Текст книги "Оптимистический финал"

Автор книги: Кара Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

8

Поднявшись наверх, Мег нашла Луизу в ее комнате. Она сидела у окна и смотрела в сад. Сегодня Луиза надела красивый розовый пеньюар, который ей очень шел. Она казалась очень молоденькой, а коротко остриженные волосы и тоненькая шея делали ее похожей на мальчика. В ней не было ничего от юной Анжелики с ее густой копной темных волос. Когда Луиза повернулась к Мег, та не увидела и прекрасного лица Анжелики.

Луиза подняла руку, спрятав лицо. Настороженная, она походила на раненое животное. Но за исключением большого шрама, Мег не увидела тех ужасных повреждений, о которых ее предупреждали. Покрытое шрамами лицо казалось искусственным. И все.

– Мой муж много работал с вами сегодня? – спросила Луиза неестественным голосом. – Он может быть обворожительным, когда хочет добиться своего.

– Да нет, не очень. Он предложил зайти к вам узнать, не могу ли я сделать что-нибудь для вас.

– Для меня все делает Лена, – ответ был вежливым, но в нем слышалась враждебность.

Луиза не возражала против услуг пожилой некрасивой Лены, но от юной прелестной Мег никогда.

– А разве я не могу поговорить с вами немного? – спросила Мег, почувствовав жалость к Луизе.

– Зачем? Клайв думает, что мне одиноко?

Опять в голосе зазвучала та упрямая гордость, выдающая боль, скрывать которую Луизу заставляла ее обидчивость. Но Мег не отступала.

– Я поеду попозже в деревню и могу привезти что-нибудь для вас.

– Хорошо. Возьмите мне книжку в библиотеке. Что-нибудь простое. Я пока не понимаю сложных английских книг.

– Но вы прекрасно говорите по-английски, – заверила ее Мег.

В темных глазах девушки появилось странное хитрое выражение.

– Так же, как ваша подруга Анжелика?

– О, намного лучше.

– Но если бы Анжелика прожила в Англии два года, она бы тоже говорила на совершенном английском. Меня учил муж. Он проявил большое терпение при этом.

Появившаяся помимо ее воли мягкость в голосе выдавала Луизу. Мег поняла, что та была сильно влюблена в Клайва. А теперь ей приходилось сидеть здесь, смотреть на свое изуродованное лицо и раздумывать, не отпугивает ли оно ее любимого мужа. Действительно ли она настояла на возвращении домой, потому что знала о том, что Клайв взял красивую секретаршу? Поэтому ли она пришла в комнату Мег ночью, надеясь, что та на самом деле не была хорошенькая?

Луиза не проявляла дружелюбия, и только одиночество заставляло ее продолжить разговор.

– Я обязана была научиться хорошо говорить по-английски, элегантно одеваться. Клайв собирался устраивать большие обеды и приемы и с гордостью показывать меня там. А потом произошла эта авария. Ему пришлось найти кого-то другого, кто играл бы для него подобную роль.

– Значит, вы не очень часто бывали в обществе? – Мег не знала, как быть тактичной в такой ситуации.

– Нет, я должна была стать большим сюрпризом. Он хотел заставить всех друзей завидовать ему.

Трудно было понять, преувеличивала Луиза или просто была наивной. Но в голосе, несомненно, звучала горечь.

– Но вам тоже все это вскоре предстоит, – мягко сказала Мег. – Ваше лицо выглядит великолепно, а после следующей операции…

– Не лгите мне, мисс Берни. Теперь вы будете выполнять эту работу.

Луиза не спустилась к ленчу. Лена с негодованием посмотрела на Мег и сказала, что хозяйка чувствует себя недостаточно хорошо, чтобы выйти из своей комнаты. Очевидно, визит Мег слишком утомил ее. Когда экономка ушла, Мег резко повернулась к Клайву.

– Мистер Уилтон, скажите мне, пожалуйста, определенно, каково мое положение здесь.

– То, о котором я и говорил. Разбирать почту. Позже мы будем вместе работать в Лондоне. Я же объяснял вам, что ожидаю вашей помощи на выставках.

– Но не на обедах?

