Текст книги "Янтарное взморье (СИ)"

Автор книги: Карина Вран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Раз в две-три недели друзей звали все в тот же двор и пытались отметелить. К концу года Рэй с Кеном пересчитали ребра и подправили носы многим достойным юношам, начиная с одногодок и заканчивая восьмиклассниками. Кому-то даже не по одному разу. Парни постарше были слишком заняты учебой и считали неспортивным биться с мелюзгой.

Записи «социальных взаимодействий» непременно появлялись на сайте, и вскоре зачищались этими наивными взрослыми, что не понимают, как быстры и гибки могут быть юные умы на фоне тяги к знаниям. Знать, как именно разнесли очередных оппонентов «бандиты», хотелось многим. Не только мальчикам, но и девочкам.

Классу к девятому парни отбивались еще и от поклонниц. Потому как оба вытянулись (особенно Кен, под два метра вымахал), похорошели, а занятия единоборствами сделали их фигуры куда более привлекательными, чем у их сверстников-ботанов.

Это потом умник с головой уйдет в работу, забросит зал (спарринги с другом не заменят полноценных занятий), отрастит животик, точь-в-точь как был у его родителя… А в период отрочества и юности, по заверению сказительницы, телосложение Кена выглядело о-очень привлекательно. Молоденького Рэя оценивать с этой точки зрения Барби не стала, отметила только, что хороших домашних девочек испокон веков тянуло к плохим мальчикам.

Учителя год за годом пили валерьянку, коньяк и антидепрессанты. Только физрук был в восторге: мало того, что Рэй приносил кубки, медали и грамоты чуть ли не со всех соревнований, куда его засылали от гимназии, так еще и заучки потянулись в спортзал. Быть битым никому не нравится, так что рыхлые килограммы превращать в здоровую мускулатуру пошли многие ученички.

К выпускным классам Рэя и Кена «сходить во двор» стало почетным правом, его еще заслужить надо было, победив других желающих. Многие пытались к ним набиться: и в друзья, и в подруги. Если со вторым порой получалось (на какой-то промежуток времени), то с первым всех ждала птица «обломинго» с весьма жестким клювом.

«Элементарно», – Хэйт ясно, как будто разговор в Обжорке состоялся вчера, вспомнила горящие глаза кинжальщика. – «Вот отчего сверкал глазами Рэй, когда я родила идею бойцовского клуба Ненависть. Молодость вспомнил. Кена там тогда не было, а то оба бы в нирвану выпали. И еще одна причина, почему Рэй в награду за помощь оркам выбрал „живое оружие“, а не что-то более подходящее классу. И светлоухий его товарищ себе такую же пассивку затребовал не просто так».

Глава Ненависти по-новому взглянула на сокланов. И «новое» заключалось не только в наклоне головы затылком к полу.

– А подруги точно случались не для отвода глаз? – легкомысленно спросил Локи. – Такие тесные…

О чем таком тесном хотел спросить авантюрист, никто не узнал. Плотный кренделек, в какой Хель свернула тренировки ради бабу-стража, расплелся за доли секунды. Еще миг – и ближайший к орчанке стул с хрустом опустился на сплетение локтя и колена Локи. Днище пробило насквозь, разлетелась по залу щепа. Локи с воплем стал выворачиваться, и даже успел это сделать до того, как остатки стула ножками вверх наделись ему на плечи.

– Я, клять, терпеливая, – зеленокожая отломила одну из ножек. – Но иногда лучше жевать, чем говорить. Рот открыл!

Наверное, от замешательства, а может, Локи что-то хотел возразить, но рот и в самом деле открыл. И обломок деревяшки вошел промеж челюстей болтуна.

– Я много пропустил? – соткался из воздуха образ Рюка. – Прошу прощения, задержался дольше, чем рассчитывал. Оу!

Часть 3

Некто с улицы выбрал этот самый момент для стука в двери гостевого дома. Вообще, эти деревяшки чаще открывали с ноги, чем стучались в них, прежде, чем войти. Похоже, этот гость был вежлив или робок.

«Спиритус и компания?» – предположила Хэйт. – «Типа решили предупредить, что на месте и готовы к показу сюрприза?»

