Текст книги "Принцип бабочки (СИ)"
Автор книги: Кара Райр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
Дима подошел ближе и открыл дверь.
– Ты знал? – единственное, что смогла спросить я, всматриваясь в приборную панель.
– Да, – немногословно ответил Лебедев.
– Я поеду одна, оставь меня сейчас, – это был ультиматум и Дима лишь понимающе захлопнул дверь, оставляя меня наедине с мыслями.
Я переставила передачу на драйв и плотно прижимая тапку в пол понеслась по чистой трассе. Я знаю куда ехать, я выезжала отсюда с утра, тут прямая дорога, не заблужусь.
Не могу уложить в голове, как взрослый мужчина бросил свою дочь, бросил жену… Да что там, я не могу вложить то, что он отдал свою дочь в сексуальное рабство. Я же по факты была рабыней… А сейчас? А сейчас я не знаю. Я лишь смотрела на стрелку, которая переваливала за 180. Скорость сейчас мое лекарство.
Я смотрела на дорогу, а головой была в аду. В самом настоящем. Хуже чем то, что случилось со мной в прошлый месяц. Я не знала зачем возвращалась в этот дом. Не знала зачем еду туда. Из-за Димы? Нет, наверное, из-за себя. Я хочу с Шершнем позже поговорить. Я хочу посмотреть ему в глаза, когда успокоюсь. А могу ли я вообще успокоиться?
Я неслась по трассе, но дорога заканчивалась и мне пришлось сбавить скорость. Вот дом, уже снаружи. Ничего такой, но ненавижу его. Хотя нет, не ненавижу, сам дом мне ничего не сделал, я ненавижу всю эту свиту внутри.
На автомате припарковалась во дворе и пошла на качели. Сейчас это единственное место, где я могу побыть не одна. Мила всегда со мной, даже мысленно качается там. Надо ей позвонить и срать, что это якобы не положено, я уже доказала свою верность.
Качая ногами и ковыряя ногти я думала. Думала, что отцу скажу. Плюну ли я ему в лицо? Обниму? Точно не обниму.
Еще и Дима знал. Ой, в нем я уже устала разочаровываться, он для меня загадка. И всегда ей будет.
– Я испугался за тебя,– приблизился Лебедев.
– Дим, почему ты мне не сказал?– я пыталась разглядеть в нем хоть единую эмоцию которой не было.
Этот истукан стоял передо мной словно ни в чем не бывало, словно его люди сейчас не избивали моего биологического отца, словно он вообще прилежный парнишка, который познакомился со мной в парке на лавочке. Он вообще осознает реальность? Это все дико начало меня злить. Сейчас я имею полное право злиться и буду.
– А ты бы поступила иначе?– он нахмурил брови.
– Дима, когда тебе задают вопрос, не значит, что нужно задавать вопрос в ответ,– я сжала сильно зубы, пытаясь не накричать на него.
– Я благодарю тебя за помощь, но знай свое место,– выпалил Лебедев.
– Что? – моя челюсть если бы могла легла бы уже на этот сраный газон.
– Знай свое место, бабочка,– добавил он, не сводя с меня взгляд.
Я прям опешила на секунду, но в тоже мгновенье поднялась с качель и начала колотить его по груди кулаками.
– Ты животное, понял? Ты животное! Как ты можешь указывать мне на мое место?!
Он крепко схватил меня за запястья.
– Твое место подо мной в кровати, ты меня поняла? В остальное не лезь!– повысил голос этот голубоглазый мужлан.
Я кипела от ярости.
– Ты бы сдох, надо было убить тебя! Убить тебя! – кричала я, что есть мочи.
А он поволок меня в дом. Я сопротивлялась, колотила его ногами, но он поднял меня словно пушинку и закинул на спину, не сказав ни слова.
Мои попытки были тщетны. Я точно его не понимаю, я зла, в бешенстве и в тоже время понимаю, что сейчас не самое лучшее время для моих истерик. Все итак сложно.
Дима повалил меня на кровать, я рухнула на наши белые простыни.
– Будешь чай?– самый неожиданный вопрос,– с ромашкой.
