Текст книги "Возвращение в Арканар"

Автор книги: Карен Налбандян

 
Без малейших колебаний Шига выпустил полмагазина ему в лицо.
 
 
29 июля 36 года
13:25
 
 
…Впереди стучали выстрелы. Проклятая тихоходная машина наконец добралась до Мирза-Чарле.
А Мирза-Чале не было. Лишь на окраине огромного пожарища держался пока один домик. Со всех сторон домик окружали странные люди в белых балахонах и расстреливали его в упор – длиннейшими очередями. Похоже, где-то по соседству располагался патронный завод. Щелкнули пара пуль по обшивке, и флаер нырнул в огромное окно второго этажа, всё ещё скалящееся осколками зеркального стекла.
Руди увидел всю картину сразу – Ангелова на полу, Сабину, одной рукой зажимающую ему артерию и с автоматом в другой. И ещё одного балахонника, целящегося ей в спину. Антон знал, что Сабина артерию не отпустит, следовательно, не успеет, и знал, что она знает, что не успеет.
А потом всё кончилось, и балахонник повалился с болтом доброй барканской стали в затылке.
Говорят, именно тогда прозвучало знаменитое: «Младшие отходят, старшие прикрывают». На самом деле сказано было немного иначе:
 

– Женщины и дети – вон!

 
…Антон вылез на крышу, поливая окрестности из двух автоматов – художника и Сабины. Когда патроны кончились, а флаер исчез в небе, на крыше появилась стремительная гибкая фигура.
 

– Казимир? – не очень удивлённо спросил Антон, разглядывая наставленный на него автомат.

– Сдавайтесь, дон Румата.

 
Антон кивнул и опрокинулся назад. Приземление получилось жестковатым. Перекатился, вскочил на ноги. И сразу же сверкнула в голове ослепительная вспышка. Последняя мысль: «Так неудачно!».
… Откуда-то издалека доносилось бормотание: «А башка у благородного дона что чугун. Это ж надо – приклад угробил. Товарищ Шига, он мне башкой приклад угробил!».
 

– Я в восхищении, – Казимир, почему-то откликавшийся на Шигу, встал над Антоном, помахивая очень знакомым мечом. Коротко кивнул:

– Это честь для меня, дон Румата, – конец фразы потонул в топоте копыт.

 
Земля дрожала под закованными в броню лошадьми, мечи всадников сносили длинноволосые головы художников. Кто-то успел схватиться за автомат – несколько очередей ударили и заглохли под шипастыми подковами.
А впереди на огромном ируканском жеребце скакал сердечный друг барон Пампа. Его рёв перекрыл даже звуки стрельбы: «Убейте их, мои рыцари!»
Сабина вернулась почти мгновенно. Спрыгнула с еле держащегося в воздухе флаера – аккурат перед мрачным, в крови арканарцем. Когда он схватился за пистолет, она успела лишь картинно взмахнуть рукой. Потом арканарец осел.
 

– Вам лучше было бы переждать в безопасности. Это неподобающее место для прекрасной донны, – сообщила выросшая у него за спиной широченная фигура.

 
Сабина удивлённо хлопнула глазищами:
 

– Благодарю вас, благородный дон Пампа.

 
Барон кивнул и выдернул меч. Тело упало ничком, надёжно скрыв торчащую чуть пониже подбородка рукоять стилета. Сабина подумала и вернулась на крышу. Уселась на краю, поболтала ногами. Извлекла зеркальце, поправила чуть растрепавшиеся волосы.
Покосилась на четверых «художников», вооружённых каким-то металлическим дрекольем. Те слаженно наседали на дона Пампу. Пожала плечами. Балахонники один за другим стали хвататься за глаза и падать под баронским мечом. Когда рухнул последний, озорной солнечный зайчик помедлил и отправился искать следующую жертву.
 
 
29 июля 36 года
13:30
 
 
…Отец Шига сосредоточенно отстреливался от наезжающих всадников. Раскачивался, вращался волчком, стрелял в перекате. Ни одна пуля не пролетала мимо – вот только всадников было куда как больше, чем патронов. Жизнь подходила к концу, и прожита она была совсем неплохо. В девятнадцать лет возглавить крестьянскую армию. В двадцать – стать боевым монахом Ордена. Потом – Патриотическая Школа, Земля, четыре года студенчества в Сорбонне. Потом снова Арканар. Собственно, подохнуть он должен был ещё в двадцать шесть, на штурме Бау. И сдох бы непременно, если б не гений Его Преосвященства. Что ж, «судьба воина – увядший лист, сорвёт его ветер – но дерево пребудет вовеки». Он ни о чём не жалел. В конце концов, когда потеряно всё, у дона остаётся ещё честь, у Магистра Ордена – цель. Если от него зависит – дать «Тьме» время на взлёт – он даст его.
Толпа разом распахнулась, пропуская ему навстречу барона Пампу. Очень медленно Шига отбросил автомат с последним патроном. Помахал в воздухе перстнем на цепочке.
 

