Текст книги "Предсказание счастья"

Автор книги: Камилла Хенкинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

5

Мысль о рождественской вечеринке не на шутку захватила Дженни. Она медленно шла по притихшему дому, представляя, как все будет выглядеть. Канделябры, свечи… мерцание золотых нитей на елке, то есть на пинии.

Сегодня они будут ужинать в парадной гостиной. Как одна семья… Молчи, глупая девица, молчи. Просто именно сегодня молодой аристократ, сын лорда, ранчеро Фредди придет на ужин по приглашению Гвенни.

Гвенни сообщила ей об этом, отчаянно краснея и пряча счастливые глаза. Дон разрешил, Эсамар одобрила, Клейри отвлеклась от основного стола и принялась колдовать над настоящим английским пудингом и ростбифом, а Дженнифер… А что Дженнифер? Она все равно чужая в этом доме. Пусть к ней хорошо отнеслись, пусть все милы и вежливы, внимательны, но ведь когда бал закончится, она уедет…

Золушка несчастная! Хороша была бы хрустальная туфелька. Тридцать девятого размера.

Она досадливо тряхнула головой и обратилась мыслями к ужину.

Интересно будет посмотреть на английского аристократа, по доброй воле ставшего помощником конюха. Бедняжка Гвенни. Эсамар права – жизнь может нанести ей довольно подлый удар. Может, молодой лорд Фредди и влюблен, но ведь он принадлежит совсем другому миру. Гвенни прелестна, юна, красива, но она выросла в сельве, в мире простом и безыскусном, здесь любовь – всегда пылкая, а ненависть – неприкрытая. По крайней мере, так казалось Дженнифер…

А на английскую аристократию она насмотрелась достаточно. Ведь О'Хара были ирландцами, и им об этом напоминали постоянно.

Худощавые и чопорные английские графы и эрлы, пэры и сэры смотрели на рыжеволосых, громогласно-веселых ирландцев со снисходительным презрением. Да, ресторан О'Хара был шикарным заведением, и столики в нем заказывали за месяц, а то и за два вперед, но в блеклых, водянистых английских аристократических глазах светилось: «Вы нам не ровня. Это МЫ делаем вам одолжение, приходя в ваш ресторан, а вы так и останетесь навсегда упрямыми и невежественными ирландцами, со всеми вашими легендами, феями, духами, домовыми брауни и странной смесью язычества и христианства».

Дженни такое отношение никогда особенно не задевало, а вот отец злился.

Бог с ними со всеми. На дворе двадцатый век, времена гордых баронов давно миновали, и кто знает, каким окажется этот парнишка.

Дженни выбрала наряд, чем-то напоминающий испанские или цыганские одеяния. Пышная юбка, черная с алым, тугой лиф, открытые плечи. Изящный золотой поясок в виде цепочки подчеркивал ее тонкую талию, в уши Дженни вдела тонкие золотые серьги-кольца. Самой убийственной частью туалета стали золотистые открытые туфли на шпильках. Дорогущие, итальянские, из натуральной кожи, они разом вознесли Дженни на ту высоту, где подходящим партнером для нее мог стать только… Дон Фергюсон.

Она досадливо прикусила губу. Положительно, он все время вертится у нее на языке.

Шурша юбками, сверкая и блистая, Дженнифер О'Хара спустилась в кухню – проверить, как там ужин. Клейри встретила ее восхищенным цоканьем языка, аханьем и пылкой тирадой на смеси испанского и английского, из которой следовало, что таких красавиц на земле не найти, а уж особенно приятно то, что означенная красавица знает толк в настоящей еде! И уж конечно означенная красавица не станет нос воротить от седла барашка, фуа-гра на листьях салата и арабского рассыпчатого печенья с апельсиновым мармеладом, потому что есть на земле очень глупые женщины, ошибочно полагающие, что мужчинам нравится обнимать вешалку с торчащими ребрами…

В этот момент в кухню неслышно проскользнула маленькая черноволосая женщина с немного печальным и испуганным личиком, довольно миловидным. Дженни догадалась, что это и есть Марисоль.

– Привет. Я Дженни О'Хара. Будем знакомы.

– Я… Марисоль. Здравствуйте. Клейри мне о вас уже рассказала… Вы и впрямь настоящая красавица. У вас такое шикарное платье!

– Мне его сшили по моему собственному эскизу. Шить я не очень умею, хотя бабушка меня учила.

