Текст книги "Возвращение в Арканар"

Автор книги: Карен Налбандян

– Дюма-старший. «Десять лет спустя». Монк про Карла Второго, – отбарабанил Ангелов.

 
Тафнат растерянно переглянулся с Руди. Тот улыбнулся.
 

– Всё верно, Джерри. Ты, кажется, ждал другого ответа? Ладно, Петя, что у нас – за ночь?

– Белая Орша. Посёлок отдыха в 116 километрах к югу от Саратова. Население 148 человек. Бесследно исчезли 123 человека, находившиеся вчера в посёлке. Как и в обоих предыдущих случаях наблюдается значительное повышение концентрации озона. Анализ достоверности p<0.001. А полчаса назад по закрытому каналу аварийной службы передали, что во всех помещениях посёлка обнаружены следы янтарина.

– Оп-паньки, приехали. Странники?

– Ну, Руди, что делать будем? С боем прорываться?

– Выслушаем предложения. Начнём с младших. Петя?

– Мне кажется, прорываться нам необязательно. Я могу снимать информацию напрямую с мониторов аварийщиков, так что…

– Гм… Здорово. Это вы обязательно сделайте, Пётр Рупертович. Вот только аналитики у Аварийной службы – специалисты высшего класса. Глазами надо посмотреть.

– Сабина?

 
Сабина сидела, с ногами забравшись в своё кресло. Взгляд отстранённый и бессмысленный. Ангелов, нередко остававшийся в архиве на ночь, знал, что она способна сидеть вот так часами – совершенно неподвижно, глядя куда-то вдаль. Впрочем, от заточения своего она, похоже, особо не страдала, ночи напролёт читая какие-то пожелтевшие бумаги из дальних секторов архива. Дальше музея она вообще не забредала.
 

– Сабина?

– Не то, – чуть хрипловатым скучным голосом наконец ответила она, – Этим и без вас займутся. Занимаемся необъяснимыми явлениями? Тогда объясните, почему за последний год перестали писать больше сотни молодых и талантливых художников. Ни одной приличной картины.

– Понял. Запишем в план. Джерри?

 
За столом царила атмосфера нормального творческого бардака, ставшего в будущем фирменным стилем КОМКОН-2. Кадровому работнику СГБ или КОМКОН-1 с их полувоенной дисциплиной КОМКОН-Второй показался бы сборищем штатских шалопаев. Да любой юнец, рискнувший обсуждать приказ, вылетел бы с громким треском из КОМКОН-1 и без особого шума – из СГБ. А в КОМКОН-2 такое творилось сплошь и рядом.
 

– Итак, Странники, – сказал Руди, и мгновенно наступила тишина. Мнения были выслушаны, теперь прерогативой руководителя было – решать, – в посёлок пойдёт Джереми. В обеспечении работаю я. Сабина дежурит по архиву. К Пете же судьба жестока. Петю мы попросим написать отчёт по делу каляма Де Кау. Атос за горло берёт.

 
Петя собрался закатить очи горе, представив себе написание отчёта по операции, имевшей место два года назад. Будь то приказ – он бы и поспорил, и дурака повалял. Но просьбы начальства в Комиссии обсуждению не подлежали.
 

– Та-ак, – Руди пролистывал список кодовых названий запланнированных дел, – что бы выбрать под прикрытие? «Прекрасная незнакомка»? Закрыто. «Белое Безмолвие»?

– Южное полушарие, – покачал головой Тафнат, шаря рукой на дальнем стеллаже, – Не сегодня.

– «Серый забор»?

 
Джереми оглушительно чихнул, наконец обретя в облаке пыли пластикатовый пакет. Помедлил и вскрыл пакет по шву. В дверь неуверенно стукнулся кибердворник. Сабина заломила бровь. Петя страдальчески скривился.
 

– Что-это-такое? – придушенным голосом спросил он.

– Селёдочные головы. Разделка. Тридцать тысяч в день. Помните, Руди? – из пакета появился свитер неопределённого цвета.

 
Антон мечтательно улыбнулся:
 

– Может, «Третья Русалка» – в тему, так сказать?

– Уже лучше, – Джереми натянул второй свитер, в лучших арканарских традициях забил его в штаны и перетянул широким кожаным ремнём, – Руди, займитесь «Завтраком Туриста». Вам всё равно, а мне приятно. Дело, вроде, несложное – пропал из Физического музея комплект сталкерского снаряжения – вторая половина прошлого века. Самое необъяснимое, кому и на чёрта могло понадобиться это старьё.

