Текст книги "Рождение Зверя"

Автор книги: Камли Брайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Я постараюсь… отец. – Почему-то Ральф знал, что должен так его назвать, что Карлосу это было очень нужно.

С'каро улыбнулся и кивнул. Такой теплой, человечной улыбки, наверняка, не довелось увидеть на его лице никому из братьев по Кругу за все тридцать лет.

«Неужели все то, что рассказывал Тэн, действительно правда?» – невольно подумалось Ральфу.

– Если помнишь, я говорил, что остался в Канде по собственной воле. Так вот: с некоторых пор у меня появились сомнения.

– Хочешь, чтобы я проверил?

– Да. Только сначала я должен кое-что объяснить. Ты уже знаешь, каким изменениям можно подвергнуть человеческую память. Не стану скрывать: я занимался этим – много и с удовольствием… – Карлос запнулся, увидев мрачную тень, промелькнувшую в глазах сына, но все же продолжал: – Я заметил одну особенность: кроме ментальной памяти, существует еще память тела – она более инертная, и отому меняется гораздо медленнее… Я не оправдываюсь, Михаэль, но я себя знаю… чувствую: на некоторые вещи, даже при всей своей порочности, я не способен… Не был способен раньше, – добавил он после некоторого раздумья. – Так ты готов?

Стыдно признаться, но Ральф не просто был готов – он этого желал. Кажется, впервые в жизни он, никогда прежде не любивший путешествовать по чужой памяти, испытывал странное, непривычное любопытство. Сознание С'каро будто манило его. Возможно, это было связано с тем непонятным ощущением бесконечности пространства, которое возникло при появлении главы Серебряного Круга. Ральф ожидал чего-то необычного, однако Карлос встретил сына и, не дав тому толком оглядеться, повлек за собой куда-то в сторону – все равно как в огромном дворце идти не через парадный вход, а крадучись, по темным лестницам и потайным коридорам…

Отмахнувшись от шевельнувшейся было досады, Ральф попытался сосредоточиться. Куда там! – услужливая память быстренько напомнила сначала о том, что он, мол, тебя бросил, потом заставил, словно дичь, гоняться по Тайгу, теперь вот таскает по задворкам сознания, не допуская даже…

Червячок досады уже готов был превратиться в удава обиды, когда Ральф, поскольку думать он ни о чем другом все равно не мог, решил прекратить думать вообще.

Сознание С'каро сразу точно сжалось – на самом деле оно, конечно, осталось прежним: просто Ральф, оказавшийся «снаружи», несколько секунд «смотрел на него со стороны».

Да, Великий Магистр беспокоился не зря… Как и всегда, имея дело с мыслями и чувствами, Ральф не мог точно определить, что же именно он видел – никакой образ, взятый из привычного материального мира, этого не мог передать, – гораздо разумнее было говорить об общем впечатлении. И все же мозг разведчика мучительно подыскивал сравнение.

Зарастающий бурьяном сад? Подернутая ржавчиной сталь? Или оазисы, окруженные барханами огромной пустыни? Озеро, постепенно превращающееся в болото… Но все это казалось лишь оболочкой, под которой скрывалось что-то еще…

Вживленный неизвестным умельцем фрагмент искусственной памяти не только намертво сросся с реальной, подлинной памятью, но в какой-то момент, видимо, начал на нее влиять, искажая и извращая, пока процесс не приобрел необратимый характер. И все же он пока не успел завершиться полностью – слишком глубоким и полноводным оказалось «озеро», слишком многие источники его питали…

Так вот, значит, в чем заключался секрет столь противоречивого поведения С'каро, вот откуда эта его граничившая с садизмом жестокость, способная в любой момент смениться желанием просто поговорить по душам…

– С чего ты взял, что все это чужеродное? – спросил Карлос, выслушав пространные объяснения Ральфа.

– Если в лужу капнуть чистой воды, капля тут же замутнеет и ее уже не отличишь, а там есть островки потрясающе чистые и прозрачные.

– Да ты, я смотрю, поэт! – рассмеялся С'каро. – у, спасибо тебе на добром слове… – Было очень заметно, насколько ему на самом деле не до веселья, однако уже в следующий момент глаза Великого Магистра лукаво заблестели. – Так говоришь, островки… А много ли тех островков, Михаэль?

