Текст книги "Леди чародейка (СИ)"
Автор книги: Кармаль Герцен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Твоим разумом завладели джинны.
– Гул десятков голосов… – тихо сказал Конто. – Это было невыносимо. Я пытался сопротивляться… а потом все исчезло. Весь мир исчез. Я – истинный я – словно бы перестал существовать. Очнулся, когда ледяной замок рушился. Видимо, после побега детей я стал джиннам неинтересен.
Я шагнула к нему, чтобы потрепать по мягкой шерсти. Но следующие его слова заставили меня замереть.
– Я нашел того, кому принадлежат эти часы. Того, кого ты искала в Пустоте.
– Ты нашел Алистера? – ахнула я.
– С проклятием я потерял значительную часть своих сил, но не их все. Для любого метаморфа не составляет большой сложности найти человека по его вещи.
Теперь я понимала, как Ари выяснила, что Алистер Морэ находится в Землях Пустоты и как планировала его отыскать.
– Спасибо! – Я присела на колени и обняла барса за шею, стараясь не думать о том, что его пасть измазана в моей крови.
Он остолбенел – я чувствовала, как напряжены его мощные мышцы. Не сразу, но расслабился и положил морду мне на плечо.
– Беатрис, нам надо идти, – мягко произнес Паоло за моей спиной.
Я оглянулась, взглянула на детей, бредущих по устланной пеплом земле.
– Нам придется разойтись, – сказала я виновато. Теперь, когда пустыня с ледяными джиннами осталась позади, а Скрипачка исчезла, детям больше ничего не угрожало. – Мне нужно найти моего… друга, а времени совсем мало. Если Ламьель узнает о том, что произошло в Пустоте, до того, как мы ее покинем, нам несдобровать.
Паоло задумался. Уверена, в его голове сейчас роились десятки вопросов, но у меня не было времени на них отвечать.
– Когда ты найдешь своего друга, приходите в Санпаис – это городок на границе Пустоты с Изумрудными Землями. Тебе нужен отдых, и отец будет рад приютить тебя. Спросишь семью Вивро, и тебе покажут наш дом.
Я улыбнулась, признавая его правоту. Что-что, а недолгий сон мне бы не помешал.
– Обязательно, – заверила я.
Паоло с детьми ушли в сторону одной из деревень. В тишине, нарушаемом лишь мягким шелестом наших шагов по ковру из пепла, мы с Конто направились в противоположную сторону.
О произошедшем в Ледяной Пустыне мы больше не заговаривали, и я была этому только рада.
– Этот Алистер… твой мужчина? – вдруг спросил барс.
– Что? – Я вытаращилась на Конто. – Нет, с чего ты взял?
Правый уголок его рта приподнялся, обнажая клык. Барс усмехался.
– Странные ощущения шли от часов, когда я шел по его следу.
– Какие же? – нарочито невинным тоном произнесла я.
– Некоей связи. Это трудно объяснить – трудно облечь ощущения в слова.
– Он – мой хозяин. Боже, не смотри на меня так – я просто горничная в его особняке!
– А… – протянул Конто, заметно успокоившись. – Я-то подумал…
Я закатила глаза, однако порадовалась, что еще одну неловкую тему мы закрыли. Как бы ни так.
– Значит, он немного больше, чем просто хозяин, – пробормотал барс себе под нос. – И, судя по тому, какие ощущения передавали мне часы, когда я шел по его следу, ты для него тоже не просто горничная.
Я вспыхнула.
– О, ты покраснела. – В голосе Конто звучало неприкрытое удовольствие. Вот маленький гаденыш!
– Дело не во мне, – помолчав, сказала я. – На внутренней стороне часов есть изображение его жены. Она умерла из-за проклятия Ламьель, насланного на Алистера. Эта тварь практически убила ее его руками.
– Снова Ламьель, – мрачно обронил барс. – Она любит играть чужими жизнями. Любит убивать – но так, чтобы на ее изящных руках не осталось ни капли крови. В этом она мастер.
– После того, как часы оказались у меня, я увидела Алистера. Не его самого, но видение, где был он… и я. А когда узнала, что представляет собой Пустота, я поняла, что часы с фотографией его жены передают мне его видения. Поняла, что вижу воспоминания Алистера о жене, которые поглощает пустота и которые он жаждет удержать. Видимо, магия Истинного Дара удерживает их, укрепляет их связь, которая не исчезла даже после ее смерти.