– Никого нет дома! – рявкнула Барби.

– Войдите, – с укоризной глянул на благоверную Кен.

Он же помог авантюристу избавиться от нового шейного украшения. И от «кляпа» во рту.

Остальные «крендельки», не сговариваясь, начали расплетаться.

– Шутка! – зыркнул на орчанку Локи. – Шутканул я, бешеная баба.

– Пф, – и не подумав даже обижаться на «бешеную бабу», зеленокожая фыркнула и отвернулась.

В зал просочилась закутанная в мешковатый плащ фигура. Одной рукой она придерживала деревянную створку, другой бережно прижимала к груди сверток.

– Госпожа-благодетельница, – просительно обратилась гостья к Хэйт. – Я пришла умолять вас о милости!

В главу Ненависти уперлось множество острых взглядов.

«Госпожа?» – выразила общий вопрос с помощью клан-чата Массакре.

– У-а, – мяукнул сверток.

– О чем речь? – спросила Хэйт.

Со вздохом и понимаем: сюрприз не удался, ее новый титул только что бесцеремонно спалили, плюс ко всему от просьбы матери с ребенком ей не отвертеться. Слишком весомо звучало это насквозь цифровое: «У-а».

– Я прошу дать мне и дочери пристанище в ваших владениях, – выпалила, как на духу, женщина. – Мирные земли, куда закрыт путь чужакам – пусть мое дитя растет в этом благословенном месте. Клянусь, что до последнего вздоха стану хранить вам верность, госпожа, и отработаю долг жизни, чего бы мне это ни стоило.

«Госпожа», – повторил за Маськой Монк.

– Думаю… – художница вздохнула, собираясь с мыслями.

Мысли были разные: от того, как много пафоса впихнули разработчики в речи неписей, до примерных прикидок, на сколько маленьких адепточек ее порвет команда, когда сия непись со свертком покинет помещение.

Вот размышляла же она недавно о быстроте распространения слухов среди местных жителей. С чего она взяла, что Бэнтпасс еще не знает об изменениях в долине? Ладно Орден, жрецы и воины не станут трепать языками. А чиновничье племя?

– Я не бесполезная, не обуза! – по-своему истолковала заминку в диалоге женщина. – Мое имя – Фарра. Я травница, мой род из поколения в поколение передавал знания о растениях Тионэи. В долине растут сияющие лотосы и изящные нимфеи. Только травник в ранге мастер может собрать пыльцу и нектар с этих цветков, не повредив сами растения. Они очень ценны, это отребья из банды не в состоянии понять их ценность, а мастер-травник, как я, сумеет культивировать замечательные растения к большой пользе.

Внимание!

Жители Велегарда и окрестностей превозносят вас!

Вам предложен особый договор о службе.

Фарра, мастер-травник, готова жить и работать в вашем маноре.

Содержание: не требуется.

Жилье: работник согласен на любые условия.

Срок договора: пожизненный.

Принять/Отказаться?

– Вы наняты, Фарра, – Хэйт вчиталась в контракт, что мало отличался от добровольного рабства, и поспешила согласиться, хоть и не со всеми условиями. – Содержание я вам назначу. На первое время пусть будет пять золотых в месяц. Со временем сумма увеличится.

Женщина затрясла головой, протестующе угукнул сверток.

– Я не держу рабов, Фарра, – решительно сказала глава Ненависти, чтобы раз и навсегда прояснить свое отношение к неоплачиваемому труду. – Вам нужно обеспечить себя и ребенка едой и самым необходимым. Вот, это ваши подъемные. Вам пока есть, где жить?

– Да, госпожа, – чуть слышно прошептала травница, принимая кошель с десятью золотыми.

Двигала ее новой работодательницей не щедрость, как легко можно было бы предположить. Десяток золотых разово и пять ежемесячно – это, на деле, пустяковая сумма для оплаты труда местного с выкаченной в «потолок» профессией.

Взятие начального навыка травничества у специально обученного непися в свое время обошлось Хэйт в те же самые пять золотых. Уже второй ранг стоит пятьдесят монет, с болью и кровью отрываемых от бюджета. Дальше – больше, читаем: дороже.