– Немало, – уклончиво ответил Ральф. Но потом все же решил уточнил: – Это воспоминания о женщинах… которых ты любил.

– Ты очень похож на свою мать… – Карлос пристально посмотрел на сына, и опять, как и несколько минут назад, одарил его такой улыбкой, что любой из хорошо знавших С'каро адептов вряд ли признал бы в нем главу Серебряного Круга.

«А если бы не был похож…» – подумал Ральф и невольно вздрогнул, словно его вдруг коснулось то самое, необъяснимое, что скрывалось за гибнущим сознанием человека, который сейчас сидел напротив.

– И сделать, конечно, ничего уже нельзя? – без всякого перехода спросил Карлос.

Ральф покачал головой.

– Больше всего меня волнует это «таинственное и загадочное», – задумчиво произнес Карлос. – На что оно похоже?

– Не знаю.

– А тебе не почудилось?

– Не знаю, – вынужден был снова повторить Ральф.

Карлос беззвучно выругался.

– Хорошо, но о чем-то ведь ты подумал?

– Подумал, что оно существует, – виновато пояснил Ральф. Он действительно словно ощущал какую-то вину. – Хочешь, я попробую еще раз?

– Нет! – со странной поспешностью возразил Карлос. – Нет, – добавил он уже спокойнее. – Может быть слишком опасно.

«Для кого?» – подумал про себя Ральф, однако спросил совсем другое:

– А разве сам ты ничего не чувствуешь?

– Если бы я ничего не заметил, ты бы сейчас здесь не сидел… Беда в том, что все эти замеченные тобой изменения, видимо, происходили очень постепенно… Есть, правда, одна идея, но… – Карлос говорил непривычно медленно, растягивая слова: то ли размышлял, то ли был слишком расстроен.

Оказалось второе.

– Они меня использовали, – очень тихо, но с такой силой, что Ральф едва не отшатнулся, проговорил Великий Магистр. – Слушай меня, Михаэль, – все-таки обуздав свои эмоции, довольно спокойно продолжал он. – Ты вернешься. Вернешься живым и невредимым. Ты должен… должен знать сам, и пусть знают в «Sunrise»… – Карлос говорил с расстановкой: несомненно, спокойствие давалось ему непросто. – Пусть эти идиоты знают, что они доигрались: тысячу лет на Земле существовал Нечистый – не выдуманный. И не эти жалкие ошметки, – он повел рукой вокруг себя. – Настоящий – плоть от плоти теоретиков «Sunrise». Всемогущий! – Указательный палец главы Серебряного Круга взметнулся вверх. – Ему не хватило совсем немного, совсем чуть-чуть, чтобы прибрать к рукам уже все окончательно.

– Но…

– Не перебивай! – Эмоции Великого Магистра снова на мгновение выплеснулись наружу, и снова неимоверным усилием воли он загнал их обратно. – Тысячу лет он играл с «Sunrise», наводя на ложный след, подбрасывая всякую шваль – и за все это время никто ничего не заподозрил…

С'каро остановился, чтобы отдышаться, и на этот раз Ральф не посмел вставить даже слова.

– Несчастная планета еще не успела зализать раны от последствий глупости наших предшественников, как появились новые «мудрецы» и придумали «Sunrise»… Молчи! Монстр, созданный этим чудовищем, – Карлос рванул одежду, обнажая татуировку на плече, – был ничем не лучше.

– Был? – осторожно переспросил Ральф.

– На ваше счастье: а не то он вот-вот бы добрался и до вас. – Карлос поплотнее запахнулся в плащ.

– На наше общее счастье, старушка Земля уже привыкла, что время от времени один из ее непутевых детей начинает мнить себя самим Господом Богом и пытается в одиночку решать за все человечество. Тогда на свет рождаются эдакие бессребреники, готовые, наоборот, пожертвовать собой ради этого же самого человечества.

– Иеро? – сразу догадался Ральф – все вдруг встало на свои места.

Карлос сощурил глаза: можно было не продолжать.

– Мне очень жаль, – вдруг с какой-то особенной горечью произнес он.

– Чего?

– Нам пора прощаться. – С'каро поднялся. – Уйдешь той же дорогой, что и пришел сюда. И поторопись: через полчаса находиться поблизости от Дома будет опасно… – Улыбка у Великого Магистра была нехорошая. – Что смотришь?

