Текст книги "Двойная наживка"

Автор книги: Карл Хайасен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

В тот уик-энд не было никаких соревнований, и Дики Локхарт записывал передачу. Он снимал на озере Кисими, неподалеку от парка «Мир Диснея». Эта серия называлась: «Охота на хога». Дики был нужен окунь весом более десяти фунтов: меньшие не считались хогами.

Как всегда, он использовал две лодки: одну, чтобы ловить рыбу, другую для съемочной группы. Как и большинство ведущих телепередач о рыбной ловле, Дики Локхарт снимал на видеоленту, потому что она была дешевле, чем шестнадцатимиллиметровая кинопленка, и ею можно было пользоваться многократно. Кинопленку невозможно было использовать для съемок передач о ловле окуней, потому что могло так случиться, что в течение двух-трех дней вы снимали лишь людей, забрасывающих наживку и сплевывающих табак. И никакой рыбы. С видеопленкой неудачный день не подрывал бюджета, потому что вы просто стирали записанное и снимали заново.

Дики Локхарт ловил окуней все утро, но попадались все маленькие, двух-трех-фунтовые. Он мог определить вес, как только рыба попадалась на крючок. И чаще всего яростно волочил несчастную рыбу по воде к лодке.

– Проклятье, – кричал он, – перемотайте эту фигню и попробуем еще раз.

Во время перерывов Дики становился все более напряженным и все больше сквернословил.

– Давайте, ублюдхи-губошлепы, – ворчал он, забрасывая наживку у берега, клюйте или завтра я притащу динамит, слышите?

К середине утра ветер усилился и разворошил блестящие черные волосы Дики Локхарта.

– Черт подери, – закричал он, – останови пленку!

Достав расческу из ящика со снастью и пригладив волосы, он приказал оператору снова включить камеру.

– Как я выгляжу? – спросил Дики.

– Великолепно, – тонким голосом ответил оператор, мечтавший о том дне, когда Дики Локхарт налижется до чертиков, спустит штаны и покажет задницу своим добрым старым друзьям-рыболовам всей Америки. Или Дики выпадет из лодки, как это не раз бывало с ним в пьяном виде, а оператор сделает вид, что перематывает пленку и стирает щекотливый момент, но, конечно, не сотрет запись. Он сохранит ее, и в подходящий момент пригрозит послать в спортивно-религиозную телесеть, в которую входит телепередача о рыбной ловле Дики Локхарта. Дики внезапно станет очень щедрым, и оператор наконец сможет себе позволить свозить жену на Вирджинские острова.

Но в данный момент Дики Локхарт беседовал, как мужчина с мужчиной, с серьезным ловцом окуней. Телевизионный выговор Дики становился намного заметнее и гуще, чем его обычная повседневная речь, – преувеличение, необходимое для того, чтобы отвечать демографическим задачам шоу, аудитория которого состояла в основном из мужской части глубокого южного захолустья, известного тем, что здесь говорили так, будто рот был набит песком.

В то время как Дики Локхарт забрасывал приманку и начинал разматывать леску, он мог подробно и точно объяснить, какой сорт приманки использует, какая леска намотана на его катушке, какие солнечные очки (янтарные или зеленые) лучше надевать в яркий солнечный день. Эта болтовня носила непринужденный характер, казалась неформальной и дружеской, но практически единственной ее целью, насколько это было возможно за двадцать четыре минуты съемки, была реклама как можно большего количества товаров, производимых спонсорами Дики Локхарта. Наживка производилась «Бэгли», леска – «Дю Поном», катушки – «Шимано», солнцезащитные очки – «Поляроидом» и так далее. Удивительнее всего – когда Дики смотрел прямо в камеру и нагло и бессовестно расхваливал товары, это не казалось такой уж дешевкой.

Примерно около полудня к месту рыбной ловли на полной скорости направилась еще одна рыбачья лодка, третья по счету, и Дики начал вопить как сумасшедший:

– Черт побери, перестань снимать! Перестань снимать!

Он прыгал на носу лодки вверх и вниз и грозил кулаком:

– Эй! Ты что, не видишь, что мы снимаем? В твоем распоряжении все чертово озеро, но тебе приспичило остановиться здесь и испортить мне пленку!

