Текст книги "Снова ты: Уйти, чтобы вернуться"

Автор книги: Кароль Канн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Кароль Канн
Снова ты

Глава 1

«Он здесь!» Мысль эта вихрем промелькнула в голове Кейт Стоквелл, когда внизу раздался характерный стук захлопнувшейся за посетителем двери. Она застыла в нерешительности.

– Кейт, поторопись! – крикнул Корд. Он единственный из братьев позволял себе повышать на нее голос. Рейф, его близнец, был для этого слишком сдержан. А о Джеке, старшем, и говорить нечего. Он бы себе такого никогда не позволил.

– Кейт! – снова закричал Корд.

Кейт вздохнула и поглядела в зеркало. Костюм из голубого прохладного шелка сидел на ней безупречно. Оттенок розовой помады тоже был под стать шелку – холодноват. Волна блестящих волос струилась по плечу с роскошной небрежностью. Просто воплощение уверенности и совершенства! Но отчего же так дрожит рука, поправляющая изящную серебряную цепочку?

Да, братья ждут ее. И он с ними. Бред Ларсон. Ее бывший возлюбленный. С тех пор прошло уже восемь лет – казалось бы, всем эмоциям пора улечься. Да и виделись они в последнее время довольно часто. О, он находил поводы, чтоб лишний раз появиться! Эти вечные мужские дела. Срочные переговоры – то с Кордом, то с Рейфом, то с обоими.

При чем здесь она, и разве это повод ей, тридцатилетней, уверенной в себе женщине, волноваться? Наверняка истинной причиной ее состояния послужил этот телефонный звонок. Она просто тревожится за своего маленького пациента, за Бобби. Вполне ведь уважительная причина? На том и порешим. Кейт еще раз взглянула на свое отражение, чуть откинула волосы и решительным шагом направилась вон из комнаты. Она была из рода Стоквеллов и умела держать удар. А расшалившиеся нервы пусть заботят слабых, изнеженных женщин.

Уже почти спустившись по лестнице, она услышала мужские голоса и остановилась. Как все-таки не хочется почувствовать себя лишней!

– Кейт! – Джек обернулся и просиял ей навстречу.

Ну вот и конец раздумьям. Она вошла в комнату и обняла брата.

– Мой любимый Синдбад-Мореход снова со мной, – чуть охрипшим голосом произнесла она.

Он был большой, сильный и самый любимый из братьев. Нет, разумеется, она любила всех троих, но Корд и Рейф были близнецами, и у них существовала своя, как это обычно бывает у близнецов, связь. А вот на Джека она в любой ситуации могла полностью положиться. А как он ей помог в период разрыва с…

– Привет, Кейт.

Она обернулась.

– Бред, – кивнула она, насколько удалось, небрежно. – Как твои дела?

Вежливые пустые фразы… А ведь когда-то она думала, что знает его так же хорошо, как себя.

Сейчас перед ней стоял совершенно чужой человек. Высокий, с волнистыми темными волосами… Неужели она когда-то касалась их ладонью и убирала с глаз, чтоб не мешали смотреть на нее, Кейт?

– Хорошо, – ответил этот чужой. – А у тебя? – Во взгляде его светилось такое знакомое ей тепло. Стоило ли этому радоваться?

Рейф прервал ее раздумья:

– Может, начнем, наконец?

– Конечно, – кивнул Корд, – только мне потом придется отлучиться, чтобы забрать Ханну с Бекки от врача.

Жаль, что Ханны здесь нет. Они были подругами. Потом Ханна вышла замуж за Корда и подарила Стоквеллам маленькую Бекки. Они по-прежнему дружили с Кейт, и ее моральная поддержка сейчас весьма бы не помешала.

– Ну что ж, давайте, – сказал Джек. Он взял лежащий рядом с ним плоский сверток и стал разрывать коричневую бумажную упаковку.

Сначала в разрыве мелькнул уголок позолоченной рамы, затем – холста, на котором было написано имя художницы: «Мэделин Леклер».

– Вот то, что я нашел во Франции, – прокомментировал Джек и полностью освободил картину от оберточной бумаги.

Кейт в изумлении уставилась на портрет.

– Невероятно, – вырвалось у Рейфа.

– Точь-в-точь Кейт, только совсем молоденькая, – пробормотал Корд.