Я лежала под ним и смотрела на его ясные глаза, смотрела на его уже отросшую щетину и хотела ударить его по голове какой-нибудь вазой.
– Ромашки свои себе в ж…..
Не успела я закончить, как он впился губами в мои, затыкая мне рот.
...
Дмитрий
Я повалил свою маленькую бабочку на кровать и, пропустив мимо ушей, что она говорит, впился в ее мягкие, сочные губы.
Она все еще вырывалась, но я чувствовал, что скоро она мне поддастся. Наш секс должен стать другим. Он должен стать чувственным, настоящим. Сейчас я хочу только ее.
Сейчас я хотел разгрузить голову и показать ей, что нужно расслабиться. Со всеми этими ситуациями она очень напряглась и начала делать то, что не нужно. Не хочу, чтобы она о чем-то переживала и забивала себе голову ненужной информацией.
Я прикусил ее нижнюю губу, чувствуя, как кровь приливает к моему паху. Она спустила томный стон. Я завелся. Прервавшись, я увидел ее потерянный взгляд, почувствовал ее напряженное дыхание.
– Дима, Дима, – шептала она, опрокидывая голову назад.
Я видел ее длинную, стройную шею и даже не мог представить, что твориться в ее голове. Это не важно сейчас, я скоро займу все ее мысли.
Я медленно расстёгивал рубашку, смотря на стройные изгибы моей маленькой девочки в одежде, которую я сейчас тоже сниму.
Стянув с нее джинсы, медленно приподнял ее футболку, проводя череду горячих поцелуев, вкушая запах ее тела. Она пахла персиками. Яркий, четкий запах слышался и туманил мысли. Взяв в рот ее сосок, я поигрался с ним, запуская руку ей в трусики.
Она тихонько простонала, поглаживая меня по голове.
Дальше все было быстро: она снимает футболку, усаживает меня к изголовью кровати и стягивая мои боксеры, берет мой член в рот. Ее движения языком, по кругу, дерзко, сводили меня с ума. Я откинул голову, чувствуя, как она обхватывает губами головку члена. Кровь приливает к паху все больше и больше, у меня даже есть ощущение, что из-за этой красотки у меня даже перестанет биться сердце. Она обхватывает основание моего полового органа рукой и в этот момент прикусывает его. Это было не больно, она была аккуратной, но я словно вышел на новый уровень возбуждения. Я тут же поднялся, оттолкнул ее и повалил на кровать, перевернул ее маленькое тело и пристроился.
От того, как она ахнула от моего проникновения я аж вздрогнул. Она прижалась грудью к кровати и прислонилась головой к простыням. Я вхожу в ее узкое лоно резкими толчками, сжимая ее ягодицы в руках. Я чувствую ее кожу, которая вот вот покроется мурашками.
Один толчок, другой, третий и вот она уже кричит, а я упираюсь в ее стенках. Ее киска текла и я чувстовал это. Сейчас мы оба отвлеклись от всего ненужного и волнуещго. Есть только мы. Мы, наша страсть и горячие стоны.
Вероника выгибала спину, а я наслаждался ее изгибами тела, ее тонкой талией, ее выступающими лопатками. Я просто кайфовал от нее. Он была такой живой, такой нежной, такой настоящей. Я не мог оторваться.
Вскоре я не мог себя сдержать и излился в нее вулканом страсти, тяжело дыша.
– Успокоилась?– проронил я, рухнув на кровать.
– Вполне, – она ухмыльнулась.
Я понимал, что она отошла. Это мне важно, не хочу забивать себе голову еще и ее загонами.
– Выпей таблетку,– напомнил я.
– Ага,– она завиляла бедрами в сторону ванной.
Я прислонил голову на подушку и просто погрузился в свои мысли.
Шершень на 3 этаже. Его дочь голая у меня в ванной. А я на мягкий простынях и с пустыми яйцами. Все хорошо.
Вероника
С меня стекло 7 потов, после того как я пробежала вокруг дома сотню раз. Хотелось выплеснуть свою энергию, свою злость и бежала, бежала по кругу.
