Текст книги "Ты лишила меня сна"

Автор книги: Карен Хокинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Поэтому Хью заплатил своему груму за то, чтобы тот присматривал за действиями мисс Херст и таким образом узнал о ее планах спрятаться в дорожном сундуке кареты Александра, чтобы вынудить того сделать девушке предложение. При мысли об этом Хью стиснул зубы: какое бесстыдство!

Не ставя Александра в известность о своих намерениях, Хью убедил его посетить их поместье возле Стерлинга, чтобы совершить выгодную сделку с землей. В ночь, когда отбыл Александр, Хью привел свой план в действие. Он посетил светский обед и в присутствии мисс Херст сказал, что его брат собирается на следующее утро уехать из города и, конечно, в своем любимом экипаже.

Итак, ловушка была расставлена.

Фергюсон бросил взволнованный взгляд на карету.

– Милорд, вы не собираетесь причинить вред этой девчушке?

Хью улыбнулся, но улыбка его была недоброй.

– Мисс Херст получит в полной мере то, чего заслуживает, но не более того.

– Это звучит не особенно утешительно.

– Будь спокоен. Я только хочу попугать ее.

Похоже, это не убедило Фергюсона. Лицо его выразило сомнение:

– Надеюсь, вы сами не угодите в расставленные сети?

Хью фыркнул:

– Последнее, чего желала бы мисс Херст, это оказаться связанной узами брака с младшим сыном. Она потребует, чтобы ее немедленно отправили назад в город, что я с радостью сделаю, когда моя цель будет достигнута.

Лицо Фергюсона помрачнело:

– Я не осуждаю вас, милорд, за ваши проделки. Но ведь с ней хлопот не оберешься.

Хью кивнул. Многие считали его самым спокойным из братьев Маклейн, и, по правде говоря, он таким и был. Он не имел обыкновения взваливать свои проблемы и неурядицы на других и редко выходил из себя, а это уже было достоинством, если принять во внимание вспыльчивость остальных членов семьи.

Давно ходили слухи о том, что белая ведьма наложила проклятие на род Маклейнов, и потому, как только они выходили из себя, небеса разверзались и изрыгали потоки дождя. Однако слухи о проклятии оставались всего лишь слухами. Хью умел обуздывать свой характер, и требовалось нечто неординарное, чтобы вывести его из себя. Но его братьям не так повезло. Они были страстными и вспыльчивыми и бранились с такой же пылкостью, как и любили, и за ними тянулась целая вереница разбитых сердец и яростных ссор.

За всеми, кроме Александра. Он старался держать всех на расстоянии вытянутой руки от себя, включая собственных братьев. И только Каллум, младший из них, умерший юным при подозрительных обстоятельствах, умел находить с ним общий язык. После его смерти Александр еще больше замкнулся в себе. Он теперь мог говорить о делах и обсуждать общие для всех семейные проблемы только с Хью.

Хью пытался предупредить Александра об этой девчонке Херст, но тот только пожал плечами и сменил тему разговора. Александр не видел опасности так ясно, как ее видел Хью, и потому тот был вынужден принять меры.

Он надеялся, что брат оценит его усилия, хотя скорее всего Александра только рассердит вмешательство в его дела. И это было скверно. Хью решил действовать на свой страх и риск, хотя было бы много лучше, если бы брат высказался более ясно относительно своих чувств и планов. Уж Каллум знал бы, как вызвать Александра на откровенность и узнать его мнение о девчонке Херст. Но это мог только он.

Воспоминание о покойном младшем брате, таком смешливом и отзывчивом, вызвало тягостное чувство в сердце Хью. Каллум был центром семьи, и каждый из них остро ощущал его отсутствие, а Александр в особенности. И в самом деле, долгие недели после смерти Каллума были мрачными и горькими.

После смерти Каллума их сестра Фиона изо всех сил пыталась вывести Александра из его мрачной задумчивости, идо известной степени ей это удалось. Но вскоре она вышла замуж и у нее появились дети, и Александр почувствовал себя еще более одиноким, чем всегда.

