Текст книги "Дом колдовства (сборник)"

Автор книги: Картер Браун

Соавторы: Росс Макдональд,Ричард Скотт Пратер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

– Вы с ума сошли!

– А Том?

– Конечно нет! Честно говоря, мистер Арчер, я устал от вас и ваших вопросов. Если хотите оставаться в моем доме, это возможно только при соблюдении моих условий.

Это нужно было расценивать как предложение убраться отсюда, но меня что-то удерживало. Почему-то этот случай глубоко меня задел.

Хиллман вновь наполнил стакан и выпил половину.

– На вашем месте я бы оставил в покое спиртное, – вмешался я. – Ведь вам предстоит принимать важные решения. Этот день может стать одним из главных в вашей жизни.

Он медленно кивнул:

– Вы правы, – пересек комнату и вылил остатки виски в раковину. Затем извинился и поднялся наверх, чтобы посмотреть, что с женой.

Глава 5

Я заставил себя спокойно выйти через главный вход, достал из машины плащ и шляпу и пошел вниз по извилистой аллее. Капли дождя шуршали в лежащих на земле дубовых листьях. Я раздумывал над тем, что слышал и видел в доме Хиллмана. Молодые люди, определенно, трудны для понимания. Может быть, Стелла Карлсон, если бы я повидал ее, помогла бы мне понять Тома?

Почтовый ящик Карлсонов находился в паре сотен ярдов вниз по дороге. Это была точная миниатюрная копия, вплоть до ставен, их белого колониального дома с зелеными ставнями, что и направило меня по неверному пути, подобно дурного тона рекламе.

Я поднялся по дорожке к кирпичному крыльцу и постучал. Дверь открыла красивая рыжеволосая женщина, ее глаза холодно взглянули на меня.

– Да?

Пожалуй, вряд ли я вошел бы в этот дом запросто – нужна была какая-то хитрость, чтобы провести ее.

– Я занимаюсь страховкой.

– В Эль-Ранчо вам ничего не выпросить.

– Но я ничем не торгую, миссис Карлсон. Я проверяю претензии.

Я достал из бумажника старое удостоверение, которое подтвердило мои слова. В свое время я работал в страховой компании.

– Если вы насчет моей разбитой машины, то я думаю, что все уже улажено на прошлой неделе…

– Нас интересует причина случившегося. Вы знаете, у нас есть статистика…

– Мне нет дела до вашей статистики.

– Но ваша машина… Я понимаю, ее украли…

Она заколебалась и быстро оглянулась, словно позади, в прихожей, мог находиться свидетель.

– Да, – сказала она наконец, – ее украли.

– Некий соседский юнец, ведь так?

Ответом на это замечание был яркий румянец, заливший ее щеки.

– Да. Он взял машину и разбил ее на голом месте. Сомневаюсь, что случайно.

Эти слова выскочили из нее так быстро, словно она целыми днями держала их в уме.

– Это интересная гипотеза, миссис Карлсон. Разрешите мне поговорить с вами об этом.

– Я убеждена, что так оно и было.

Она пропустила меня в прихожую. Я сел у телефонного столика и достал блокнот. Миссис Карлсон стояла надо мной, положив руку на перила лестницы.

– У вас есть что-нибудь подтверждающее это предположение? – Я приготовился записывать.

– Вы имеете в виду, что он разбил машину умышленно?

– Да.

Она прикусила губу.

– Это «что-нибудь» вы не сможете занести в вашу статистику. Парень, его имя Том Хиллман, интересовался моей дочерью. Раньше он был намного более приятным мальчиком, чем сейчас, и большую часть времени проводил у нас. Мы обращались с ним как со своим собственным ребенком. Но эти отношения испортились. Притом очень и, наверное, насовсем.

Она произнесла это сердито, но с сожалением.

– Что же их испортило?

Она негодующе всплеснула руками.

– Я не намерена это обсуждать! Страховой компании вовсе не обязательно все знать! Или кому-нибудь еще!

– Возможно, я могу поговорить с мальчиком. Он живет в следующем доме?

– Там живут его родители Хиллманы. Надеюсь, они отослали его куда-нибудь. Мы больше не разговариваем с Хиллманами, – заметила она мрачно. – Они вполне приличные люди, но из-за своего сына наделали много ужасных глупостей.

– Куда они отправили его?

– Возможно, в какую-нибудь исправительную школу. Ему это необходимо. Он уж совсем отбился от рук.

– В чем это выражается?

– Во всем. Он разбил мне вдребезги машину, наверное, потому, что был пьян. Я знаю, что он проводил время в барах в конце Мейн-стрит.

