Текст книги "Далёкая и близкая"

Автор книги: Карен Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Но есть и такие, кто может себе это позволить, – возразил Лайм. – Например, я.

– Но…

– Никаких «но»! Я давно хотел проводить с тобой больше времени. Мой завод находится в Манчестере, а твое агентство – в Лондоне. Если бы ты согласилась…

– Не говори об этом таким тоном, словно просишь меня выбросить мусор! – возмутилась Флора. – Почему это я должна бросать работу? Она для меня очень много значит!

– Да, конечно. Ты достаточно ясно дала мне это понять. Но в Манчестере тоже можно заниматься рекламой…

Флора отрицательно покачала головой.

– Мне нигде не предложат такого места, какое я занимаю у Бриггса. Келвин намекнул, что в следующем году собирается назначить меня главным менеджером. И я немало потрудилась для своей карьеры. – Она умоляюще подняла на него свои миндалевидные глаза. – Пожалуйста, не проси меня бросить работу, – тихо попросила Флора, не уверенная в его согласии.

– Не буду.

– Это так важно для меня, – прошептала она, прижимаясь к его груди. – Я не хочу самоутверждаться на кухне, мне нужно, чтобы меня ценили и со мной считались. Ты же сам первый разлюбишь меня, если мы станем обсуждать только цены на рынке.

– Поверь, я вовсе требую, чтобы ты превратилась в домохозяйку. Но если Келвин не перестанет ухлестывать за тобой, я просто оторву ему голову! – И Лайм весело улыбнулся. – Давай больше не будем ссориться. Хочешь знать, зачем я купил самолет? Чтобы сделать нашу жизнь проще. Теперь, независимо от расписания рейсов, я смогу прилетать в любое время, когда выпадет свободная минутка.

– Ага… А я должна сидеть дома и ждать того момента, когда у тебя возникнет такая возможность? – сердито уточнила Флора, прекрасно понимая, что своей резкостью портит мужу настроение.

– Я этого не говорил, – терпеливо возразил Лайм.

– Но подразумевал. Почему ты устроил эту ужасную сцену, когда я вошла? Только потому, что я вернулась позже, чем ты ожидал?

– Я продумал нашу встречу…

– И вино?

– Конечно, – кивнул он. – Полумрак… Тихая музыка…

– К сожалению, все эти твои ухищрения, – сухо перебила Флора, – создали отличный фон для скандала…

– Разве? – лукаво спросил Лайм.

– Это была не любовь, а секс!

– Только не говори, что тебе не понравилось, я все равно не поверю, – игривым тоном заметил он. – Ты просто таяла в моих объятиях.

Флора с достоинством выдержала его взгляд.

– Ты прав, мне понравилось. Да, я дрожала от наслаждения. Еще не было случая, чтобы ты меня не удовлетворил… – Она слегка покраснела и на мгновение замолчала. – Но неужели тебе достаточно только тела? – Флора отвернулась, но Лайм мягко положил руку ей на плечо и вздохнул:

– Нет, конечно. И поверь, я вовсе не собирался вести себя подобным образом.

– Тогда почему все так вышло?

– Потому что… – Он притянул ее к себе. – Потому что в вашем присутствии, миссис Флора Холл, я теряю голову. Ты ведь это знаешь. Ты заставляешь меня ревновать… Я теряю контроль над собой… Ты просто сводишь меня с ума. Не спорю, это звучит нелогично, – продолжал Лайм, – но я не могу рассуждать здраво, когда думаю о тебе. Увидев, что тебя нет дома, я тут же представил себе, что ты лежишь в объятиях другого мужчины…

– Какая чушь!

– Знаешь, в жизни всякое бывает. А этот чертов Бриггс просто глаз с тебя не сводит!

– Но Лайм, ты должен знать, что Келвин для меня ничего не значит.

– Ничего? Но он покупает тебе такие вещи!

– Ты не должен ревновать меня к нему!

– Не должен? Когда ты вбежала с растрепанными волосами и румянцем во всю щеку…

– На улице прохладно, – резонно заметила она.

– И в этом вызывающе сексуальном кусочке материи, который он тебе купил…

– Еще раз повторяю, я сама выбирала платье!