Потом он заметил, что рыболов в приближающейся лодке был Оззи Ранделл, брат Калвера, и Дики перестал орать. Он, правда, не извинился, но сбавил тон.

– Я не хотел мешать, – сказал Оззи. Он был косноязычен. Дики Локхарт, смягчившись, разрешил ему говорить.

– Не хотел мешать, – повторил Оззи немного громче. За всю свою жизнь он не поймал окуня более четырех фунтов и благоговел перед Дики Локхартом.

– Ну? – Спросил Дики.

– Я думал, что ты хочешь узнать.

Дики покачал головой. Он пинком включил мотор и приблизился к лодке Оззи. Когда они оказались борт о борт, Дики сказал нетерпеливо:

– Ну что у тебя?

– Я думал, ты хотел узнать. Они нашли Бобби Клинча.

– Где?

– Мертвым.

Оззи имел обыкновение отвечать на поставленные вопросы не в том порядке, в каком они задавались. Так уже были устроены его мозги.

– Как? – спросил Дики.

– На озере Харни.

– Когда?

– Его лодка опрокинулась, и он утонул, – сказал Оззи.

– Черт побери, – сказал Дики Локхарт. – Мне жаль.

– Вчера, – сказал Оззи в заключение.

Дики повернулся к оператору и сказал:

– Ну, на сегодня хватит.

Оззи, казалось, затрепетал оттого, что мог прикоснуться к палубе лодки чемпиона. Он не сводил глаз с рыболовных снастей Дики Локхарта и был похож на члена малой лиги, созерцающего биту Теда Уильямса.

– Ну, жаль, что помешал, – промямлил он.

– Забудь об этом, – сказал Дики Локхарт. – Они перестали клевать два часа назад.

– А какую наживку ты используешь? – спросил Оззи.

– Мою специальную, мое детище, – сказал Дики. – «Двойную».

«Двойная» была самой любимой приманкой у профессиональных ловцов окуня главным образом благодаря Дики Локхарту. На последних восьми турнирах победителем был он. Дики объявил, что именно его особая «Двойная» наживка была причиной его удивительных трофеев. Его успех по части наживки (наживки для спиннинга с двумя серебряными ложечками) был феноменален. Однако профессиональные рыбаки, хотя и наполняли свои ящики для снастей тщательно сделанными наживками, варьировавшими и имитировавшими наживку Дики, такого успеха, как он, добиться почему-то не могли.

– Настоящий убийца, – сказал Оззи.

– Хочешь? – спросил Дики, зажав линь между передними зубами и освобождая звенящую наживку.

Оззи Ранделл засиял, как малыш рождественским утром.

– Черт, конечно!

Дики Локхарт кинул наживку в направлении лодки Оззи. В своем ослеплении Оззи попытался поймать ее голыми руками. Конечно, он промахнулся, и двойная прочно впилась своим острым, как игла, крючком в щеку бедняги. Казалось, что Оззи ничего не почувствовал и даже не замечает крови, которая стекала по его щеке.

– Спасибо! – закричал он в то время, как Дики Локхарт заводил мотор своей лодки. – Тысяча благодарностей!

3

– Не стоит! – ответил чемпион и нажал на дросель.

Р. Дж. Декер родился в Техасе. Его отец был человеком ФБР, и семья жила в Далласе до декабря 1963 года. Через две недели после того, как застрелили Кеннеди, отца Декера перевели в Майами и назначили в ударный взвод, задачей которого было не допустить, чтобы приятели Фиделя Кастро подстрелили ЛБДж (президента Линдона Джонсона). Это было напряженное и волнующее время, но оно прошло. В конце концов отец Декера оказался на типичной для канцелярии ФБР отупляющей работе, разжирел и умер от закупорки сосудов в возрасте сорока девяти лет. Один из старших братьев Декера вырос и стал полицейским в Миннеаполисе. Другой продавал «Порти» кокаиновым дельцам в Сан-Франциско.

