Текст книги "Новая квартира"

Автор книги: Карло Гольдони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Явление девятое

Те же и Чечилия.

Чечилия. Ваша покорнейшая слуга.

Кекка. Ваша милость…

Розина. Ваша милость…

Чечилия. Добрый день, ваши милости. Мое почтение, синьора золовка.

Менегина. Ваша милость…

Кекка. Как вы любезны! Какое вы доставляете нам удовольствие!

Чечилия. Я пришла к вам с визитом, желая иметь честь познакомиться с вами, поблагодарить вас за честь, которую вы мне оказали, взяв на себя беспокойство зайти ко мне. И хотела также извиниться, что не могла воспользоваться Этой вашей любезностью.

Менегина (тихо Розине). Слышите? По всем правилам и со знаками препинания…

Кекка. Дорогая моя, прошу вас, не конфузьте меня Этими церемониями. Я привыкла действовать попросту, от души, и если могу быть вам полезна, приказывайте прямо, без стеснения. Мы соседи и должны быть друзьями. Я всегда к вашим услугам.

Чечилия (кланяясь). Это я ваша слуга.

Менегина (тихо Розине). И поклонник по форме.

Роз и на (тихо Менегине). Да, она несколько пересаливает.

Кекка (Чечилии). Садитесь, пожалуйста.

Чечилия. А вы?

Кекка. И мы сядем. Эй! Еще стул!

Тони приносит стул.

Менегина (в сторону). Хоть бы поскорее убралась!

Чечилия. Дорогая синьора золовка, если вы собирались посетить этих синьор, то могли бы, кажется, предупредить меня, чтобы и я могла прийти. Что же, вам хотелось выставить меня невежей, что ли?

Менегина. Простите, дорогая, но мне не хотелось услышать вторично: «Или она, или я».

Чечилия (Кекке). Мы, знаете, шутим так иногда с моей золовкой. Дурачимся просто для развлечения.

Кекка. Любите друг друга?

Менегина. Очень.

Розина. Уж я и то вижу.

Чечилия (в сторону). Если бы она только знала, как я ее люблю.

Кекка (Чечилии). Нравится вам новая квартира?

Чечилия. Да как вам сказать? Недурна, но я не могу забыть своей старой.

Менегина. Вот и я тоже.

Чечилия. Ну, у вас-то там была просто лачуга какая-то. А я бог мой, и родилась, и выросла в такой квартире, каких не много. Не хвастаясь, скажу, и принца в ней принять было бы не стыдно. Нас было четверо – братьев и сестер, и у каждого были свои апартаменты, своя прислуга, своя гондола. Ну, а теперь? Что же? Я устроена, живу хорошо, что и говорить! Но когда привыкнешь – знаете, как вам сказать… Понимаете вы меня?

Кекка. Понимаю. Очень даже.

Менегина (тихо Розине). Ну, теперь напустит она вам пыли в глаза.

Розина (тихо Менегине). Очаровательно!

Кекка. Чудесное на вас платье. И с каким вкусом!

Чечилия. Ну, что вы? Тряпье! Это еще мое девичье.

Розина. Как, вы и девушкой так одевались?

Чечилия. А что? Теперь ведь не живут больше по старинке. И вы, конечно, знаете, что нынче по части нарядов не делают больше различий между девушками и замужними.

Розина. У нас в доме эти различия соблюдаются.

Менегина. Как будто бы заметны они и между синьорой невесткой, и мной.

Чечилия. Дорогая синьора Менегина, чтобы хорошо одеваться, нужно иметь средства.

Менегина. Да, у меня, конечно, этих средств нет. А если и были, то вместо того, чтобы бросать деньги на платья, на гондолы, на апартаменты, я бы откладывала да копила себе приданое, чтобы потом люди не сказали, будто я вышла замуж без гроша за душой! (В сторону.) Вот тебе!

Чечилия (в сторону). Мерзавка! Ты мне за все заплатишь. (Громко.) Развлекаетесь? Бываете в театре? Устраиваете у себя приемы?

Кекка. Видите ли, когда муж мой в Венеции, мы бываем раза два в неделю в опере или на комедии, а когда его нет, как сейчас, мы сидим дома.

Чечилия. Если вам угодно воспользоваться моими ложами, сделайте одолжение. У меня есть ложи во всех театрах. И гондолой я тоже могу вам услужить, если желаете.

Кекка. Благодарю вас, благодарю. Уверяю вас, когда нет мужа, я нигде не бываю.