– На обедах? – Брови Клайва поползли вверх. – Что вам говорила моя жена?

– О, ничего, кроме… Она думает, что я займу ее место. Я имею в виду в обществе.

– Конечно, нет. Она будет сидеть на своем месте за столом, когда поправится.

– Тогда прошу прощения, мистер Уилтон, но вам нужно сказать об этом Луизе. Она беспокоится о подобных вещах.

Нахмурившееся лицо Клайва и ставшее от этого в одну минуту жестким и безжалостным разгладилось. С огромным облегчением, как показалось Мег, он сменил угрюмое выражение лица и стал обаятельным и симпатичным.

– Мне следовало догадаться об этом самому, и гораздо раньше. Проблема в том, моя дорогая Мег, что вы слишком красивы. Луиза это естественно понимает. Да и какая женщина не заметит?

Мег уже хотелось, чтобы ее лицо стало таким же простым и бесцветным, как у Лены.

– Но для меня она все та же милая девушка, на которой я женился, – продолжал Клайв. – Я считал само собой разумеющимся, что Луиза знает об этом. Надо было разговаривать с ней почаще. Я… – Он на мгновение закрыл лицо руками. – Я тоже в каком-то смысле выздоравливал. Много думал о себе. – Клайв взглянул на Мег, в этот момент выражение его лица вызывало сочувствие. – Помогите мне, Мег. Конечно, я не хочу, чтобы вы заняли место моей жены. Мы вместе переубедим ее.

Сразу после ленча Клайв отправился в комнату Луизы. Но какие бы доводы дон ни приводил, успеха он не добился, потому что, когда Мег уже собиралась выйти из дома, Луиза позвала ее.

– Вы уходите, мисс Берни? Не забудьте взять мне книгу в библиотеке.

– Я помню об этом, миссис Уилтон.

– Присмотритесь к библиотекарше. Она подруга моего мужа. Это он добился для нее мест в библиотеке.

– В самом деле? – Мег ощутила прежнюю неловкость. Теперь предупреждение Саймона Сомерса звучало не так мелодраматично. Но Клайв был человеком с хорошим вкусом. Его невозможно было заподозрить в отсутствии такового, раз он наполнил деревню девушками по своему выбору.

– Я никогда ее не видела, – продолжала Луиза. – Лена говорит, что она некрасивая, но мне не верится. Ее зовут Дженни Хауэрд.

– Миссис Уилтон, а вам не кажется, что это только ваши фантазии?

– Но она здесь, – просто ответила Луиза. – Это факт, не так ли? Я не думаю, что за этим что-то скрывается. Просто муж любит окружать себя красивыми людьми. Теперь вам надо идти, да?

– Да. Мне еще надо заглянуть к мистеру Кромеру.

– К Гансу? Вы идете к нему в мастерскую?

Неужели Мег только показалось, что у Луизы перехватило дыхание, а в глазах появился страх? Должно быть, она ошиблась, потому что впервые Луиза улыбнулась.

– Простите, если вы думаете, что я плохо к вам отношусь, Мег, я могу называть вас Мег? Клайв говорит, что я пролежала все эти месяцы в постели, постоянно что-то себе воображая. Вероятно, это так. Но не позволяйте Гансу…

– Не позволять Гансу что?

Луиза опустила глаза.

– Готовить вам чай, если вы разборчивы. У него полуслепая экономка. Я однажды видела ее на кухне.

Луиза вскинула руки. Ее притворный ужас выглядел вполне убедительно, но она скрывала еще какое-то чувство. Мег показалось, что это страх.

Узкий трехэтажный дом, в котором жил Ганс, находился на грязной улочке. Все дома в округе нуждались в покраске и ремонте. Двери выходили прямо на тротуар. Балки домов просели, и приходилось не зевать, чтобы не удариться головой об них. Мег позвонила, и прошло несколько минут, прежде чем дверь открылась.

Появился Ганс, слегка приоткрыв дверь, как будто думал, что за дверью стоял коммивояжер или еще кто-то, кого не следовало пускать в дом. Мег почувствовала неловкость. Ганс походил на нервного кота, который показывал только один глаз и одно ухо. Но когда он понял, что звонившей была Мег, он широко распахнул дверь. К нему вернулась его обычная экспансивность.

