Текст книги "КТО ПОХИТИЛ СТИВА"
Автор книги: Карин Гур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Сама художница, она рано открыла в нём талант и отдала в художественную школу. В четырнадцать лет Алекс переспал с приходящей к маме натурщицей. Потом были другие, с ними Алекс прошёл большую школу чувственных наслаждений и теперь терпеливо делился с Лилиан своими знаниями, открывая перед ней неизведанную страну любви, пробуждая страсть.
Два раза в неделю Лилиан заказывала такси и уезжала к Алексу. Два дня по три часа. Шесть часов счастья и наслаждения. Пока Изабель была крошечной и тихо спала в колясочке, Лилиан брала её с собой, когда подросла, стала оставлять с няней.
Алекс жил в Вильямсбурге, расположенном на севере Бруклина, любимом месте проживания модных хипстеров*, музыкантов и художников, где можно недорого снять квартиру в одном из многочисленных лофтов**, перестроенных из складских помещений. Здесь причудливо смешались всевозможные социальные и этнические группы населения. Спешат на молитву грустные хасиды в очках, чёрных лапсердаках, похожие друг на друга, как братья-близнецы, громко переговариваются шумные итальянцы и их сварливые фигуристые женщины, ослепительно улыбаются красивые стройные, сексуальные яппи***, подозрительно суетятся занимающиеся не понятно чем выходцы из Польши. По вечерам в тёплое время года прямо под открытым небом проходили концерты музыкальных групп в живом исполнении. У Алекса на последнем этаже была большая комната с окнами до пола и стеклянным потолком, крошечной кухонькой в дальнем углу и душем за занавеской. Тут он жил и рисовал. Большой матрас, установленный на платформу с четырьмя ножками, был отгорожен старым полированным шкафом, в котором он хранил свою одежду. Осенью и зимой было довольно холодно, небольшая батарея в углу с трудом обогревала продуваемое ветрами помещение. Летом с трудом спасали открытые настежь окна, вносящие в комнату сквозняк с запахом пыли и выхлопных газов.
Машина тащилась, лифт полз на седьмой этаж, как улитка... Лилиан покусывала губы от нетерпения. Тысячи бабочек били нетерпеливо крылышками в животе, стремясь на свободу. Алекс открывал дверь, едва лифт останавливался. Впивался ртом в её губы, помогал раздеться.
Сплетались волосы рыжие и пепельные, рассыпаясь по подушке, фонтаном взвиваясь вверх, искристым водопадом спадая с простыни. Бабочки вырывались наружу, сгорали в вышине и падали тёплым пеплом на влюблённых.
– Всё, – шептала Лилиан в изнеможении, – всё, больше не могу, все бабочки улетели.
– Ты уверена? – Алекс смеясь, обнимал её, целовал и, перевернувшись на спину, усаживал сверху. – Ты моя бабочка, единственная и неповторимая... Лети...
Когда они не валялись на матрасе, сплетаясь телами, Алекс рисовал. Лилиан стояла рядом, хотя ей хотелось прижаться к нему, гладить по шее и плечам, но она знала, что только мешает. Вздыхая, разогревала для Алекса в микроволновке вегетарианские полуфабрикаты из морозилки: рис с зелёной фасолью, спагетти с томатами. Лилиан пила кофе без сахара. Ещё со времён балетной юности она привыкла голодать, и её организм чудесным образом приспособился обходиться практически без пищи. Поев, он подзывал её к себе, усаживал рядом и втолковывал азы рисования акварелью, делился своими знаниями о ахроматических и хроматических цветах, о цветовой растяжке и лессировке. Объяснял, что бумагу увлажняют и ждут, когда влага впитается или укладывают на мокрую фланель, а только потом наносят краску, чтобы акварель ложилась ровным слоем или нежными разводами. А сами краски... Алекс воодушевлялся, вставал и размахивал кистью, как дирижёрской палочкой.
Лилиан уныло слушала, её клонило в сон. Она думала о том, что Изабель что-то этой ночью плохо спала, может это зубки режутся. Нужно сказать Сэму или показать детскому врачу. Сэму... Как же со всем этим жить?