– А я тоже шью. Конечно, не такие роскошные наряды, но все-таки… Вы смогли бы их носить. Вы такая высокая… величественная, словно настоящая королева!

– Не смущайте меня, Марисоль. И что это за платья?

– Я сама крашу ткань, а потом придумываю… Мне нравится придумывать. Жизнь часто бывает скучной, злой, серой, а я шью свои платья для радости. Они яркие и развевающиеся. Вам пойдет…

– Я буду очень рада примерить, раз вы этого хотите. Теперь я вас оставляю, потому что сеньор Дон наверняка уже злится. Мы договорились пропустить по бокалу пива перед ужином.

Сеньор Дон не злился. Сеньор Дон задумчиво стоял перед портретом своей матери и думал о чем-то своем.

Он тоже переоделся, и сердце Дженни гулко ухнуло куда-то вниз при виде этих широких плеч, обтянутых кремовым шелком рубашки. Темные брюки, легкие кожаные туфли на ногах, безукоризненный пробор в черных волосах… Дон Фергюсон был одним из самых привлекательных мужчин, которых приходилось видеть в своей жизни Дженни О'Хара.

Он обернулся на звук ее шагов, и девушка испытала нечто вроде легкого приступа паники при виде того, как серьезно и внимательно ее рассматривают эти синие глаза. Потом Дон тихо произнес:

– Не могу понять… Вы едва появляетесь в доме – и вот уже в вас влюблены моя мачеха, Гвенни, Клейри… Это у вас врожденное, или результат тренировок?

Она рассмеялась и шагнула вперед.

– Подарок фей. Я же ирландка. Ну, суровый босс, как вам мой наряд? Мои ставки растут?

– Да, определенно. Должен признать, что наряд великолепен, хотя…

– Что еще?!

– С трудом представляю себе Хорошую Девочку в таком виде. Скорее, Кармен. Эсмеральда. Но их трудно назвать Хорошими Девочками.

– Мистер Фергюсон…

– Дон. Просто Дон. Мы же договорились.

– Хорошо, Дон. Так вот, я начинаю и в самом деле волноваться за вас. Вы, случайно, не из тех, кто был бы счастлив нарядить всех женщин мира в дерюжку, отороченную очесами льняной пакли? Такое ощущение, что вы все время чего-то опасаетесь…

Она старалась, чтобы ее голос звучал беззаботно, но с удивлением понимала, что это как-то плохо получается. Ноги дрожали. Руки немного судорожно перебирали пышную оборку юбки. Видимо, вот это и называется – «он произвел на меня убийственное впечатление».

– Просто не привык. Такие женщины в сельве не водятся. Вы уже познакомились с Эсамар, Гвенни, Клейри…

– И с Марисоль тоже. Вы ей здорово помогли, насколько я знаю. Это замечательно.

– Это совершенно естественно, а не замечательно. Бедная девочка испытала столько, сколько не выпадет и на целую жизнь. Вы ведь знаете, у нее есть ребенок…

– Это хорошо. У нее есть тот, кого она очень любит.

– Вы так считаете?

– А вы что, принадлежите к ярым сторонникам законных браков? Право женщины быть матерью священно. Не вина Марисоль, что отец ее ребенка оказался сволочью… Ох, я опять выражаюсь слишком сильно!

Дон не сдержал улыбки.

– Должен признать, у вас здорово получается. Ярко, образно и к месту. А что до законных браков… Я их уважаю, скажем так. Считаю, что брак – это обязательство, приняв которое, нельзя уклоняться от его исполнения. И это совсем не означает, что нужен штамп в паспорте или обряд в церкви. Это – глубже. В сердце. В душе.

В синих глазах промелькнула тень боли, тень ярости, и Дженни в смятении опустила голову. Она поняла, о чем он сейчас вспомнил. Хьюго Форсайт, муж Бланки Арьеда… И она, Дженни, в роли развратной разлучницы.

Она торопливо перевела взгляд на портрет Исабель.

– Ваша мама была очень красивой.

– И это говорит женщина, похожая на Венеру?

Сердце Дженни выдало барабанную дробь.

– Вы действительно так считаете?

Странно, но ответ Дона прозвучал почти зло.

– Господи, да вы же прекрасно знаете, что вы красавица!

– Странно, по вашему голосу можно предположить, что вы меня за это ненавидите.

– Нет, но меня это беспокоит.

– Почему?!

– Потому что мне кажется, вы используете это против меня.

