Текст книги "Этика и материалистическое понимание истории"

Автор книги: Карл Каутский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

2. Организм человеческого общества

a) Техническое развитие

Теперь мы рассмотрим человека с точки зрения материалистического понимания истории в той стадии, в которой мы покинули его в предыдущей главе, на границе, отделяющей его от остального животного царства. Что же возвышает его над ним? Имеются ли между ним и животным царством во всех пунктах только различия в степени или же существует также основное различие? Ни как мыслящее, ни как моральное создание человек не разнится существенно от животного. Но, быть может, различие лежит в том, что человек производит, т. е. приспособляет к своим целям найденные в природе вещества при помощи изменения их формы и положения? Но подобную же деятельность можно найти уже в животном мире. Совершенно оставляя в стороне некоторых насекомых, как, например, пчёл и муравьёв, мы находим у теплокровных животных, да даже и у некоторых рыб, известные виды производительной деятельности, а именно, производство жилищ, гнёзд, земляных построек и тому подобного. И как бы ни было велико при этой производительной деятельности значение унаследованных инстинктов и способностей, она всё же часто приспособляется к различным отношениям настолько целесообразно, что при этом известную роль должно играть сознание, познание причинной связи.

Или, быть может, человека над животным возвышает употребление орудий? Нет, и не это. У обезьян мы находим уже, по крайней мере, зачатки употребления орудий, древесных сучьев для защиты, камней для разбивания орехов и тому подобного. К этому обезьян делает способными их сообразительность, а также и трансформация ног в руки.

Итак, не производство средств потребления и не употребление орудий отличает человека от животного. Но уже ему одному только свойственно производство орудий, которые служат защите и нападению. Животное в лучшем случае в состоянии найти в природе орудие; но оно не в силах изобрести таковое. Оно может производить вещи для своего непосредственного потребления, строить жилища, собирать запасы жизненных продуктов; но оно не загадывает настолько далеко, чтобы производить вещи, которые служат не непосредственно для потребления, но для производства средств потребления.

С производством средств производства начинается превращение в человека человекоподобного животного; с этого момента он отделяется от остального животного мира, чтобы основать своё собственное царство, с особенным характером развития, который совершенно неизвестен остальной природе и не имеет в ней никаких параллелей.

До тех пор, пока животное производит только при помощи своих природных органов или употребляет только те орудия, которые ему доставляет природа, оно не может выходить за пределы средств, предоставленных природой. Его развитие совершается только таким образом, что его собственный организм развивается, его собственные органы преобразовываются, включая сюда и мозг, – медленный и бессознательный процесс, совершающийся путём борьбы за существование, процесс, который при помощи своей сознательной деятельности животное не может никоим образом ускорить.

Напротив, изобретение и произведение орудия, – понимая последнее слово в самом широком смысле, – обозначает, что сам человек сознательно и преднамеренно создаёт себе новые органы или усиливает и удлиняет свои естественные органы, так что он теперь может лучше и легче производить то же, что производили эти органы, и, кроме того, в состоянии добиться результатов, получение которых прежде было для него совершенно невозможно. Но так как человек есть не только животное, одарённое большим умом и руками – необходимая предпосылка употребления и производства орудий, – но, кроме того, должен быть с самого начала общественным животным, то и изобретение и производство орудия каким-нибудь особенно одарённым индивидуумом – Марксом, Кантом или Аристотелем, живущим на деревьях первобытного тропического леса – не погибало со смертью изобретателя. Его племя усваивало изобретение и развивало его далее, приобретало благодаря ему преимущество в борьбе за существование, так что потомки и выходцы из него развивались лучше, чем остальные особи того же вида. С этого момента вся доступная этому племени ловкость служила тому, чтобы совершенствовать это открытие и делать новые открытия.

Если известный уровень сообразительности и развитие рук составляло предпосылку для изобретений и производства орудий, то социальный характер человека представлял предпосылку постоянного накопления новых и совершенствования старых изобретений, т. е. был условием постоянного развития техники. Этот столь медленный, бессознательный и незаметный процесс развития организмов путём борьбы за существование, неизбежный во всём остальном органическом мире, с этих пор всё более уступает в человеческом мире место сознательному превращению, приспособлению и усовершенствованию органов; т. е. такому развитию, которое, если применять современные масштабы, в своих зачатках совершается ещё бесконечно медленно и незаметно, но всё-таки и тогда уже идёт несравненно более быстрым темпом, чем развитие путём естественного подбора. С этого момента технический прогресс образует основу всего развития человечества. На нём одном, а не на какой-либо особенной божественной искре, покоится всё, чем человек отличается от животного.