– О, мисс Берни! Я не ожидал, что вы зайдете. Какой приятный сюрприз. Вы ослепительно выглядите. Заходите, посмотрите мой свинарник.

На Гансе был перепачканный краской костюм. Вымазанные краской руки он сжал так крепко, будто не хотел, чтобы Мег видела, в каком они виде. Облик завершали перепутанные волосы и капли пота на лбу.

Такой растрепанный вид был вполне естественным для художника, который только что отошел от мольберта. Но отчего он вспотел? От жары или от возбуждения? День был совсем не жаркий. Может быть, оттого, что ему пришлось спешить по узкой лестнице?

Мег сама не смогла бы объяснить, почему она была так наблюдательна в тот день или почему она чувствовала неловкость.

– Мистер Уилтон просил передать вам вот это, – сказала она, протягивая Гансу конверт.

– Что это?

– Чек, я думаю.

– О, да, конечно. Как это мило со стороны Клайва. Но заходите же, мисс Берни. Разве вы не хотите посмотреть мою мастерскую?

Ганс вновь чувствовал себя уверенно. Сознание того, что пришедший человек не вторгался в его личную жизнь, успокоило его. Именно так Мег поняла его улыбку и гостеприимство. Ганс выглядел страстным и немного раболепным.

– Вы уже знаете, как я хочу написать ваш портрет, мисс Берни. Может быть, в скором времени вы проявите великодушие и уделите мне внимание. – Он протянул руку вперед. – Вы знаете, для человека с таким желанием творить, как у меня, отсутствие способностей – это трагедия. Но я верю, что в один прекрасный день у меня все получится. Я чувствую это внутри себя. Лица, подобные вашему, прожигают меня насквозь. Боже мой, какую чепуху я несу! Поднимайтесь, мисс Берни.

Отказаться было бы неприлично. Мег пошла вслед за маленьким человечком в потрепанной одежде – какая мощная шея и голова и такие сильные и короткие руки! – вверх по узкой темной лестнице. Где-то в доме отчаянно мяукала кошка, как будто была заперта. Или голодна.

Поднявшись, Ганс открыл одну из дверей и провел Мег в мастерскую со скошенным потолком. Она занимала весь верхний этаж. На стенах висело несколько акварелей, нарисованных Гансом для рождественских открыток. В ней также было сооружено возвышение для натурщицы, что казалось данью тщеславию посредственного художника, который сам признавал, что не может быть хорошим портретистом.

– А я могу увидеть какой-нибудь портрет? – спросила Мег.

– Да, конечно.

Ганс перебрал несколько холстом и достал портрет, написанный маслом, на котором Мег узнала Клайва Уилтона, сурового, напряженного и безжизненного. Затем он достал еще один портрет тучной женщины, которая тоже казалась примерзшей к холсту.

– Это барменша из «Крауна», – объяснил Ганс. – Вы понимаете мои проблемы. Я улавливаю сходство, но жизнь и душа от меня ускользают. Я постоянно тренируюсь. Мисс Берни, у вас такой замечательный свет в глазах. Может быть, ваше лицо принесет мне успех.

Портреты были выполнены довольно профессионально, Мег это видела. Но слова Ганса были абсолютной правдой: портретам не хватало жизни. Они производили гнетущее впечатление. Никто не мог понять, почему Ганс настаивал или просто думал, что однажды в эти портреты каким-то чудом можно будет вдохнуть жизнь.

– Вы когда-нибудь писали миссис Уилтон? – как бы невзначай поинтересовалась Мег.

Ганс резко повернулся.

– А почему вас это интересует?

– Вы же сказали, что не пропускаете случая написать красивое лицо. А Луиза была красавицей.

Ганс раздумывал, что ответить. Затем он медленно произнес:

– Да, я писал ее. Она была хорошей моделью, но результат, – тут он пожал плечами, – не был оценен.

– Можно посмотреть? Я хочу узнать, как она выглядела до аварии. Я искала ее фотографию в доме, но там, похоже, нет ни одной.