– Эта вещь, кажется, о чём-то говорит вам, барон?

 
…Барону говорила. Антон ожидал, что дон Пампа нальётся тёмной кровью, заорёт и начнёт делать глупости, но тот лишь прикрыл веки и оледенел. Аж покрылся инеем. Потом тихим неживым голосом отчеканил:
 

– Барон Пампа дон Бау-но-Суруга-но-Гатта-но-Арканара, божьей милостью король Арканарский. Сорок пять лет. К вашим услугам, святой отец.

– Барон Шига дон Кси-но-Питана, Именем Господа боевой магистр Святого Ордена. Тридцать лет. К вашим услугам, барон.

 
Он очень медленно обнажил фамильный меч и отбросил в сторону ножны.
 

– Тебе они больше не понадобятся, – кивнул дон Пампа, устремляясь вперёд.

 
Стремительно затанцевали клинки. Боевой магистр раскачивался в сумасшедшем темпе субакса, когда каждая часть тела живёт сама по себе. Он грациозно скользил вокруг неповоротливого барона, атакуя одновременно со всех сторон. Выпады следовали каскадом – молниеносные, как броски кобры. Дон Пампа всё сильнее горбился. Было видно, что сорок – не тридцать, жив он пока только чудом, и один из следующих ударов его непременно прикончит. А потом всё кончилось. Шига стоял выпрямившись, победная улыбка блуждала по его лицу, а рука всё ещё сжимала клинок баронского меча, вошедший пониже грудины.
Потом он упал на колени. Поднял кверху окровавленную ладонь. Тихо, через силу выговорил:
 

– Дон Румата… «Тьма»… Там Цюрупа… Цель – Арканар… Примет на борт…

 
Ладонь опустилась. Блестящим стальным кругом прошуршало широкое лезвие. Что-то глухо стукнулось о промёрзшую землю.
Дон Пампа постоял ещё немного. Потом, что-то вспомнив, повернулся к Антону:
 

– Мой дорогой друг! Наконец-то я нашёл вас! Мне говорили, у вас неприятности? Я в огромном долгу перед вами.

– Каким образом, барон? Какой-нибудь пустяк?

– Как, ведь именно вы послали доброго отца Кабани предупредить нас о намерении этого мужичья. Штурмовать мой замок! В день моей коронации! Каковы мерзавцы! Своей рукой снёс голову этому негодяю Арате.

– Как вы добрались в наши края, барон?

– А! Взял на абордаж один из этих летающих кораблей. Вы не поверите, мой друг, но такой морской болезни со мной с самой битвы в Проливе не случалось. Вся дружина блевала.

 
Антон представил себе конную дружину в момент деритринитации. Его передёрнуло. Хотел задать ещё вопрос, но не успел. Вместо ответа из-за широкой баронской спины выглянул застенчиво улыбающийся отец Кабани. Досиня выбритый, чуть под хмельком и с пилотским ключом через плечо.
 

– Мечи дона Руматы! – зычно рявкнул дон Пампа. Мечи появились мгновенно – вычищенные, заточенные, в смазке.

– Как здоровье баронессы? – поинтересовался Румата, влезая в перевязи.

– Баронесса умерла. Чёрный мор. Говорят, её мог спасти только Будах Ируканский. Искал, но, кажется, он сгинул в Серую смуту.

– Я сожалею, барон.

– О чём, друг мой? Вы ни в чём не виноваты. Она бы и так не пережила смерти баронета.

– Баронет погиб?!

– Да… На той осаде… Он своей рукой зарубил мерзавца Пэрту Позвоночника – а потом его зарезал в спину вот этот поп. Я думал, что тогда покончил с ним, так славно он летел со стены Бау… Но ад оживил его, дал ему новое лицо и новое имя. Горючей воды! – скомандовал барон, привычным движением передёргивая затвор автомата Шиги. С сожалением осмотрел пустой магазин, выщелкнул единственный патрон и передал оружие оруженосцу.

