Текст книги "Фуриозо"

Автор книги: Карин Бартош Эдстрем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Карро, ну что мне делать!

Луиза не хотела выдавать своего отчаяния, слова вырвались помимо воли. Но с Каролиной она хотя бы может быть искренней. Каролина ей поможет.

– А если я никогда больше не смогу играть на скрипке? Боже мой, Каролина, мне так страшно!

Каролина не слышала слов подруги: всплеск адреналина пошел на спад, и волнение уступило место нервозности перед предстоящими концертами. Достав из сумки ноты Гайдна, она повторяла свою сольную партию. Музыка звучала в голове, руки шевелились ей в такт.

– Ау! Ау! – повысила голос Луиза, чтобы быть услышанной.

– Что?

Каролина оторвалась от нот и мельком взглянула на Луизу.

– Сначала сделаешь рентген, – пробормотала она и вернулась к нотам. – Не надо спешить с выводами.

Луизу задели эти слова.

– Как ты можешь так говорить? Разве не видишь: это серьезно! Я работала круглые сутки, чтобы достичь успеха, а в результате стоило зажать пальцы этой чертовой дверью, и все кончено.

– Это не повод, чтобы изливать свою злость на меня.

– Хелена сказала, когда придет врач?

Каролина пожала плечами и снова углубилась в ноты.

– Я позвоню Раулю, – сказала Луиза с агрессией в голосе. – Он должен помочь, он меня заменит. Если, конечно, свободен. Я-то столько раз его заменяла…

Каролина почти простонала, услышав это имя:

– Только не этот надменный…

Луиза резко прервала подругу:

– Не надо ярлыков. Ты делаешь это, чтобы досадить мне. Ты его не знаешь, Каролина. Как ты можешь судить человека? Ты просто-напросто вбила себе в голову, что он плохой. Но что ты имеешь против Рауля? Ты видела его пару раз!

– Он придурок. И все время пялится на мою грудь. А он пытался узнать меня лучше?

Луиза поморщилась:

– Каролина, не все от тебя без ума. И если бы ты одевалась приличнее, у Рауля не было бы повода пялиться на твою грудь.

Девушка демонстративно захлопнула ноты и с иронией спросила:

– Так что Луизе не нравится в моей одежде?

– Я все равно ему позвоню. Точка.

Каролина откинулась на спинку стула. Начала внимательно рассматривать больничную стену.

– Каролина, успокойся. Если Рауль согласится помочь с записью, это будет идеально. Ради меня, ради себя согласись потерпеть его. Рауль – гениальный скрипач и столькому может тебя научить! Он привнесет в квартет новую энергию. Умоляю, смирись!

Каролина, сложив руки на груди и продолжая изучать стену приемного отделения, молчала. Луиза положила руку на ее колено, но тотчас отдернула, задев больные пальцы.

– Черт, как больно! – вырвалось у нее. – Ну почему ты не обошлась аккуратнее с этой дверью?

Каролина вздернула подбородок:

– Хочешь сказать, что это моя вина?

Луиза издала горький смешок.

– Ага, значит, ты действительно так думаешь! И я, по-твоему, должна отвечать за то, что ты не успела поймать дверь? Кто тебе раз сто говорил: попроси Никлассона починить ее!

– Поразительно, как тебе удается навлекать неприятности на свою голову и на головы окружающих! Конечно, ты не специально повредила мне пальцы. Но ты, девочка, никогда не видишь дальше собственного носа! Идешь по лестнице, роняешь сумку, тянешься за ней, ни на секунду не задумываясь о том, что я иду следом за тобой.

– Что ты несешь? – вспылила Каролина и почти прокричала: – Да если бы ты ко мне не липла как пиявка…

Луиза замерла от нелестного сравнения и спустя секунду процедила сквозь зубы:

– Ради бога, думай, о чем говоришь. И не кричи так.

Но взгляды присутствующих уже были прикованы к импровизированному спектаклю. Публика ждала следующей реплики в этом захватывающем представлении.

У Каролины вспыхнули щеки. Луиза поняла, что надо спасать ситуацию: сначала медленно обвела взглядом ожидающих, заставив их отвести глаза, потом шепотом сказала Каролине:

– Возьми себя в руки. Мне не нужны здесь сцены.

Каролина эмоционально произнесла:

– Подумайте, ей сцены не нужны! Да минуту назад ты изображала примадонну у стойки регистрации. За собой ничего плохого не замечаешь, а я всегда нехороша!