А теперь, внимание (как любит предупреждать система), вопрос: откажет ли мастер-травник из местных своей благодетельнице в обучении профессии? И станет ли требовать за учебу оплату? Можно было бы спросить в лоб, но Хэйт решила побыть дипломатичной. Уроки обращения с людьми от верховного дознавателя Гройда не прошли бесследно.

Совсем ведь не исключено, что благодарность Фарры распространится и на сокланов хозяйки манора. Может, не прям уж задаром травница станет обучать товарищей Хэйт своему ремеслу, но скидочку Ненависть определенно получит.

Кроме того, хорошо мотивированные работники трудятся с энтузиазмом. Содержание – мотивация. Травничество приносит кое-какую копеечку даже на ученическом уровне владения ремеслом, мастер же окупит жалование с лихвой, был бы ресурс. Ресурс в маноре имеется.

– Отлично, – художница повернулась к гномочке. – Мася, твоя бригада из гильдии строителей может заняться срочной постройкой дома для нашей новой сотрудницы?

– Да, госпожа, – съерничала мелкая. – Если госпожа изволит указать, где строить.

Когда облагодетельствованная мать ушла, в главу Ненависти уперлось несколько вопросительных взглядов. И еще несколько – негодующих.

– Предполагалось, что это будет сюрприз, – вздохнула Хэйт, поежившись от колких взоров. – Приятный. Идемте, я все покажу.

– И расскажешь! – затребовала Мася. – Во всех подробностях.

– И расскажу, – согласилась художница.

К обновленной долине они подошли в увеличенном составе: подтянулись парни из группы Сорхо. Они и часть внимания на себя стянули рассказом о паучьем данже.

– Как холодными влажными тряпками спеленает, и не выберешься сам, – щедро делился впечатлениями Бигбир. – Прелыми, как несвежее белье. Я как-то раз забыл вытащить и развесить стирку, и вспомнил только через два дня. Похоже пованивало бельишко.

– Жги! – громогласно вставил Спиритус. – Так просили они. И я жег. Хорошо, что есть скиллы на фаер.

– Вообще-то факелы тоже успешно справлялись с паутиной, – дополнил Квинт. – Но с факелом надо подходить к кокону в упор, а спеллом можно издали поджечь.

– А почему Клауф улыбается? – спросил Рэй. – Что-то вкусное урвал?

На фоне сокомандников беловолосый дроу выглядел до безобразия счастливым.

– Перчатки на скорость атаки и крит. Эпик, – подтвердил вместо дроу Бигбир. – Заслуженно, я считаю. Они на пару с Лэндером кучу ловушек обезвредили, пять головоломок решили, мини-лабиринт с искажением направления разгадали. Молодцы, словом.

Лэндер просиял от похвалы, почти как Клауф.

– Любопытно, – синхронно, в тон проговорили Кен и Локи.

– Рано вам туда, – качнул головой Гринвич. – Финальная Арахна – девяностая.

– Лоу лэвел – это недостаток, который быстро проходит, – Локи подмигнул Кену. – А любопытство – даже и не недостаток.

За разговорами Ненависть преодолела ущелье. То, вильнув пару раз меж каменных твердынь, вывело их к обновленной долине.

– Едрить твою налево, – прокомментировала увиденное Барби.

– О-ля-ля! – дополнил Спиритус.

На границе новых владений Хэйт собралось десятка два неписей. И все, как один, при виде компании пришлых бахнулись на колени.

– Просим, – заголосили они. – Просим!

Суть просьбы, кою удалось вызнать не без труда – местным, видимо, понравилось обивать каменную крошку лбами – сводилась к тому же, чего немногим ранее хотела выспросить Фарра. Люди хотели жить на землях манора, в мирной закрытой локации. И были они, все до единого, освобожденными невольниками. И нет, их не смущало, что раньше их тут держали в скотских условиях. Теперь-то все по-другому.

Проблема была в том, что хозяйка манора не представляла, каким трудом озаботить этих людей. Травница четко обозначила, чем она может быть полезна. Эти же просители выражали готовность взяться за любой труд. К чему конкретно их приспособить: тут фантазия Хэйт пасовала.

