Текст книги "Янтарное взморье (СИ)"

Автор книги: Карина Вран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– В этом что-то есть, – согласилась Ника, которая уже почти расправилась со своей порцией. – Сплошная польза от твоих китайских связей. Кстати, о них: ты не спрашивал у Хель, как дела у нашего будущего специалиста по кадрам?

– Чжан Лей? Хорошо, что напомнила. Он создал персонажа, – ответил Вал. – В пять утра по нашему времени. Не стал ждать решения вопроса с ником, зарегистрировался как «Лэй». Сказал, что ни одна брехливая собака не докопается до того, что он свое собственное имя использует. Ему нужно три-четыре дня на освоение, а затем он будет рад сотрудничеству с кланом.

– Отличная новость, – художница кивнула и покосилась на будущий объект сотрудничества, пробный, так сказать, камень для огранки в «игрока продвинутого» парнем с ником Лэй. – Его ждет много работы.

Вал поймал взгляд соседки и подавился смешком.

– Думаю, с ником Чжана возможны проблемы, – высказала Вероника. – Не с клубом, а внутри клана.

– С чего бы? – удивился соседушка.

– Аня, скажи: Лэй, – вместо ответа Ника повернулась к однокурснице.

– Вэй, – послушно откликнулась Аня.

– А теперь скажи: Рэй…

– Вэй…

– ЧТД! – хлопнула в ладоши Вероника.

– Там не так! – возмутилась Потапова. – Там всё на месте…

Под «всем», очевидно, подразумевались зубы.

– Ей просто нравится над тобой подтрунивать, – обратился к Анюте музыкант, отчего та зарделась, как маки в Крыму под конец мая. – Не обращай внимания. Скажи лучше: а много животных в вашем приюте?

– Да… наверное… – «навевное» Аня зажевала с особым смущением. – Меня не ко всем пускают.

– Вот как, – Ника задумалась о происхождении этих животных.– А как они попадают в приют?

Сыграло чистое любопытство. В обычном мире понятно, как такое происходит: люди берут животинку, наигрываются с ней, а та внезапно вырастает, мебель начинает драть или еще как-то выходит за рамки ожиданий хозяев. В виртуальности – так же?

– Не знаю, не спрашивала, – с искренним недоумением (мол: чего прикопались?) пожала плечами сокурсница.

– Ты сказала: гладила тигренка, – выцепила из предыдущих «показаний» Вероника. – То есть, дикие звери там тоже содержатся? Не только кошечки-собачки?

Вопрос из малозначимого а-ля поддержать беседу, чтобы не о погоде трещать, вдруг стал и в самом деле интересным. Как это реализовано в вирте? Охотники из местных бьют дичь, при этом забирают детенышей из логова/гнезда? Или как по эту сторону реальности, вылавливают на льдинах ослабленных нерпят?

А откуда берутся детеныши всяких снежных барсов у дрессировщиков? Не из таких ли приютов?

Потапова закивала.

Выходило, что дикие звери в приюте содержатся. Не совсем понятно, для чего, но разработчики явно заморочились. Потому как игрокам же фиолетово происхождение их будущего пета. Кроме случая, когда питомец особенный, из «яичка Фаберже», оно же «вместилище для притяжения души», но то – совсем другая история.

«А если все наоборот?» – задумалась художница. – «Да ну, нет».

– Ты держи нас в курсе, если что-то новое узнаешь о приюте, – со всем возможным дружелюбием обратилась Ника к одногруппнице.

Та скосила взгляд, полный подозрения, на Нику, затем ускорила движения челюстями. Может, решила, что ее забалтывают, чтобы меньше вкусного досталось?

– Я не прочь вам финансово помочь, – предложил вдруг соседушка. – Приюту, в смысле. Благое дело, все такое. Как раз деньги скоро появятся.

«Сразу видно: два нубаса», – припечатала мысленно хозяйка помещения обоих гостей. – «Одна тратит время, другой деньги там, где любой другой игрок ни минутки и ни медяшки бы не оставил».

– Поддержи, – сказала она вслух. – Не на все, себе оставь, но лишним им явно не будет. Живность кормить, знаешь ли, недешево.