– Ты этого не сделаешь.

– Да? – усмехнулся Карлос, и его рука, уже готовая открыть потайной ход, выжидательно легла на спинку кресла. – Ты разве не понял? Я всего лишь собираюсь тебе помочь.

– Нет, это ты не понял, отец, – перебил Ральф. Он сознательно снова назвал Карлоса отцом и не ошибся: подобное обращение действовало на главу Серебряного Круга магически.

– Чего ты хочешь?

– Кроме членов Круга, здесь находятся еще десятки безвинных людей.

– Ах, эти…

Карлос задумался. Михаэль, конечно, знал, о чем говорил: сведения об опытах, проводимых в лабораториях Серебряного Круга, он мог почерпнуть хотя бы из памяти Тэна («Черт, сколько проблем из-за этого мальчишки!»). Правда, знать и видеть собственными глазами – далеко не одно и то же; да и Тэну была известна лишь самая малость. Поэтому, когда Михаэль увидит… – Карлоса словно окатило холодной водой… – все будет кончено. С другой стороны, не допустить, проигнорировать, помешать было невозможно. Это походило на сумасшествие, но жизнь для бывшего санрайзовца после того, как он узнал, что восстановить его память уже невозможно, сконцентрировалась в одном-динственном желании: не потерять сына еще раз – попытаться оставить по себе в его памяти хоть что-то хорошее. Что ж, видно, не судьба…

– Ладно. – Карлос поднялся.

«Пусть все идет, как идет…» – с тоской подумал он, открывая незаметную простым глазом дверь в стене.

– Подай мне факел, – голос Великого Магистра прозвучал, как всегда, ровно и спокойно. – Иди за мной…

Они прошли несколько ярдов по уже знакомому Ральфу коридору и свернули направо. Разведчик машинально подумал, что вход, через который он попал в Дом Серебряного Круга, находился как раз в противоположной стороне, однако не успел он мысленно представить себе весь этот путь, как шедший впереди Карлос свернул еще раз и, не раздумывая, выбрал один из трех открывшихся проходов, после чего коридор резко пошел вниз. У Ральфа закружилась голова – он ненавидел лабиринты, – этим же, судя по тем фрагментам, что выхватывал из темноты свет одинокого факела, вряд ли пользовался кто-нибудь еще, кроме самого Великого Магистра.

Однако С'каро (про себя Ральф по-прежнему мог называл его пока только так) двигался настолько уверенно и спокойно, что промелькнувшее в сознании разведчика ощущение опасности тут же исчезло. К тому же из головы никак не шел недавний разговор.

– Здесь можно говорить? – наконец не выдержал Ральф.

– Сколько угодно, – не поворачиваясь, ответил С'каро. – Хоть кричи – никто не услышит. И не узнает. Раньше об этих коридорах, правда, знали еще несколько человек, но теперь их можно больше не опасаться.

– И что же с ними случилось?

– Михаэль, – на этот раз С'каро прямо на ходу повернулся и даже укоризненно покачал головой. – Неужели ты подумал, будто я из-за такой малости способен убить своих лучших людей?

– Нет, зачем же, – возразил Ральф. – Я всего лишь порадовался за них: в их памяти, наверняка, сразу появилось столько свободного места для гораздо более полезной информации. С твоей точки зрения, конечно.

– Молодец, – похвалил С'каро. – Ты все правильно понял. Правда, что-то мне подсказывает: твоя точка зрения несколько отличается от моей.

«Да уж, – подумал разведчик. – Зато в остальном…»

У С'каро были точно такие же интонации, даже шутки (можно подумать, будто они, любящие отец и сын, прожили вместе лет двадцать), и, зная себя, Ральф прекрасно понимал, как волновался сейчас Великий Магистр: его ирония говорила красноречивее всяких слов. Вот только ее сейчас и не хватало…

– Отец, а что ты имел в виду, когда говорил о Нечистом в плоти и крови? – перевел разговор на другую тему Ральф.

Факел в руках главы Серебряного Круга заметно дрогнул – эффект, производимый этим словом, определенно, был слишком силен.