– Фото… что? – непонимающе нахмурился Конто.
Я отмахнулась. Иногда я забывала, что пришла в мир, где все то, что кажется мне таким простым и обыденным… никогда не существовало.
– Но он тебе дорог?
Черт бы побрал Конто с его расспросами! Я не хотела отвечать, но выпалила против воли:
– Я боюсь, что он все еще любит свою жену. А тягаться с призраками – совсем не просто. Он тоскует по ней – я это чувствую, но не могу понять, что он испытывает ко мне. До того, как все пошло прахом, я иногда замечала на себе его взгляд. В нем было что-то такое… трудно это объяснить. Как будто он хочет подойти ко мне, заговорить… но борется со своим желанием. А теперь еще эти видения... В них Алистер говорил, что мое лицо меняется. И я не знаю, кого он видел, когда целовал меня – свою жену или меня саму. Я не знаю, кому был посвящен его восхищенный взгляд.
Я выпалила все это на одном дыхании и тут же пожалела о своих словах. Смутившись, замолчала, не обращая внимания на попытки Конто меня разговорить. Остаток пути до деревни прошел в молчании.
Я увидела его. Сжав челюсти, Алистер махал топором с таким остервенением, словно желал выбить дух из дома, который же и строил. Я лихорадочно пыталась придумать какие-то слова, но они оказались ненужными. Как только мистер Морэ увидел меня, в его пустых глазах зажглась искра. Молоток полетел на землю, подняв в воздух хлопья пепла. Алистер развернулся ко мне всем телом.
– Ты…
Я молчала, разом потеряв возможность говорить. Что-то было в его взгляде такое, из-за чего слова застревали на языке. Я и забыла, какие потрясающие у него глаза.
– Я все забыл, я видел лишь тебя. Ты – девушка из моего сна, – пораженно прошептал Алистер, подходя ближе.
Пустые люди, окружающие его и, как заевшие пластинки, зацикленные на работе, не обращали на нас никакого внимания. Нас словно и не было вовсе.
– Любимая…
Сердце заныло. Я понимала, что он принимает меня за свою жену. Обрывки воспоминаний терзали Алистера, в его сознании все перепуталось – часы с ее фотографией невольно связали нас, но вместо лица своей жены он видел мое.
Алистер оказался совсем близко. Взял мое лицо в свои холодные руки. Зачарованные перчатки порвались, я чувствовала прикосновение его пальцев, огрубевших от нескончаемой работы. Он уже почти дотронулся до моих губ, и больше всего на свете я жаждала его поцелуя – наяву, а не во сне, – но все же нашла в себе силы сказать:
– Нет, это была не я.
С губ Конто, сидящего на задних лапах и как ярый зритель ток-шоу наблюдающего за разыгравшейся сценой, сорвался разочарованный стон.
Алистер отступил на шаг, на его лице промелькнула растерянность.
– Но я видел…
– Это были ваши воспоминания о жене, в видениях принявшей мое обличье. Мне… нужно многое вам рассказать, но прежде нам нужно покинуть эти земли. И как можно скорее.
Конто смерил меня неодобрительным взглядом, и, словно этого было недостаточно, вдобавок покачал головой. Но я не могла солгать, глядя в карие глаза мистера Морэ. В Ордалоне и так слишком много лжи и боли. Один поцелуй – он ничего не изменит, он не заставит Алистера влюбиться в меня. А я не хотела пользоваться тем, что Пустота выпила из него воспоминания, подменив их ложными, где главной героиней была я.
Мистер Морэ все еще ничего не понимал, но мне удалось убедить его, что воспоминания начнут возвращаться, как только мы уйдем из Пустоты.
– Нам нужно в Санпаис, – устало сказала я. – Поспать хотя бы несколько часов, прийти в себя.
Алистер не сопротивлялся. Совершенно обескураженный, он направился вслед за Конто. А я стояла, не сводя взгляда с «пустых людей». Пустота высосала их души, их эмоции и воспоминания. У каждого из них была своя семья, своя история. Кто-то ждал их, там, за пределами Пустоты, пока они исполняли роль марионеток Ламьель.
