Текст книги "Акцентуированные личности"

Автор книги: Карл Леонгард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 39 страниц)

У К. наблюдается патологическая раздражительность со склонностью к насильственным действиям. В сфере труда проявлял большую недисциплинированность. В насильственных действиях был крайне несдержан. К этому присоединялись безудержные половые влечения. Даже если исходить из диагноза эпилептоидной психопатии, все равно возбудимость и неустойчивость психики К. выражены чрезвычайно резко. Последнее объясняется тем, что у К. одновременно были и гипертимические черты. Он был склонен шутить во время работы, пытаясь развлечь и рассмешить сотрудников. Во время обследования, проводившегося мною, он был весел, отпускал юмористические замечания. Но в мыслях и поступках у него не было живости: она полностью перекрывалась эпилептоидной тяжеловесностью.

Надо полагать, что податливость влечениям объяснялась у К. эпилептоидным началом, которое усиливалось гипоманиакальными чертами.

Отрицательно, видимо, сказывается сочетание возбудимого характера и дистимического темперамента. Это подтверждается одним из моих наблюдений.

Герхарду Ш., когда я с ним познакомился, был 31 год. Он уже привлекался к судебной ответственности по поводу кражи, вымогательства, обмана, злоупотребления служебным положением и растраты. Ш. отличался интеллектуальной тяжеловесностью, на простейшие вопросы отвечал очень медленно, с большими паузами. Во время испытания на продуктивность назвал за 3 мин всего 25 предметов. С тестом по сравнению понятий он справился удовлетворительно, но в тесте на комбинаторику потерпел фиаско, так как не мог составить простейшего предложения из трех слов. Характерно то, что именно комбинаторные интеллектуальные данные у Ш. отставали.

Во время обследования Ш. был очень неприветлив, угрюм, но раздражительности не замечалось. Напротив, он говорил о том, что склонен к навязчивым размышлениям, тяжелым депрессивным расстройствам, когда вспоминаются разные печальные события, как, например, кончина отца, долгая разлука с ребенком или его, Ш., преступные деяния. Когда речь заходила о последних, Ш. впадал в состояние депрессии: он был близок к слезам, при попытке сдержать слезы рот искажался гримасой, он долго сидел, опустив голову.

Эпилептоидная замедленность Ш. усиливалась его депрессивностью. Именно последним компонентом его психической структуры можно объяснить, что степень наказуемости проступков обследуемого была не столь высока, как у других эпилептоидов. Многосторонность его преступных склонностей можно было бы сравнить с картиной эпилептоидных подростков, однако, в отличие от них, у Ш. отсутствовали проявления насилия. Мне думается, что субдепрессивность темперамента Ш. действовала ослабляюще на вспышки гнева и это «предохраняло» его от совершения актов насилия. Однако «готовность к преступности» этим не ослаблялась, она лишь направлялась в другое русло. Обследуемый, возможно, еще больше, чем эпилептоиды, был склонен к совершению наказуемых действий, так как он больше ощущал неудовлетворенность отрицательными сторонами жизни. Таким образом, можно предположить, что зависимость от эпилептоидных влечений привела Ш. к уголовным проступкам, которые совершались импульсивно, будучи навязанными ситуацией, но субдепрессивный компонент темперамента определил особый характер его преступных действий.

У одного обследуемого с такой же комбинированной структурой личности (описан Ширмером в нашем совместном труде) меньше был выражен возбудимый характер, но в большей степени проявлялись дистимические черты. Вероятно, этим можно объяснить, что в данном случае не наблюдалось такой ярко выраженной зависимости обследуемого от влечений и что депрессивное начало не только снижало возбудимость, но и оказывало некоторое благоприятное воздействие, например обусловливало серьезное отношение к обязанностям.

Хельмут Ц., 22 лет, связист. Обладает спокойной, медлительной психомоторикой.

Бабушка с материнской стороны страдала сильными приступами мигрени, больше о болезнях в семье никаких сведений нет.