– Обещаю, что подумаю о домах и деле для вас, – подняла руки художница. – Встретьтесь с травницей Фаррой. Свяжитесь со мной через нее.

Кое-как удалось спровадить бывших рабов (и потенциальных работников), сразу активизировались приятели.

– Вы находитесь на границе манора, принадлежащему дворянину, – зачитал вслух оповещение Бигбир. – Доступ разрешен.

Встал он четко на зеленой линии, что образовала свежая травушка. Серое – камень и пепел, типичные земли в округе Бэнтпасса; зеленое – яркая растительность Долины Умиротворения.

– Предполагалось, что это будет сюрприз, – снова буркнула Хэйт, не ощущая при этом ни малейшего отголоска радости.

При осмотре новых владений главы клана народ реагировал куда менее страстно, чем ожидала художница. Частично из-за наплыва местных, те оговорками подготовили Ненависть к изменениям в долине. Частично потому, что «лимит охреневания исчерпан», как выразился Рюк. Нельзя постоянно изумляться, впечатления притупляются, эмоции утихают.

Да, манор, да, дворянство. Да, круто. Озеро? Круть круглогодичная, пить «минеральную» воду станем все обязательно. Портальный камень? Да, бюджет треснет по швам, но дыры постепенно залатаем. Установим. К клановому дому привяжем. Залежи руд? Разработаем.

– Предлагаю засадить гору томатами, – внесла нотку живости в обсуждение перспектив извлечения прибыли из манора орчанка. – И саму гору переименовать в «Кудыкину». Два зайца одним камнем: занятость работяг и направление для неугодных, куда им всем идти.

– И куда? – не уловил суть посыла и шутки Локи, житель Евросоюза.

– На Кудыкину гору же, – всплеснула руками Барби. – Собирать помидоры. Неуч.

– Увы, гора уже подверглась переименованию, – вдребезги разбил грандиозные сельскохозяйственные замыслы подруги Кен. – Божественной волей. Повторно изменить название не выйдет.

Народ поутих, призадумался. А потом Хэйт разделила с сокланами оба задания от дознавателя Гройда. И Недра Горы Покоя зазвенели многоголосьем.

– Сюжетка равно геморрой, – парни из группы Сорхо переглянулись, и Бигбир высказался за всех. – Два сюжетных задания – двойной геморрой. Мы в деле. Не бросим вас.

– Займусь сбором информации по локации, – кивнул Спиритус. – Кого бить, куда стоит и не стоит лезть, почем фунт лиха и сколько фунтов в лихачах.

– Где-то там вроде бы какой-то клан обосновался, – задумался вслух Квинт. – Из топ-сто. Прайд, если не путаю. Уточню.

– Пошустрим с Клайфом среди теневиков, – вписался в тему с подготовкой Лэндер.

– А мы чуть позже присоединимся, – Фликс покачал разноцветными перьями в прическе. – Тут кое-кому обследование надо пройти.

Группа Хэйт реагировала иначе.

– Йе-хоу! – издал нечто непереводимое, но, без сомнений, радостное Локи. – Стоп. Я ж на похороны еду. Подстава.

– Отчетный период выжимает все соки и все свободное время, – повинился Рюк. – Не уверен, что смогу полноценно работать и играть.

– Мне очень жаль, но мой контракт со студией требует участия в гала-шоу в Пекине, – искреннее сожаление в голосе Хель. – Я даже не уверена, что смогу заниматься общим тренировками. Плотный график репетиций.

– У нас концерты и запись второго альбома, – с пониманием взглянул на свою избранницу Вал. – Тоже все и разом.

– Нет! Я не сдам билеты! – громче всех возопила баба-танк. – И даже слышать ничего не хочу. Нас ждет реальный – реальный, для слабослышащих повторяю! – пляж реального океана. Он, может, не янтарный, зато загар я на нем получу самый натуральный.

– Я так-то в четверг лечу в Ставрополь, – даже Рэй оказался в числе занятых.

– Никуда не лечу и не еду, – Маська насупилась. – Но кто-то же должен заняться обустройством всех этих бедных людей. И прочими организационными вопросами.