Будучи хорошим спортсменом и отличным студентом в колледже, Р. Дж. Декер удивил своих однокашников тем, что стал профессиональным фотографом. Камеры были его особой страстью: его пленяло искусство зримого увековечения времени. Он никогда и никому не рассказывал, что именно фильм Запрадера сотворил это с ним. Когда вышел журнал «Лайф» с зернистыми кадрами, запечатлевшими убийство, Р. Дж. Декеру было всего восемь лет. И все-таки его зачаровали фотографии раненого президента и его жены. Розовый цвет ее платья, темное расплывающееся пятно «Линкольна» – страшные, но пленительные образы. Мальчик никогда не представлял, что такой момент может быть запечатлен и сохранен для истории. Вскоре после этого он получил свою первую камеру.

Для Декера фотография стала более чем хобби, она стала его видением мира. На нем лежало проклятие вспыльчивого характера и циничного отношения к жизни, поэтому затемненная комната становилась местом, где он успокаивался, а процесс изготовления фотографий – щадящей терапией.

Его растлению в значительной степени способствовало то, что студийная фотография оказалась невероятно скучным и прибыльным делом. Декер снимал свадьбы, делал портреты и занимался коммерческой работой, главным образом рекламными фотографиями для журналов. Однажды ему заплатили девять тысяч долларов за блестящее изображение флакона ми-дола. Эта рекламная фотография была опубликована во всех крупных женских журналах, откуда Декер вырезал несколько экземпляров и послал друзьям в качестве насмешки над самим собой.

И, конечно, случалось делать развороты для модных журналов с профессиональными манекенщицами. В первый год работы Декер влюблялся семнадцать раз.

На второй год он предоставил влюбляться Хасселбладу. Фотографии Декера были очень хороши, он зарабатывал много денег, но скучал так, что сводило скулы.

Однажды на пляже в Майами, когда Декер занимался рекламной съемкой нового масла для загара с ароматом текилы, молодая туристка вдруг сорвала с себя одежду, прыгнула в Атлантику и сделала попытку утопиться. Спасатели вытащили ее как раз вовремя, и Декер сделал пару снимков, когда они выносили ее из прибоя. Светлые волосы женщины спутались и прилипли к щекам, глаза отекли и набрякли, губы были серыми. Но главное в фотографии – было лицо одного из спасателей, который вытащил молодую женщину. Он тщательно заслонял руками ее обнаженную грудь, чтобы скрыть ее от зевак, и линза Декера уловила в его глазах выражение панического страха и жалости.

Именно ради этого Декер и отдал ролик отснятой пленки репортеру новостей, который прибыл к месту происшествия вслед за медиками. На следующий день «Майами Сан» опубликовала фотографию Декера на первой странице, заплатив ему огромную сумму в тридцать долларов. Через день менеджер предложил ему полную ставку, и Декер ответил согласием.

В каком-то смысле это был самый правильный шаг, который он когда-либо совершил. Но в известном смысле это был и наихудший шаг. Декер только желал, чтобы это продлилось дольше.

Декер думал обо всем этом, когда ехал в округ Харни, берясь за новое дело для человека, который ему совсем не нравился.

Харни был родиной Дика Локхарта и личной штаб-квартирой его империи ловцов окуня.

Первое, что сделал Декер по прибытии – попытался разыскать Отта Пикни. Это оказалось легче-легкого.

Отт составлял некрологи для «Харни Сентинел», в которой они публиковались дважды в неделю уже в течение трех скучных сезонов. Ленивый ритм работы маленькой газетенки как нельзя больше подходил Отту Пикни, потому что оставлял ему уйму времени для гольфа и садоводства. До переезда в Центральную часть Флориды Пикни семнадцать лет проработал в «Майами Сан», и именно там-то Декер и познакомился с ним. Сначала по ленивому и вялому поведению Отта, который когда-то был солидным репортером, Декер заключил, что тот находится на закате своей карьеры, но скоро стало ясно, что карьера Отта Пикни началась в сумерках, которые становились все сумеречнее. То, что так долго продолжалось в Майами, было результатом вязкой бюрократии отдела новостей, в котором, казалось, всегда находилось место для него, независимо от того, насколько полезен он был. Отт был одним из типов газетного мира, которые переходят из одного отдела в другой до тех пор, пока через много лет не становятся непременной, хотя и печальной принадлежностью редакции, так что ни один редактор не захочет, чтобы его вспоминали, как лицо, сократившее его. Поэтому Отта и не выгоняли.