Пока ты спишь – враг качается, это знают все геймеры. Пока ты тискаешь тигрят (щенят, ежат и акулят) – враг продолжает качаться. Тратишь золото не на экипировку? Враг угорает над тобой, дуралеем, ведь ты ему облегчаешь работу.

Исключения, как тот парень, который оплатил для Хэйт десяток посещений Гильдии Воинов в первые дни игры художницы за эскиз здания-меча, случаются. Исключения, как известно, подтверждают правила.

А что, если по замыслу создателей игры, вот это вот все не так работает? Они ведь целый мир создали, с глубокой историей, с максимально «живыми» неигровыми персонажами. Сколько уже им выдавали заданий с наградой: «Нет»? И сколько из них по выполнению принесли немалый профит?

«То-то же», – усмехнулась девушка. – «Пусть копнут поглубже этот приют бездомных животных. Это же не кладбище домашних… Авось, чего-нибудь занятного раскопают».

– Ага, – легко согласился Вал. – Что насчет кофе? На десерт: юэбины с миндалем и танг хулу – фрукты в карамели.

– Ум-нум-нум, – выразила восторг Потапова с набитым ртом.

– Не спеши, – посоветовала Ника сокурснице. – Подавишься. И с приютом не торопись, занимайся им, раз тебе это нравится.

– А как же кван? – квакнула Анюта, подразумевая, очевидно, «клан».

– Ненависть дружит с терпением, – Вероника заулыбалась своим мыслям. – Лэю будет, чем заняться. У нас список заявок километровый, плюс «дубли» обделены вниманием. Ты подключишься чуть позже, только и всего.

– А вы чем там заняты? – Аня доела и теперь накручивала на палец прядь волос, как делала всегда, когда нервничала или изнывала от любопытства. – Чем-то интересным же, да?

Вал свел ладони перед собой, как бы сжал воздух, будто что-то сферическое между ними находилось.

– Мы вроде как закончили с одним делом, – задумалась о происходящем по ту сторону реальности художница. – Теперь, полагаю, наступит время рутины.

Нужно было обновить ассортимент альбомов с описаниями монстров подземелий, покуда действовал спрос. Более углубленно заняться тренировками: Хель уже сетовала, что подвалы их кланового дома простаивают без дела. Эвент ежедневный – обязателен к выполнению. Производственные навыки, опять же, сами себя не прокачивают.

Их дела в Гиблых Отрогах завершены, осталось только жрецу показать пещеру, да рассказать еще раз, с деталями, о сражении.

– Скукота, – обрушила вердикт Потапова. – Ну а потом?

– Потом учеба, – Вероника напомнила приятельнице и самой себе о том, что больничный не бесконечен. – И что-нибудь не сильно сложное поделаем. Неполным составом, раз сладкая орко-эльфийская парочка отчаливает в отпуск. Так, я за кофе.

Как известно, лучший способ разрушить все свои планы – это рассказать о них. Об этом Ника в процессе настройки программы кофеварки не задумывалась. Вот о том, что надо бы устроить вылазку в парк, пока стоит неприлично ясная и теплая для осеннего Питера погода – да. О том, что корма надо закупить для пернатых, а то потом с учебой будет некогда. Даже про то, что Стас подозрительно долго не звонил, только одно сообщение в воскресенье прислал: «Продли больничный». Она и продлила, не стала задавать глупых вопросов.

Ясная осень, ясные планы. Яснее ясного.

Их утро встречало прохладой… Суровой такой прохладой, что пробиралась под курточки и гнала мурашки по коже. «Бабье» лето затянулось, но по ночам осень уже отвоевывала законные права.

Вероника подняла себя и Потапову по будильнику, в пять тридцать. Кофе в два организма, еще по двойной порции в два термоса, умыть непроснувшуюся физиономию, одеться. Читаем: напялить, что попалось под руку, такое многослойное. Днем ведь потеплеет, нагреет их тушки на солнышке.

Затем подхватить сумки и холсты, благо их заранее собрали, с вечера. И топ-топ до остановки. И все это, конечно же, в режиме: «Поднять подняли, разбудить забыли». И молча. Что-то бухтела с недосыпу Анечка, но как-то тускло, без задора.

