Текст книги "Фуриозо"

Автор книги: Карин Бартош Эдстрем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Пятница, 16 октября

Проснувшись, Анна спустилась в кухню за кофе. Там уже сидела Хелена.

– Ну и ссора! – сказала вместо приветствия Анна.

– О чем ты? – ответила Хелена, не одарив приветствием и Анну.

– Ты не слышала, как Каролина ругалась с Луизой на рассвете? Кажется, Карро не на шутку разозлилась на Луизу за рассказ о ребенке.

Хелена сделала пару глотков крепкого горячего кофе. Помедлила с ответом секунду.

– Нет, я ничего не слышала.

Анна пожала плечами и открыла прошлогодний номер газеты:

– Думаешь, что у них с Луизой все хорошо?

– Луиза – это Луиза. Она четко знает, чего хочет. А вот Каролина… Я люблю сестру и желаю ей всяческих благ. Но прежде ее партнерами были только мужчины, много мужчин. С чего ей вдруг вздумалось заводить семью с женщиной, не понимаю.

Блажь. Это не укладывается у меня в голове. Для Каролины связь с Луизой – очередное развлечение. И ее беременность… – Хелена покачала головой и иронично добавила: – Это все равно что купить модную безделушку из весенней коллекции. О чем только Луиза думала? Загадка! – Хелена не торопясь отрезала кусочек сыра. – Но я же не могу сказать Луизе: «Что ты наделала? Каролина сама еще ребенок!» Не могу.

– Но Каролина сама пошла на это, ее никто не заставлял. Не снимай с нее ответственности, Хелена. Она – взрослая женщина. Посмотри на нее.

В душе Анна ликовала: Рауль теперь будет принадлежать ей!

– Я ее не оправдываю, а просто реалистически рассматриваю происходящее с Луизой и моей сестрой.

– А что говорит Каролина? Ты с ней говорила?

– Пока не было подходящего случая.

– А ты не думаешь, Хелена, что материнство ее изменит к лучшему? Может, она втайне мечтает о детях! Вы же нечасто видитесь, ты всего не знаешь. Я, например, могу представить их счастливой семьей: Луиза, Каролина, малыш.

– Я хорошо знаю Каролину. Она не самый эгоистичный и амбициозный человек из всех, кого мне доводилось встречать, но…

В кухню вошел Рауль:

– Доброе утро, девочки!

– О, воскрешение из спящих! – с облегчением прервала неприятную семейную тему Хелена.

Выглядел Рауль, как и всегда, безупречно. И красив тоже как всегда.

– Мне теперь придется вечно это выслушивать, Хелена?

– А ты как думал? Отныне ты мой вечный должник.

– И чем же мне откупиться? – улыбнулся Рауль.

– Придумай сам что-нибудь оригинальное, – ответила Хелена, выходя из кухни.

Анна следила за Раулем: вот он наливает кофе, намазывает масло на хлеб, кладет в рот кусочек сыра, делает бутерброды с сыром и апельсиновым джемом. Ах, Рауль по-прежнему предпочитает на завтрак бутерброды с сыром и джемом. Рубашка не заправлена. Волосы завиваются колечками на затылке. Обычное утро. Изысканная простота существования.

Сердце Анны затопила нежность.

Почему он не завтракает каждое утро в ее кухне? А лучше – в их общей кухне в красивом особняке!

Рауль обратился к Анне:

– О чем вы говорили?

– О наследном принце, естественно, – усмехнулась она.

– А… – протянул Рауль. – Жаль фигуру Каролины. Такая красавица!

Анна горько вздохнула. Допила кофе и поплелась в студию. Вскоре оттуда послышались звуки ее скрипки.

Рауль посмотрел в окно: чайки беззаботно кружили в синем небе, издавая гортанные звуки. Решив позавтракать на свежем воздухе, он вышел из кухни, но тотчас же остановился, услышав шаги на лестнице. Показались сначала длинные ноги, потом – плоский живот, затем – длинные кудрявые волосы, ниспадавшие на грудь, наконец – лицо Мадонны.

Рауль улыбнулся.

– Доброе утро, Каролина! Хорошо спалось?

Она отрицательно покачала головой. Рауль кивнул в сторону двери:

– Иду завтракать на крыльцо. Там солнечно и тепло. Присоединяйся.