Хотя именно Джек позвонил братьям и сестре из Франции и рассказал, что напал на след Мэделин, сейчас он смотрел на картину тем же неверящим взглядом, что и они.

– Думаете, следует показать ее старику? – задумчиво спросил Рейф.

– Чтобы уличить во лжи, внушаемой нам с детства? – Лицо Корда исказила гримаса боли. – Вряд ли на него это произведет впечатление – сознание слишком затуманено обезболивающими. Хотя даже если бы он был в ясном уме и трезвой памяти, его бы не проняло, – тихо закончил Корд и посмотрел на Кейт. – Как будто ты смотришь в зеркало, правда?

Художница Мэделин Леклер нарисовала портрет. Она же Мэделин Джонсон Стоквелл. Их мать. Их якобы погибшая мать. «Несчастный случай», – объяснял им отец с детства. А теперь, когда смертельная болезнь приковала его к постели, он решил очистить свою совесть от лжи и признался, что Мэделин не умерла, а покинула семью. И была при этом беременной от другого мужчины.

С тех пор (а прошло уже пара месяцев) братья пытались найти свою мать.

– Полотно висело в маленькой галерее под Парижем, – делился историей находки Джек, – и цену за него заломили немалую.

Мужчины склонились над картиной и погрузились в обсуждение бесстыдно завышенной цены. Кейт стояла позади. Их слова доходили до нее словно сквозь вату. Они так увлеклись, что совершенно забыли о ней. Первым о ее существовании вспомнил Бред. Он обернулся, и тут плотину прорвало. Она не могла больше выдержать ни секунды. Глаза защипало, слезы уже готовы были хлынуть… Вслепую, ничего не видя перед собой, Кейт бросилась вон из комнаты.

– Кейт? Ты в порядке?

О, нет! Надо же, чтобы именно Бред последовал за ней! Она откинула волосы с лица и поняла, что находится в зимнем саду.

– Разумеется, – ответила она. – Почему бы мне не быть в порядке?

Машинально Кейт взялась за горшок с маленьким папоротником и стала поворачивать растение к свету. Но рука так дрожала, что горшок опрокинулся и земля рассыпалась по старому восточному ковру. Сдержав рыдание, она присела на корточки и стала собирать коричневые комья.

– Кейт. – Бред нагнулся и слегка коснулся ее плеча. – Оставь это.

– Я не хочу это оставлять! – прошептала она упрямо, но выпрямилась, встала… И вот уже голова склонилась к нему на грудь, а руки обнимают такое родное тело… Боже, что это с ней? Она в ужасе отпрянула, чуть не споткнувшись о валяющийся на полу горшок.

– Кейт, пойдем! Миссис Хайтауэр уберет. Это ее прямая обязанность.

Но Кейт нагнулась, подняла горшок, поставила его на место, выпрямилась и только затем ответила:

– Ты всегда не выносил миссис Хайтауэр!

– Я – ее? Уж скорее она меня, – возразил он невозмутимо. – Пойдем, перестань хныкать.

– Я не хнычу! – возмутилась она.

– Разумеется. Принцесса Стоквелл всегда владеет собой. – Бред посмотрел на нее в упор. – Отчего же тогда у тебя на щеках черные ручьи?

– Ты отвратителен!

Он пожал плечами.

– Вытри глаза, Кейти.

Кейти. Только Бред ее так называл. Она прикрыла веки, и тут же ее окружили призраки прошлого. Но что это тычется ей в руку? Носовой платок!

– Я так и подумала, что у тебя есть запасной, – промолвила она глухо. У него всегда был при себе лишний платок, даже когда им было по тринадцать и они развлекали всех окружающих своими затеями.

– Хоть моя мать и была прислугой, она научила меня хорошим манерам.

– Наверняка все женщины, чьи слезы ты за эти годы осушил, были весьма довольны твоей предусмотрительностью, – заметила она язвительно.

– Ревнуешь?

Только огромное самообладание удержало ее от того, чтобы не зашипеть.

– Нет. Я не склонна к ревности.

Это была чистейшей воды ложь. Она ревновала как тигрица. Как она мучилась тогда, как хотела справиться с этим! Единственная любовь ее жизни… Бред… Но рядом не было матери, готовой поддержать и утешить. Их мама утонула в озере поместья Стоквеллов. Во всяком случае, так они всегда считали.