Появился на свет при помощи кесаревого сечения. В возрасте 11 лет перенес несколько приступов «глазной мигрени». Во время приступов всякий раз примерно в течение часа терял зрение на один глаз. Учился в начальной школе отлично, позднее – удовлетворительно, всегда был дисциплинированным, спокойным ребенком. Профессию связиста приобрел в железнодорожной спецшколе связи, экзамены сдал на «отлично». Школа даже направила его в вуз, на факультет инженеров связи, однако он по материальным соображениям вынужден был отказаться. С 1955 г. Ц. служит в армии, где работает по специальности. Через 4 года после поступления в армию Ц. обратился в нашу клинику.

Ц. – медлительный, малоподвижный мужчина. Без особого внешнего повода он не ищет общества, но даже и при наличии стимула включается в общение весьма туго. Ц. очень любит детей, животных, собственными усилиями еще подростком смастерил себе аквариум, который существует и по сей день. Ц. нельзя характеризовать как человека, оторванного от коллектива, хотя он, безусловно, очень мало контактен, а на тесные контакты вообще неспособен. Самый ничтожный повод вызывает у него возбуждение, стресс, хотя он отлично отдает себе отчет в том, что сам повод «выеденного яйца не стоит».

Когда Ц. обнаружил, что невеста его обманывает, он впал в бессильную ярость. С этого момента он и начал пить, впрочем, выпивка долгое время не выходила за рамки дозволенного. Но и в этой начальной стадии его нередко преследовали мысли о самоубийстве. Однажды в состоянии опьянения он схватил с туалетного столика бритву, собираясь перерезать себе вены. Когда бритву у него отняли, он стал выдергивать пружины из матраца, чтобы ими ранить себя. Но его удалось привести в чувство. На следующий день он начисто забыл о происшедшем и был ошеломлен, когда мать рассказала ему о подробностях.

Все неприятности кончались у Ц. походом в пивную. Пиво нередко было ему противно, вызывало тошноту, но он продолжал пить: «ничто меня так не успокаивало». С другой стороны, опьянение действовало на него депремирующим образом, он чувствовал себя «всеми покинутым», часто появлялись мысли о самоубийстве.

Родители Ц. в конце концов обратились к офицеру его воинской части, хотя он здесь ни разу еще не был замечен в злоупотреблении алкоголем. Он пришел к нам на прием в сопровождении двух офицеров: оба они расхваливали честность Ц., его скромность, его готовность помочь товарищу, трудолюбие и отличную профессиональную сноровку. Начальство планировало отправить его в вуз, для усовершенствования знаний, но Ц., по неизвестным причинам, наотрез отказался. Товарищи по воинской части поделились с нами, что потерять такого работника им было бы очень жаль, просили нас непременно вылечить его.

Злоупотребление алкоголем у этого медлительного, тяжеловесного мужчины объясняется его возбудимостью. Наряду с этим следует отметить и положительные стороны его личности: весьма добросовестное отношение к своим обязанностям, дружеский контакт с товарищами по части. Последние черты мы склонны приписывать депрессивному началу. Оно способствовало и тому, что во время исполнения служебных обязанностей он всегда способен был совладать с тяжелым состоянием возбуждения. Но его тяжелые запои, попытки самоубийства свидетельствуют о том, что депрессивное начало у Ц. является не только благоприятным фактором.

Я располагаю еще рядом интересных фактов. Например, тревожный темперамент не может действовать нейтрализующим образом на возбудимую личность. Так, тревожность обследуемого, описываемого ниже, лишь повернула его преступные склонности в другую сторону.