– Я не голодна.

– Ну и что? Составишь мне компанию.

Каролина вопросительно посмотрела на Рауля.

– Пойдем, Карро. Если будешь хорошо себя вести, угощу кофе.

Они вышли на крыльцо. Утро выдалось на редкость теплое. Остров купался в солнечных лучах, хотя вдали, над материком, скопились тяжелые серые тучи. Здесь они могли говорить спокойно: из окон их не видно, а если кто-то выйдет из двери, они сразу заметят.

– Все так запуталось, – печально сказала Каролина и добавила: – Но это и твоя вина!

– И моя, конечно, тоже.

Рауль, играя локоном Каролины, подумал, что легко признавать свою вину, когда по-настоящему влюблен. Каролина, сидевшая ступенью ниже, откинулась ему на грудь.

– А ты не думала, что это судьба… что нам суждено встретиться и влюбиться друг в друга?

– Судьба? Это что-то серьезное… мистическое…

– Какое это счастье – обнимать тебя! Когда ты, прижавшись ко мне, заснула, я гладил твою нежную кожу. Очень осторожно, чтобы не разбудить. Ощутил тонкий шрам на животе и подумал: «Тут у Каролины вырезали аппендицит». Потом провел пальцами по соскам – они цвета лесных орехов – и подумал: «Грудь у Карро очень красивая». Я коснулся кольца в твоем пупке и подумал, что, наверно, было ужасно больно делать прокол. Мне хотелось бы вытирать тебе слезы во время прокола, раз уж ты решилась на него…

Каролина улыбалась и щурилась от солнца. Казалось, она дремлет.

– Потом я погладил твой плоский живот и спустился ниже. Сердце забилось быстрее, когда подумал о ребенке…

Каролина открыла глаза, Рауль положил руки ей на грудь:

– Как бы мне хотелось быть отцом твоего ребенка, Карро! Как бы мне хотелось, чтобы это был наш ребенок! Знать, что ты принадлежишь только мне. Какое это было бы счастье!

Он не замечал ее слез, пока одна слезинка не обожгла руку.

– Мне тоже этого хочется, – едва слышно прошептала Каролина.

С нежностью Рауль отвел локоны к затылку и поцеловал девушку в ухо. Потом легкий поцелуй в висок. Волна удовольствия охватила тело Каролины. Губами он прикоснулся к ее губам, сначала нежно, потом страстно. Каролину бросило в жар. Она высвободилась из объятий и почти простонала:

– Господи, что нам теперь делать?

Затылком она чувствовала горячее дыхание Рауля.

– Ты не понимаешь, что происходит, Карро?

– Я не знаю, что нам делать дальше.

– Есть только один выход, любимая, – уверенно сказал Рауль.

Она обернулась к нему и посмотрела в глаза:

– Ты серьезно?

– Всерьез ли говорю, что люблю тебя? – Каролина замерла от этих слов, а Рауль рассмеялся: – Ой, прости! Я вдруг понял, каким счастливым меня делают эти слова. Да, Каролина, я люблю тебя. Люблю больше жизни. Сможешь ли ты вынести столько любви?

Каролина как будто сомневалась в истинности услышанного и переспросила:

– Ты сказал, что любишь меня? Хотя… то есть несмотря ни на что?

Вместо ответа Рауль крепко прижал Каролину к себе. Ощутив блаженство, она отдалась ему. Но спустя пару минут сказала, волнуясь:

– Я должна кое в чем признаться. После этого можешь меня презирать. Да я и сама себя презираю. Рауль, я никому этого не рассказывала, но с тобой хочу быть честной.

* * *

Все ждали возвращения на остров Яна и Шеля: запись шестого квартета Стенхаммара назначили на послеобеденное время. А эти утренние часы решили посвятить репетиции. Хелена что-то помечала в нотах, Анна разыгрывалась, а Луиза задумчиво сидела в кресле. Отсутствовали первая скрипка и виолончель. Ни Анна, ни Хелена не испытывали особого желания разговаривать с Луизой по этому поводу.