– Займусь.

– Хорошо. Итак, «каждый лох пойдёт туда, где дорога удобнее». Откуда?

– «Анабазис». Ксенофонт. Двинулись, Джерри.

 
Они вышли. Сабина забрала контейнер с кристаллами и шаткой походкой поплелась вглубь кристаллохранилища.
Петя завесил экран отчётом, а понизу пустил ленту закрытой информации Всемирного совета.
Новости были поразительными.
Тут был и доклад этнографической экспедиции – с неопровержимыми доказательствами существования на территории древнего Арканара развитой техногенной цивилизации.
И официальный запрос Совета в Арканарское посольство.
И недоумённый ответ Посла Арканарского, по совместительству члена Всемирного Совета, дона Рэбы, в коем все заинтересованные лица отсылались к уже лет пять как изданному широким тиражом трёхъязычному переводу «Слова Святого Мики». Петя от души развеселился, обнаружив цитаты из этого издания под грифом «Только для членов Всемирного Совета»: «И не стало голода и болезней. Обрели они крылья – летать над небом. И сошли тогда с небес Иные, и исчезли в грозе города малые и великие. И восстал на них епископ святой, и пал, громом сражённый».
 

– Слышишь, Сабин, – заорал он, – Полный Совет собирается! Дон Рэба речь говорить будут.

– Надо найти Митю Аткинса, – тихо сказали у него за спиной. Петя вздрогнул и попытался прикрыть окно БВИ. Сабина, работы которой, по Петиному опыту, оставалась ещё на часа два, стояла прямо у него за спиной, и кристаллоконтейнер был совершенно пуст.

– Кто это?

– Художник. Очень хороший художник. Мой друг. Искусство для него – жизнь Последние семь месяцев – ни одной новой картины.

– Странно, – согласился Ангелов.

– Петь, можно я пойду, а? – робко спросила Сабина.

 
Петя аж стал дюйма на два выше – никто и никогда ещё не спрашивал у него разрешения. Тем более таким голосом.
 

– И ты меня покидаешь? Ладно, иди.

 
Всё так же пошатываясь Сабина поплелась к выходу.
А Петя задумался о коллегах. Вдруг до него дошло, что и Руди, и Джереми никогда не улыбались. Смеялись – да, часто, неприятным. лающим смехом. Он немного побаивался их – обожжённых судьбой. Сабина была другой. Чуткой, утонченной. И улыбка у неё была какая-то поразительно искренняя, беззащитная. Не покидало ощущение ошибки. Ну не могла тихая, умная Сабина совершить и сотой доли того, в чём её обвиняли. Петя понимал, что работа в Комиссии для неё – самая настоящая тюрьма – от этой мысли поднималась огромная жалость. Ничего страшного не случится, если дать ей чуток развеяться.
Потом Петя вошёл в систему кодированной связи Аварийной службы и немедленно думать забыл про Сабину Крюгер.
У аварийщиков кипели страсти:
 

– Вот он, в кустах! Валь, Саш, обходите! Справа!

– Есть! Спасибо, Первый. Руди, этот район объявлен зоной бедствия, ваше нахождение в нём мешает работе аварийной службы.

 
В отдалении жалостливо забасили знакомым голосом:
 

– Вы не имеете права, мы…

– Первый не теряй его из виду. Поднимай в воздух ещё два детектора.

– Не теряю. Как на ладони… И в ультрафиолетовых, и в инфракрасных. Исчез!

– Как исчез? Координаты? Первый, координаты?!

– Передаю координаты.

 
Секундное затишье. Потом орут все.
 

– Река! Он в реку ушёл!

– Шестой, двенадцатый, блокируйте русло.

– Сева, Джонни вот он, – азартный молодые голоса.

– Вижу, Первый, – плеск воды.

– Руди, этот район объявлен зоной бедствия…

 
Минутная пауза. Потом кто-то флегматично сообщил:
 

– Первый? Это Шестой. Не скажу ничего нового, но мы его опять потеряли.

– Первый, это пятый. Прошу прощения, у меня срочный запрос на БВИ. Что это за форма жизни? – на микроголографии копошилось что-то шестиногое и неприятное.

– Пятый, пересылаю. Шестой, не сказал бы, что удивлён, рекомендую продолжать поиски.

 
После минутной паузы:
 

– Пятый, ответ на ваш запрос.