– Вот таких пищалей добрый отец Кабани пока делать не умеет…

 
Антон поёживался от холода. Низко пролетающие облака… Иней на траве… Вот так оно и выглядит – экстренная зарядка большого звездолёта.
 

– Барон… Я поеду…

– Мой друг, куда?! Нам необходимо выпить за эту встречу. И потом, отец Кабани говорил, здесь, в местечке Мирза-Чарле есть харчевня, где подают пиво, лучше которого я не пробовал.

– Была, – Румата кивнул на догорающие развалины «Микки-Мауса». Барон побагровел. Обернулся к дружинникам.

– Зажигай!

 
Только сейчас Антон заметил, что тело Казимира обложили досками и облили дурно пахнущей зеленоватой жидкостью. Барон собственноручно поднёс поданный ему факел. Взлетело синее пламя.
 

– Барон, я обязан ехать. Арканару угрожает опасность.

– На Ы! Баронов Пампа не пугают опасности!

– Барон, мне нужно ехать.

– Вам? Мой друг, это нужно вам?!

 
Через секунду дружина была в седле. Румата просчитывал. Ни одна машина не поднимется при такой напряжённости поля. Детекторы работать не будут. Связи нет… Цюрупа примет на борт только одного человека…
 

– Барон, дружину брать нельзя. Только вы и я, – и скачком взлетел в седло.

– Стойте, стойте, дон Румата! Стойте, дон Пампа! – высокоучённый отец Кабани переваливаясь бежал к ним, нежно прижимая к груди небольшой пузатый бочонок, – А перец? Первосортный перец из Бау?

 
Румата дал шпоры. Барон на скаку подхватил бочонок и приторочил к поясу.
…Они неслись туманной вымороженной равниной, где ещё час назад зеленели сады. Ледяной ветер обжигал. Скрипела под копытами хрупкая, как стекло трава. Пар валил изо ртов и ноздрей.
А Румата был счастлив. Он вдруг понял, что именно этого ему не хватало все эти годы – хорошего коня, надёжных мечей, бешеной скачки, верного друга рядом. И пьянящего предчувствия доброй драки.
 
 
29 июля 36 года
14:30
Корабль тенью вырисовывался в тумане, и видно было, что он уже висит на антиграве. Барон прямо из седла бросил тяжёлое тело в темнеющий проём, и тот немедленно стал закрываться. Антон успел только вцепиться в обледенелую нижнюю кромку люка, и его поволокло в небо. Дон Пампа стоял атлантом, удерживая дверцу – медленно, но верно опускающуюся. Лицо барона побагровело, на лбу выступили жилы, могучие мышцы вздулись… Антон сжал зубы, выжал себя на руках и бросил в шлюзовую камеру.
 

– Идите, дон Румата, я…

– Я тебе покажу, дю Валлон хренов, – один из клинков Антон всадил в узел управления шлюзованием, вторым заклинил внутреннюю дверь. Они успели прокатиться под ней за мгновение до того, как меч сломался.

 
Тут всё было залито кровью, и не верилось, что столько крови может быть в маленькой хрупкой женщине, даже если вскрыть ей горло от уха до уха. Ужасаться было некогда.
 

– В рубку! – кинул он на бегу.

 
Дон Пампа ворвался в кабину управления первым и, не раздумывая, послал тяжёлый метательный нож в склонившегося над пультом белокурого гиганта. Цюрупа легко взял нож с воздуха. Барон крякнул.
 

– Барон остановитесь, Слава, не делай этого! Ты не понимаешь, Стеллу убили.

 
Лицо Славы окаменело.
 

– Так вы, сволочи, ещё и Стелку?!

