Некоторое время… Это больше, чем у меня есть… – Она порывисто встала и подошла к камину. – Интересно, что это Роб вздумал делать на кухне?

– Я хотел бы услышать продолжение вашего рассказа, миссис Браун. Это первая настоящая возможность получить информацию, чтобы разобраться в основе всего случившегося.

– Основа едва ли сейчас имеет значение.

– Не совсем верно. То, что вы рассказываете, может помочь мне найти Майкла. Полагаю, что вы время от времени виделись с ним и Кэрол.

– Его я видела еще только один раз, когда он приезжал домой зимой 1944/45 года. Я отказала ему от дома. Он тогда заявил, что в отпуске, и всякими разговорами вернул расположение Роба. Роб даже дал ему денег, которые Майкл использовал на то, чтобы сбежать с моей единственной дочерью.

– Почему Кэрол уехала с ним?

Она потерла лоб, оставив на гладкой коже белые полосы.

– Я спрашивала ее об этом, когда она в последний раз была дома, два месяца назад. Но она не знала, что ответить. Конечно, она хотела уехать из Покателло. На побережье, сниматься в кино. Моя дочь находилась под властью ребячьих мечтаний.

«Все пятнадцатилетние девочки таковы», – подумал я и внезапно вспомнил Стеллу. Неожиданная острая мысль о ней, внезапно появившись в голове, не покидала меня. Каждое поколение начинает постигать мир сначала. Сейчас все так резко изменилось, что дети ничему не могут научиться у родителей, как, впрочем, и родители у своих детей.

– Дело в том, – сказал я, – что Кэрол действительно снималась в кино.

– Вот как! Надо же… Она говорила мне однажды, но я не поверила.

– Она часто обманывала?

– Нет. Этим занимался Майкл. Я просто не верила, что она может чего-нибудь достичь. Слишком мягкая, слишком добрая… Она никогда ничего не добивалась.

Печаль, с которой женщина произнесла эти слова, прямо огорошила меня. В ней, казалось, находился какой-то неистощимый резервуар горечи и недоверия. Если она была такой всегда, то я могу понять, почему Кэрол ушла из дому при первой же возможности и старалась держаться подальше отсюда.

– Вы сказали, что видели Кэрол всего два месяца назад?

– Да. Она приехала в июне на автобусе из Лейк-Тахо. До этого мы долго не встречались, и было заметно, что жизнь ее потрепала. Бог знает на что толкал ее муж. Она об этом не рассказывала.

– Это была неопределенная жизнь. Видимо, тогда Харлей потерял работу, и они сидели без гроша.

– Так она мне и объяснила и попросила денег. Я настояла, чтобы Роб дал. Он всегда давал. Впоследствии он начал утверждать, что и машину он ей дал, но я-то знаю, что она сама взяла. Наверное, их старая совсем развалилась, а они не могли жить в Тахо без машины.

– Почему вы решили, что она взяла ее сама, раз ваш муж говорит обратное?

Она жестом выразила свое отношение к мужу.

– Разве это имеет значение? Им было приятно иметь машину. – Это были ее первые великодушные слова, но она тут же наполовину испортила их. – Во всяком случае, нам пришлось покупать новую машину. Я уверена, что Кэрол сделала это под влиянием минуты. Она всегда была очень импульсивной девочкой. Но суть в том, – продолжала миссис Браун, – что Кэрол уехала не попрощавшись. Она забрала машину и вернулась в город к своим фильмам и больше уже не приезжала. Она даже оставила у себя в комнате чемодан.