И сердце Хью болело при мысли об одиночестве и замкнутости брата. Хью стиснул зубы. Наименьшее, что он могдля него сделать, это оградить его от таких интриганок, как Кейтлин Херст, убрать их с его пути.

Фергюсон посмотрел на небо:

– Уже поздно. Не отправиться ли нам сейчас, милорд?

– Пожалуй, пора. Надо преподать леди урок: постарайся не пропустить ни одного бугорка, ни одной рытвины по дороге в Стерлинг. Не стоит заботиться о том, чтобы ее путешествие было приятным.

В глазах грума заплясали смешинки:

– Но ведь и вам тоже перепадет от этой тряски.

– Да, но я подложу под зад подушку, а она будет сидеть скорчившись в своем сундуке, как в тюрьме. – И, ободренный этой мыслью, Хью направился к карете.

– Да, милорд!

Грум распахнул перед ним дверцу экипажа.

Карета Александра была роскошной. Снаружи она сверкала черным лаком и серебром, под одним из ее окон гордо красовался семейный герб, внутри же была обита красным бархатом, богато отделана деревом и серебряным галуном.

Хью опустил глаза на пол и увидел следы опилок возле сиденья, обращенного вперед по ходу движения. Защелка на двери тоже была сдвинута вбок. Эта женщина была до тошноты предсказуемой.

Он опустился на мягкое сиденье и громко приказал груму:

– В Стерлинг!

– Да, милорд!

Фергюсон подмигнул ему, ухмыльнулся и захлопнул дверцу.

Хью откинулся на мягкие подушки, как только карета тронулась. Александр обладал такой каретой, что и принц мог бы позавидовать. Хью больше заботился о пользе и комфорте, и потому его экипаж был много скромнее, хотя и снабжен хорошими рессорами и широкими колесами. Этот человек знал себе цену, хотя и не стремился никого удивлять показной роскошью. Александр же как глава и лорд клана демонстрировал свое положение и очевидное богатство. К тому же он был хорош собой, находчив и остроумен, и все это вызывало у женской половины общества отчаянное желание пойти с ним под венец.

Хью тоже пользовался успехом в обществе, но, будучи младшим сыном, не вызывал у женщин такого интереса, что, впрочем, вполне его устраивало.

Когда карета загромыхала и затряслась по булыжнику, Хью с удовольствием представил неудобство мисс Величие-и-Высокомерие Херст и усмехнулся. Он надеялся, что к тому времени, когда они доберутся до Кэйдслидса, она проголодается, захочет пить и ее сильно растрясет.

До сих пор никому не удавалось обыграть Маклейнов. Никому. Вполне удовлетворенный, он надвинул шляпу на глаза, поудобнее уселся и погрузился в сон.

Нянюшка вцепилась обеими руками в кожаный ремень и застонала; лицо ее обрело зеленый оттенок.

– Неужто этот кучер должен гнать как безумный?

Триона выглянула в окно, подставляя голову ласковому ветерку, перебиравшему пряди ее рыжеватых волос:

– Мы должны догнать Кейт. Она нас опережает на добрый час. Слуга Маклейна сказал, что карета отбыла в четыре.

– Ох! Знаю, но…

Карета снова попала в ужасную выбоину, и Нянюшку тряхнуло изо всей силы так, что голова ее ударилась о низкий потолок древнего экипажа.

Триона, державшаяся за раму окна, потеряла опору и упала на боковую деревянную панель.

– О!

Нянюшка снова заняла место на сиденье. Ее бледное лицо было мрачным.

– Эта дорога проклята самим дьяволом!

Триона уселась поудобнее, чтобы получить возможность снова смотреть в окно. Они приближались к небольшой гостинице. Хотя слуга на крыше кареты должен был высматривать приметный экипаж Маклейна, она не очень доверяла его бдительности. Триона устремила пристальный взгляд на двор гостиницы, когда они с ветерком промчались мимо, но в поле зрения не появилось ни одной кареты, заслуживающей внимания. Она вздохнула.

