Текст книги "Ребёнок от сводного врага (СИ)"

Автор книги: Каролина Дэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Воспоминания и понимание наших отношений моментально обрушиваются на меня. Его теплый взгляд на Марину, друзей, родителей. Его просьбы не приезжать. В эти дни была она. Были его друзья. Отец. Дан проводил с ними больше времени, а со мной – меньше.

– Ты разрешаешь мне уйти? Как мило. Ты разрешал мне не приходить в палату и не беспокоить, когда приходила Марина.

– Ты тоже не всегда могла прийти. Не вини во всем меня, – жестко чеканит он в ответ.

– Хочешь сказать, ты хотел, чтобы я приходила каждый раз? Чтобы вместо твоей Марины рядом с тобой в палате сидела я?

В ответ он ничего не говорит. Помалкивает, оглядывая мое лицо. Медленно, будто впервые видит, изучает его. Сначала глаза, затем нос, губы. Окидывает взглядом длинные волосы, которые я не заплела в косу. Они волнами струятся по плечам, прикрывая небольшой вырез на груди.

Зеленые глаза напротив становятся чуть темнее. А потом серая оболочка закрывает свежую зелень, пока я жду ответа на свой вопрос. Почему? Зачем мне это знать? Мы знакомы не так давно, я не имею права претендовать на его внимание? Почему я ревную его? Почему не могу выкинуть из головы, а он не позволяет? Так много вопросов, и ответить на них так сложно! Я будто пытаюсь решить задачу с тригонометрической функцией без должной подготовки и знаний.

– Мне пора, – он натягивает мокрую футболку на прекрасное тело и покидает ванную, оставив меня наедине со своими мыслями и догадками.

Зачем ты так со мной?

Глава 11. Так надо

Так надо…

Я повторял это про себя из раза в раз. Сначала с утра, когда проходил мимо дверей ее комнаты, потом днем, когда спускался в спортзал и замечал хрупкую фигурку «сестры», вернувшейся из университета, вечером, когда мы собирались за ужином вдвоем, без родителей. У них намечались переговоры с зарубежными партнерами, поэтому дома они почти не появлялись.

Иначе я бы давно съехал и забыл про нее.

Марина часто спрашивает, когда мы переедем в квартиру, а я все тяну. То жалуюсь на ногу, то задумываюсь о том, что делать дальше, после травмы. В футбол мне дорога заказана, ребята из команды со злорадством глядели на меня, когда родители устроили праздник в честь моего возвращения из больницы пару недель назад. Показуха, и ничего более.

– О чем ты задумался? – спрашивает Марина, прижавшись к моему плечу. Мы лежим в гостиной на диване. Она шарит в социальных сетях, а я ищу подарок.

Подарок для нее.

– Смотрю, какой лучше взять.

– Зачем тебе еще один планшет?

– Я не для себя. У Эльзы сегодня день рождения.

– Ясно.

Моя девушка не сразу смогла успокоиться, когда узнала о существовании еще одной женщины под крышей моего дома. Сначала Марине не нравилась компания моей сводной сестры. Она ревновала, недоумевала, почему я вообще с ней общаюсь. Когда она приехала с шопинга, то навещала меня практически каждый день, заглаживала вину. Спрашивала об Эльзе все меньше и меньше. Смирилась, наверное, с ее существованием.

Но сейчас даже присутствие Марины не может заглушить эмоции, которые я испытываю рядом с Эльзой…

Я думал, что те непонятные ощущения прошли, забылись. Что это легкая симпатия, которая выветрилась в один миг. Но я ошибся. Я меньше общался с Эльзой, не поддерживал разговор, когда она приходила в больницу и на реабилитацию. Я думал, мы отдалимся, но стоило мне увидеть ее – растерянную и потерявшуюся, и я будто заново узнал ее.

Этот прозрачно-голубой взгляд, белоснежная мягкая кожа, аромат клубники, который впитался в мои легкие.

– Ты не против, если я тоже останусь? – подает голос Марина.