Она тряхнула волосами и с удовлетворением отметила, что попала в больное место.

– Прекрати. У меня больше нет сил.

Луиза положила голову Каролине на плечо и прошептала:

– Милая, ну не будем ссориться. Ты права: спешить не надо. Давай подумаем о приятном. Даже если моя карьера закончена… – Луиза сглотнула, замолчала. Потом сжала пальцы девушки в своей руке и доверительно сказала: – Даже если я никогда больше не смогу играть, у нас есть повод для радости: малыш в твоем животе. Скоро мы станем семьей. Ты будешь мамой, Карро. Это самое прекрасное, что может случиться в жизни, настоящее чудо. А все остальное неважно. Я тебе завидую: мне-то ведь так и не удалось зачать. – Она вздохнула. – Эти мировые турне переоценены, согласись. Номера отелей выглядят одинаково и в Берлине, и в Лос-Анджелесе. Моя мечта сыграть Бетховена сбылась, а большего мне не надо.

Луиза, кажется, забыла о больной руке и увлеченно рассуждала о детях, но Каролиной ее речь воспринималась как неразборчивое словесное месиво, а внезапный эмоциональный подъем подруги раздражал и злил.

Наконец прозвучала фамилия Луизы, и она сразу вспомнила, зачем сидит здесь:

– Как раз вовремя. Мне нужен рентген.

Резко выпустив руку Каролины, которую только что с нежностью сжимала, она вскочила, подхватила сумку и, не взглянув на возлюбленную, пошла навстречу врачу.

Каролина смотрела подруге вслед. Внезапно все поплыло перед глазами, на коже выступил холодный пот. Сделав глубокий вдох, она прижала руки к животу и нагнулась вперед. Промелькнула мысль, что выносить это больше невозможно. Виски пульсировали, заглушая внешние звуки. Желудок болезненно скрутило.

Подхватив виолончель, она выбежала на улицу. В киоске неподалеку от приемного отделения купила три большие плитки шоколада по цене одной и, сорвав упаковку, откусила большой кусок. Карамельная начинка захрустела на зубах. За минуту было съедено все, но тут же возник новый приступ тошноты.

Каролина бросилась в туалет. Забыв, что за спиной футляр, склонилась над раковиной и ударила им по зеркалу. Кто-то сзади открыл дверь, но тут же захлопнул, услышав звуки рвоты. Освободив желудок, Каролина открыла кран и умыла лицо ледяной водой. Телом овладела такая слабость, что она с трудом подняла голову и выпрямилась, опираясь рукой о кафельную стену.

В кармане пикнуло, мокрыми дрожащими руками Каролина выудила оттуда телефон и взглянула на экран, покрытый капельками воды. Сообщение от Луизы: «Две фрактуры. Пройдет за месяц. Может, сможем выступать в Гамбурге. Где ты?»

Она сунула телефон в карман, оставив эсэмэску Луизы без ответа.

Ну как та может думать сейчас о концерте в Гамбурге? Разве не сама сказала, что спешить некуда? И тут же: сможет она в пятый раз сыграть скрипичный концерт Берга или нет? Концерт, который ей никогда не нравился! Она часто говорила, что дирижер в Гамбурге никуда не годится и что комнату в отеле ей дали прямо над баром, так что все ночь она, бедная, не могла заснуть. Ну почему эта чертова карьера так важна Луизе? Она, значит, будет там блистать в платье из ламе на сцене, а ей, Каролине, только и остается, что поглощать шоколад на диване перед телевизором с огромным животом. И не только живот, все распухнет: ноги, пальцы, лицо… Она станет толстой и страшной, неуклюжей и беспомощной.

Каролина пошла к выходу. Ритм стучащих по каменной плитке каблуков усиливал раздражение и навевал мрачные мысли. Давление подскочило, и голова раскалывалась от боли, перед глазами плыли круги. Она ускорила шаг: скорее на свежий воздух! Вылетев из дверей, подбежала к колонне и прислонилась к ней, чтобы не упасть.

– Черт, черт, черт!

Поймав на себе встревоженные взгляды охранников, Каролина поняла, что говорит вслух. Зазвонил телефон.

Опять она!

Каролина вытащила мобильник из кармана. Ага, Хелена. Не дав сестре сказать и слова, она закричала в трубку:

– Ты должна помочь мне, Хелена! Должна! Я больше не выдержу! Скажи, что поможешь.