Монк промолчал. Но хозяйка манора и сама видела в меню клана уровень монаха – пятидесятый. Это значило, что немногословному лекарю пора проходить испытание на особый класс – вершитель.

Очень сомнительно, что явки в храм и обещания сурового непися, полученного Монком в Крохтыни, будет достаточно для смены класса. Следовательно, даже просто нахождение в компании сокланов и осмотр достопримечательностей изменившейся локации – это трата драгоценного времени, кое монах мог бы израсходовать на прохождение квеста (или нескольких, если это будет цепочка).

– Бу на вас. Уйду, – Хэйт ткнула пальцем в сторону Клауфа, тот поднял вверх кинжал вместо большого пальца. – Вот к ним.

В реальный мир Вероника вышла со смешанными чувствами. День оказался слишком богат на события и эмоции. Стоило остыть, отвлечься. Пройтись до магазина, а то в холодильник совсем грустно заглядывать. В пристойном количестве там только морковь в нижнем выдвижном ящике, и та – для попугаев.

Ника дотопала до окна, чтобы глянуть на улицу, торопливых прохожих и наличие (отсутствие) луж на асфальте. Небо оказалось затянуто смурыми тучами.

– Наконец-то, – с каким-то извращенным облегчением выдохнула художница.

А то ясное солнышко в осеннем Питере неделю за неделей вызывало ощущение несоответствия. Как будто ее без оповещения незаметно перенесли в другую локацию, почти неотличимую от привычной. Теперь же оставалось пойти дождю со снегом – и все встанет (капнет, ляжет) на свои места.

Художница наскоро проверила птиц: живы, здоровы, буянят. Оделась потеплее – все эти «дрожу, но форс держу» Нике были решительно непонятны. Ладно, не угадать с погодой или в спешке забыть зонтик, но добровольно, осмысленно морозить свой единственный организм – это даже звучало странно, что уж говорить о воплощении.

«Хм, а может, скакалочку?» – рука девушки сама потянулась к шкафчику в прихожей. – «Пока дожди не зарядили?»

Потом прикинула, что там уже темновато, на веранде могут кучковаться местные недоросли с сигаретками или чем пожестче. И решила, что небольшая пробежка выйдет ничем не хуже. Тоже ж повод для прогулки, «проветривания мозгов».

Резон для очистки сознания назывался: каникулы. Не те, что в училище и официально только в январе начнутся, а игровые. Только недавно Вероника рассчитывала на то, что клан займется рутиной, местами скучной, но полезной.

Затем на ее голову свалились два задания и дворянство, а потом выяснилось, что у большинства свои, довольно значимые, планы. И на ближайшие десять дней сборов вообще не будет. Реальный мир с его заботами утянет приятелей. Кое-кто, наоборот, зависнет в Восхождении, и их лучше не дергать ни по какому поводу.

Хоть на учебу иди! Но Стас не выходил на связь, не отвечал на сообщения. Разведка в лице Ани Потаповой донесла, что куратор без предупреждений взял больничный, а его часы забрал как оплачиваемую нагрузку профессор Панченко. Данные разведки поступили на мобильный Вероники аккурат перед выходом из дома. Вывод: в училище ей пока лучше не соваться.

Последний раз соло-игра для художницы вылилась в памятный визит к дружелюбным и гостеприимным Бестиям. И отчего-то повторения того опыта ей не хотелось.

Чем себя занять по обе стороны реальности на эти десять дней, желательно, с пользой – это сейчас было основной темой для размышлений художницы. Быстрый бег не способствует думам, потому скорость Ника выбрала ниже средней. В сгущающемся сумраке, только местами разгоняемом фонарями, это было разумно.

Пожалуй, именно это позволило услышать сдавленный хрип. Беги она быстрее, проскочила бы те кусты, из-за которых донесся звук, и не заметила бы ничего.

– Вот же, – Вероника, не задумываясь, бросилась к зарослям акации.

На пожухлой траве лежало тело. Темно-коричневое пальтецо, платок на голове, в руке – поводок.

– Тос… – просипела лежачая. – Тосечка моя…

– Спокойно, – максимально ровным голосом выговорила Ника, одновременно расстегивая молнию на кармашке, где лежал мобильный. – Все будет хорошо. Сейчас я вызову скорую, и вам обязательно помогут.