Кейт промокнула платком слезы. Нет, повод для его присутствия, несомненно, был. Бред был выдающимся частным детективом и мог им помочь.

– Это не может быть моим портретом, – сказала она. – Удивительное сходство, не более того. Девушка на картине наверняка вторая дочь Мэделин. Она должна быть всего лишь на год младше меня. Дочь, у которой была мама.

Бред молчал.

– Почему мой отец все эти годы лгал нам? Я знала, что он плохой человек, но так обманывать – это чересчур…

– Поэтому вы и наняли меня, – заметил Бред. – Чтобы получить ответы на те вопросы, на которые никогда не ответит ваш отец. И чтобы найти вашу мать.

– Я тебя не приглашала! – резко возразила она.

Его лицо чуть напряглось, будто он подавил смешок. Она его забавляет? Этого только не хватало!

– Я знаю, что ты один из лучших частных детективов в штате, – признала она.

– Но только не в Грендфью? – спросил он сухо. – Я в высшей степени оскорблен.

Нанять Бреда предложили Джек и жена Рейфа – Кэролайн.

– Кейт, ты что, боишься, что я не смогу хорошо выполнить свою задачу только потому, что речь идет о вашем высокочтимом семействе?

– Мне ли не знать, что работу ты ставишь превыше всего. Просто любопытно, зачем ты взялся за это дело, если… – во рту у нее внезапно пересохло, – если принять во внимание…

– Что именно?

– Впрочем, это было давно.

Он посмотрел на нее в упор.

– Ты мне не веришь, – констатировал он спокойно.

– Я…

– Ты не веришь, что для вашей семьи я сделаю все, что в моих силах.

– Братья тебя бы не пригласили, если бы сомневались.

– Мы говорим не о твоих братьях. – Его глаза сузились. – Твои слезы кажутся мне гораздо более искренними, чем ледяной тон, который дается тебе с таким трудом.

– Занимайся своим делом, Бред. Ищи Мэделин Леклер.

– И держись от меня подальше, – закончил он за Кейт.

– Я такого не говорила.

– Слова, пожалуй, были бы уже лишними.

Она проклинала слезы, поток которых все не иссякал.

– Джек позвал тебя сегодня не для того, чтобы я всплакнула у тебя на плече. – Ее голос звучал вызывающе.

– Послушай, – после некоторой паузы произнес он, – не пытайся казаться безразличной. Слишком много на тебя свалилось в последнее время. Сначала выясняется, что отец смертельно болен. Затем – что мать, которую вы всю жизнь считали погибшей, возможно, еще жива. И еще этот портрет… Тут бы кто хочешь потерял голову. Даже я вот…

– Тебя ничто не способно пронять! – перебила она.

Он поморщился:

– Сейчас ты, конечно, фурия, но девочка на портрете с виду и мухи не обидит.

– Мне надо умыться, – сказала Кейт.

– Аудиенция окончена, принцесса?

Она бросила на него разъяренный взгляд. Тинейджера, который зарабатывал себе на карманные расходы, работая в саду, пока его мать стряпала на чужих людей, больше не существовало. Сейчас Бред выглядел так, будто это он имел приличный штат прислуги, с готовностью ожидающей любого его приказания. Кстати, а что она знает о нынешнем Бреде Ларсоне, кроме того, что он является владельцем известного детективного агентства?

– Я…

– Ладно уж, Кейти, забудем об этом. От меня никто не узнает, что Кейт Стоквелл проливала слезы.

Ее глаза моментально высохли.

– Я постоянно себя спрашиваю, что я в тебе нашла? Стоп, кажется, поняла! В чувстве юмора тебе не откажешь.

Нет, не может быть, чтобы эти слова произносила она. Какой резкий, противный тон! Какое омерзительное сочетание черствости и надменности! Ведь она, Кейт, не такая. Она любит детей, старается им помочь… А воевать вовсе не ее призвание.

Бред наклонился вперед и внимательно оглядел ее лицо. Ей едва хватило самообладания, чтобы не отступить.

– Что?.. – выдохнула она.

Он выпрямился.

– Я только хотел убедиться, не смыло ли вместе с макияжем твою маску.