– И ночь перед тем, как разбить вашу машину?

– Все лето. Он даже пытался склонить к этим дурным привычкам Стеллу. Вот почему наши – отношения испортились, если вы так хотите это знать!

Я сделал запись.

– Не могли бы вы быть немного поточнее, миссис Карлсон? Нас интересует социальная база подобных случаев.

– Ну, он действительно затащил Стеллу в один из этих ужасных погребков. Можете вообразить! Привести чистую шестнадцатилетнюю девушку в винную лавку! Это был конец наших отношений, как бы мы ни были привязаны к нему.

– А что Стелла?

– Она очень чувствительная, – ответила миссис Карлсон, обернувшись. – Но мы с отцом объяснили ей, что это нежелательная дружба.

– Таким образом, она не принимала участия в угоне вашей машины?

– Конечно нет.

Юный чистый голос сказал с верхней лестничной площадки:

– Это неправда, мама, и ты это знаешь. Я говорила вам, как было на самом деле.

– Хватит, Стелла, вернись в постель. Если ты действительно так больна, чтобы оставаться дома и не поехать в лагерь, значит, ты должна лежать в постели.

Говоря это, миссис Карлсон поднималась вверх по лестнице. А дочь спускалась ей навстречу. Это была чудесная девочка с прекрасными большими глазами, одетая в спортивные брюки и голубой шерстяной свитер с высоким воротом, который подчеркивал прекрасную линию ее груди. Коричневые волосы гладко зачесаны назад.

– Мне уже лучше, благодарю, – сказала она холодно. – Я не могу спокойно лежать, когда слышу, что ты наговариваешь на Тома!

– Как ты смеешь! Марш в комнату!

– Я пойду; если ты перестанешь говорить неправду о Томе.

– Замолчи!

Миссис Карлсон преодолела те три или четыре ступеньки, которые отделяли ее от дочери, схватила Стеллу за плечи, с силой развернула ее и увела. Стелла повторяла слово «ложь» до тех пор, пока закрытая дверь не заглушила ее высокого, чистого голоса.

Минут через пять миссис Карлсон спустилась вниз, со следами свежего грима на лице, в зеленой шляпе с пером, в клетчатом пальто и в перчатках. Она прошла прямо к двери и широко ее распахнула.

– Я очень тороплюсь. Моя парикмахерша обычно бывает недовольна, когда я опаздываю. Во всяком случае, мы слишком отдалились от того, что вас интересовало.

– Напротив, меня очень заинтересовали замечания вашей дочери.

Она подчеркнуто вежливо улыбнулась.

– Не обращайте внимания на Стеллу. Ее лихорадит, и у нее плохо с нервами. Бедная девочка… Еще бы! После такого случая!

– Не потому ли, что и она замешана в нем?

– Не будьте глупцом! – Она постучала по дверной ручке. – А теперь я действительно тороплюсь.

Я вышел. Она последовала за мной, громко хлопнув дверью. Судя по всему, в этом у нее была богатая практика.

– Где ваша машина? – спросила она.

– Меня сбросили с парашютом.

Она остановилась и смотрела мне вслед, пока я не дошел до конца дорожки. Затем она вернулась в дом. Я добрел до почтового ящика Хиллманов и свернул на тропинку, ведущую к их дому.

За деревьями послышался шорох. Я подумал, что это зверек прошмыгнул в кустах, но навстречу мне неожиданно из-за ствола дерева вышла Стелла в голубой лыжной куртке с поднятым капюшоном. На вид ей можно было дать лет двенадцать. Она поманила меня полным достоинства жестом взрослой женщины, приложив палец к губам.

– Мне нельзя оставаться здесь долго. Мама будет искать меня.

– Разве она не отправилась на свидание со своей парикмахершей?

– Это еще одна неправда, – сказала она жестко. – В последние дни она постоянно лжет.

– Почему?

– У нее это начинает входить в привычку или что-то в этом роде. Обычно мама всегда все говорила прямо. И папа. Но история с Томми привела их в смятение. И меня тоже, – добавила она, кашлянув в ладони.

– Вам нельзя выходить в такую сырость.

– Нет, в самом деле, нет. Я сейчас уже не чувствую себя так плохо, как в лагере, когда эти подлецы требовали, чтобы я отвечала на их вопросы.

– О Томе?

Она кивнула:

– Я же так и не знаю, где он. А вы?

– Я тоже не знаю.

– Вы полицейский или кто?

– Раньше был полицейский. А теперь я «кто»…

Она сморщила нос, хихикнула, замерла, прислушиваясь, и стала похожа на олененка. Потом откинула капюшон.

– Слышите? Это она зовет меня.

