Текст книги "Дом колдовства (сборник)"

Автор книги: Картер Браун

Соавторы: Росс Макдональд,Ричард Скотт Пратер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Глава 24

Поцеловав на прощание Сюзанну, я поехал к автобусной станции в Санта-Монике. Но до девяти время еще оставалось, и я решил не терять его даром, а предпринять очередную атаку на Бена Дали. По Сан-Винсент я спустился к побережью.

Солнце наполовину скрылось за горизонтом, окрасив небо и океан в кроваво-красные тона. Розовые отсветы коснулись даже фасада старой «Барселоны». Толпа зевак на шоссе поредела, но некоторые все еще стояли в ожидании, что произойдет нечто такое, чего никогда не происходило в их собственных жизнях. Вечер теплый, большинство было в светлых костюмах. Только на одном мужчине я увидел строгий темно-серый костюм и темно-серую шляпу. Он показался мне знакомым.

Повинуясь какому-то импульсу, я остановил машину и вышел. Человек в темно-сером костюме оказался Гарольдом Харлеем. Его черный галстук, несомненно, выбрала сама Лилла. Мрачное выражение лица стало еще более резким, когда он увидел меня.

– Мистер Арчер?

– Вы так и не можете забыть меня, Гарольд?

– Нет. Хотя все теперь изменилось, даже человеческие лица. Или вот этот отель. Сейчас он только груда хлама, а когда-то казался мне таким приятным местом. Да и небо совсем не такое. – Он поднял глаза к багровому небу. – Его будто раскрасили от руки, оно фальшиво, как и та жизнь на нем, о которой мечтают на земле.

Он говорил как человек с прекрасно развитым художественным воображением. Я подумал, что он, может быть, и стал бы художником, если бы у него было другое детство.

– Я прекрасно понимаю вас. Ведь вы так любили брата.

– Не только я. Но дело не в этом. Я ненавижу Калифорнию, я не нашел здесь никакого счастья. Ни я, ни Майкл. – Он сделал неопределенный жест в сторону скопления полицейских машин. – Я решил вернуться в Айдахо.

Я вывел его из толпы зевак.

– Что изменилось бы, если бы ваш брат вернулся в Айдахо?

– Вы думаете, я знаю – что? Старик всегда говорил, что Майкл кончит на виселице. Но виселицу он все-таки обманул.

– Я вчера разговаривал с вашим отцом.

Гарольд резко обернулся и уставился на меня.

– Он здесь, в городе?

– Нет. Я ездил в Покателло.

Он смутился, но успокоился.

– Как он?

– Видимо, все так же. Он почти свихнулся. Вы мне об этом не говорили.

– Вы и не спрашивали. Во всяком случае, он не всегда был таким.

– Не хотелось бы мне встретиться с ним еще раз.

– Да.

Он опустил голову, и в последних лучах уходящего солнца мне удалось рассмотреть старые следы нафталина на его шляпе и новый кожаный ремешок.

– Вам не в чем упрекнуть себя. То, что я увидел, мне многое объяснило.

– Старик буквально терроризировал Майкла еще в детстве. Когда-нибудь он ответит за то, что сделал Майклу и мне. Майкл уехал из дому и никогда уже не возвращался туда. И кто может упрекнуть его за это?

– Но вы остались?

– Только на время. Я был достаточно хитер и не хотел уходить в никуда, поэтому попытался заранее подыскать себе место. В конце концов уехал в Калифорнию, поступил в школу фотографов и начал учиться.

Меня интересовал еще целый ряд вопросов, касающихся совместной жизни Майкла Харлея и Кэрол Браун – начиная с Айдахо и кончая Калифорнией. То, что было вначале, стало для меня уже достаточно ясным, несколько смущала середина, а самый конец и вовсе терялся во мраке.

– Я разговаривал с родителями Кэрол, – сказал я. – Она приезжала к ним в начале лета и оставила в своей комнате чемодан. Миссис Браун разрешила мне обыскать его, и я нашел ваше письмо брату. Оно открыло мне глаза. Я понял, почему вы обвиняете себя в том, что способствовали преступлению Майкла.