Он грустно улыбнулся и вышел, оставив ее одну.

Рассеянный взгляд Кейт бродил по разноцветью экзотичных растений, бесчисленным антикварным безделушкам, удобным, так и приглашающим посидеть креслам… В лучах дневного техасского солнца все казалось теплым, золотым. «Какой уютный дом!» – наверняка подумал бы случайный гость. И позавидовал бы живущей здесь семье. Но Кейт-то знала, что теплу здесь не было места. Об этом позаботился ее отец, обращавшийся со своими детьми так же, как она сейчас – с мужчиной, с которым когда-то была обручена.

Кейт печально вздохнула и вышла в коридор. Между старыми картинами, портретами ее предков, висели зеркала. Что ж, посмотрим. Глаза немного покраснели, но тушь вовсе не растеклась. В остальном она выглядела как обычно. Каштановые волосы. Узкое лицо. Голубые глаза. Нос чуть длинноват. Было время, когда Бред называл ее красивой и она ему верила. Но это было давно.

Сейчас она была лишь женщиной, которая помогала детям. Она была так увлечена, так горда своей работой, что зачастую забывала, что она в действительности собой представляет. Ничто. Пустая оболочка Женщины.

Взгляд Кейт упал на носовой платок Бреда, который она все еще держала в руке. Она прижала его к щеке, вдохнула такой щемяще знакомый запах.

Внезапно совершенно бесшумно перед ней появилась миссис Хайтауэр.

Кейт быстро спрятала платок в карман и откашлялась.

– Что такое? – спросила она.

Лицо экономки сохраняло абсолютную невозмутимость.

– Вам звонят.

Кейт поблагодарила миссис Хайтауэр и направилась к телефону.

К счастью, ей сообщили хорошую новость. Кейт очень беспокоилась о маленьком Бобби, хотя знала, что неразумно привязываться к пациентам. Но что-то в темноволосом мальчике с темно-голубыми глазами трогало ее сердце.

Да, следует признать, Кейт была довольно чувствительной. Возможно, это качество пригодится, чтобы стать хорошим доктором. Не более того.

Глава 2

Была ли на земле другая женщина, которая бы так сводила его с ума, как Кейт Стоквелл? Если да, Бред бы охотно встретился с ней.

Он потер лоб, пытаясь настроиться на деловой лад, и вошел к братьям Кейт, которые все еще говорили о портрете. Джек обернулся на звук его шагов. Очевидно, он успел заметить, что Бред последовал за сестрой. Раньше это воспринялось бы совершенно естественно: Бред был одним из них, даже почти принадлежал к семье.

Однако сейчас он был только бывшим возлюбленным их младшей сестренки. И наверняка Кейт не оставила у братьев и тени сомнения, кто в возникновении эпитета «бывший» был виноват.

Да и вообще сейчас все было иначе. Джек проводил большую часть времени в Европе. Рейф был сенатором, а Корд вел дела семьи. Кейт же несколько лет назад, после развода, вернулась из Хьюстона. Ее бывший муж был когда-то другом Бреда.

Когда он узнал, что Кейт вернулась в Грендфью, в отчий дом, то непростительно поддался эмоциям. Лишь только недели через две ему удалось взять себя в руки и вернуться к намеченной линии поведения.

Сегодня он здесь не как друг Стоквеллов и тем более не как будущий член их семьи, а как частный детектив. Его дело – искать Мэделин Леклер. Задача, которую следовало решить, была Бреду интересна. Стало быть, надо сосредоточиться на ней и вместо того, чтобы предаваться праздным и безрадостным воспоминаниям о своей жизни, заняться прошлым Маделин.

– Были ли в галерее, где висел портрет, другие ее картины? – спросил он Джека.

– Остальные уже раскупили. Как художница она явно пользуется спросом. Портрет оставался только потому, что Робильярду, галерейщику, было жаль расставаться с ним, – пояснил Джек.

– И что же заставило его изменить решение? – поинтересовался Корд.

– Я соблазнил его.

– Суммой, – понимающе уточнил Рейф.

Джек скромно кивнул.

– Картина не должна была уйти на сторону, ее место здесь, рядом с другими семейными портретами.

– Она бы никогда здесь не оказалась, если бы Кейн продолжал рассказывать нам сказки о несчастном случае, о лодке и о дяде Брендоне, – жестко заметил Рейф.