– Ты ее заметила? – спросила Нянюшка.

– Нет, но лакей тети Лавинии сказал, что на этом участке пути есть несколько излюбленных джентльменами придорожных гостиниц.

В сгущающихся сумерках пасмурного дня Триона вглядывалась в огни приближающегося постоялого двора и вдруг вскрикнула:

– Вот она!

Девушка привстала и принялась барабанить кулачком по потолку кареты.

Кучер тотчас же сбавил скорость и съехал с дороги в рощицу низкорослых деревьев, и сквозь просветы в их стволах можно было различить двор гостиницы.

– Вот она, эта карета! Нянюшка, я вижу как раз такой герб, как описывала тетя Лавиния!

– Слава тебе Господи!

Нянюшка закрыла глаза и принялась молиться. К дверце коляски подошел кучер:

– Верно, мисс, это именно та карета! Я увидел ее одновременно с вами!

– Можешь ли ты сказать, где сейчас находится Маклейн?

Флетчер прищурился, вглядываясь во двор гостиницы сквозь деревья:

– Мне кажется, что карета пуста… Ой! Я вижу Маклейна, стоящего возле гостиницы со своим слугой.

Нянюшка с тревогой посмотрела на Триону:

– Сразимся со зверем в его логове?

Солнце уже опустилось за линию горизонта, и в его последних лучах предметы отбрасывали длинные тени. Триона, прищурившись, оглядывала карету. Она почти физически ощущала присутствие Кейт.

– Похоже, все спокойно, – сказал Флетчер. – Должно быть, мисс Кейтлин никак не проявила себя.

– Мы еще слишком близко от Лондона, и лорд успеет вернуть ее назад. Сестра им не покажется, пока они не отъедут достаточно далеко.

Нянюшка покачала головой:

– Ох уж эти женские хитрости!

– Смотрите!

Флетчер кивнул в сторону гостиницы:

– Они собираются менять лошадей, мисс. Теперь они не станут мешкать.

Триона открыла дверцу кареты и выпрыгнула на мягкую влажную землю. Запах гниющих палых листьев, скрытых под тонким слоем свежевыпавшего снега, защекотал ноздри.

– Думаю, мне стоит поговорить с Кейтлин, пока карета пуста. Уверена, что смогла бы убедить ее в том, что ее план наивен.

Что делать? Кейтлин была совсем рядом, а она, Триона, не могла допустить, чтобы карета тронулась и все осталось по-прежнему. Но что делать?

– Мне придется войти внутрь.

– Ты не сделаешь ничего подобного! – отрезала Нянюшка.

Флетчер покачал головой:

– Это рискованно, мисс. Вас могут застигнуть там.

Триона пожала плечами:

– Маклейн не хочет иметь с Кейтлин ничего общего. Если я расскажу о ее намерениях женить на себе Маклейна, он будет мне только благодарен. – Она задумчиво оглядывала карету. – Если я приняла решение увезти Кейтлин отсюда с незапятнанной репутацией – а в этом случае Маклейн не должен узнать о ее плане, – надо убедить ее покинуть его экипаж, пока меняют лошадей. Это самое разумное, что мы можем сделать. И тогда вернемся в Лондон и все уладим с моей теткой.

– Думаю, вы правы, – решил Флетчер.

– Ну а мне это не по душе! – сердито бросила Нянюшка.

– Других вариантов нет, – подытожила спор Триона, поворачиваясь к своим спутникам. – Оставайтесь здесь. Я проскользну через рощицу и подберусь к карете достаточно близко, чтобы поговорить с Кейт.

Триона задрожала, когда внезапный порыв холодного ветра закрутил вокруг ее лодыжек плащ и юбки.

Няня переглянулась с Флетчером и неохотно кивнула.

Триона нацепила налицо улыбку, выражающую надежду:

– Я пошла. Наблюдайте за мной.

Поплотнее запахнув плащ, она торопливо зашагала к гостинице. Сердце ее бурно колотилось. «О, Кейтлин, ты мне за это заплатишь!»