– Но надела его для Келвина. Чтобы провести с ним вечер! Как назвать это? Легкий флирт?

– Это же абсурд!

Все эти месяцы Флора втайне сожалела, что ее муж всегда спокоен и невозмутим. Теперь же, когда его эмоции наконец-то вышли из-под контроля, ей стало страшно. Уж лучше бы этого не происходило!

– Ты же хотела знать, что я чувствую, – словно угадав ее мысли, произнес Лайм. – Так выслушай меня!

– Продолжай, – дрожащим голосом согласилась Флора, утверждаясь в мысли, что зря вызвала мужа на откровенность. У нее было такое ощущение, что она открыла ящик Пандоры и будет жестоко наказана за свое любопытство. – Но не забывай, что я не виновата в том, что привлекательна. Такому ревнивцу, как ты, нужно было жениться на старухе или дурнушке. Ты меня уже просто замучил, а ведь мы только начали жить вместе. Что же будет дальше, а?

– И тогда мне захотелось сорвать с тебя одежду, – не слушая ее, говорил муж.

– Ты так и сделал!

– И я еще раз приношу свои извинения, – за грубость, конечно, а не за само действие. Но разве в тот момент ты не перестала обижаться и возбудилась. Ты ведь не станешь с этим спорить, а, Флора?

– Нет, не стану. Но… Это не было… – ее голос замер.

– Так что? – мягко переспросил он.

– Это было совсем не похоже на любовь, – вздохнула Флора, глядя в его затуманившиеся глаза.

Лайм нежно поцеловал ее в шею.

– Позволь показать тебе, что такое любовь, – тихо произнес он.

Флоре очень хотелось забыть обо всем и отдаться его ласкам. Но сразу две капитуляции за один вечер – это было бы слишком.

– Завтра мне рано вставать, – делая вид, что сердится, проворчала она.

– Мне тоже.

– Я должна принять душ, – Флора ухватилась за первую пришедшую в голову отговорку.

– И я. – Лайм широко улыбнулся, встал и протянул ей руки. Потом развязал поясок ее халата и нежно погладил полные груди.

– Послушай… – запротестовала было она, когда муж, склонив свою темноволосую голову, осторожно прикоснулся губами к ее соску.

– Тихо, – шепнул он, и тепло его дыхания зажгло огонь в ее крови. – Что, моя милая?

Но она уже забыла, что хотела сказать и только простонала:

– О, Лайм…

3

Большую часть ночи Лайм провел в попытках возместить неделю вынужденного воздержания. Вновь и вновь Флора тонула в волнах его ненасытной страсти. Он словно старался доказать, что ей не найти любовника лучше него.

Проснувшись утром, Флора сладко потянулась и не сразу поняла, что рука мужа нежно ласкает ее соски. Полусонная, она снова отдалась приятным ощущениям.

Неожиданно Лайм оставил ее грудь в покое и скользнул рукой по животу. Его пальцы опускались все ниже и ниже… и Флора тихо застонала от удовольствия. Она прикоснулась к его возбужденному телу, но тут же отдернула руку, вспомнив, что уже пора вставать.

– Не будем останавливаться, – взмолился Лайм.

– Но ведь уже поздно, – робко пролепетала Флора, чувствуя, что все равно уступит ему.

– Ты уверена, что уже семь?

– Нет.

– Тогда не будем торопиться, – шепнул он и тут же вошел в нее.

Оглушительно зазвонил будильник, но они его уже не слышали.

Наслаждение нарастало, словно снежный ком, пока окончательный ошеломляющий спазм не распахнул дверь в пустоту. Не разжимая рук, они застыли в объятиях друг друга. Медленно текли минуты. Вдруг Флора испуганно вздрогнула и открыла глаза.

Боясь разбудить спящего мужа, она на цыпочках проскользнула в душ. Когда она вышла из ванной, завернутая в полотенце, он все еще спал. Одеяло сползло на пол, и бронзовое тело Лайма резко выделялось на белоснежной смятой простыне. В этот момент он показался ей прекрасным греческим богом.

Флора обиженно надула губки и вышла в гостиную. Попроси он ее сейчас, и она бы, пожалуй, согласилась бросить работу. Хорошо Лайму – ему не надо рано вставать и бежать на службу.