– Я думаю, Клайв их уничтожил. Он считал, что будет лучше не напоминать Луизе, как она выглядела прежде. То же самое и с портретом. Клайв настаивал, чтобы я отдал картину ему, несмотря на то, что она была неудачной. Постепенно Луиза привыкнет к новому лицу, а старое он хранит в своей памяти.

– Но он наверняка должен был сохранить одну фотографию для себя. Это хорошая мысль, я полагаю, но память не так надежна, как все остальное.

Мег говорила с определенной уверенностью, и Ганс бросил на нее многозначительный взгляд.

– Вы, вероятно, пытаетесь вызвать из памяти лицо какого-то любовника, мисс Берни? Я понимаю, что вы имеете в виду. Черты лица ускользают то того, кто пытается их вспомнить. – Голос Ганса был мягким и понимающим, в нем не было ни капли дерзости. – Но Клайв решительный человек. Он хотел, чтобы все было сделано именно так. Возможно, он думал, что таким путем и ему будет легче принять новую Луизу. Вся эта история была огромной трагедией для них обоих.

– Она так любит его, – непроизвольно вставила Мег.

Ганс посмотрел на нее и ничего не ответил. Он не сказал, что Клайв тоже любит жену. Только начал поворачивать картины обратно к стене. В этот момент снова замяукала кошка, ее пронзительные вопли раздавались по всему дому.

– Кошка где-то заперта? – спросила Мег.

– Это кошка моей экономки. Мисс Берт куда-то вышла, а кошку в таких случаях мы запираем в безопасном месте, пока мисс Берт не вернется. Я не знаю, почему мисс Берт думает, что кошка захочет убежать. Старушка немного эксцентрична. У нее полно всяких причуд и фантазий. Она всегда чего-то боится. У нее падает зрение – это так естественно для ее возраста – поэтому она ни за что не выйдет на улицу, если день не пасмурный, как сегодня. Она думает, что яркий солнечный свет вреден. На самом деле, она начинает проводить все больше времени в своей комнате и запускать и дом, и меня.

– И вы оставляете ее у себя?

– Пока да. Я надеюсь, что у нее это пройдет. Если нет, то нам придется расстаться. У мисс Берт есть сестра в Норфолке, которую можно уговорить забрать ее. Но я не буду делать этого, пока не появится настоящая необходимость. Я не обращаю внимания на ее причуды. В конце концов, они есть у каждого. Просто некоторые их лучше скрывают.

– Я думаю, это жестоко – заставлять кошку так кричать, – с трудом выдавила Мег. В доме всего-навсего мяукала кошка, но девушке этот звук казался жутким.

– Будь благословенно ваше доброе сердце. – В глазах Ганса появилось восхищение, которое почти смутило Мег. – Теперь я понимаю, почему в ваших глазах светится душа. Мне бы очень хотелось еще раз попробовать написать по-настоящему хороший портрет. Я могу договориться с Клайвом, чтобы он предоставил вам некоторое время для позирований. Пожалуйста, скажите «да», мисс Берни. Тем самым вы проявили бы ко мне большее участие, чем вы думаете.

Ганс казался таким невинным и страстным, как маленький мальчик, что Мег добродушно ответила:

– Хорошо, да, если вы действительно так сильно этого хотите.

Было бы замечательно, если бы Ганс все-таки сумел создать хороший портрет. В его страсти не чувствовалось ничего, что могло дать Луизе повод для дурных предчувствий. В доме все выглядело обычным, за исключением одиноко кричащей кошки и рассеянного вида Ганса, когда он открыл дверь. Но сейчас хозяин был таким естественным и раскованным, что Мег легко могла представить себе его возбуждение.

Когда Мег уходила, то подумала, не встретит ли она полуслепую мисс Берт, возвращавшуюся домой. Но улица была пуста. Мег дошла до конца улицы и только тогда обнаружила, что идет не в ту сторону. Деревенская площадь, церковь и библиотека были в другом конце. Мег поняла это по церковному шпилю, видневшемуся невдалеке. Ей пришлось пройти мимо дома Ганса, и она непроизвольно взглянула на темные окна.