Он ушел из «Сан» на приличную пенсию и переехал в Харни, чтобы составлять некрологи и выращивать орхидеи, получавшие призы.

Как и следовало ожидать, Р. Дж. Декер нашел Пикни в отделе новостей «Сентинел». Там было три пишущих машинки, пять письменных столов и четыре телефона. Отт отдыхал у кофейной машины: ничто не изменилось. Он ухмыльнулся, когда вошел Декер.

– Р. Дж! Боже милостивый, что тебя сюда привело? У тебя машина, что ли, сломалась?

Декер улыбнулся и потряс руку Отта. Он заметил, что на Отте были мешковатые коричневые брюки и синяя рубашка из банлона. Вероятно, последняя банлоновая рубашка в Америке. Как можно не любить парня, который не стыдится так одеваться?

– Ты выглядишь потрясающе! – сказал Декер.

– Я и чувствую себя потрясающе, Р. Дж., действительно потрясающе. Я знаю, что это не слишком-то большой город, но я уже сыт по горло большими городами.

Отт говорил слишком громко.

– Мы смотались как раз вовремя, Р. Дж., ты и я. Эта газета так или иначе могла бы нас доконать.

– Она и пыталась это сделать.

– Да, парень, – сказал Отт. – Сэнди, поди-ка сюда! Хочу тебя кое с кем познакомить.

Человек, похожий на птичку-крапивника, в очках с толстыми стеклами подошел и опасливо кивнул Декеру.

– Р. Дж., это Сэнди Килпатрик, мой редактор. Сэнди, это Р. Дж. Декер. Р. Дж. и я работали вместе в Мэджик Сити. Я писал, а он делал снимки. Мы освещали вместе это большое вудуистское убийство, помнишь, Р. Дж.?

Декер помнил. Он помнил, что это собственно не было вудуистским убийством. Какой-то псих-механик в Хайели убил свою жену, понатыкав в нее булавок. Это были английские булавки – сотни их. Механик прочел что-то о вудуизме в журнале «Аргоси» и перепутал все ритуалы. Он накачал жену ромом Барбанкур и начал колоть ее, пока она не истекла кровью. После этого он притворился, что вернулся домой с работы и нашел ее мертвой. Он свалил свое преступление на гаитянскую пару, жившую на той же улице, утверждая, что они навели порчу на его дом и «Олдмобиль». Полицейские не купились на эту версию, и мужлан-механик отправился в камеру смертников.

В то время, как Отт заново сочинял эту историю, Сэнди Килпатрик разглядывал Декера, как разглядывают приезжих из Майами в этой части Флориды. То есть, как если бы от них приходилось ждать неприятностей. Килпатрик, по-видимому слышал историю Отта о вудуистском убийстве раз четыреста и попытался удрать.

– Приятно было с вами познакомиться, – сказал Декер.

Килпатрик снова кивнул и выскользнул из комнаты.

– Славный малыш, – сказал Отт Пикни. – Он учится.

Декер налил себе чашку кофе. Его ноги одеревенели от долгой езды.

– Какого черта ты сюда явился? – спросил Отт дружелюбно.

– Рыба, – ответил Декер.

– Не знал, что ты любитель окуня.

– Подумал, что надо бы попробовать, – сказал Декер. – Слышал, что Харни – самое подходящее место для ловли больших.

– Ланкеров, – сказал Отт.

Декер насмешливо посмотрел на него.

– В этой части страны их называют «ланкеры», – пояснил Отт. – Самый большой окунь в этом полушарии. Прямо мамонт.

– Хог, – сказал Декер, вспомнив слово из высказываний Денниса Голта.

– Конечно, ты знаешь это!

– Где лучше попробовать в это время года?

Отт Пикни сел к своему письменному столу.

– Р. Дж., я не могу быть тебе особенно полезным. Человек, с которым надо повидаться – Джэми Беллирозо, наш малый, который освещает спорт.

– Где мне его найти?