Взглянув на будильник, она с ужасом обнаружила, что стрелка неумолимо приближается к десяти, и поняла, что безнадежно опоздала. Какой там кофе! На десять у нее назначена встреча с клиентом! Схватившись за голову, она тихо застонала. За три года работы в агентстве Бриггса миссис Холл еще ни разу никого не подвела!

Выскочив на улицу, Флора попала под сильный ливень. Возвращаться за зонтиком времени не было, и она попыталась поймать такси. Однако в такой дождь эта идея, видимо, пришла в головы большинства спешивших на работу людей. Поэтому, потратив несколько драгоценных минут в тщетных попытках найти свободный автомобиль, она решила воспользоваться метро.

В довершение всех неприятностей промчавшаяся по луже вплотную к тротуару машина окатила ее грязной водой, покрыв разводами и без того потерявший вид бежевый костюм.

В метро царила страшная духота. Всю дорогу Флора промучилась, стиснутая толпой так, что с трудом могла пошевелиться. Прямо напротив нее стояла женщина, которая съела на завтрак, наверное, не меньше двух головок чеснока, а сбоку какой-то толстяк умудрялся читать мокрую газету, бесцеремонно положив ее Флоре на плечо.

В самом отвратительном настроении, чихая и проклиная все на свете, она наконец добралась до агентства и, минуя лифт, бросилась вверх по лестнице, лихорадочно пытаясь привести себя в порядок.

У Флоры была назначена встреча с тем самым производителем печенья, которому так понравилась ее работа. Взбегая на последний пролет лестницы, она молилась, чтобы клиент был еще в кабинете Келвина. Однако ее надеждам не суждено было сбыться.

Слишком занятая своей внешностью, Флора не обратила внимания на отчаянные знаки секретарши и толчком ноги распахнула дверь в свой кабинет. Келвин уставился на нее, как на привидение. В глазах Роя Гриффитса застыл немой вопрос.

Естественно, сейчас в ней трудно узнать шикарную женщину, с которой он имел дело в прошлый раз. Это было на церемонии награждения авторов лучших роликов года, и Флора, неотразимая в роскошном зеленом платье, поднималась на сцену, чтобы получить приз за рекламу его печенья. А сейчас…

Флора лихорадочно пригладила мокрые волосы и решила, единственное, что ей остается, – это принять бодрый и непринужденный вид.

– Доброе утро, мистер Гриффитс! Здравствуй, Келвин! – энергично произнесла она.

– Тяжелая ночь? – с насмешливой ухмылкой осведомился босс.

Флора лучезарно улыбнулась в ответ, но они оба почувствовали неловкость.

– Нет, утро. Эти ужасные пробки на улицах…

– Похоже, из нас троих ты единственная умудрилась их где-то их отыскать, – язвительно отозвался Келвин.

– Всем известно, что начальство не опаздывает, а задерживается, – не сдавалась Флора, по-прежнему улыбаясь, хотя в ней уже закипал гнев.

Неужели, опоздав единственный раз в жизни, она заслуживает такого обращения? В конце концов, именно он заставил ее купить это дурацкое платье и целый вечер проторчать в ресторане вместо того, чтобы ждать мужа! Так что одно опоздание он мог бы простить.

И тут Флора догадалась об истинной причине раздражения Келвина. Это была самая обычная мужская ревность. Осознание этого придало ей уверенности, и, небрежно бросив сумочку на стол, она повернулась к Рою Гриффитсу.

– Не хотите кофе? Нет? Тогда я, с вашего позволения, выпью чашечку. Рой, у меня есть для вас несколько потрясающих идей. Но прежде, чем мы обсудим их, мне бы хотелось… – Она окинула критическим взглядом свой грязный костюм. – Мне бы хотелось слегка почиститься. Вы не возражаете? – Флора весело рассмеялась, и Рой не смог не улыбнуться в ответ.

– Конечно, я не против, – с готовностью согласился он, вставая с кресла и подмигивая ей. – Ну, так и быть, Келвин, давай ненадолго оставим даму в покое!

Тот тоже поднялся, но выходя, успел шепнуть:

– Так все-таки это была упоительная ночь с любовником?