Отсутствие Каролины и Рауля Луизу угнетало. Она предпочла бы для собственного спокойствия видеть их все время, чтобы не давать волю мрачным фантазиям. Ночью Луиза не сомкнула глаз из-за Каролины, а та явилась под утро. Когда девушка забралась под одеяло, Луиза с надеждой ждала, что подруга прижмется к ней, обнимет, положит голову на плечо, как всегда делала раньше, но Каролина повернулась спиной и сразу заснула. Луиза убеждала себя, что это от усталости: девочка всю ночь репетировала, да и первые месяцы беременности сопровождаются упадком сил. Об этом Луизе поведала «Настольная книга молодой мамы». После турне, впрочем, Каролина все время выглядела уставшей, равнодушной и даже не скрывала, что ей неприятны прикосновения Луизы.

Обиженной невниманием Луизе удалось заснуть на рассвете, но ненадолго. Открыв глаза, посмотрела на спящую Каролину: спокойное, красивое лицо, длинные ресницы отбрасывают тени на нежные, как персики, щеки. И тут Каролина улыбнулась во сне! Что ей снилось? Будущий ребенок? Это объяснение показалось Луизе настолько прекрасным и романтичным, что тут же она приняла его за истину и решила отбросить подозрения. Не надо задавать Каролине неприятных вопросов! Но стоило той открыть глаза, как у Луизы невольно вырвалось:

– Где ты была ночью?

Улыбку Каролины как рукой сняло. И только Луиза протянула к ней руку, желая смягчить резкость вопроса, как Каролина скрылась в ванной комнате.

Вспоминая эти события, Луиза старалась не смотреть на Хелену и Анну: они мешали анализировать случившееся.

Побег в ванную комнату не на шутку испортил Луизе настроение: она почувствовала неладное, закрутились черные мысли в голове. Рано или поздно, Луиза это понимала, придется взглянуть правде в глаза. Но так унизительно признавать свое поражение! И если есть хоть один шанс на спасение близости с Каролиной, все остальное она готова отрицать. Луиза знала: она не из породы сильных людей, просто никому не показывает слабости. А беспомощность, которая делает ее жалкой, ненавидит.

Луиза поймала на себе взгляд Хелены, и та улыбнулась ей. Луизе стоило огромных усилий ответить на улыбку. Она тотчас же проанализировала: в улыбке Хелены иронии нет. Да и быть не может, поскольку она не понимает, в какой сложной ситуации оказалась Луиза. Прежде все проблемы с Каролиной удавалось снять беседами.

Конечно, Хелена – женщина разумная, давняя хорошая подруга, поэтому могла бы дать дельный совет. Но есть одно «но»: Хелена – сестра Каролины. К тому же Луизе известно, что Хелена всегда возражала против ее близости с Каролиной. Луиза взглянула на Анну. Тоже нет: кроме Рауля, никого и ничего не замечает. Луизу всегда удивляло, как можно так хорошо играть на скрипке, оставаясь в остальном полной дурой. Анна настолько тупа и глупа, что не замечает, как Луиза, да и не только она, использует ее. Всегда усердна, всегда услужлива и настолько не уверена в себе, что радуется любому проявлению интереса к своей персоне. Всеми своими проблемами, подвела итог размышлениям Луиза, она может поделиться только с Педером.

* * *

Луиза вышла на террасу и устремила взгляд на серое море. Ветер шуршал осенней листвой. Внезапно в кустах раздался треск, и Луиза вздрогнула от неожиданности. Дрозд – сразу пришла в голову мысль, но, к ее изумлению, из зарослей сирени показался Рауль. Увидев Луизу, он резко остановился, и Каролина, идущая следом, ткнулась ему в спину.

– Ой, привет! Я не знал… – начал Рауль, но его одолел приступ смеха. Каролина тоже рассмеялась.

Луиза переводила взгляд с одного на другого: причину внезапного безудержного веселья она не понимала, но чувствовала себя третьей лишней.

– Знаете, тут есть и другой вход, не обязательно топтать клумбы, – отрезала она и вернулась в студию.

Вошли Каролина и Рауль.

Луизе меньше всего хотелось выставлять себя скучной моралисткой или показывать, как ее обижает столь несдержанное поведение обоих. Жалея о сказанном на террасе, она попыталась поймать взгляд Рауля, но тот взял в руки смычок, а его мысли, похоже, витали где-то далеко. Каролина, пританцовывая и что-то насвистывая, достала виолончель из футляра, установила ее в углубление в паркете и начала настраивать.