 
Xenopsilla cheopis (син. блоха крысиная) – вид кровососущих насекомых отр. Aphaniptera ; эктопаразит крыс, песчанок и других животных, может переходить на человека; переносчик возбудителей чумы, эндемического сыпного тифа и некоторых других риккетсиозов.
 
 
 

– Пятый, что у тебя происходит?

 
Из наушников доносился голос с ужасным арканарским акцентом: «Начальник, говорить, носить кибера. Моя кибера носить» – «Сюда нельзя, здесь запретная зона» – «Моя твоя не понимай. Моя говорить, носить кибера».
 

– Пятый!

– Первый! Виталий Балтазарович! Спасайте! Тут питекан… арканарский уборщик киберубощика притаранил, ломится. А на нём, на рабочем, то есть, этих ксенопсилий до чёртиков. И вонь, топора 3-4, не меньше.

– Пятый, отставить балаган, объект движется на вас.

– А с арканарцем? Что с арканарцем делать?

– Оставьте его в покое, займитесь делом!

 
29 июля 36 года
08:00
 
 
Антон в шестой раз выслушал сакраментальное «Этот район объявлен…», с завистью наблюдая, как арканарский рабочий удаляется вглубь закрытой зоны.
 

– Так, да, питекантропу, значит, можно, а мне, землянину…

– Руди, вам не стыдно?

 
Честно говоря, Антону было очень стыдно. Валять дурака, мешать занятым своим делом людям. Но играть полагалось до конца.
Арканарец как раз остановился, стёр пот с лысины, переложил поудобнее искалеченного кибера («Два-три раза ломом, не иначе»), обернулся и сплюнул через плечо: «Менты позорные!»
 

– Что он сказал? – поинтересовался у Руди аварийщик.

– Древнее арго. Некоторые придают сакральный смысл. Может пропустите, а? – Антон безнадёжно махнул рукой и потащился обратно, раскланиваясь на ходу с аварийщиками.

 
Некоторое время он возмущался их малоубедительными попытками изображать случайных прохожих, потом порадовался: «а может то и хорошо, что мы разучились вести высокопрофессиональную слежку?»
Над головой у него, наподобие журавлиного клина неспешно плыл десяток детекторов воздушного наблюдения.
 
 
 
 
29 июля 36 года
08:30
 
 
Наушник опять взорвался хором голосов:
 

– Первый, Первый, мы его опять потеряли!

– Внимание! Всем постам!

 
У Ангелова затрещал видеофон.
 

– Петя, как отчёт?

– Нормально, Руди.

– Вот что, оставь его пока. И попробуй выяснить, как вскрыли стенд со сталкерским снаряжением.

– Сделано, Руди. Нормально, открыли ключ-доступом.

– Чьим?

 
Петя походя взломал защитную систему Физического музея.
 

– Вот. Ключ-доступ на имя Айзека Бромберга, сотрудника музея.

– Найди его.

– Ключ, или Бромберга? Шучу, шучу!

 
Ангелов снял с БВИ видеофон Бромберга и набрал номер. На экране возник немолодой человек.
 

– Здравствуйте! А где Витя?

– Здравствуйте, молодой человек. По всей видимости, вы ошиблись.

– Ой, извиняюсь!

 
К моменту разъединения, на экране уже светились координаты, считанные с сети связи.
 

– Руди? Бери – он в Бостоне, Массачусетс.

– Хорошо. Будут меня спрашивать, скажешь – в Мирза-Чарле, пьянствую. В депрессии. По случаю провала операции. Про депрессию не забудь. И займись отчётом.

 
Петя вздохнул.
 
 
29 июля 36 года
08:45
 
 
«Мить! Мить ты дома?» – звонкий молодой голос. Он распахнул дверь – и в ушах зазвенел погребальный колокол.
Человек, называвший себя Дмитрием Аткинсом знал, что сегодня умрёт. Всю ночь он провёл в молитвах и к утру ощутил себя «увядшим листом, готовым упасть». Он был готов к смерти. Но не такой.
Сказано, «смерть неосознанная – есть смерть, смерть осознанная – бессмертие». Сейчас перед ним стояла Смерть Истинная, ужас его самых жутких снов. Смерть смотрела на него чуть раскосыми глазами– открыто и доверчиво.
Смерть улыбнулась – светлой и беззаботной улыбкой.
 

– Зна-ачит, Митя, – колокольчиком прозвенел её голос .

 
Говорят, «назови чудовище по имени – и сгинет».
 