– Вы читали мое письмо? Больше я никогда не буду писать таких писем. Это мне страшный урок. Но я хотел как лучше. – Он снова опустил голову.

– Очень трудно предугадать, к чему могут привести даже незначительные поступки. Вы ведь не собирались предлагать Майклу ничего плохого?

– Господи, конечно нет.

– Тем не менее благодаря вашему письму я вышел на Отто Сайпа и надеюсь, в конце концов найду мальчика. Том находился здесь с утра понедельника до вечера в среду.

– Вот оно как!

– Вы хорошо знали Отто Сайпа?

Только не этого вопроса ждал Гарольд Харлей. Если бы он мог, он, наверное, провалился бы сквозь землю, оставив свой темно-серый выходной костюм, черный галстук и пыльную шляпу здесь, на кривых сучьях магнолии, вместе с ее высохшими листьями.

– Он был товарищем Майкла, – сказал он так тихо, что я едва расслышал. – Я узнал о Сайпе от брата. Он тренировал Майкла, готовя его к карьере боксера.

– А вас, Гарольд, к какой карьере готовил он?

– Меня?

– Вас. Разве не Сайп предложил вам работать фотографом здесь, в отеле?

– Ну, это не в счет… Я был братом Майкла.

– Я убежден, что вы должны были что-то делать за это. Не хотел ли Сайп, чтобы вы помогли ему в его побочной работе?

– В какой побочной работе?

– Шантаж.

Он так резко мотнул головой, что шляпа чуть не свалилась на землю.

– Честное слово, я не имел никакой доли в его доходах. Он установил мне стандартные цены за те фотографии, платил жалкие доллары, несмотря на большой риск, а если бы я отказался, то потерял бы работу. Я ушел сразу же, как только у меня появилась возможность. Зачем мне грязный бизнес?

Он всматривался в постепенно исчезающий фасад отеля. Сейчас, в сумерках, фасад сделался совершенно белым.

– Я никогда не имел никакой выгоды от этого, никогда не знал, что это были за люди.

– Кроме одного раза.

– О чем вы говорите?

– Разве не вы сделали фотографию капитана Хиллмана и его девушки?

Он побледнел и стал весь мокрый.

– Не знаю. Я никогда не интересовался именами тех, кого снимал.

– Прошлой весной, в Ньюпорте, вы узнали Хиллмана.

– Конечно же, он был старшим помощником на судне Майкла. Я встретил его, когда в тот раз поднялся на борт к Майклу.

– А не в другой раз?

– Нет, сэр.

– Когда вы и Майкл были арестованы? Весной сорок пятого?

Он кивнул:

– Пятого марта. Я никогда не забуду этого дня. Это был единственный раз, когда меня арестовали. Больше никогда туда не попадал. До сих пор.

Он вновь осмотрел это место, которое, казалось, предало его во второй раз.

– Если вы правильно назвали дату, то фотографию, которой я интересуюсь, вы действительно не делали. Она сделана первого апреля.

– Я не лгу. К тому времени у Отто Сайпа работал другой парень.

– Почему он получил в отеле такую большую власть?

– Кажется, он сделал что-то для правления. Много лет назад он замял какое-то неприятное дело, касавшееся кинозвезд, останавливавшихся там.

– Когда Майкл сбежал с корабля, то скрывался здесь?

– Да. Я предоставил ему и Кэрол свою комнату, мне ее дали, потому что я работал в отеле. Сам спал в служебном помещении. Думаю, что Отто Сайп разрешил Кэрол остаться в той комнате на то время, пока мы были арестованы.

– В конце коридора, следующая после его комнаты?

– Да.

– Там стояла медная кровать?

– Да. Ну и что?