– Беатрис, – неуверенно произнес Конто.
– Мы что, должны просто оставить их здесь? – тихо спросила я.
– Пустота не сделает им хуже, чем уже сделала. Она их не убьет.
– Знаю, но… Их ждут дома, их родные сходят с ума от беспокойства, не зная, где они и что с ними. И мы должны просто бросить их здесь…
– Ты поможешь им, когда уничтожишь Ламьель, – твердо сказал Конто. Теперь его голос звучал намного ближе. Мою здоровую руку пощекотал мех, но я не сводила взгляда с зачарованных Пустотой людей. – Проклятие рассеется, как только сердце Ламьель перестанет биться. Пустота станет обычной пустыней, а люди вернуться домой.
Я долго молчала, прежде чем выговорила непослушными губами:
– Ты прав. Сейчас мы совершенно бессильны.
Я развернулась и пошла вперед. Под аккомпанемент затихающих ударов по дереву, мы направились прочь из Земель Пустоты.
Глава тридцать первая. Сирена, лишенная голоса
Ярость, бушевавшая в ее крови, окрашивала мир в алые тона.
– Как ты могла позволить Алистеру Морэ улизнуть? – прошипела Ламьель, хотя сейчас как никогда ей хотелось кричать. Хотелось крикнуть так, чтобы задрожали стены замка, чтобы хрупкие косточки стоящей перед ней Лелле стерлись в порошок. Но кричать для истинной правительницы замка было недостойно. – Мне плевать на этих детей – от них все равно никакого толка! Но Алистер…
В груди закипал гнев, превращая ее нервы в натянутые струны. Сбежал тот, кто убил ее однажды, тот, кто лишил ее родного тела, украл два столетия жизни, превратив их в тягостную борьбу за существование. В выживание. Практически лишенная силы, она уподобилась нижайшим созданиям Ордалона – призракам.
Сирена стояла, низко склонив голову. По алебастровым щекам текли прозрачные слезы. Такая хрупкая красота. Такая хрупкая шея… Ламьель могла переломить ее одним движением руки, едва заметным человеческому глазу. Соблазн был велик, но она удержалась.
– Ты еще и позволила разбить мой подарок! – Колдунья создавала эту скрипку долгие полгода – дольше, чем любую другую зачарованную вещь. В ее струны были заключены голоса десяти сирен, что и давало скрипке такую непревзойденную силу.
Ламьель приблизилась, неслышно ступая босыми ногами по ковру, сотканному из шкур среброгриссов. Пальцем подняла подбородок Лелле, заставив ее встретиться с ней взглядом.
– Как такое случилось? Как Алистер Морэ сумел сбежать из Пустоты?
Сирена молчала.
– Отвечай! – процедила Ламьель. Насладилась страхом в глазах Лелле – истинным, неприкрытым ужасом, – и только потом продолжила деланно сочувственным тоном: – Ах, я и забыла, что ты не можешь говорить. Тогда говорить буду я. – Сделала театральную паузу. – Ты провалила испытание, не сумела доказать мне свою преданность. А раз так… Нет, милая, я тебя не убью. Накажу тебя не я. Тебя накажет Океан. Сирена, лишенная голоса, обречена на медленную и мучительную смерть. Приходилось ли тебе задыхаться от воды в собственных легких – воды, которая прежде для тебя была лишь благословением? Умирать снова и снова, в надежде, что объявиться жертва, которую ты сможешь предложить Океану.
Волна страха, исходящая от сирены, накрыла ее с головой. Океан умел наказывать провинившихся – не хуже, чем это делала она сама.
Ламьель сыто улыбнулась.
Глава тридцать вторая. Странная компания
– Беатрис!
Радости Брук не было предела. Впуская нас в дом, она торопливо рассказывала мне последние новости. Стражи Санпаис и близлежащих городов отправились в Пустоту за детьми, как только Брук поведала им о ледяном замке и проклятии, которое Ламьель наслала на Земли Пустоты. Паоло с остальными должны были уже скоро вернуться. Детей, которые вернулись вместе с Брук, отвели в храм. Жрицы уже разослали весточки их родителям.