Я остановилась у машину. Взглянула на нее. Подошла ближе. Плюнула на нее, пнула по колесу, так, что аж нога заболела. Сука.
– Проклятая железяка,– я прижалась спиной к двери, посмотрела на закатное небо.
Я винила эту машину в том, в чем она не виновата. Хотелось винить кого-то, даже Диму, но только не себя. Не знаю почему, но мне было почему-то важно, обвинить кого-то в том, что мне, толи больно, то ли все равно. Я хотела кого-то винить в своих проблемах и переживаниях. Просто мерзко. Чувствуя то, как машина печет мне спину, я чуть отстранилась, разминая ноги. Я согнулась, опуская руки на колени. Поза какой-то недособаки, но мне так удобно. Теперь я смотрю на газон. Не интересно. эта зеленая трава мне уже приелась.
Я ощущала себя такой беспомощной, что до безумия хотела раствориться в этих синих на небе облаках. Раствориться там и не думать о свободе, о том, что нужно выбирать, о том, что не нужно говорить с отцом. Я хотела стать просто облаком и плыть по небу, а не думать, где они держат моего отца и жив ли он еще. Все таки Шершень, если быть откровенным, не был мне совсем чужим человеком. Он занимал в моем сердце особое место, растил меня как "сотрудницу". А лучше бы как дочь воспитывал.
– Лунтик, Кузя, за мной,– крикнул парень, светловолосый качек, покрытый с ног до головы татуировками.
Я отвлеклась и уставилась на то, как собак выпускают из вольера, и они бегут за, как его там, Игорем.
Тут в мою голову пришло осознание. Они не охраняют то, что в доме, они охраняют то, что снаружи. Я вспомнила дверь, дверь, которая в лесу припрятана. Точно.
Как я была благодарна, что могу ходить свободно теперь и за территорией. Я дождалась пока Игорь и песики покинут двор и исчезнут за каменным забором. Стоит за ним проследить, что-то там прячут? А судя по кастрюле, которая была в руках блондина, кого-то. Мне нужно это узнать.
Глава 18 Скот и скотч
Вероника
Пробраться в это место было заданием не из легких. Я затаилась в кустах, дождалась пока охранник-истукан уйдет. Благо Лунтик и Кузя меня знали и ни в коей мере не считали «чужой».
Я повернула ручку тяжелой, уже заржавевшей двери и оттуда просто вылетел запах старины. Именно пожилого человека, который в той или иной форме не следит за собой.
Я огляделась. Сердце тормошилось, было готовы выпрыгнуть из груди. Дышать стало тяжело и из-за запаха и из-за страха.
– Ну и что ты снова приперся, – послышался хриплый мужской голос.
Я замерла. Легкие сжались.
– Чего приперся спрашиваю?– снова он.
Я переборола себя и сделала несколько шагов по каменным ступеням вниз.
– Игорь, блядь! – закричал старик.
Я сделала пару шагов и оказалась в серой, тускло освещённой комнате. Каменные стены, бетонные полы, пыль.
Мужчина лет 60 сидел в углу, вальяжно раскинув ноги в стороны. Он прислонился к стене. Я видела его грязные, голые ноги, его серые потрепанные, широкие штаны. Он сидел на железной койке. Такие ставят обычно в тюрьмах.
Тут был телевизор, большой, что показалось мне весьма странным. Старыми книгами был завален почти весь пол. Грязная тарелка поверх этой горы макулатуры. А этот длинноволосый, седой мужчина, сидел и смотрел на меня, словно я ангел.
Это все ужасно пугало меня. Кто он? За что он здесь? Почему, если он плохой в понимании Димы, его еще не убили?
– Я что наконец-то умер? – тихий шепот сорвался с его уст.
– Что, простите?– уточнила я, приблизившись.
Что-то в нем было знакомое. Где-то я его видела, а вот где не понимаю. Он потянулся рукой к стене и потянув за ниточку включил свет. Я на секунду чуть не ослепла.
– Люба, ты как тут?
Этот вопрос подверг меня в шок.
– Меня зовут Вероника,– дрожащими губами произнесла я.