– Зачем?

– На день рождения. Вы наверняка будете праздновать.

– Вряд ли. Она ничего не говорила об этом, собиралась пойти с подругой в кафе.

– То есть я могу остаться у тебя на ночь? – она игриво приподнимает брови и смотрит на меня прекрасными глазами с толикой мольбы.

Марина отличная девушка. Красивая, привлекательная. Только в последнее время я не получаю того кайфа, что раньше. Ощущения будто притупились, а в последнюю нашу близость вместо карих глаз я увидел прозрачно-голубые.

Нужно как можно скорее переехать.

– Тебе было мало вчера?

– Да, мало. Давай сегодня.

– Дан… – раздается эльфийский голос, заставляющий меня вздрогнуть и резко привстать.

В коридоре, соединенном с прихожей, появляется моя сводная сестра. В коротком платье, с локонами на голове и скромным макияжем с акцентом на полные губы. Они слишком красные на фоне ее белоснежной кожи, но выглядит она потрясающе. Не сразу понимаю, что она говорит, остается только переспросить.

– Не понял?

– Я вернусь поздно, меня не жди, – произносит она, улыбаясь.

– Почему поздно?

– Мне сегодня двадцать, Дан. Я хочу спокойно отпраздновать день рождения с Аленой, пока родители…

– О, вы на месте! Слава богу! – в дверях прихожей внезапно появляется Марта вместе с отцом. Странно. Они должны были приехать через два дня. – Одевайтесь, у нас будет ужин.

– Какой ужин? – интересуется Эльза, взметнув накрашенные брови.

– Архиповы готовы на переговоры о вложениях в нашу компанию. О, привет, Мариночка. Твои родители еще не пришли?

Архиповы – это и есть родители моей девушки. Так, уточнение. Но не это меня волнует на данный момент.

– Зачем наряжаться? – спрашиваю я, кидая периодически взгляды на переминающуюся с ноги на ногу Эльзу. – Мы не на светское мероприятие идем.

– Затем, что вся семья должна быть в сборе. Бери пример с Эльзы, она уже готова.

– Мам, у меня сегодня день рождения. Я заказала столик и…

– Ты не можешь сделать исключение? – тут же повышает голос Марта, глядя на растерявшуюся дочь. – На кону стоит сделка века!

Зачем она обсуждает рабочие дела при моей девушке? При мне? Зачем говорить о важности сделки при дочери, которая ничего в этом не понимает? В ее день рождения! В круглую дату, которую она планировала отметить и готовилась сильно заранее. Я слышал, как она искала подходящее место, слушала отказы в попытке зарезервировать столик и тихо ругалась. При ее эльфийском голосе ругательства звучали мило и по-детски. Я хотел ей помочь отметить день рожденья. И помог, организовав для нее маленький сюрприз. Надеюсь, ей понравится. Надеюсь, ее глаза будут светиться счастьем. Я так хочу это увидеть. Хотя бы раз.

– Но я…

– Ничего не хочу слышать. Сотри свою помаду и спускайся. Нас ждет прекрасный вечер.

Нет, не ждет. Потому что глаза моей сводной сестры в этот момент тухнут.

Архиповы приходят через десять минут. Я успеваю только чертыхнуться, оставить наедине всех женщин в доме и нацепить первый попавшийся костюм. Надевать запонки и заправляться не собираюсь: я давно знаком с семьей Марины, соблюдение приличий не требуются.

Когда я захожу в столовую, они все сидят на своих местах, даже папа присоединяется. Остается только свободное место рядом с Мариной. Эльза сидит практически напротив меня, неуверенно смотрит на тарелку, в которую кладут свежеприготовленный стейк и легкий салат. Из ее прозрачно-голубых глаз буквально сквозит грусть и разочарование от этого вечера. Если бы мой день рождения испортили, я бы, наверное, тоже грустил. Я всегда относился ревностно к этому дню. А она? Как относится она?