– ... это тебе не какой-то примитивный жёлтый, красный или, например, коричневый... – ворвался в сознание голос Алекса. – Нет... Вот тебе охра, кадмии, сепии... Музыка, симфония, звучащая под пальцами художника, как мелодия, исполненная на фортепьяно. Эй, ты меня слушаешь? А ну-ка, давай рисовать.
Он вручал ей кисти, тюбики с краской и бумагу. Сидел и лукаво поглядывал на Лилиан, терпеливо ожидая, пока она перепачкается красками с головы до ног. Он хватал её в охапку, тащил в душ, они плескались, мыли друг друга и, толком не вытершись, плюхались на матрац. Он лишь жалобно скрипел старыми пружинами.
Сэм был у Лилиан первым мужчиной, и она искренне считала, что её женское предназначение доставлять удовольствие мужу. Вот чем обернулись уроки рисования. Лилиан возвращалась в состоянии эйфории, но чем ближе приближалась к дому, тем больше мучилась угрызениями совести, корила себя за измену, давала себе слово прекратить эти свидания, но проходили дни и она летела к Алексу не в силах отказаться от него.
По ночам, занимаясь любовью с Сэмом, чувствовала себя скованно, боясь лишним движением, вздохом, поворотом выдать себя, свой новый опыт. Но муж, похоже, ни о чём не догадывался.
Так прошёл год. Однажды, ранней весной Лилиан спешила к Алексу, мечтая о его крепких объятиях. Лифт не работал, но Лилиан взлетела наверх, даже не запыхавшись. Дверь была закрыта. Конечно, Алекс не услыхал звука подымающейся кабины. Она постучала, подождала, постучала погромче, он должен был быть дома. Дверь распахнулась. Алекс стоял на пороге, глаза потемнели, губы плотно сжаты. В руках держал что-то размером с раскрытую тетрадь, завёрнутое в белую бумагу. Не сказав ни слова, жестом пригласил войти.
В комнате царил полный раскардаш: матрас сдвинут в сторону, посредине навалены сумки и чемоданы, дверцы от шкафа раскрыты, внутри пусто.
– Что...
Алекс не дал ей договорить, ладонью закрыв рот:
– Возьми, это тебе.
Лилиан не понимала, что происходит, но добра не ждала. Нетерпеливо сорвав бумагу, ошеломлённо уставилась на нарисованную масляными красками на холсте картину.
Рыжеволосая, обнажённая женщина лежала на смятых простынях. Лицо застыло в пароксизме страсти. Вокруг порхали разноцветные бабочки, они застыли на её губах, сосках, животе... Это было так интимно, что Лилиан зажмурила глаза.
– Это тебе на память. Я возвращаюсь в Париж, мама заболела.
* – появившийся в США в 1940-х годах термин, образованный от жаргонного «to be hip», что переводится приблизительно как «быть в теме» (отсюда же и «хиппи»). Слово это первоначально означало представителя особой субкультуры, сформировавшейся в среде поклонников джазовой музыки; в наше время обычно употребляется в смысле «обеспеченная городская молодёжь, интересующаяся элитарной зарубежной культурой и искусством, модой, альтернативной музыкой и т. п.».
** – тип жилища, переоборудованное под жильё помещение заброшенной фабрики, другого здания промышленного назначения. Слово loft означает «чердак», так называют ещё и верхний этаж торгового помещения или склада, но сам стиль может присутствовать практически в любом помещении.
*** – молодые состоятельные люди, ведущие построенный на увлечении профессиональной карьерой и материальном успехе активный светский образ жизни,имеют высокооплачиваемую работу, в одежде предпочитают деловой стиль, следят за модой, посещают фитнес-центры. Основной критерий принадлежности к «яппи» – успешность в бизнесе.
Часть 6
Вторая половина прошлого века. Янки-Сити.
Талант к сочинительству проявился у Роберта с детских лет. Он писал девочкам записочки в стихах, там были и «любовь», «кровь», и «розы», «морозы». В семь лет он написал первый рассказ о смелом и отважном Космовоине, вступившем в бой с внеземными цивилизациями, и принёс его маме Лили на прочтение. Лилиан долго читала и перечитывала мальчишеские каракули, затем, тяжело вздохнув, усадила Роби к себе на колени и погладила по рыжим, таким как у неё, кудрявым космам.