«Стелла-а-а!» – слышался далеко за деревьями голос.

– Она убьет меня, – сказала девочка. – Но кто-то когда-нибудь должен рассказать правду. А я знаю правду. Но здесь нам поговорить не удастся. Пойдемте!

– Куда?

– У Тома на дереве есть настоящий дом. Это там, на склоне. То есть, я имею в виду, дом был раньше, когда Том был моложе. Там мы могли разговаривать.

Я пошел за девочкой по едва видимой в зарослях тропинке. Среди разросшихся ветвей дуба на небольшом основании стояла маленькая хижина из красных досок с крышей из просмоленной бумаги. К основанию была приставлена самодельная лестница, уже ставшая серой от времени и непогоды, впрочем, как и сам домик.

Стелла влезла по лестнице первой и вошла в домик. Красноголовый дятел вылетел из незастекленного окна и сел на дерево рядом, приветствуя нас стуком.

Голос миссис Карлсон гремел у подножия склона. В его мощном звучании уже появилась хрипота.

– Швейцарский семейный Робинзон, – сказала Стелла, когда я вошел внутрь. Она сидела на матрасе, постланном в углу хижины. – Раньше, когда Томми и я были детьми, мы проводили здесь целые дни.

В ее голосе уже звучали воспоминания, хотя ей было всего шестнадцать.

Конечно, когда мы стали старше, это пришлось прекратить. Это выглядело неприлично.

– Вы влюблены в Тома?

– Да, я его люблю. Мы собирались пожениться. Но не думайте о нас ничего плохого. Мы еще даже не возлюбленные. Мы не живем вместе и не помолвлены.

Она сморщила нос, словно эти слова имели запах.

– Мы поженимся, когда подойдет время, когда Томми закончит колледж или, по крайней мере, проявит склонности к чему-либо. Вы понимаете, чтобы у нас не возникало никаких проблем с деньгами.

Я подумал, что понадобился ей для того, чтобы отвести душу и рассказать историю со счастливым концом.

– Как это?

– У родителей Тома очень много денег.

– А ваши родители? Они вам разрешат выйти за него замуж?

– Во всяком случае, остановить не смогут.

Я поверил бы ей, если бы Том оставался здесь. Она, должно быть, увидела это «если», промелькнувшее у меня в глазах. Эта девочка была очень восприимчива.

– С Томми все в порядке? – спросила она совсем другим тоном.

– Надеюсь, что да.

Она пододвинулась и тронула меня за рукав.

– Где он, мистер…

– Я не знаю, Стелла. Меня зовут Лу Арчер. Я частный детектив и работаю, чтобы помочь Тому. Пожалуйста, Стелла, расскажите мне всю правду об этом происшествии.

– Это была моя вина. Мама и папа зачем-то покрывают меня и делают только хуже для Томми. На самом деле только я одна во всем виновата и согласна отвечать.

Ее прямой взгляд и неподдельная искренность напомнили мне молящегося ребенка.

– Вы вели машину?

– Я не имею в виду, что была с ним. Но я подсказала ему, что он мог бы взять машину, и достала ключ из маминой комнаты. Вообще говоря, это и моя машина, то есть я тоже пользуюсь ею.

– Мама знает, что Том взял машину с вашего разрешения?

– Да, я сказала ей и папе. В воскресенье. Но перед этим они уже разговаривали с полицией и после не захотели менять свое заявление. И мне не разрешили это сделать. Они мне сказали, что это не изменит того факта, что он взял машину.

– А зачем ему понадобилась машина?

– Томми надо было поехать куда-то, кого-то повидать, а его отец не разрешил пользоваться их машинами. Он его совсем замучил. Мама и папа ушли на Весь вечер, а Томми сказал, что он вернется через пару часов. Было около восьми, и я решила, что он вполне успеет и никто ничего не заметит. Я не знала, что ему надо ехать на всю ночь. – Она закрыла глаза и обхватила себя за плечи. – Я не спала до утра, все слушала.

– Куда он ездил?

– Я не знаю.

– Как он выглядел после?

– Я ничего об этом не знаю. Он сказал, что это самое важное в его жизни.

– Он не говорил об алкоголе?

– Томми не пьет. Был кто-то, кого ему необходимо было увидеть, кто-то очень важный.

– Например, торговец наркотиками?

Она удивленно открыла глаза.

– Вы искажаете смысл, так же как и папа, когда сердится на меня. Вы на меня сердитесь, мистер Арчер?

– Нет, я вам очень благодарен за то, что вы честны.

– Тогда зачем вы придаете всему какой-то грязный оттенок?