– В Мауи, – сказал Отт Пикни.

Джэми Беллирозо, как оказалось, принадлежал к вымирающему выводку спортивных репортеров, которые готовы отправиться в любую поездку, если она сулит хорошую жратву и комфортабельное путешествие.

В этом месяце это оказалась экстравагантная экспедиция для ловли марлинов на Гавайи, спонсором которой выступила компания, производящая полиэтиленовую наживку. Оплата расходов Джэми Беллирозо по перелету, комнаты, стола принималась со спокойной уверенностью в том, что название компании по производству наживки будет упомянуто, по крайней мере, восемь-десять раз в его будущей статье, и при условии, что оно будет напечатано без орфографических ошибок, а это в случае с Беллирозо не было самой собой разумеющимся. Синие марлины были потрясающи, и Джэми чертовски хорошо проводил время в Мауи.

– Когда он вернется? – спросил Декер.

– Кто знает, – сказал Отт. – С Гавайских островов он отправится на остров Рождества, на ловлю альбулы.

– А кто еще мог бы помочь мне? Кто-то упоминал гида по имени Дики Локхарт.

Отт рассмеялся.

– Гида? Друг мой, Дики – не гид, он бог. Профессионал, ловец окуня и уже давно. Величайший из всех.

– Что это означает?

– Это означает, что он никогда не согласится показаться в одной лодке с таким желторотым хреном, как ты. Кроме того, Дики нельзя нанять.

Декер решил пока не говорить о серьезных, но голословных обвинениях, высказанных Деннисом Голтом. По-видимому, Отт был фаном Дики Локхарта. Декер размышлял, распространяется ли эта болезнь «преклонения перед звездой» на весь город.

– На озере работает пара хороших гидов, – сказал Отт. Думаю, они берут по две сотни долларов в день.

«Мир сошел с ума», – подумал Декер.

– Это для меня слишком, – сказал он Отту.

– Да, это, конечно, круто, но они не оставляют туристам большого выбора. Видишь ли, у них нет профсоюза.

– Профсоюз? – Это было уж чересчур.

– Союз капитанов лодок, занимающихся ловлей окуня на озере Джесап. Боюсь, что у них фиксированные чартерные ставки, и они их сохраняют.

– Бог мой, Отт, я приехал сюда половить рыбу, а ты мне рассказываешь, что озеро закрыто на замок каким-то ублюдским подразделением Айзека Уолтона из Погонщиков. Что у вас тут за поганый городишко?

– Это не так, – сказал Отт Пикни тоном «ты-ничего-не-понимаешь». – Кроме того, есть другие возможности. Одна из них такая – арендуй скиф и отправляйся сам по себе...

– Но я не знаю, с чего начать, – сказал Декер.

– Есть еще вариант. Попытайся договориться с тем парнем, что живет на озере.

– Не говори мне, что он не состоит в Союзе.

– Он единственный, – сказал Отт, – когда ты с ним встретишься, поймешь – почему.

Отт театрально вытаращил глаза.

Декер сказал:

– Я чувствую, ты пытаешься сказать мне, что этот человек псих?

– Говорят, он знает окуня, – сказал Отт. – Говорят еще, что он опасен.

Декер искал отступника. Этот таинственный человек, похоже, был хорошей находкой.

– Сколько он берет? – спросил Декер, все еще разыгрывая деревенщину.

– Понятия не имею, – сказал Отт. – После того, как ты его повидаешь, возможно, ты изменишь мнение. В этом случае ты сможешь связаться с кем-нибудь из рыбаков Ранделла.

Декер покачал головой:

– Похоже, что они мне не по карману, Отт. Я просто хочу отдохнуть.

Отт наморщил лоб.

– Я знаю этот народ, Р. Дж. Они мне, кстати, нравятся. Я не собираюсь рассказывать тебе байки, что эти ловцы окуня вполне нормальны, потому что это неправда. Они слегка помешанные. У них лодки, способные обогнать «Корвет», и на воде они, как сумасшедшие. Только на днях я писал некролог об одном молодом человеке, который перевернулся, когда шел по озеру на скорости шестьдесят. Налетел на кипарисовый пень и расшибся.