– Это всё прекрасно, но... Надеюсь, ты прекрасно понимаешь, чего мы ждём от тебя. Все мужчины в роду Бенсонов были и будут (она сделала ударение на последнем слове) врачами. Выкинь эти глупости из головы.
Роберт промолчал, не стал с ней спорить, но «выбрасывать глупости из головы» не собирался. Он продолжал писать, но уже ничего не показывал Лилиан. Для себя он решил твёрдо: никто не станет ему указывать, чем заниматься и кем быть в будущем.
В тринадцать лет родители раскрыли ему тайну его рождения. Можно было и не говорить, но Лилиан, уставшая от переобилия тайн в её жизни, настояла на том, что мальчик должен знать правду. Роберт, выслушав, лишь пожал плечами. Лилиан была его мамой и будет, а эта огромная толстая Изабель, раз в год появляющаяся в родительском доме со своей подругой, шарахающаяся от него как от прокажённого, никаких сыновних чувств в нём не будила. Роберта устраивало всё, как есть, ничего менять он не собирался. А Сэма он и так с детства звал «дедом».
В последнем классе Лилиан позвала его к себе в студию для доверительной беседы. Роберт редко сюда приходил, Лили не разрешала. Видимо она решила, что он уже достаточно вырос для созерцания её творений. Роберт с большим удовольствием рассматривал рисунки, изображающие голых балерин в разных позах, но понимал, что мама Лили не для этого его позвала.
– Роби, – Лилиан вытерла руки, испачканные краской, сняла грязную накидку, в которой рисовала, – пора выбирать колледж. Дедушка учился в Национальной медицинской академии в Калифорнии. Если ты не хочешь уезжать из дома, к твоим услугам Колумбийский университет. Но ты знаешь, чтобы стать врачом, тебе придётся проучиться четыре года на любой выбранной тобою специальности, получить степень бакалавра и лишь потом...
«Значит, время есть, по меньшей мере, четыре года, чего зря спорить», – подумал Роби.
– Скажи Сэмюэлю, что ты станешь врачом, как он, не расстраивай дедушку, это отражается на его потенции.
– Чего? Деду скоро восемьдесят лет. Вы что, ещё того...
Лилиан перебросила косу на плечо, гордо подняла голову, в её синих глазах вспыхнул свет. Она была сейчас удивительно хороша и похожа на своих юных балерин, которых рисовала каждый день.
Роберт влюблялся постоянно в своих одноклассниц, в соседку, старше его лет на тридцать, в голливудских героинь, каждый раз меняя свои пристрастия. В одиннадцатом классе влюбился в Миранду, сестру – двойняшку своего одноклассника. Хорошенькая шатенка, с вздёрнутым носиком и карими блестящими глазками, пользовалась успехом у многих мальчишек старших классов, привередливо меняя их каждую неделю.
Когда Роберт приходил к Джереми позаниматься, вбегала в комнату в коротеньком халате, сверкая стройными ножками, подходила сзади, обнимала Роби за плечи, прижимаясь маленькой упругой грудью:
– Занимаетесь? Ну, ну... Молодцы. – И с хохотом убегала. Юноша заливался розовой волной смущения и был счастлив, что сидит и никто не видит, как предательски вздулась ширинка на брюках.
Она снилась ему ночь за ночью, и, сжимая рукою свою восставшую плоть, представлял себя в постели с Мирандой, пока не кончал. Он не смел и мечтать о ней, разве обратит внимание красивая девушка на такого рыжего с веснушками.
И всё же Роберт решился пригласить девушку на «prom*» и, к большому его удивлению, Миранда согласилась. Это был лучший вечер в его жизни. Юноша надел смокинг, девушка – восхитительное розовое длинное платье с открытыми плечами. Он не отходил от неё ни на шаг, угощал напитками, танцевал только с Мирандой и принял как само собой разумеющееся, что именно их объявили королевой и королём бала.
Несмотря на то, что алкоголь на школьных балах запрещен, кто то из ребят принёс виски и потихоньку подливал желающим в кока-колу. После одиннадцати вечера весёлая компания погрузилась в лимузин и отправилась в отель, где заблаговременно были сняты номера. Роберт остался с Мирандой наедине. Они медленно разделись. Миранда оказалась именно такой, какой являлась ему в эротических снах.
