Текст книги "Пепел к пеплу (ЛП)"

Автор книги: Карина Хелле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Думаешь, нам стоит спать там, где спали десятки лет назад медсестры?

– Не говори, что тебе страшно, – пошутила она. – Думаю, это годится для шоу, да, Декс?

Я ощущала его взгляд, но не сводила взгляда с камеры. В прошлом Дек первым взялся бы за что-то рискованное и глупое, но теперь оберегал меня. Он заставлял раньше меня бояться, а теперь хотел уберечь.

– Увидим, – сказал он, и по его тону я поняла, что если не захочу оставаться там, то не буду. Я не сильно боялась, но старые кровати и матрасы не радовали. Я в любом случае выбрала бы мотель.

– О, это, наверное, труба от старой мельницы, – сказала Ребекка радостно, когда мы подъехали к тому, что Декс окрестил «древним дилдо». – Дальше налево, и по дороге в холмы четыре мили.

Декс повернул джип от берега, мы направились по извилистой дороге в укрытие деревьев.

– Не близко, да?

– Пациенты должны были жить выше, чтобы условия были лучше. Похоже, все дети там все равно из Тилламука. Я буду удивлена, если в городе осталось много семей после закрытия мельницы, – она ткнула меня локтем. – Снимай, пока мы едем.

Декс цокнул языком.

– Эй, Бекс, не отнимай у меня всю роль. Знаю, я шутил о пирогах, но Перри занята. Только я могу командовать ею. Хотя бы пробовать.

– Простите, – извинилась она. – Я просто немного нервничаю.

– Да? – я направляла камеру на дорогу, на ряды пролетающих деревьев. Дексу придется много редактировать потом это.

– Да, – сказала она не так сухо. – Не знаю, почему. Началось, когда я увидела туман. Может, из-за него я ощущаю клаустрофобию.

Должна признать, я ее понимала. Хотя я знала, что это не связано с туманом, все было из-за зловещего вида местности.

– Я думал, ты привыкла к туману Англии, – сказал Декс.

Она не слушала, через пару минут мы подъехали к большим кованым вратам, что были испещрены ржавчиной от ветра океана. По бокам ворот была крошащаяся каменная стена в семь футов высотой, что тянулась во тьму деревьев.

Перед нами была длинная дорога из гравия, что вела к большому белому зданию. Оно смутно напоминало психушку, где мы с Дексом снимали в Сиэтле, но было длиннее, в два крыла и пять этажей. С острой верхушкой, здание напоминало европейский замок в горах.

О том, что это школа, напоминала только цветная фреска на стене первого этажа. Все этажи выше были с потрескавшейся краской.

– Мы на месте, – медленно сказал Декс. – И мне вдруг стало радостно за свою школу.

– Точно, – сказала я. Мы остановились рядом со школьным автобусом, где было написано «Академия искусств Оушенсайд», и вышли.

Первым я заметила изменение температуры и качества воздуха. Тут было градусов на пять холоднее, воздух жалил легкие. Туман был легче, и было видно участки голубого неба наверху. Я вытащила из машины толстовку «Kyuss». Не очень профессионально, но тепло.

Я посмотрела на Декса и Ребекку, они стояли рядом и смотрели на высокое здание.

– Мы сначала снимаем или разбираемся? – я посмотрела на них, не упуская никого. Я знала, что Декс теперь иначе воспринимает съемки.

– Если бы решал я, – с нажимом сказал он, – мы бы сначала осмотрелись. Но у мисс Симс свои планы…

Она натянуто улыбнулась ему.

– И мисс Симс согласна с тобой.

Она пошла к дверям школы. Мы с Дексом шли в паре шагов за ней, смотрели, как она покачивает бедрами в укороченных штанах и полосатой блузке, словно она собиралась кататься на яхте в 1955.

Я потянула Декса за локоть и прижалась к нему.

– Ты веришь ей насчет клаустрофобии, или у тебя тоже было странное чувство?