Хелена наблюдала за вошедшими. С утра было время репетировать, но не хотелось. Мысленно она то и дело возвращалась к вчерашним событиям. Трудно представить сейчас, что всего несколько часов назад она приводила Рауля в сознание: сидела на его груди и хлестала по щекам. Хелена усмехнулась: это было, наверно, похоже на акт садомазохизма, поэтому Анна так бурно отреагировала. Хелене судьба на этот раз отвела роль госпожи. Но вообще-то все напоминало тот бурный секс, которым они занимались в гостиницах по всему миру. Воспоминания о близости с Раулем нахлынули на Хелену: она представила его обнаженное тело, ощутила, как ногтями вонзается в гладкую кожу.

Погруженная в воспоминания, она не заметила, что остальные расселись по местам и выжидательно смотрят на нее.

– Хелена, ты не будешь настраивать скрипку? – раздался голос Луизы над ухом.

Хелена выпрямила спину, поспешно взялась за смычок и стала подлаживаться под тон, задаваемый Раулем.

Начали с середины. Рауль сидел положив ногу на ногу и откинувшись на спинку стула, но играл безупречно. Пальцы и смычок летали над скрипкой. При этом умудрялся слушать остальных участников квартета и отмечать малейшие ошибки. Неудивительно, подумала Хелена, что он добился таких прекрасных успехов в музыке. Время от времени Рауль прерывал игру, чтобы мягко и вежливо сделать замечания остальным. Хелена гадала, куда подевался его менторский тон. Спустя час, почувствовав, что напряжение спало, она начала получать удовольствие от игры с Раулем. Перед ней сидел по-настоящему одаренный музыкант, в совершенстве владеющий техникой исполнения и обладающий безграничной фантазией, без которой немыслим хороший скрипач. Но Хелена все равно не могла понять, как в Рауле, которому удается извлекать из инструмента божественные звуки, уживаются два человека: один – яркий и многогранный, второй – разочарованный и уставший от жизни.

С появлением Каролины Луиза позволила себе немного расслабиться: девочка здесь, она спокойна, играет на виолончели. Лицо и волосы Каролины сияли в лучах солнца, льющего теплые лучи в окна студии. Любуясь красотой подруги, Луиза забыла обо всех недавних горестях и подозрениях. Для нее сейчас существует только Каролина, которой она готова любоваться целую вечность.

В перерыве Каролина вышла из студии подышать свежим воздухом. Достала сигарету, закурила. Луиза выбежала следом. Захлопнула дверь, чтобы их не подслушивали. Остальные участники квартета наблюдали немую сцену из зала студии. Произошел короткий обмен репликами, и Каролина демонстративно выдохнула дым Луизе в лицо. Потом стала жестикулировать рукой с сигаретой, зажатой между пальцами. Луиза пыталась положить руку девушке на плечо, но та сбросила ее.

– Даю пять: Луизе не нравится, что мамочка курит, – сказала Хелена, потягиваясь.

Стоявшая рядом Анна тоже любовалась немым спектаклем.

– Надо же, и слова не нужны, – усмехнулась она.

Анна повернулась к Раулю, но тот спешил к выходу с телефоном, прижатым к уху. Открыл дверь студии и вздрогнул от криков Луизы и Каролины. Резко развернулся и удалился в сторону кухни. Анна и Хелена проводили его взглядами, а потом переглянулись, но комментировать его действия не стали: не знали, что сказать. Обе вернулись к своим инструментам. Луиза и Каролина все еще продолжали спектакль: в студию доносились обрывки слов, произнесенных на повышенных тонах.

– Trouble in paradise, – пробормотала Анна и перевела: – Неприятности в раю. Как это неприятно!

За стеклом послышался звонок телефона Луизы, и она отошла от Каролины. Затушив сигарету сапогом, та немедленно вернулась в зал.

– Идиотка, – бормотала Каролина себе под нос, беря виолончель.

Она проиграла несколько сложных пассажей, чтобы успокоиться. Появилась Луиза. Убрав телефон в карман, объявила: в проливе буря, так что сегодня звукорежиссер и оператор не появятся.

– Будем рассчитывать на завтрашнее утро – или придется забыть о записи, – почти равнодушно подытожила Луиза.