– Он умер?

– Был рассвет, туман. Думаю, он старался опередить своих приятелей, чтобы раньше попасть на место ловли. – Пикни хрипло хихикнул. – На лодке нет тормозов, приятель.

– Не случилось ли то же самое несколько лет назад во время одного из этих больших турниров, – спросил Декер. – Я читал об этом в газетах Орландо. Две лодки столкнулись при выходе.

Отт сказал:

– Да, там на Апопке. Официально это старт на гран-при, но ребята называют его взрывом. Пятьдесят лодок срываются с места.

Отт изобразил руками две скоростные лодки и показал, как это происходит.

– Оп-ля! Черт возьми, эти турниры – это нечто, Р. Дж. Ты должен сделать их цветные фотографии на разворот.

– Я слышал обо всем, что там происходит. Жульничество и т. д.

– О, я тоже слышал, но не могу этому поверить. Как, черт возьми, можно там смухлевать? У тебя рыба или висит на крючке, или ее нет.

Отт фыркнул – эта мысль казалась ему нелепой.

– Я знаю этот народ и меня на это не купишь, не поверю и на секунду. В Техасе, может быть. Но не здесь.

Отт Пикни вел себя так, как если бы это были городские сплетни. Он вел себя так, как если бы письменный стол придавал ему веса – его письменный стол, отдел новостей, его город. «Я» Отта очень хорошо приспособилось к сельской жизни, – подумал Декер. – Мудрый старый профессионал из Майами.

Пикни оживился:

– Ты при деньгах?

– Да, – сказал Декер.

– Угостишь ленчем?

– Конечно, Отт.

– Тот парень на озере, его зовут Скинк. Как я уже сказал, ходят слухи, что на воде он пользуется только одним веслом, так что будь осторожен. Один раз мы послали к нему малого написать специальную статью, сенсационный материал о нем, так этот Скинк взял топор и высадил окна в машине парня. Он живет в хижине недалеко от старой Тропы Мормонов. Ты не можешь заблудиться, Р. Дж., это прямо на озере. Выглядит, как чертов сарай.

– Скинк кто? – спросил Декер.

– Это его полное имя, – сказал Отто Пикни. – Здесь ему больше и не требуется.

Он откатил назад свой стул и положил ноги в башмаках на голый письменный стол.

– Смотри, парень, ты больше не в Майами.

Человек по имени Скинк сказал:

– Проваливай!

– Мне надо с вами поговорить.

– У тебя тридцать секунд.

У человека по имени Скинк было ружье. «Ремингтон», – заметил Декер. Ружье лежало у него поперек колен. Колени были обширные. На вид Скинку было лет около пятидесяти или немного больше. Он сидел на складном полотняном стуле на пороге своей хижины. На нем были морские башмаки и оранжевый дождевик, светившийся даже в сумерках. Трудно было разглядеть форму и черты его лица, но серебряные с пятнами волосы Скинка свисали косичкой ему на спину. Декер считал, что в этой части лесов носить длинные волосы было рискованно, но Скинк был достаточно внушителен, чтобы устанавливать свой стиль.

– Мое имя Декер.

– Вы из Внутренней службы доходов?

Голос человека был глубоким и влажным, как грязь, скользящая вниз по стоку.

– Нет.

– Я не плачу налогов, – сказал Скинк. На нем был капюшон, хотя дождя не было, на носу солнцезащитные очки, хотя солнце уже зашло.

– Я не обращаю внимания на налоги, – заметил Скинк. – Не плачу со времен Никсона, проклятого вора.

– Я не имею отношения к правительству, – осторожно сказал Декер. – Я частный детектив.

Скинк хрюкнул.

– Как Барнеби Джонс, – осмелел Декер.

Скинк поднял ружье и прицелился в сердце Декера.

– Я плюю на телевидение, – сказал он.

– Забудьте, что я упомянул об этом, пожалуйста.

Скинк все не убирал ружья. Декер почувствовал бисеринки пота на затылке.

– Уберите ружье, – сказал он.

– Не уверен, – сказал Скинк. – Сегодня у меня есть настроение пострелять.