– Ничего, просто удивляюсь. Они не меняли обстановку еще с войны. Эта общая ванная, расположенная между обеими комнатами, была бы очень удобна для Сайпа, если бы он заинтересовался Кэрол.

Харлей покачал головой:

– Нет, для женщин он был бесполезен, и Кэрол для него ничего не значила. Она уехала отсюда сразу же, как только нашла куда: к подруге в Бербанк.

– К Сюзанне.

– Да, так ее и звали. – Гарольд оживился. – Я никогда не встречал ее, но, наверное, она хороший человек.

– А что за девушка Кэрол?

– Кэрол? Она была красавица. Когда у девушки такие глаза, тебе больше ни о чем не надо думать. Я считал, что она просто наивная девочка. Но Лилла говорит, что она может написать целую книгу о том, чего я не знаю о женщинах.

Я взглянул на часы: девятый час. Гарольд мог бы мне еще пригодиться, если только он способен на это. Отчасти для того, чтобы это проверить, я попросил его перейти шоссе и повидать своего старого знакомого, Бена Дали. Он не отказался.

Бен угрюмо взглянул на нас с порога своей конторки, залитой ярким светом.

Когда он признал Гарольда, настроение его явно улучшилось. Он вышел, намеренно не замечая меня, и пожал ему руку.

– Давно не виделись, Гар!

– Давно, Бен.

Они заговорили друг с другом о прошедших годах. Говорили тепло и искренне, не обнаруживая никаких признаков былых греховных связей. Конечно, это еще не стало очевидным, но меня порадовала мысль, что ни один из них не замешан в недавних преступлениях.

Я прервал их разговор:

– Уделите мне одну минуту, Бен? Вы могли бы помочь распутать это убийство?

– Каким образом? Еще кого-нибудь убить?

– Если вы можете, попробуйте сделать еще одно опознание. – Я достал фотографию Дика Леандро и почти насильно сунул ему в руки. – Вы видели когда-нибудь этого человека?

Он изучал фотографию целую минуту. Руки его слегка вздрагивали.

– Может быть, но я не уверен.

– Когда?

– Прошлой ночью. Может быть, это именно он подъезжал к отелю прошлой ночью.

– Человек с девушкой в новеньком «шевроле»?

– Да. Это мог быть и он. Но в суде я бы не поклялся.

Глава 25

Было без четверти девять, когда я остановил своего «верного коня» напротив автобусной станции в Санта-Монике.

Я вошел в здание станции: Стелла, этот невероятный ребенок, сидела уже там за стойкой для ленча, в глубине помещения, так, чтобы видеть все, что происходит в дверях и снаружи. Конечно, она сразу заметила меня, так как ждала моего появления, и постаралась спрятать лицо за чашкой кофе. Я сел около нее. С раздраженным стуком она поставила чашку на стол: кофе ее давно остыл и подернулся серой пленкой.

Она заговорила, не глядя на меня, как разговаривают в шпионских фильмах:

– Уходите отсюда, а то вы спугнете Томми.

– Он меня не знает.

– Но я предпочла бы остаться одна. Кроме того, у вас вид полицейского или кого-то в этом духе.

– Почему у Тома такая аллергия на полицейских?

– У вас тоже была бы такая аллергия, если бы вас разыскивали, чтобы посадить под замок.

– Если ты будешь убегать из дому, тебя тоже посадят под замок.

– Им не представится такой возможности, – сказала она, посмотрев на меня с неприязнью. – Отец водил меня сегодня к психиатру, чтобы убедиться, не нужно ли отдать меня в школу в «Проклятой лагуне». Я рассказала врачу все, как и вам. Она сказала, что с нервной системой у меня все в порядке. Но как только отец вошел к ней в кабинет, я выскочила, села в такси и приехала сюда, потому что автобус уже ушел.

– Мне опять придется везти тебя домой?

– Разве у подростков нет никаких прав? – спросила она с молодым задором.

– Конечно есть, – ответил я. – В том числе и право находиться под защитой у взрослых.

– Я не уеду отсюда без Томми.