Глава 3

Херсты известны своей честностью, благородством, а также вспыльчивостью и нетерпением. И позвольте мне сказать вам, девочки, что всей нашей семье это принесло много неприятностей.

Старая Нора – своим трем любимым внучкам холодным зимним вечером

С опушки рощи Триона увидела карету Маклейна у самой двери гостиницы.

Блестяще! Она сможет проскользнуть к карете и пробраться в нее так, что никто и не заметит.

С другой стороны кареты доносился громкий голос кучера, обращавшегося к хозяину:

– Милорд, вы уверены, что стоит ехать дальше? Скоро пойдет снег. Я это чувствую.

Голос Маклейна звучал насмешливо, и в нем слегка ощущался шотландский акцент:

– Чувствуешь? И даже ощущаешь его запах?

Триона прикрыла глаза, чтобы насладиться оттенками этого голоса. Он будто обволакивал ее, согревая кожу и волнуя кровь. Она могла представить, как Кейт реагирует на этот голос. Любовь Кейт ко всему красивому могла сделать ее пешкой в руках обладателя этого бархатного баритона, способного пленять и очаровывать. И если внешность его обладателя соответствовала… Триона вздрогнула. У ее сестры не было шанса на спасение.

И все же она должна была сделать серьезный шаг. Хотя этот шелковый голос вызывал трепет в ее сердце, искушение не могло заставить ее бросить на ветер свою репутацию.

Как только Триона приготовилась совершить перебежку через двор гостиницы, появился мальчик-грум с кожаным мешком овса и направился к карете. Она испустила вздох разочарования, от которого затуманились ее очки. Девушка протерла линзы краем плаща, снова оглядела двор гостиницы и заметила, что теперь маленький грум находится за передком кареты. Ей был виден и один из лакеев, помогающий груму запрягать свежую пару лошадей. Оба они стояли спиной к ней.

Наконец-то ей выпала удача! Она добралась до дверцы и легко опустила вниз задвижку. Во внезапно наступившей тишине щелчок показался очень громким, и она замерла. Слышали они? Пальцы ее, сжимавшие медную ручку, закоченели, уши ловили малейший шум.

В роще за ее спиной треснул сучок, потом ветка упала на землю, разбрасывая комья снега по лежащему древесному стволу и камням. Триона вздрогнула, и ее очки соскользнули с мокрого носа на землю.

Черт возьми! Она тихонько открыла дверцу кареты и оглядела грязную землю, но не увидела их. Шум со стороны козел вызвал у нее осознание своей уязвимости.

Скрепя сердце она снова потянулась к дверце кареты. Поищет очки после того, как выручит сестру.

Когда Триона потянула за ручку дверцы и открыла ее, с другой стороны кареты раздался озабоченный голос Маклейна:

– Если пойдет снег, дорога испортится.

– Да, особенно если выпадет снега на фут, о чем меня предупреждает боль в колене.

– Возможно. Давай-ка проверим упряжь коренника. Он, кажется, слегка хромал, когда его выводили из конюшни, а тут еще снежная буря.

Их голоса отдалились, когда они снова отошли к передку кареты.

Триона со всей осторожностью проскользнула внутрь, стараясь не раскачивать экипаж.

Внутри он был так же роскошен, как и снаружи. Сиденья были обиты плотным бархатом, а стены обшиты дубовыми панелями, и каждый угол украшал тяжелый серебряный светильник. Занавески на окнах были опущены, а на полу покоилась ножная грелка, и исходившее из нее тихое шипение свидетельствовало о том, что ее только что наполнили горячими углями.

Триона наклонилась к одному из сундуков, находившихся под сиденьями.

– Кейт? – позвала она шепотом.

Ответа не последовало. Должно быть, сестра находилась под другим сиденьем. Триона передвинулась, прижалась к нему щекой и позвала громким шепотом, насколько позволяли обстоятельства:

– Кейт? Ты меня слышишь?