– Даниил, нам очень жаль, что ты получил такую сложную травму, – начинает Арнольд – папа Марины. Странно, что они прервали свои разговоры о большом бизнесе и обратили внимание на детей. – Как твоя нога?

– Уже лучше. Реабилитация прошла успешно.

– Хорошие новости. Значит, в скором времени ты сможешь возглавить компанию. Я прав, Гриш?

Что?

В горле застревает ком и не может выйти наружу. Он не дает дышать, сосредоточиться на вопросе Арнольда Сергеевича. Но я быстро беру себя в руки и пытаюсь осознать, во что меня вновь втравливают.

Что значит возглавить? Я не говорил об этом и никогда не планировал связывать себя с компанией родителей. Мама хотела для меня не такого будущего. И я его не хотел. Противился всеми силами, даже когда папа насильно устраивал мне экскурсии в компанию.

Все вокруг молча ожидают моего ответа, а я не сразу могу собраться и сказать хоть что-то. Точка кипения, кажется, вот-вот будет преодолена. Но я гляжу лишь в прозрачно-голубые глаза, которые недоуменно смотрят сначала на родителей Марины, затем на меня. Она поджимает полные розовые губки и слегка качает головой из стороны в сторону, чтобы это увидел только я.

Почему она помогает мне после всего, что произошло между нами?

– Вы о чем? – непонимающе гляжу сначала на Арнольда Сергеевича, затем на отца, на лице которого не написано ничего, кроме спокойствия и умиротворения.

– Ты прав, Арнольд. Даня возглавит компанию, когда войдёт в курс дела, – отвечает отец.

– Прекрасная новость, – вторит Архипов. – Наше сотрудничество станет еще более плодотворным, когда наши дети поженятся, а Даня возглавит…

Так. Меня уже начинает нервировать вся эта суматоха. Сначала обсуждение отношений с Мариной, которые, вообще-то, натянуты, как старая струна, готовая вот-вот порваться, какая-то свадьба, потомство. Я понимаю, что родителям нужно помечтать, но не так. Но я не собираюсь проживать свою жизнь так, как мне предписывают. Я заработал достаточно, чтобы спокойно жить несколько лет без работы.

К чему это давление? Зачем оно?

– По-моему, я уже говорил, что не стану работать в компании.

– Данечка, что ты такое говоришь? – вмешивается Марта. – А как же семейный бизнес?

– Вы лучше всех знаете, что такое семейный бизнес, да, Марта?

Мой взгляд пронзает испуганный серый. Нет, не отцовский, а мачехи. Да, я в курсе, как вы получили место в компании, как заработали на квартиру. На мою квартиру! И что делаете здесь вместе с дочерью. Раньше я ошибочно полагал, что Эльза такая же гадкая и двуличная, как вы, но это не так. Она единственный человек, кто в этом доме не притворяется и не давит на окружающих.

– Даниил, прекрати себя вести, как подросток! – встревает отец.

– Хорошо.

Что ж, сам попросил. Поднимаюсь из-за стола, обхожу его, беру за руку свою сводную сестру.

– У вашей дочери сегодня день рождения, но вы благополучно об этом забыли, – говорю, глядя то на Марту, то на отца. – Вашу вину придется искупать мне.

Эльза не сразу реагирует на мою спонтанную речь, ошарашенно окидывает меня большими ангельскими глазами. Снова накрашенными. Без макияжа она больше похожа на эльфа, а сейчас – на обычного человека, слившегося с толпой.

Отец что-то выкрикивает вслед, когда мы покидаем столовую, но я даже не оглядываюсь, зато ощущаю пристальный взгляд Марины. Она не будет долго злиться, поймет. Может, присоединится к нам, когда завершится ужин. Все равно. Мне нужно покинуть этот дом как можно скорее, но в то же время разум подсказывает мне, что нужно оставить девчонку в покое, не действовать на поводу эмоций и чувств. Однако она спокойно идет следом, ничего не говоря.