– Слушайте, босс, тут уж одним психоаналитиком не обойтись! Тут к психиатру пора. Вам еще не чудятся фашисты, подкрадывающиеся к вам из-за кустов?

– Но вы ведь пытаетесь на меня воздействовать, скажите честно?

– Я вам сейчас как дам… Нет, честное слово, это просто ненормальный какой-то!

Неожиданно он шагнул к ней и взял за руку.

– А кто в вашем понимании нормален, Дженни?

Пауза повисла в воздухе, тяжелая, томительная, чувственная… Синие глаза завораживали, тяжесть руки ошеломляла. Никогда еще Дженни не испытывала такого яростного желания броситься в объятия мужчины.

Секунду спустя морок прошел. Дон отпустил ее руку и совершенно спокойно произнес:

– Простите меня. Я немного забыл о хороших манерах. Вы не просто моя гостья, вы находитесь под моим кровом. Так меня учила мама…

Дженни перевела дух.

– Вы хорошо ее помните?

– Честно говоря, лучше я помню отца – в те годы, когда мама была жива. Он был совсем другим.

– Что ж, тогда вы должны лучше его понимать. Он очень страдал, потеряв свою молодую жену.

– Да.

– Вы тоже страдали, Дон…

– Я смог это пережить. Я был еще маленьким.

– Неважно. Кроме того, страдала и Эсамар.

– Я смотрю, вы вполне в курсе наших дел. Быстро, однако.

Она вспыхнула.

– Я не виновата, что располагаю к себе людей. Они мне доверяют. И уж конечно не все… вот вы, например.

Дон даже отпрянул от Дженни и возмущенно воззрился на нее.

– Еще чего! С какой это стати я должен доверять малознакомой…

– А вы вообще кому-нибудь доверяете?

– Не ваше дело.

– Дон, я вас раздражаю? Пугаю? Или что?

– Или что. Честно говоря, я понятия не имею, что со мной происходит в вашем присутствии. Со мной такого раньше никогда не случалось. Может быть, дело в вас, Дженнифер, но скорее всего – во мне самом. Я слишком рано потерял мать. Она превратилась для меня в самый настоящий светлый образ. Вот он, висит на стене. Прекрасная женщина без недостатков и слабостей, внушавшая всем только любовь и уважение… Я идеализировал ее, а вслед за ней – и всех женщин мира. И когда выяснилось, что все женщины мира далеки от моего идеала, я смертельно обиделся.

– На них?

– Вот именно. Я слишком непримирим. Мне многие это говорили. Я не могу понять, как честная девушка может терпеть грязные…

– Все не можете забыть Хьюго?

– Я никогда этого не забуду!!!

Дженни отступила, с изумлением глядя на разбушевавшегося хозяина дома. Синие глаза Дона сверкали, широкая грудь прерывисто вздымалась, огромные кулаки сжались, словно он мысленно кого-то душил… Надо полагать, Хьюго Форсайта.

– Спокойнее, мой суровый босс! Если бы меня кто-нибудь спросил, я бы ответила, что у вас типичная детская психотравма, связанная с потерей матери. Тот факт, что вы до сих пор не женаты…

– Дженни, спешу вам напомнить, что вы здесь вовсе не в качестве психотерапевта…

– Я никогда не хотела стать психотерапевтом! Более того, я считаю их жуликами и обманщиками. И я не собираюсь вас лечить. Просто нам надо поговорить, вот и все. Высказать, выплеснуть из себя обиды, недоверие и непонимание.

– Вы так уверены, что это необходимо?

– Уверена! Потому что ужасно глупо, что мы не можем подружиться из-за идиотского и мерзкого случая трехлетней давности. Кроме того, вы слишком настойчиво делаете из меня женщину, которая разбивает сердца направо и налево и собирается походя погубить вашу бессмертную душу…

Его пальцы неожиданно коснулись щеки Дженни, и она застыла, потрясенная тем, как на нее подействовало это прикосновение. Она почти со страхом смотрела в потемневшие синие глаза, не в силах отвести взгляд, прервать затянувшуюся паузу, сделать или сказать хоть что-нибудь…

Потом Дон осторожно поднес к губам ее руку и нежно поцеловал.