Чечилия. А когда ваш муж здесь, вы его берете всюду с собой?

Кекка. Конечно, если он хочет.

Чечилия. Зачем же так его тормошить? Ведь это его, вероятно, стесняет. Бедняжка! Мужа надо жалеть. Пусть себе занимается своими делами, идет, куда ему нужно. Как будто нельзя поехать в театр без мужа!

Кекка. О, мне это не интересно! Когда мужу нельзя, я сижу дома.

Чечилия (в сторону). Ну и дурища!

Менегина (тихо Розине). Понимаете вы эти речи?

Розина (тихо Менегине). Ну, еще бы!

Менегина (так же). Братец мой ничего этого не видит.

Розина (так же). Если муж доволен, то она, пожалуй, права.

Чечилия. А дома что вы делаете? Играете?

Кекка. Иногда забавляемся.

Чечилия. А во что играете?

Кекка. В тресет,[5][5]
  Тресет – домашняя игра в карты.


[Закрыть] в пьяницу, в дурака.

Чечилия. Боже, какая скучища! Я люблю фараончик.[6][6]
  Фараон – азартная карточная игра, распространенная в XVIII веке в игорных домах.


[Закрыть] По маленькой. Держим банк в восемь, десять цехинов, не больше. Спуститесь к нам как-нибудь вечерком, развлечемся немного. Увидите общество, не хвастая скажу, весьма избранное! Бывает всегда не менее четырнадцати-шестнадцати человек, и каждый вечер подается маленькая закусочка: три-четыре курочки, либо пара соленых языков, или трюфели, а то какая-нибудь хорошая рыбка. А главное – мой погребок вин. Вот увидите, он заслуживает внимания.

Розина (тихо Менегине). Сбавим две трети, как по-вашему?

Менегина (тихо Розине). Пожалуй, и все четыре пятых.

Кекка. Славно вы веселитесь.

Чечилия. Что поделаешь? Уж я так воспитана.

Разина. Теперь, когда вы будете в доме мужа, синьора Менегина тоже повеселится.

Менегина. О, я веселюсь только у себя в комнате.

Чечилия. Мне досадно, что теперь в вашей комнате у вас не будет тех развлечений, какие были на той квартире.

Менегина. Что вы этим хотите сказать?

Чечилия. Ничего. Вы думаете, что я ничего не знаю? Думаете, муж мне ничего не рассказывает?

Менегина. Да что же такое, наконец, он мог рассказать? Я девушка на выданье и стараюсь пристроиться по-хорошему.

Кекка. Дорогая синьора Чечилия, если она влюблена, тут нет ничего предосудительного. И вы были влюблены, и я в свое время тоже.

Чечилия. Я не говорю, что нельзя влюбляться, но надо же разбирать, в кого. Муж мне рассказывал, что она завела шашни с проходимцем, у которого ни кола ни двора, с неким Лоренцино Биголетти, мальчишкой, кривлякой, нищим без образования; вообразите же, может ли такая женщина, как я, допустить подобное родство.

Менегина (тихо Розине). Слышите, как разговаривает?

Розина (тихо Менегине). Если Лоренцино услышит, беда!

Кекка. А скажите, синьора Чечилия, вы знаете этого синьора Лоренцино Биголетти?

Чечилия. Лично не знаю. Но, судя по тому, что рассказывают, он не достоин сестры моего мужа.

Кекка. Я не скажу, чтобы он был богат, но это очень порядочный человек. В родне у него проходимцев не бывало, и из семьи никто в прислужниках не состоял.

Чечилия. Что это вы говорите, синьора Кекка? Уж, кажется, мою семью в городе достаточно знают.

Кекка. Я не про вас.

Чечилия. Так про кого же?

Кекка. Ну, что нам гусей дразнить?

Чечилия. Почему вы, собственно, так горячитесь из-за этого проходимца?

Кекка. Да что вы в самом деле? Проходимец да проходимец! Он такой же порядочный человек, как и вы. Он – мой кузен!

Чечилия. Ваш кузен? (Встает.)

Розина. Да, синьора, да. Это наш кузен, человек из хорошей семьи, отлично воспитанный. И мы никому не позволим оскорблять его.

Менегина (в сторону). Какая она душка! Дай ей бог!

Чечилия. Ах, вот, значит, где причина ваших любезностей! Вот почему вы так торопились с визитом ко мне! (Менегине.) Вы недурно устроились, любезная золовка.