За кружевной занавеской в окне маленькой гостиной Мег увидела рыжую кошку, которая вспрыгнула на подоконник и выглянула на улицу. Должно быть, это и была кошка мисс Берт, Ганс наконец выпустил ее, невзирая на предупреждение хозяйки. Наверное, он не смог дольше выносить ее мяуканье. Но почему он не сделал этого, пока Мег была в доме?

Девушка в библиотеке подняла темные, немного косившие глаза и холодно посмотрела на Мег. Прежде чем та успела открыть рот, библиотекарша сказала:

– Не говорите мне ничего. Вы – новая секретарша.

– Откуда вы знаете?

– Разве вы не заметили размеров нашего местечка? Кем же еще вы можете быть? – в голосе не было враждебности, но слышалось циничное удовольствие. – Кроме того, в вас каждая черточка выдает, что вы из Лондона. Мне нравится это платье.

– А вы, конечно, Дженни Хауэрд.

– Почему «конечно»? Не говорите, что Клайв рассказывал вам обо мне. Не думаю, что он один из тех, кто хвастается своими неудачами. – Внезапно Дженни заинтересованно наклонилась вперед. – Скажите, как вы можете его оценить? Для меня он был большой загадкой.

– Но я приехала сюда не оценивать. Я только секретарь.

– Вы такая хорошенькая, как и говорил Саймон.

– Саймон? Он рассказывал вам обо мне?

Дженни внимательно посмотрела на Мег.

– Да, и я могу добавить, что не в его правилах говорить о женщинах. Значит, вы действительно произвели впечатление.

– Мне кажется, здесь каждый житель говорит о другом. Но это явно ничего не значит.

– Когда как, – загадочно ответила Дженни, все еще продолжая внимательно рассматривать Мег. – Но вы блондинка. Не темная, как я. Я просто не могу разобраться в Клайве. Естественно думать, что если Клайв предпочитает темноволосых женщин, то и окружает себя такими.

– Я же сказала, что я только секретарь, – ответила Мег с долей раздражения. Она посмотрела на загадочно улыбающуюся Дженни и добавила: – Кем были вы?

– О, не выдумывайте, никем. Я была так же наивна, как и вы. Ну, в действительности не совсем такая же. Вы, кажется, до сих пор верите в добрые намерения Клайва. Я никогда этого не делала.

– Но вы приехали.

Дженни пожала плечами.

– Ну и что? Когда он нашел меня, я разносила чашечки кофе в баре. Он сказал, что библиотека Френчли нуждается в молодой и привлекательной библиотекарше. Таковы были его слова, честное слово. Он пообещал устроить мне это место, если я захочу жить в деревне. Клайв даже упрашивал меня. Мне тогда казалось, что все остальное лучше бара. Нельзя отрицать, что Клайв производит впечатление. К тому же, я действительно люблю книги. Когда-то изучала литературу в университете, но мне не хватило терпения. Должна заметить, что я не ревнива.

– Ревнива! Ко мне?

– Конечно, я обязательно начала бы ревновать, если бы была неравнодушна к Клайву.

– Послушайте, вы ошибаетесь. Я на самом деле только секретарь мистера Уилтона. Я, как рабыня, трудилась сегодня все утро. К тому же дома его жена.

Дженни тут же вскочила.

– Не может быть!

– Это правда. Я пришла попросить книгу для нее. Кстати, почему бы ей не быть дома?

– Особых причин, конечно, нет, кроме той, что никто не верил, что когда-нибудь Луиза все-таки вернется домой.

– Вы хотите сказать, все ожидали, что Луиза умрет?

– Нет, она не настолько серьезно пострадала. Люди просто не надеялись, что она вернется к Клайву. Или он примет ее обратно.

– Потому что… она боялась возвращаться? – Мег произнесла эти слова, сама не желая того. Она даже не поняла, почему они пришли ей в голову.

– Здесь ходили слухи, о которых я не знала до тех пор, пока не приехала сюда. Полагаю, вы тоже имеете о них представление.

– Об аварии, которая случилась по небрежности Клайва?

– Некоторые говорят, более чем небрежности.