– Милая, да что случилось?

– И этот чертов Рауль, представь, будет записывать пластинку вместо Луизы!

* * *

Медицинская сестра Майкен постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, резко ее распахнула:

– Вы должны принять следующего пациента. В приемной уже не хватает свободных стульев, пациентов все больше.

– Не смейте входить в мой кабинет без спросу!

Лицо медсестры покрылось красными пятнами, на мгновение она замешкалась, но быстро нашла что сказать:

– Как вы со мной разговариваете? Мы обе работаем, но я не могу выполнять свои обязанности, если вы не выполняете свои.

Дверь с грохотом захлопнулась.

Хелена откинулась на спинку стула, прижала ладонь ко лбу и сделала глубокий вдох. Старалась дышать ровно, чтобы снять напряжение. С каждым вдохом, однако, грудь все сильнее сдавливало железным обручем. Она со злостью ударила кулаком по столу так, что подставка с ручками опрокинулась, а другой рукой смахнула на пол кипу бумаг.

Настроение у Хелены было ужасным: в голове вертелся разговор с Каролиной. Ну зачем она поддалась на уговоры и согласилась помочь, не подумав о том, чем это грозит ей самой? С Каролиной так всегда, потому что она не признает границ дозволенного и под предлогом своей шаткой психики вынуждает Хелену выполнять немыслимые просьбы. Но отказываться поздно.

Неохотно Хелена нагнулась к компьютеру и открыла форму выписки рецепта. Прошлась по списку лекарств, проверила дозировку и побочные эффекты. Некоторые препараты были ей знакомы: вольтарен и дексофен она выписывает очень часто, цитотект от язвы желудка – тоже. Но некоторые названия она видела впервые. Да при таком количестве лекарств, что принимает Каролина ежедневно, есть риск несовместимости.

Хелена начала вносить данные Каролины в компьютер, но в дверь постучали. Она поспешно закрыла окно.

– Хелена, вы здесь? – спросил главврач.

Это Майкен успела наябедничать. Какое бы оправдание придумать?

Она поправила прическу, наложила на губы помаду и открыла дверь. Шестидесятилетний глава больницы, как всегда в эти часы, был в белом халате с именным беджиком на лацкане, из карманов торчали скомканные бумаги, рецепты, ручки, рация. Хелена, поздоровавшись, изобразила на лице страдание:

– Простите, шеф. В школе эпидемия, наверно, и я от детей подхватила желудочный грипп. Я терпела все утро, но больше нет сил.

Шеф ободряюще улыбнулся и сказал усталым голосом:

– Хелена, советую пойти домой и полечиться.

– Спасибо. Это будет разумно, – виновато улыбнулась Хелена. – Не стоит врачу поневоле инфицировать пациентов.

Едва за главврачом захлопнулась дверь, как улыбка испарилась с лица Хелены. Она подобрала разлетевшиеся бумаги, собрала ручки и поставила в стакан. Спустя пару минут рабочий стол выглядел безупречно, и Хелена вернулась к компьютеру. Да, неприятно выписывать лекарства, в которых ты не разбираешься, да к тому же собственной сестре. Одно дело – выписать антибиотики или микстуру от кашля для членов своей семьи, но совсем другое – сделать то, о чем просит Каролина.

Хелена нахмурилась, вспомнив о просьбе, но, в конце концов, сестра сама должна отвечать за свое здоровье. Ей же остается только выписать рецепт и надеяться, что негативных последствий не случится. В глубине души, признавала Хелена, ее обрадовало решение Каролины: Луизу следует поставить на место. Хоть раз в жизни.

Она вышла из кабинета и направилась по коридору к лифту, стараясь не привлекать внимания. Однако Майкен, болтающая с другими медсестрами в комнате отдыха, не преминула наградить проходившую мимо открытой двери Хелену презрительным взглядом. Да пусть говорит что хочет. В понедельник она позвонит на работу и скажет, что заболела. Так у нее появится время порепетировать свое соло и морально подготовиться к встрече с Раулем.

Дома Хелена сразу прошла в свой кабинет и достала ноты Стенхаммара. Прижав скрипку к подбородку, застонала: натертая инструментом шея отозвалась болью, несмотря на подложенный шелковый платок. В музыкальной школе, помнится, у нее была мозоль на шее, как у профессионалов, но в последние годы Хелена мало играла. «Потому что старею, – подумала она, – вон и пальцы утратили гибкость».