– Здесь творился такой переполох! – возбужденно рассказывала Брук. Ее взгляд задержался на мистере Морэ, который озирался по сторонам с несколько ошеломленным видом. Кажется, память понемногу начинала к нему возвращаться.
Отец Брук и Паоло – симпатичный мужчина с окладистой бородой и добрым взглядом – накормил нас горячим супом из дичи. После вкуснейшего ужина я приняла ванную и нежилась там в ароматной пене от цветочного мыла около часа, пока вода не стала практически ледяной. Брук отвела меня в гостевую спальню. Только сейчас я поняла, как же сильно устала и, несмотря на то, что на город только опустился вечер, я опустилась на кровать. Веки налились свинцом и стали просто неподъемными. Едва моя голова коснулась подушки, я заснула.
К своему стыду, я проснулась, когда солнце было высоко над землей. Сколько же часов я проспала? Двенадцать? Четырнадцать?
Разумеется, Конто не упустил случая, чтобы меня поддеть.
– Привет, соня, – ехидно поприветствовал меня барс, когда я спустилась со второго этажа. В деревянной мисочке на полу лежал смачный шмат мяса, а морда метаморфа выглядела довольной как никогда. Его шерсть вновь вернула снежно-серебристый окрас и лежала волосок к волоску. В руках Брук я заметила щетку и с усмешкой покачала головой. Конто как никто другой умел получать удовольствие от жизни – что бы вокруг ни происходило.
– А где… – начала я.
– Твой благоверный в саду, – невозмутимо сказал метаморф. Брук наклонилась к нему с щеткой в руках и расчесывала, легонько касаясь шерсти – от макушки до самого хвоста. Барс зажмурился, едва не мурча от удовольствия.
– Получишь по носу, – пригрозила я. Конто нагло меня проигнорировал, даже не пожелав открыть зажмуренные глаза.
Я вышла через заднюю дверь и попала в небольшой, но очень уютный садик. Аккуратные, ровные клумбы, дорожки, выложенные сверкающими камнями, белые оградки. Вдруг вернулось странное чувство – жаль, что я не дома.
Алистер сидел на скамье, устремив невидящий взгляд куда-то за горизонт. Я осторожно села на расстоянии вытянутой руки от него, подставила лицо прохладному ветерку. Молчала, не зная, как начать разговор. По его лицу – мрачному, сосредоточенному, – я поняла, что он вспомнил все.
– Как ты… оказалась здесь? – спросил Алистер.
Нервничая, но стараясь выглядеть совершенно спокойной, я рассказала ему события того страшного дня. Как обнаружила Митси и миссис Одли, рассыпавшихся в пыль, Темное Отражение, которое прикинулось моей сестрой, как слушала Дайану и долго не могла поверить ей. Как шагнула в разбитое зеркало, неся в руках ее остекленевшее сердце. Рассказала, каким испытаниям подверг меня Ордалон.
– Ты сумела выжить в незнакомом мире, отыскать меня в Пустоте… – Он покачал головой, словно бы не веря.
Меня его тон неожиданно задел.
– Я сильнее, чем кажусь, – слова сорвались с губ прежде, чем я успела их остановить.
Мистер Морэ задержал на мне взгляд глубоких карих глаз. Я не могла понять, что он означает. Одобрение? Восхищение? Или же просто удивление тому, что я все-таки жива и невредима, и сижу сейчас рядом с ним?
– Значит, кинжал из сердца моей дочери у тебя? – Его голос казался сухим, но я знала, сколько боли и горечи скрывалось за этими словами.
– Да, но вот что я вам скажу. Если вы, как Ари, хотите забрать у меня кинжал и выбросить на обочину как ненужную игрушку… не выйдет, – выпалила я. – Эта история уже давно перестала быть только вашей. Я проделала такой долгий путь не для того, чтобы отдать вам кинжал и отправиться обратно в свой мир. Я видела, как Ламьель разрушает чужие судьбы, и я не покину Ордалон, пока с ней не будет покончено – с моей помощью или без.
– Беатрис, ты не обладаешь магией…
– А вы? – сверкнув глазами, парировала я.