– Но почему? Луиза была так красива! По крайней мере, по рассказам.

На лице Дженни появилось циничное выражение.

– Мужчина хочет не только хорошенькое личико. А, вероятно, это было единственное, что имела Луиза. Скажите мне, как она сейчас выглядит?

– По-другому, я полагаю. Но, на самом деле, не так плохо. Мне бы, конечно, не хотелось, чтобы подобное случилось со мной. Бедная Луиза так переживает из-за своего лица.

– Ей, должно быть, невыносимо ваше присутствие в доме.

Мег встревожилась.

– Но она, конечно, не думает… Я имею в виду… Неужели Клайв именно такой? Он даже не пытался прикоснуться ко мне, не говоря уже о каких-то предложениях. Он только начальник.

– Вы почти не проверяли его, правда? Держу пари, он не знал, что Луиза возвращается домой.

Мег замолчала, осознавая смысл произнесенных только что слов. Но признаваться в этом Дженни необходимости не было. Какая часть из того, на что она сейчас лукаво намекала, была правдой? Саймон Сомерс говорил то же самое. Но Дженни призналась, что Клайв не относился к ней так, как ей казалось, он должен был относиться к Мег. Вспоминая напряженное лицо, на котором застыло выражение одиночества, Мег не могла поверить в плохое.

– Хорошо, что хочет почитать прекрасная Луиза? – спросила Дженни. Она поднялась, худое чувственное тело было искусно скрыто черным свитером и юбкой. – Она любит романы? Нет, я полагаю, бедняжка уже из них выросла. Может быть, ей понравится детектив? Нет, опять не то. Это должен быть ужасный роман о супружеской неверности.

– Мне кажется, вы несете фантастическую чепуху, – взорвалась Мег.

Дженни рассмеялась.

– Наверное, вы правы. В таком глухом местечке, как это, приходится самой сочинять мелодрамы. Здесь только Саймон, Ганс и Клайв все оживляют.

– О, Ганс, – вставила Мег. – Я только что заходила к нему. Он хочет написать мой портрет.

Дженни резко повернулась к ней. Лицо ее оживилось, глаза вспыхнули.

– Держитесь подальше от Ганса!

– Почему? – В Мег вновь появилось странное напряжение. Луиза говорила то же самое. Или намекала на это. Чего вообще можно было опасаться в Гансе или в его темном доме, кроме мяукающей кошки?

– Потому что он мой, – коротко и неожиданно ответила Дженни.

– И это все?

– Что вы подразумеваете под «это все»? Это очень много. Я влюблена в него, только бог знает, почему. Поэтому я осталась здесь. Поэтому я не расстроилась, когда надежды Клайва на меня не оправдались.

– Но он хочет только написать мой портрет, – сказала Мег, желая ее успокоить.

– Это все, что он хочет и от меня. Но вы можете часами оставаться в студии наедине. Экономка уходит из дома. Ее никто не видит. Кстати, она сумасшедшая.

Теперь пришла очередь Мег смеяться.

– Не надо глупостей, Дженни. Ганс не в моем вкусе.

– Я тоже так думала о себе. Но он заводит приятную беседу, у него такие замечательные руки. Вы заметили? Действительно замечательные, – поежилась Дженни. – О, я догадываюсь, что немного помешалась. Клайв, который намного красивее, оставляет меня равнодушной, а в такое недоразумение, как Ганс, я влюбилась.

Дженни была странно привлекательна, и Мег ушла из библиотеки довольная тем, что у нее здесь появился друг. Довольная? Она еще раз повторила слово про себя, чтобы убедиться в том, что оно действительно подходит. Мег чувствовала себя очень неловко и даже немного чего-то боялась с тех пор, как Луиза таким странным образом вернулась домой. Конечно, она была секретарем Клайва, и работа для нее действительно много значила. Но при этом постоянно возникали все эти подводные течения. Ганс хотел запечатлеть ее на холсте, как ангела… А Дженни не делала секрета из своей ревности.

Взяв книгу, которую Дженни выбрала для Луизы – путевые заметки об Испании, – Мег вышла на улицу, все еще поглощенная своими мыслями, и тут же столкнулась с Саймоном Сомерсом, который нес большую картину и выглядел немного рассеянным.