Это имя она выкрикнула слишком громко. Половина людей, находившихся на этой маленькой станции, оглянулась на нас. Женщина за стойкой быстро подошла к Стелле.

– Он чем-нибудь мешает вам, мисс?

Она помотала головой:

– Нет. Он мой хороший знакомый.

Это только усилило подозрения женщины, но она промолчала. Я заказал чашку кофе. Когда женщина отошла, я сказал Стелле:

– Я тоже не уеду отсюда без Тома. Кстати, что думает о нем твоя подруга-психиатр?

– Она мне не сказала. А что?

– Ничего. Я только спросил.

Официантка принесла кофе, и я стал медленно пить. Было без восьми минут девять. Люди начали подтягиваться к дверям, боясь пропустить автобус.

Я вышел наружу и почти столкнулся с Томом. На нем были брюки и грязная белая рубашка. Лицо тоже грязное, за исключением места, где начинала пробиваться бородка.

– Простите, сэр, – сказал он и отступил в сторону.

Я не мог допустить, чтобы он вошел внутрь, где разговор между нами мог привлечь внимание людей, а это чревато встречей с полицией. Мне нужно было поговорить с ним до того, как кто-нибудь еще увидит его. Он был настороже, молод и быстр, и если бы бросился бежать – вряд ли бы я догнал его.

В одну секунду эти мысли пронеслись у меня в голове, и еще до того, как он подошел к дверям станции, я догнал его, обхватил за туловище, поднял в воздух и, отчаянно сопротивлявшегося, принес к машине. Я бросил его на заднее сиденье, а сам сел рядом. Все это время по дороге шли другие машины, но никто не остановился и не задал мне никаких вопросов – люди обычно именно так и поступают. На это я и надеялся.

Том всхлипнул и попытался было захныкать, издав носом свистящий звук. Он понял, что его путешествию пришел конец.

– Мое имя – Лу Арчер, – сказал я. – Я частный детектив, работаю на твоего отца.

– Он не мой отец.

– Приемный отец – тоже отец.

– Для меня он – не отец. Я не хочу иметь никакого отношения ни к капитану Хиллману, ни к вам, – проговорил он совершенно безразличным голосом.

Я заметил на его правой руке кровоточащий порез. Мальчик положил палец в рот и пососал его, внимательно поглядывая на меня. В такой момент воспринимать его серьезно было трудно, что бы там ни было, он еще оставался ребенком. Однако смотрел очень серьезно.

– Я не поеду обратно к моим так называемым родителям.

– У тебя ведь больше все равно никого нет.

– Есть, я сам.

– Ты пока не можешь отвечать за себя.

– Еще одна лекция.

– Хорошо, я приведу факты. Если бы ты мог прямо посмотреть на себя и оценить объективно, то увидел бы, что тебя подводят твои поступки. Например, что ты сделал с врачом, который намного тебя старше?

– Он пытался отвезти меня домой.

– Ты и так поедешь домой. Альтернатива для тебя – жизнь с бездельниками и преступниками.

– Вы говорите о моих родителях, моих настоящих родителях? – Он нарочно драматизировал разговор, но в голосе его чувствовалась какая-то неуверенность. – Моя мама не была бездельницей и не была преступницей. Она была… прекрасна!

– Я не ее имел в виду. И ты это прекрасно понимаешь.

– И мой отец не такой уж плохой, – сказал он не особенно уверенно.

– Кто их убил, Том?

Он весь зажался и замкнулся в себе, лицо его стало похоже на деревянную маску, которую обычно используют для отпугивания злых духов.

– Об этом я ничего не знаю, – заговорил он монотонно. – Что Кэрол убита, я прочитал в газетах вчера вечером. А что Майкл убит, узнал из газет только сегодня. Следующий вопрос?

– Не надо так разговаривать, Том. Я не полицейский и не твой враг.