 
Корабль с перегрузкой пошёл на взлёт. Дон Пампа, хакнув, выволок меч, перерубив какие-то кабели под потолком. Полетели искры. Барон тряхнул головой и двинулся на Славу. Тот был вооружён только ножом, но дон Пампа отлетел в одну сторону, фамильный двуручник в другую. А на панели «Целеуказание» возникли координаты Арканара. Оставалось нажать на ввод. Антон дотянулся до баронского меча и кинулся на Цюрупу. Не так много, выходит, и забыл. Руки сами помнили всё. Шуршащий клинок строил перед Антоном стальной занавес. Но недлинный нож в руке белокурого викинга превращался в колючий шар, опасный как ядро моргенштерна. Шар мясокруткой затягивал под себя, бил одновременно сверху, снизу, с флангов. Приходилось растягивать веерную защиту – и она превращалась в рваньё. В одну из таких брешей и ударил нож. Перерубил связки запястья и возвратным движением вошёл в правый бок. Боль была адовой, пальцы разжались, роняя меч, но Румата хохотал и желал себе лишь большей боли.
…Цюрупа недаром был наблюдателем нового поколения. Клинок, падающий на его беззащитную шею, прошёл сквозь пустоту. Потерявший равновесие барон грянулся о пол – похоже, без сознания, а фамильный меч Бау взлетел уже над ним.
Антон рванул застрявший в боку нож – противно скрипнуло по ребру. А потом послал его – мягко, как учили, прямо под стриженный белокурый затылок.
Мотая головой, барон медленно поднялся, грузно опираясь на меч.
 

– Вы ранены, друг мой!

– На Ы! Надо уходить.

 
29 июля 36 года
14:40
 
 
Они успели закрыть за собой переборку спасательного отсека, когда корабль наполнился шорохом тихих шагов, голосами.
 

– Сдох… Кто его так?

– Дон Румата, братие, я аж испугался. Откуда он здесь, дьявол?

 
Потом в переборку забарабанили:
 

– Дон Румата! Дон Пампа! Открывайте! Сдавайтесь!

– Доны Бау не сдаются, – проорал барон.

– А давайте спалим их, братие? Без пролития крови?

– Брат Гаку, активируй систему аварийной стерилизации спасательного отсека.

– Сделано, брат Мара.

– Братья пилоты, Именем Господа, делайте ваше дело!

 
Определённо становилось жарковато.
 

– Позором будет, если скажут, что нас сожгли какие-то монахи, – заревел дон Пампа, – пусть скажут, – «Они сожгли себя сами». У него в руках появился давнишний бочонок, кремень с кресалом, задымился фитиль, – пусть попробуют перца отца Кабани.

– Это – перец? – слабым голосом поинтересовался Антон.

– Ах, вы же давно не бывали у нас, дон Румата! Новейшее изобретение отца Кабани – гремучий перец. Удивительная вещь… Поверите ли… Дальше Антон не слушал.

– Помогите, барон.

 
Он разблокировал люк спасательной капсулы и, марая кровью чистый дермопласт, рухнул в пилотское кресло. Барон сел рядом и пристегнул ремни. Сил удивляться больше не было. Последнее, что услышал Антон перед тем, как закрылся люк, было:
 

– Во имя Господа, введите координаты на деритринитацию.

– Именем Его, параметры стартовой орбиты получены и введены.

 
Потом всё потонуло в зычном баронском басе:
 

– Доны Бау наступают и отступают – по обстоятельствам!

 
Антон нажал на скобу катапультирования.
… Впоследствие ему удавалось вспомнить эту посадку только обрывками. Звенело в ушах, накатывала одурь. Слепнуть он стал над Тихим океаном. Ориентироваться приходилось по командам дона Пампы:
 

– Дайте шпор, дон Румата! Поддёрните узду! – и он прибавлял скорости и выравнивал руль высоты.

 
Он слышал ещё, как барон поминает по радио всех святых, требуя, чтобы его лучшего друга Румату Эсторского спасали бы сейчас и немедленно. Антону было всё равно. Хотелось спать.
В полубреду беспокоило лишь одно:
 

– Барон, – превозмогая боль, прошептал он, – а что за кольцо было у того монаха?

– Фамильный перстень-печать. Мы, доны Бау, испокон веков неграмотны. А вот мне, Пампе Первому, поверите ли, уже грамоте учиться приходилось… Вечный позор вышел бы роду Бау.

 
Глава 5
В интересах Земли и во имя человечества
 
 
Дальше действовать будем мы!
 
 
Виктор Цой
 
 
26 августа 36 года
17:15
 
 
Через два с половиной часа Руди, всё ещё болезненно поглаживая бок, входил в кабинет Михаила Сидорова («Для друзей Атос. Просто Атос.»)
«Руководитель КОМКОН-2» – бибикнуло в автосекретаре, и Антон понял – теперь это – официально.
 

– Приветствую вас, Руди. Я имел консультации с психологами. Вам возвращают индекс. Полный.

– Всем?

– Джереми…

– Я знаю.

– И пока проблемы с Сабиной Крюгер.

– Доктор Александров?