– Ты что уже так выросла?– он недоумевал.
Потирал руками бороду и морщил брови.
– Да, а вы кто? – я всматривалась в его густые брови и все еще пыталась понять. Вспомнить.
– А я Константин, Вероника, ты что, не помнишь меня?– сказал это он, а в ахере я.
Как? Он же мертв. Я сейчас просто недоумевала.
Как? Как? Как? Как?
– Нет,– прошептала я в ответ, стиснув зубы.
Дальше все было так, словно меня поместили в купл и я там застряла. Словно я говорю с человеком в воде. Эхо.
– Почему вы тут?– я все еще пыталась осознать.
– Знаешь, дети заменяют родителей, Дима решил, что мне пора уйти на покой,– Константин наклонился ближе ко мне.
– Но вы же считаетесь мертвым?– от этих слов у меня подкашивались ноги. Я не могла поверить, в то, что Дима засунул своего отца в старый подвал, точнее в новый, оборудованный. Сколько лет он провел тут в одиночестве мне даже страшно представить. Это все выглядело как дикость чистой воды.
Он рассказывал мне многое. А я сидела рядом и плакала. Он обнимал меня и даже несмотря на его грязный и отталкивающий вид, мне было приятно от его поддержки.
– Я так ее любил, Вероничка, ты даже представить не можешь, когда она умерла я думал с моста скинуться, но не сделал это из-за вас, моих детей, – продолжал Константин,– А она знаешь, так красиво пела, о боже, девочка моя, она так пела мне вечерами, пока я убоюкивал тебя в кроватке. Я помню качаю тебя, ты так смотришь на меня, глазки горят. Я тогда чувствовал себя твоим отцом, точнее, я всегда им себя чувствовал. И находясь тут часто гадал, какой же ты все таки вырастишь.
Слеза за слезой падали на серый бетон. Сердце разорвано в клочья, если можно выразиться, оно развалилось на атомы и больше не соберётся. Я симпатизирую мужчине, который так поступил со своим отцом, так поступает с жизнями многих людей, девушками, со мной… Он отнимает наше время, он рушит наши жизни, а я, просто идиотка.
Я выслушала еще несколько историй, держа старца за руку. У него была такая грубая кожа…
– Давай те я помогу вам сбежать?– осенило в мгновенье меня, я развернулась на грустного старика.
– Спасибо милая, но лучше беги сама. Моя судьба уже предрешена. Беги, туда, туда глаза глядят, только внимательно все продумай, ступай. Ступай. Ступай доченька, беги, пока можешь,– он взглянул на меня глазами полными боли и сожаления. Мою душу только что разрезали топором. Страх сменился на гнев, а гнев на ярость. Я подошла к выходу и остановшись на минуту, обернулась на Константина.
– Прощай, доченька,– прошептал он и отвел взгляд.
Боль в груди, сжимающая желудок, легкие, пульсирующая даже в пятке и медленно меня убивала. Мне было нереально тяжело, настолько, насколько никогда не было.
Мой биологический отец у Димы, его отец в плену у него, Я В ПЛЕНУ У НЕГО. ОН МОЙ ХОЗЯИН.
Пора это прекратить.
Пришла я в дом под видом, что просто гуляла. Смахнула слезы, сделала вид, что пришла в себя.
Я увидела его уже в спальне. Как я поднялась, не помню. Все в тумане. Он стоял лицом к окну, разговаривал по телефону, но как только я вошла, повесил трубку.
– Где Шершень? Я хочу с ним поговорить – решила я не мелочиться. Сразу в лоб этой скотине. Этому животному.
– Мертв,– холодно произнес Лебедев, даже не обернулся на меня.
Все. ЭТО ВСЕ.
Дмитрий
Я приехал к другу уже ночью. Уложил бабочку спать, она долго плакала. Я пытался ее успокоить, но вышло херово. Видимо ей лучше побыть одной, поговорю потом.
– Хочешь чтобы моя дочь тебя боялась?– Миша сидел на стуле и потягивал скотч. Мысль о его «смерти» его забавляла. Не знаю, что тут увлекательного, но у нас получилось. Странные конечно методы.