– С мужем, – ледяным голосом поправила Флора. Такой тон мог сразить кого угодно, но только не Келвина Бриггса. Он только хитро улыбнулся и прикрыл за собой дверь.

Все еще негодуя на своего шефа, Флора выдвинула нижний ящик стола, достала свитер и брюки, которые держала там как раз для случаев такого рода, и повесила на спинку стула.

К счастью, в соседней комнатке был встроенный душ, а сама она принадлежала к тому типу женщин, которые способны за две минуты придать себе безупречный вид. Торопливо скинув грязный костюм, Флора вошла в кабинку и включила воду. На несколько мгновений она совершенно забыла о работе, обо всех утренних неприятностях, гневе начальника… и даже о страстной ночи, проведенной в объятиях мужа.

В ее памяти воскресли дни, когда она впервые встретила Лайма Тоуэлла…

Свое детство Флора помнила смутно.

Ее мать-итальянка в семнадцать лет приехала в Англию учиться живописи. В колледже она влюбилась в однокурсника и забеременела от него. Родители в гневе отказались от непутевой дочери, и хотя молодые поженились до того, как родилась Флора, дедушка с бабушкой все равно не желали ее видеть.

До семилетнего возраста она оставалась единственным ребенком в семье. Ее отец надеется стать известным художником, но у него ничего не вышло. В конце концов, он стал зарабатывать на жизнь уроками, а его жена, забыв о живописи, родила еще пятерых детей. Постоянный беспорядок в доме, вечно беременная или кормящая грудью мать, детский крик и нищета угнетали Флору, и она дала себе клятву, что проживет свою жизнь по-другому.

Девушка унаследовала от родителей неплохие художественные способности, но, хорошо помня урок, полученный в детстве, решила получить престижную профессию экономиста. Флора поклялась себе, что ни за что не променяет свою самостоятельность на брак и материнство, как сделала ее мать…

Движимая юношеским максимализмом, она впала в крайность, считая, что имидж недоступной женщины будет отпугивать мужчин, однако добилась противоположного результата. Все годы учебы в колледже парни ходили за ней толпой, считая, что если яркая южная красавица ведет себя так холодно, то это не более чем способ привлечь к себе внимание.

После окончания колледжа Флоре пришло в голову, что хорошо бы найти работу, в которой пригодились бы и ее деловые качества, и художественные способности. Она откликнулась на объявление Бриггса, хотя тогда дела его шли отнюдь не блестяще. Ее привлекло творческое направление деятельности рекламного агентства и возможность сделать карьеру. Таланты Флоры пришлись здесь как нельзя кстати, и постепенно фирма стала процветать. Вскоре они переехали в более престижный район, а штат сотрудников увеличился до двадцати человек.

Как-то раз, придя на работу утром, Флора увидела в своем расписании непонятно откуда взявшуюся встречу и обратилась за разъяснениями к своей секретарше.

– Послушай, ты ведь прекрасно знаешь, что мой день расписан по минутам, и незапланированные переговоры выбивают меня из графика, – раздраженно начала она.

Салли удивленно приподняла тщательно прорисованные бровки:

– А ты хоть знаешь, с кем тебе сегодня предстоит общаться?

Флора перевела взгляд на открытую страничку в своем блокноте.

– Лайм Тоуэлл. Ну и что с того? – недоуменно пожала она плечами.

– Как это «ну и что»? – Салли всем своим видом демонстрировала возмущение. – Это же миллионер!

– И что из этого следует?

Изумление секретарши достигло предела.

– Ты откажешься от такой встречи?

– Нужно было согласовать ее со мной. – Флора нахмурилась. Она не терпела самодеятельности. – Я сегодня слишком занята, чтобы выкроить время для этих переговоров. А тебе должно быть прекрасно известно, что дела не терпят спешки.

– Но ведь…

– Салли, – мягко, но настойчиво перебила ее Флора. – Перезвони, дорогая, этому мистеру Тоуэллу и перенеси встречу.

– Хорошо, – разочарованно вздохнув, кивнула секретарша и тут же взялась за телефонную трубку.

Флора с головой погрузилась в дела и забыла об этом разговоре. Но в половине двенадцатого, когда она попрощалась с последним клиентом, в кабинет вошла Салли.