– Я и не знал, что так бывает. Не верил, когда рассказывали другие. Но вот ты здесь, и я ничего не могу с собой поделать. Не могу понять, кто ты, ангел или бес, наказание мое или благословение, и что мне следует сделать – прогнать тебя немедленно или умолять остаться навсегда…

Дженни выдернула свою руку, чувствуя, что еще немного – и кости ее превратятся в желе, а кровь закипит в жилах.

– В таком случае, мой нерешительный босс, тебе стоит побыстрее определиться с этим. Потому что я с одинаковым успехом могу быть и тем и другим.

Молодой аристократ Фредди оказался совершенно очаровательным белобрысым парнем. Конечно же, у него были серо-голубые глаза, светло-русые волосы и очень белая кожа. Впрочем, о последнем можно было только догадываться, потому что работа на ранчо сделала свое дело, покрыв лицо и руки юноши ровным загаром.

Ради торжественного ужина он приоделся, и было сразу видно, что костюм и галстук он носит с привычной непринужденностью, однако впечатление немного портили все те же руки: загорелые, обветренные, исцарапанные, они как-то не гармонировали с превосходным темно-синим пиджаком и белоснежной рубашкой.

На Дженнифер он уставился с неприкрытым восхищением, что явно встревожило Гвенни, и она торопливо подхватила Фредерика под локоть.

Дон криво усмехнулся, оценивая эту, предсказуемую, в общем-то, ситуацию. Дженнифер О'Хара могла выбить из седла и не такого седока.

Стыдитесь, Дон Фергюсон. Вы не в корале, а Дженни О'Хара не породистая кобыла.

Все прошли в столовую, которая большую часть времени пустовала. Слишком уж роскошной и большой она была. Эсамар ее не любила, а Дону было все равно. Однако сегодня Клейри постаралась на славу. Горели свечи, сверкал хрусталь, легкие тарелки из нежнейшего фарфора ждали едоков.

Фредерик с восторгом огляделся по сторонам.

– Это очень похоже на наш дом в Уэссексе!

Дон скептически усмехнулся.

– Полагаю, там места побольше, а, Фредди?

– Да нет, не намного. Только там есть огромный камин, а здесь он не нужен. Мы с сестрой всегда его боялись. Нам казалось, что он похож на старую гробницу.

Дженни поинтересовалась:

– Вы, наверное, скучаете по дому, Фредерик?

– Иногда, когда есть время. Но мне здесь нравится. После маленькой островной Англии с ее туманами и бледным солнцем нельзя попасть в сельву и не захмелеть от всего этого великолепия.

Гвен торопливо заметила:

– Садись рядом со мной, Фредди.

– Конечно, Гвенни!

Говоря это, юноша послал Дженнифер заговорщицкую улыбку.

Ужин проходил замечательно, Фредди оказался прекрасным рассказчиком, и даже Эсамар, молчавшая в начале вечера, под конец разошлась и смеялась, хотя это редко с ней бывало.

Дженни наблюдала за происходящим с нарастающим волнением. Самым неприятным оказалось открытие, что Фредерик вовсе не так уж сильно увлечен Гвенни, в то время как она влюблена в него по уши. Молодой человек все чаще обращался к Дженни, ему явно нравилось перебрасываться с ней шутками, а Гвенни при этом все мрачнела и мрачнела.

Потом Дженни улыбнулась девушке – и похолодела. Гвенни ответила ей мрачным и почти ненавидящим взглядом. Господи, да что ж это за невезение! Теперь Гвен будет считать, что Дженнифер отбивает у нее жениха.

Клейри принесла десерт, и на некоторое время в комнате воцарилась блаженная тишина, нарушаемая только позвякиванием ложек и бокалов. Затем Фредди поднял раскрасневшееся лицо и уже с нескрываемым обожанием посмотрел на Дженни.

– Признайтесь, вы, колдунья, ведь к этому десерту приложили руку и вы?!

Дженни рассмеялась, с ужасом чувствуя, как с одной стороны ее буравит взглядом Гвенни, а с другой – Дон Фергюсон. Потом раздался и его голос, в котором смешались насмешка и откровенная ярость.

– Вы прямо убийственное воздействие оказываете на людей, мисс О'Хара. Вам вот-вот сделают предложение…

Она приняла вызов.

– Да? Неужели вы надумали жениться, босс?

– Почему я? Молодой Фредерик подходит куда лучше. На его стороне молодость и титул.