– Странное чувство? Малыш, это у меня постоянно, – он посмотрел на здание, на разбитые окна и плесневелые шторы наверху. – Это место другое.

– Думаешь, шоу будет хорошим? – тихо спросила я.

Он скривил губы.

– Я уже не знаю, что хорошее. Думаю, это место с призраками. Я надеюсь только, что наши жизни и разумы останутся целыми.

– Если бы я не знала, сказала бы, что у тебя паранойя.

Он нахмурился.

– Ты знаешь, что в нашем случае паранойи нет.

– Вы идете? – позвала Ребекка. Мы повернулись к ней и заметили бледную полную женщину на вершине лестницы у дубовых дверей. Ребекка оглянулась и вздрогнула, словно испугалась ее.

– Вы с телевидения? – спросила женщина гнусаво, кожа на шее покачивалась. Она напоминала злодейку Дисней, хотя добивалась она явно не этого. Но с ее темно-коричневым платьем, строгими бровями над глазами и мышиными волосами в узле было сложно не сравнивать.

– Из Интернета, да, – исправила Ребекка, поднявшись и протянув руку. – Я Ребекка Симс, менеджер «Эксперимента в ужасе». Я вам писала.

Женщина подняла нос выше, глядя на нее. Я ощущала, как она отмечает красные губы и ногти Ребекки.

– Припоминаю, – она пожала ее руку и повернулась к нам с Дексом. Мы невольно остановились и смотрели на жуткую женщину. – А вы кем будете?

Я ткнула Декса локтем.

Он оживился, прошел вперед и обхватил ладонь женщины. Он пожал ее и спросил с заразительной улыбкой:

– Я Декс Форей, единственный член в шоу. А кем вы будете?

Я вздохнула. Стоило начинать мне.

Я тут же прошла к ней, забралась на две ступеньки и виновато улыбнулась ей.

– Он хотел сказать, что он оператор и редактор. Я ведущая, Перри Паломино. Спасибо, что впустили снимать, миссис….?

Она уперла руки в бока и с ледяным лицом сказала:

– Я – Эйнсли Дейвенпорт, директор Оушенсайда. Боюсь, я ждала вас позже.

Эйнсли Дейвенпорт. Не Урсула, но имя ей подходило.

– Простите, – сказал Декс, все еще улыбаясь, наслаждаясь собой. – Нам пришлось спешно покинуть место ночлега. Такое бывает, вы понимаете.

Она хмуро посмотрела на него, это затянулось.

– Ясно. Меня ждет бумажная работа и звонки, так что, боюсь, до трех, когда кончаются занятия, я вам помочь не смогу. Я могу попросить медсестру показать вам место, может, потом вам удастся увидеть миссис Макинтош. Она учит рисованию. Она… все это начала.

Она развернулась и ушла в здание. Мы переглянулись. Нам идти? Остаться здесь? Мы не успели обсудить вслух, худая женщина в свободной блузке и белых штанах появилась перед нами.

– Привет, – сказала она робко и тихо, и я склонилась, чтобы уловить слова. – Я Келли. Школьная медсестра. Рада встрече.

Мы быстро представились. Декс в этот раз был вежливее, и Келли поманила нас внутрь.

Хотя снаружи школа выглядела так, словно ей было сотни лет, внутри, хотя бы на первом этаже, было красиво. Пол в фойе был из блестящего серого мрамора, стены были с нишами и панелями с узорами. Свет сиял сверху. На больницу не было похоже, но и как школа не выглядело.

– Красиво, – восхитилась Ребекка.

Келли кивнула. Она напоминала мне цаплю. Ее движения были медленными и продуманными.

– Слева ниже кабинеты администрации. Школа маленькая, около сотни учеников, так что мы не используем весь первый этаж. Но миссис Дейвенпорт проследила, чтобы отремонтировали каждый угол первого этажа, хоть кому-то нравился его прошлый вид.