Мы садимся в первую попавшуюся машину. Феррари отца. Ничего, если я одолжу его тачку, он против не будет. Возможно, сейчас я веду себя, как подросток, но факт есть факт. Я не хочу проживать чужую жизнь. Это не для меня. Отец должен осознать это. Даже травма не остановит меня от отказа заниматься винодельней.

– Куда мы? – Эльза подает голос внезапно, но тихо, когда мы покидаем территорию дома.

– Отмечать твой день рождения. Где ты заказывала столик?

– Я уже все отменила и Алене написала, что не получится отпраздновать.

– Мы устроим свой праздник, – весело говорю я, мысленно разрабатывая план нашей поездки.

Глава 12. Лучший день рождения

Это безумие. Драйв. Неизвестность. Скорость. Полное отсутствие контроля и игнорирование голоса разума. Именно так можно назвать нашу спонтанную поездку. Этот день и этот вечер будто вытащили из другой вселенной и вставили в мою жизнь, потому что раньше я никогда ничего подобного не творила.

Я не убегала с семейного ужина, который был очень важен для моих родителей, не перечила матери, не шла против слова Григория Викторовича. До сих пор помню его строгий взгляд, окинувший меня с головы до ног в столовой. Я только-только сумела справиться с тем разочарованием, которое испытала, узнав про ужин дома и невозможность отметить день рожденья в кафе. Впрочем, даже не в кафе, а в ресторане на пятидесятом этаже. Красивый вид, качественная еда, атмосфера роскоши.

Я так хотела попасть туда, что записалась за месяц вперед. Мама не понимала моего стремления, но поспособствовала, чтобы мне зарезервировали столик. Не буду описывать, что ощутила, когда мое желание проигнорировали, не буду вспоминать нецензурные словосочетания, которые я услышала от подруги, вынужденной остаться дома. Это в прошлом. В недалеком, но забытом прошлом.

А сейчас я живу настоящим. В спортивной машине с откидным верхом, в битах громкой музыки, будто мы дети мажоров, с улыбками на лицах от драйва и скорости, которую Дан превышает без зазрения совести. Он обгоняет одну машину за другой, словно куда-то торопится. Но куда? На тренировку ему не нужно, занятий у меня нет ни сегодня, ни завтра. Тогда зачем…

– О чем задумалась? – бархатный голос сводного брата вытаскивает меня в реальный мир.

– Да так, ни о чем. Гадаю, куда ты везешь меня.

– Скоро увидишь, – он загадочно улыбается, подрезая еще одну машину.

Что он приготовил? Как это связано с моим днем рождения? Дан ведет себя очень странно, очень загадочно. После стольких месяцев игнора он слишком дружелюбен. Будто между нами не было пропасти.

Будто мы снова стали теми, кто сплотился в момент горечи и слабости…

Мы останавливаемся на парковке напротив набережной. Что мы здесь забыли? Но этот вопрос застревает в горле, когда мы выходим из машины. Дан берет меня за руку и тащит вниз, к речной пристани, где нас мирно поджидает маленький речной трамвай, украшенный гирляндами и цветным дождиком.

– Вау, как красиво. По-новогоднему, – замечаю я, когда мы останавливаемся неподалеку от трамвайчика.

– Я предупредил ребят полчаса назад. Хоть что-то, – Дан пожимает плечами.

В груди возникает тепло, на губах автоматически появляется улыбка. Знаете, то чувство, когда тебе нужно быть серьезной, но ты не перестаешь улыбаться от счастья, от понимания, что кто-то в этом гребаном мире о тебе позаботился. Кто-то вспомнил, что у тебя день рождения и что этот праздник очень важен для тебя.

Обычно я праздновала его с Аленой. Мы либо гуляли, либо сидели у меня дома, если погода не позволяла выйти на улицу. Мама все время работала, не могла присоединиться. Она оставляла мне деньги, половину из которых я отдавала обратно, потому что много не тратила, а сама засиживалась в офисе допоздна.

Но никто не устраивал мне спонтанные сюрпризы, никто не заказывал целый морской трамвай, чтобы порадовать меня.