– Именно. Но сотрудниками, способными просочиться в мой охраняемый кабинет, чтобы выдать правду-матку, я бы не разбрасывался. Хотя… теперь вы, наверное, снова захотите быть пилотом.

– Я бы предпочёл остаться в Комиссии.

– Понимаю. Теперь к делу. Ваш доклад прочитали. Вас хотят видеть.

 
Руди невольно поморщился. Доклад этот появился на свет не больше часа назад и стоил ему многих неприятных минут.
 
 
…Человек, сидевший за столом бы чудовищно стар. Ходили слухи, что начинал он чуть ли не у самого Юрковского. Человек медленно поднял голову.
 

– Я прочитал ваш доклад. Вы предлагаете эвакуировать арканарцев. Всех?

– Да. Теорема Бушетты-Волкова. Все члены феодального общества причастны ко всем его деяниям. Аксиома базисной теории.

– Итак, вы предлагаете?..

– Да. Пока нет Совета. Пока время беззакония. Пока враг обезглавлен. Пока ещё можно закончить всё малой кровью. Ещё через поколение процесс взаимопроникновения цивилизаций станет необратимым.

 
Узел придётся резать. По живым людям. Уже теперь придётся вспомнить некоторые страницы нашей истории, которых бы вспоминать не хотелось…
 

– Вы знаете, что произойдёт, если ваш план получит огласку?

– Да. Меня будут лечить. Долго.

– Вы знаете, что для выполнения этого плана понадобится целая армия людей, готовых на всё?

– Знаю.

– У вас есть такая армия?

– Есть.

– И вы готовы на всё?

– Да.

– Тогда – это для вас.

 
На листе было всего лишь четыре строчки:
 
 
"Всё, сделанное подателем сего совершено с моего ведома и по моему приказу – в интересах Земли и во имя человечества
Президент Службы Галактической Безопасности
Иван Жилин ".
 
 
Руди поднял голову. Не было больше немощного старца. Могучий боец двух столетий. Безжалостный комендант Барселоны. Живая легенда.
 

– Не хочу, чтобы «большой кровью» решали вопросы наши правнуки. За всё отвечу я. И Президенты ведь когда-нибудь уходят в отставку. Кодовое название операции: «Зеркало». У вас три дня.

 
Они успели.
 
 
31 августа 36 года
 
 
Три дня спустя Руди снова шагал тем же коридором. Похудевший, осунувшийся, безжалостные зелёные глаза горят нездоровым блеском. Трое суток без сна, на одном спорамине.
За эти трое суток спрятанная армия КОМКОН-2 калёной метлой прошлась по планете.
Память удерживала фрагменты.
…Унылые лица арканарских рабочих, которых тысячами грузили на рейсовики. Попытки бунта пресекали огнём на поражение. Впрочем, не так уж много попыток этих и было.
…Горько плачущая молодая девушка: «Что вы делаете, нелюди?! Он хороший». Хороший был из личного отряда отца Шиги, того самого, что оставлял за собой пустые города, пахнущие озоном.
…Допросы третьей степени. Собственный голос: «Технологии знаешь? Стрелять умеешь? Много знаешь. В утилизатор!». Мерзавца, похитившего из музея янтарин, Руди достал лично.
… Больший ужас, чем Румата-Искатель наводила только Ита-Губительница. Похоже, она вообще не считала необходимым брать кого-либо живым. В первую же ночь двое монахов из отряда Шиги окопались в подвале и палили на любой шум, требуя консула и журналистов. Кто-то предложил воспользоваться усыпляющим газом. Сабина пожала плечами и пустила в подвал воду. Когда Руди попытался сделать ей внушение, она удивлённо вскинула брови:
 

– Почему?

– Послушай, мы не можем убивать сотнями.

– Значит только это…

 
После этого она исчезла и выходила на связь со своей группой только, чтобы указать, откуда забирать очередные трупы. Диагнозы разнообразием не страдали: смерть от естественных причин либо самоубийство.
…Ангелов с мобильным терминалом на коленях. Помимо прямых обязанностей, парнишке пришлось возглавить группу Джереми. Руди изрядно волновался за него и успокоился лишь на второй день. Тем вечером двое молодых парней, весело беседуя, кажется о нуль-физике, шли на группу и, казалось, не понимали ни окриков, ни предупредительной стрельбы. Что делать не знал никто. Тогда Петя вытащил слонобой и застрелил обоих. После этого количество несмышлёнышей резко упало до нуля. Оружием, снятым с тех двоих, можно было вооружить человек десять.
А больнее всего – горький взгляд Горбовского, кумира юности Антона.
Да разве только Антона?
 