На остановке художница продолжала подремывать, чуточку приоткрывая один глаз на звук затормаживающих авто.

– Б-в-в, как ховодно-то, – зябко ежилась и, кажется, даже слегка пританцовывала для разогрева Аня. – Ник, эй, ты спишь? Встали бы позже… Вот зачем? Ай, всё.

Махнула рукой. Обозначила позицию по отношению к раннему утру и холоду.

Меньше чем через час, когда девушки добрались до природы, Аня сама получила ответы. Вслух восхитилась изумительным светом, который позже изменится, а то и уйдет из-за облачности. Особенной прозрачностью воздуха. Дрожащей на ветру ажурности тонкой паутинки в капельках росы. Всецветным ковром из опавшей листвы на траве, до коего не добрались еще грабли работяги-дворника.

И безлюдьем.

– Я поняла, – с затаенной торжественностью в голосе скажет рыженькая и возденет к небу кисть. – Поняла.

Даже «эль» не исказится временной беззубостью. Видимо, чтобы не испортить момент. За следующие четыре часа обе сокурсницы не проронят ни слова.

Маслом на холстах мазок за мазком проявляются пейзажи. Краски осени пышны и нарядны, после серых панельных домов спальных районов особенно радуют глаз, и кисти сами тянутся к палитре. Кисти и тех, кто их держит, влекут к переносу на холст небесная синь и золото листвы. Охра пожухлой травы и багрянец голых ветвей дерена. Опущенные под весом налитых рубиновых гроздей ветки рябин и темно-серый, весь в мхах и лишайниках, ствол могучего дуба.

И время замирает.

Позже, когда просыхают краски, художницы пьют кофе из термосов, лакомятся вчерашними сластями из китайского ресторанчика. Вал закупился основательно, а мест в желудках после обильной трапезы накануне для десерта не хватило.

– Ква-со-та, – по слогам и с «дефектом фикции» характеризует все вокруг Анюта. – И часто ты так?

Она раскидывает руки, словно пытаясь обнять и поляну, и деревья, и все их принадлежности для живописи, и подругу. Вероника пожимает плечами, и умиротворенная улыбка не сходит с ее губ.

Для таких вот спонтанных пленэров Ника предпочитала акварель. Альбом удобнее и легче в переноске, чем холст. Но Анечка упросила взять масляные краски: мол, работу в масле можно будет показать родительнице, и та порадуется.

Отчего Потапова старшая не обрадуется работе в акварели, Вероника прояснять не стала. Наверное, это особенность социального задания: квестстартер принимает только определенного типа картину. Вон, у той же Ани был квест в приюте, где требовалось накормить серых котят в количестве пяти хвостов. Рыжие, черные и трехцветные в зачет задания не шли, хотя тоже котята и тоже, наверняка, голодные. С акварелью и маслом, очевидно, схожая история.

– Эх… Твоя сильнее, – Потапова добралась до сравнения работ. – Я даже вижу, как с холста ветер дует. Как, вот как ты это делаешь?

Еще раз дернулись плечи.

Аня вздохнула: безнадежность и вселенская печаль звучали в этом вздохе.

– У тебя очень удачно подобраны теплые тона, – решила поддержать сокурсницу Вероника, тем более, соотношение тонов и полутонов на соседнем холсте и впрямь славно смотрелось в сочетании.

– А у меня руки сами тянутся, чтобы поймать тот твой летящий листик!

– Это потому, что он рыжий, как ты.

Смех звенит над полянкой.

– Так! – Ника решительно поднялась со раскладного стульчика. – Кисти промыть, все сложить. Пока наша осень хоть немного подсохнет, разомнемся. Ты же положила скакалки в рюкзак? Нет, пока не доставай, сначала зарядка.

…Спустя какое-то время:

– А вот теперь достаем скакалки. Отставить падение ниц! Сама говорила: земля холодная. Нет, я не хочу твоей смерти. Что мне делать с твоим трупом в случае чего? Повторяй за мной: раз-два, раз-два…

– Есть хочу, – выдохнула Аня, когда пытка, то есть, зарядка, подошла к концу. – Жуть как.