В карете по-прежнему царила тишина. Она потянулась к защелке на сиденье, в то же время напрягая слух, чтобы не пропустить звуков, доносившихся снаружи, – звона упряжи и дуновения слабого ветра, иногда проносившегося по верхушкам деревьев. Но, кроме того, она услышала нечто такое, отчего кровь застыла у нее в жилах: близкие шаги.

Они возвращались! Она попыталась открыть защелку, но та застряла.

Голос кучера, стоявшего у дверцы, показался ей неестественно громким:

– Можете насмехаться надо мной сколько угодно, милорд. Вы убедитесь, что я прав.

Маклейн негромко рассмеялся, и от его бархатистого смеха Триону снова пробрала дрожь.

– Да, Фергюсон, теперь и я чувствую, что снегопада нам не избежать.

– Можете доверять моей несчастной ноге, милорд. Она никогда не обманет.

Наконец-то защелка поддалась. Триона приподняла сиденье и заглянула внутрь. Кейт там не было. Хотя похоже было, что ее сестра здесь побывала, потому что в углу она заметила ее любимую теплую муфту, а рядом – шляпную картонку и серебристый плащ для выходов в оперу, подбитый горностаем.

Триона нахмурилась. Ей показалось, что все эти вещи кто-то трогал. Если бы Кейтлин спряталась в карете, разве не был бы ее плащ помят, муфта сплющена, а шляпная коробка раздавлена? Там и для одной-то Кейтлин едва хватало места, не говоря уж о ее багаже.

Триона опустила крышку на место и переместилась к другому сиденью. Она подняла крючок и осторожно открыла крышку, защелка лишь едва слышно скрипнула. Снаружи в разговоре наступила краткая пауза, потом мужчины возобновили его – на этот раз речь пошла о выборе наилучшей дороги.

Переведя дух, Триона заглянула в сундук. Он до краев был заполнен толстыми одеялами, подушками. В нем находился также кожаный несессер для письменных принадлежностей. Рядом лежал комплект дорожных шахмат.

Хмурясь, Триона молча закрыла крышку и снова опустилась на корточки.

«Кейт, где ты?» Она должна быть здесь. Кто-то ведь положил в сундук ее муфту, плащ, шляпную картонку и…

– Мы готовы, милорд! – крикнул один из лакеев откуда-то спереди.

– Тогда поехали, – раздался голос Маклейна. – Фергюсон, приведи мою лошадь. Я хочу немного проехаться верхом, пока не стемнеет.

– Да, милорд.

Грум окликнул кого-то. Потом Триона услышала звук приближающихся шагов и хруст снега под сапогами.

Триона потянулась к дверце кареты, собираясь бежать, но стоило ей дотронуться до ручки, как карета накренилась вперед и ее бросило на дверцу. При этом она ударилась коленом о жесткий пол. Боль была острой и пронзила всю ногу.

Глаза ее затуманились от выступивших слез, но она смахнула их и поползла к сиденью, в то время как карета тронулась и покатила.

Боже милостивый! Что ей оставалось делать? Обнаружить себя? Но как объяснить свой непрошеный визит и чужую карету?

Стиснув зубы, она вцепилась в кожаный ремень, встала и постучала в крышу экипажа.

Ничего не произошло. Хмурясь, она постучала снова, на этот раз сильнее. Возможно, кучер не расслышал ее стука из-за скрипа кареты, набиравшей скорость.

– Черт, черт, черт!

Все еще держась за ремень, она опустилась на сиденье и приподняла с окна занавеску, чтобы выглянуть. В сгущающейся темноте они неслись по узкой заснеженной дороге, обрамленной с двух сторон деревьями с шапками снега на кронах, сливавшимися в одно пятно. Карета ехала так быстро, что она не смогла бы выпрыгнуть на ходу – можно убиться.

Когда она попыталась опять поднять занавеску, в поле ее зрения попала лошадь золотистой масти. Цвет лошади был необычным, но вид всадника мгновенно отвлек ее внимание.

Он был высоким и широкоплечим, и даже в скудном освещении она смогла разглядеть черты его лица: мощный подбородок, чувственный рот и нос с едва заметной горбинкой. Все в нем изобличало властность и мужественность. Такого красавца мужчину она еще не видела.