* * *

Свальшер – маленький остров. По тропинке вдоль берега его можно обойти за полчаса, и то потому, что надо карабкаться по скалам и перепрыгивать расщелины.

К ателье, построенному на скалах в северной части острова, вела тропинка, выложенная досками. Пятьдесят лет назад на остров занесло семена жимолости каприфоль, и южнее от тропинки лианы образовали заросли с ароматными цветками. Дом был построен в рыбацком стиле: необработанные доски, простая черепичная крыша. В помещении – дощатый пол и выкрашенные в белый цвет стены. Панорамные окна выходили и на север, и на запад, где скалы резко обрываются в море.

Для художников здесь поставили когда-то кухонный стол и газовую плиту. На конфорке красовался старый эмалированный чайник, на полках – кружки, стаканы и тарелки. У стены стояла скромная кровать, перед камином – два кресла марки «Бруно Матссон». Остальное пространство занимали мольберт и стол для черчения. Сюда провели электричество, и только воду приходилось приносить в канистре с виллы.

Когда-то ателье не пустовало: здесь жили художники, любившие работать на пленэре. В последние годы в доме иногда останавливались друзья семьи и прочие гости, но уже много лет мольберт воспринимался как экзотическая деталь интерьера. Впрочем, как и железный рукомойник – ровесник ателье.

В детстве Луиза часто запиралась в доме для художников, чтобы побыть одной. Анна пришла в ателье, со скрипкой под мышкой, тоже в поисках уединения.

Мирная репетиция быстро переросла в ссору, и атмосфера в студии стояла напряженная. В перерывах Каролина хлопала дверью и кричала на Луизу. Рауль вообще ушел к себе. Хелена нашла утешение в баре. Налила себе щедрую порцию джина с тоником и заявила: «Мы же все равно не будем сегодня больше играть». Потом, сняв туфли, улеглась на диван. Анна тоже налила себе бокал бургундского, а потом зачехлила скрипку и решила, что пойдет в ателье.

В помещении стояла прохлада, хотя в камине лежал свежий пепел. Анна положила в топку поленья. Спички нашла в стеклянной банке. Щепка для растопки быстро вспыхнула, но отсыревшие дрова только дымили. Она вспомнила, что в футляре завалялись ноты скрипичного концерта, сыгранного ею пару лет назад, – пришлось использовать их. Спустя пару минут в камине разгорелся огонь. Анна протянула замерзшие руки к огню. Куртку снимать не стала. В холодной комнате, как она знала, играть вредно, так что самое время выпить вина из принесенной с собой бутылки. Прошлась по комнате, чтобы согреться. Через стекла огромных окон было видно, как по небу летят тяжелые облака, отбрасывая тени на остров и море. Внизу свинцовые волны бились об острые камни.

Зазвонил телефон. Луиза.

– Я хочу, чтобы мы еще раз прошлись по квартету.

– Это действительно необходимо? – спросила Анна, наливая вино в стакан.

– Да. Чем лучше мы подготовимся к записи, тем быстрее ее закончим. А я хочу закончить как можно быстрее, да и Раулю нужно быть в понедельник в Нью-Йорке. Мы и так затянули процесс. К воскресенью все должны закончить. Кстати, не знаешь, где Каролина? Сказала, что будет репетировать, но ее нигде нет. И виолончель лежит в студии.

– Понятия не имею. Позвони ей.

– Уже звонила. Она не берет трубку, а потом включается автоответчик.

Анна увидела, что по тропинке кто-то идет. Рауль. Он направлялся к ателье.

– Я репетирую, Луиза. Позвоню тебе позже, – заторопилась Анна и оборвала связь.

Сердце забилось быстрее. Оконное стекло, к которому она прижалась вплотную, холодило разгоряченный лоб. Анна поправила волосы и облизала губы. Рауль идет к ней! Эта мысль вызвала улыбку.

Она не ошиблась: между ними существует притяжение – не обжигающая страсть, что раньше, но пьянящая нежность. Им о стольком нужно поговорить! Рауль ясно дал понять: он доверяет ей настолько, что готов обсуждать глубоко личное. А на чем еще основывается любовь, как не на доверии?