Китайские сласти за физическими упражнениями скоренько переварились. Молодые разгоряченные организмы требовали добавки, да посолиднее, чем кофе с пироженкой.

– Отлично! – улыбнулась Ника. – Значит, умирать тебе расхотелось. По дороге зайдем в кафешку, оживим тебя, немощь бледную.

Ради правды, немощь была как раз таки румяная. Раскраснелась от занятий на свежем воздухе так, что могла спорить цветом лица с рябиновыми ягодами на холстах.

– Эм… – Потапова замялась и принюхалась. – Я, кажется, пахну. А в кафе люди…

– От масла пахнет тоже, – пожала плечами Вероника. – Определись: ты хочешь есть или принюхиваться?

Ближайшее кафе на набережной порадовало малым количеством посетителей. Художницы заняли столик в дальнем от входа углу, складировали у стены холсты и сумки. Официантка споро поднесла меню и намек, что время бизнес-ланча вот-вот наступит. Намек восприняли благосклонно, сходу сделали заказ. И утопали в комнатку за неприметной дверцей, чтобы сполоснуть руки и не только.

Вещи оставили без присмотра, потому как ну кому могут понадобиться отнюдь не дизайнерские сумки и неудобные холсты на подрамнике с рамой?

По возвращению обнаружили, что в кафе начали подтягиваться и другие посетители. Точнее, посетительницы. Две миловидных блондиночки расположились через столик от студенток.

Все из себя ухоженные, даже холеные, хоть сейчас на фотосессию. Ника поймала взглядом заинтересованный прищур Потаповой: та увлекалась портретными фото, и порой выдавала отличные кадры. Кивнула одобрительно: хороши девы, и личики, и фигурки – все как надо. «Упакованы» соответственно, недешево и со вкусом.

Аня брала с собой в вылазку фотокамеру в переносном чехле, и даже поснимала природу перед тем, как взяться за кисть.

«Если не решится сама подойти, предложить девицам пару кадров, надо будет намекнуть после того, как поедим», – подумала Вероника. – «Обычно девчонки не прочь пофотографироваться, Аня им потом скинет исходники и обработку, сама получит немного практики. Все в плюсе».

– Эй, ты чего на нас таращишься? – выкрик одной из блондинок сбил с Ники весь позитивный настрой.

– Фу, да с каких пор сюда пускают бомжей? – презрительно сморщила нос вторая. – Место побирушек – на паперти.

– Или под мостом, – подхватила мысль блонди-номер-один. – Да от них же воняет! Официант! Где администратор, где охрана? Пусть их выведут.

Официантка, что как раз принесла приборы, воду и сок двум художницам, спешно рванула к стойке. То ли прятаться, то ли действительно звать кого-то на помощь. И пока Ника прикидывала, как угомонить красоток, при этом обойтись без травм, сорвалась на крик ее сокурсница.

– Ты офонарела, мымра крашеная⁈ – Аня подскочила, сжала кулаки.

Боевой выкрик смазала замена «эр» на «вэ», но эффект был достигнут. Девица, которая возмутилась первой, первой же ринулась к столику художниц. Изо рта блонди потек новый поток оскорблений, что-то там было про нищебродок, чухонок и бродячих собак… А потом девица добралась до Анюты, занесла наманикюренную руку для пощечины.

«Без травм!» – забилась раненой птицей последняя здравая мысль в голове Вероники. Тело же в это время действовало само по себе. Как учила Тариша по ту сторону виртуальной реальности: шаг, подшаг, захват кисти, удар у локтя, ногой под колено, рывок на себя под треск дорогой ткани.

Левая рука тянется к волосам, но здесь нет особенных шпилек, зато на столе есть приборы… Под руку попадается столовая вилка, четыре зубца из нержавейки упираются в шею блондинки…

– Рот свой закрой, – тихо, почти интимно выговаривает Ника на ухо жертве. – Воняет тут только из него.

– А то что? – истерично взвизгивает девка. – Я тебя, тварь, засужу…

– А ничего, – почти мурлычет художница и медленно, осторожно, стараясь не проткнуть тонкую кожу, ведет вилку от шеи блондинки вверх, к щеке. – Мне ничего не будет. В худшем случае я проведу несколько месяцев в отделении для буйных. А тебе придется править личико. Понимаешь, я у психиатра на учете состою. Такие дела, моя милая. У меня и справка есть. Так что, будем проверять последствия?