Иоахим Р., 19 лет. Уже ребенком испытывал страх перед более сильными товарищами, случалось, что был для них «мишенью». Р. боялся также собак, темноты. Спускаясь в погреб, начинал петь, чтобы прогнать страхи. Р. было 15 лет, когда он днем зашел в квартиру знакомой семьи и украл там 9 марок, электробритву, автоматический карандаш, ручные часы и лупу. В том же году он обокрал домики на пяти пригородных дачных участках, брал там в основном продукты. Пропускал занятия в профучилище. Когда мать потребовала, чтобы он принес справку о своих посещениях за подписью учителя, Р. подделал подпись, что, кстати, проделывал неоднократно. Во время занятий в училище он разъезжал по городу на велосипеде. Р. подделал дату рождения в ученическом билете, чтобы его пускали в кино на сеансы для взрослых. В 16-летнем возрасте Р. снова похитил из квартиры ручные часы, опять разъезжал на чужом велосипеде по городу (велосипед он, впрочем, вернул владельцам). Пришло время поступать учиться, чтобы приобрести специальность. Вначале он решил стать пекарем, но вскоре бросил эту идею: в цехах было чересчур жарко. Затем он перепробовал множество профессий, но, едва попробовав, беспричинно исчезал с работы. В возрасте 17–18 лет у него было зарегистрировано 7 краж, в 19 лет – еще 6. В квартиры он входил или с помощью отмычки, либо когда хозяева оставляли в замочной скважине ключ. Крал деньги, продукты.

Р. сообщил, что когда ему представлялась возможность обокрасть квартиру, он не раздумывал, а тут же действовал. Лишь позднее приходило сознание, что он снова совершил непорядочный поступок. К насилию Р. не прибегал никогда. Б детстве, когда его били, в нем закипал гнев, но он не отвечал обидчикам. Он и сейчас быстро возбуждается, готов в эти минуты швырять на пол все, что попадается под руку. Проигрывая в карты, он так злится, что не может продолжать игру. Во время беседы Р. в общем был скуп на слова, неохотно отвечал на вопросы. Интеллект его оказался ниже нормы, но все же о дебильности не могло быть и речи. В пробе на продуктивность за 3 мин назвал 27 предметов.

Преступность Р. объясняется тем, что он как эпилептоид не способен бороться со своими влечениями. Отсутствие насильственных действий связано с наличием черт тревожности. Поэтому он позволял избивать себя, поэтому позже коллеги стали называть его «трусом». Гнев закипал в нем мгновенно, в порыве гнева он бросал на пол предметы, но никогда (из-за страха) не становился агрессивным. Можно предположить, что импульсивность Р. реализовалась в кражах, так как он не мог отреагировать в открытых схватках со своими недругами.

До сих пор я рассматривал сочетания различных характеров и темпераментов, так как они дают гораздо более заметные результаты. Сочетание тех или иных свойств темперамента ничего существенно нового не дает, получается скорее смешанный тип акцентуации, при котором трудно отделить один темперамент от другого. Например, реакции, с которыми мы сталкиваемся при тревожности и эмотивности (сильное восприятие тяжелых переживаний, слезливость и т. д.), могут также наблюдаться при дистимическом и циклотимическом темпераментах. Если акцентуация сводится к одной яркой особенности темперамента, то все реакции представляют собой единую, весьма четкую картину. При сочетаниях же соотношения реакций становятся зыбкими. Однако новые реакции при этом не возникают. Вот почему не обязательно в этих случаях определять поведение человека исходя из сочетаний черт разных темпераментов. Следует напомнить также, что гипертимия и дистимия, например, обладают свойством взаимно уничтожаться.

Я приведу лишь одну комбинацию темпераментов, дающую довольно характерную картину.

Дело в том, что можно было бы считать родственными «счастливый темперамент», т. е. один из полюсов аффективно-лабильного темперамента, и гипоманиакальный темперамент. На самом же деле речь идет о чертах, в корне различных. Четко разграничиваются они и тогда, когда встречаются в сочетании.

Приведу описание обследуемого, сделанное Ширмером в нашем коллективном труде.

Руди М., 38 лет. популярный артист эстрады. Невысокий, крепкого сложения, с густой длинной шевелюрой, речь свою сопровождает размашистыми патетическими жестами.