– Если иметь таких так называемых родителей, какие были у меня, враги не нужны. Все, что хотел мой… все, что хотел капитан Хиллман, это чтобы в его доме жил пай-мальчик, с которым можно время от времени пошутить. Я и пошутил с ним.

– Но ведь не ты первый стал шутить? Правда? Ты «пошутил» после его последней шутки? Это была милая «шутка»!

В первый раз он прямо посмотрел на меня, то ли со злобой, то ли со страхом.

– Я имел право уехать со своими настоящими родителями.

– Может быть. Не будем спорить об этом. Но ты определенно не должен был вымогать деньги у твоего отца.

– Он не мой отец.

– Я знаю это. Но он вырастил тебя. Сколько ты можешь повторять одно и то же?

– А сколько вы можете называть его моим отцом?

«Он хороший, но трудный парень», – подумал я и сказал:

– О’кей. Будем называть его мистер Икс, твою мать – мадам Икс, а тебя будем называть потерянный дофин Франции.

– Это совсем не смешно.

Он был прав – это было не смешно.

– Ты, надеюсь, понимаешь, что, помогая им получить эти двадцать пять тысяч долларов, ты оказался замешанным в серьезном уголовном преступлении?

– Я не знал о деньгах, они не говорили мне. Думаю, и Кэрол ничего не знала.

– В это трудно поверить, Том.

– Но Майкл действительно не говорил нам. Он только посмеивался, объясняя; что задумал хорошее дельце.

– Если ты не знал о вымогательстве, то почему бежал, воспользовавшись багажником его машины?

– Так это же совершенно понятно. Майкл сказал, что мой отец… – Он опять натолкнулся на это проклятое слово. – Он сказал, что капитан Хиллман разыскивает меня с полицией, чтобы вернуть в «Лагуну».

Пока он вышел победителем. Я задумался. Воспользовавшись этим, он попытался открыть дверцу. Я водворил его обратно на сиденье и крепко взял за руку.

– Ты останешься со мной, Том. Иначе я пущу в ход наручники.

– Сука!

Это ругательство очень странно прозвучало в устах этого почти ребенка, словно иностранное слово, но оно огорчило меня. Дети, как и взрослые, должны принадлежать к какому-то определенному миру. Обманчивость плюшевого мира Ральфа Хиллмана уже принесла Тому несчастье. Оно было тем глубже, что в этом мире существовали такие школы, как в «Проклятой лагуне». Том бежал из этого предавшего его мира и слепо бросился в другой. Теперь терял и его. Я подумал, что в голове у мальчика сейчас пустота и придется приложить немало усилий, чтобы ее заполнить.

К станции подъехал автобус. Когда он разворачивался, я обратил внимание на пассажиров, высунувшихся из окон: они были опьянены путешествием и Калифорнией.

Я немного ослабил руку, которой держал Тома.

– Я не могу позволить тебе уйти, даже если бы и хотел. Ты ведь не глуп, попытайся хоть раз подумать и о других людях.

– О каких «других»?

– О тех, кто принял участие в разгадывании всех твоих загадок. Ты бежал из школы – я, конечно, не обвиняю тебя в этом…

– Премного благодарен.

Я пропустил мимо ушей его иронию.

– Теперь это ложное похищение и все остальное. Неужели ты думаешь, что приемный сын менее дорог своим родителям, чем настоящий. Они очень беспокоились.

– Премного благодарен.

– Они готовы были заплатить любые деньги. Единственное, о чем они думали, – это ты, ты и ты!

– Здесь есть некоторая фальшь, – сказал он.

– В чем?

– В скрипичном сопровождении.

– С тобой трудно разговаривать, Том.

– Мои друзья так не считают.

– А кто твои друзья?

– Те, кто не хочет, чтобы меня вернули в «Проклятую лагуну».

– Я тоже не хочу.

– Вы только так говорите. Вы работаете на капитана Хиллмана, а он хочет этого.

– Он уже не хочет. Я в этом уверен.