Анна постучала по стеклу, чтобы привлечь внимание Рауля, но он не отреагировал: наверно, ветер заглушил стук. Достал из кармана телефон. Не отводя взгляда от Рауля, Анна достала из кармана свой. Как мило: звонит ей, не зная, что их отделяет всего-навсего двадцать метров. Телефон, однако, молчал, а Рауль уже с кем-то разговаривал. Радость угасла. Кому он звонит? Своей чертовой жене? Или… Анна пролистала записную книжку в телефоне, нашла номер Каролины и после секундного колебания дрожащим пальцем нажала на зеленую кнопку: занято.

Разговаривая по телефону, Рауль улыбался. Вот он рассмеялся, закинув голову, и пошел по тропе прочь от ателье. Вскоре исчез из виду. Анна бросилась к двери, открыла ее – в комнату ворвался холодный ветер, растрепал волосы. С крыльца она увидела, как Рауль подходит к бане над мостками. Оглядывается по сторонам, словно проверяя, не следят ли за ним, и входит туда. Анна не без изумления отметила, что из трубы поднимается тонкая струйка дыма.

* * *

Устроившись на диване рядом с баром, Хелена дегустировала марки джина и успела выпить уже четыре стакана джина с тоником, хотя на часах не было еще и трех пополудни. В дверях гостиной показалась Луиза.

– Входи! – радушно пригласила ее Хелена. – И захвати оливок или орешков… или еще чего-ничуть вредного и калорийного, на что бывает аллергия.

Рассмеявшись над собственной шуткой, Хелена сделала глоток. Луиза опустилась в кресло напротив, закинула ногу на ногу:

– Да ты пьяна, Хелена!

– Не-е… только чуточку навеселе, – заверила ее Хелена. – А почему у тебя такой кислый вид?

Луизе не терпелось поделиться своими подозрениями, но она вспомнила, что с Хеленой слова нужно подбирать осторожно. Впрочем, все настолько очевидно, что притворяться, будто отношения с Каролиной прекрасные – значит выставить себя на посмешище. Луиза вздохнула и вместо ответа на вопрос взяла бокал у Хелены, опрокинула в себя остатки джина и пересела на диван рядом с приятельницей. Хелена от неожиданности – такого ей видеть еще не приходилось – почти протрезвела.

– В холодильнике есть еще тоник, – сказала Луиза и прикрыла глаза. – Кстати, где Каролина?

– Понятия не имею, Лусс. А не у себя в комнате? Кажется, я слышала стук каблучков по лестнице, а потом грохот входной двери.

– Я такой ее раньше не видела, честное слово.

Хелена усмехнулась:

– Это беременность, Луиза. Добро пожаловать в девятимесячную поездку по американским горкам.

Хелена столько лет скрывала свой алкоголизм, что, даже будучи пьяной, могла играть рассудительную и умную женщину. Хотя, конечно, с каждым разом делать это становилось все труднее. Но теперь, когда Хелена внезапно обрела ясность мысли, она сразу приняла приглашение Луизы участвовать в разборе полетов с сестрой. Ну уж нет! Тем более что Хелена – сообщница Каролины против воли. И когда сидящая рядом всезнайка Луиза потирает виски, изображая жертву, со стоицизмом принимающую страдания, уготованные судьбой, это вызывает не жалость, а смех. Нет, пусть сама разбирается со своей жизнью.

– Каролина беременна, не так ли? – спросила Хелена. – Ты в этом на сто процентов уверена?

– Да, на все сто, – с каменным лицом подтвердила Луиза.

Другого ответа Хелена и не ожидала. Луиза могла ответить:

«Почему ты спрашиваешь?» или «Она тебе говорила что-то другое?», но нет, своих мыслей ничем не выдала. Она всегда такая: скрытная, холодная, расчетливая. А в подружки выбрала непредсказуемую, закатывающую истерики по малейшему поводу Каролину. Удивительно!

Хелена устала от выходок сестры: вечно из одной крайности в другую! То она мрачнее тучи и жизнь ей не мила, то сияет, как солнце. Каролина не только эмоционально незрелый человек, она психически нестабильна, хотя давно не ребенок. Хелена в общем-то смирилась: у сестры своя жизнь, у нее своя. Любой психолог скажет, что разумнее всего предоставить Каролину самой себе.