Роберт подошёл к ней, она сделала шаг назад в направлении постели, улыбаясь и проводя розовым язычком по губам, он опять приблизился, она попятилась и так до тех пор, пока не упала на простыню, а Роберт сверху на неё... У него мелькнула беспокойная мысль, а вдруг он не справится, не туда попадёт, но Миранда помогла и всё у них получилось. Это было захватывающе прекрасно, Роберт не мог подыскать таких слов, чтобы выразить свой восторг. Целуя Миранду, шептал в ушко: «Ты моя, ты теперь только моя, никому тебя не отдам...» и погружался в трепещущее девичье тело, доводя себя вновь до сладостного спазма наслаждения.
Его переполняло чувство счастья и гордости: он стал мужчиной, переспал с любимой девушкой. Роберт мечтал, как будет с ней «заниматься этим» ещё и ещё. Правда, весьма смутно представлял, где можно будет уединиться. Денег на гостиницу у него не было, привести Миранду к себе не мог, Лилиан вечно торчала дома. На выпускном вечере всё оплатили предки, но не будет же он клянчить у них теперь деньги на развлечения. Да... Видимо, придётся просить Джереми поспособствовать, оставить их наедине у них дома.
Занятия ещё продолжались, но девушка вела себя как чужая. Улыбаясь ему, пробегала мимо. Роби писал ей записочки с одним вопросом: «Что случилось? Почему ты меня избегаешь?» – она не отвечала. Пытался ей позвонить домой, она не подходила к телефону. Джереми всё время отвечал, что сестра то спит, то гуляет. Часами караулил её после учёбы, но Миранда выскакивала на улицу в компании подружек, либо ныряла в машину к здоровому туповатому блондину Лери, капитану сборной школы по регби. Презирая самого себя, он тащился к ним домой, но Миранда закрывалась у себя в комнате и не появлялась. Парень похудел, невыносимо страдал, не понимая, что происходит, был на грани отчаяния. Когда Лилиан пыталась расспросить, что случилось, не заболел ли мальчик, он грубил и убегал из-за стола.
Неизвестно, чем бы это всё закончилось, но спустя месяц поздно вечером Миранда с мамой пришли к ним домой...
* – выпускной бал.
Часть 7
2012 год. Западное побережье Веспуччии.
Полуостров Грэм.
... Это была юная девушка. Она подняла вверх прелестное личико, осыпанное редкими веснушками. На Роберта глянули ярко-синие большие глаза. Девушка печально сказала:
– Здравствуй, папа.
Перед ним стояла Кассандара, единственная дочь Роби от раннего брака с Мирандой. Только её здесь не хватало:
– Кася, ты что здесь делаешь?
– Прекрати меня называть этой кошачьей кличкой, я вижу ты мне безумно рад, как всегда впрочем...
– Поднимайся в дом.
Роберт отправился в спальню одеваться. На пороге стояла маленькая обнажённая таиландка:
– Ти миня хосись? Хосись? – она моргала чёрными длинными ресницами.
Писатель и думать о ней забыл:
– Как тебя зовут?
Девушка в ответ произнесла неразборчивый набор букв: с-ао-ва-п-ха. Из всей этой тарабарщины Роберт уловил нечто вроде: Сао.
– Сао?
– Сяо, Сяо, – девушка поклонилась в пояс.
– Спустись вниз и найди Фэя. Тебя накормят и отправят обратно. Эй, ты куда? Прикройся чем-нибудь...
Кассандру Роби нашёл на кухне. Пахло какао, свежим сливочным маслом. Вокруг неё хлопотала кухарка Берта, пухленькая, похожая на зажаренный пончик:
– Мсье Роберт, прошу, овсянка.
– Я не хочу овёс, я не конь, зажарь мне бекон с яйцами.
– Хм, хм, мадам Бенсон распорядилась посадить вас на диету, никакого бекона, яиц, жареной картошки.
– Мадам Бенсон? – не выспавшийся Роби был зол, как чёрт. – А платит вам тоже мадам? Разгоню всех к чертям.