– Начинал все это один человек, затем к нему присоединились еще трое – двое мужчин и женщина. Все четверо обладали совершенно уникальными телепатическими способностями, однако полученное таким образом коллективное сознание превосходило в несколько раз все, что может себе вообразить человеческий разум. – С'каро свернул вправо. – Постепенно они фактически прибрали к рукам весь мир, и никто ничего не заметил. Согласись, трудно заметить появление Нечистого, если люди, благодаря усилиям «Sunrise», и так уже не одно столетие верили в его существование?

Ральф промолчал – вопрос, конечно, был явно риторическим – и вздрогнул от неожиданности: сорвавшаяся откуда-то сверху капля воды метко щелкнула его по носу.

– Что же касалось благодетелей, создавших и поддерживавших миф о его существовании, – я имею в виду нас с тобой и наших предшественников, – то он, по-видимому, неплохо знал всю эту кухню и умело скрывался.

– Думаешь, он когда-то тоже был в «Sunrise»? – Ральф уже не знал, чему больше удивляться: тому ли, что он узнал от С'каро, или тому, что Великий Магистр вдруг снова посчитал себя причастным к «Sunrise».

– Или у него там имелся осведомитель. – Факел, который нес С'каро, больше не дрожал. – Так вот, для окончательной победы над человечеством нашему гению не хватало самой малости – еще одного человека. Выбирался он крайне тщательно, не один год. Торопиться не стоило: сам Нечистый и один из его сторонников являлись хайлендерами – долгожителями.

– Как ты? – перебил Ральф.

Карлос кивнул.

– …а клонирование, освоенное в его лабораториях, – продолжал он, – позволяло до бесконечности продлевать жизнь еще двум его партнерам по Теону, как они себя называли.

– По Теону? Я не ослышался?

– Именно так – ни больше ни меньше как собрание богов, – усмехнулся С'каро. – Так вот, кандидат должен был обладать не только исключительной телепатической силой, но также умением объединять ее с другими и помещать свой разум в мозг других существ, а кроме того, не стесняться хладнокровно убивать…

Ральфа передернуло от выражения, которое появилось в этот момент на лице собеседника.

– Когда в поле зрение Теона попадал подходящий человек, за ним наблюдали в течение нескольких лет, иногда устраивали испытания. Если он, например, являлся яростным борцом с Нечистым – это никого не смущало: помимо прочего, ценилось умение сопротивляться и ненавидеть.

– Ты так это говоришь, точно тебя самого пробовали на эту роль, – снова перебил разведчик.

– Я ему чем-то не подошел. Ну, а за то, что пытался сообщить в «Sunrise», он меня уничтожил. Не физически, конечно, – как личность. Заставил поверить, будто я жажду ему служить.

– Если все действительно так, ты не можешь этого знать, – осторожно заметил Ральф. – Я имею в виду сказанное тобой только что.

– А я и не знал, – усмехнулся Великий Магистр.

Он остановился и, повернувшись к Ральфу, прислонился спиной к неровной каменной стене. – Об этом я узнал благодаря тебе.

– Разве?

– Да. После того, как ты описал увиденное в моем сознании, догадаться обо всем остальном было не так уж трудно.

– Но ты говорил, ты что-то чувствовал.

– Чувствовал, – согласился С'каро. – Но слишком смутно. Ладно, какой смысл сожалеть о прошлогоднем снеге, – добавил он, немного помолчав. – Ты, кажется, хотел заглянуть в подвалы Серебряного Круга. Откуда начнем?

– Все равно.

– Тогда, пожалуй, отсюда. Кстати, – и С'каро, уже собиравшийся открыть вход, лукаво улыбнулся. – Будь на твоем месте кто-нибудь другой, он бы попал сюда гораздо раньше.

Ральф не ответил – это казалось слишком очевидным. К тому же, он все свое внимание сосредоточил на том, чтобы проследить, каким образом будет приведен в действие механизм, и… проглядел – приемами иллюзионизма, преподаваемыми в школе разведчиков «Sunrise», более опытный коллега владел виртуозно.

– Михаэль, очень быстро. – С'каро буквально втолкнул Ральфа в открывшийся проход.

В крошечной вонючей камере было абсолютно темно – внесенный факел заставил ее одинокого узника вздрогнуть, и это, явно рефлекторное, движение оказалось единственным, которое последовало в ответ на появление нежданных гостей.