Джек никак не отреагировал и протянул Бреду несколько проспектов.

– Здесь работы Мэделин Леклер, – пояснил он. – Ее персональные выставки и прочие экспозиции.

Бред стал листать. Некоторые вернисажи проходили уже лет пятнадцать назад.

Вдруг он затылком почувствовал, что вошла Кейт. Он попытался вновь сконцентрироваться на проспектах, но все-таки обернулся. Она выглядела еще более смущенной, чем в зимнем саду.

Нет, это не должно было его занимать. Он заставил себя снова углубиться в мир искусства. На данный момент такова была его работа.

– Впечатляющая коллекция, – пробормотал он.

– Мне кажется, этот галерейщик влюблен в Мэделин, – оживленно заявил Джек. – Он рассказал, что она сейчас где-то в Новой Зеландии и при этом выставляется в художественных салонах и галереях Бостона. Так по крайней мере было несколько лет назад.

– В таком случае, похоже, что наша мать жива, – задумчиво сказал Рейф. – Твой Робильярд смог описать, как она выглядит?

– Нет, но, судя по всему, Кейт на нее похожа.

– Итак, – взял слово Бред, – мои люди прочесали Новую Зеландию, но нигде не обнаружили следов Мэделин Леклер. Обычно всегда удается на что-то наткнуться: получение водительских прав, сдача в залог, уплата земельного налога и т. п. Если она все-таки там живет, то такая секретность не случайна. Галерейщик уверен в достоверности сведений? – Он посмотрел на Джека.

Тот кивнул.

– Тогда самое время для вылета в Бостон и посещения его художественных салонов и галерей, – стал вслух размышлять Бред. Именно для этого они к нему и обратились. Стоквеллы настаивали, чтобы он занялся этим делом лично, хотя с таким же успехом слетать в Бостон мог любой из его шести детективов. Искать человека и для него, и для его коллег было делом рутинным.

– Мы уже составили список всех галерей и салонов, на которые стоит обратить внимание. У Мэделин разностороннее дарование – и живопись, и керамика, и скульптура… Это, конечно, сильно удлиняет перечень адресов.

– Ты сам летишь в Бостон? – уточнил Рейф.

– Да, сам. Завтра утром.

Братья довольно кивнули. Корд посмотрел на часы и извинился: ему нужно было ехать за Ханной и Бекки.

– Как долго ты там будешь? – поинтересовалась Кейт. Она подошла ближе, и он снова ощутил ее ни с чем не сравнимый аромат.

– В одном Бостоне десятки галерей и художественных салонов, – как мог, спокойно сказал он.

– А нельзя туда просто позвонить?

– Нет, – ответил он кратко. – Не бойся, Кейт, все без исключения расходы после окончания дела будут скрупулезно подсчитаны.

– Я не это имела в виду.

Он поднял бровь:

– В самом деле?

В прелестных голубых глазах сверкнула молния.

– Речь идет о нашей матери! – Ее тонкая рука прочертила объединяющий круг меж братьями. – Почему бы нам не поинтересоваться, как ты хочешь ее найти?

– Кейт!..

– Нет, Джек. – Она даже не подняла глаз на брата. – Я хочу знать.

– Пока вы спорите, я приглашу свою жену на жаркое послеобеденное свидание, – усмехнулся Рейф, сочувствующе кивнул остающимся и вышел.

Джек прислонился к стене и, казалось, приготовился наблюдать.

– Сначала я вычеркну из списка галереи и художественные салоны, где нет работ Мэделин Леклер.

Бред старался не злиться. Ему еще никогда не приходилось рассказывать клиенту о методах своей работы.

– Ну, это я бы взяла на себя, – промолвила Кейт. – Что еще?

Он бросил на нее удивленный взгляд, но продолжил:

– Затем пройдусь по оставшимся адресам с портретом Мэделин.

– Спасибо, достаточно, – вмешался Джек, видно, почувствовав, с каким трудом Бреду удается владеть собой.

– Но…

– Хватит. В своем деле Бред лучший. Предоставим все ему. О’кей?

Кейт нахмурилась.

– Еще одна деталь. Я тоже поеду в Бостон.

– Что? – Изумлению Джека не было предела.