– Я хочу чтобы она была рядом, а я знаю только один способ ее удержать, страх. Другого выбора у меня нет. Я люблю ее. Правда люблю. Она захочет чтобы я завязал со своим делом, но я как бы и могу, но многие люди меня не так поймут, сам понимаешь, это тоже своего рода бизнес. Многие девочки уже подготовлены к отправке в Дубай. Есть ориентировки на новеньких. Женя займется подбором и решит эти вопросы,– четко и по делу выразился я, наливая себе новую порцию алкоголя.
Мы с Мишей никогда не были врагами, но и друзьями нас сложно назвать. Так, партнеры. Мы нашли недоброжелателя, но я хотел проверить Веронику, а Шершень умереть в ее глазах, ну и не только в ее. Свои причины.
– И что она так сразу поверила? – этот старый все не успокаивался.
– Конечно, расстроена была, я что похож на пиздабола?– не медля уточнил я.
– Ты гений,– Миша поднял бокал, показывая «за тебя».
– Не надо лести, Шершень,– я ответил.
– Да не вопрос. Какую цифру мне говорить шейхам? – решил завести тему Шершень.
– Точно скажу через час, пока не могу,– я пытался примерно понять, сколько у меня есть еще более-менее свеженьких девочек.
Глава 19 Пробуй. Рискуй. Беги.
Вероника
Потерянная – последнее время стало моим обычным состоянием. Однако сегодня я четко знала, что делать. Четко. Сто процентов. Бежать.
Дима уехал ночью. Какой можно сделать вывод? Я безумно этому рада. До жути. Все будет в порядке, все будет хорошо, интуиция не подводит.
Нужно позавтракать. Я топаю на кухню, ранее утро. Игорь наверное еще спит, за камеры не переживаю, я свободна и уже давно.
Заварила кофе,
– Как ты?– будто бы невзначай спросил он.
– Жива,– я налила себе кофе, даже не обернувшись на собеседника. Не хочу с ним говорить. Он вызывает во мне особое отвращение, аж тошнит.
– Я рад, – продолжает изливать из своего поганого рта звуки,– правда, ты не такая, как я думал в самом начале,– зачем-то добавляет он.
Мне было плевать. Мне было абсолютно все равно. Лучше бы он сказал это, до того, как избил меня и поимел.
– Ладно, видимо ты еще не готова со мной общаться,– проронил Женя.
– Нам не о чем говорить,– я режу копченую колбасу, четко вбиваю нож в мясо.
– Зря ты так, могла бы узнать кое-что интересное, твое дело, поеду я,– интригующе закончил Женя и покинул дом.
Сука. Черт с тобой. Кознистроитель. Меня его эти шуточки вообще не интересуют.
Дальше все было четко и по делу. Я знала, что делать. Я это делала.
Взяла фотку в кабинете Димы, взяла еще одно фото где он взрослый. Не знаю зачем, просто хочу не забыть как он выглядит он. Взяла рамку. Смотрела на маму, поцеловала фото. « Помоги мне мам, я знаю как и я решилась.»
Спускается на этаж ниже, прислоняю ключ к лифту. -2.
– Настя!– кричу я, как можно громче.
Сонная фигура в тапочках и розовом халате через минуту выходит из-за угла.
– Да, Ника,– она потирает глаза и усаживается на спинку дивана.
– Есть дело,– начала я.
Через час я оставляю Насте телефон и ухожу. Нажимаю с улыбкой на лице, нажимаю на 1 этаж и бодрой походкой выхожу к машине. Да, именно к той, которую я вчера оплевала. Ключи были у меня в кармане джинс.
Останавливает меня перекаченный блондинчик Игорек. Здравствуй, светленький, поиграем?
– Ника, ты куда? – грозно хмурит брови громила.
– Поеду доеду в город, хочу кое чем порадовать Дмитрия, ну понимаешь да? Сюрприз небольшой,– пыталась кокетничать я.
– Не положено, – он мотнул головой.
– Игорь, в смысле?– недоумевала я, скрещивая руки на груди.