Прикусила язык, но было уже поздно. Глаза мистера Морэ потемнели – своими неосторожными словами я вскрыла застарелую душевную рану. Ладно, я – я никогда не знала, что значит быть магически одаренной, повелевать стихиями и разумом людей. Как я могла жалеть о том, чего у меня никогда не было? Но Алистер – совсем другое дело. Бывший маг – могущественный маг, если верить сказке, – однажды ради спасения дочери он лишился всего. Каково это – вместо одаренного стать навеки проклятым?
Мой взгляд против воли скользнул по перчаткам, как вторая кожа обтягивающим руки. Первое, что он сделал, придя в себя – с помощью какого-то местного мага зарастил ткань перчаток, чтобы оградить окружающий мир от своих смертоносных чар.
– Я готов на все, чтобы спасти дочь. Моя смерть Дайане не поможет, но я должен сделать все возможное, чтобы убить Ламьель и разрушить проклятие.
– Простите, я не…
– Ты права, – резко бросил мистер Морэ. – Я не могу заставить тебя уйти, если ты этого не хочешь. И мне понадобится любая помощь – особенно теперь, когда Ари больна. Я искренне благодарен тебе за то, что ты смогла вытащить меня из Пустоты, но буду откровенен – я не в ответе за то, что произойдет с тобой в замке Ламьель. Если у нас ничего не выйдет… Ламьель не любит убивать. Она любит мучить. Насылать на людей проклятия, разрушать их судьбы – медленно, по камешку. Если она нас поймает, смерть будет лучшим исходом.
– Знаю, – коротко отозвалась я.
Алистер пристально вгляделся в мое лицо, медленно кивнул.
Я протянула ему ножны с кинжалом, он погладил их, пряча от меня взгляд, но неожиданно вернул их мне.
– Кузнец из этого чудного городка продал мне неплохой меч, а вот тебе пригодится защита. Думаю, Дайана неспроста доверила тебе нести ее сердце. Перед тем, как зеркало разбилось, она говорила мне, что однажды твое имя появится в книге Сказочника. Говорила, а я не верил. И вот теперь ты сидишь передо мной, держа сердце моей дочери в ладонях. Думаю, она давно выбрала тебя на роль Хранительницы.
Я попыталась запротестовать.
– Но Ари…
– Ари сейчас с нами нет, – отрезал Алистер. – Я верю своей дочери. Но храни ее сердце… как свое собственное.
– Сохраню, обещаю. Мистер Морэ…
– Алистер, – устало поправил меня он. – Ты меня спасла. Сейчас не важно, кем мы были до того, как попали сюда. Мы в Ордалоне, и ты – не моя горничная, а я – не твой наниматель.
Я кивнула, закусив губу.
– Алистер, вы… – Закрыла глаза. Требовалось время, чтобы привыкнуть. – Ты знаешь, где искать Ламьель?
– Она в своем замке, я уверен. – Он подался вперед, напряженно вглядываясь вдаль. – Забилась в нору как… крыса. Она еще слишком слаба и нажила слишком много врагов, чтобы спокойно разгуливать вне своей обители. Но замок – а точнее те, кто находится в нем – питают ее. Это и плюс, и минус. С одной стороны, там мы слишком уязвимы, с другой – ей от нас не убежать.
Я взглянула на кинжал в ладонях, рубиновый хрусталь поблескивал в ярком солнечном свете. Один клинок против могущественной колдуньи. Моя решимость начинала медленно угасать.
– Ты знаешь, что дает Ламьель сил?
Алистер кивнул, по-прежнему не глядя на меня.
– Люди. Их энергия. Проклиная людей, она становится сильнее. Она может питаться чужой жизненной энергией, как вампир – кровью.
Я поежилась, внезапно вспомнив свою неудавшуюся работу в баре города-древа.
– Вот почему она не любит убивать, – тихо сказала я.
– Верно. Живые люди для нее куда более полезны.
Наш разговор прервал крик Брук, позвавшей к обеду. Или – в моем случае – к завтраку.
– Нужно поесть и отправляться, – со вздохом сказала я. Мысль о том, что вновь придется покинуть уютный дом и пускаться в путешествие, сулящее и смерть, и кое-что похуже, меня не слишком радовала.
Конто, уже наевшийся до отвала сырым мясом, к нам не присоединился.
– Куда ты теперь? – поинтересовалась я, едва заставив себя оторваться от вкуснейшего сырного супа с мясными шариками.