– Я насчет мистера Тоуэлла, – начала она.

Флора подняла глаза от эскиза.

– Кого? – рассеянно переспросила она.

– Мистера Тоуэлла.

– А, так что?

– Он отказывается переносить встречу.

– Как это «отказывается»? – оторопела Флора. – Я не понимаю.

– Он говорит, что вечером улетает в Нью-Йорк, и ему необходимо увидеться с тобой до отъезда.

Флора нахмурилась.

– Да кем он себя считает? Папой Римским или генеральным секретарем ООН?

Секретарша хихикнула.

– Да нет. О нем всего лишь упоминается в одной журнальной статье, которая называется «Холостые миллионеры».

– Ха! – презрительно скривилась Флора. – Наверное, ничего не может быть хуже, чем попасть в статью с таким названием.

– Послушай, он…

– Салли, меня совершенно не волнует, кто он такой. Да хоть наследный принц! Почему моим временем должен распоряжаться человек, которого я и в глаза не видела? Когда этот тип явится, поставь его в известность, что наша встреча перенесена. Нельзя же быть настолько эгоистичным и самоуверенным…

– Похоже, работать с вами не скучно, – неожиданно раздался звучный голос.

В дверях стоял высокий, безупречно одетый мужчина с вьющимися волосами. Насмешливо улыбаясь, он смотрел на хозяйку кабинета. В этой улыбке была холодность, безразличие и загадочная невозмутимость.

Почему она показалась Флоре такой знакомой? Через несколько секунд она поняла. Это выражение встречалось ей бесчисленное количество раз. В зеркале.

Флора инстинктивно почувствовала опасность. Она начала было вставать с кресла, однако посетитель повел себя так, словно распоряжался здесь он.

– Спасибо, Салли, – подчеркнуто спокойно произнес мужчина и улыбнулся так высокомерно, что та мигом выскочила из комнаты.

Флора хотела возмутиться в ответ на такое бесцеремонное вторжение, однако незнакомец уже протягивал ей ладонь для рукопожатия.

– Лайм Тоуэлл, – представился он.

Что-то необъяснимое заставило Флору отказаться от намерения резко осадить его. Она протянула ему руку и с удивлением обнаружила, что не торопится убирать ее.

– Какая узкая у вас ладонь, – негромко произнес Тоуэлл. – Длинные пальцы… – Его прикосновение показалось Флоре самым эротичным ощущением в жизни. – У вас рука художницы. Я прав?

Никто еще не смел так разговаривать с Флорой в ее собственном кабинете. Этот человек сразу заинтриговал девушку, и ее сердце забило тревогу.

– Мистер Тоуэлл… – начала она.

– Лайм, – широко улыбнулся мужчина с таким видом, словно привык беззастенчиво пользоваться своим обаянием.

Она вежливо поджала губы, ясно давая понять, что уж на нее-то его шарм не подействует.

– Пусть будет Лайм, – покорно пожала она плечами. – К сожалению, я действительно не в состоянии уделить вам сегодня время.

– Почему?

– Я полагаю, вы пришли в наше агентство, чтобы заказать рекламу?

– Естественно. – Не спрашивая разрешения, он выдвинул стул и непринужденно уселся напротив Флоры.

– Что ж, прекрасно! – Она одарила посетителя лучезарной профессиональной улыбкой, чтобы скрыть свое смятение, – он волновал ее, путал мысли, будоражил чувства. – Видите ли, я придерживаюсь мнения, что для первичных переговоров с клиентом необходимо, по меньшей мере, два часа, но сейчас полдень, а на половину второго у меня запланирована другая встреча.

– А до этого?

Флора нервно перебирала бумаги у себя на столе.

– Вообще-то я собиралась перекусить.

– Отличная мысль, – нисколько не смутился Тоуэлл. – Давайте пообедаем вместе. Я знаю чудесный итальянский ресторанчик всего в одном квартале отсюда.

Этот ресторан ей тоже был известен. Даже днем там горели свечи и играла тихая музыка – видимо, владелец был настоящим романтиком. Сомнительно, чтобы такое место могло понравиться Лайму Тоуэллу, который скорее напоминал хищника.