Дедушка и бабушка были людьми веселыми и беспечными. Мать колебалась между двумя полюсами – веселости и серьезности. Отец – жизнерадостный, предприимчивый человек. Таков и младший брат М. Пятнадцатилетняя дочь – девочка тихая, серьезная, не очень приветливая. Другая дочь, 12 лет, настроена чаще всего оптимистически.

Сам обследуемый всегда весел, невероятно активен, разговорчив, увлекается сам и всех вокруг увлекает. В обществе он всегда в центре внимания, добродушен, добр, заботливый муж и отец. Иногда им овладевает возбуждение по совершенно ничтожному поводу. В подобном состоянии он может даже побить жену.

Детство и юность М. ничем не примечательны. Успеваемость в школе средняя. Соученики любили М., он пользовался у них уважением и авторитетом, умел всех увлечь.

По окончании школы М. пошел по торговой части (изучал экономику зернового хозяйства). Затем – война. По окончании войны, после демобилизации, открыл мастерскую бытовых изделий, где занимался переработкой военного имущества на предметы домашнего обихода. Он занимался также изобретением игр для детей и различных игрушек со сложными механизмами. Одновременно М. разрабатывал усовершенствованный язык для глухонемых, так как после войны было много глухонемых-инвалидов. Этот язык должен был заменить обычный язык глухонемых, знаки-жесты которого малоэстетичны. О своей новой системе М. издавал на свои средства брошюры. Однако правительство не проявляло никакого интереса к его новому мимическому языку. Тогда М., не долго думая, решил применить его для своих собственных нужд. На основе изобретенного им языка он разработал систему эстрадных трюков и за короткое время стал у себя на родине и за рубежом знаменитым «ясновидящим». М. тщательно собирает и хранит свою «прессу». Его артистическое имя стало символом особых способностей, и многие большие, солидные газеты печатали обширные восторженные рецензии о его выступлениях. Некоторые периодические издания задавали даже осторожный вопрос: не следует ли демонстрации М. считать доказательством того, что существует мир сверхъестественного.

Выступления М. продолжаются по сей день. Он неиссякаем в смысле новых идей, задался целью включить свой номер в программы кино и телевидения.

Единственное, чем иногда прерывается серия блестящих успехов М., – это эксцессы, связанные со злоупотреблением алкоголем. Еще юношей он начал пить пиво в довольно больших, со временем все возрастающих количествах. Не проходило и недели, чтобы он не напивался один-два раза до бесчувствия. Во время опьянения он становился агрессивным, приставал к присутствующим, пытался затеять драку. Жена болезненно реагировала на его поведение в пьяном состоянии. По ее настоянию М. явился к нам на прием.

Мы поместили его в стационар, где он сразу же «прижился»: собирал вокруг себя больных, отпускал грубоватые шуточки, демонстрировал фокусы и во все вмешивался. Тонус в нашем стационаре сразу резко повысился, смешливое настроение овладело даже тяжелобольными. Со временем дело дошло и до неприятных ситуаций. Например, М. решил в один прекрасный день взять на себя руководство всем нашим отделением. Он был склонен и к сильным проявлениям аффекта, связанным с событиями в стационаре: делал громкие замечания, наблюдая того или иного сложного больного, с неестественным возбуждением прощался с теми, кто выписывался из клиники. Когда сообщили, что один известный государственный деятель серьезно заболел, М. стал восклицать полным отчаяния голосом: «Увы, мой бедный… (имя) заболел, у него наверняка рак. А-ах, такой чудесный человек!»

После выписки он отказался от дальнейшего наблюдения, но все же время от времени в клинике появлялся. Это происходило тогда, когда его поведение в состоянии опьянения приводило к конфликту с законом: с помощью клиники он рассчитывал добиться поблажки. При всякой новой встрече с врачами он вел себя очень театрально, устраивал очередной спектакль, пытался захватить в свои руки инициативу, предлагая врачам принять участие в его новых грандиозных планах.

Наши советы воздерживаться от чрезмерных возлияний он вначале выслушивал весьма серьезно и вежливо, после чего принимался весело подмигивать и подмаргивать, чем дело обычно и кончалось.