– Как это куда? – вытаращил глаза барс, гордо восседающий на видавшим виды диване. Брук лениво трепала его за шерстку – кажется, она успела привязаться к метаморфу. – С вами, конечно.
Мы с Алистером переглянулись.
– Конто… Ты не обязан это делать, но…
– Я хочу искупить свою вину за то, что напал на тебя, хоть тогда и не был хозяином своего тела. – Серьезно ответил барс. – Хочу найти Ламьель и помочь вам ее уничтожить – даже если проклятие, насланное на меня, и не ее рук дело. За одно то, что она сделала с детьми и людьми в Пустоте, эта стерва заслуживает смерти.
– …но будем рады, если ты присоединишься, – закончила я с улыбкой.
Брук заметно расстроили слова Конто.
– И куда вы теперь направляетесь? – грустно спросила она.
Я взглянула на Алистера. И впрямь – куда?
– В Туманные Земли, – нехотя ответил он. – Именно там находится замок колдуньи. Во всяком случае, находился там пару веков назад. Не думаю, что Ламьель вдруг решила переехать, – добавил он с усмешкой.
– Дорога неблизкая, – заметила Брук. – Жалко, что вы не повидаетесь с Паоло.
– Мы заедем к вам на обратном пути, – заверила я девушку.
– Кстати об этом, – воодушевилась она. Повернулась к отцу, который суетился у огня, и бросила на него многозначительный взгляд. – Паап…
Он развернулся, непонимающе смотрел на нее и наконец спохватился:
– Ах, да! – Мистер Вивро подошел к столу. Выглядел он смущенным и торжественным одновременно. – Я так и не поблагодарил вас за спасение моих детей. Меньшее, что я могу для вас сделать – это подарить вам хогга.
– Кого?
Три пары глаз уставились на меня в упор. Я мысленно застонала – когда я уже перестану выдавать в себе чужеземку? Ну не объяснять же каждому встречному, что я из другого мира!
– Проблемы с памятью, – буркнула я.
Алистер наклонился ко мне и шепнул на ухо.
– Хогг – это скакун. Особая порода, выведенная с помощью магии.
Мы поблагодарили радушного хозяина, снабдившего нас, помимо скакуна, провизией и одеялами, и покинули дом Вивров. Хогг оказался парнокопытным с лоснящейся черной шкурой, при ближайшем рассмотрении оказавшейся броней из плотно подогнанных мелких чешуек. Немного ниже лошади, но с двумя серебристыми рогами, увенчивающими голову.
– Боевая порода, – объяснил Алистер. Взявшись за рок, ловко вскочил в седло. – Насаживают врагов на рога как сырое мясо на шампур.
Меня позабавило его сравнение. Внезапно вспомнилось, что где-то там далеко остался мой дом. Родители меня потерять не успели – все благодаря разному течению времени в двух мирах. Но на какой-то миг мне вдруг захотелось вновь оказаться в Глероме – порядком приевшемся, но таком родном и привычном. И, что немаловажно – безопасном. Встретиться с друзьями на природе, пожарить шашлыки… Здесь, в мире, полном магии, все это казалось таким далеким…
Благодаря помощи Алистера я немного неловко взобралась на хогга. К счастью, мне приходилось уже ездить на лошади, хотя это и было очень давно. Конто демонстративно размял лапы, готовясь к долгому бегу.
– Туманные Земли начинаются прямо за Землями Пустоты, – предупредил Алистер, взбираясь на хогга. – Ламьель не зря выбрала Пустоту для своей ловушки, но дорога предстоит и впрямь длинная.
– Я готова, – твердо ответила я, выдержав его взгляд. Несколько мгновений пришлось потратить на то, чтобы смириться с возвращением в пугающую Пустоту.
– Хорошо. Тогда в путь.
Я покрепче обняла Алистера за талию, стараясь не думать о том, какой крепкий у него пресс и как приятно чувствовать ладонями тепло его тела. Он стукнул ботинками по крепкому боку хогга, и тот неожиданно быстро помчался вперед. В какой-то момент мне даже казалось, что я видела исходящее от хогга сияние. Кто бы ни вывел эту породу, он хорошо потрудился.