Он проскакал мимо, и должен был бы удивиться, увидев в своей карете незнакомку. В брошенном на нее взгляде Триона заметила только ленивую насмешку, будто ему было известно, что она там, но нежданная гостья не заслуживала внимания.

Руки Трионы непроизвольно сжались в кулаки.

– Остановите карету! – закричала она, но ветер и грохот колес заглушили ее голос. Хотя он, возможно, и заметил ее попытку заговорить, тем не менее ее тюремщик проехал мимо с холодной улыбкой на губах.

Не веря себе, Триона снова опустилась на сиденье, поставив ноги на грелку. Она ничего не понимала. Маклейн посмотрел на нее так, будто ожидал увидеть ее здесь. Но как…

И вдруг правда обрушилась на нее как удар молота – с ужасающей быстротой. «Он думает, что я Кейтлин». Триона закрыла лицо руками. Он знал, что Кейтлин будет здесь, в его карете.

Она уронила руки и невидящим взором уставилась куда-то вдаль.

Но если так, почему он продолжает движение? Почему удаляется от Лондона? Если он заранее знал, что Кейтлин окажется в его карете, почему не поспешил вернуть ее поскорее домой? Триона испуганно заморгала. А что, если шутка превратилась в настоящее похищение? И не обернутся ли сложившиеся обстоятельства против Кейтлин? Может быть, Маклейн решил соблазнить ее?

Триона потерла лоб дрожащей рукой. Ну и каша заварилась! Холодный ветер надувал кожаные занавески, и они отчаянно хлопали. Зубы Трионы выбивали дробь, она потянулась, опустила занавеску на окно и закрепила ее, чтобы сохранить в карете хоть немного тепла, потом открыла сундук под сиденьем, вытащила плащ сестры и завернулась в него. Карета неслась во весь опор, так, что ее бросило на соседнее сиденье, и она снова ударилась ушибленным коленом.

Наконец Трионе удалось вклиниться в угол и прижать ногу к сиденью напротив, а обеими руками она изо всей силы держалась за ремень на двери.

Становилось все холоднее, и она поняла, что плащ ее сестры непригоден для подобной цели.

– Надо же было Кейтлин положить сюда такую никчемную вещь, – бормотала Триона.

Решив взять судьбу в свои руки, Триона сбросила плащ на пол, открыла ящик под другим сиденьем и извлекла из него два толстых одеяла. Надеясь, что они ее согреют, закуталась в них.

Стараясь сохранить спокойствие, она попыталась оценить свое положение. Сейчас Нянюшка, наверное, обезумела от тревоги за нее. Попытаются ли они с Флетчером следовать за этой каретой? Нет, едва ли старая карета отца смогла бы выдержать такую бешеную скачку. И дело не только в том, что заменить старых лошадей другими у них не представлялось никакой возможности, но и в том, что их карета не годилась для подобных гонок.

Вне всякого сомнения, Нянюшка вернется к тете Лавинии и поднимет тревогу. Помощь придет, и потому единственное, что ей остается, – ждать.

Она пощупала саднящее колено сквозь юбки и нахмурилась, заметив, что оно оказалось необычно горячим. К. тому же распухало. Она уже ощутила это на ощупь. Стиснув зубы, Триона осторожно приподняла ногу и поставила на подушки противоположного сиденья.

Сейчас она больше ничего не могла сделать. Единственное, что ее утешало, это то, что лошади не могут долго нестись с подобной скоростью и их владельцу придется менять их.

Эта мысль ее немного успокоила. При первой же остановке она объяснит Маклейну свое присутствие. А поняв, что она не Кейтлин – ведь при ярком свете это сразу же станет очевидным, – Маклейн распорядится отправить её в Лондон. Возможно, она прибудет в дом тети Лавинии даже раньше Нянюшки, которой придется тащиться в старой отцовской развалюхе.