Эсамар с тревогой посмотрела на обоих и осторожно произнесла:

– Надеюсь, ты шутишь, дорогой…

В этот момент за окнами громыхнуло так, что на столе задребезжала вся посуда. Дженни подскочила на стуле, а затем с тревогой посмотрела в окно. Гроза наконец-то решила начаться. Небо стало беспросветно черным, и лишь изредка его перечеркивали ослепительные зеленые молнии. Дженни еще никогда не приходилось видеть такого.

Она зябко повела плечами.

– Не думала, что меня может напугать гроза.

Дон дружески положил ей руку на плечо, и Дженни вновь замерла от его прикосновения. Тепло разлилось по ее телу, странная истома, словно усыплявшая ее волю…

– Не бойтесь. Гроза далеко. Хотите, засечем время от молнии до удара грома? Сколько секунд – столько и километров. Давайте лучше прогуляемся.

– Хотите, чтобы я бросила вызов ветру и буре? Я боюсь.

– Ведьма не может бояться грозы.

– Так я ведьма?

– Вы же ирландка.

– Знаете что, босс!

– Что?

– А пошли! Гулять, так гулять.

Дженни сама не могла понять, что происходит. С этим мужчиной она пошла бы даже грабить банк, причем хоть сейчас.

Дон смотрел на нее и не мог отвести глаз. Как ей идет красный цвет! И какие зеленые у нее глаза!

Гвенни с тревогой поглядывала на Фредди. Он все время смотрит на Дженнифер! Даже сидя за столом рядом с Гвен, он разговаривал с Дженни, пытался за ней ухаживать, так и норовил вскочить, чтобы налить ей вина…

Эсамар печально смотрела на Фредди и Гвенни. Жаль девочку. Она влюблена, вернее, думает, что влюблена, но Фредди не готов к этому. Он очарован Дженнифер, а Гвен для него больше не существует. Так, где-то там, в другой жизни, девочка-подросток, подружка – но не возлюбленная.

Фредди не думал ни о чем вообще. Он был счастлив и умиротворен. Прекрасный ужин и красавица Дженнифер почему-то всколыхнули воспоминания о доме. Амазонка прекрасна, сельва – величественна, но и Уэссекс по-своему красив. Интересно, как бы смотрелась эта зеленоглазая Дженнифер на официальном портрете в качестве супруги молодого лорда…

Дон почти силой уволок Дженни на веранду. Она, собственно, не сопротивлялась, только вот высокие каблуки замедляли движение.

– Ну и как вам Фредди?

– Мне казалось, мы уже перешли на ты?

– Хорошо, как ТЕБЕ Фредди?

– Дай подумать. В целом – хорошо. Добрый, честный, веселый мальчик, остроумен, хорошо воспитан. Обаятелен. В нем чувствуется порода – в самом лучшем смысле этого слова.

– То есть, он тебе понравился?

– Знаешь, босс, в твоих устах это звучит почти как обвинительный приговор. Он милый парень – это все, что я имела в виду.

– Зато он явно имел в виду что-то другое… Как ты считаешь, у них с Гвенни серьезно?

– Нет. То есть, я могу ошибаться…

– Не можешь. Ты хорошо знаешь мужчин.

– Ой, только ради Бога, не приводи в качестве иллюстрации этого Хьюго Форсайта!

– Забудь о нем! Или у тебя тоже психотравма? Я волнуюсь за Гвен. Она хорошая девчонка и отличная помощница для Эсы и для меня, когда я живу здесь, но жизни она не знает.

Дженни тихо ответила:

– Она должна учиться сама. На своих ошибках. Ты не в силах ее оградить от этого.

– Так что насчет Фредди? Он влюблен в нее?

– Я бы сказала так: она ему нравится, потому что она симпатичная девчонка и его ровесница, но сам Фредерик…

– Надо же, дорос наконец-то до Фредерика.

– В каком смысле?

– Мои ребята зовут его Фредди-малыш, а когда он только приехал, звали Фредди-Помидорчиком. Он обгорел на солнце в первый же день.

– До чего же мужики могут быть бестактны…

– Сейчас они смеются над этим все вместе. У Фредди… виноват, у Фредерика хороший характер.

Дженни отошла к перилам и глубоко вдохнула посвежевший, пахнущий озоном воздух.

– Я думаю… как ни жаль Гвенни, но он скоро уедет отсюда. Как только поймет, что сполна насладился приключениями в девственных лесах.

– Кроме того, он втюрился в тебя…

– Босс, это невыносимо! Что за «втюрился»?