– Ваша комната внизу? – спросил Декс. – Говорят, там мы будем спать сегодня.

Она кивнула, не глядя ему в глаза.

– Если хотите. Там милая комната. Сюда, прошу, – она пошла по коридору. Каблук Ребекки стучали за ней. – Оушенсайд – хорошая школа, – сказала Келли через плечо, – но потом она сгорела. Никто не знает, из-за чего, но уничтожено было все. Это было очень странно, и многие дети ушли, чьи родители… не мне рассказывать. Но нам нужна была замена.

Мы миновали закрытые двери кабинета с именами на стекле и медными ручками. Весь этот обновленный мир никак не подавлял жуткое предчувствие, мне казалось, что за нами в здание проник тот туман. Я оглядывалась, чтобы убедиться, что там никого нет.

Келли остановилась у открытой двери. Она слабо улыбнулась, я теперь была к ней ближе и увидела ее добрые зеленые глаза, что резко контрастировали с ее рыжеватыми волосами.

– Эта школа для одаренных детей, что хотят посвятить себя искусству. Или чьи родители хотят развить их талант. Ходить сюда дорого, но вы бы видели шум, какой они подняли, когда стали собирать деньги для строительства новой школы. Перенести Оушенсайд сюда было не лучшей идеей.

– Вы с ними не согласны, – понял Декс.

Она вскинула бровь.

– Я бы не хотела работать в старом санатории, если вы об этом, – она кашлянула, робко огляделась, словно ее могла отругать за свое мнение, а потом указала на комнату. – Это мой кабинет. Если пройдете туда, то попадете в старые комнаты медсестер.

Первая комната была обычным кабинетом медсестры, но с сияющим полом и рукомойником, аккуратными полками и двумя кроватями, плотно укрытыми простынями. Стены были в рисунках детей, хотя они выглядели в миллион раз лучше всех моих рисунков. Там были угольные и пастельные портреты Келли, пейзажи леса, портрет мальчика с потрепанным мишкой в одежде 1930-х.

– У всех детей тут талант, – сказала Келли, поймав мой взгляд и поманив нас вперед. Мы прошли дверь и посмотрели на комнату, что ждала нас, когда она включила свет. Я ожидала нечто гнилое, но оказалось неплохо. Места было мало, и стены тут были голыми. В ряд стояли четыре кровати, их разделяли шторки, что свисали с прутьев на потолке. Кровати были как в отеле – чистые, но не мягкие.

– Тут медсестры спали в прошлом? – спросил Декс.

– Половина этажа была такой, – она похлопала по краю одной кровати. – Тут было пятьсот пациентов, около тридцати медсестер и управляющих. Работники приходили сюда и больше не уходили.

– Никогда? – спросила я.

Она покачала головой.

– Нет. Туберкулез был признан Белой чумой. Они думали, что это очень заразно, и без лекарства все рисковали. Не знаю, заметили ли вы, но на середине дороги между городом и этим местом есть маленькое здание у дороги. Его трудно увидеть среди деревьев. Там была почта. Почтальоны приходили туда, боясь, что если подойдут ближе к зданию, заразятся.

– Кошмар, – возмутился Декс. – И работая здесь семью не видели долгое время.

– До 50-х, пока не нашли лекарство. Больницу закрыли, – печально сказала она. – Многие медсестры убили себя. Они… сошли с ума.

Кожу на шее покалывало. Просто отлично. Нас ждали не только призраки детей, но и их медсестры, что сошли с ума и убили себя. У меня начались сомнения в стиле «может, это плохая идея, может, стоит уехать домой, может, стоило подумать свою безумную бабушку из сна», и такие моменты или ничего не значили, или заставляли пожалеть, что не доверял инстинкту.

Но если бы не выбор в пользу интересного, я бы не встретила Декса, не занялась бы шоу. Нужно было идти вперед, несмотря на страх. Я подавила тревоги и слушала Келли.