– Извините, Стелла. Но бывает по-разному. Иногда мать наркомана или его девушка не знают, что он принимает наркотики.

– Я убеждена, только не Томми… – сбивчиво заговорила она. – Он против этого… Он знает, что это приводит к… – Она закрыла рот рукой. Ее пальцы дрожали.

– Вы хотите что-то сказать?

– Ничего.

Уже возникшая между нами доверительность вдруг оборвалась. И мне пришлось приложить все усилия, чтобы спасти положение.

– Послушай меня, Стелла! Я вытащил эту грязь не шутки ради. Томми в реальной опасности. Если он связан с наркоманами, ты должна сказать мне.

– У него были какие-то друзья, музыканты, – пробормотала она. – Но они ничем не могут повредить ему.

– У них могут быть свои друзья, которые повредят. Кто они?

– Несколько человек, с которыми он играл на пианино этим летом, пока его отец не ушел с работы. Томми обычно проводил воскресенья с ними, на закрытых выступлениях в баре «Фло» во второй половине дня.

– Это один из тех подвальчиков, который упоминала твоя мама?

– Это не подвальчики. Он не водил меня по подвальчикам. Это единственное место, где они могли собираться и играть. Он очень хотел, чтобы я послушала, как они играют.

– А Томми играл с ними?

Она кивнула и оживилась.

– Он был очень хорошим пианистом. Настолько хорошим, что это могло стать делом его жизни. Они даже предложили ему работу на уик-энд.

– Кто?

– Группа. Ансамбль в баре «Фло». Естественно, отец не разрешил бы ему. Но Томми очень любил играть.

– Расскажи мне о тех, кто в этой группе.

– Я знаю только Сэма Джексона. Он работал разносчиком прохладительного на пляже и играл на тромбоне. И еще там были саксофонист, трубач и ударник. Но я с ними незнакома.

– Как они тебе показались?

– Не думаю, что они очень хорошие. Но Томми говорил, что они планировали составить совместную программу.

– Что они за люди?

– Они только музыканты. Томми они нравились.

– Сколько времени он с ними проводил?

– Воскресные дни. Но я уверена, что он иногда ездил слушать их и по ночам. Это он называл своей второй жизнью.

– «Второй жизнью»?

– Ах! Ну как вы не понимаете?! Дома он должен был мучиться над книгами и делать все, что положено, чтобы доставить удовольствие своим родителям. Когда я дома, и я должна делать все то же самое. Но с того времени, как это произошло, все как-то плохо…

Я сел перед девочкой на корточки.

– Стелла, как ты думаешь, в ту субботнюю ночь Томми условился встретиться именно со своими музыкантами?

– Нет. Он бы мне сказал. Этот секрет был еще больше.

– Он так тебе сказал?

– Он не имел права ничего говорить. Это была какая-то тайна, ужасно важная. И он очень волновался.

– Был ли он угрюмым, подавленным?

– «Подавленным»?

– Да, эмоционально.

– Нет. Это я была подавленной. По глупости.

– Тогда почему отец отослал его?

– Вы думаете, он отослал его в больницу для душевнобольных? – Она наклонилась ко мне так близко, что я ощутил ее дыхание.

– Не совсем, но что-то вроде того. Школа в «Проклятой лагуне». Я не хотел тебе этого говорить и прошу тебя не проговориться родителям.

– Не беспокойтесь. Я никогда ничего им не скажу. Так вот где он! Вот лицемеры! – Глаза ее наполнились слезами.

– Но он сбежал оттуда позапрошлой ночью и попал в руки жуликов. Больше я пока ничего тебе не скажу. Мне надо идти.

– Постойте. – Она на мгновение снова превратилась в женщину, которой ей только предстояло стать. Я видел, какой она будет. – Что бы ни случилось с Томми – это то же самое, как если бы это случилось со мной. – Она ткнула себя пальцем в грудь. – Вы сказали, он в руках жуликов? Кто они?

– Я постараюсь ответить на этот вопрос в самое ближайшее время. Это могли быть его друзья из бара «Фло»? А может быть, тебе известны еще какие-нибудь знакомые Томми? Из его второй жизни? Из подпольного мира?

– Нет. На самом деле у него не было никакой другой жизни. Это только разговоры, разговоры и музыка…

Ее губы совсем посинели, я вдруг с ужасом увидел себя со стороны: массивный взрослый мужчина склонился над совсем уже измученным ребенком и терзает его жуткими вопросами. Хотя это делалось из лучших побуждений, надо было заканчивать.

– Тебе лучше идти домой, Стелла.

Она всплеснула руками.

– Не раньше, чем вы расскажете мне все! Я не ребенок.