Кекка. Это еще что за речи, сударыня? С кем это вы говорите?

Чечилия. Я впервые имею честь вас видеть. Я вас считаю особами приличными, но, извините, поддерживать с вами знакомства не могу. Мое вам почтение. (Менегине.) Вам я не говорю, чтобы вы шли домой, потому что не имею права вам приказывать. Я заставлю сказать это того, кто имеет на то право. И не думайте, что вам удастся поставить на своем и выйти за человека, который мне не нравится. Да, да! Не хочу! Чечилия Календрини в этом городе кое-что значит и кое на что способна. Понимаете? Имею честь кланяться!

(Уходит.)

Явление десятое

Кекка, Менегина, Розина, потом Лоренцино.

Менегина. Вишь настрекотала, сорока!

Розина. Ну и ведьма!

Кекка. Не знаю, как только я сдержалась! Если бы это было не у меня в доме, ей бы так не сошло!

Лоренцино. Кузина, ради вас я смолчал и стерпел, но, черт возьми, я не позволю оскорблять себя!

Розина. Вы слышали?

Лоренцино. Еще бы! Я не глухой.

Менегина. Я не виновата, голубчик.

Кекка. А теперь, синьора Менегина, очень прошу вас, подите к себе. У меня в доме подобных сцен никогда еще не бывало, и я их не желаю..

Лоренцино. Она тут ни при чем.

Кекка. Вы, синьор, тоже будьте любезны удалиться отсюда.

Лоренцино. Я сейчас же пойду прямо к синьору Андзолетто, и черт меня побери совсем, если я не притяну его к ответу. Мы будем драться.

Менегина (кричит). Ох, беда!

Розина. С ума вы сошли?

Кекка. Полно вам, сумасброд вы этакий!

Лоренцино (сердито шагает). Назвать меня проходимцем, кривлякой, нищим, неучем! Сама она дрянь, сама кривляка! Муж ее нищий, мужлан, колбасник! У него и руки-то еще все в сале.

Менегина. Ох, воды мне, воды, ради бога!

Розина. Сейчас, сейчас, милая, сейчас принесу. (В сторону.) Она и меня-то до слез доведет. (Утирает глаза и уходит.)

Лоренцино. Я пойду на балкон, и, если увижу ее, такого наговорю… (Хочет уйти.)

Менегина. Постойте.

Кекка. Подите сюда.

Менегина. Слушайте!

Кекка. Выслушайте меня!

Лоренцино. Оставьте меня, кузина. Вы видите, в каком я состоянии. Не доводите меня до крайности!

Менегина. Дорогая синьора Кекка! Пожалейте его хоть чуточку.

Кекка. Что вы прикажете мне делать? Покорно терпеть всякие безобразия? А если приедет муж да застанет скандал в самом разгаре?

Менегина. Ну, вы такая находчивая женщина. У вас здравый ум и доброе сердце. Постарайтесь найти какое-нибудь средство.

Розина (возвращается с водой). Вот я принесла воды.

Менегина. Благодарю вас.

Кекка. Разве может он вас взять без приданого?

Розина. Желаете воды?

Менегина (Розине). Сейчас. Если бы я могла поговорить с дядюшкой, то уверена, он мне не отказал бы.

Лоренцино (Менегине). Почему бы вам не навестить его?

Розина. Выпьете воды?

Менегина (Розине). Сейчас. Я не могу к нему пойти. Боюсь брата.

Кекка. А знаете, дорогая синьора Менегина, я ведь знакома с синьором Кристофоло. Хотите, я пошлю за ним?

Менегина. Ах, как бы это было хорошо!

Розина. Да хотите вы воды или не хотите?

Менегина (с раздражением). Ну ее! Ох, простите, я не помню, что говорю. (Берет стакан.) Дорогая синьора Кекка, это было бы лучшее из всего, что вы можете сделать. (Разговаривая, проливает воду.) Пошлите за ним, поговорите с ним, а затем позовите и меня…

Кекка. Дорогая моя, не обливайте же меня.

Менегина (отпивает глотками и говорит). Ох, несчастье! Не помню, что делаю!

Розина (в сторону). Господи! Совсем одурела!

Менегина. Слушайте… Он живет… на той стороне… На Гафаро… У трех мостов… Где Мараведже…

Кекка. Я отлично знаю, где он живет. Ведь это же друг моего мужа. Я пошлю за ним.