– Дона Ита, – выдохнул человек – и Сабина прыгнула.

 
29 июля 36 года
08:50
 
 
…Джереми шёл по единственной улице Белой Орши. Чистенькие типовые коттеджи, зелёные палисаднички. Никаких следов борьбы. Люди просто исчезли.
Ещё вчера тут был тихий сонный посёлок. Сейчас тишиной и не пахло. Носились аварийщики с портативными анализаторами, разворачивались какие-то кабеля – и никто не обращал внимания на то, что прямо-таки резало глаз. Следы мобильного утилизатора, прошедшего через городок уже после того, как выпала роса, то есть уже после исчезновения полутора сотен человек. Тафнат перекинул кибера на другое плечо и пошёл по следу.
 
 
29 июля 36 года
09:00 (Местное время 00:00)
 
 
…Руди настиг его уже за проволочным ограждением, на самом подходе к проржавевшему насквозь плакату «Осторожно, мины». Походя удивился, как мог немолодой уже человек настолько играючи пройти в темноте все эти спирали Бруно и детекторные поля. Шёл тот, вроде, не спеша, но таким широким шагом, что не всякий догонит.
 

– Доктор Бромберг! Доктор Айзек Бромберг! Стойте! Остановитесь! КОМКОН-2

 
Человек даже не обернулся. Антону показалось, он расслышал бормотание:
 

– Сейчас посмотрим, какой ты КОМКОН.

 
Всё так же, не сбавляя темпа, Бромберг вышел на минное поле. Поминая всех святых, Антон двинулся за ним, стараясь ставить ногу – след в след.
 

– Доктор Бромберг! Объясните, зачем вы взяли из музея сталкерское снаряжение?

 
Вот тут-то доктор Бромберг и остановился. И не только остановился, но и обернулся. Руди смог разглядеть длинный острый нос с горбинкой, длинный подбородок и очень высокий лоб.
 

– Не понял, молодой человек! Вы что, называете меня вором?! Айзек Бромберг никогда и ничего не крал. Айзек Бромберг взял то, что принадлежит ему.

– Вам?

– Мне. Я был сталкером. Вы что, не знаете? Как вас зовут?

– Руди.

– Хорошо, Руди, идите сюда, поговорим.

 
29 июля 36 года
09:05
 
 
…Петя Ангелов раскалился до последнего градуса бешенства. Проклятый отчёт не сходился. Откуда-то, одна за другой, вылезали всё новые нестыковки. Например, в отчёте указывалось, что гибель детей была причиной, по которой молодой и перспективный Роберт Скляров бросил нуль-физику. А БВИ упрямо утверждал, что физик Скляров покинул Радугу не в 28-ом, и даже не в 29-ом году – в 31-ом.
Тут ещё требовательно зазвенело где-то в углу. Петя попытался вызов проигнорировать. Зуммер замолк. Потом завёлся снова.
Видеофон обнаружился в ящике стола Руди – древний, с помутневшим растрескавшимся экраном. Слегка попахивающий всё той же сельдью. Индикатор зарядки мигал на последнем издыхании.
 

– Упорный, как подшипник, – сообщил Ангелов видеофону, – Ну?

– Дон Румата? – осведомились с жутким акцентом.

– В Мирза-Чарле дон Румата. Депрессия у него.

– Га? – похоже, слово «депрессия» в словарный запас говорившего не входило.

– Ну… Неприятности… – в этот момент окончательно разрядившийся видеофон прощально пискнул и погас. Петя уронил его обратно в ящик. За это время он пришёл к выводу, что дело тёмное, и лучше всего будет пообщаться непосредственно со Скляровым.

 
Роберт сиял. «Совсем изменился человек», – порадовался Ангелов.
 

– О, Петя! Как ты? Как Руди, Джереми?

– Лучше всех! Роберт, тут у меня небольшой вопрос. Скажите, вы говорили, что покинули Радугу из-за гибели детей.

– Да, конечно… Это было…

– А в каком году?

– Сейчас, минутку… В 31-ом.

– Роберт, но катастрофа была в 28-ом?

– Как в 28-ом? Не путаешь? – короткое молчание, и чуть растеряно, – да, на самом деле…

– Так из-за чего же вы ушли?

– Я же сказал! А…а…кажется припоминаю, после той катастрофы там была такая ужасная атмосфера… Кто-то даже погиб… И Волны эти – раз в месяц… Бункеры высокой защиты… Ты не представляешь, Петя, каково это, неделями жить без окон и питаться одними концентратами.