Хотя для разогрева полезнее было бы сыграть что-то легкое, Хелена предпочла перейти от упражнений к самым сложным пассажам. Вскоре пальцы скрутило судорогой, плечи онемели. Она выругалась, но не отступила: снова и снова проигрывала мелодию. С каждым разом все хуже.

Хелена никак не могла избавиться от привычки анализировать свою игру, и вот теперь она воспринималась ею как насмешка над музыкой. Игра слишком технична, в извлекаемых из скрипки звуках нет жизни.

Но все-таки два часа подряд она репетировала, насилуя свои уши.

От взрыва ярости Хелену спас зазвонивший телефон. Увидев имя Луизы на дисплее, пропустила пару сигналов, прежде чем взять трубку. С явной фальшью в голосе спросила:

– Как ты, бедняжка? Профессор помог? Он сказал мне, что сам спустится в отделение «скорой». Узнав от меня, кто ты, просил заменить его на все утро, чтобы заняться твоими пальцами.

– Мне сделали рентген и наложили повязку. Через месяц смогу играть, так что концерт в Гамбурге состоится. Если повезет, буду в форме. Но что делать с записью диска?

– Не думай о диске. Мы подождем, пока ты поправишься.

– Нет, нельзя, иначе не успеем к летнему турне. Я буду сводить записи с Яном.

Хелена кашлянула: нужно изобразить удивление, будто она не в курсе. Луиза не заметила повисшей паузы:

– Знаешь, что я сделала? Позвонила Раулю. Он меня заменит. Перешлю ему ноты факсом вечером. Он уже играл шестой концерт Стенхаммара и быстро его вспомнит.

Хелена, хотя и была готова услышать имя Рауля, почувствовала, как по спине пробежал холодок:

– Рауль! Как здорово!

Хелена надеялась, что слова прозвучали искренне.

– Согласна, что это фантастика? Просто чудо, что у Рауля нашлось время: эта неделя лекционная, поэтому занятия можно перенести. Понимаешь, как нам повезло? – Не дожидаясь ответа Хелены, Луиза продолжала кричать в трубку: – Я уже поговорила с Анной. Для нее это не проблема. Да и много лет прошло. Мне даже показалось, что она обрадовалась предложению встретиться. И нашему диску это на пользу. Было бы глупо не записать диск сейчас: потом все разъедутся на гастроли. Выпустим диск под нашим названием – квартет «Фуриозо», а Рауля обозначим как приглашенного исполнителя. Это сделает нам рекламу. Представь, имя Рауля Либескинда на обложке!

– Великолепная идея, Луиза, просто великолепная. Играть с Раулем одно удовольствие. Он гениальный скрипач, и работа с ним поднимет наш уровень исполнения.

Все, достаточно!

Врать Хелене всегда плохо удавалось. Подавив истерические нотки в голосе, она постаралась, чтобы следующий вопрос прозвучал исключительно как вопрос из вежливости:

– А как дела у Каролины?

– Ну, как сказать… – вздохнула Луиза. – У нее сегодня ужасное настроение. Но тому есть естественное… объяснение…

– Вот как?

– Три концерта в Сконе и Дании. Ей впервые предстоит исполнять Гайдна. Так что нервозность вполне понятна. – Луиза усмехнулась. – Я уже привыкла к выходкам Карро. Знаю ее как облупленную.

Нет, Луиза, ты совсем не знаешь Каролину!

Когда разговор завершился, Хелена отправилась в погреб и взяла с полки бутылку шабли. Штопор лежал на своем месте, но вот бокала не было, хотя обычно она держала здесь даже несколько штук. Пришлось торопясь пить прямо из горлышка, пока Мартин или дети не застали ее за этим занятием.

Прохладное вино лилось в горло, но вкуса Хелена не ощущала. Ну и пусть: важно не это, важен эффект. Привычный ритуал обещал, что скоро наступят блаженство и покой. Она медленно сползла по каменной стене и села на пол, прижавшись лбом к бутылке, зажатой между колен.

Рауль… Почему Рауль? Почему из всех чертовых скрипачей в мире Луиза выбрала именно Рауля? Разумеется, расспрашивать об этом не стоит.