Девушка решила, что бабуля не отдохнуть за кустом прилегла, а упала, потому как поплохело. С такими случаями разбираться положено специально обученным людям, а не первым встречным, которые в попытке оказать медицинскую помощь только навредят. Это не Восхождение, где скиллы есть с отхилом и эликсиры лечебные.

– Тосю… Найди… – голос бабульки ослаб, и Веронике пришлось присесть на корточки, чтобы не пропустить глухо рвущиеся из груди престарелой женщины слова. – Упала… Забоялась Тося, рванулась… Сбегла. Про… пропадет она. Спаси…

«О себе волнуйтесь», – Вероника поморщилась, а вслух надиктовала работнице службы неотложной помощи адрес и состояние пострадавшей. – «Спаси, угу».

В ушах, как вчера это было, стояли крики – отзвуки прошлой встречи с бабулечкой.

«Погань, шалашовка!»

Легко и приятно помочь тому, кому симпатизируешь. Незнакомцу помогать тоже правильно, если тот попал в беду. Тому, кто недавно крыл тебя в распоследних выражениях, память твоих родителей не постеснялся грязными калошами оттоптать… Тому, точнее, той, помогать чуть-чуть труднее.

«Хорошо, что они до сегодня не дожили. Экой шалавой выросла, родители бы со стыда сгорели», – Ника никогда не жаловалась на память, а отдельные вещи в памяти и вовсе намертво запечатывались.

– Найди… – бабуля, похоже, в нынешнем состоянии не разобрала, кто над нею склонился. – Хорошая моя, отыщи Тосечку.

«Бегу и падаю», – Вероника скривилась. Расстегнула куртку, сняла и аккуратно уложила под голову пенсионерки изнанкой наверх. Туловище в пальто, на ногах рейтузы, а вот голова в платке на холодной земле – промерзнет. Голову приподнимала с максимальной деликатностью, медленно и не высоко, чтобы только ткань подпихнуть.

– Сделаю все возможное, – пообещала болезной.

Та все бормотала что-то среднее между «спаси» и «спасибо». Медработникам Ника обрадовалась, как родным.

– В какую больницу ее отвезете? – девушка пронаблюдала за погрузкой носилок.

– А вам зачем? – хрустнул шеей медбрат. – Вы же сказали, что не родственница?

О том, кем она приходится пострадавшей, и какие предпринимала действия до прибытия неотложки, Веронику расспрашивали параллельно с осмотром больной.

– Навестить хочу, – ответила художница. – У нее собака убежала, она за нее волнуется.

– Яш, куда мы сердечную? – переадресовал запрос водителю мужчина.

Так Ника получила адрес предполагаемой больницы. И головную боль в виде розысков моськи-пустолайки на ночь глядя.

Тосечку она надеялась найти по голосу. Тявкалка же никогда, сколько Вероника ее помнила, не затыкалась. Другое дело, что со страху эта помесь болонки и таксы могла учесать в любом направлении. Лучше не думать, что тут дворами до проезжей части не так и далеко. Хорошо, что у шерстистого недоразумения лапы короткие, может, не донесут до беды…

В итоге вместо необременительной пробежки Ника около часа носилась по дворам, окрикивая «Тосю». Безуспешно. Донимала всех встречных прохожих расспросами, не замечали ли они «вот такого размера» собачку без поводка. С тем же (нулевым, то бишь) эффектом.

Затем пришлось прерваться – Анюта отправила сообщение, что скоро будет с очередным визитом. А так как Потапова проявила себя, как хороший разведчик, отсылать ее назад, развернув буквально у парадной, было бы некрасиво.

Встретить Аню, выдать ценные указания, денежку и направление к супермаркету, с такими целями Ника пошла обратно, к парадной. По дороге вызвонила Вала, уточнила, что тот не сильно занят и готов сделать доброе дело. То бишь, поискать псину в другом направлении, в две пары ног и две пары глаз расширить круг поисков. А еще наличие принтера уточнила: если животное не найдется сегодня, завтра с утра заняться расклейкой объявлений о пропаже.