Бред решительно покачал головой:

– Нет.

– Я могу тебе помочь. – Кейт перешла к уговорам, он слышал нотку отчаяния в ее голосе. – Ты же сам сказал, что галерей десятки.

– Я работаю один. – Это была правда. – Если понадобится, я возьму с собой кого-нибудь из агентства, не тебя.

Еще не хватало лететь в Бостон с Кейт!

– Я боюсь, только твоего решения недостаточно.

– Послушай-ка, ты, принцесса, я сам решаю, как мне действовать. Если хочешь командовать, ищи себе кого-нибудь другого. Я ухожу. Поняла?

Она беспомощно посмотрела на брата:

– Джек…

– Бред прав, – это его дело. Тебе бы ведь тоже не понравилось, если б кто-то стал диктовать, как тебе обращаться с пациентом, а?

– Нет, конечно, – покорно согласилась она.

– Ну вот видишь, – довольно констатировал Джек и перевел взгляд на Бреда: – Желаю удачи! Мы остаемся на связи, да?

Бред кивнул, и Джек ушел.

– Ты мне не веришь, верно? – спросил Бред, когда они остались одни.

– А ты меня ненавидишь. И это видно невооруженным глазом.

– Ты переоцениваешь себя, Кейт. Я просто не допускаю, чтобы мне мешали работать.

– Тогда я полечу в Бостон одна.

– Зачем?

– Поговорить с галерейщиками.

– Ну что ж, продолжай, рассказывай на всех углах, что ты – Стоквелл. И если твоя мать не хочет, чтобы ее нашли, она исчезнет бесследно. Вы больше не услышите о ней никогда.

Кейт побледнела и покачнулась.

Чертыхнувшись, Бред подставил ей стул и усадил.

– Только этого еще не хватало, – пробурчал он, – чтобы ты упала в обморок.

Она в ярости вцепилась в его руку.

– Я никогда не падаю в обморок! И я полечу в Бостон, потому что мои братья уже столько сделали, чтобы найти нашу мать, только я не принимала никакого участия!

– И в чем оно, по-твоему, должно проявиться? – осторожно поинтересовался Бред.

– Корд обнаружил, что отец со дня «смерти» нашей мамы регулярно куда-то переводит деньги. И нашел письмо, где говорилось, что семью матери Стоквеллы обманом лишили земли, – стала она перечислять заслуги братьев. – Рейф изучил архив в канцелярии Карлайла, и выяснилось, что у наших родителей уже после «гибели» Мэделин был бракоразводный процесс, который длился несколько месяцев. Благодаря Рейфу и Кэролайн (тогда она еще носила имя Карлайл) мы знаем, что Мэделин долгое время прожила во Франции и взяла себе имя Леклер…

– И сейчас ты хочешь внести свой вклад тем, что будешь таскаться со мной по Бостону, – констатировал Бред.

Она кивнула.

– Кейт, ты и я – это не очень хорошая идея.

– Потому что мы когда-то были обручены?

«Потому что ты сводишь меня с ума», – подумал он.

– Я привык работать один, – сказал он вслух.

– Я не стала бы тебе мешать.

«Нет, ты бы только постоянно отвлекала меня».

Между ними, может быть, и было все кончено, но он был мужчиной. А она – красивой женщиной. Такое сочетание всегда чревато.

– Нет.

Она издала легкий звук протеста. Глаза ее были устремлены на портрет. Он вгляделся в ее лицо.

Замешательство, боль, тоска так ясно читались на нем!..

С тех пор как Бред занялся «делом Мэделин», он неоднократно встречал Кейт, и всякий раз она была воплощением холода и сдержанности. А сейчас в течение дня столько перемен: и слезы, и смятение, и нерешительность…

– Ну хорошо, – согласился он, – мы отправляемся завтра рано утром. Мэри, моя секретарша, позвонит и скажет время рейса.

Ее глаза снова заблестели. Кейт посмотрела на него так, будто он только что спас котенка от гремучей змеи.

– Спасибо!

– Не опаздывай. И не тащи с собой сто чемоданов, принцесса. Мы летим в Бостон, чтобы работать, а вовсе не на показ мод.

В ее глазах сверкнули знакомые молнии, но Бред уже был в дверях. С ее гневом он мог справиться. Со слезами же – нет.