С шумом (и с запозданием) срывается с места блонди-номер-два, только ее встречает Анюта. Холодным приемом: стаканом воды, выплеснутым в лицо.

– Отпусти меня, психичка, – таки сдали нервы у зачинщицы, дрогнул голос. – Мы уйдем.

Ника мягко отводит «оружие», разворачивает и несильно толкает «свою» девку ко второй, вымокшей от Аниной «атаки».

– А ты-то зачем полезла? – с легкой укоризной спрашивает Вероника, когда девицы покидают заведение.

«Две мокрых курицы», – поправляет себя мысленно художница.

Не искажает действительность: одна мокра от воды, другая от холодного пота.

– А у меня теперь тоже справка есть, – беззубо улыбается Потапова.

И обе заливаются смехом.

Посыльный от «учителя» ожидал Хэйт в обеденном зале гостевого дома. Не ел и не пил, стоял неподвижно и косплеил статую в доспехах. А при виде адептки заметно оживился. Намекнул весьма недвусмысленно, что служитель Балеона, весь из себя занятой, уже уйму времени прождал, пока «героиня Бэнтпасса» соизволит явиться пред очи его (служителя, не Балеона).

Глава Ненависти не стала мучить посланца и его руководство продлением режима ожидания, согласилась тут же исполнить обещанное. Показать пещеру, где (до убиения) банда Гултака Кровавого держала рабов. По дороге набрала в чат клана сообщение своим о том, куда и с кем идет.

Из своих – совсем своих – в игре была только Маська, и она плотно залипла в гильдии строителей. Гноме приспичило сотворить из купленного накануне дома удобное и функциональное заведение. Рюк предупреждал, что будет занят на работе допоздна, у Хель и Вала репетиции, Кен перед отпуском работал за двоих… Словом, сегодняшний сбор был назначен на вечер. Это Хэйт нарисовалась пораньше, памятуя о встрече с жрецом.

– Рад видеть тебя, ученица, – мягко кивнул означенный жрец, завидев художницу. – Готова ли ты показать мне дорогу к обители беззакония и несправедливо пролитых слез?

«Вот это он завернул», – восхитилась девушка и коротко кинула в ответ.

– Пороки людские неистребимы, – высказал под конец «экскурсии» по Недрам Горы Отчаяния жрец. – Жадность торжествует над праведностью, жестокость ломает невинных. Горестно здесь. По сей час горестно. Хоть души усопших получили возмездие и покой, а раны телесные у выживших исцелены, боль и отчаяние пропитали сам камень.

Хэйт промолчала в ответ, не стала уточнять, чего больше в словах жреца: метафоричности или реальных ощущений? Кто знает, как эти местные устроены, вдруг для служителя Балеона система выводит статистику загубленных душ в реальном времени?

– Симфония боли под каменным сводом звучит, – несвойственна была лирика этому неписю, но тут, видно, проняло его конкретно. – Ты ей не внемлешь. Вы, приходя в Тионэю, более материальны, чем духовны.

«Ничего себе, урок виртуальной философии! А то и теологии», – мысли слегка ошарашенной Хэйт едва успевали за изречениями учителя.

– Вы неспособны слышать глас богов. Не верите в них, хоть и приходите в храмы. Только явное проявление божественной воли способно поколебать ваше неверие. Я не виню тебя, ученица, в глухоте духовной. Такова ваша суть.

«Бафы от Ашшеа вполне ощутимы», – не озвучила, но подумала художница.

– Узри же волю милосердного Балеона! – патетично воскликнул жрец, воздел руки к упомянутому ранее каменному своду.

Ярчайшая вспышка ослепила главу Ненависти. Когда Хэйт снова смогла видеть, мрачная пещера изменилась. Ни следа от разрушенного лагеря Гултака Кровавого не осталось. Неподалеку, кажется, прямо на месте бывшего шатра главаря банды, теперь искрило серебристыми искрами озеро. От озера исходили пульсирующие кольца света, и сам воздух словно становился прозрачнее.