Его лицо моментально расплылось в довольной улыбке, он преградил ей дорогу.

– Хорошенькая секретарша!

Мег попыталась остаться холодной и равнодушной.

– Я в вашем вкусе?

Саймон ухватился за фразу и с интересом спросил:

– А какая вы еще?

– Ганс думает, что я ангел, – весело ответила Мег.

К ее удивлению, Саймона это не развеселило. Он задумчиво прищурил глаза. Но все, что он сказал, было:

– Ганс – мечтатель. Ему надо брать уроки у старых романтиков и писать вас с голубем в руках и небесным хором, растворяющимся в небе.

– Боже мой, вам самому надо быть художником. Или вы уже занимаетесь искусством?

Мег посмотрела на картину в его руках. Саймон повернул ее поудобнее, чтобы Мег увидела темное потрескавшееся полотно, фигуры на котором были почти неразличимы.

– Я занимался искусством не более, чем этот парень два столетия назад.

– О, эта та самая картина, раму от которой хочет иметь Клайв? Красивая рама, правда? Когда ее очистят, она будет прекрасно выглядеть.

Саймон дотронулся до тусклой позолоты.

– Здесь есть несколько испорченных фрагментов, которые можно восстановить. У Клайва есть смышленый мастер, он все сделает. Затем в раму вставят хорошую картину и дорого ее продадут. Вы же знаете, как люди помешаны на подлинном антиквариате, старинных монетах и прочих вещах. Клайв заставляет меня рыскать повсюду в поисках старинных картин.

– Вы их часто находите?

– Такие старые, как эта, не часто. Я приобрел ее на аукционе вчера в одном доме. Сама картина абсолютно не имеет ценности.

– Но иногда вы можете найти подлинник старого мастера.

– Вряд ли. Не в наш коммерческий век. Большинство людей знают, сколько стоит их состояние, до последнего пенни. А Клайв слишком практичен, чтобы предаваться несбыточным мечтам. Вы возвращаетесь домой? Можно я пройдусь с вами?

– Эта улица слишком людная.

– Я называю это скрытым согласием. А вы действительно похожи на ангела. Вы разрешите Гансу написать ваш портрет?

Мег посмотрела на спутника в замешательстве.

– Почему возникают все эти разговоры, из-за желания Ганса написать мой портрет? Сначала Клайв, потом Луиза, потом Дженни, а теперь вы. По-моему, он самый избалованный художник в Англии. Особенно при том, что он таковым не является.

И опять Мег увидела задумчивость в глазах Саймона.

– Позировать Гансу. Это может стать очень интересным экспериментом. – Он остановился и, казалось, собирался сказать что-то еще, но передумал. Мгновение спустя он произнес: – Не позволяйте Гансу особенно восхищаться вами.

– Восхищаться?

– Простите меня. Не возмущайтесь, пожалуйста. Вы ведь не Дженни Хауэрд.

– Дженни влюблена в него, – жестко ответила Мег.

– Да, – согласился Саймон опять со странной осторожностью. – Это облегчает Гансу жизнь. И еще одно: если вы все-таки согласитесь позировать, дайте мне знать об этом.

– Зачем?

– Верите вы или нет, но меня интересует, чем вы занимаетесь. Вы не возражаете?

– Это все? Вы тоже думаете, что Ганс совершает какое-то преступление? – Мег говорила весело и была поражена горячностью его ответа.

– Неужели вы думаете, что я позволю вам попасть в настоящую беду?

Забытая теплота шевельнулась в Мег. Какое дело было до нее этому молодому человеку?

– Здесь все говорят загадками. Но это местечко так мало, что вы и так скоро услышите, чем я занимаюсь.

Они шли вниз по узенькой улочке, на которой жил Ганс. У Мег было желание рассказать Саймону о кошке, запертой в комнате мисс Берт, но она упустила момент. Вообще, происшествие казалось ей очень незначительным. К тому же, в окне мисс Берт наверху горел свет. Она, должно быть, вернулась, чтобы покормить и приласкать кошку.