Но ужасно то, подумала Хелена, что сестре удается втягивать ее в свои ребяческие выходки. Так что никакого посредничества между Каролиной и Луизой! Хватит. Пора серьезно поговорить с Каролиной.

– Но почему она злится, Хелена? – Луиза добавила джина в бокал. – Что я делаю не так? Не понимаю! А Карро отказывается говорить.

– Наверно, гормоны бушуют. У нее сейчас самый пик фертильного возраста. Со мной было то же, когда мы ждали Юханну.

Дверь скрипнула.

– Входи, баронесса! Вспомнишь дурака, а он и появится! Что, под дверью подслушиваешь?

В комнату вошла Каролина с пакетом сырных колец. Покрасневшие глаза говорили о том, что она плакала. Упала в кресло и перекинула ноги через ручку. Зачерпнув горсть колец, отправила их в рот, при этом к губам прилипли рыжие крошки.

– Гормоны, Хелена? – с иронией спросила Каролина. – У тебя уже климакс начался, Мелкерссон? То-то в последнее время ты стабильно в хорошем настроении.

Хелена рассмеялась и протянула руку к пакету с сырными колечками.

– Как ты можешь есть такое каждый день и оставаться худой? – спросила она. – Но скоро все изменится, Каролина. Беременные всегда полнеют, не знала?

Каролина снова запустила руку в пакет. Несколько колец упало на пол, и Луиза нагнулась, чтобы поднять их.

– Знаешь ли, – ответила Каролина, – это последнее, что меня сейчас волнует.

Она посмотрела на Луизу. Та, растроганная неожиданным вниманием, улыбнулась любимой. Каролина отвела глаза.

– Ты не представляешь, как я рада это слышать, – сказала Луиза. – Я уж испугалась, что ты передумала иметь ребенка. Но нервничать в первые месяцы беременности – естественно. Это ново и для тебя, и для меня, Карро.

Каролина вытерла губы. Хелена улыбнулась:

– Как мило вы смотритесь вместе, дорогие мои.

Луиза благодарно подмигнула ей. В коридоре раздался смех Анны и возглас:

– Тихо как в могиле. И куда все подевались?

– Мы здесь! – крикнула Луиза.

В дверях возникла Анна, разрумянившаяся, словно от долгой прогулки на свежем воздухе, влажные волосы заплетены в две тонкие косички. Следом за ней появился Рауль, тоже румяный.

– Сыграем, девочки? – предложил он.

Каролина подбросила пустой пакет вверх. Он опустился Хелене на грудь, а потом соскользнул под ноги Анне.

* * *

Все пошло не так, как надо: у Рауля порвалась струна. Он порылся в футляре в поисках запасной, но не нашел. Анна протянула свою:

– Пожалуйста, милый!

Сказано было негромко, но Хелена с Луизой услышали и удивленно переглянулись. Каролина не отреагировала: она сосредоточенно раскручивала смычок. Рауль кивнул Анне в знак благодарности, сделав вид, что все в порядке вещей. Пока он менял струну, настраивал инструмент, Каролина, демонстративно достав из сумки книгу, погрузилась в чтение.

Но вот Рауль выпрямил спину, взял скрипку и обвел глазами женщин, давая понять, что готов начать репетицию. Каролина книгу не отложила. Устремив на нее взгляд, Рауль выдержал паузу. Каролина читала. Тогда он нагнулся к ней и тихо сказал:

– Мы сейчас будем играть. Возьми инструмент, будь добра.

Каролина даже бровью не повела.

– Я прошу тебя, – с тревогой в голосе попросил Рауль, но девушка невозмутимо продолжала читать.

Повисла напряженная тишина.

– Каролина! – повысил голос Рауль.

Луиза хотела что-то сказать, но внезапно послышался визг первой скрипки: Рауль буквально набросился на инструмент и заиграл в таком быстром темпе, что Анна с Хеленой едва поспевали. Каролина по-прежнему сидела, погруженная в чтение. И только когда первая часть была отыграна, она, не отрывая глаз от страницы, потянулась к сумке. Неторопливо убрав книгу, взяла смычок и начала играть: в ускоренном темпе, на полтакта опережая остальных, громко и невпопад, с отсутствующим видом.