«Слава Богу, кажется, он не ослеп…» – промелькнуло в голове Ральфа.

Он шагнул к сидевшему в углу человеку (из-за страшной худобы узник походил, скорее, на подростка, однако борода подсказывала, что это был взрослый мужчина) и присел напротив него на корточки – тот не шелохнулся.

– Эй!

Никакой реакции не последовало. Ровным счетом никакой. Ральф осторожно дотронулся до его плеча – то же самое.

– Что с ним?

Великий Магистр стоял в своей любимой позе: скрестив руки, при этом положив правую на левое плечо.

– А ты загляни в его сознание.

– Чтобы меня засекли твои… э-э… – Ральф никак не находил подходящего слова для обозначения служителей Круга.

– Здесь установлена ментальная защита, – пояснил С'каро и сразу почувствовал словно ожог от того, что увидел в глазах сына. – Да-да. Чтобы никто не мешал экспериментам! – подтвердил Карлос, но его голос, не выдержав эмоционального напряжения, неожиданно сорвался и перешел почти на визг.

Ральф медленно поднялся.

– Не надо, – попросил он.

– Ты же считаешь меня чудовищем!

– Нет.

– Да ну! – С'каро еще пытался шутить.

– Нет, – повторил Ральф, – Скорее, чудовищным орудием. И еще – своим отцом, – с этими словами он убрал ментальный барьер.

Карлос вздрогнул, точно от неожиданного удара, и сразу отвернулся.

– Да, я орудие, – тихо подтвердил он. – Я – орудие, а ты – единственный, кто умеет мной управлять.

Ральф видел, как рука Великого Магистра нащупала что-то на груди, и едва уловимый запах розового масла, который постоянно чувствовался в присутствии С'каро, заметно усилился.

– Тебе неприятно?

Так и есть: глаза Карлоса, когда он повернулся, подозрительно блестели.

– Почему же… – Ральф рассеянно пожал плечами.

Он вдруг вспомнил – запахи ведь тоже имеют собственную память – всего лишь крохотный фрагмент…

Вечер. За окном уже совсем темно. Мать наклоняется поцеловать его перед сном, ее волосы касаются его лица, и приятный, но слегка приторный аромат…

Карлос, который теперь имел возможность читать мысли сына, улыбнулся – той неподражаемой улыбкой, какая бывает у родителей, которые смотрят на своих малолетних детей. В ответ Ральф резко опустил ментальный барьер. Вот уж никогда не думал, что в сорок лет, во время семнадцатого по счету задания, неожиданно придется снова почувствовать себя ребенком. А если еще учесть, что «взрослый» выглядел чуть ли не моложе его самого… Чтобы скрыть неловкость, Ральф переключился на сознание узника, и сразу же точно погрузился в другой мир…

* * *

«Кажется, священник не ожидал, что я так легко уступлю. Точно: в его глазах промелькнуло сомнение… Наплевать, пускай подозревает, в чем хочет. Святые отцы в Аббатстве не позволят, чтобы колдун и впрямь пользовался мной как шпионом; да я и сам постараюсь ему не поддаться. И потом Грей, как я мог забыть: пес ведь знает, когда колдун отступает от хозяина. Если повизгивает и лезет целоваться – значит, сейчас все в порядке.

– Я дам тебе письмо к аббату Симону. Он позаботится о твоем учении.

Никак отец Рикк хочет от меня избавиться?

– Поезжай как можно скорей. С Нечистым шутки плохи, сам знаешь.

– Желаете побыстрей сплавить меня из поселка?

Зачем я это сказал? Господи, Грей рычит – неужели опять этот проклятый колдун, и каждая вторая-третья фраза принадлежит не мне? С'бэрд направляет мои мысли, а скоро направит стрелу… в грудь отцу Рикку, например. Ну, уж нет! Я ему не кукла на веревочках, чтобы выплясывать под его пальцами…»

– Я ничего не понимаю. Зачем?.. – Покинувший чужое сознание Ральф вопросительно посмотрел на отца.

– Дальше-дальше, – нетерпеливо затряс рукой Карлос, – продолжай!