– Роби, а откуда Волны? Ведь эффективное экранирование нуль-камер изобрели уже в том же 28-ом, – за это утро Петя основательно поднахватался в истории нуль-физики.

– Не знаю, – чуть не плача ответил Скляров, – это Гофман… нет тогда он уже погиб… А, вспомнил, проект Маляева. «Тьма». Звездолёты для полёта к чёрным дырам. На них ставили неэкранированные нуль-камеры.

– А зачем? Это давало какие-нибудь преимущества? Их же нельзя использовать вблизи планет.

– Не знаю… Так было надо! – и, внезапно разозлившись, – да что ты ко мне пристал?! Оставьте меня в покое!

 
Экран погас, лишь мерцала в углу надпись: «Доступ с вашего номера на номер „Роберт Скляров“ заблокирован абонентом».
«Вот и поговорили», удивлённо подумал Петя, – «Гм.. Это Джереми говорил, что 90% всей секретной информации можно получить из открытых источников? Ну, проверим». И он с головой ушёл в технологию изготовления неэкранированных нуль-камер. Через некоторое время ему повезло. Петя так и не понял, для чего нужна деталь стандарта ГАЛСТ-379894-27, но это было не так уж и важно. Главное, она была положительно необходима для создания неэкранированной нуль-камеры и не использовалась больше нигде. Плюс к тому, обладала серийным номером. В годы с 28-го и поныне было выпущено 49 таких деталей – с номерами от 26 до 74. Ангелов дал поиск на корабли, для которых заказывалась эта деталь. Результат был странным – 49 кораблей, от зонда до лайнер-звездолёта. Корабли находились в консервации, разбросанные по космопортам галактики. Называлось всё это «Проект Йормала». Непонятки множились, как кролики.
«Если готовился массовый штурм чёрных дыр – почему об это не сообщали? Почему операцию законсервировали? Зачем нужны неэкранированные камеры? А ведь Руди сказал бы, что не в тех руках такой корабль может стать оружием», – мысль неприятно резанула – чужая, холодная, – и в то же время он знал – его собственная.
«Ох, Ангелов, с кем поведёшься – так тебе и надо.»
Тут ритмичная перекличка аварийщиков в наушнике вскипела разворошенным муравейником.
Петя поднял глаза на экран планетного вещания как раз вовремя, чтобы увидеть дона Рэбу в полном епископском облачении, тяжко оседающего на лестницы Всемирного Совета. А ещё – невзрачного серого человечка с пистолетом в руке, делающего шаг с перил в километровую пропасть.
 
 
29 июля 36 года
09:15
 
 
…Отец Шига смотрел в облака. Лицо его было безмятежно – понимающий человек сказал бы, что боевой магистр Ордена весьма обеспокоен.
 

– Товарищ Рага, – сказал он по-русски, – Возьми себя в руки и повтори сначала.

– Товарищ Шига… Дмитрия убили… Смотреть страшно. Только по шраму на пятке и опознали.

 
Страшно было слышать слово «страшно» от испытанного брата, в Арканарском очищении к вящей славе Господней отпустившего души восьми десятков еретиков. Ни разу не повторившись в выборе способа отпущения.
 

– Знаешь, товарищ Шига… Я такое видел… Мне кажется… Дона Ита…

 
Только железная выдержка помешала боевому магистру привычно омахнуться большим пальцем, отгоняя нечисть.
 

– Товарищ Рага. Дмитрия пытали?

– Да.

– Что он мог рассказать? По максимуму?

 
В ответе не было и тени сомнения:
 

– Всё.

 
Секунду отец Шига молчал, прокачивая варианты. Значит, Ита с Земли? Что делал бы нормальный землянин, получив такую информацию? А ненормальный?
Наконец решение было принято:
 

– В космопорт! Поднять аварийщиков! Перехватить на посадочном портале!