Мальчик покачал головой:

– Я не верю вам, не верю и ему. Когда с тобой что-нибудь происходит, начинаешь верить тому, что люди делают, а не тому, что они говорят. Подобные Хиллманам, должно быть, думают, что такой человек, как Кэрол, – ничто, просто никчемная женщина. Но для меня это не так – я полюбил ее. Она очень хорошо ко мне относилась. Даже мой настоящий отец никогда не поднимал на меня руку. Плохо было только то, как он относился к Кэрол.

Том наконец оставил свой язвительный тон и заговорил нормальным человеческим языком. Именно этот момент выбрала Стелла для того, чтобы появиться на площади. На ее лице было написано разочарование.

Том поймал ее взглядом почти одновременно со мной. Глаза его широко раскрылись, будто он увидел ангела из своего утраченного рая. Перегнувшись через меня, он крикнул в окно:

– Эй, Стелла!

Она бросилась к нам. Я вышел из машины и впустил ее на свое место рядом с мальчиком. Они не обнялись и не поцеловались. Только руки выдавали их. Я сел впереди и закрыл замки.

– У меня такое ощущение, что тебя не было целую вечность, – заговорила она.

– У меня тоже.

– Почему не позвонил мне раньше?

– Я звонил.

– Да, я забыла.

– Я боялся, что ты сделаешь… сделаешь то, что сделала. – Он показал подбородком в мою сторону.

– Я не хотела этого, в самом деле. Это его идея. Но в любом случае ты должен ехать домой. Мы поедем вместе.

– У меня нет дома.

– Тогда и у меня нет. Мой дом такой же плохой, как и твой.

– Нет, ты не права.

– Да, да, плохой, – повторила она, поскольку это был единственный аргумент. – Том, тебе же надо помыться в ванной. И побриться.

Я взглянул на его лицо: на нем было глуповато-счастливое выражение.

В этот момент улица освободилась от транспорта, и я тронул машину. Том молчал.

Уже в темноте, в отсвете фонарей, мелькавших при выезде из города, он начал рассказывать Стелле, как несколько недель назад ему позвонила Кэрол и сказала, что хочет встретиться с ним. Вечером, воспользовавшись «кадиллаком» Ральфа Хиллмана; он привез ее на побережье, туда, где расположен мотель Дака. Там, в апельсиновой роще, он выслушал историю ее жизни. Он и сам часто сомневался в том, что он в действительности Хиллман, но даже несмотря на это ему трудно было поверить, что Кэрол его мать. Но она очень притягивала его, и вообще это признание показалось ему люком на свободу, неожиданно открывшимся в семейном корабле капитана Хиллмана. Он ей поверил и даже некоторым образом полюбил.

– Почему же ты сразу не рассказал мне об этом, Томми? – спросила Стелла. – Мне так хотелось бы узнать ее.

– Нет, тебе нельзя было. – Голос его звучал грустно. – Сначала я должен был все пережить сам, свыкнуться с этим, получше узнать мою новую маму. А затем решить, что же делать. Понимаешь, она хотела бросить моего отца, ей с ним стало слишком трудно. Она сказала, что если не уйдет от него сейчас, то никогда уже больше не решится. Но она не смогла бы справиться с этим сама, ей нужна была моя помощь. Мне кажется, Кэрол подозревала, что отец во что-то впутался, и это ее очень беспокоило.

– Ты имеешь в виду похищение и все остальное?

– Я думаю, что она знала, но предпочитала не думать об этом, как это часто бывает у женщин.

– Я знаю мою маму, – сказала она мудро.

Они совсем забыли обо мне. Я был просто их личным шофером, добрым старым седым Лу Арчером, и мы продолжали нестись вперед сквозь ночь, которая совсем не опасна, когда чувствуешь себя под защитой. Я вспомнил то ли поэму, то ли притчу, из тех, которыми пичкала меня Сюзанна много лет назад. «Птица влетела в окно в одном конце освещенного зала, перелетела его и через другое окно вылетела в темноту. Вот что значит человеческая жизнь».