– Скажите, Руди, разве мы пришли к ним, чтобы убивать? – тихо спросил он тогда, собою закрыв проход.

 
И стоял так, пока за доном Рэбой не закрылась дверь полагавшейся тому личной нуль-камеры.
Той самой, к слову, через которую – достоверно известно – за последние годы попали на Землю несколько тысяч отборных солдат Ордена.
 
 
Время от времени сознание раздваивалось. Слишком уж страшной была реальность, где действовали Руди, Сабина и Комкон-2.
В такие моменты Антон оказывался на борту новенького звездолёта. Звездолёт аккуратно садился на опушке древнего леса.
…Антон знал, что поселится в самой чаще. Сам вырубит деревья. Своими руками будет обтёсывать брёвна. Сам построит себе дом. И сам станет ещё одной легендой Икающего леса. А если занесёт к нему нелёгкая лихого человека – станет в Арканаре одним лихим человеком меньше.
Его дом будет неподалёку от лагеря биологов. Биологам будет тяжело. По крайней мере, одному из них. Которому придётся выбирать – вернуться на Землю в одиночестве, или навсегда остаться в Арканаре с любимым человеком. Если Ян выберет второе – что ж… По крайней мере, Руди будет спокоен за Киру. Он не станет мешать им. Постарается лишь находиться поблизости. Просто так, на всякий случай. Потому что биологи – они ведь совсем как дети.
А если нет… Тогда в один прекрасный день Кира появится у него в доме. Изменившаяся. Повзрослевшая. Наверное, ещё более прекрасная. Они будут жить вместе. И никто больше им не понадобится. Она будет заниматься своей биологией, он непременно закажет для себя самых современных учебников…
 
 
…Руди докладывал.
 

– В основном, задача выполнена. Где-то в Арканаре у дона Рэбы ещё имеется изрядный арсенал, но без технической базы оружие протухнет быстро. Впрочем, на небольшую победоносную войну хватит за глаза. Что важнее – Патриотическая школа. У них там несколько наших специалистов, они отказались возвращаться, так что придётся теперь что-нибудь придумывать с эвакуацией. Кристаллотека. Симуляторы. Есть даже пилоты, – он невесело усмехнулся, – А ведь дону Рэбе теперь учёных холить и лелеять. И почему это меня не радует?

– Это именно то, о чём я бы хотел поговорить с вами, Руди, – мрачно отозвался Атос, – Вы знаете, что избран новый Совет?

– Извините, – Руди пожал плечами.

– Главой Совета стал доктор Александров.

– И?

– Требует вернуть на Землю «единственного законного представителя властей Арканара». Распустить «эту фашистскую организацию» – улавливаете, о ком речь? Расследовать её преступления. Запретить находиться на Земле всем её членам. И продолжать операцию «Рог изобилия».

– Ничего не забыли и ничему не научились, – сплюнул Антон.

– Доктор Александров – последний оставшийся в живых отцов «Рога изобилия». Он не может отступать.

– Но Совет… А Сабина? – вспомнил он.

– Сабину будут лечить. Я ничего не смог поделать, – в лице Атоса что-то мигнуло, – За ней зайдут в десять утра. Теперь вас хочет видеть Президент.

 
У человека за столом был странный взгляд.
 

– Излагайте, Руди.

– Первое – необходима другая концепция вмешательства. Для начала определиться, что для нас Арканар – партнёр или полигон? И придерживаться чего-нибудь одного. Если понадобится – патрулировать Арканар с воздуха – хотя бы и на дирижаблях.

 
Второе – челюсти должны крушить профессионалы, место учённых в кабинетах. Как говорится, «Организатору чистые руки, исполнителю – чистая совесть».
Третье – может, доктор Александров в чём-то прав? Нельзя нас оставлять на планете. Мы просто опасны…
 

– Послушайте, Руди. Мы ведь тоже проходили через всё это. Кровь, допросы с применением физического воздействия. Так ведь коммунизма без крови не бывает. Есть вещи, о которых не нужно говорить. Их надо просто делать. А потом забыть. Не было никаких арканарцев, никаких боевых звездолётов… Были неудачные учения СГБ по отражению инопланетной угрозы. Погибли люди. СГБ ответит за это. Может, случиться, что Службу просто расформируют – и тогда её функции примет другая организация. Скажем, одна известная мне комиссия. А то, что многие наши работники, быть может, уйдут в эту комиссию – так кто же разбрасывается квалифицированными кадрами? В конце концов, если кто некомпетентен – кто же его возьмёт? Такое ведь бывало и не раз… Вывески меняются – Служба остаётся. Ещё что-то?