Любой другой музыкант сейчас ликовал бы от радости, но Хелена не могла представить себе ничего хуже. Последний раз они виделись в конце августа в Нью-Йорке: она приехала туда на врачебную конференцию. Хотя конференция, конечно, служила только прикрытием для встречи с Раулем. После того как полгода она ждала встречи, а Рауль не давал о себе знать, ей хотелось увидеть его и выяснить, почему после двадцатипятилетнего романа она должна чувствовать себя выброшенной из его жизни, как ненужная вещь.

…Любовная интрига придавала жизни Хелены остроту. Рауль Либескинд. Всемирно известный скрипач. Журнал «Элль» назвал его, восемнадцатилетнего, одним из десяти самых сексуальных музыкантов в мире. Рауля знали все. Но никто не догадывался, что он и Хелена любовники.

Хелена познакомилась с Раулем еще в то время, когда начинала альтом в квартете «Фуриозо»: как лучший друг Луизы, он часто приходил на их концерты в Швеции. Рауль тогда учился в «Джуллиарде» – престижной музыкальной школе в Нью-Йорке, а жил на Манхэттене, в квартире, которую ему нашли родственники. Кстати, когда Луиза отправилась в это музыкальное заведение на два года по обмену, Рауль предложил ей свою квартиру. Анна тоже жила там какое-то время. Анна… с Раулем они встречались около года, они даже обручились, но вскоре расстались. Во всяком случае, когда Хелена приехала в Нью-Йорк навестить Луизу, Анны в квартире уже не было.

Как-то вечером Хелена оказалась с Раулем вдвоем. Оба много выпили, занялись любовью, после чего он вдруг заявил, что не намерен так скоро после разрыва с Анной заводить новые серьезные отношения. Музыкальная карьера Рауля была на взлете, он собирался посвятить все время репетициям, но не возражал против секса, который бы ни к чему их не обязывал. И Хелена согласилась на роль любовницы.

Пять лет после того вечера они не виделись.

Хелена начала забывать о красивом скрипаче, когда на свадьбе кузины ее познакомили с другом жениха Мартином Андермуром. Их специально посадили рядом за праздничный стол. Высокий, светловолосый, загоревший, с чуть неровными зубами, с ослепительной улыбкой, Мартин словно сошел с рекламы яхты. Он был красив и в выгоревших парусиновых шортах, и в костюме от Армани. Единственно, чего ему, генеральному директору компании «Андермур Инвестментс», не хватало, так это элегантной и умной женщины, с чувством стиля, хорошей репутацией. Поэтому неудивительно, что уже спустя полгода они обручились: на Барбадосе, под водой в масках. За обручением последовала свадьба в замке Укстахольм, а потом – совместная жизнь в четырехкомнатной квартире в Эстермальме. Чуть позднее они перебрались в особняк начала прошлого века на Юрсхольме. Рождение Юханны. Пять лет стабильности и социального благополучия, настоящего семейного счастья – на этом фоне карьера супругов складывалась весьма удачно.

Хелена снова встретила Рауля на домашней вечеринке у Луизы. Модный скрипач, дававший концерты в Хельсинки, приехал как раз на пару дней в Стокгольм, чтобы навестить родителей и Луизу. Флейтистка Джой, его возлюбленная, которой предстояло стать третьей по счету женой, увлеченно занимаясь собственной карьерой, не сопровождала жениха на гастролях. Так что в тот вечер Рауль оказался временно одиноким, а Мартин смотрел дома футбол и нянчился с Юханной.

Все сошлось.

Хелена вела себя сначала надменно. Внимания знаменитого скрипача искали все приглашенные, и только Хелена не удостоила его даже взглядом. Помахав кольцом с бриллиантом перед носом Рауля и уверившись в том, что к бывшему любовнику ничего не чувствует, она начала флиртовать с приглашенными на вечеринку учениками Луизы. Столь вызывающее поведение задело Рауля и разбудило инстинкт охотника: он загорелся и бросал в сторону некогда желанной женщины жаркие взгляды. Когда это не помогло, стал вставлять реплики в разговор Хелены со скрипачами. На это она отвечала едкими комментариями, давая понять, что в компании звезды мирового масштаба чувствует себя уверенно. Молодые музыканты не могли скрыть восхищения оттого, что оказались на вечеринке вместе с именитым скрипачом, да еще участвуют в разговоре двух блестящих собеседников. Хелена видела это и охотно демонстрировала незаурядный ум, острый язык и эффектную внешность.