Вдоль шоссе сначала фонари показывались вдалеке, а потом вырастали и пролетали мимо, напоминая птиц из притчи, рассказанной Сюзанной. И мне вдруг захотелось, чтобы она очутилась здесь, со мной.

Том рассказывал Стелле о том, как в первый раз встретил своего отца. Первую неделю Майкл не показывался, предполагалось, что он подыскивает работу в Лос-Анджелесе. В конце концов Том встретился с ним в субботу вечером в мотеле.

– В ту самую ночь, когда ты разбил нашу машину?

– Да. Мой о… Ральф, как ты знаешь, запретил мне ехать. Кэрол перед этим пролила немного вина на переднее сиденье машины, и они учуяли запах. Он решил, что я уезжаю, чтобы пить.

– Кэрол много пила?

– Нет. Но в ту субботу выпила порядочно. И он тоже. И я немного выпил.

– Ты стал совсем взрослый.

– Мы устроили обед, – рассказывал он. – Кэрол приготовила спагетти – спагетти а-ля Покателло, как она называла их. А потом она пела мне свои старые песни, вроде «Сентиментального путешествия», и это было довольно весело.

Однако в голосе его я услышал сомнение.

– Вот почему ты вернулся домой?

– Нет, я… – Дальнейшее застряло у него в горле. – Я…

Зеркальце заднего обзора позволило мне увидеть, что он с трудом сдерживался. Он так И не смог закончить предложение.

Некоторое время они молчали.

– Ты хотел остаться с ними? – наконец спросила Стелла.

– Нет. Я не знаю.

– Тебе нравился твой отец?

– Он вполне нормальный человек, пока не напьется. Мы играли в какую-то странную игру, и он не выиграл. Тогда он бросил играть и стал приставать к Кэрол, я с ним почти подрался, защищая ее. Он удивился, сказав, что раньше был боксером и только сумасшедший полезет с ним драться: своими кулаками он может просто убить меня.

– Наверно, это был ужасный вечер?

– Да, эта его часть была не слишком хороша.

– А какая часть была хороша?

– Когда она пела свои старые песни и рассказывала мне о моем дедушке.

– И это заняло у тебя всю ночь? – уточнила Стелла голосом сплетницы.

– Я не остался у них ночевать, я уехал около десяти часов, когда мы почти подрались. Я…

Опять это слово застряло у него в горле. Создавалось впечатление, что оно слишком много значит для него.

– Что же ты делал?

– Я уехал и долго стоял там, где мы были с ней в первый раз. Я сидел там почти до двух часов ночи и, знаешь, слушал океан. Океан и шоссе. Слушал и пытался понять, что же я должен делать. – И он добавил таким тоном, словно это предназначалось специально для меня: – А сейчас, насколько я понимаю, у меня нет никакого выбора. Конечно, они возвратят меня в «Проклятую лагуну».

– И меня тоже, – сказала Стелла нервно. – Мы сможем посылать друг другу секретные записки. Будем прятать их в дуплах и в мусоре.

– Это совсем не смешно, Стелла. Они в этой «Лагуне» все обречены сойти с ума, если уже не сошли, даже преподаватели. Им не выбраться оттуда.

– Давай о другом, – сказала она. – Что же ты делал после двух часов?

– Поехал повидаться с Сэмом Джексоном, хотел посоветоваться с ним, что мне делать. Но так и не смог сказать ему, кто мои настоящие родители. Слишком тяжело оказалось говорить об этом. Я не хотел ехать домой и не хотел возвращаться в мотель.

– Тогда ты и перевернулся в машине, пытаясь покончить с собой!

– Я…

Опять наступило молчание, и на этот раз уже окончательное. Том отвернулся, прижался лбом к стеклу и стал смотреть, как проносятся мимо фонари, скрываясь в темноте, из которой они только что возникли. Некоторое время спустя я заметил, как рука Стеллы легла ему на плечи. По лицу его текли слезы.