Всякий отдельный шаг вперёд на этом пути технического развития является уже сознательным и желательным. Всякий из них происходит из стремления искусственно увеличить силы человека за пределы, положенные природой. Но всякий подобный технический прогресс с необходимостью влечёт за собой также и такие действия, которые не вызывались желанием действовать и не могли вызываться им в их виновниках, так как последние не были в состоянии даже предчувствовать их, действия, которые так же, как и действия естественного подбора, можно было бы назвать приспособлением к среде, но к среде, искусственно изменённой самим человеком. При этом приспособлении снова играет роль сознание, познание новой среды и её потребностей, но в этом случае они уже не имеют значения самостоятельной, дающей направление побудительной причины.

b) Техника и образ жизни

Теперь мы постараемся для пояснения сказанного представить себе, что должно было произойти тогда, когда первобытный человек сделал первые орудия и когда он к камню и палке, которые употребляли и обезьяны, присоединил молоток, топор или копьё. Разумеется, последующее изложение может быть только гипотетическим, так как у нас нет никаких свидетельств обо всём этом процессе. Но потому оно и должно служить не доказательством, а только иллюстрацией. Мы упрощаем его насколько возможно, например, совершенно не рассматриваем того влияния, какое должно было иметь на первобытного человека рыболовство.

Как только первобытный человек изобрёл копьё, он получил возможность охотиться за более крупными животными. Если до сих пор его пропитание состояло преимущественно из плодов и насекомых, может быть также из птичьих яиц и молодых птенцов, то теперь он мог убивать и более крупных животных, и с этого момента мясо сделалось наиболее существенным средством его пропитания. Но большинство крупных животных обитает не на деревьях, а на земле, и вот охота переселяет человека из его воздушных жилищ на землю. Мало того. Наиболее подходящих для охоты животных, именно жвачных, можно найти в первобытном лесу лишь в небольшом количестве; и вот человек устремляется за ними в широкие луговые равнины, в прерии. Чем более человек становился охотником, тем скорее мог он покинуть первобытный тропический лес, к которому он раньше был прикован.

Как сказано, это изложение основано целиком на предположениях. Ход развития мог быть и прямо противоположным этому. В той же мере, как изобретение орудий и оружия могло побудить человека переселиться из первобытного леса в более просторные луга с редкой древесной растительностью, и другие причины, принудившие первобытного человека покинуть его первоначальное жилище, могли сделаться поводом к изобретению оружия и орудий. Допустим, например, что число людей переросло доступное им количество средств пропитания; или что ледниковый период заставил спуститься ниже глетчеры среднеазиатской горной местности и вытеснил жителей её долин из их первобытных лесов в травяные равнины, находившиеся по краям; или же, что возрастающая сырость климата всё более разрушала первобытные леса и всё более способствовала превращению их в луга. Во всех этих случаях первобытный человек был принуждён отказаться от жизни на деревьях и больше двигаться по земле; но вместе с этим он должен был в большем количестве отыскивать для себя животную пищу, так как не мог уже в прежних размерах кормиться древесными плодами. Новый образ жизни принудил его чаще употреблять камни и палки и этим приблизил изобретение первых орудий и оружия.

Но всё равно, принять ли первый, или второй путь развития, или же в различных пунктах они оба могут иметь место независимо друг от друга, каждый из них ясно обнаруживает тесное взаимодействие, которое происходит между новыми средствами производства и новым образом жизни и потребностями. Каждый из этих факторов с естественной необходимостью порождает другой, каждый необходимо делается причиной изменений, которые в свою очередь скрывают в недрах своих новые изменения. Так, каждое изобретение неизбежно порождает действия, которые дают толчок к другим изобретениям и, следовательно, к новым потребностям и образу жизни, которые снова вызывают новые изобретения и т. д., – целая цепь бесконечного развития, совершающегося тем многостороннее и быстрее, чем дальше оно пошло и чем больше в соответствии с этим растёт возможность и лёгкость новых изобретений.

Теперь мы рассмотрим те последствия, которые должно было повлечь за собой возникновение охоты, как нового источника пропитания человека, и уход последнего из первобытного тропического леса.

Теперь человек заменил в своём меню древесные фрукты как мясом, так и кореньями и плодами травяных растений, зерном и маисом. Но это в свою очередь проложило дорогу дальнейшему прогрессу. Разведение растений в первобытном лесу невозможно, а вырубить такой лес превосходит силы первобытного человека. Да он бы даже и не смог дойти до этой идеи. Он питался древесными плодами; выращивать же фруктовые деревья, которые только много лет спустя дают плоды, требует уже высокой степени культуры и оседлости. Напротив, разведение трав на лугах и в степях гораздо легче, чем в первобытном лесу, и может быть осуществлено уже самыми простыми средствами. Да и мысль о разведении таких трав, которые часто дают плоды уже спустя несколько недель, могла гораздо легче прийти в голову, чем мысль о выращивании фруктовых деревьев. Причина и действие следуют здесь так непосредственно друг за другом, что становится очень легко уловить их связь, и поэтому даже бродячий доисторический человек был в состоянии дожидаться и мог оставаться на время между посевом и жатвой где-нибудь вблизи возделанного места.