 
29 июля 36 года
09:25
 
 
…Сабина нутром чувствовала засаду. И засаду эту она бы устраивала на посадочном портале. По всем правилам, сейчас полагалось всё бросить и повторить попытку в другой раз. Но бывают такие случаи, когда остаётся только плевать на всё и идти на рожон, надеясь, что времени хватит на пару слов, или, хотя бы, на пару выстрелов.
Ей не дали. Ни одно оружие не убивает мгновенно – но Сабину просто сбили парализаторами.
Уложили на носилки, понесли. Она по-прежнему была в полном сознании, но ни пошевелиться, ни слова сказать не могла. Только слышала, как, застёгивая кобуры парализаторов, аварийщики успокаивают встревоженных пассажиров: «Всё уже закончилось… Это несчастная больная женщина… Да её будут лечить… Нет, „Печора“ уйдёт по расписанию». Над ней проплывали потолки. Потом коридор раскрылся в просторное, залитое ярким белым светом помещение. Где-то на стене бухтел экран планетного видения.
Откуда-то сбоку возник бодрый, хорошо поставленный голос:
 

– Вот она где, наша больная… Ну, будем проводить реморализацию.

 
Сабину уложили в реморализатор, разрезали на ней одежду. Щелкнули фиксаторы. На голову лёг шлем.
 

– Доктор Александров, – ещё один, чуть встревоженный голос, – моторная активность всё ещё не вернулась. Тонус скелетной мускулатуры – менее одного балла.

– А что сами-то думаете, коллега?

– Быть может синдром гиперчувствительности?

– Проще коллега, будьте проще… Не изобретайте сущностей сверх потребного. Ну, выставил кто-то парализатор на повышенную мощность, бывает. Ребята поволновались, горят рвением.

– Роман Леопольдович, а может дополнительное обследование? Ведь по протоколу реморализации…

– Коллега? Вы что? Мы за ней десять лет гоняемся! Эта женщина опасна! Да если б она была в состоянии – мы бы все уже здесь лежали с перерезанными глотками. Действуйте, коллега.

 
К Сабине подключили монитор – пульс, давление, кардиограмма, энцефаллограмма – она не шевелилась. Лишь глаза сфокусировались на экране планетного видения.
 
 
29 июля 36 года
09:45
 
 
…Директор Симонов был рассержен.
 

– Казимир, мы не можем позволить себе опаздывать на заседание Всемирного Совета!

– Прошу прощения, Александр Васильевич. Виноват.

 
И глайдер Сташевский вёл сегодня омерзительно – нестерпимо медленно, регулярно теряясь.
 

– Казимир, да что с тобой?! Не выспался?

 
Ответить тот не успел – ослепительная вспышка полыхнула точно впереди, ещё через несколько секунд машину тряхнуло и начало швырять в стороны. Казимир сбросил оцепенение, движения стали стремительными и точными. Каким-то чудом ему удалось удержать глайдер на курсе.
 

– Там должны быть раненные, – прокричал Симонов, но Казимир и так шёл на посадку.

 
Флаер сел в кромешном аду. Крики раненных, развалины зданий – и всё это засыпано серой пылью. Пыль забивала глаза, мешала дышать. Первое, что увидел Александр Васильевич, была девочка, которую придавило обломком стены. Она лежала молча, лицо у неё было бледным и отрешённым. Невероятным усилием он приподнял глыбу на несколько сантиметров. Внезапно стало легче. Казимир аккуратно принял вес на себя, отвёл от ребёнка и уронил. Симонов принялся оказывать первую помощь, а Сташевский бросился к следующему завалу….
Всё новые люди приходили им на помощь. Лица у всех были похожие – серые от пыли, злые, оскаленные. Это было странное единение – единение беды.
 
 
 
 
29 июля 36 года
10:00
 
 
…Ангелова не покидало ощущение нереальности происходящего, казалось, идёт плохая видеопостановка. Началось всё в тот момент, когда на мониторе в первый раз возникла серебристая громада лайнер-звездолёта «Печора», как-то играючи ныряющая в здание Всемирного Совета. И огромная серая башня, величественно обрушивающаяся в себя. И ослепительная вспышка, когда рванул маршевый двигатель.
И – раненные, убитые, развалины, пылевое облако, накрывшее город…
Дальше пошли новости другого рода. Земля, подвергшаяся нападению неизвестного и безжалостного врага, обнаружила себя совершенно обезглавленной. Погибли профессионалы – лучшие из лучших…
Потом на экране возник очень бледный, но решительный дон Рэба. Согласно уставу Всемирного Совета, он, единственный, оставшийся в живых член Совета, принимал на себя всю ответственность – до избрания нового состава. Было видно, что каждое слово причиняет ему немалую боль…
Он выразил сочувствие родным погибших в катастрофе, призвал всех сплотиться в этот час. Отказался делать какие-либо предположения, о том, чьей атаке подверглось человечество, сказав лишь, что желает иметь дело с фактами, а не с сомнительными теориями. Очень коротко изложил вопросы, обсуждавшиеся в это утро на Совете, упомянув гипотезу Странников. В заключение он сообщил, что вводит в действие план «Йормала» – план глобальной всепланетной обороны.
Петя оторопело слушал. 49 звездолётов, способных превращать планеты в пустыни – в руках одного дикаря? Что делать? Беда была в том, что ещё никогда с того памятного дня на Базе Пете не приходилось принимать решений.
Вначале он попытался связаться с Руди – раз за разом получая ответ: «Абонент временно недоступен». Нервировало необычайно.
Потом позвонил Джереми. Видеофон откликнулся с первого же раза – из-под груды одежды в углу.
У Сабины видеофона не водилось вовсе.
Петя подумал. Облизнул губы. И занялся системой управления звездолётами «Тьма».
 