– Обычно я заказываю еду к себе в кабинет, – холодно заявила Флора.

– Да? – несколько разочарованно протянул Лайм. – Меня это вполне устроит.

Проклятье! Неужели ей не удастся от него отделаться?

– Мистер Тоуэлл! Лайм… – повысила голос Флора, чувствуя, как ей нравится произносить это имя.

– Что? – Он с самым невинным видом поднял на нее свои серо-голубые глаза.

– Я не буду с вами обедать. Вам придется прийти в другой раз. Извините…

– В этом больше нет необходимости, – бесцеремонно перебил он.

– Вот как? – удивилась Флора.

Так вот что он за человек! Отказался от услуг хорошего рекламного агентства только потому, что она не хочет с ним обедать! Что ж, тем лучше. Все равно, с таким клиентом трудно было бы иметь дело.

– Вот так, – насмешливо передразнил он ее. – Видите ли, вы меня уже убедили.

– В… В чем?

– Воспользоваться вашими услугами.

– Ни с того, ни с сего?

– Ну почему же, – невозмутимо покачал он головой, и Флора поняла, что спокойная уверенность в себе помогает этому человеку всегда ощущать себя хозяином положения. – Мне понравился ваш рекламный ролик. – Тоуэлл весело посмотрел на нее. А на меня, дорогая, вообще-то трудно произвести впечатление, – бархатным голосом добавил он.

Направление его взгляда явно свидетельствовало, что эти слова относятся отнюдь не к работе.

Флора еще никому не позволяла называть себя «дорогой», но не нашла сил возразить. У нее перехватило дыхание от откровенного, обволакивающего ласковой пеленой взгляда. Стоя перед ним в сером деловом костюме из плотной ткани, она ощущала себя словно в открытом купальнике – настолько чувственен был взгляд серо-голубых нахальных глаз.

– Итак!.. – Он беззастенчиво любовался ее высокой грудью. Или ей это только показалось? Лайм наклонился, снимая трубку телефона на ее столе. – Так что тебе заказать? Постой, я попробую угадать! – Он на секунду задумался. – Авокадо, ветчину и апельсиновый сок?

Невероятно! Он безошибочно назвал ее любимые блюда! Вот это да!

Флора с трудом придала своему лицу неприступное выражение:

– Тебе когда-нибудь говорили слово «нет»? – спросила она, тоже переходя на «ты» и заставляя себя улыбнуться.

Ответной улыбки Лайма не постыдился бы и самый известный голливудский актер.

– Ты хочешь знать правду?

Флора откинулась на спинку кресла, все с большим интересом наблюдая за своим собеседником.

– Пожалуй.

Лайм виновато развел руками:

– Представь себе, до сих пор никто не говорил. По крайней мере, я не могу припомнить ничего подобного. А почему ты спросила? Хочешь оказаться первой?

Флора на секунду задумалась. Как ни тянуло ее к этому человеку, скорее земля перестанет вращаться, чем она упадет в его объятия.

– Да, – твердо ответила она, изумляясь, как ей вообще могла прийти мысль о возможности близости с человеком, который приглашал ее всего лишь пообедать.

– Очень интересно, – откликнулся Лайм. – Я принимаю этот вызов.

Чувственная интонация, прозвучавшая в его словах, заставила ее затрепетать.

– Я буду обедать здесь. – Она выхватила трубку из его рук и положила на рычаг. – И в одиночестве.

– Ты уверена? Дело в том, что завтра я улетаю в Штаты, и в ближайшие восемь дней мы не увидимся.

Ну и наглость! Флора чуть не задохнулась от возмущения, но постаралась не показать виду.

– Я как-нибудь это переживу – сухо заметила она. – Счастливого пути!

Однако ее сердце отчаянно забилось от разочарования, когда Лайм поднялся с места.

– До встречи, – подарив ей многообещающий взгляд, попрощался он.

Следующие восемь дней тянулись невыносимо медленно. Флора просто места себе не находила, мучаясь ожиданием и злясь на себя за это. Перед ней стояло лицо с нахальными серо-голубыми глазами и чувственными губами.