Рауль опустил смычок и вопросительно взглянул на Каролину. В ответ получил равнодушный взгляд. Луиза кашлянула и преувеличенно любезно предложила:

– Начнем сначала? Постарайтесь найти общий темп.

Рауль, откинув волосы со лба, начал играть, но не с начала.

Каролина избрала новую тактику: виолончель была едва слышна, а исполнительница хихикала себе под нос. Хелена посмотрела на Анну, но та играла закатив глаза.

Рауль вновь резко остановился. Все, кроме Хелены, заметившей это не сразу, тоже опустили смычки. Луиза опять хотела что-то сказать, но Рауль ее опередил:

– Почему ты так себя ведешь? – Он в упор посмотрел на Каролину и процедил сквозь зубы: – Что не так?

Видно было, что Рауль не на шутку зол.

– Рауль, Каролина, пожалуйста… – залепетала Луиза.

Каролина пожала плечами:

– Не понимаю, о чем ты…

Теперь она не сводила глаз с Рауля, словно испепеляя его взглядом. Наконец, кокетливо улыбнувшись, спросила:

– Что, я фальшивила?

Рауль молча взял скрипку и начал играть с того же места, где остановился, но механически, бездушно. Закончив партию, он так резко вскочил, что стул опрокинулся. Убрал скрипку в футляр и стремительно вышел из студии. Анна и Хелена, отложив инструменты, тоже вышли из зала.

Каролина достала ноты Шумана и начала репетировать концертную программу. Подошла Луиза и положила руки ей на плечи. Каролина никак не отреагировала.

– Это было так уж необходимо, Карро?

Ответа не последовало.

– Умоляю, поговори со мною, – взмолилась Луиза, но слышались только звуки виолончели.

Тогда Луиза здоровой рукой крепко ухватила Каролину за плечо; девушка вздрогнула и прекратила играть, затем ледяным тоном сказала:

– Будь добра, не мешай репетировать.

Луиза отпрянула. С невозмутимым видом Каролина продолжила играть, но присутствие Луизы мешало сосредоточиться: пальцы соскальзывали, приходилось несколько раз начинать сначала. Тогда Каролина в ярости топнула ногой, отбросила виолончель и вскочила, лицо ее побагровело. Они принялись буравить взглядами друг друга. У Каролины по щекам стекали слезы.

Она сдалась первой: опустила глаза и хотела отвернуться, – но Луиза крепко схватила ее за шею.

– Отпусти меня, Луиза!

– Я хочу, чтобы ты объяснилась. Не имеешь права так со мной поступать, слышишь!

В голосе Луизы не было и тени нежности.

– Да отпусти же!

– Повторяю: я не потерплю такого обращения.

– Отпусти, черт тебя побери!

Луиза разжала пальцы только после того, как поняла: мучить Каролину, которая сильнее ее и на полголовы выше, долго не удастся. Во взгляде молодой подруги она уловила презрение.

– Что с тобой, Карро? Расскажи!

Луиза попыталась погладить девушку по руке, в которой был зажат смычок, но Каролина ее резко отдернула. Рукав блузы открыл красную царапину на внутренней стороне руки. Луиза сделала шаг назад.

– Что это? – выдохнула она.

Каролина молчала.

– Что ты сделала с рукой? Опять взялась за старое?

Луиза рванула рукав – открылась едва затянувшаяся рана длиной сантиметров в десять.

– Поранилась о проволоку, – дрожа от злости, ответила Каролина.

– Неправда. На Свальшере нет проволоки.

– Тогда о забор. Я не разглядела, что это было.

– Я тебе не верю. Что на тебя нашло, Карро? Ты все время в дурном настроении, все тебя раздражают. Не знаю, чем я тебе не угодила. Объясни! Мы должны снять все недоразумения, чтобы идти дальше.

– Ты тут ни при чем.

– Как это понять? Мы с тобой любовная пара.

Каролина рассмеялась.

– Почему ты так ведешь себя? Почему смеешься мне в лицо? Я спрашиваю: что случилось, Карро?

– Ничего не случилось. Все просто супер!

Луиза скрестила руки на груди:

– Ты была отвратительна на репетиции. Выставила себя идиоткой перед всеми. Ты хоть понимаешь, как это унизительно? Зачем так поступаешь? Зачем сжигаешь все мосты? Я тебя не понимаю.