– Последнее, – Антон выложил на стол бумагу.

 
Жилин прочитал её. Поднял глаза.
 

– Видите ли, Руди… Никого из этих людей, по-видимому, уже нет в живых. Их взяли в заложники ещё три дня назад, когда погиб этот… Шига. Вышли на меня. Сообщили, что биологическая экспедиция попала в плен к варварам. И обещали добиться освобождения в обмен на всего «несколько небольших уступок». Я никогда не вёл переговоров с террористами!

 
Вы сказали, что готовы ко всему. Что ж, я отвечу и за это.
Некоторое время сидели молча. Потом Руди встал.
 

– Послушайте, Иван. Когда-то у меня был друг. Совсем ещё мальчишка. Он дрался за меня и за тех, кто мне дорог. Его убили. Всего за несколько часов до того я обещал мстить за каждую подлость по отношению к своим друзьям. Но Эксперимент требовал закрыть глаза на это… И я закрыл. Слабость и трусость – за ними всегда вороньё и гробы, как поётся в одной старой песне. Если мы спустим и это, они решат, что можно безнаказанно убивать землян.

 
Иногда не нужно размышлять и взвешивать… А просто ударить так, чтоб…
 
 
Он встал, слепо пошатываясь, и пошёл к выходу.
Иван Жилин, Президент, долго смотрел ему вслед. Потом опустил глаза на бумагу, всё ещё лежавшую перед ним. Всего две строчки:
 
 
"Прошу отставки в связи с выездом в Арканар по семейным обстоятельствам
Рудольф (Антон) Сикорский ".
 
 
…В архиве было тихо. Очень серьёзный Петр Ангелов сосредоточенно работал с терминалом. Сабина тихонько играла что-то печальное.
На столе обнаружилась новенькая книга. На раскрытой странице Руди прочитал: "Где заканчивался, где начинался и как выглядел лес на карте – лисёнка не знала, да и не особо интересовалась. Наблюдала, радуясь за сменой времён года, за листьями, кружащимися в нежном танго, за фазами луны и многими другими вещами, окружающими её с рождения. Летом играла в траве – ловила солнечных зайчиков, гонялась за куропатками, ловила свой собственный хвост до тех пор, пока не закружится голова. После плюхалась на траву и довольно облизывалась, будто съев какую живность повкуснее. Осень проводила, купаясь в кленовых холмах одного с нею цвета – так, что порой казалось, будто в куче листьев танцует язык пламени "?. Руди взглянул на обложку: Дж. Тафнат «Сказки для сына».
 

– У Джереми был сын? – удивился он.

– Есть, – ответила Сабина, – Джереми очень его любил и переживал, что не сможет увидеть. Даже воспитывал на расстоянии. Так что кто-нибудь должен сообщить наследному принцу Кайсана о смерти его отца. Можно добавить, что убил его агент Святого Ордена.

 
Руди только кивнул.
Петя наконец оторвался от терминала.
 

– Привет, Руди, – сказал он.

– Привет, Петя. Слушай внимательно. С этого момента ты – руководитель Комиссии.

 
У Пети вытянулось лицо.
 

– Как это?! А ты?.. А Сабина?..

– Мы с Сабиной уезжаем развлекаться, – музыка смолкла. На Антона уставилось уже две пары удивлённых глаз, – Не волнуйся, Петя. У тебя всё получится. Однажды ты уже справился.

 
Он отомкнул лишь три дня как установленный сейф. Влажно блеснули чёрным три новеньких скорчера. Четвёртый – петин, остался в сейфе.
 

– Куда вы, на охоту?

– На охоту, Петя, – ответила Сабина.

– Со скорчерами?

– Со скорчерами. Удачи тебе, руководитель!

– Удачной охоты!

 
Звездолёт на самом деле был новенький. Самой последней модели. Весь перелёт они молчали. Антон наслаждался пилотированием. Сабина сидела на полу, спиной к стене, обхватив руками колени. Посадка получилась аккуратной, корабль едва ощутимо качнуло на амортизаторах. Откинулся люк.
Минуту никто не шевелился. Потом Сабина подняла глаза:
 

– Зна-ачит, доктор Александров… Больше не поёшь?