Несколько часов спустя дома кончились, пышные зеленые равнины, которые и дали этим землям название Изумрудных, сменилось пустошью с пожухлой травой и редкими деревцами. Какое-то движение сбоку привлекло мое внимание. Повернувшись, я взглянула на птичку с прозрачным оперением и радостно рассмеялась. Конто тут же начал озираться по сторонам, гадая, что меня так развеселило.
– Алистер, притормози, – попросила я.
Ничего не понимая, он все же послушался. Хогг остановился, издав странный горловой звук – словно его расстраивала неожиданная задержка.
– Хрусталинка! – поприветствовала я знакомую птичку. Послушно раскрыла ладони, когда вниз упало прозрачное перо. Сжала его в руке и увидела Ари – румяную, посвежевшую, как ни в чем не бывало болтающую со знакомым нам с Конто целителем. – Спасибо, милая, – искренне поблагодарила я. – Спасибо за помощь, теперь ты свободна.
Я и не думала, что Хрусталинка прилетит ко мне снова – видимо, для того, чтобы она считала свою «миссию» свершенной, нужно было сказать какие-то особые слова. А мне совсем не хотелось гонять птичку до самой старости.
– Ари пришла в себя, – сообщила я спутникам.
– А ты быстро освоилась, – одобрительно хмыкнул Алистер, кивая на поднявшуюся в небо Хрусталинку.
– Приходится, – невозмутимо отозвалась я, пожимая плечами. – И что будем делать? Вернемся за ней?
– Конечно, – ответил Конто, заметно повеселев. – Ее способности к магии – куда более выдающиеся, чем мои – на территории Ламьель окажутся совсем не лишними.
Я сомневалась, что причина кроилась только лишь в этом, но предпочла промолчать. Конто – просто потрясающий оптимист! Положил глаз на красавицу-метаморфа, в то время как намертво застрял в животном теле. Кажется, когда речь заходила о беловолосой зеленоглазке, подобные мелочи его не беспокоили.
– Только ты забываешь, что возвращаться нам никуда не нужно, – продолжал тем временем барс. – Я призову гору. Правда, заранее предупреждаю – на это уйдут все мои силы.
– Ничего страшного, – вставил Алистер. – Наверх мы тебе поможем подняться – мистер Вивро снабдил Беатрис целебными зельями, – а нуарийцы восстановят твои силы.
На том и решили.
Пока я спешно доставала из сумки флакончики с искрящимся целебным зельем, готовясь немедленно оказать первую медицинскую – или, если быть точнее, – первую магическую помощь, Конто призывал легендарную гору Нуа. И она появилась – правда, не так быстро, как в прошлый раз, когда ее призывала Ари.
Я бросилась отпаивать Конто зельем, и он довольно скоро пришел в себя. Медленно переставляя лапы, начал подниматься в гору по прямой дороге, уходящей в самое небо. Алистер с хоггом и я шли следом, готовые в любой момент поддержать метаморфа.
На этот раз дорога заняла куда больше времени. Мы не останавливались на привал, чтобы как можно быстрее добраться до вершины горы. Когда нас окружили пенистые облака, я вздохнула с облегчением.
Увидев нас, целитель расплылся в улыбке. Занялся Конто – бедняга совсем обессилел после долгого подъема. Из комнаты на шум вышла Ари… и тут же бросилась в объятия Алистера. Меня захлестнула ревность – поразительно, каким острым оказалось это чувство, прежде мне совершенно незнакомое.
Я понимала, что между ними нет никаких романтических отношений – или же только пыталась себя в этом убедить, – но ничего не могла с собой поделать, когда видела беловолосую красавицу, прильнувшую к груди Алистера. И надо сказать, не я одна была этому не рада. Конто с помрачневшим видом стоял в стороне, но стоило только Ари отстраниться от мистера Морэ…
– Милая леди, как же я счастлив, что с вами все в порядке! – Конто вышел вперед, будто бы невзначай оттеснив Алистера своим мощным пушистым телом.
Кошка в человеческом обличье наградила барса белозубой улыбкой. Подняла взгляд на меня и мгновенно посерьезнела.
– Ты еще здесь? – удивленно спросила она, приподняв бровь.
– И я рада тебя видеть, – буркнула я.