– И все же, – продолжила она, – Первый этаж изменен, и остальные комнаты медсестер стали кабинетами, но эту миссис Дейвенпорт оставила, как дань прошлому. Ее слова, не мои. Вы можете оставаться тут. За дверью ванная с душем. Порой, когда у меня нет сил ехать домой, я сплю здесь.

– С вами случалось что-то странное? – спросила я.

Ее глаза тут же стали большими и сосредоточились на двери.

– Только это.

Мы повернулись, чтобы понять, на что она смотрит. Маленький мяч выкатился в кабинет, подпрыгнул, врезавшись в дверь. За ним раздался смех, который растаял в воздухе.

Холод сковал меня. Я посмотрела на Ребекку, сердце колотилось.

– Видела?

Она кивнула, но не была так испугана.

– Это мяч. Наверное, местных детей, да?

Келли улыбнулась ей.

– Вы правы. Он отсюда. Но не из учеников. Он был из санатория. И умер в 1932.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Я посмотрела на Декса и почти улыбнулась. Это было жутко, но почти забавно видеть физическое доказательство призрака перед теми, кого можно назвать скептиками. Хотя, когда я оглянулась на Келли, она уже виновато улыбалась.

– Я мало видела, – сказала она, словно знала, о чем я думаю. Может, знала. – Иногда доводилось. Ничего жуткого, мне с работы уйти не хотелось. Порой страшно одной. Порой случается то, что я не могу объяснить. Но я не ощущаю тут… враждебности. Может, Бренна расскажет иначе, но, кроме бесконечной игры в мяч, которую Элиот ведет с друзьями, мне тревожно не было.

– Элиот? – спросил Декс, подходя к мячу. Он поднял его, оглядел и улыбнулся, словно мяч что-то ему сказал.

– Он – один из призраков, которых видит Бренна. Бренна Макинтош. Его видят и некоторые другие. Рисунок мальчика с мишкой? Одна из учениц, Джоди Робинсон, сделала это. Она его видит. Я лишь мельком, больше ощущаю, но не вижу.

– Вы держитесь первого этажа? – спросила Ребекка. – Наверх не ходите?

Келли резко покачала головой.

– Я могу выдержать только это. Я могу выдержать Элиота. Я могу смириться с тем, что у него есть другие друзья, о которых нет доказательств, и я не лезу туда. Но наверху все меняет. Туда ходит только Бренна и Карл, наш охранник. У меня кружится голова на лестнице. Никто наверх не ходит.

– Но мы туда сходим, – сказала Ребекка. – Можете рассказать мне… нам… что там ожидать?

Келли потирала руки, словно замерзла.

– Думаю, мне стоит показать школу дальше, – она вышла из комнаты и Декс протянул мне мяч.

– Дотронься, – сказал он.

Я скривилась и отодвинула его руку.

– Нет. Это игрушка мертвого ребенка.

– Но ты хороша с мячами.

– Молчи.

Он опустил мяч на первую кровать, и мы поспешили за ними. Келли вела нас обратно и к классам. Почти все двери были закрыты, и мы просто читали на них таблички по пути. Миссис Коллинз. Миссис Китс. Мистер Мерфи. Мисс Росс. Было около пятнадцати классов, последние были дальше в западном крыле, и все они были студиями.

– Мы в школе искусств, – объяснила Келли, – но мы верим в должное полное образование. Многие учителя здесь учат основам для каждого класса – математика, английский, науки, история. Но два часа каждый день дети занимаются искусством, и такое обучение становится специализированным, как Бренна здесь.

Мы остановились у открытой двери и заглянули. Комната была в рисунках, в пятнах краски на стульях и полу. За большим столом спала женщина, темные волосы окружали ее.

Келли кашлянула.

– Как Бренна здесь, – сказала она громче, но голос все еще был тихим.

– Бренна! – заорал Декс.

Я шлепнула его по груди, женщина вздрогнула и проснулась, волосы упали на лицо.