Менегина. Пошлите скорее.

Кекка. Сейчас пошлю. Только уж сделайте мне одолжение, подите к себе.

Менегина. Хорошо, синьора, иду. До приятного свидания. Синьора Розина, я надеюсь и на вас тоже. До свиданья, Лоренцино. – Смотрите же, настройте его хорошенько… Скажите, что я в отчаянии. И не забудьте позвать меня. (Дамам.) Мое вам почтение. (К Лоренцино.) До свиданья, голубчик. (Уходит.)

Розина. Кузен, она влюблена в вас по уши!

Лоренцино. Дорогая кузина…

Кекка. Пожалуй, следовало бы вам сходить за синьором Кристофоло.

Лоренцино. Боже мой! Да я бегом.

Кекка. Вы знаете, где он живет?

Лоренцино. И как еще знаю!

Кекка. Так ступайте.

Лоренцино. Сейчас. (Убегает.)

Розина. Совсем дети!

Кекка. Ну и история!

Розина. Какие сумасбродства совершаются от любви! (Уходит.)

Кекка. Каких только глупостей ни наделают люди, когда у них мало ума!

(Уходит.)

Явление одиннадцатое

Комната первого действия.

Андзолетто, затем Сгуальдо с рабочими.

Андзолетто. Черт возьми! Никакой возможности выручить опечатанные вещи. Ни одна собака знать меня не хочет, никто не дает денег взаймы, никто не желает поручиться. Я кругом в долгу, не знаю, куда повернуться, дом полон рабочих. Вдобавок ко всему жена, способная разорить полмира. Эх, кабы я не поссорился с дядей, не был бы я теперь в таких тисках! Еще бы! Теперь, когда я женился, он мне глотка воды не даст, если я даже буду умирать от жажды у него на глазах. Какой я был дурак, какой полоумный, когда черт дернул меня жениться! Никогда не думал, что мне придется так скоро в этом раскаяться. Всего две недели…

Сгуальдо. Ваша милость, я к вам за деньгами.

Андзолетто. Да ведь мы же решили, что завтра!

Сгуальдо. Мы-то решили, а вот люди мои требуют сегодня. (В сторону.) Про опечатание вещей мы тоже узнали. Так больше не может продолжаться.

Андзолетто. Вы ничего еще даже не сделали в этой комнате. Как было, так все и осталось. И кровать даже не перенесена.

Сгуальдо. Не перенесена, потому что мне это запретили.

Андзолетто (вспылив). Кто это так по-идиотски распорядился?

Сгуальдо. Ее милость ваша супруга.

Андзолетто. Ну, если она, дело другое.

Сгуальдо. Вы должны уплатить мне по счетам.

Андзолетто. Завтра уплачу.

Сгуальдо. Да люди-то ждать не хотят.

Андзолетто. Черт их подери! А вот я их палкой!

Сгуальдо. Не горячитесь, люди свое сделали. А рабочим за труд не палками платят.

Андзолетто. Я уплачу вам сегодня к вечеру. Согласны?

Сгуальдо. Хорошо. Даете слово?

Андзолетто. Даю.

Сгуальдо. Смотрите же, мы вечером не уйдем, пока не получим денег. – Пошли, ребята!

(Уходит с рабочими.)

Явление двенадцатое

Андзолетто, потом Просдочимо.

Андзолетто. Если они не уйдут, так мне придется уйти. Если бы хоть те мои вещи были здесь, можно было бы заложить их.

Просдочимо (входит). Кто здесь?

Андзолетто. Что такое, синьор? Кого вам надо?

Просдочимо. Я ищу его милость синьора Андзолетто Семолини.

Андзолетто. Это я – Что вам угодно?

Просдочимо. Нижайшее почтение вашей милости от его милости графа Арганьи, моего господина. Он велел мне передать вашей милости, что вот уже два месяца как он изволил сдать вам квартиру и посылал уже шесть раз, чтобы получить с вашей милости плату. Теперь он покорнейше просит заплатить illico et immediate; aliter {Не выходя отсюда и немедленно; в противном случае… (лат.)} – пусть ваша милость не прогневается, но он принужден будет прибегнуть к правосудию в порядке, конечно, хорошо вашей милости известном.

Андзолетто. Синьор ваша милость, вы мне ужасно надоели.

Просдочимо. Благодарю вашу милость за любезность.

Андзолетто. Передайте хозяину, что завтра все будет уплачено.