Декер подумал: «Такое мое счастье».

– Я слышал, что вы работаете гидом, – сказал он.

Скинк опустил ружье на долю дюйма:

– Работаю.

– По окуню, – сказал Декер. – По ловле окуня.

– Сто долларов в день, и никаких гвоздей.

– Идет, – сказал Декер.

– Будете звать меня капитаном?

– Если хотите.

Скинк опустил ружье. Декер полез в карман и вытащил из него стодолларовую бумажку. Он развернул ее, разгладил и протянул Скинку.

– Уберите. Заплатите, когда рыба будет у вас в лодке, – сказал Скинк раздраженно. – У вас такой вид, будто вы все еще хотите поговорить.

По какой-то причине в голове Декера все еще звучала партия банджо из «Деливеранс». Она становилась громче каждый раз, когда он бросал взгляд на лицо Скинка.

– Говорите, – сказал Скинк, – живо.

Он сделал движение и поставил ружье в угол стволом вверх. Потом снял солнцезащитные очки. Его глаза были зелеными, как вечнозеленые растения Скалистых гор. Спутанные и нахмуренные брови росли под углом, и это придавало его загорелому лицу выражение постоянного гнева. Декер подумал, на скольких постоянных клиентов может рассчитывать такой гид, как Скинк.

– Вы участвуете в рыболовных турнирах?

– Больше не участвую, – сказал Скинк. – Если вы по поводу турнира, то уберите свои проклятые деньги.

– Я охочусь за жуликами, – сказал Декер.

Скинк выпрямился так резко, что его пластиковый дождевик пискнул. Зеленые, как лес, глаза впились в Декера, в то время как он закусил свои усы и начал их жевать. Скинк глубоко вздохнул, и, когда его грудь наполнилась воздухом, он показался Декеру вдвое больше. Только, когда он встал на ноги, Декер увидел, какой махиной он был в действительности.

– Я голоден, – сказал Скинк. Он сделал несколько шагов к своему грузовику, остановился и сказал:

– Ну, Майами, пошли.

Когда пикап запрыгал по старой Мормонской Тропе, Декер спросил:

– Капитан, как вы узнали, откуда я?

– Стрижка.

– Настолько плохо?

– Заметно.

– «Заметно» – это было не то слово, которое Декер ожидал услышать из уст капитана. Похоже, этого малого нельзя было раскусить за день или даже два.

Скинк повернул свой грузовик на шоссе 222 и двинулся на юг.

Он ехал медленно, много медленнее, чем по Тропе. Декер заметил, что он сгорбился за рулем, как ястреб следя за дорогой через ветровое стекло.

– В чем дело? – спросил Декер.

– Тихо.

Машины и грузовики неслись со скоростью шестидесяти миль в час. Скинк едва ли делал двадцать. Декер был уверен, что они будут плестись в хвосте трактора-трейлера.

– У вас все в порядке?

– Плевать мне на транспорт, – сказал Скинк. Он сильно крутанул руль направо и съехал с дороги, затормозив на гравии. Декер не успел сообразить, что происходит, как верзила спрыгнул со своего места и ринулся обратно на дорогу. Декер увидел, как он схватил что-то на центральной полосе и кинул это через плечо.

– Что вы, черт возьми, делаете? – закричал Декер, но его голос потонул в реве проходящего мимо бензовоза. Он посмотрел в обе стороны, прежде чем затрусить через шоссе к Скинку на другую сторону. Скинк стоял на коленях рядом с толстым бесформенным холмиком серого меха. Декер увидел, что это был мертвый опоссум. Скинк провел рукой по его пушистому брюху.

– Еще теплый, – сообщил он.

Декер промолчал.

– Дорожное происшествие, – сказал Скинк, объясняя, что случилось. Он вытащил из-за пояса нож.

– Ты голоден, Майами?

Декер замялся:

– Как насчет того, чтобы остановиться где-нибудь. Я угощу вас ужином.

– Нет нужды, – сказал Скинк, и отпилил опоссуму голову. Он поднял тушку за голый хвост и прошествовал назад к грузовику. Теперь Декер понял причину, почему на нем был флюоресцирующий дождевик: шофер на большой скорости мог видеть Скинка за милю. Он выглядел, как неоновый йети.