– Что? Что?

– Идиот, – сказала я.

Он пожал плечами.

– Работа сделана, да? Не говори, что от меня нет проку.

Келли помахала Бренне, та пыталась прибрать на столе и выглядеть не как уснувшая на работе.

– Эй, Бренна, прости, что разбудили. Тут охотники на призраков.

Бренна встала и улыбнулась нам.

– Привет, – сказала она бойко. Почему-то я ждала, что Бренна будет подавленной и робкой, но вышло иначе. Она была молодой на вид, может, на пару лет старше меня, с волнистыми каштановыми волосами и яблочным румянцем на щеках. – Я Бренна Макинтош.

– Оставлю вас с ней, – вежливо сказала Келли и ушла, как тень.

– Знаете, как я рада вас видеть? – сказала Бренна, обойдя стол. Она была в джинсах и черной тунике, казалась все приятнее. Она остановилась передо мной и обняла. – Прости, я люблю объятия, – сказала она мне, пока я оказалась в облаке клубничных духов.

– Ничего, – я пришла в себя, когда она отпустила меня. – Думаю, вы видели шоу?

– Все время, – гордо сказала она и посмотрела на Декса. – И мне понравились вы в серии про Сасквоча, в тех частях, что разрешили показать. Но бедный Слюнтяй.

Он выпятил нижнюю губу в сочувствии и вздохнул.

– Да. Хорошо, что все ламы попадают в рай.

Она не поняла – или не задумалась – что он говорил с сарказмом, потому что пошла к Ребекке.

– А вы их новый менеджер. Вы хорошо справляетесь.

Я могла поклясться, что Ребекка покраснела от этого.

– Спасибо.

– Бренна, – начал Декс, – вы не против, если мы вас снимем? Сейчас можно?

– Конечно, – сказала она. – Я готовилась. Хотя сон, наверное, испортил мое голливудское лицо, – она захихикала.

– Вы отлично выглядите, – сказала я, и Декс коснулся моего плеча, сообщив, что идет к машине.

– Можно снимать вас сегодня? – уточнила Ребекка, помня о приличиях. Бренна кивнула, и она продолжила. – Даже с детьми?

– О, – сказала она, – думаю, детей снимать не стоит. То есть, брать интервью и все такое. Думаю, для этого нужно разрешение. Для камеры. Вне камеры можно.

– Но школа не против быть упомянутой в шоу с призраками? Это может отпугнуть родителей, не так ли? – спросила я. Я бы тревожилась.

Она склонилась, волосы упали на лицо.

– Дейвенпорт все равно. Она хотела построить новую школу с тех пор, как сгорела старая. Ей не важно, испугаются ли родители. Так они захотят школу лучше, какую мы, по ее мнению, заслуживаем.

– А что вы думаете? – спросила Ребекка.

Бренна оглядела комнату.

– Приходится соглашаться. Мне нужна эта работа, нельзя, чтобы меня уволили. Если мы переедем, я буду счастлива.

Это объясняло рвение сниматься. Но, с такой решимостью и вниманием, часть меня задумалась, не было ли все это преувеличено. Может, мальчик и его мяч были выдумкой, может, нам уже соврали. Может, призраков не было, а им просто нужна была новая школа.

Я взглянула на Ребекку и по ее скептическому взгляду поняла, что она думает о том же. Лучше обходиться с этой серией осторожно.

Декс вскоре вернулся с камерой в руке. Его взгляд плясал, тело гудело адреналином.

– Смотрите, – он поднял камеру и повернул видоискатель, чтобы мы увидели. Он нажал кнопку, и мы повернулись к экрану, смотрели снятую им землю и бумажный самолетик у ног. Он поднял его, направил камеру на крышу здания. Через секунды оттуда прилетел другой самолетик, едва заметный среди тумана.