Просдочимо. Ваша милость, простите. Это «завтра» на какое число приходится?

Андзолетто. Нечего кривляться! Приходите завтра, и я вам заплачу.

Просдочимо. Ваша милость, простите! Вспомните, сколько раз вы мне сулили это «завтра».

Андзолетто. Даю вам слово, что заплачу.

Просдочимо. Ваша милость…

Андзолетто. Ваша милость, подите прогуляйтесь.

Просдочимо (отступая). Покорнейший слуга вашей милости.

Андзолетто. Честь имею.

Просдочимо (так же). Вашей милости.

Андзолетто. Мое почтение.

Просдочимо. Покорнейший слуга вашей милости. (Уходит.)

Андзолетто. Необыкновенно весело жить на свете с этой загвоздкой в голове, да вот еще с такой докукой. – Что значит, что совсем не видно ни жены, ни сестры? Э, наверно, сейчас явятся! Хоть бы и вовсе не приходили!

Явление тринадцатое

Андзолетто и Лучетта.

Лучетта. Ах, боже мой! Вы уже вернулись?

Андзолетто. А что вам?

Лучетта. Когда же кончится вся эта возня? Когда будут вещи?

Андзолетто. Вещи доставят. Потерпите немного.

Лучетта. Да ведь пора уже. Небось, скоро обед.

Андзолетто. Ну, так что же?

Лучетта. Как – что же? Как на стол накрывать, коли нет столового белья?

Андзолетто (в сторону). Ну, что мне делать! (Громко.) А нельзя сегодня обойтись как-нибудь?

Лучетта. Если положить полотенца, так можно.

Андзолетто. А нет ли салфеточных полотенец?

Лучетта. Есть-то есть. Только они вроде тряпок.

Андзолетто. А нельзя их порезать и сделать салфетки?

Лучетта. Ну, я вижу, ваша милость смеяться надо мной изволите. И уж, наверно, чтобы угодить своей супруге. Жалко мне синьорину, да ничего не поделаешь. Пожалуйте мне за семь месяцев жалованье, которое вы задолжали, и я избавлю вас от себя. Слуга вашей милости. (Уходит.)

Андзолетто. Так! И эта туда же! Из-за того только, что я сказал о салфетках, уж и на дыбы встала. И непременно подавайте ей сейчас же жалованье! Что за обидчивый народ! Я все терплю, а другие не хотят потерпеть самую малость.

Явление четырнадцатое

Чечилия и Андзолетто, потом Менегина, потом Фабрицио.

Чечилия. Синьор Андзолетто, а у нас новости!

Андзолетто. Что такое?

Чечилия. Ваша сестра ужасная сплетница.

Менегина. Синьор Андзолетто, ваша жена чересчур нос задирает.

Чечилия. Или она, или я – вон из дома. (Уходит.)

Менегина. Я уйду скорее, чем вы ожидаете. (Уходит.)

Андзолетто. Совсем взбеленились!

Фабрицио. Ну, вот я и пришел к обеду.

Андзолетто. Чтоб вас черт побрал! (Уходит.)

Фабрицио. Покорно благодарю за ласку.

(Уходит.)

Действие третье

Явление первое

Комната в доме синьоры Кекки.

Кекка, потом Розина.

Кекка. Вот ведь недаром говорится, что от одной искры дом может сгореть! И впрямь, какие иной раз серьезные последствия родятся из пустяков. Разобрало меня любопытство посмотреть это зрелище да полюбоваться на молодую, а вышла такая история. И чего это я туда полезла? А с другой стороны, мне жалко кузена, жалко эту бедную девушку…

Розина. Эй, сестрица!

Кекка. Что такое?

Розина. Лучетта, горничная снизу, делает мне с балкона знаки, что ей надо что-то сказать.

Кекка. Ну?

Розина. Ну, я отперла дверь и сказала, чтобы она шла.

Кекка. Напрасно. Нечего нам связываться с этими людьми.

Розина. А ведь вы же обещали позвать синьорину Менегину.

Кекка. Если придет ее дядюшка, позову; но только в этом случае, и никогда больше, слышите? Больше никогда. Впредь мы с этими полоумными якшаться не будем.

Розина. Зачем вы мне это все говорите? Мне-то что?

Кекка. И с их служанкой не желаю больше никаких фамильярностей.

Розина. Ничего не поделаешь, уж на этот раз я ей отворила. В другой раз не отворю. Хотите, отошлю ее обратно?