Никто, кроме него…

– Что будешь есть? – он ведет меня за руку на крытую палубу.

Здесь накрыт стол на двоих. Прямо как на свидании, когда понравившийся парень пытается признаться в чувствах и хочет произвести впечатление. Не стоит забывать, что мы родственники, хоть и не кровные. Мы одна семья. Сводные брат и сестра. Он просто очень внимателен ко мне и мил.

– Что предложишь?

– Выбирай любое блюдо. Сегодня твой день.

– То есть если я захочу лягушачьи лапка, ты их принесешь? – выгибаю бровь, не веря во все происходящее. Не знаю, почему сейчас ирония сквозит из моих уст, наверное, она помогает справиться с шоком.

– М-м-м… Да.

– Я же пошутила!

– А я нет.

Если бы вы слышали, с какой мягкостью Дан произнёс эти слова, то тоже не смогли бы оторвать от него глаз. От уверенного красавчика в костюме, подчеркивающем ширину его плеч, от взгляда, светящегося зеленым малахитом. Даже в неярком свете огней на палубе я вижу, как они сверкают, как улыбаются.

Мы еще несколько секунд внимательно смотрим друг на друга и не можем ничего друг другу сказать. А нужно? Его нежный взгляд опускается с глаз на губы, поднимается обратно. Снова. Он каждый раз смотрит так, будто готов ударить током в самый неожиданный момент. Уже бьет. Вот сейчас. Кожу покалывает, дыхание становится частым.

Нам не нужны слова, чтобы сказать друг другу все, что мы чувствуем…

– Даниил Григорьевич, трогаемся? – раздается из динамика на столе. Я думала, что из него будет звучать музыка, и даже не замечаю рядом кнопку, на которую нажимает Дан, произнося серьезным тоном:

– Да.

Мотор тут же заводится, палуба вибрирует, и мы потихоньку двигаемся вперед по Москве-реке. Огни ночного города никогда не гаснут, они украшают набережную, настраивают на волшебство. Новый год давно прошёл, а я почему-то жду чуда.

– Сегодня ветрено, поэтому на улицу лучше не выходить, – предупреждает меня Дан, листая меню. – Так что ты будешь?

– На твой вкус.

– Хорошо, закажу лягушачьи лапки, – ухмыляется Дан.

– Дан!

– Почаще называй меня так, и я выполню все твои капризы.

Любые? Ладно, сам напросился.

– Тогда бефстроганов.

Через десять минут мне действительно приносят бефстроганов, а Дану – стейк максимальной прожарки. Помню, он говорил, что не любит мясо с кровью. И я не люблю. На это наши вкусы тоже сошлись. Еда быстро исчезает со стола, вокруг нас мутноватая вода Москвы-реки, яркие огни, которые порой заставляют жмуриться. На нашем трамвайчике такого нет: Дан подумал даже про свет.

Сегодняшний вечер – будто из другой реальности. Дан вытащил меня из серых будней, скрыл в этом пространстве, наполненном весельем, счастьем и беззаботностью. В последнее время меня преследовала монотонность. Она стала нормой. До этого дня. До того, как я пошла вслед за парнем, нет, за мужчиной, к которому неравнодушна.

Однако об этом чувстве нужно забыть.

– Не хочешь потанцевать? – внезапно предлагает он, когда мы доедаем свои порции. – Еду надо растрясти.

– Не знаю, я…

– Что? Страшно? – игриво поднимает темные брови.

– Я… думала, что ты не танцуешь из-за ноги, – нахожу первую попавшуюся отмазку.

– Все верно. Но для тебя сделаю исключение.

Пока я поднимаюсь, Дан включает на телефоне единственный медленный трек «Слипкнотов» и протягивает руку. Одна из моих любимых песен, которые я слушаю, когда мне одиноко. Но сейчас я не чувствую себя таковой. Рядом Дан. Его теплые ладони ложатся на талию, моя голова опущена на крепкое плечо в идеальном костюме. Ловлю себя на мысли…

– Знаешь, это больше похоже на свидание.