– Было только два, – сказал он, опустив камеру и вытащив один из самолетиков из кармана, потирая его пальцами. – Но, думаю, это уже что-то, – он посмотрел на Бренну. – У кого-то есть доступ к крыше?

Она не был потрясена.

– Только у охранника. Я могу получить ключи. Заперто в мерах безопасности.

– Значит, это призрак, – сказал он.

– Или охранник завел новое хобби, – сказала Ребекка, но я знала, о чем она думала. Дейвенпорт или даже Келли могла быть на крыше и бросать самолетики, зная, что это подойдет для шоу. – Бренна сказала, что мисс Дейвенпорт не против, если школа будет в шоу, потому что они надеются, что родители захотят перевести детей в здание новее, – она пыталась передать Дексу послание взглядом.

– О, – он посмотрел на Бренну. – Скажи, милые щечки, это не выдумано, чтобы получить новую школу? – прямота была для Декса. Я знала, что его вежливость была очень низкой.

Губы Бренны опустились, глаза стали круглее.

– Нет. Никак нет. Это настоящее. И это происходит только со мной. Ни с кем другим. Они это ощущают, верят мне, но не видят как я. Тут стало хуже, так говорят некоторые гады, что это моя, блин – простите – вина. Но я жертва. Я и пара учеников.

– Джоди, – медленно сказал Декс.

Она пылко закивала.

– Да, Джоди. Они любят ее. И Кайла, – она замерла и посмотрела на меня. – Поверьте, это происходит. Я хочу уйти. Хочу новую школу. И если вы не сможете остановить призраков, то, может, шоу подтолкнет родителей к этому шагу.

– Вы должны понимать, что мы не говорим с призраками, – строго сказал Декс. – Мы с Перри их просто видим. Мы не исправляем, а записываем.

– Как журналисты, – добавила я. – Мы ничего не изгоняем.

Кроме одного раза. Я вспомнила Бенсон. Ощущалось это хорошо.

– Знаю, – она уже не так радовалась. – Я просто устала от этого. И в отчаянии. Прошу, поверьте мне.

Ребекка придвинула к ней стул.

– Вот. Почему бы не сесть и не рассказать все?

Бренна улыбнулась и села.

– Хорошо. До моего урока еще есть час, но я должна успеть. Если я отвлекусь и буду тратить вам пленку, так и скажите.

Декс установил камеру, я села рядом с Бренной, ощущая себя неловко в толстовке. Ребекка прикрепила к нам беспроводные микрофоны, и мы начали.

Я попросила Бренну начать историю с ее появления в этой школе. Ее наняли в начале семестра. Прошлый учитель уволился, никто не знал причину. Она просто сорвалась и ушла. По словам ученицы Джоди, кто-то по имени Шона прогнал ее. Бренна сказала, что потом узнала, кто такая Шона и Элиот. Джоди описывала их как воображаемых друзей. У младших классов воображаемые друзья встречались, хоть и не были нормой.

– Сначала, – сказала она, – из странностей была только Джоди, говорящая об Элиоте и Шоне, как о людях. Дети часто осознают, что их друзья выдуманы. Но Джоди вела себя так, словно они настоящие, как ее одноклассники. Но… – она затихла, хмурясь. – Шона не нравилась Джоди… Джоди ее боялась. Это тоже было странно – я еще не слышала о воображаемых врагах.

– Если ребенок не безумен, – отметил Декс. Я мрачно посмотрела на него, он пожал плечами.

Она кивнула.

– Знаю. Но Джоди кажется нормальной. А потом ее одноклассник Кайл заговорил об Элиоте. Я знала, что-то происходит. Они не шутили надо мной. Я быстро распознаю игры детей, – она посмотрела нам в глаза, выдерживая паузу, как хороший учитель. – А потом я сама увидела Элиота.