– Ари, правда, будь повежливее, – сухо сказал Алистер. – Беатрис и Конто сумели отыскать меня в Пустоте. Если бы не они…
– Только не говори, что она хочет отправиться к Ламьель. – В голосе Хранительницы явственно прозвучало неодобрение.
– Именно это я и собираюсь сделать, – холодно бросила я.
Складывалось стойкое ощущение, что я не нравлюсь Ари. Что это? Ревность? Недоверие ко мне как к чужеземке? Досада – ведь именно я оказалась рядом с Дайаной в момент ее смерти, именно мне, а не своей Хранительнице, она доверила свое сердце? Люди склонны винить в своих ошибках других.
Я не понимала и, признаюсь, не хотела понимать. Все, чего я хотела – вернуть к жизни Дайану. А если Ари еще раз заикнется о том, что во мне нет и капли магии – ей богу, я выдерну парочку ее прекрасных белоснежных прядей.
Удивительно, но на этот раз она промолчала.
После того, как целитель привел в чувство Конто, мы покинули его дом.
– В Туманные Земли падать нельзя, – нарушил молчание Алистер. – Там можно легко затеряться.
– Значит, в Пустоту?
Падение уже не вызвало во мне прежних эмоций – слишком много тревожных мыслей роилось в голове. Но наблюдать за тем, как падает хогг, было весьма забавно. Гордый, невозмутимый, он напоминал причудливую игрушку, которую разозленный бог выкинул со своего олимпа.
Внизу Ари пришлось превратиться в кошку и улечься на руках Алистера – для нас троих на скакуне не было места.
Хогг мчался к Туманным Землям, а я размышляла над тем, какие испытания ждут нас впереди. Даже в нейтральных землях – городе-древе, Диких Чащах и Песках, подстерегало невероятное количество опасностей. Что же ожидало нас в обители колдуньи?
Мир, полный волшебства и магических существ, оказался совсем не таким, каким я его себе представляла, когда переступала раму разбитого зеркала. Ордалон, несмотря на всю его магию – мир мрачный, порой жестокий и совершенно безумный. Мир, похожий на долгий безумный сон.
Глава тридцать третья. Любовь сильнее смерти
Она во что бы то ни стало должна была найти Алистера. Но даже ее могущество не безгранично. Для того чтобы отыскать бывшего чародея, Ламьель нужна была его вещь, вот только его дом находился в другом мире, куда ей, благодаря предсмертным чарам Дайаны, вход был запрещен.
Можно было отправить туда Темное Отражение, чтобы оно принесло с собой что-то из вещей проклятого ею мага, но и от этой затеи пришлось отказаться – из-за разницы в течении времени ожидание займет месяцы, а то и годы.
Нейа застыла неподалеку, всем своим видом выражая готовность броситься на помощь по первому зову госпожи. Обычно это тешило самолюбие Ламьель, но сегодня – невероятно раздражало.
Должен быть другой способ найти Алистера Морэ, и она не была бы собой, если бы не сумела его обнаружить.
– Ну конечно же! – Ламьель рассмеялась хрипловатым смехом. Нейа неуверенно улыбнулась, радуясь перемене в настроении госпожи. Гнев колдуньи всегда чреват… последствиями для всех окружающих.
Ее маленькая милая тайна – и как Ламьель могла об этом позабыть! Кое-что, прежде принадлежащее Алистеру Морэ, уже давно перекочевало в мрачные залы ее замка. Правда, не вещь, но куда лучше…
Придерживая подол длинного платья из лазурного шелка, Ламьель направилась к дверям.
– Госпожа, мне пойти с вами? – оживилась Нейа.
– Нет, лучше приготовь мне горячую ванную. Ты мне понадобишься позже.
В сопровождении каменного стража, отделившегося от стены коридора, Ламьель добралась до склепа. Гробов там было немного – по вполне очевидным причинам. Мертвым в этом замке была уготована совсем другая участь.
Страж распахнул перед ней крышку гроба. Лицо лежащей там светловолосой женщины пощадило время – Ламьель об этом позаботилась. Ей хотелось, чтобы ее тайное оружие против Алистера Морэ выглядело живым и невредимым. Чтобы один взгляд на мертвую женщину, кажущуюся просто спящей, выбил его из колеи, обнажил все его раны. Чтобы ей было что предложить, когда – и если – он посмеет вторгнуться в ее обитель.