Внимание! Локация подверглась изменению.

Недра Горы Отчаяния переименованы.

Новое название локации: Недра Горы Покоя.

Долина Слез переименована.

Новое название локации: Долина Умиротворения.

Внимание! Божественное вмешательство изменяет статус локации.

Новый статус: мирная зона.

На водной глади расцветали лазурные лотосы, от воды во все стороны стелился зеленый ковер, тут и там разбавленный серебряными звездчатыми бутонами. Трава прорастала там, где минуту назад был лишь голый безжизненный камень!

Мириады светлячков засияли, закружились над зеленью. Повел мелодичную песнь какой-то пернатый в отдалении. На руку художнице присела на мгновение и упорхнула сиреневая бабочка.

«Гармония», – вспыхнуло в уме Хэйт емкое слово. И тут же, повинуясь порыву, она развернула окно инвентаря и сменила доспех отторжения зла на Небесное Разноцветье. Теперь и она гармонировала с обновленной пещерой.

Участок, где прежде стояли камеры для рабов, от озера был далековато, его Хэйт посетила уже на обратном пути. Уродливые конструкции из металла пропали, как и не было их. Стены пещеры в той области поблескивали вкраплениями ценных руд, пригодных для разработки специалистам горного дела.

Но к руде она придет позже, сейчас же глава Ненависти присела на корточки и с затаенным дыханием провела ладонью над искрящейся водичкой. Искорки защекотали кожу, создавая ассоциацию с пузырьками в газировке.

– Глоток воды из Источника Мудрости раз в день дарует усиление, – синхронно с появлением системного оповещения подсказал жрец. – И жажду утоляет.

«Плюс один к мудрости, работает на первый глоток, а пить можно… раз в сутки», – осмысляла услышанное и увиденное Хэйт, и тихо обалдевала.

Каждый день по единичке… Каждому, кто выпьет глоточек. Без «потолка», ограничения на количество эффективных применений. Из инвентаря тут же была извлечена алхимическая колбочка, и водичка с искрами отправилась на тестирование.

Мудрость увеличилась на 1!

Не подвела шипучка природно-божественного происхождения.

Перспективы… С учетом того, как немного народу (не учитывая местных) знает о местечке… Впрочем, не учитывать местных не стоит: эти-то как раз и выболтают о глобальном изменении в горах.

Пусть в громадную пещеру Хэйт со священнослужителем вошли вдвоем, снаружи, в долине, остался отряд сопровождения. С храмовниками в доспехах до кучи еще и пара гражданских приехала, в добротных, но не слишком дорогих одеждах. К слову, было довольно забавно, когда вся конная процессия двигалась по горным тропам, а рядом с высокими бронированными животными перебирала короткими ногами лошадка Туф-Туф. Не на Шерри же устраивать экскурсионный выезд?

Если не храмовники, то те двое, то ли чинуши, то ли писари, неужто не сунут нос в недра горы, когда главный жрец покинет локацию? Крайне сомнительно. Долину ведь тоже затронули изменения, их нельзя не заметить. А там: один шепнул другому, хвастанул третьему, мол: я такое видывал, при таких событиях присутствовал, ого-го!

И полетят слушки по сарафанному радио. И хлынет поток туристов в Бэнтпасс, никакие мобы не станут помехой, их просто массово выкосят, как траву с газона.

По всему выходило, что Маськина чуйка, которая волком выла: «Купи зданьице, купи, пригодится!» – была совершенно права. Пригодится, как говорится, водицы напиться…

Хэйт очень тяжело вздохнула: не хотелось делиться драгоценным источником, прям до боли в горле и желудочных колик. И это стопроцентно не от водички волшебной запершило да закололо, та мягонько прошла, с мятным привкусом.

– Благословение источника только непосредственно возле самого источника сильно, – менторским тоном дополнил информацию «учитель». – Запасать воду впрок не имеет смысла.

– Впечатляет, – девушка распрямилась, еще раз окинула взглядом обновленную пещеру. – То, что вы сотворили – невероятно.

Жгучее желание уничтожить «здесь всё», что посетило художницу в первый визит этой локации, и не утихало по сей день, воплотилось в самом лучшем виде. И от этого на душе становилось тепло и радостно.