«Что это? Кажется, волчий вой – стая гонит дичь. Что за напасть? Летом, среди бела дня, вблизи самого Аббатства – охотятся волки? Отец Небесный, там же брат, они гонятся за ним. Отец Рикк уже в седле… Скорей ему на подмогу – Джек недалеко. Лишь бы хватило резвости его лорсу, а иначе стая окружит с боков, волки повиснут на брюхе, на ногах, на шее. Одного-двух, даже трех Джек сможет зарубить мечом – но четвертый вонзит в ногу клыки…

Нет-нет, только не это! Джек, брат, держись, прошу тебя, я уже рядом, со мной отец Рикк… Снова волчий вой – теперь откуда-то слева… А это взревел лорс – неужто схватились…»

Ральф все еще не понимал, почему он непременно должен разделить до конца тревогу – нет, ужас – этого неизвестного ему человека. А возможно, и его горе – потерю брата. Что хотел сказать этим отец? Однако С'каро велел продолжать, да и, кроме того, разведчику уже помимо его воли хотелось знать, чем же все это кончится.

«В зарослях промелькнул силуэт лорса. Да, это Звенящий Ручей Джека. А волки? Проклятье! Зверюг, конечно, наслал колдун, не иначе. А где Джек? Отец Небесный, седло пустое! Может, братишка, припал к шее лорса, обхватил, чтоб не свалиться – потому его и не разглядеть?

– Джек!

Эти волки словно издеваются – отвечают на человеческую речь… Остановились – бросили преследовать?.. Двинулись в обратную сторону… А вот и отец Рикк:

– Назад! Быстрее назад!

– Где Джек?

– Поворачивай!

– Джек!

Что с ним? Неужели лорс сбросил хозяина? Волки стащили наземь? Загрызли? Но если так, он бы закричал, а никаких криков не было слышно…

– Дже-э-э-э-к!!!

– Крр-ра! Крр-ра! Крр-ра! Пр-ропал бр-рат! Прропал!

Чертова ворона – конечно, опять С'бэрд, его шутки. Может, отец Рикк понимает, что к чему? Надо его догнать, вон за деревьями мелькает его куртка… Лай… визг и… вой – волки напали на пса! Не успеть – растерзают они Грея. Рычание… визг боли, рев.

– Грей!

Тишина. Кончено. Бедный пес… Как странно: лук выпадает из рук… Я падаю из седла… Ноги будто набиты тряпками и дрожат… Любая тварь подходи и жуй беспомощного человека и лорса…

– С'бэрд… С'бэрд! Не отвечаешь – все равно, я знаю, ты меня слышишь. Так вот, я не сдамся! Что ни случится, я не сдамся. Можешь убить, но твоей игрушкой я не буду никогда!

Как тяжело идти… еще шаг… еще один… Надо передохнуть… Где-то там мой Грей, окровавленный, с порванным горлом… Я обязательно до тебя дойду – только передохну… А потом пойду искать Джека… Братишка мой… где он?

Надо же – никак прибавилось сил? Опять эти проклятые волки… Надо бежать… Нет, опять не пошевелиться… Вперед, вперед, так, давай, сначала левая нога – отрывайся от земли… хорошо, теперь – правая… Привалиться к стволу, постоять… Отдышался – и снова вперед… Там Грей, и отец Рикк, и, может быть, Джек…»

Все попытки разведчика считать информацию сразу ни к чему не приводили: события чужой жизни разворачивались в том же темпе и в той же последовательности, что и когда-то наяву. Но самое неприятное: ощущения незнакомца постепенно словно затягивали, и Ральфу становилось все труднее и труднее отделять себя от него, от его переживаний, его мучительных попыток противостоять влиянию извне. Нет, теперь разведчик уже совсем не хотел «досматривать» воспоминание до конца – и без того не оставалось никаких сомнений, чем это могло и должно было кончиться… Он подал знак С'каро.

– Потерпи, – послышался мгновенный ответ.

– Но зачем: все и так ясно?

– Потерпи – это важно.

– Ладно… – Ральф стиснул зубы, приготовившись продолжать, однако что-то явно изменилось: теперь узник словно бы сам рассказывал происходившее с ним.

«Отец Рикк стоял на пятачке белого мха, а рядом лежал его лорс. Священник не двигался, и замер кругом Тайг; только один я брел, цепляясь за стволы. Вспомнились слова отца Рикка: „Темные силы стоят у тебя за спиной. Они ждут. И чуть только ты ослабеешь – подчинят и поставят себе на службу“.