Ника вышла к парадной, сбросила вызов, подняла взгляд и обомлела: металлическое полотно входной двери царапала, встав на задние лапы, мелкая собачка.

– Тося? – с недоверием в голосе спросила девушка.

Животинка среагировала на звук, обернулась… И вместо привычного брехливого лая зашлась пронзительным душераздирающим воем.

– Тихо, тихо, – Вероника растерялась, но присела на корточки, как до этого перед хозяйкой собачонки. – Все страшное позади.

Мелочь замолкла. А после рывком ухватилась за штанину художницы и потянула от входа.

– Всё, прекрати, она в порядке, – по-своему истолковала требование четырехлапой Ника. – Хозяйку вылечат… наверное. Ох ты ж, горе луковое.

Собака выпустила из зубов ткань и повторно взвыла.

– Казалось бы, никчемный клок шерсти, – Вероника потерла лицо ладонями. – А верный.

Пикнул об открытии с внутренней стороны домофон, из подъезда вышел Вал.

– Стоп! – музыкальный слух соседушки не выдержал испытания воем Тосечки.

И Тося, среагировав на необычную команду, заткнулась.

– У меня есть две хороших новости, – Вероника подхватила обомлевший от такой наглости комок шерсти и нервов на руки и улыбнулась дорогому соседу. – Первая: искать собаку не придется. Вторая: раз ты так здорово ладишь с животными, завтра твоя очередь присматривать за ней.

Вал сделал шаг назад, к подъезду.

– Это не похоже на хорошую новость.

– Хорошая она тем, что дни мы поделим, – Ника помахала своевременно подошедшей сокурснице. – На троих. И не навсегда, а до выздоровления ее хозяйки. Возить к Аньке, пожалуй, дурная затея, но она – ты, ты, и не надо такое лицо делать – может выгуливать собаку по вечерам. Один фиг ко мне шастаешь, как к себе домой, так хоть с пользой.

Ответом ей стали два ошарашенных взгляда. Даже три, если учесть животину, которая вывернулась в захвате и недоуменно уставилась на двуногую карими бусинами глаз.

– А что вы думали? – Вероника пожала плечами. – Спасение предполагает ответственность. И я предлагаю поделить ее – ответственность, не тебя, глупое, но верное животное – на троих. Не желаете? Ладно, устрою Тоську у себя в коридоре. И сама с ней повожусь. А вы – оставайтесь виртуально добренькими. Там, где эта доброта ничего вам не стоит.

Ответное молчание длилось недолго.

– Зоомагазин, скорее всего, уже закрыт, – деловито высказал Вал. – Новый поводок с ошейником надо купить. И кормушку. Лежанку еще.

– В супермаркете есть отдел с товарами для животных, – напутствовала Ника. – Работает он круглосуточно. Сходите с Аней вместе, пока я отмою лапы беглому несчастью. Ань, в левом кармане у меня кошелек, достань, пожалуйста. У меня, как видишь, руки заняты.

– Я с этим разберусь, – с недовольством зыркнул музыкант, набрал код на домофоне и придержал дверь. – Ступай уже, дама с собачкой. Мы все купим.

Потапова закивала, как китайский болванчик. Сокурсница отошла от первоначального шока и уже явно предвкушала шоппинг со своим кумиром (одним из). Вот уж кому счастье привалило, откуда не ждали.

«Каждому по временному питомцу», – Вероника проводила взглядом приятелей, осмотрела шокированную собаку, не нашла на той видимых травм (мало ли, что с ней сталось после побега) и вздохнула с облегчением.

О том, что никакое доброе дело не остается безнаказанным, Тося напомнила Нике в ванной, куда была транспортирована на помывку лап. Принялась гавкать, брыкаться и даже разок ощерила зубы. Хозяйка ванной отчего-то вспомнила период, когда она «гостила» у Бестий, низким и очень спокойным голосом поведала животному:

– У нас не принято орать. Стой молча.

Псина обмерла. Заткнулась. Выдержала стоически процедуру мытья конечностей до конца. И даже при обтирании (Нике пришлось пожертвовать одним из полотенец) держала пасть на замке.