Жрец покачал головой.

– Я – глас и руки. На действо сие воля Балеона.

Глава Ненависти не стала спорить, склонила голову в знак почтения. Деяние достойное восхищения, как ни крути.

– Я нарек тебя ученицей, – сменил направление беседы непись. – После того, как обучение твое краткое сам оборвал. Добро, что не воспротивилась моему слову прилюдно.

Хэйт молча пожала плечами, как бы говоря: «Чего уж там?» Мотивы хитроумного дядьки до сих пор неясны были, но что-то художнице подсказывало: он не просто решил «примазаться» к подвигам Ненависти на ниве борьбы с работорговцами. Тут явно было несколько слоев причина-следствие, и не ей на никчемных обидах рушить планы жреца. Так-то и обиды не было, неудача на почве конфликта фракций. Игровой момент, не более.

– Хорошо, – кивнул сам себе «учитель». – Снова подтвердилось, что я не ошибся в тебе, когда наблюдал за необычной пришлой на поляне у храма.

«Пока я все не похе… не завалила цепочку квестов», – вздохнула «необычная пришлая».

– Я поясню, – продолжил непись. – Когда ты рассказала юному послушнику ордена о тех бесчинствах, что творились под носом у служителей закона, он, естественно, принял близко к сердцу твои слова. И жуткую участь жертв работорговцев: он ведь знал по себе и сестре, душой и телом познал горькую долю невольника.

Хэйт сразу вспомнился Кинни, как он кинулся к ней с мольбой о помощи. Кожа да кости, взгляд загнанного звереныша…

– Так, на душевном порыве, послушник осуществил манифестацию божественного намерения, – судя по интонации «учителя», это являлось чем-то крайне весомым для ордена. – Мне же оставалось лишь присоединиться к воле юноши, совпавшей с волей бога.

«Вот тебе и заглянула в храм по-быстрому», – покачала головой художница. – «Сделала, как лучше».

С другой стороны, лучше – прямо здесь и сейчас – стало определенно.

– Ты и твои соратники отправились искоренять зло сюда, – озвучил известный главе Ненависти ход событий непись, а затем добавил того, что она знать не могла. – Я, Гройд, верховный дознаватель ордена Балеона, глас и длань его, приступил к дознанию в Велегарде.

«Ага, приятно наконец-то познакомиться», – подавилась внезапной икотой (в виртуальности) девушка.

– Не стану утомлять тебя деталями, – стальным голосом высказал Гройд, так, что стало кристально ясно – уточнять не стоит. – Язву мздоимства в городском совете и в рядах стражи вскрыли мы страшную. Ныне совет Велегарда неполон, а в ряды защитников объявлен сбор.

– И это правильно, – вставила свое мнение Хэйт.

Она не стала спрашивать: только должностей лишились виноватые, или голов тоже. Хотя сама глава Ненависти предпочла бы второе. Светлячки и звездоцветы – таким должен быть прекрасный мир Восхождения, а не рабскими загонами и кандалами!

– Мой же ранг, а также манифестация божественной воли, – кивком обозначил согласие с репликой «ученицы» жрец. – Дали мне право заявить сие высшей степени важности поручение для моей ученицы, – Гройд выделил «ученицу» голосом. – Как испытание на получение статуса Дворянин. Будучи твоим учителем, – новое голосовое подчеркивание. – И в свете того, что задание то было тайным: любой из чиновников городского совета мог выдать наши планы банде Гултака Кровавого, я имел полное право назначить испытание на титул в одиночку. И поставить совет Велегарда в известность по факту свершившейся миссии.

Эту часть речи учителя Хэйт переваривала дольше всего. И не только оттого, что тот завернул слова в довольно длинные предложения. Суть сказанного никак не желала укладываться в разуме.

– Бумаги и печать привез с собой представитель совета, – уже ровным голосом произнес верховный дознаватель. – Он ждет снаружи, дабы вручить их тебе. Он же предоставит сведения об областях в округе Велегарда, земли в которых свободны для перехода в манор Дворянина.

Невидимые шестеренки в голове Хэйт щелкнули.