Я высказываю ее вслух и тут же жалею. Зачем я это сказала? Он подумает, что я сумасшедшая. Какое может быть свидание между нами? У него есть девушка, а я – сводная сестра. Но от следующих его слов в моих мыслях происходит коллапс.

– А если это и есть свидание?

Наш танец прекращается. Мы стоим напротив друг друга и совсем не дышим. Кажется, сердце замирает. Время останавливается, одна секунда длится вечность.

Мой мир сужается до малахитовых ярких глаз, которые неотрывно глядят на меня, до полных губ, которые сейчас так близко к моим. К дыханию, соединившемуся в одном потоке. Мы дышим друг другом. Позволяю себе смело коснуться темных волос, которые порядком отросли. Позволяю зарыться в них, ощутить их мягкость. Если бы я была смелее, то потянулась бы к его твердым губам, которые манят к себе, как бабочку – огонь, но…

Нас прерывает резкий звонок мобильного телефона. Его телефона.

– Да! – рычит Дан. В этот момент его натура резко меняется с мягкой на строгую и яростную. – Что значит приехать? Что-то случилось? Хорошо, едем.

– В чем дело? – ощущая, как магия вокруг нас меркнет, спрашиваю у Дана, сжимающего телефон практически до хруста.

– Отцу плохо. Твоя мать просит приехать домой.

Реальность возвращается, магия исчезает вовсе. Мне остается только подчиниться и лишь предполагать, как именно судьба распорядится нами в следующий раз.

Глава 13. Лучший подарок

– У вас небольшое перенапряжение, ничего страшного, – произносит мужчина за сорок с густыми усами.

– Что значит перенапряжение? – переспрашивает Григорий Викторович, поднимаясь с дивана в гостиной, вокруг которого мы стоим. – Мне не сто лет, я ещё полон сил!

– Вам почти пятьдесят, Григорий Викторович. Ваш организм дал сбой, и это повторится, если не принять меры.

Все это очень странно, не находите? Общение с Архиповыми, которые показались мне не очень дружелюбно настроенными к семье, кроме Дана, какие-то вложения, акции и перенапряжение Григория Викторовича. Вся эта ситуация наводит на не самые приятные мысли, порой даже удручающие.

Я всеми силами сочувствую мужчине, правда. Печально видеть сильного и строгого человека таким уязвимым, слабым. Он чем-то напоминает мне Дана, который лежал в больнице с аппаратом Илизарова на ноге и был готов распрощаться с прекрасным существованием на земле.

Однако Григорий Викторович не из тех, кто сдаётся сразу.

– Если бы вы не ушли, все было бы в порядке! – подаёт голос мама, яростно глядя на… Почему на меня? Что я сделала не так? Зачем смотреть на меня серебристыми глазами, полными ярости? – Не будьте такими безответственными.

– Почему безответственными? – встревает Дан. Только после этого выражение лица мамы меняется на более добродушное. – Я четко выразил свою позицию касательно винодельни.

– Черт возьми, ты понимаешь, что Архиповы не вложат в наш бизнес средства, если ты не будешь им управлять?! – выкрикивает внезапно Григорий Викторович. Впервые в жизни слышу, как он кричит, злится, как венка на лбу надувается, искажая его лицо, и как краснеет кожа до самой шеи.

Становится не по себе от этой ситуации. Веселье моментально выветривается. Точнее, оно исчезло, когда мы переступили порог дома, а сейчас от него не осталось и следа. Вот он – мой день рождения, который я так долго ждала. Хочется остаться одной. Сбежать отсюда. От белых ослепляющих стен, от гнетущей ярости, исходящей от наших родителей.

Чувствую себя виноватой во всем, но ведь я ничего не сделала, чтобы испытывать эту вину!

– Найди приемника. В чем проблема? – голос Дана вторгается в сознание.

– Я не отдам дело нашей семьи непонятно кому!