Я вдохнула, она продолжила:

– Это было в феврале, прошел месяц с моего начала. Большая снежная буря обрушилась на берег, это было необычно. У нас бывают тут бури, но снег – редко. В школе пропало электричество, и детей отпустили домой около полудня, пока снег не пошел. У нас есть тут генератор, но Дейвенпорт переживала, что дороги станут непроходимыми. Меня привез парень, потому что у него машина с полным приводом, и я ждала, чтобы он забрал меня, сидела в учительской с несколькими работниками, смотрела на бурю. Когда ушли последние работники, мой парень позвонил и сказал, что будет через пятнадцать минут. Я вернулась в класс, чтобы поверить, что свет не включится, когда вернется электричество. Мой класс тогда ощущался безопасным. В остальном здании хлопали двери, и выл ветер в коридорах, от этого волосы были дыбом. И когда я решила подождать снаружи, я вышла из класса. Вдруг воздух стал ледяным, словно буря проникла внутрь, и я услышала стук мяча за собой. Я обернулась и увидела оранжевый мяч, катящийся по коридору. И чуть дальше был силуэт мальчика, озаренный окнами класса и бурей снаружи. Я спросила, кто он, и он быстро развернулся, словно испугался, и убежал по коридору, пропал. Все было хорошо, – она перевела дыхание. – Я боялась, но не была в ужасе. Это было странно. Это было интересно. Со мной часто случалось необъяснимое, так что я не удивилась. Просто подумала, что мальчик умер тут от туберкулеза. Даже печально стало. А на другой день ко мне подошла Джоди и сказала, что Элиот рад, что я увидела его. Он надеялся, что я поиграю с ним.

Дрожь пробежала по моей спине. Я вспомнила сон, мяч и девочку, что просила поиграть.

– А вы? – спросил Декс.

Она робко улыбнулась.

– Не вышло. В следующий раз, когда все ушли ночью, я попыталась пнуть мяч, но он не был заинтересован. Он рассмеялся, и я восприняла это как хороший знак, – она выдохнула и посмотрела на пол. – Это длилось пару недель. Для меня призраком был только Элиот, он был безобиден. А потом Джоди начала… болеть. Изображать.

– Так как? – спросила я. – Она была больна?

Она покачала головой.

– Сложно сказать. У нее появились симптомы туберкулеза, но, когда ее осмотрели, ничего не нашли. А она изображала, что не может дышать, Келли послушала ее грудь и сказала, что все в порядке. Ее подержали дома пару дней, но… вернулась она другой.

Я склонилась, мне было не по себе.

– В каком смысле, другой?

Бренна нахмурилась.

– Не знаю. Она просто… изменилась. Когда она вернулась, она не была уже той веселой Джоди. Она была уставшей и подавленной. Испуганной. Да, она боялась. Она начала рисовать красивые… и пугающие картины, – она встала, громко отодвинув стул, и прошла к ящику стола. Она пришла со стопкой бумаг. – Началось с этой, – она протянула первый рисунок. Школа снаружи. Джоди хорошо рисовала акварелью. Рисунок был довольно точным, даже были реалистичные тени.

– Хорошая работа, – сказал Декс.

Бренна указала на верхнее окно на рисунке. Казалось, Джоди пыталась нарисовать свет из окна, но я разглядела лицо девочки и бантик в волосах.

– Кто это? – я старалась держать голос ровным. Я не знала, точен ли был рисунок, но такую девочку я видела во сне.

– Джоди сказала, что это Шона, – объяснила Бренна. – И это было неплохо. Но потом она сказала, что Шона застряла на четвертом этаже из-за плохого. Она улыбнулась, сказав это, будто радовалась этому. Я спросила, что за плохое, но она убежала, словно ей было все равно.

Она вручила мне следующий рисунок.

– Это она нарисовала потом.

Снова школа, почти тот же рисунок, но в этот раз и окон четвертого этажа спускалось несколько красных линий. Лицо Шоны теперь было на третьем этаже. Хотя это был детский рисунок, глаза Шоны были холодными точками.

– Проблемы с трубами? – спросил Декс из-за камеры.