Свет за окнами начал меркнуть, и теперь Триона оказалась в почти полной темноте. «Конечно, мы скоро остановимся, – думала она. – Мы не можем…»

Внезапно карета накренилась на один бок, и Триону бросило через проход, а больное колено ударилось о противоположное сиденье. Она вскрикнула, и из глаз ее брызнули слезы.

Карета остановилась. Триона смахнула слезы и испустила вздох облегчения, когда дверца кареты открылась и внутрь ее пролился лунный свет.

Маклейн взобрался внутрь и захлопнул дверцу за собой. Снова стало темно. Она услышала, как он сорвал с головы шляпу и, бросив ее на сиденье рядом с ней, устроился напротив.

– Милорд, произошла ошибка, – начала Триона. Тем временем кучер тронул лошадей и карета снова помчалась.

– Нет! Подождите!

Но было уже поздно. Они уже неслись с почти прежней скоростью.

Триона цеплялась за ремень на двери, вглядываясь в фигуру Маклейна. В узком пространстве кареты он казался даже крупнее.

И при взгляде с такого близкого расстояния все в нем казалось чрезмерным. Казалось, он заполнил собой все пространство внутри кареты, а его длинные ноги уперлись в ее сиденье и давили на нее. Не видя выражения его лица, Триона остро ощущала опасность, будто раскалявшую воздух вокруг них.

– Милорд, произошла ужасная ошибка.

Ответа не последовало.

Триона сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться:

– Милорд! Я не та, за кого вы меня принимаете.

– Что вы говорите?

В его голосе она уловила недоверие и насмешку.

– Так вы не мисс Херст?

– Нет. То есть я хочу сказать – да, но не та. Я хочу сказать, что я мисс Херст, но не та мисс Херст, что вы думаете.

Даже в темноте она смогла разглядеть блеск его зубов, когда он улыбнулся.

– Понимаю, – сказал он вежливо. – Вы мисс Херст и в то же время не она.

– Нет, нет, нет. Я не мисс Кейтлин Херст. Я мисс Катриона Херст. Кейтлин – моя сестра, точнее сказать – сестра-близнец.

– О, разумеется.

Она немного успокоилась и расслабилась. Слава Богу, он оказался разумным человеком.

– Произошла ужасная ошибка. Видите ли, я думала, что Кейтлин прокралась в вашу карету и попыталась… О Господи, это так невежливо…

Он перегнулся через сиденье, и Триона, почувствовав на своей талии большие теплые руки, очутилась у него на колени.

– О!

Он тотчас же замер, удерживая ее.

– В чем дело?

– Мое колено, – смогла она процедить сквозь стиснутые зубы. – Я ударилась о сиденье, когда карету тряхнуло, и теперь оно распухло.

– Вы можете им пошевелить?

– Да, но чувствую при этом боль.

Он хмыкнул, устроил ее поудобнее, и она ощутила твердость его мускулов.

– Мы его осмотрим при первой же возможности.

Триона процедила сквозь зубы:

– Мы ничего не будем делать. Вы отпустите меня и сделайте это поскорее.

– Вы настаиваете?

– Да, именно так. Если же этого не произойдет, когда мы наконец остановимся, я потребую, чтобы вас арестовали.

– Арестовали? За что же?

– За похищение.

Его сильные руки сжали ее, и она ощутила исходившее от него тепло, от чего сама почувствовала жар вместо недавнего озноба.

– Как только мы остановимся, я осмотрю ваше колено. Что же касается остального, то можете делать все, что угодно.

– Я так и поступлю!

Он усмехнулся, приблизив к ней свое красивое лицо, она почувствовала его дыхание на щеке и пьянящий запах его одеколона.

– Раз уж я поймал птичку, то смогу насладиться ее обществом. Но прежде надо согласовать ваш и мой рассказы.

– Милорд, вы не понимаете. Я не Кейт…

И тут он совершил нечто совершенно немыслимое. В полутьме роскошной кареты, несущейся с безумной скоростью сквозь снежную ночь, грудь Трионы оказалась крепко прижатой к его груди. А потом с улыбкой, сияющей даже в темноте, Маклейн наклонился и поцеловал ее.