– Сегодня же, сегодня пошлю Фэя за яйцами и беконом, простите сэр.
– Ладно, Берта, давай кашу. Только положи масло и сахар.
Сандра с интересом наблюдала за разыгрывающейся сценой, не забывая отправлять в рот ложку за ложкой
С аппетитом доев кашу, намазала на булку арахисовое масло и принялась за какао.
– Кас... Сандра, что случилось? Где твоя мамочка? – с гримасой отвращения Роберт глотал кашу.
– Она уехала... не знаю куда, у неё очередной медовый месяц. Папа, мне очень плохо.
Не похоже, что ей так плохо, она взяла уже третий кусок булки с маслом. Похоже, девочку год не кормили.
– Что случилось?
Сандра заплакала:
– Стив пропал. Папа это ужасно, я не могу жить без него, не могу...
«Стив? Это кто такой Стив? – мучительно вспоминал Роберт? – А... у Лилиан на рождество был вместе с ней такой незаметный стеснительный очкарик... он и есть Стив? А может у неё за это время появился кто-то другой?»
– Пропал? Давно?
– Да, уже целую неделю, мобильный выключен, никто из его друзей не знает где он...
Роберт отодвинул полупустую тарелку и закурил:
– Как это человек может пропасть? Он же где-то жил, работал?
Сандра всхлипывала, облизывая губы:
– Мы... вместе... мы жили вместе... а на работе сказали... он ушёл в отпуск. У нас были билеты, мы должны были улететь к Изабель и Фэнни в Лондон.
– Слушай, как бы это тебе сказать? Бывает в жизни, что люди влюбленны, а потом любовь проходит и они... ну... разбегаются. Твоя мама сбежала от меня с другим, ты это прекрасно знаешь, да и от тебя тоже можно сказать...
Сандра вскочила со стула. Слёзы высохли, синие глаза потемнели:
– Ты намекаешь, что Стив бросил меня?
За что? За что с утра пораньше Роберту нужны все эти разбирательства?
– Да ни на что я не намекаю. Я не знаком с твоим бойфрендом, как там его, Стоуном? Стивом? Но, теоретически бывает в жизни, что парень встречает другую... ой, только не реви. Ну что за драма? Ты такая молодая, будут в твоей жизни ещё мужчины. Сандра, прекрати плакать и объясни, я– то чем могу тебе помочь?
Девушка, вытерла нос и щёки салфеткой, посмотрела на отца такими же синими, как у него, глазами:
– То есть, как чем? Ты же пишешь детективы и у тебя специфический настрой ума – разгадывать загадочные сюжеты...
– Это с чего ты так решила? Или Лилиан тебя надоумила? Ты думаешь, что выдуманная мною жизнь похожа на настоящую? Что только лишь силой своего воображения я смогу отгадать кто, когда и зачем похитил Стива? Если вообще похитил... У вас что, просили выкуп? Грозились порезать его на кусочки, если не уплатите? Или вы решили меня развести на пару миллионов? Так знай, у меня денег нет! Ты меня слышишь?
Девушка задумчиво покачала головой, намазывая очередной кусок булки маслом. Она давно привыкла к тому, что папа её человек неуравновешенный и, сердясь, болтает разную чушь:
– Нет. Никто не звонил. Не понимаю, что происходит.
Роберт вздохнул с облегчением:
– Вот видишь, может он ещё и объявится, ты только зря волнуешься. Сандра, ты год не ела, что ли?
Он не успел услышать ответ, как зазвонил телефон. Это была Симона. Сейчас начнёт ругаться, что до сих пор не отправил файл с текстом книги. Но то, что он услышал, повергло его в шок.
– Ты что делаешь, Роберт? Ты убить меня хочешь? Всё, я разрываю с тобой все контракты... – она орала так, что было слышно на весь особняк.
– Подожди, что я сделал? Не ори, я ничего не понимаю? – Что за день сегодня.
– Ты не понимаешь? Идиот! Твоя книга появилась в интернете. Глава за главой! Ты... и мать твоя... откуда ты взялся на мою голову? Вернёшь аванс и выплатишь издателю неустойку. Всё, я знать тебя не желаю. – Симона бросила трубку.