Но, с другой стороны, покинув первобытный тропический лес, человек гораздо больше, чем на своей первоначальной родине, подвергался всем опасностям непостоянного климата. Ведь в густом лесу колебания температуры днём и ночью несравненно менее значительны, чем на открытой равнине, на которой днём бывает палящий солнечный зной, а ночью наступает сильное лучеиспускание и охлаждение. В первобытном лесу бури гораздо менее заметны, чем в безлесной местности, которая менее защищает от дождя и града, чем почти непроницаемая листва леса. Поэтому, вытесненный в травянистую равнину человек должен ощущать потребность в убежище и одежде, потребность, совершенно чуждую первобытному человеку, обитателю тропического леса. Если уже человекоподобные обезьяны строят себе для сна настоящие гнёзда, то человек должен перейти к сооружению стен и навесов или же искать убежища в пещерах. С другой стороны, было весьма естественно покрываться шкурами, содранными с убитых животных. Эта же потребность в защите от холода была, вероятно, первой причиной, побудившей человека стремиться к обладанию огнём. Различные технические применения огня он мог узнать лишь мало-помалу, после того как пользовался им уже долгое время. Напротив, теплота, которую испускал из себя огонь, чувствовалась сразу. Каким образом человек достиг обладания огнём, должно быть, никогда не удастся установить с точностью. Достоверно одно, что в первобытном тропическом лесу человек не нуждался в нём, как в источнике тепла и не имел даже возможности сохранять его там вследствие постоянной сырости. Только в более сухой местности, где местами можно было найти большие количества сухого горючего материалу, моху, листьев и хворосту, могли возникать пожары, которые познакомили человека с огнём.

Быть может, это произошло благодаря удару молнии или благодаря искрам от кремней – первого материала для орудий первобытного человека, – или же от накопления теплоты, которая возникала при просверливании дыр в твёрдом дереве.

Мы видим, как изменялась вся жизнь человека, его потребности, его местопребывание и пищевые средства и как одно изобретение в результате влекло за собою многие другие, лишь только оно было сделано, лишь только удавалось изобрести копьё или топор. При всех этих превращениях сознание играло большую роль, но сознание не тех поколений, которые изобрели копьё и топор, но уже других. И задачи, которые вставали в сознании позднейших поколений, не возникали в сознании предыдущих, они явились с необходимостью сами собой, как только было сделано изобретение.

Но действие изобретения не исчерпывается изменением местопребывания, потребностей, способа добывания пропитания и всего образа жизни.

c) Животный и общественный организм

Разделение труда между органами имеет в животном организме свои определённые границы, так как органы неразрывно связаны с организмом, который не может менять их по произволу, да и число их является ограниченным. С другой стороны, этим также устанавливается граница многосторонности отправлений, совершать которые в состоянии животный организм. Например, невозможно, чтобы тот же самый член служил одинаково хорошо и для схватывания и для бегания и летания, совершенно оставляя в стороне дальнейшие специализации.

Напротив того, человек может менять орудие. Для него возможно приспособлять последнее в каких-либо отдельных, определённых целях. По их исполнении он откладывает это орудие в сторону, и оно отнюдь не может явиться для него препятствием при совершенно иной работе, в которой он употребляет совсем другие орудия. Насколько ограниченно число его органов, настолько же безгранично количество его орудий.

Но ограниченно не только количество органов животного организма, ограниченна также и сила, с которой каждый из них может быть приведён в движение. Она ни в коем случае не может превосходить силы самого индивидуума, обладающего этими органами, она постоянно должна быть меньше её, так как, кроме приведённого в движение органа, индивидуум должен питать и всё остальные. Напротив, сила, которая приводит в движение орудие, отнюдь не ограничивается силой одного человека. Так как орудие представляет собою нечто отдельное от человеческого индивидуума, то для приведения его в движение могут соединяться много индивидуумов и может быть пущена в ход не только человеческая сила, но, например, также сила вьючных животных, воды, ветра и пара.

Таким образом, в противоположность животному организму развитие искусственных органов человека, по крайней мере, по человеческим понятиям, является безграничным. Свои границы оно находит только в количестве двигательной силы, которую предоставляют в распоряжение человека земля и солнце.

Но отделение искусственных органов человека от его самого имеет также и иное последствие. Если в животном организме его органы составляют одно целое с ним, то это обозначает то, что в распоряжении каждого индивидуума находятся одинаковые органы. Исключением отсюда являются только органы размножения. Только в этой области происходит разделение труда у высших организмов. Напротив, всякое иное разделение труда в животном обществе основывается только на том, что определённые индивиды на определённое время принимают на себя особые функции, например, охранение, предводительство и т. д., не употребляя при этом каких-нибудь органов, отличных от органов других индивидов.