 
29 июля 36 года
10:01
 
 
…Когда на экране возникло обрушивающееся здание Совета – на мгновение оцепенели все. Кроме Сабины. Для неё время растягивалось. Раз – серия подвывихов деформирует кисть и запястье. Два – суставы освободившейся ладони с лёгким щелчком становятся на место. Три – из-за десны появляется тонкое гибкое лезвие. Четыре – избавиться от фиксаторов. Пять – ребром ладони – по горлу ближайшего санитара. Шесть – быстрая серия одиночными из его же парализатора. Семь – обнажённое гибкое тело исчезает в окне.
 
 
 
 
29 июля 36 года
10:15
 
 
 
 
… Джереми шёл по следу. А ведь, вспомнилось, уже лет пятнадцать, как он не был в лесу. Как раз с тех самых пор, как тиран кайсанский приблизил к себе главного ловчего, сделав своим другом-конфидентом. Лес вообще о многом может рассказать тому, кто умеет понимать его язык. Сломанная травинка – там, примятый лист – тут. Птицы кружатся над непролазной чащей – посторонние в лесу.
Тафнат двигался совершенно бесшумно. Тяжеленная черепаха кибердворника на плече, казалось, совершенно не мешала ему. Да и разве тяжесть это – в сравнении с полной выкладкой кайсанского легионера-бессмертного.
Утилизатор обнаружился в чаще. Всё так же бесшумно Джереми забрался между утилизирующей воронкой и кабиной, пристроил кибера и затаился.
 
 
 
 
29 июля 36 года
10:30
 
 
… Когда дон Кондор вышел из палаты, с Рэбой остался лишь отец Шига.
 

– Ваше Преосвященство… Дмитрий Аткинс убит. Кажется, Дона Ита. Найти её?

 
Он поднял глаза и опешил: дон Рэба сиял.
 

– Значит, она убила его? И её захватили при посадке на звёздное судно, притом то самое… И ей удалось сбежать?

 
Шига только кивал.
 

– В таком случае, брат мой, не думай об этом деле. Ведь это работа СГБ – ловить сбежавших преступников, не так ли?

 
Отец Шига восхитился. Вот уже месяц он пытался придумать, как в решающий момент отвлечь гончих псов СГБ. А каково это – ловить Иту – знали все.
Таковы были все планы Его Преосвященства – простые, но ослепительные в своей простоте. Воплощать их было одно удовольствие.
Например, именно его идеей было перевести непременное орденское обращение «брат» русским словом «товарищ».
И когда Шигу одолевали сомнения, как может горстка святых братьев выступить против целой планеты – он шёл к епископу.
Тот говорил: «Кто управляет прошлым – управляет будущим, сын мой. Кто управляет настоящим – тот управляет прошлым. Их „Тьма“ – оружие Господне. Обратим их под мечом, как Кано – варваров».
«Ваше Преосвященство, а если они примут веру лишь на словах?»
"Не имеет значения, сын мой. У нас будут их дети. Лишённые семьи, воспитанные на голой логике. У нас – лучшие учителя Ордена. Говорящие на их языке. Достаточно одного-двух на этот их «интернат», чтоб превратить сие богомерзкое заведение в обитель чистой веры. Ведь мало чистой логики, чтоб спорить с заведомо более искушённым противником. Тут нужна слепая вера. Как святой Мика рёк дьяволу – "Верую, ибо бессмысленно ".
 