– Я ранчеро. Приходи ко мне в Нью-Йорке, там я более цивилизован.

– Это тебе кажется! Молодой Фредерик вовсе не втюрен, как ты выражаешься. Самое интересное, что и Гвенни тоже не влюблена в него.

– О, как интересно!

– Это просто. Они оба в том возрасте, когда любовь необходима, как воздух. Так уж получилось, что им просто некого любить в этой глуши. Естественно, что они тянутся друг к другу, но если один из них уедет, все закончится.

А если уедешь ты, рыжая? Ничего тогда не закончится, ничего…

Дженни испытующе посмотрела в задумчивые очи витавшего где-то Дона Фергюсона, сердито фыркнула, сбросила с ног туфли и выбежала на траву газона. Первые капли дождя ударили по листьям магнолий. Дженни вскинула руки к небу и рассмеялась; словно отвечая ей, сверкнула развесистая сине-зеленая молния. Дон смотрел на девушку и думал…

Видеть тебя каждый день, каждый час. Целовать тебя, ласкать твою нежную кожу. Зарываться лицом в золотые локоны. Пить твой запах, дразнящий и нежный, свежий и пряный. Просыпаться, сжимая тебя в объятиях. Засыпать, целуя тебя, рыжая…

Она танцевала, ведьма эта рыжая! В странном, не то цыганском, не то испанском танце кружилась по лужайке, залитой странным, предгрозовым, немножечко потусторонним сиянием. Дон с тихой тоской воздел глаза к небу. Если это не называется – соблазнять мужчину, то он уж и не знает…

– Суровый босс! Что ты там забыл? Иди скорее сюда, здесь же так… так здорово!!!

И неведомая сила сорвала Дона Фергюсона с места, метнула его прямо через резные перила, по влажной траве, сквозь стремительно густеющие сумерки, к рыжей ведьме, пляшущей под молниями.

Он схватил ее так крепко, что дыхание перехватило у обоих. Прежде чем каждый из них смог понять, что происходит, они уже целовались, яростно, почти с ненавистью впиваясь друг в друга. Дон не понимал, что это с ним. Словно туман застилал ему глаза, обволакивал разум, мешая думать с привычной рассудительностью… Он всегда умел контролировать себя. С самых малых лет, с того времени, как не стало мамы. Тогда маленький мальчик научился не плакать, чтобы не сердить папу. Потом мальчик вырос, совершенно точно зная, что нет на свете эмоций и чувств, которые нельзя было бы держать в узде. И вот теперь привычный мир рушился. Стены крепости, с таким трудом воздвигнутой Доном Фергюсоном вокруг собственной души, оказались бумажными, и едва опаляющий ветер страсти дохнул на них – они рассыпались в пепел.

Дженни казалось, что она погибает. Сердце не может биться так сильно, оно просто разорвется, но почему же не больно? Почему так хорошо…

В следующий миг она вырвалась, вывернулась из этих могучих рук, метнулась прочь, куда-то за кусты магнолий, а там с легкостью перемахнула невысокую ажурную ограду и…

… оказалась в сельве.

Клайд Фергюсон прекрасно знал, что делает, когда строил Дом на Сваях. Многие его соседи – если можно назвать соседями тех, кто живет от тебя в полусотне километров, – ставили свои жилища основательно, как бы на века, возили по Реке баржи с камнем и цементом, насыпали дамбы, вырубали опушку Леса, проводили дренажные системы…

Клайд Фергюсон только презрительно фыркал, глядя на это, и строил свою Лачугу на Сваях, словно птица-ткачик. Тут веточка, там – бревнышко, крышу покроем тростником, закрепим лианами…

В результате Дом на Сваях стал тем, чем стал – легким белоснежным корабликом, качающимся у самого берега Великой Реки. Ни одного вырубленного дерева не пошло на Дом – только топляк, принесенный по течению. Никаких оврагов и канав – просто Клайд достаточно давно жил в сельве, чтобы усвоить, где, когда и до какого уровня поднимается вода в Амазонке во время разлива. Его дом вырос так же, как любое дерево сельвы, так же, как неприметные, но достаточно прочные и удобные поселения яномами, маленьких лесных обитателей. Как и они, Клайд усвоил простую истину – глупо пытаться бросить вызов Лесу, надо учиться жить с ним в гармонии.