Принимая во внимание большую предприимчивость обследуемого, его обычно веселое и беззаботное настроение, мы можем определить его как представителя гипертимического темперамента. Однако его значительные успехи нельзя объяснить одной лишь гипоманиакальной деловитостью, они достигались углублением М. в соответствующие проблемы. Вынашивая планы, М. целиком, вдохновенно отдается идеям. В свои замыслы он вкладывает много труда, вот почему его изобретения интересны и оригинальны. Подтверждением аффективно-лабильных черт этой смешанной акцентуированной личности является не только патетика, с которой он говорит обычно о своих идеях, но и искренность чувств, испытываемых М. к тяжелобольным, глубокая жалость к ним. Иногда в манере поведения М. чувствовалась даже некоторая истерическая театральность, но сами чувства были глубоки и правдивы. Кроме того, истерик и вдобавок гипоманиак никогда не обнаружил бы выдержки, необходимой для того, чтобы довести идею до успешного конца.

ЭКСТРАВЕРТИРОВАННАЯ АКЦЕНТУАЦИЯ ЛИЧНОСТИ И ЕЕ КОМБИНАЦИИ

Я уже отмечал, в чем усматриваю своеобразие экстравертированной личности. Экстравертированный человек больше обращен в сторону восприятий, чем представлений. Такой человек легко поддается влиянию окружения, стимулам извне, постоянно ищет новых переживаний, любит ходить в кино, смотреть телевизионные передачи. Он отлично чувствует себя в оживленном обществе, где получает сразу множество впечатлений и богатую информацию, и с удовольствием проводит время с приятелем, болтая о том, о сем. Среди любимых занятий таких людей следует отметить спорт, в котором они либо активно участвуют сами, либо с увлечением отдаются спортивному зрелищу. Попадаются и экстравертированные коллекционеры, однако в собирании ими тех или иных предметов не чувствуется внутренней заинтересованности. Коллекционирование не служит для них определенным интеллектуальным толчком. Во время путешествий экстравертированная личность нацелена прежде всего на занимательные переживания, а вовсе не на то, чтобы обогатить свои знания и свой внутренний мир впечатлениями нового.

При некоторой поверхностности мышления все, поступающее извне, не подвергается особому анализу. Это обусловливает подверженность чужому влиянию и легковерие. Любое сообщение, последовавшее в категорическом тоне, для экстравертированного лица – бесспорный факт, даже в том случае, когда достаточно хотя бы немного задуматься и сопоставить факты, чтобы возникли сомнения в достоверности информации. Поэтому часто описываемый тип людей становится просто рупором своего окружения. Все, что они слышат от других, читают, слышат по радио (а для женщин – очень часто высказывания мужа), является неопровержимой истиной. Однако их мнения не отличаются стойкостью, поскольку внутренне не перерабатываются. Поэтому новое сообщение, заключающее иное освещение фактов, легко может все опрокинуть в их сознании.

Явной обращенностью к тому, что приходит извне, обусловлена непосредственность реакций на внешние раздражители. События, привлекающие внимание в данный момент, легко становятся для таких людей господствующими и приводят к поступкам, подсказываемым сугубо внешней ситуацией. Мысли, которые могли бы притормозить подобную необдуманность реакций, отсутствуют. Вот почему экстравертированная акцентуация влечет за собой импульсивность поступков.

Приведу, прежде всего, пример одной экстравертированной обследуемой с законченным высшим образованием, что свидетельствует о том, что экстравертированность отнюдь не связана с недостаточностью интеллекта.