Роберт почувствовал, что его сейчас хватит инсульт. Схватив трубку, набрал номер Лилиан:
– Ну, ты теперь довольна? Можешь радоваться, у меня всё пошло прахом. Лучше бы и правду я резал людей живых или мёртвых. Это ты подослала ко мне шпионов взломать мой компьютер? Кто это, кто? Фэй или эта таинственная Сяо? А может моя повариха Берта? А! Я понял – это моя дочка, да? Сидит тут и сметает всё со стола, как голодный верблюд в запас... Послушай, так она, что, беременна? Ха, ха, ха... Теперь ясно, почему этот Стив от неё сбежал... Ха, ха, ха... Семейственность... Рожать, едва окончив школу... Смешно...
Лилиан слушала его, не перебивая. Но когда он стал смеяться до икоты, бросила в трубку:
– Успокойся, прекрати истерику. Бери с собой Касандру и прилетайте немедленно.
Часть 8
2012 года. Стокгольм.
Злая, голодная Миранда проснулась в тесном номере маленького отеля. «Какой негодяй, какой паршивец...» – сползла с койки и отправилась в ванную. Лучше бы она этого не делала. Зеркало отразило опухшую рожу, морщинки у глаз и в уголках рта, сухие, взлохмаченные, давно не крашенные волосы. «Неужели это я? Где моя красота и молодость, где? Лак на руках облез, пятки огрубели. Мне бы в хороший салон. Подстричься, сделать маникюр, педикюр и маску для лица...» – пожалела себя Миранда, и ей захотелось плакать. Но тут же вспомнила, что совсем не об этом ей нужно сейчас волноваться. Как Миранда устала от всех никчемных партнёров! Вот и этот ушёл ещё позавчера и до сих пор не вернулся. Мало того, он подчистил её кошелёк, оставив без копейки денег. «Сволочь, убью» – только для этого его не мешало бы найти. А где его искать в этом чужом незнакомом городе? Что делать, Миранда себе не представляла. В дверь постучали, один раз, потом второй, погромче.
«Не буду открывать, сейчас меня выгонят на улицу...» Но понимая, что у персонала есть свои ключи, подошла и открыла дверь. На пороге стоял официант с тележкой, сервированной кофейником и глубокой закрытой посудиной, источающей умопомрачительные запахи. Миранда вспомнила, что любовник уплатил за номер по завтрашний день, включая завтрак:
– Din frokosten. Fortsatt noe du оnsker? (Твой завтрак. Ещё чего-нибудь желаешь?)
– Чего?
– Покушать?
– Нет, нет...
Звонить Лилиан ещё рано. Не очень-то хотелось это делать, но выхода не было. Роберт уже отказал однажды, сердито выговаривая, что она должна рассчитывать на своих многочисленных мужей и любовников. Как Миранда боялась своей бывшей свекрови, её холодного взгляда, надменной походки, голоса, лишённого всяких интонаций. Давать ей лишний повод утверждать:
«Как я была права!»
Но Миранде было не до гордости, нужно получить деньги и уехать. Она уплела всё до последней крошки, сделала на всякий случай пару бутербродов (когда ещё удастся поесть...) и отправилась побродить по окрестностям. Она и не видела город толком, сидела в отеле и ждала мужчину, канувшего в неизвестность в злачных местах Стокгольма.
О Стокгольме женщина помнила только, что здесь родилась Астрид Линдгрем – мама Пепи, Длинный чулок и Карлсона. Район, где поселилась Миранда, назывался Кунгсхольм. Ну и название! Четыре согласных подряд, язык сломать можно. Внизу в лобби кто-то забыл на столике карту города. Женщина, оглядываясь по сторонам, стащила её и отправилась в путь.
Поёживаясь от холода, добрела до красных кирпичных стен городской ратуши, известной на весь мир, ставшей символом Стокгольма, как Эйфелева башня – Парижа. Внутрь пускали только с гидом, а по внешней стороне двора можно было погулять и спрятаться от ветра. А ветерок разыгрался не на шутку. Миранда в своих синтетических брючках и короткой курточке замёрзла и бегом вернулась в гостиницу, оставив до лучших времён пешую экскурсию по Стокгольму.