– А можно мне обосноваться прямо здесь? – художница раскинула руки, и на левое запястье незамедлительно уселась бабочка. – Долина и гора ведь пока что никому из дворян не принадлежат?

Будь то иначе, на границе манора Ненависть получила бы оповещение. Да и кому, кроме банды лиходеев, могла пригодиться земля в непопулярной локации?

Гройд едва заметно улыбнулся.

– Я и впрямь в тебе не ошибся.

«Коли это не положительный ответ, я сгрызу свою кисточку», – вернула дознавателю тень улыбки художница.

– Если преграды возникнут, влияние ордена для лучшего решения задачи – на твоей стороне, – дознаватель прямым текстом сообщил, что грызть кисть не придется. – Только прежде, чем мы выйдем, я хотел бы задать тебе один вопрос, ученица.

Хэйт кивнула и внутренне подобралась.

– Одеяние, что на тебе сейчас, – взгляд Гройда мазнул по фигуре адептки, и не было в том взгляде ни капли любования. – Как вышло, что им теперь владеешь ты, а не Ильсилль из Дома Пурпурной Ивы, также называемая Буревестницей?

«Барби меня проклянет», – глава Ненависти тяжко вздохнула, вытянула из инвентаря портрет, на коем, очевидно, эта самая Ильсилль была изображена с фотографической точностью.

– Картина и платье хранились здесь, в тайном схроне банды Гултака, – озвучила Хэйт и скривилась: получилось «масло масляное», потому что как схрон может быть не тайным? – В том же месте обнаружилась сфера молний. Полагаю, она тоже связана с Буревестницей.

Говорить правду легко и приятно, по крайней мере, так всегда считала художница. Дознаватель не устраивал допроса, не обвинял ученицу в краже (или в чем похуже). Но Хэйт все же было не по себе, пока Гройд изучал портрет Ильсилль.

– Присмотрись, ученица, – обратил внимание на крохотную деталь на холсте жрец. – Видишь цепь? Кулон скрыт под платьем, но золото цепи блестит у выреза.

– Вижу, – Хэйт широко распахнула глаза. – Кулон… Неужели?

– Капля благословенной божественной крови в золотой окрыленной оправе, – ровно проговорил верховный дознаватель. – Реликвия «последний шанс». Ильсилль Буревестница являлась одной из носительниц крови Иттни.

– Подвеска, которая была в день битвы на Гултаке Кровавом… – глава Ненависти высказала не до конца оформленную мысль вслух.

– Благословенная кровь Иттни. Не Балеона. Дознание подтверждает, – рублеными фразами продолжил мысль ученицы Гройд, а затем эту мысль и развил. – Лишь добровольно можно передать другому разумному сию реликвию. Ни украсть ее, ни снять с трупа, ни выбить пытками нельзя. Божество не примет иного владельца под защиту, если только сам владелец по зову сердца не изберет того, кто примет реликвию в дар.

– По зову сердца? Гултаку Кровавому? Работорговцу, убийце, главарю бандитов? – изумлению Хэйт не было предела. – От светлой эльфийки? Вообще в голове не укладывается. Да и где бы им пересечься? Светлый Лес от Гиблых Отрогов слишком далеко.

– Земли детей Иттни имеют общую границу с королевством Реймли, – озвучил географический факт дознаватель. – Реймли небогато ресурсами, это край земледельцев. Оттого города королевства ведут обширную торговлю. Наиболее тесны их торговые связи с Янтарным Взморьем: союз трех торговых городов-портов ведет дела с Реймли с немалой выгодой.

«Неписи редко проговаривают ненужные подробности», – в усиленных темпах обдумывала слова учителя Хэйт. – «И про Янтарное Взморье я слышала… Как там было? Мальчики в Лунный Ирис на Янтарном Взморье, может не дословно, но вспомнила. А девочки… в Багровую Лилию, что в Доране, в Реймли. Точно!»

От осознания, насколько тесны «торговые связи» Янтарного Взморья с королевством Реймли главу Ненависти бросило в жар. А затем и в холод: парадный портрет Ильсилль Буревестницы – это точно скрытый квест-стартер. И плакал отпуск подле настоящего, не виртуального океана у Барби с Кеном.