Неужто их время пришло? Я едва жив – самое время колдуну заявить о себе. Однако С'бэрд молчит.

Я с трудом добрался до священника и его лорса. Огромный зверь лежал с закрытыми глазами, но дышал. Отец Рикк застыл изваянием. Лицо напряжено, челюсти сведены, на лбу испарина. Я проследил его взгляд. На мху растянулся огромный волчина; в полуоткрытой пасти влажно блестели клыки. Еще два волка лежали подальше – один на боку, другой на брюхе. Тот, что на брюхе, чуть приметно шевелил задней лапой, скреб мох. Еще дальше… Грей! У меня оборвалось сердце. Пес держал за глотку молодую волчицу, и виднелась одна лишь его голова: Грей был погребен под клубком серых тел. Тела были неподвижны – однако, нет-нет, да и дрогнет лапа, или дернется ухо, или приоткроется глаз.

Я повалился на колени. Сил не было стоять. Лорсы уснули, и волки, и Грей. Вот и я сейчас… ткнусь лицом в землю и засну. Понять бы, где Джек. Здесь его нет. Отец Рикк, словно натянутая тетива. Что с ним? Ах, да! Он ведь заставил всех замереть. Как только его мощь ослабеет, насланные Нечистым твари прикончат Грея.

Я потянулся к ножу. Чуть не упал. Укрепился прочней на коленях, взялся за рукоять, потащил из ножен. Как медленно идет! И до чего тяжелый! Эдак я к Грею не успею – отец Рикк устанет раньше. На карачках я дотянулся до ближайшего волка.

Матерый зверюга. Седой, почти как Грей. Грудь широченная, могучие мускулы – не приведи Господь с ним схватиться. Как его одолеть? Где-то был нож. Потерял! Вот досада. С таким трудом добрался до волчары, а ножа нет. Где же нож? Я поискал его глазами и застонал: во-он где лежит – не меньше восьми шагов. Хороших шагов. Настоящих. На карачках тут ползти и ползти.

Я хотел двинуться назад, но передумал. Так можно ползать часами – что же, отцу Рикку ждать до вечера? Остаются стрелы и меч. Неужели не справлюсь со спящими волками?

Безнадежно. Меч к ножнам точно приржавел – не вытащить. Придется колоть стрелой. Их в колчане два десятка, на всю стаю хватит. Правда, С'бэрд, если захочет, сможет дать силу и мертвому волку. Довольно одной зверюги, чтобы порвать Грею брюхо, а второй – отхватить ногу мне, но все равно надо же что-нибудь делать.

Кажется, двигаться стало чуть легче. Только голова кружится – земля словно ходуном ходит, но я добрался до клубка волчьих тел. Мокрая, потемневшая шерсть, запах крови.

Странно как: помнится, Грей держал за горло волчицу, а оказывается, это она впилась ему в глотку. Шерсть у пса длинная, густая, она забила волчице пасть; не больно-то артерию прокусишь. Все верно: вот Грей, вот та волчица. Значит, стрелы втыкаем сюда…»

Пока узник «рассказывал», Ральф еще терпел, однако когда опять пошли мысли и ощущения, разведчик не выдержал и вынырнул из чужого сознания. Вернее, должен был вынырнуть, потому что на самом деле Ральфа тут же точно отбросило назад, и даже не просто назад, а к самому началу истории.

«Кажется, священник не ожидал, что я так легко уступлю. Точно: в его глазах промелькнуло сомнение…»

Нет, только не это. Ральф попробовал еще раз – никакого результата: его словно что-то держало, но самое неприятное – в голове опять зазвучало уже до боли знакомое:

«Кажется, священник не ожидал, что я так легко уступлю. Точно: в его глазах…»

«Какая-то чертовщина…» – Разведчик «рванулся» изо всех сил.

«Кажется, священник не…»

– Отец! – наконец сдался Ральф. Однако «магическое» слово не сработало: то ли С'каро не слышал, то ли слышать не хотел.