Кекка. Нет, уж выслушаем, что ей надо.

Розина. Я слышала шум. Любопытно, что там такое.

Кекка. Сестричка дорогая, умерьте свое любопытство. И что вам за дело до чужих? Если Лучетта придет со сплетнями, оборвем ее и не станем слушать.

Розина. Хорошо, хорошо, все будет по-вашему.

Явление второе

Те же и Лучетта, потом Тони.

Лучетта. Ваши милости!

Кекка. Здравствуйте!

Розина. Здравствуйте! милая!

Лучетта. Я убежала наверх; никто и не знает. Хочу вам рассказать: такое у нас вышло!

Розина. Расскажите, голубушка!

Кекка (Розине). Опять начинается?

Розина (Кекке). Ну что такого я сказала?

Лучетта. Вы на меня сердитесь, ваша милость? Что я вам сделала?

Кекка. Не желаю сплетен у себя в доме.

Лучетта. Простите, я только хотела рассказать… Ну, а раз вы не желаете, как угодно, ваша милость. (Хочет уйти.)

Кекка. Подите сюда. Что вы хотели рассказать?

Розина (в сторону). Как будто я не знаю, что сестрица еще любопытнее, чем я.

Лучетта. Я хотела рассказать вам новости, но вовсе не хочу, чтобы потом сказали, будто я разношу сплетни.

Кекка. Ну что же? Если вам надо что-нибудь сообщить нам…

Лучетта. У нас, знаете, бог весть что делается.

Кекка. А именно?

Лучетта. Хозяин вне себя от отчаяния. Никак не может управиться с делами. На той квартире все опечатали тут еще не заплачено. Рабочие требуют денег. Я уж семь месяцев не получаю жалованья. Ужас, что делается, ваша милость! Ужас!

Кекка. Да, знаете, это и в самом деле ужас!

Розина. Вы меня просто поражаете.

Кекка. А что же эта кривляка, жена его?

Розина. А что же сестра его, бедняжка?

Лучетта. Синьорина плачет, а молодая беснуется.

Кекка. Скажите, как же это он ухитрился влезть в долги?

Лучетта. Все от спеси да от транжирства. Все хотел угодить своему сокровищу женушке.

Кекка. Ведь всего только две недели, как он женат…

Лучетта. Ох, что вы! Как это вы считаете? Ведь он уж два года ухаживает за нею. Бывал у них в доме – ну, и тратился, и сорил деньгами. Вот и доигрался.

Розина. А приданого она ему никакого не принесла?

Лучетта. Ничегошеньки.

Кекка. А ведь какую корчит из себя важную барыню!

Лучетта. Вот именно! Мне рассказывала одна женщина, которая служила у них в доме пятнадцать лет, что зачастую, когда господам не на что было пообедать, ей приходилось закладывать свои браслеты.

Розина. Как же эта женщина решилась после пятнадцатилетней службы бросить их?

Лучетта. Она ушла, потому что не получала жалованья. Эх? ваша милость, дорогая синьора, не все ведь, знаете, похожи на меня! Я семь месяцев ничего не получаю, а вот все же молчу и за хозяев своих готова дать себя разорвать на части.

Розина (в сторону). Ну, и ты тоже изрядное сокровище!

Тони. Ваша милость, вас спрашивают.

Кекка. Кто?

Тони. Его милость синьор Лоренцино, а с ним какой-то старик.

Розина. Это, должно быть, синьор Кристофоло.

Лучетта. Дядюшка моей синьориты?

Кекка. Да, да. Вот что, милая, подите-ка вниз, отзовите в сторонку синьору Менегину и попросите ее сюда.

Лучетта. Сейчас, ваша милость.

Кекка. Только смотрите, чтобы никто не услышал.

Лучетта. Уж будьте покойны. (Хочет уйти.)

Розина. Да не говорите никому.

Лучетта. Ой, что вы! Воздух, и тот не услышит. (Хочет уйти.)

Кекка. Смотрите, дело ведь нешуточное.

Лучетта. Что это вы, право, ваша милость? За кого меня принимаете? Словно я сплетница какая-нибудь! Когда надо, я молчать умею и крепко держу язык за зубами. Ваши милости! (Уходит.)

Кекка (к Тони). Просите сюда этого синьора, а синьору Лоренцино скажите, чтобы он ушел пока, а потом вернулся бы или посидел там, подождал.

Тони. Слушаю, ваша милость.

(Уходит.)