К своему стыду, она не удержалась от того, чтобы купить тот самый журнал с дурацкой статьей «Холостые миллионеры», и жадно прочитала две колонки текста о Лайме Тоуэлле. На фотографии, сделанной в ночном клубе, рядом с ним стояла роскошная девица в предельно откровенном платье. Красотка вцепилась в Лайма, словно утопающий – в спасательный круг.

Статья была обычной для изданий подобного рода, когда объект отказывается давать интервью, и автору приходится использовать откровения «лучших друзей».

Однако там сообщались и сведения, которые вполне могли оказаться правдой. Флора узнала, что Лайм Тоуэлл был единственным ребенком в семье, а его мать умерла, когда ему исполнилось семь лет. После смерти отца он унаследовал завод, ради управления которым был вынужден прервать учебу в Оксфорде, и вскоре добился больших успехов в бизнесе.

Флора считала дни до возвращения Лайма, словно узник – время, оставшееся до выхода на свободу. Она вздрагивала от каждого телефонного звонка, дома и на работе, прекрасно понимая, что хотя не давала предприимчивому мистеру Тоуэллу номера своего телефона, тот без особого труда найдет способ с ней связаться. Если, конечно, захочет…

Днем все мысли Флоры были заняты только им, а ночью он ей даже снился. Однако прошло уже два дня после даты предполагаемого возвращения Лайма, а он все не объявлялся.

– Черт его побери! – в сердцах воскликнула Флора, сидя у себя в кабинете.

В этот момент зазвонил телефон.

– Да? – как всегда, моментально сняв трубку, резко ответила она и тут же подавила вздох разочарования, услышав голос секретарши. – Слушаю, Салли.

– Мистер Тоуэлл здесь.

Кровь прилила к щекам Флоры, а сердце резко ухнуло куда-то вниз.

– И что?

– Он хочет тебя видеть, только не знает, согласишься ли ты его принять, ведь встреча не была назначена заранее.

Флора пару минут боролась со своими чувствами и одержала трудную победу. Она представила себе, как Лайм с самодовольной улыбкой сидит в приемной, уверенный, что она тут же бросится ему на шею, и ровным голосом произнесла:

– Все правильно, Салли. Мы не договаривались о встрече. Предложи ему прийти следующей неделе, ладно?

На другом конце провода послышались какие-то протестующие возгласы, и дверь в ее кабинет распахнулась. На пороге возник Лайм Тоуэлл собственной персоной. Он быстро прошел к столу и небрежно наклонился к Флоре.

– Скучала по мне? – ласково осведомился он.

– Нет, – твердо ответила Флора, опуская глаза.

– Вот врушка! – загадочно улыбнувшись, понизил он голос. – Похоже, мы вряд ли сможем работать вместе.

Флора с трудом сохраняла спокойствие.

– Это почему же? – выдавила она из себя. – Тебе не нравится наше агентство?

– Напротив, очень даже нравится.

– Тогда в чем дело?

– Просто я не привык смешивать бизнес и удовольствие, – объяснил Лайм, хитро прищурившись.

Словно зачарованная, она смотрела ему в глаза. Он осторожно забрал из ее руки телефонную трубку и аккуратно положил на рычаг.

– Ты хоть соображаешь, что… – потрясенно пробормотала Флора, когда он обошел стол, взял ее за руки и прижал к себе.

– Разве я похож на идиота? – ответил Лайм. – Конечно, соображаю. Я всегда делаю только то, что хочу. – В глазах его плясали веселые огоньки. – Знаешь, – тихо произнес он, – мне нравится, что ты сопротивляешься так долго.

Десять дней – это для него «долго»! Ошеломленная Флора приоткрыла рот, чтобы возмутиться, но было уже поздно.

Лайм поцеловал ее.

Жизнь Флоры в течение двух последующих месяцев вполне могла бы послужить сюжетом для фильма или любовного романа. Лайм Тоуэлл, этот «холостой миллионер», преследовал ее с неутомимостью золотоискателя.

Они ходили в кафе и рестораны, в театры и оперу, в музеи и на выставки. Они выяснили, что на многие вещи смотрят одинаково, но когда их мнения расходились, страстно, до хрипоты спорили. Флора обнаружила в своем обожателе острый ум, и ей нравилось состязаться с ним, видя восхищение в его глазах. Он действительно оказался, как сам любил повторять, мужчиной, которому необходимо постоянно преодолевать препятствия.