«Кажется, священник не ожидал, что я так легко уступлю. Точно: в его глазах промелькнуло сомнение… Наплевать, пускай подозревает, в чем хочет. Святые отцы в Аббатстве не позволят, чтобы колдун и впрямь пользовался мной как шпионом; да я и сам постараюсь ему не поддаться…»

Пока Ральф отдыхал, знакомые уже события и образы аккуратно «прокрутились» в его сознании по второму разу – останавливать или как-то по-другому вмешиваться разведчик пока не решался из опасения выслушать все с самого начала.

«…Все верно: вот Грей, а вот та волчица. Значит, стрелы втыкаем сюда. Прозрачные желтоватые глаза смотрели прямо на меня. Острие в моей руке замерло над мордой зверя. Что-то не так… Надо сперва разобраться, где пес, а где волки. Но все звери вдруг стали одинаковыми: своего не узнаешь. Что делать? Попробую сосредоточиться. Итак, по наущению С'бэрда волки должны были загрызть Грея. Отец Рикк им не позволил, и колдун, значит, решил заморочить мне голову и извести пса руками хозяина. Ох, Отец Небесный! Пока я тут вожусь, священник выбьется из сил, и тогда прощай, Грей, да и самому мне несдобровать.

Сколько их? Один, два… восемь. Семь волков и мой Грей. Попытаюсь кого-то заколоть – непременно ошибусь и убью пса. В мозгу раздался хохот: С'бэрд торжествовал победу. Я останусь без Грея, и уже никто не зарычит, не даст знать, что колдун опять вторгся в мое сознание.

– Грей… Грей! Друг, очнись. Тявкни, дай знать, что ты – это ты, а не волк. Я не отличаю тебя от них. Помоги! Ты самый смышленый на свете пес. Слышишь? Помоги мне! Дружище Грей. Умница моя. Чуткие уши, резвые лапы. Пес мой верный, где ты? Брат мохнатый, друг умирающий. Я должен отыскать тебя среди них…

Всю свою привязанность к Грею, любовь ко всему живому сосредоточил я на клубке серых, неотличимых друг от друга тел.

Зверь мой замечательный, отзовись, подай знак! Восемь пар глаз смотрели на меня – блестящие, прозрачные глаза, словно драгоценные камни. Встала торчком одна пара ушей, шевельнулась другая. Приоткрылась пасть, меж клыков показался розовый лепесток языка, хотел лизнуть мне руку. Двинулась лапа, легонько скребнула когтями по моей обтянутой замшей сапога ноге. Кто-то взвизгнул, тявкнул, точно играющий щенок. Звери откликнулись на мысленный посыл. Все восемь двинулись ко мне – ручные, счастливые. Я протянул им руки – несколько горячих языков тут же облизали пальцы, лбы тыкались в ладони, требуя ласки.

У меня перехватило горло от нежности, поднявшейся им в ответ. Восемь серых зверей льнули к ногам, ворчали, повизгивали.

– Алан! – окликнул меня священник.

Он стоял рядом с занесенным мечом, но рука его не опускалась, хотя он отлично видел, где Грей, а где волки. Теперь и я тоже узнал пса: тот пытался оттеснить прильнувшую ко мне волчицу и то ласково покусывал ей yxo, то пытался всунуть голову под мышку хозяину. На шее у волчицы была кровь.

Отец Рикк ухватил Грея за загривок.

– Отпускай их! Гони прочь!

Я вскочил на ноги, мысленно рявкнул на волков: „Пошли отсюда!“ Звери отпрянули, на мордах читалась обида. „В лес пошли! В лес!“

Грей залаял, рванулся, отец Рикк с трудом его удержал. Волки неохотно повернулись и затрусили прочь. Несколько раз останавливались, оглядывались, точно не могли поверить, что человек, которого они так обожали, гонит их от себя за неведомую провинность.

Грей разрывался от лая, порываясь кинуться вдогон. И тут лорс отца Рикка, словно опомнившись, взвился на дыбы и бешено захрапел. Стая бросилась наутек…

– Грей, молчать!

Шерсть пса была испятнана кровью, но, судя по тому, как рвался он из рук священника, волки не сильно его порвали.

– Где Джек? – кинулся я к отцу Рикку – тот лишь покачал головой.

Занимаясь Греем и волками, я на несколько минут позабыл о брате, но теперь страх за него накатил с новой силой. Пса отстояли – но что с младшим братишкой?