Время тянулось мучительно медленно. Забравшись под одеяло, Миранда унеслась мысленно в далёкие времена...
Сообразив, что она залетела, умненькая девочка Миранда, не задумываясь особенно, кто отец ребёнка, решила повернуть ситуацию в свою пользу. Бенсоны знамениты, богаты, не захотят скандала. А этот рыжий влюблён в неё безумно, вот пусть и помогают воспитывать общего ребёнка.
Всё получилось, как Миранда задумала. Была красивая свадьба, цветы, шикарное белое платье и кольцо с бриллиантом. Тут бы веселиться и радоваться. Но один взгляд на Лилиан – и у невесты дрожали коленки.
Мадам Бенсон старшая была неотразима, но выражение её лица было такое, словно это не свадьба, а поминки самого близкого человека. Серебристого цвета платье, льдинки в синих застывших глазах, уложенные в замысловатую причёску волосы, сменившие золото буйной осени на платину холодной длинной зимы. Снежная Королева! Как же она ненавидела Миранду, каждым движением бровей, высокомерным поворотом головы подчёркивая своё превосходство перед этой «шалавой» и выскочкой. Всё в Лилиан кричало: «Я тебя, проклятая девка, уничтожу»
Молодая жена не могла дождаться, когда они, наконец, уедут в гостиницу. А то, что молодожёны услыхали утром, не забудется до конца жизни...
Ночью Сэм проснулся, жены не было рядом. Какое-то смутное беспокойство заставило его подняться и отправиться на поиски.
Он нашёл её в ванной, полной воды, с вскрытыми венами.
Рядом на туалетном столике лежала записка:
«Во всём виновата лишь я. Всевышний покарал меня за мои грехи»
Лилиан оклемалась, а Миранда при первой возможности сбежала из этого проклятого дома, оставив Касандру Роберту. Естественно, её воспитанием занялась Лилиан, решив сделать из девочки балерину.
Сэмюэль уже не работал, у него болели ноги и спина – результат многочасовых стояний у операционного стола. Он уезжал в бассейн, тёплая вода помогала, снимала боли.
Когда Касандре исполнилось три года, Сэм умер, тихо сидя на диване, ожидая пока Лилиан приготовит ему лёгкий ужин...
Заказав разговор за счёт вызываемого, Миранда с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться от боязни и унижения. Но эта ведьма, сумасшедшая бывшая свекровь опять её изумила. То, что Миранда услыхала в ответ, растопило лёд в сердце и оживило в нём смутные надежды на перемены к лучшему.
Получив деньги, Миранда заказала такси и отправилась в дорогой бутик, а потом в салон красоты. Она видела фильм «Красотка», и знала, что деньги могут сделать с женщиной.
Через несколько часов в салон «Боинга» вошла шикарная кареглазая шатенка в шерстяном платье, норковом жакете, накинутом поверх, сапогах из тонкой кожи на высоком каблуке. Глядя в окно иллюминатора, Миранда мысленно попрощалась с Северной Венецией и уснула.
Часть 9
После смерти Сэма, Касандра стала смыслом жизни Лилиан. Разочаровавшись в Изабель, в Роберте, в чём Лилиан даже самой себе боялась признаться, она целиком и полностью погрузилась в воспитание девочки.
«Касандра меня не разочарует, – думала Лилиан, – я заменю ей маму и отца, я дам ей всё, что она пожелает. Я окружу её любовью и заботой, и она ответит мне тем же»
Касандра действительно росла послушной спокойной девочкой, улыбчивой и любознательной.
Роберт снимал квартиру с очередной женой или подругой, и повидаться с дочкой приходил к Лилиан. Миранда забирала её не часто к своим родителям. Лилиан не позволяла ей водить девочку к себе.
– Нечего ребёнку видеть, в каком пороке живёт её мать, ничему хорошему она не научится у неё, пять раз в неделю меняющей любовников, – заявляла она Роберту, – а не нравится – лишу материнских прав.
Став постарше, Сандра спросила бабушку:
– Скажи, а почему у меня не как у всех, папа живёт отдельно, мама – отдельно и я отдельно?