Бренна не улыбнулась.

– Нет. Джоди сказала, что кровь всех мертвых детей. Она сказала, что это из комнаты с большими лампами. Джоди никогда не была на четвертом этаже – никто из учеников не был – и я не знаю, откуда она услышала о комнате вскрытия, где были большие лампы и стол, куда укладывали тела.

– Стол с желобом по краям, чтобы ловить кровь, кхм, умерших?

Она кивнула.

– Вы читали.

Он пожал плечами.

– Дикипедия.

Она все-таки улыбнулась.

– Что еще? Но вы правы. Они пускали кровь из тел, и она собиралась вокруг них. Отвратительно.

– Видимо, она не знала об этом, – отметила я.

– Нет. Я подумала, что она от кого-то услышала об этом, и спросила. Она сказала, что была там во снах, и сто Шона заставила ее подняться. Шона была теперь на третьем этаже, потому что плохое хотело быть ближе к ней, – она судорожно вдохнула и посмотрела на меня. – И ближе ко мне.

– Что за плохое? – спросила я. – Что это?

– Тут видно, – она показала третий рисунок. Мы склонились и присмотрелись. Рисунок был тем же, но теперь Шона была на втором этаже, и с ней в окне было другое лицо. Черное и вытянутое, с длинными черными волосами и белыми точками глаз.

– Это, – она постучала под лицом, – плохое. И когда я спросила у Джоди, есть ли оно на втором этаже, она сказала, что оно уже здесь. Стоит за мной.

Я сглотнула, нервы покалывало.

– И вы посмотрели? – прошептала я, ужасно боясь.

Она покачала головой и смущенно улыбнулась.

– Я не смогла. Боялась. Я почти ощущала это там. Даже остальные ученики в классе притихли, словно ощущали в комнате что-то… не из этого мира. Я сказала Джоди, что посмотрю в другой раз, и она сказала, что это вернется.

– И вернулось? – спросил Декс.

Бренна посмотрела на пол. Она глубоко вдохнула и открыла рот.

Она не успела ничего сказать, в дверь постучали. Мы вскочили от шума, Декс тихо выругался. Я думала, сердце убежит.

– Простите, что помешала, – сказала мисс Дейвенпорт, замерев на пороге и глядя на нас со сдержанным интересом. – Бренна, мы можем поговорить?

Она виновато посмотрела на него.

– Да, конечно. Мой урок скоро начнется. Продолжим завтра?

– Хорошо, – сказала Ребекка. Мы вышли в коридор, Дейвенпорт вошла в комнату, сжимая толстой рукой дверную ручку.

Она замерла.

– Если хотите, можете подождать меня в моем кабинете. Или устраивайтесь. Вы же остаетесь здесь?

Мои напарники посмотрели на меня. Это было мое решение, Перри была важной.

– Конечно, – я старалась звучать бодро. – Мы можем остаться здесь. Будет проще.

– Уверена? – спросил Декс, шагнув вперед и коснувшись моей руки. – Мы можем остаться в мотеле.

– Я в порядке, – тверже сказала я. – Правда.

Декса не порадовал ответ, он смотрел на меня, словно думал, что я вру. Я смотрела на него. Оставаться в санатории с призраком и чем-то плохим было проблемой, и это требовалось для шоу. Я уже сто раз это проходила, этот случай не отличался. Как-то раз мы даже ночевали в библиотеке ради съемок. Конечно, странные сны с Пиппой уверенности не добавляли, но Декс не знал о них. Может, он боялся.

– Хорошо, – Ребекка хлопнула в ладоши, рассеивая странное напряжение. – Закончим на сегодня.

Мы вышли к джипу, принялись вытаскивать вещи. Я невольно поглядывала на верхние этажи, словно ожидала увидеть лицо девочки или реки крови из окон.

Там ничего не было, окна отражали туманное небо.

Но я знала, что там что-то есть.

Смотрит на меня.

И ждет.