 
Антон покачал головой.
 

– А ведь лечить будут – только держись, – упруго вскочила на ноги. Подошла к люку. Обернулась:

– Не дёргайся, Руди, палачи – они всегда в цене, – Сказала и спрыгнула в мокрую от росы траву. Куртка на ней подозрительно топорщилась.

 
3 сентября 36 года
 
 
…Патриотическая школа напоминала осаждённую крепость. Курился дымок над башнями. Со всех сторон по периметру в три ряда громоздились спирали проволоки-колючки. От света факелов было светло, как днём.
Отец Кин сидел в своём кабинете. Решётки на окнах. Окованная железом дверь на засове. Враг не пройдёт.
Проблемы начались вчера. Вначале чем-то отравились профессионалы-земляне, оставшиеся с ними, и умерли – один за другим в течение нескольких часов.
Потом ночная драка в опочивальне братьев пилотов. Дрались насмерть, живых свидетелей не осталось, так что выяснить причину смертоубийства не представлялось возможным.
От невесёлых мыслей отвлёк приглушённый писк селектора.
 

– Кто?

– Брат-привратник. Невольницу привели, сказывают – для отца-прокуратора.

 
Отец Кин просветлел лицом:
 

– Давно пора!

– Так как? Пускать? Или рубить?

– Но-но, я тебе порублю! Запускай.

 
Ад начался почти мгновенно.
Тоненькая фигурка, поникшая у входной двери, откинула покрывало. Брат-привратник изменился в лице.
 

– Святой Мика! Ита-Гу…

 
Сабина шагала длинными коридорами, стреляя с обеих рук. Разряды выносили дверь за дверью, выжигая всё живое и неживое в кельях. Прогуливались по ровным рядам отдушин под потолком. Время от времени ударяли вдоль коридоров, сметая пытавшихся перегородить ей дорогу.
Второй этаж. Классы. Тут пытались наладить оборону. Стреляли все, но непросто оказалось попасть в маленькую непредсказуемо вёрткую фигуру, будто размытую в пространстве. Фигурка как-то косо и вниз ушла из поля зрения. А потом два-три разряда превратили и импровизированные баррикады, и их защитников в жирную копоть на стенах.
Третий этаж. Кристаллотека. Здесь всё было родным и знакомым – мягкие кресла, стеллажи, проекторы. Оба скорчера вычертили по причудливой восьмёрке, и в зале остались только угли и ядовитая сажа.
Отец Кин, сжавшись, слушал приближающиеся вопли, стрельбу, грохот мебели. Потом всё стихло. Почему-то он точно знал, что Ита стоит по ту сторону этой двери. Торопливо извлёк укороченный восьмидесятизарядный автомат и стрелял, стрелял, стрелял. Когда закончились патроны, единственный разряд превратил и дверь, и его самого, и изрядный кусок наружной стены в облако чёрного дыма.
Здание пылало. Обратного пути не было. Сабина неторопливо подошла к бреши в стене. Постояла. Подняла скорчеры стволами кверху и, не колеблясь, спрыгнула.
Дон Пампа поймал её на лету. Сабина вскочила на вторую лошадь, и они скрылись в ночи.
Пылающее здание за их спиной вдруг перечеркнула огненная трещина, а потом радостно затанцевал на развалинах бес эквивалентом в пару десятков тонн самого современного оружия.
 
 
…Когда они остановились, уже светало. Барон как-то смущённо приблизился к Сабине. Сабина удивлённо подняла брови. Смущённый барон Бау – определённо, что-то творилось в этом мире.
 

– Донна Ита… Не знаю, как сказать вам… Я – всего лишь король в изгнании, но… Будьте моей женой.

 
Сабина подъехала поближе. Подняла глаза. Огромные, чуть раскосые – в первых лучах нового дня они отливали самым синим льдом.
И молча тронула повод.
Через несколько часов они были на кладбище Проклятых.
Тут каждое второе надгробие было пробито колом, из-под каждого третьего виднелись цепи – от упырей. Мало кто решался заглянуть сюда и днём, не то, что в этот утренний час. Заехали в самый глухой уголок. Остановились перед наполовину ушедшей в землю плитой.
Сабина спешилась. Смахнула ладонью жухлые листья. И долго, очень долго стояла, беззвучно шевеля губами.
 

– Дон Ка-па-да, – по слогам прочитал барон. – Этот человек был вам близок?