– Ника, не положено тебе выезжать,– он покосился.
Хоть обкосись, я уеду!
– Ты угораешь надо мной? Вы два дня назад из-за меня поймали, а потом убили моего отца, ты серьезно думаешь, что мне не положено, хочешь я Диме позвоню и испорчу сюрприз? Думаю, ему это не понравиться. Ворота открой, Игорь по-хорошему прошу, Федя такие моменты понимал,– я чувствовала свое превосходство, потому что я главная девочка, не такая как все, девочка его босса. Тут сомнений не было, я выше него « по статусу». Если бы Димка его пер, после ужина, то можно было и померяться на «лестнице важности».
– Ладно, не нервничай, – ухмыльнулся он,– твоя взяла.
Да уж, подвиг. Если бы я нервничала, я бы тебе уже нож между глаз всадила, да поглубже.
А дальше все как по маслу. Через два часа я приезжаю в тайник. Сначала до тц я приехала на машине, затем припарковав ее с помощью прохожего, паренька в розовой майке и сережке в ухе, вызвала такси за наличку. Не зря скомуниздила у Димы пару купюр из кабинета.
В тайнике беру документы и сумку с деньгами, запрятанную в старом сарае под сеном. Там же упакована в пакетах чистая новая одежда. Она правда мне уже великовата, не важно. Я иду в маленький домик, стоящий в небольшом поселке. Никто о нем не знает кроме меня, он был оформлен на мою старую знакомую, которая сейчас безвестии пропала. Не знаю при каких обстоятельствах.
Вот я переодеваюсь, нежное бежевое платье. Вплетаю на трессы волосы, чтобы были сильно длиннее, почти до попы, делаю легкую укладку. Покупаю билет через потустороннюю карту на новое, нигде не засвеченное имя. Я действую быстро. Я знаю, что должна все делать без заминок. В стрессовых ситуациях, как я говорила, у меня есть навык быстро соображать.
Я надеваю массивные ботинки. Беру маленький чемоданчик, собранный специально для таких моментов, надеваю солнцезащитные очки.
Во голова моя, горжусь, то продумала такое раньше. Голова пустая, я вызываю через ноутбук такси и вскоре еду в аэропорт. Прощай Россия. Прощай Дима, прощайте все ублюдки.
Дорога пролетела быстро. Я все еще на адреналине не чувствую ничего кроме желания взлететь в небо и оказаться в Дубае. А там безмятежность и свобода, второй рейс и уже точно никто меня не найдет. Я буду часто менять местоположение, буду переезжать с точки на точку и жить под разными документами. Есть у меня на Бали небольшой тайник с новыми документами, сделала его два года назад. Знала же, как чувствовала.
Все прошло хорошо, я села в самолет, устроилась в бизнесе. Никто меня не поймал и дальше не поймает.
Я прилетела в Дубай. Размяла шею, хоть и было удобно, сам перелет утомляет, но я, как думала не расслабилась. Было постоянное ощущение, что за мной гоняться и я почему-то уверенна, что это так и есть. Они просто меня еще не нашли, но вот сейчас им это сделать удет крайне трудно. Я не самая хитрая на свете, но и не тупая точно.
Чувствуя некое облегчения, я остановилась в аэропорту и наблюдала за людьми. Они неслись куда глаза глядят, волоча за собой чемоданы, другие стояли у стоек регистрации, кто-то пил кофе, дабы не уснуть. Кто-то зевает, кто-то потирает глаза, а я улыбаюсь, но все же оборачиваюсь, друг кто-то бежит за мной… Что-то мне подсказывает, это еще не конец.
Глава 20 Оригами
Дмитрий
Я был расстроен. Не зол, ни рассержен. Я был разочарован в себе. Дурак.
Переворачивая ее фото, сделанные недавно, распечатанные, я сидел за своим столом в кабинете. Она не вернется. Я ошибся. Мне не стоило ее пугать.
Моя гордая, сильная бабочка. Ее принципы ее победили.
Я вспоминал ее гладкое тело, ее мягкую до безумия кожу, свет ее карих, манящих глаз. Ее синяки, слезы. Я идиот. Как можно так глупо потерять девушку, которую любишь? Учитесь.