– Даже моей сестренке? – Дан многозначительно смотрит на меня. Зачем меня так подставлять? Не надо, Дан. Пожалуйста, не надо.

– Эльзе? – мама округляет глаза. – Она ещё ребёнок.

– Ей сегодня исполнилось двадцать.

Я не планировала вливаться в семейный бизнес и управлять им. Заниматься юридическими делами – да, но не главенствовать, как предлагают Дану. Я ничего не понимаю в бизнесе. Зачем мне это?

– Компанией будешь управлять ты! Мы сольём наши винодельни в одну компанию и отдадим все тебе и Марине. Будете управлять совместно, как семья.

Сказать, что я остаюсь равнодушной, когда слышу эту новость, значит, ничего не сказать. Как и на празднике в честь выздоровления Дана, я замираю и пытаюсь не представлять будущее сводного брата. Но перед глазами он и его Марина. Он крепко обнимает девушку за талию, как недавно меня, он приближает к ней свое идеальное лицо и поглаживает пальцами щеку.

Он целует ее, как мог поцеловать меня…

Мои мечты снова рушатся. Каждый раз я то взлетаю на крыльях ангела, то падаю вниз, как изгнанная из рая. Нужно научиться смотреть правде в глаза, прежде чем мечтать о чем-то.

– Мы потом поговорим, – после долгого молчания отвечает Дан и покидает гостиную.

– Даниил! Вернись немедленно! Мы ещё не закончили!

Однако он не оборачивается, уходит все дальше и дальше, что-то достав из кармана по дороге. Только в тот момент, когда он скрывается за углом коридора, я замечаю сжатую в кулаке пачку сигарет. Я видела ее однажды, когда он поссорился со своей девушкой до травмы на поле. Больше никогда не ощущала запах табака.

В комнате повисает тишина. Мама не смеет нарушить ее, а я боюсь даже пошевелиться, потому что зоркий темный взгляд готов превратить меня в пепел. За что? Я ничего не сделала. Я просто… оказалась не в том месте и не в то время.

– Черт! Этот мальчишка доведет меня до инфаркта! – выкрикивает Григорий Викторович, взяв в руки стакан с водой.

– Гриш, успокойся.

– Успокоиться? Ты сто раз мне об этом говорила, и дальше что? Думаешь, я успокоюсь, пока этот гаденыш…

В какой-то момент происходящее выходит за рамки разумного. Апатия охватывает меня. Я словно наблюдаю за всем из другого измерения. Меня не видно и не слышно, а взрослые решают наше будущее прямо здесь и сейчас. Решают, как лучше поступить нам, забывая про свободу души и собственные желания. Странно? Нет. Это нормально.

И когда отчим слишком крепко сжимает стакан, так что он разбивается, я не сразу понимаю, что происходит. Осколки летят во все стороны, но до меня не долетают. Мама вскрикивает, зовёт прислугу, а я покидаю свою зону наблюдения и…

– Давайте уберу стекло, – словно проснувшись, подбегаю к мужчине. Его правая ладонь вся в крови, мелкие осколки торчат прямо в линиях, разрушая их рисунок.

– Эльза, иди в свою комнату! И не мешайся! – выкрикивает мама в порыве ярости и пытается смести осколки с ладони Григория Викторовича.

Меня вновь толкают в другое измерение, но если до этого я смотрела на все в полной апатии, то сейчас мою грудь раздирает боль. Боль от резкости, от непонимания и строгости родной матери. От взгляда родных глаз цвета сверкающей стали, которые я должна была унаследовать, если бы в моем организме присутствовал меланин. Больно. Как же больно.

Знаю, что ты не хочешь меня видеть в новой жизни, просто тебе некуда деваться…

Покидаю гостиную вслед за Даней, не замечая обеспокоенного взгляда Риты из кухни. Она единственная не выбегает на помощь к хозяину – занимается уборкой после «званого ужина». Вечер испорчен. Испорчен день, неделя, месяц.

Испорчена жизнь, которую мы всегда мечтаем прожить лучше всех остальных.