 
29 июля 36 года
10:30
 
 
…Ангелову оставалось заблокировать последний звездолёт – на старом космодроме в Мирза-Чарле, когда звякнул сигнал получения срочной рассылки. Он автоматически открыл сообщение и тупо уставился в экран:
«Всем сотрудникам Службы Галактической Безопасности и Аварийной службы… Задержать… Сабину Крюгер… Джереми Тафната… Петра Ангелова…» Дальше он не читал. Пете уже мерещились шаги на лестнице… Первым побуждением было бежать… Остановился. Трезво взвесил шансы. Заблокировать «Тьму» он не успеет. Оставалось лишь сменить код да разрядить энергоёмкости. Ещё раз поспешно вызвать Руди. Выслушать в очередной раз предложение «оставить сообщение после гудка», коротко обрисовать положение – из предосторожности на арканарском. Оставить видеофон на столе. И уходить… а куда, когда в дверь уже стучат? Петя брёл вдоль бесконечных стеллажей кристаллотеки, сменившихся шкафами бумажного архива… Наконец, он попал в места, где архив превращался в завалы и лабиринты. Перевёрнутые, местами обугленные шкафы в решете пулевых пробоин, россыпи гильз, кое-где – тёмные пятна на рассыпанных бумагах – здесь прошлое давало свой последний бой. Петя едва не запнулся за подозрительного вида проволочку, натянутую как раз на уровне колен. Перепрыгнул на чистом автомате, всплыло слышанное когда-то предостережение относительно проволочек, ниточек и верёвочек в дальних секторах архива: «Наткнуться – плохая примета».
Похоже, тут ничего не менялось с тех пор, как отсюда убрали тело последнего офицера Зун Паданы. Впрочем, спецназовцев ООН из этих подземелий вынесли тоже немало.
Наконец, Петя нашёл покосившийся шкаф с готическим «Schr…» на сколотой табличке. Открыл дверь и, пригнувшись, шагнул в тёмный провал. Тут, в самом сердце завала было пыльно и пусто. И стояла давным-давно установленная стараниями Руди, нигде не зарегистрированная нуль-камера.
…Теперь он пробирался сквозь кусты берегом Аятского озера.
…Этого коттеджа не существовало. Все карты планеты показывали здесь чащобу да болото – местечко под названием Комарики. Впрочем, и стоя вплотную, заметить домик удалось бы, лишь уткнувшись лбом в дверь. Заросший колючим малинником и густой крапивой по самую крышу, он даже вблизи напоминал кучу бурелома. Петя сам вырастил его из немаркированного эмбриозародыша, сам насадил чащобу, а потом аккуратно затёр все следы в БВИ.
«Дом поросёнка должен быть крепостью», – улыбнулся он, заходя. Его, как всегда, встретил уют и покой…
…Терминал БВИ был включён. На фоне огромного экрана силуэтом виднелась тонкая девичья фигурка. Почему-то в его собственных рубашке и брюках.
 

– Привет, Петь, – сказала Сабина и обернулась, – а я тебя жду, жду…

 
Ангелов малость «поплыл», однако ж нашёл силы светским тоном поинтересоваться:
 

– А как твой друг? Ну, художник?

– Умер.

– А-а…

– Сегодня вообще многие умерли… Пятеро из пассажиров «Печоры» были художниками.

– Ужас какой! Летели работать и так…

– Вряд ли. Все пятеро бросили писать примерно год назад.

– Странно…

– А Митя… Там вообще был другой…

– Что – другой?

– Послушай, Петя, если тебе понадобится подсадить на Землю своих агентов, какую ты выберешь легенду?

– Не знаю… Никогда не думал… Но врачом или учителем их не сделаешь – нужны специальные знания.

– Правильно. Кроме того, и те, и другие непрерывно общаются с массой народу. Значит, нужны одинокие люди, много разъезжающие по галактике, которых привыкли видеть повсюду, которые могут поступать странно…

– Например, художники?

– Художники. Петь, можно узнать, чем они занимались весь этот год?

 
Ангелов снял с БВИ фамилии пяти пассажиров «Печоры», которых показала Сабина.
 

– Митю Аткинса добавь.

 
Шесть фамилий. Картина получалась странная – шестеро талантливых художников почти одновременно бросают искусство и первым делом берут экскурсию на Пандору.
 

– Они что, с Пандоры? – почему-то шепотом спросил Петя.

– Нет, с Арканара.

– Откуда ты знаешь?

– Митя знал меня…, – и никак не поясняя, задумчиво продолжила, – а ведь именно так генерал Святого Ордена Кано Первый захватил Баркан.