Уже темнело, когда они свернули на тропинку, ведущую к дому Клайва на окраине деревни. Саймон начал расспрашивать Мег о возвращении Луизы, которое удивило его не меньше, чем Дженни. Кажется, сплетни, ходившие по деревне, были направлены против Клайва, что было бы очень несправедливо.

– Скажите мне, не говоря о ее изменившейся внешности, вы все еще надеялись, что Луиза была той девушкой, которую вы встречали в Италии?

– Я не знаю, могла ли она ею быть? Она это отрицает. С чего бы ей лгать?

– А вы довольны, что она не Анжелика, или как там ее звали?

– Анжелика, – заколебалась Мег. – Да, довольна. Какой смысл Луизе скрывать что-то?

– Кто знает? – ответил Саймон.

– Луиза говорит на хорошем английском, а Анжелика его почти не знала. К тому же Анжелика была во Флоренции, а Луиза приехала из Рима.

– Так нам сказали, – заметил Саймон с прежней рассудительностью. – У Анжелики были какие-нибудь особенности?

– Не думаю. Я не очень хорошо ее знала. Я провела на вилле всего одну ночь и по большей части разговаривала с бабушкой. Но должна признаться, что это очень странно…

– Что?

– Что они обе вышли замуж за англичан.

– Впечатлительные англичане! Ну что же, теперь у вас есть возможность познакомиться с Луизой поближе, раз она дома. Если, конечно, позволит Клайв.

– Конечно позволит. Он хочет, чтобы я разговаривала с Луизой и пыталась поднять ей настроение.

– Я просто подумал, что он может загрузить вас печатной работой, – мягко заметил Саймон.

– Откуда в вас столько сарказма по отношению к Клайву? – требовательно спросила Мег.

– Зачем вам вообще думать о нем? – ответил Саймон вопросом на вопрос. – Расскажите мне о себе. Где ваша семья? Как они вас любят?

– У меня брат в Индии, а отец живет в отеле в Торки.

– У вас есть любовник?

– Какое вам дело?

– Думаю, большое. Хочу я того или нет, – он взял руку Мег в свою. Из голоса исчезла дерзость, и на мгновение он крепко сжал ее руку. Мег увидела над собой его грубоватое и доброе лицо. – Я могу вам понадобиться, Мег. Запомните это. Но, по крайней мере… – неожиданно он беззаботно расхохотался, – теперь я понимаю, почему вы согласились поехать с Клайвом. Вы были совсем не так наивны, правда? Вы хотели вырваться из своего прошлого. Мудрая девушка. Вы выбрали верный путь.

– К Клайву, – подчеркнула Мег.

– О, мы сумеем с ним справиться.

Мег собиралась позвонить в дверь дома Клайва, когда увидела, что та не заперта. Она толкнула дверь, приглашая Саймона внести картину. Свет не был зажжен. Пока Мег искала выключатель в еще незнакомом доме, из кабинета донесся голос Клайва. Она замешкалась, думая, что у того посетитель, но потом поняла, что он разговаривает по телефону.

– Ты чертов дурень! – прорычал резкий голос. – Дурак! Что на тебя нашло? Да, я думаю, мне надо приехать, черт бы тебя взял!

В мгновение ока Саймон схватил Мег за руку и вытолкнул обратно на улицу. В следующее мгновение он бесшумно закрыл дверь.

– Теперь нажмите на звонок, – приказал он.

– Что вы делаете?

– Оберегаю вас от неприятностей. Нажмите на звонок.

Мег изумленно повиновалась. Прошло несколько секунд, прежде чем раздались шаги. Вспыхнул свет, и Клайв отворил дверь.

– А, Мег, – сказал он. – И Саймон с новой находкой. Мне не терпится ее увидеть. Входите же.

Голос был вежливый, жесты неторопливы и обдуманны. Только в тот момент, когда Мег увидела Клайва при полном освещении, она поняла, что он не смотрел на картину, которую устанавливал Саймон. Он вообще ни на что не смотрел. Непроницаемые глаза были обращены внутрь. Что-то только что произошло или вот-вот должно было произойти…