Забегаю в комнату, не замечая небольшую красную коробку на кровати, затем в ванную, которая тут же на миг ослепляет. Но я привыкла к ней за полгода существования в этом доме. Закрываю глаза, чувствуя, как грудь сдавливает с неистовой силой. День, который должен был стать счастливым и веселым, превращается в глубокую пропасть, из которой нет выхода.

Открываю кран, наблюдаю, как течет прохладная вода. Она успокаивает, умиротворяет. Однако к ней присоединяются маленькие соленые капельки, текущие из глаз. Стараюсь не смотреть на своё отражение, на потекшую тушь, на лицо девчонки, которая хотела немного счастья в этот день, чьи мечты осуществились бы, если бы реальность не оказалось столь жестокой и несправедливой.

Что я сделала не так? Что…

– Ты как? – позади меня слышен обеспокоенный бархатный голос. Я его узнаю даже с закрытыми глазами, и все равно буду вздрагивать каждый раз от неожиданности.

– Пожалуйста, уйди.

Но он не уходит, стоит на месте. Я не слышала, как открылась дверь в ванную, когда он вообще зашел. Может, и сейчас Дан все же вышел, а я снова не слышу? Нет. Это самообман. Потому что теплые ладони касаются моих плеч через несколько секунд.

Меня пронзает электрическим током, когда он разворачивает к себе и мое лицо утыкается в мягкую ткань рубашки. Когда успел снять пиджак? Не имеет значения. Дан ничего не говорит, молча поглаживает ладонью мои волосы, успокаивает, когда я содрогаюсь от слез обиды и злости на эту жизнь.

– Ты не должна плакать из-за неё, – шепчет ласково Дан.

Я ничего не говорю, не имеет смысла. Он прекрасно понимает причину моих слез, но даже не догадывается, что она составляет лишь часть моей горечи, которая давно сидит в груди и гложет изо дня в день. А сегодня выливается прямо на широкие плечи сводного брата.

– Эльза, посмотри на меня.

– Нет…

– Посмотри, – он насильно отодвигает меня и приподнимает мое лицо за подбородок. – Кто бы что ни говорил, ты замечательная девушка.

– Поэтому ты перестал со мной общаться? Потому что я замечательная?

– Нет.

– Тогда почему…

Я не успеваю задать вопрос, потому что полные губы Дана накрывают мои. Не сразу понимаю, почему он сильнее удерживает меня за шею, почему его рука на моей талии припечатывает наши тела друг к другу и почему воздух вокруг нас заканчивается.

А главное, почему я не сопротивляюсь ему и отвечаю с тем же энтузиазмом.

Хватаюсь за его плечи, как за соломинку, как за гарантию поддержки и защиты от бед. Целую такие желанные губы, пытаюсь запомнить их запах, утонуть в безумии, пока реальность вновь все не испортила. Она умеет внедряться в мою жизнь в самый неподходящий момент, и он настает.

Сейчас…

Дан резко отрывается от меня, глядя потемневшими глазами на мои припухшие от его дерзкого поцелуя губы. Оглядывает, стряхивает невидимую пылинку с моих волос и… уходит. Молча уходит из комнаты, ничего не сказав.

И снова бросает меня. Забрасывает на небеса, затем тянет за крылья на землю…

Я больше не хочу плакать. Не могу. Больше нет сил. В моей комнате не так сильно давит белый свет, постельное белье темное, мягкое. На его фоне сразу выделяется небольшая красная коробка с маленьким бантиком и записка под продолговатым красным футляром.

«Надеюсь, здесь тебе будет удобнее сохранять свои рисунки. С днём рождения, холодное сердце. Д.»

С улыбкой на лице открываю сначала футляр, где лежит белый электронный карандаш, затем коробку побольше. Внутри лежит новый планшет из яблочной серии последней модели. Как раз для рисования. Боже мой! Я давно мечтала о таком, но не решалась попросить его у мамы: слишком дорогой подарок вместе с карандашом. А он подарил вот так просто.

Может, ему не все равно…