Рауль, не выдержав, стал флиртовать. Хелена не сразу, но ответила ему на тайном языке любовников, недоступном для посторонних. Собеседникам их фразы казались обычными, но Рауль и Хелена таким образом договорились о свидании. Она специально ушла с вечеринки пораньше и прямиком направилась в отель, где в баре – со стаканом виски – стала ждать Рауля. Он пришел почти тотчас же.

В шесть утра Хелена, освеженная душем, села в такси.

Растворяться в его поцелуях, чувствовать тяжесть его тела на себе, испытывать экстаз… это стало их тайной. Тайной, которая скрашивала Хелене серую повседневную жизнь. Ни с кем ей не доводилось испытывать таких сильных эмоций, как с Раулем. Это не описать словами! Она поняла, что на свете нет такого мужчины, как Рауль. И каждый раз, покидая номер в отеле, знала, что вернется по первому зову.

Встречались они несколько раз в год. Хелена выдумывала конференции, Рауль навещал родных в Стокгольме или Луизу на Свальшере, ее частном острове. Хелена приезжала туда, оставив семью. Сауна, сарай, ателье, спальня, чердак… как много тайных мест для свиданий влюбленных!

С годами, однако, даже тайные свидания превратились в рутину. Рауль и Хелена отреагировали на это по-разному: она начала мечтать о разводе с Мартином и новом замужестве, а он, почувствовав усталость от однообразных отношений, все реже предлагал встретиться.

* * *

Хелена отказывалась верить, что все кончено. Да, их отношения по большей части состояли из примитивного секса без обязательств. Да, оба руководствовались негласным правилом не говорить друг другу «я тебя люблю», «я по тебе скучаю». Но хотя Хелена и сумела убедить себя в том, что стабильным браком с Мартином довольна, а с любовником желает только страстных отношений, все чаще ее мучил вопрос: как назвать испытываемое к Раулю чувство? Любовь? Хелена постоянно ждала, что он вот-вот произнесет эти слова. Скажет, что любит ее. Часто она представляла, как желанная фраза витает в воздухе, когда они вместе. Но потом осознавала: эта мысль призвана лишь спасти от боли, которую может причинить реальность.

Хелена не могла избавиться от чувства стыда, с которым каждый раз возвращалась домой. Она спрашивала себя, как долго сможет это выносить. Стыд переполнял душу, когда ее встречал улыбающийся муж и добродушно расспрашивал о конференции, когда она переступала порог детской спальни, чтобы поправить Юханне одеяло и поднять с пола любимого мишку или погладить по темным кудряшкам, поцеловать в щеку спящего Давида.

О, если бы речь шла о банальной супружеской измене, то Хелена могла бы найти в себе силы прекратить связь, но все оказалось гораздо серьезнее. Подозрения, которые появились у нее пару лет назад, со временем только усиливались. Не исключено, конечно, что это только плод богатого воображения. А если нет? Тогда это обстоятельство, думала Хелена, может дать шанс забыть стыд и планировать совместное будущее.

Она купила билет в Нью-Йорк, чтобы напрямую поговорить с Раулем, рассказать правду. Всю дорогу мучимая противоречивыми мыслями, она не знала, надеяться ей на лучшее или плакать.

Рауль встретил Хелену холодно. Дважды переносил встречу из-за простуды, пока наконец не дал согласие увидеться в кафе. После короткого приветствия заявил, что перед репетицией в его распоряжении двадцать минут, не больше. Говорил мало и без особого энтузиазма, как будто со случайной знакомой. Это злило Хелену.

Выбирая подходящий наряд для встречи, она пропустила половину конференции. Перемерив все содержимое чемодана, срочно отправилась в «Блумингдейл» и купила «откровенное» платье от Донны Каран стоимостью больше тысячи долларов. Рауль же явился на встречу в старых джинсах и застиранной футболке с эмблемой какого-то фестиваля. Сделав вид, что ей все равно, Хелена как можно небрежнее произнесла:

– Нам нужно поговорить. Тема непростая, но надеюсь, мы найдем решение, которое устроит обоих.

У Рауля в этот момент зазвонил телефон. Увидев номер, он откликнулся, и Хелену поразила мгновенная перемена: глаза засверкали, простуду как рукой сняло, он смеялся и шутил. Заметив изумление Хелены, Рауль виновато улыбнулся, но разговора не прекратил. Ей ничего не оставалось, как изобразить улыбку, якобы разделяя радость от звонка.