Раугильда М., 1913 г. рожд., домохозяйка. В школе училась хорошо, в 19 лет получила среднее образование, после чего начала изучать английский язык и историю. Занятия в вузе были прерваны, когда М. в 22 года вышла замуж. Муж погиб на войне. После войны М. решила возобновить прерванные в свое время занятия в вузе, который благополучно закончила, получив диплом учительницы. Некоторое время преподавала в школе. В 33 года М. вторично вышла замуж и окончательно оставила профессиональную деятельность. Она просто не чувствовала педагогического призвания. Гораздо охотнее она занималась домашним хозяйством и детьми (их у нее двое: один от первого, другой – от второго брака). Хотя оба ее мужа и по профессии, и, судя по ее рассказам, интеллектуально находились на более низком уровне развития, чем сама М., однако они решали в семье все, кроме вопросов приготовления пищи и уборки. Социально-политические взгляды ее мужей становились ее собственными взглядами. Как же ей удалось получить высшее образование? Училась она легко, очень быстро все воспринимала. Собственных мыслей, как и собственных проблем, у М. никогда не было. С обязанностями учительницы, с дисциплиной в классе она отлично справлялась. Она, в основном, придерживалась материала программы и учебников, не внося ничего своего, оригинального. Свободное время в одиночестве М. проводила неохотно, но общество всегда находилось: у нее было несколько близких подруг. Ей всегда было нетрудно завязывать близкие отношения с людьми, в частности с мужчинами. Больше всего на свете М. любила развлекаться. Она занималась и спортом – легкой атлетикой, плаванием, обожала смотреть спортивные состязания: с большим волнением следила за тем, кто победит, но никогда не ставила прогнозов. М. любила и путешествую, туристические походы, но относилась к ним несколько беспорядочно, просто радовалась, что увидит что-то новое…

Во время бесед с нами М. вела себя доброжелательно и приветливо, у нее был прямой и открытый нрав. Когда мы объяснили ей отличие экстравертированности от интровертированности и спросили, к какой бы категории она себя отнесла, она, не задумываясь, ответила: «Конечно, я экстравертированный человек».

Этот случай подтверждает, что экстравертированность или интровертированность человека отнюдь не зависит от его интеллектуального уровня. У описанной обследуемой интеллекта вполне хватило на окончание и средней школы, и вуза (правда, в два приема). Однако она никогда не отличалась умением самостоятельно мыслить. Она полагалась во всем на суждения своих мужей. О профессиональном совершенствовании думала мало. Хотя М. и умела в общем передать своим ученикам знания, но ничего своего она не добавляла. Вообще, жизнь эта обследуемая принимала легко, занималась спортом, развлекалась, путешествовала, но не задумываясь глубоко над жизненными проблемами.

Следует отметить, что М. постоянно испытывала большую радость от общения с людьми. Благодаря своему открытому нраву, отсутствию торможений, она легко находила друзей обоего пола. Однако экстравертированность не всегда сопровождается усиленными поисками контактов с людьми.

Ниже приводим случай заметной экстравертированности обследуемого, у которого общение налаживалось с трудом.

Вольфганг Г., 1945 г. рожд., каменщик по профессии. В детстве был живым, разговорчивым ребенком, но с детьми не дружил. Учился хорошо, на работе он на хорошем счету. В свободное время постоянно ищет развлечений. Любит спорт, занимается футболом, плаванием, катается на велосипеде. Выезжая на велосипеде за город, всегда берет с собой транзистор, слушает музыку. Дома постоянно слушает пластинки, имеет приличную фонотеку. По телевидению особенно любит смотреть остросюжетные фильмы или оперетты. Г. читает, хотя и не много. Излюбленные жанры – приключенческие романы, спортивные рассказы. Книгам он предпочитает иллюстрированные журналы, потому что в них не только прочтешь, «но и увидишь что-нибудь новенькое». У него есть коллекция открыток с видами различных городов и стран. Но особенно радует его возможность куда-нибудь поехать, чтобы увидеть «все это» собственными глазами. Кроме открыток, коллекционирует почтовые марки. Живет без проблем; о религии, политике не задумывается.

В целом он хорошо проводит время, но – один; не дружит ни с юношами ни с девушками. Связей с женщинами Г. не имеет. Нет у него и потребности в дружеском участии, переживаниями он делится обычно с родными. У знакомых всегда чувствует себя немного стесненно, не находит темы для беседы. Не участвует, как правило, ни в совместных играх, ни в танцах. Вообще любит быть один, со своим транзистором, с пластинками и не испытывает потребности в обществе приятелей.