Напротив, изобретение орудия делает возможным то, что в обществе особые индивидуумы употребляют особые орудия или исключительно, или же настолько чаще других индивидуумов, что они научаются владеть ими гораздо лучше их. Так мы приходим к той форме разделения труда в человеческом обществе, которая представляется нам здесь совсем в ином виде, чем жалкие его зачатки в животных обществах. В этих последних индивидуум при всём доступном ему разделении труда остаётся существом, которое обладает уже всеми органами, необходимыми ему для своего пропитания.

В человеческом же обществе тем реже этот случай, чем более усиливается в нём разделение труда. Чем больше развилось оно, тем больше число органов, которыми располагает общество для добывания пропитания и поддержания образа жизни, но тем больше также и число органов, которые необходимы для этого, и тем несамостоятельнее те органы, которыми располагает каждый отдельный организм. Власть общества над природой увеличивается, но тем беспомощнее делается сам индивидуум вне общества, тем более его зависимость от последнего. Животное общество, которое само возникло естественным путём, не удаляет своих членов от природы. Напротив того, для человеческого индивидуума общество образует совершенно своеобразный мир, отличный от остальной природы, мир, который действует, по-видимому, более определяюще на его существование, чем природа; и в той же мере, в какой увеличивается разделение труда, человеку представляется, что он, благодаря обществу, всё более освобождается от природы.

Практически разделение труда столь же безгранично, как и технический прогресс вообще; оно находит свой предел только в распространении человеческого рода.

Если мы раньше нашли, что животное общество является организмом особого рода, отличным от растительных и животных организмов, то теперь мы видим, что и человеческое общество образует в свою очередь своеобразный организм, который отличается существенно не только от растительного и животного индивидов, но и от животного общества.

Прежде всего бросаются в глаза два различия. Мы только что видели, что животный индивидуум сам обладает всеми органами, необходимыми для его существования, тогда как человеческий индивидуум при развивающемся разделении труда не может жить один без общества; – Робинзоны, которые без всяких средств производят всё, так сказать, из себя, встречаются только в детских сказках и научных работах буржуазной экономии, полагающей, что лучший путь открыть законы общества, это не принимать его совершенно во внимание. Человек во всех отношениях зависит от общества, которое господствует над ним, и только путём понимания своеобразия общества можно достигнуть понимания своеобразия человека.

Но своеобразие общества постоянно изменяется, так как в отличие от животного общества развитие общества человеческого совершается в зависимости от прогресса его техники. Животное общество развивается, вероятно, только в той степени, в какой развивается тот животный вид, к которому оно принадлежит. Несравненно быстрее совершается развитие человеческого общества. Но нет ничего ошибочнее, как представлять его по типу развития индивидуума и различать в нём стадии юности, зрелости, старости и смерти. Пока не иссякнут источники силы, которые доставляет земля, т. е., до тех пор, пока не исчезнет основа технического прогресса, у нас нет повода ожидать упадка и естественной смерти человеческого общества. С развитием техники оно будет развиваться всё дальше и дальше, и в этом смысле его можно считать до тех пор бессмертным.

Всякое общество образуется благодаря тому техническому аппарату, которым оно располагает, и людям, которые приводят его в движение, вступая для этой цели в разнообразнейшие общественные отношения. До тех пор пока этот технический аппарат совершенствуется и не уменьшается ни число, ни духовная и физическая сила людей, приводящих его в движение, не может быть и речи о гибели, об отмирании общества.

В смысле продолжительного состояния ничего подобного и не случалось до сих пор ни в одном обществе. Конечно, по временам, вследствие некоторых особенностей, которые мы ещё рассмотрим, случалось, что общественные отношения, возникшие из общественных потребностей, подвергались застою и становились тормозом для совершенствования технического аппарата, а также увеличения числа людей и развития духовной и физической силы членов общества, случалось даже, что они порождали регрессивное движение. Но это не может длиться долго, если смотреть с исторической точки зрения, и рано или поздно эти оковы развития падают, или благодаря внутренним движениям, революциям, или же – и до сих пор это было более частым явлением – вследствие толчков извне, войн. При этом общество иногда обновляло часть своих членов, или свои границы, или своё имя, и наблюдателю тогда казалось, что общество, которое уже обнаруживало признаки старости, подверглось смерти. В действительности же, – если уж делать сравнение с животным организмом, – общество переносило только болезнь, из которой оно выходило с обновлённой силой. Так, например, и общество эпохи римских императоров не погибло, а только обновилось кровью германских варваров и начало после переселения народов при помощи новых людей улучшать и совершенствовать свой технической аппарат.