– Тебе понравится вкус, – заметил Скинк, пока Декер влезал в грузовик и садился с ним рядом.

– Думаю, я обойдусь.

– Нет!

– Что?

– Мы едим оба, это сделка. Потом ты выметаешься. О рыбе поговорим в другой день.

Скинк туго натянул капюшон на голову.

– А после этого, – сказал он, включая зажигание, мы могли бы поговорить и о мошенниках.

– Так вы знаете об этом? – спросил Декер.

Скинк горько рассмеялся:

– Знаю, сэр, но лучше бы не знать.

Тучи насекомых вились, попадая в лучи фар и исчезая из них, когда грузовик прыгал по грязной дороге. Внезапно Скинк выключил фары и зажигание. Пикап остановился.

– Слушай! – сказал Скинк.

Декер услышал звук мотора. Похоже было на газонокосилку. Скинк выпрыгнул из грузовика и побежал к деревьям. На этот раз Декер не отставал от него.

– Я говорил мерзавцам, – сказал Скинк, задыхаясь.

– Кому? – спросил Декер.

– Я говорил им! – повторил Скинк.

Они вынырнули из-за сосен прямо к обрыву. И Скинк тотчас же присел на корточки. Под ними был маленький ручей, грязная колея шла параллельно более высокому участку земли у самой воды. На дороге подпрыгивал свет одинокой фары. Мотоцикл. Декер мог ясно его разглядеть. Урчание мотоцикла, напоминающее шум циркулярной пилы, то поднималось, то опускалось, когда он взбирался на холмы и съезжал с них. Скоро мотоциклист должен был оказаться прямо под ними. Декер увидел пистолет в правой руке Скинка.

– Что вы, черт побери, делаете?

– Тихо, Майами.

Скинк вытянул руку, прицеливаясь, Декер метнулся, но слишком поздно. Шум выстрела ударил ему в спину. Мотоцикл поскакал, как хромая лошадь. Мотоциклист закричал и перелетел через руль. Грязь выплеснулась из-под его задней шины, машина опрокинулась и, перелетев через парапет, с плеском упала в ручей, где мотор сразу заглох, пуская пузыри.

Наверху, на дороге, мотоциклист застонал, выбираясь из капустных листьев.

– Боже! – сказал Декер, тяжело дыша. Скинк заткнул пистолет за пояс штанов.

– Передняя шина, – сообщил он, чуть ли не улыбаясь. – Я говорил, что у меня настроение пострелять.

В хижине Скинк поджарил опоссума на открытом огне и подал его с гарниром из свежей кукурузы, листьев капусты и земляники. Декер старался сосредоточить свое внимание на овощах, потому что вкус опоссума был ужасен, не говоря о запахе. Декеру оставалось только поверить Скинку, что животное было свежим, а не лежало мертвым на шоссе несколько дней. Пока они сидели у огня, Декер думал, почему свирепые москиты набросились на него, в то время как Скинк казался нечувствительным к ним. Возможно, кровь капитана была для них смертоносной.

– Кто тебя нанял? – спросил Скинк, пережевывая мясо.

Декер рассказал ему, кто и почему.

Скинк перестал жевать и воззрился на него.

– Вы знаете мистера Голта? – спросил Декер.

– Я знаю многих.

– Дики Локхарта?

Скинк дочиста обглодал кость опоссума.

– Конечно.

– Локхарт – мошенник, – сказал Декер.

– Тепло.

– А что, есть кто-нибудь еще? – спросил Декер.

– Черт, конечно.

Скинк выкинул кость в озеро, где всплеск испугал утку-крякву.

– Еще, – пробормотал Скинк. – Еще, еще, еще.

– Расскажите об этом, капитан, – сказал Декер.

– В другой раз. – Скинк выплюнул что-то бурое в огонь и нахмурился, ни на что особенно не глядя. – Сколько тебе платят?

Декер с некоторой неохотой сказал:

– Пятьдесят кусков.

Скинк и глазом не моргнул.

– Недостаточно, – сказал он. – Давай, Майами, кончай свой чертов ужин.