– Это конфиденциальные сведения. Я не должен сообщать их. Это может ухудшить дело.

– Вы уходите от ответа, как папа, – сказала она с презрением. – За Тома требуют выкуп?

– Да, но я не убежден, что это обычное похищение. Есть предположение, что он пришел к этой публике сам, по своей воле.

– Это кто сказал?

– Один из них.

Она подняла брови.

– Тогда почему Тому грозит опасность?

– Если он знает их, они вряд ли отпустят его домой. Он их может опознать.

– Так… – Глаза ее стали совсем большими, прямо огромными, впервые вбирая в себя весь ужас и мрак окружающего ее мира. – Я так боялась, что он попал в какую-то ужасную компанию. Иначе его мать не стала бы меня расспрашивать. Я думала, что он, может быть, покончил жизнь самоубийством, и они это скрывают…

– Что тебя заставило так думать?

– Сам Томми. Он вызвал меня, и мы с ним встретились в домике на дереве утром после происшествия. Я никому не должна этого говорить. Но вам говорю, потому что вы сами все честно рассказали мне. Он хотел увидеть меня в последний раз, как друг, понимаете, и попрощаться навсегда. Я испугалась – почему навсегда? – и спросила, не решил ли он уехать и что вообще собирается делать, но он не сказал мне ничего.

– Он считал, что погиб?

– Скорее всего так. И с тех пор я ничего не слышала о нем и волновалась все больше и больше. Я и сейчас не понимаю, зачем ему понадобилось убегать и становиться преступником или оставаться с ними?

– Это неясно. Он мог не знать, что они преступники. Если бы ты могла вспомнить еще хоть кого-нибудь!

– Я стараюсь. – Она закрыла глаза и опять начала качать головой. – Но не могу. Если это не те самые люди, с которыми он должен был встретиться в ту субботу вечером, когда взял машину.

– Говорил он о них хоть что-нибудь?

– Что ему ужасно нужно их видеть.

– Это были мужчины или женщины?

– Я не знаю даже этого.

– Говорил ли он тебе в воскресенье утром, когда вы здесь встретились, о предыдущей ночи?

– Нет. После этого случая и скандала с родителями он был какой-то тихий. И я ни о чем не спрашивала его. А должна была! Знаю, я должна была. Или нет? Я всегда делаю все только во вред. Все плохо: и сделаешь – плохо, и не сделаешь – тоже плохо!

– Я убежден: ты поступаешь правильно гораздо чаще, чем большинство других людей.

– Ни мама, ни папа так не думают.

– Родители могут ошибаться.

– А вы – папа?

Этот вопрос напомнил мне грустных ребят в «Проклятой лагуне».

– Нет. И никогда не был. У меня чистые руки.

– Вы смеетесь надо мной, – мрачно сказала она.

– Не смеюсь и никогда не буду.

– Я не знаю детективов, которые были бы похожи на вас, – подарила она мне улыбку.

– Я не копирую других… – Наши отношения, которые то рушились, то восстанавливались, теперь вовсе расцвели. – И еще одно, о чем хотел спросить тебя, Стелла. Твоя мать, кажется, убеждена, что Том разбил машину умышленно?

– Да, я знаю, она так считает.

– Нет ли в этом доли истины?

Девочка задумалась.

– Не думаю, он не стал бы делать это, если только он не… – Ее поразила ужасная догадка.

– Продолжай.

– Если только он не пытался покончить жизнь самоубийством. А больше незачем.

– Покончить с собой?

– Да. Он мог. Он не хотел возвращаться домой, он часто говорил мне об этом. Но не объяснял почему.

– Кое-что я смог бы понять, осмотрев машину. Где она?

– Внизу, на кладбище разбитых машин Ринго. Мама ходит туда через день.

– Зачем?

– Это помогает ей сохранить злость. Мама действительно помещалась на Томе или еще помешается, как папа. Эта история ужасно подействовала на них. Да и я не облегчаю положения, убежав сейчас из дому. – Она топнула ногой. – Мама вызовет полицейских. А потом убьет меня.

– Нет, не убьет.

– Убьет. – Но она совершенно не боялась за себя. – Если вы узнаете что-нибудь о Томе, вы сообщите мне?

– Это может оказаться трудновыполнимым. Я имею в виду отношение ко мне твоей матери. Почему бы тебе самой не позвонить мне, когда понадобится? По этому номеру ты всегда можешь разыскать меня. Это служебный телефон. – Я дал ей свою визитную карточку.

Она спустилась по лестнице и бесшумно умчалась, скрывшись за Деревьями, – одна из тех девушек, которые заставляют вновь поверить в этот мир…