Я долго думал, ненавижу ее, бесит она меня или нет. Не бесит.
Я люблю ее. Правда. А она этого не поняла. Да что взять, я ей этого видимо не показал.
Сука, все детство, всю юность, всю взрослую жизнь, я не упускал ее из виду, а сейчас я ее потерял.
Я вертел в руках нож. Порезал палец. Хочу почувствовать боль. Физическую. Ведь это ничто, по сравнению с моим разбитым сердцем и то, насколько я зол.
Вероника
Прошло три дня.
Остров был сказочным. Сказочным и далеким от материка. Я лежала на вилле, прекрасной светлой, с огромным бассейном и мягкой кроватью. Лежала одна, но не чувствовала себя свободной.
Наслаждаясь мягкостью простыней и влажным воздухом, идущим с океана я лежала пластом и обнимала себя руками. Самое главное у себя осталась я. Через такую задницу пройти может не каждый. Это нанесло мне травмы, даже я бы могла сказать, что оставило на мне шрамы.
Я смогла полюбить злодея, но не смогла остаться с ним рядом. Я не могу. Он не измениться, а так бы он меня не отпустил. Теперь остался последний штрих.
Я открыла ноутбук, который забрала с собой и зашла на почту. А тут можно разгуляться. Видео с вечеринки, фото дома. Снятые на видео Настя и другие девушки. Территориальное местоположение дома.
Я нашла хорошего хакера из старых знакомых Шершеня, он с ним был в ссоре, но со мной дружил и залила ролик в сеть. Пора прекратить эту грязь. Хотя бы эту. Меня волновало, как Дима будет отмазываться, но там нет ни одного упоминания его имени. Это будет ему мой прощальный подарок.
Уже с утра ролик набирает миллионные просмотры. Множество комментариев ужасов. Страницы соц сетей девушек с видео. Это новость гремит ото всюду.
Спустя еще день
Хакер сказал, что несколько раз пытались это снести.
Я сидела за баром, пила свежевыжатый апельсинной сок и ковыряла ложкой фисташковое мороженое.
– Сегодня сотрудники полиции посетили дом Евгения Хакирова. Бизнес-магната. Дом, который по сомнительным обстоятельства был местом, где 34 девушки держали в заложниках. Жертвы насилия ничего не знают о своих захватчиках и тем более не имели представления в какой части света они находиться. По словам некоторых из них над ними было совершено сексуального рода насилие и продолжалось на протяжении почти каждого дня. Девушки утверждают, что им приходилось вступать в половые связи с друзьями бизнесмена. Многие из девушек были заперты в подвале больше 3 лет. С девушками работают психологи.
Бизнесмен ситуацию не комментирует, однако задержан, до выяснения обстоятельств, – проговорила девушка в эфире новостей. Скоро этот дом блистал на первых страницах многих газет, я тщательно читала каждую статью, но нигде, абсолютно нигде не видела имя Лебедева. Мне это показалось странным, хоть я и понимала, что его имя сама в сеть и не слила. Весь гнев пал на черноглазку. И я ой как была счастлива. Я же обещала себе, что сбегу, я же обещала себе, что отомщу ему. Сейчас мне было тяжело, я собирала себя словно оригами. Заново, по частям.
Сейчас, чувство собственной гордости просто нарастало, оно настолько расплылось по мне, что я чувствовала его каждым своим нервом, каждой гребаной клеточкой моего тела. Я достала из сумки фото Димы и провела по ней пальцем.
– Ты наверное растерян и вообще недоумеваешь, что же я с вами всеми сделала, – я глотнула сок.
Смотрела на его черты лица, смотрела на его ясные глаза и поняла, что скучаю по нему. У меня точно развился синдром.
Я снова провалилась в свои мысли, воспоминания об этом деспоте, который издевался надо мной, но в тоже время до безумия как-то одаривал теплом… я даже не заметила, как выпила и съела все, что было на столе. Черт.
– Привет, бабочка,– до боли знакомый голос…
Дима…
Конец первой книги.