А после того, как ее опустили на пол, попыталась забиться в узкое пространство между ванной и стиральной машиной. На пути встала бамбуковая корзина для белья, к ней Тося и прижамкнулась, всем своим собачьим видом говоря: «Мы с тобой почти одного цвета, скрой меня, ты большая и надежная».

– М-да, – Вероника вытерла руки. – У соседушки с тобой лучше получается. Черт, список продуктов я Аньке не скинула.

Девушка постучала себе по лбу за забывчивость. Сходила в коридор, к оставленному там мобильному.

«Мы придем с пиццей. Свари кофе», – обнаружилось там сообщение от Вала.

А ниже еще одно, от неизвестного абонента.

«Ник, если кто-то обратится к тебе от моего имени, игнорируй. Стас».

– И ноль пояснений, – всплеснула руками художница.

Нажала вызов по номеру, откуда пришло сообщение.

«Абонент выключен или находится вне зоны»… – сообщил механический голос. И звонок по обычному номеру куратора, из списка контактов – точно такой же отклик возымел.

Вскоре завалились шумные приятели с коробками и пакетами. Отвлекли от размышлений о том, что ж такое стряслось у преподавателя, и почему он вместо нормальных информативных объяснений непонятные послания засылает.

Тосю извлекли из ванной комнаты, обустроили в новенькой лежанке. Показали ей миски (Ника выделила место под них в кухне у окна). Между собой разделили прогулки с шерстяным безобразием. Утренние взял на себя Вал, ему было удобно до отъезда в репетиционный зал, дневные застолбила за собой хозяйка квартиры, а вечерние плавно отошли к Анюте.

Дневать-ночевать Тосечка «прописалась» у Ники, благо, на двери в комнату с птицами имелся замок-защелка. Превосходная идея сплавлять через день животину к соседу при рассмотрении оказалась так себе из-за жесткого графика репетиций у музыканта.

Потом они хрустели пиццей на тонюсеньком тесте, наслаждались крепким ароматным кофе, общались обо всем и ни о чем.

«Стас, во что же ты вляпался?» – снова и снова возвращались мысли Вероники к маловразумительному сообщению. И мысли эти изрядно портили вкус еды и напитка.

И почему-то вспоминалась не давнишняя история с бывшей студенткой, не слушки и даже не натянутые отношения куратора с «беретиком», а маленькая подсобка в студии Стаса, в коей обнаружился индивидуальный модуль полного погружения.

«Окей, я приеду к его студии, начну ломиться в дверь», – нахмурилась пуще прежнего Ника. – «Ключей у меня нет. Что дальше? Заявить его в розыск? Глупость. Нет, только ждать».

– Эй, ты чего куксишься? – чуть обиженным тоном вопросила Анюта. – Невкусно? Надо было взять с ананасами?

– Почему ананас – одно слово, а мы её – два? – Вероника с подозрением уставилась на сокурсницу. – А, Ана?

– Всегда она надо мной издевается, – стала жаловаться Потапова Валу с легким присвистом и шепелянием.

Совместный шоппинг со «звездой» явно пошел девушке на пользу. Испуганным сусликом в обществе музыканта Анечка уже не выглядела.

– Ананасам слова не давали, – беззлобно усмехнулась Ника. – По крайней мере, пока они зубы не отрастят.

Так, под возмущенные «фыр-фыр» от Потаповой, потявкивания из коридора (Тося во сне, видимо, с кем-то спорила) и приглушенные стенами песни волнистиков, пролетел остаток вечера. И под болтовню, конечно же.

Поклонница творчества «Мизантропии», услыхав про запись второго альбома, затребовала немедленно что-нибудь исполнить. И чхать ей было, что Вал не вокалист, что он не брал сегодня гитару. «Пожалуйста», – и взгляд с поволокой, с отблеском слезинок в уголках глаз.

– Не под запись, – сдался музыкант.

Побренчал ложкой о края чашки, сморщил нос. Стукнул легонько по поверхности столика. Встал, захватив ложечку, добрался до дубового стола, отбил пальцами некое подобие барабанной дроби. А потом под «аккомпанемент» из постукиваний по дереву и ударов ложечкой по вазе дутого стекла спел про «Самодельный мир».