Они устраивали пикники в лесу и ездили купаться на побережье. Лайм приглашал ее в бассейн и кегельбан и даже научил играть в гольф. Флоре казалось, что наступили самые счастливые дни в ее жизни.

Единственным облачком, омрачавшим эту идиллию, были постоянные разлуки. Завод Лайма находился в Манчестере, в то время как Флора работала в Лондоне. Мгновения, которые им удавалось проводить вместе, мелькали с быстротой молнии. Она с нетерпением ждала выходных, чтобы целых два дня подряд, не разлучаясь ни на минуту, провести в его роскошной лондонской квартире.

Флора давно уже потеряла голову и остаток здравого смысла. Она влюбилась. Влюбилась так, что для нее на всем белом свете существовал только один человек – Лайм Тоуэлл. Конечно, на примере своей матери она знала, чем могут кончиться такие отношения, но ничего не могла с собой поделать.

Правда, в их любви было одно «но»…

Лайм безумно хотел ее и не скрывал этого, но Флоре, хотя и с трудом, удавалось сдерживать его натиск. Она боялась потерять над собой контроль, не без оснований полагая, что, как только она уступит, Лайм быстро утратит к ней интерес. Флоре казалось, что ее неприступность – единственный способ удержать любимого. Это было мучительно трудно, но необходимо.

Спустя примерно месяц после начала их встреч, в пятницу вечером, Лайм как всегда приехал на выходные из Манчестера. Он появился как раз к ужину. Отдав должное приготовленной Флорой утке и малиновому суфле, он прилег, положив голову ей на колени и задумчиво глядя в потолок. Она нежно гладила его волосы, решив, что он обдумывает какой-то деловой план. Вдруг Лайм обнял ее за шею, притянул к себе и поцеловал.

Через несколько мгновений они оказались лежащими на софе в объятиях друг друга. Их взгляды встретились, и Флора прочитала в его глазах настойчивую просьбу.

– Я хочу тебя, – зазвучал в ее ушах страстный шепот Лайма.

С огромным трудом Флора отстранилась. Она чувствовала себя, как сидящий на строжайшей диете человек перед кремовым тортом или умирающий от жажды путник на берегу пресноводного озера.

– Нет, нет… – еле слышно пролепетала она, изо всех сил пытаясь внушить себе, что права.

– Разве ты не знаешь, что я тебя люблю? – спросил он так, что не поверить ему было трудно. Флора попыталась вырваться, но разомкнуть его объятия оказалось невозможно. – Ах, не знаешь? – покачал он головой и замолчал, пристально всматриваясь в ее лицо. – Что ж, придется тебе это доказать. Выходи за меня замуж.

Флора замерла, потрясенная до глубины души. Долгие годы она была абсолютно убеждена, что вступать в брак бессмысленно, однако появление в ее жизни Лайма серьезно поколебало эту уверенность. Иногда, размечтавшись, Флора даже пыталась представить, что он делает ей предложение. Но ей и в голову не могло прийти, что это произойдет подобным образом! Это была последняя, отчаянная попытка овладеть ею, когда все остальные способы не принесли успеха.

Он был слишком хорош – умный, обаятельный, красивый, богатый и страстный. Как сделать так, чтобы после свадьбы его не постигло разочарование? Вряд ли это возможно.

И тогда Флора приняла решение. Она его любит, она его хочет, и только это имеет значение! Надо жить настоящим и не заботиться о будущем. И не нужно никакой свадьбы! Их отношения слишком дороги для нее. Так почему бы не поступить так, как подсказывает сердце?

– Я не выйду за тебя замуж, – ответила Флора и стала решительно расстегивать пуговицы на его рубашке.

Казалось, впервые в жизни Лайм растерялся.

– Нет? – изумленно переспросил он, уставившись на нее так, как мог бы смотреть устроитель лотереи на человека, отказавшегося от главного приза.

– Нет, мы не поженимся, – беззаботно повторила она, целуя его в шею и расстегивая на рубашке последнюю пуговицу.