Лилиан не скоро нашлась, что ей ответить:
– Понимаешь, папа очень занят, он учится и пишет книги, а мама... э...э...
Она ездит по миру и изучает разные новые страны.
Касандру ответ устроил, больше она к этой теме не возвращалась. Девочка с нетерпением ждала, когда начнёт учиться балету. Вскоре Лилиан стала возить её в балетный класс, где тренировали таких же малышек, будущих великих балерин. Взрослым на уроках не разрешали оставаться, чтобы не отвлекать детей.
Прошло несколько месяцев. Приехав однажды за Сандрой, Лилиан нашла её одетой, стоящей у окна.
– Девочка моя, ты почему не на уроке? Ты здорова? – заволновалась Лили.
– Да, бабуля, всё хорошо, просто мне нравится смотреть на проезжающие автобусы. Я выросту и стану водителем в таком автобусе.
– Водителем? Касандра, о чём ты говоришь? Ты же занимаешься билетом. Ты будешь балериной, примой...
– Не хочу! – девочка упрямо вздёрнула подбородок, – не хочу быть балериной, хочу водить автобусы!
Ничего не помогло, ни уговоры, ни угрозы, ни обещания поехать летом в Диснейленд. Она лишь упрямо пожимала плечами и твердила:
– Не хочу.
Касандра росла, и менялись её пристрастия. Она хотела быть пожарником, развозчиком пиццы, шеф-поваром, клоуном, мойщиком окон, пиратом и президентом. Только ни врачом, ни балериной быть она не желала. Лилиан смирилась.
Девочка пыталась воплотить свои мечты в жизнь. Она чуть не сожгла дом, пытаясь воспроизвести картину пожара. Научилась водить мотоцикл, едва не сбив соседку преклонных лет, готовить всевозможные диковинные блюда, есть которые было невозможно. Все окна в доме отмыла до воздушной прозрачности, чуть не вывалившись с третьего этажа. Нацепив на один глаз повязку, скакала на швабре, съезжала по перилам, лазила по деревьям, оглушая всю округу дикими криками. Знала наизусть биографии всех умерших и ныне живущих президентов.
В последних классах школы Сандра так и не решила, кем ей стать. Из прошлых увлечений остался лишь мотоцикл, на котором она гоняла со своими школьными друзьями. На вопросы Лилиан отвечала, что она ещё молода, хочет подумать, всё взвесить и прийти к верному решению. Лилиан терпеливо ждала, зная уже, что заставить Сандру сделать что-нибудь против воли просто невозможно.
Совершенно неожиданно для самой себя, читая папины детективные романы, она решила просто из любопытства почитать что-нибудь ещё и сравнить, так ли уж её папа хорош, как об этом пишут в прессе.
В библиотеке она и познакомилась со Стивом. Девушка бродила между полками, разглядывая ничего ей не говорящие корочки книг, когда услыхала мужской голос:
– Тебе помочь? Ты ищешь что-то конкретное?
Обернувшись на звук голоса, увидела худого очкарика со стопкой книг в руках. «Похоже, он понимает кое что в литературе», – и, не побоявшись выглядеть дурой в его глазах, честно призналась:
– Хочу почитать что-то интересно, только не очень заумное, про любовь...
Он пошарил глазами по полкам и протянул девушке толстую книгу:
– Это Маркес, «Сто лет одиночества». Заумная, но интересная... Слушай, а не пойти ли нам чего-нибудь перекусить? Я с утра ничего не ел.
В библиотеку они так и не вернулись, и папа остался для дочери самым талантливым писателем всех времён и народов.
Касандра влюбилась. С первого взгляда и навсегда. При своей яркой красоте она пользовалась успехом у мальчиков, но дальше невинных танцулек и пылких поцелуев дело не дошло. Её бойкие подружки, успевшие переспать с половиной школы, всё подначивали её: «Ну, крепость пала?» Сандра отрицательно качала головой: «Я не хочу просто так».
Со Стивом это было не просто так. Он успел получить степень Бакалавра по химии с курсом Пре-Мед* и учился третий год на общей хирургии. Услыхав, что её избранник будет врачом, да ещё и хирургом, Сандра возликовала: «То-то Лилиан обрадуется».