Наконец, убрав телефон и сказав «извини», ее любимый мужчина улыбнулся той ослепительной улыбкой, перед которой никто не мог устоять. Потом спросил небрежно:

– Так о чем ты хотела поговорить со мной?

Хелену это задело за живое.

* * *

С чего начать?

– Я думала, что хорошо тебя знаю… после всех лет… у нас много общего. Но мы выбрали разные дороги в жизни, и это нас разделяет. Есть другие люди, которые от нас зависят: Мартин, мои дети, твоя жена. Рауль, так больше нельзя. Мне нужно знать правду.

Хелена устремила взгляд в кофейную чашку, боясь встретиться с Раулем глазами, но все-таки заметила: он отправляет эсэмэску. Поймав взгляд Хелены, он убрал телефон.

– Как ты можешь писать эсэмэску, когда я говорю о нас? – с досадой сказала Хелена.

Рауль нахмурил брови, словно не понимая, чем она недовольна:

– О нас? Что ты имеешь в виду?

Хелена почувствовала, как шею заливает краска:

– Да, именно о нас. А иначе зачем, по-твоему, я здесь?

Еще не договорив фразу до конца, она успела пожалеть о своих словах: неуклюже как-то получилось. И почувствовала, что мужество ее покидает.

Рауль сидел с недовольным видом.

– Так больше не может продолжаться. Ты должен признать, что у нас роман. Мы столько лет встречаемся, и мы…

Хелена запнулась: фраза «занимаемся любовью» не шла с языка. Но она могла и не выбирать выражений, потому что Рауль не слушал, он сидел с отсутствующим видом. Душевные силы Хелены иссякли. Она поняла, что может сейчас сколько угодно ругаться, кричать, умолять – все бесполезно.

Наконец Рауль взглянул на нее с жалостью. А может, и с отвращением.

– Хелена, Хелена…

Потом неожиданно склонил голову набок и улыбнулся, словно разговаривая с капризным ребенком. Не получив ответа, улыбнулся шире и, не отрывая от нее взгляда, закинул голову назад. Красивые черты лица, выразительные глаза заставили ее мгновенно забыть все обиды.

В самом деле, Хелена не могла назвать его бессовестным эгоистом, она тоже виновата, что все зашло столь далеко. Доля ее вины даже больше, ведь Рауль всегда играл в открытую. И сейчас она отказывается смириться с тем фактом, что сексуальные отношения закончены. Старая любовница, одна из многих, – вот кто она для Рауля. И занять место в сердце любимого мужчины уже не удастся. Ну почему у нее не нашлось сил с достоинством вынести унижение и принять разрыв? Ну почему она решила, что оба готовы к разговору?

Хелена изобразила вежливую улыбку, натренированную годами. Рауль с облегчением подумал, что она успокоилась, и отеческим жестом накрыл ее руку своей. Молниеносно отдернув руку, Хелена вскочила и схватила сумочку. В спешке опрокинула чашку, и холодный кофе забрызгал дорогое платье. Рауль что-то прокричал вслед, но женщина расслышала только два слова: «климакс» и «истеричка».

Шум машин на улице оглушил ее. Пробежав вдоль фасада здания, Хелена завернула за угол и прижалась к стене. Сердце бешено билось, и она инстинктивно прижала сумку к груди. Тяжело дыша, вспоминала идиотскую сцену в кафе.

Кое-как справившись с чувством отчаяния, Хелена выглянула из-за угла: Рауль как раз выходил из кафе. Ей захотелось проследить за ним. Смешавшись с толпой, она пошла следом. Рауль ни разу не обернулся.

Через пару кварталов он достал телефон и позвонил. По телодвижениям Хелена догадалась, что это разговор любовников. И действительно, вскоре она увидела девушку лет двадцати со скрипичным футляром за спиной, опиравшуюся на перила у входа в метро: джинсы на бедрах, майка, потертая кожаная куртка до талии, длинные светлые волосы, развеваемые ветром. Девушка разговаривала по телефону, а когда Рауль неожиданно возник перед ней, рассмеялась. Да, они звонили друг другу! Раскинув руки, Рауль пошел ей навстречу. Секунду спустя и девушка бросилась ему в объятия. Целовались долго, забыв обо всем на свете, словно актеры на экране.