Во время наших бесед Г. всегда был вежлив, охотно отвечал на вопросы. Однако говорил он монотонно и не сопровождал свои слова ни оживленной мимикой, ни жестами. Уже по одной слабой эмоциональной окрашенности речи можно было прийти к выводу, что ему нелегко вступать в контакт с людьми.

Итак, перед нами типичный случай экстравертированной структуры. Об этом говорят направленность интересов Г. в целом и частные склонности и увлечения: спорт, экскурсии на велосипеде с транзистором, чтение приключенческих романов и т. п. Но при этом контакты с другими людьми сведены к минимуму. «Развлекательные мероприятия» Г. предпочитает проводить в одиночку.

Любопытно, что даже его манера включаться в беседу с нами подтверждает и даже иллюстрирует его своеобразный индивидуализм: присущая ему слабая способность контактирования подтверждается скудностью выразительной моторики.

В общем же характер акцентуации личности Г. свидетельствует о типичной экстравертированности, но ввиду наличия торможений при установлении контактов с людьми эта особенность психики проецируется не на людей, а на вещи и на разнообразные внешние впечатления.

Направленность человека на людей и внешние события наблюдается также и при гипоманиакальном темпераменте. Человек с таким темпераментом захвачен происходящим вокруг, он постоянно отвлекается. Гипоманиакальный темперамент нетрудно спутать с экстравертированностью личности. Дальше мы покажем, что их разграничение, безусловно, возможно, ибо существуют гипоманиакальные личности с типичными интровертированными чертами. Так, тихого серьезного человека, который мало «проявляет» себя, мы чаще всего относим к несомненно интровертированным личностям. Однако нередки случаи, когда субдепрессивный темперамент сочетается с явно выраженной экстравертированностью поведения. Ниже приводится такой случай.

Хелена В., 1934 г. рожд., работница. В школе эта тихая, привязчивая девочка училась хорошо, была одной из лучших учениц класса. Дети ее любили, у нее всегда было много подруг, с некоторыми она поддерживает отношения по сей день. Печальные события всегда заметно угнетают В., она дольше других помнит о них. Вообще она выделяется своим пессимизмом, склонна видеть все в мрачных тонах, хотя сплошь и рядом зловещие предчувствия не оправдываются. С незнакомыми В. несколько робка, неуверенна в себе, но с близкими общается легко и охотно. Не любит быть одна, сильно привязана к семье. Своими невзгодами чаще всего делится с родными. Любит проводить время с матерью, с сестрой или подругой, хождению в гости предпочитает длинные прогулки. Иногда читает что-нибудь занимательное, но редко: предпочитает болтать с близкими. Других проблем, кроме бытовых, В. не знает. Никогда не задумывается над вопросами религии, политики, технического прогресса, попросту принимает к сведению то, что передают по радио, или присоединяется к мнению родных, подруг. С мужчинами вообще не контактирует, хотя ей уже за тридцать.

Во время наших бесед В. была тиха, серьезна, почти не смеялась, но все же ощущалась в ней какая-то душевность, что весьма облегчало общение. Если мы касались тем, выходящих за пределы узкобытовых интересов, она высказывала мнения близких, которые легко принимала.

Это описание создает впечатление, что перед нами несколько недоразвитое, отсталое существо. Не надо, однако, забывать, что в школе В. хорошо успевала. Интеллект позволял ей и мнение составить, и иметь широкий кругозор. Последнего следовало бы ожидать в особенности потому, что В. обладает несколько депрессивным темпераментом, следовательно, она должна быть склонной к раздумьям, самоанализу. Но для В. это не характерно, экстравертированность у нее проявлялась не в поисках новых знакомых, общества, не в стремлении увидеть побольше новых отдаленных объектов, а в том, что ее внимание целиком поглощено было родными и близкими подругами. Что касается более далеких знакомых, то контакты с ними тормозились ее субдепрессивными чертами.