Ажурная ограда вокруг сада была чистой условностью. Поэтому в одно мгновение Дженни очутилась в совершенно диком и непроходимом лесу. В довершение ко всему грозовая прелюдия закончилась, и с небес хлынул настоящий дождь. Молнии сверкали теперь беспрерывно, гром гремел, не умолкая, и девушка замерла, практически не соображая, где она находится. Это ее и спасло. Если бы Дженни пробежала еще немного, она рисковала заблудиться всерьез.

Она стояла, ошеломленная, мокрая с головы до ног, оглушенная и ослепленная, когда из зеленой тьмы вынырнул высокий силуэт. Через мгновение Дон уже обнимал ее за плечи.

– Мисс О'Хара, должен тебе заметить, что Хорошие Девочки совершенно точно не убегают в сельву во время грозы. Тем более, босиком.

– Я не думаю, что здесь можно напороться на разбитую бутылку…

– На бутылку – вряд ли. Но помимо этого здесь водятся ярараки, а в придачу к ним еще сто пятнадцать видов ядовитых и не очень змей, пауков, ящериц и прочих небольших созданий. Обычно они довольно миролюбивы, но если им на голову наступают непрошеные гости, они вынуждены защищаться… Спокойнее, мисс О'Хара!

Дженни уже взлетела ему на руки и изо всех сил обвила руками крепкую шею.

– Дженни. Просто Дженни. Ты сможешь дотянуть хотя бы до забора?

– Ты – крупная добыча, но не чрезмерно тяжелая.

– Ценю ваш такт, босс, но на сей счет у меня давно не осталось иллюзий.

Дон хмыкнул, перехватил девушку поудобнее и направился в сторону дома, хотя Дженни, убей Бог, не могла понять, как можно ориентироваться в такой бурной обстановке. Тем не менее, всего через пару минут они оказались на территории сада, и вскоре Дон осторожно поставил ее на пол небольшой беседки.

– Ты замерзла? Дрожишь?

– Это от избытка чувств. Вообще-то не холодно. Просто я…

– Испугалась? Тебя не часто целовали мужчины, так, что ли?

– А тебя это, конечно, удивляет? Что ж, если хочешь, да, ТАК – не часто. Прямо скажем, никогда.

Неожиданно его лицо потемнело, и Дженни с досадой прикусила губу. Невыносимый Дон Фергюсон наверняка опять вспомнил события трехлетней давности. Это начинало раздражать, и Дженнифер прибегла к своей любимой тактике заговаривания зубов.

– Да, на вид я высока и достаточно, хм, крепка, но под этой могучей оболочкой скрывается хрупкая ранимая натура, и если такие бурные порывы обрушиваются на меня неожиданно, я теряюсь…

– Ты только что чуть не потерялась в сельве, ведьма.

– Я не ведьма! И почем я знала, что там сразу будет сельва? Я девушка городская, дикая…

– Дженни, сельва здесь везде. Это мы здесь случайно и кое-где. Танцевать босиком на лужайке перед домом – еще куда ни шло, змеи не любят заползать туда, где есть люди и собаки, но в лесу надо быть очень осторожной… Пошли, тебе нужно полотенце.

Да, черт возьми, ей нужно полотенце, а ему стакан брома, потому что мокрый шелк облепил это тело так, словно никакого платья на ней и вовсе нет, а рыжие волосы свились в тугие кольца, и в зеленых кошачьих глазах горит такой огонь, что душа и тело Дона Фергюсона могут не выдержать, и тогда…

И тогда все будет очень хорошо. Просто замечательно, потому что будет все именно так, как ему и надо. Ибо он хочет эту женщину, хочет так сильно, что едва способен соображать и вести себя как цивилизованный человек, и очень даже жаль, что он цивилизованный человек, потому что лучше было бы подхватить ее сейчас на руки и унести в спальню, а потом не выпускать оттуда… примерно до конца жизни!

Все эти – и еще куда более бессвязные – мысли проносились в голове Дона Фергюсона, пока он вел мокрую Дженни О'Хара по тропинке к маленькому летнему павильону. Здесь должны были найтись, черт их дери, полотенца!

Потом Дженни заворачивалась в эти самые полотенца, а он не сводил с нее зачарованного взгляда, от которого она нервничала все сильнее и сильнее. Когда полотенца укутали Дженни с головы до ног, и опасность, вроде бы, миновала, Дон неожиданно шагнул к ней и медленно коснулся губами обнаженного (по чистому недосмотру) плеча.

– Почему же вы до сих пор не замужем, прекрасная ведьма Дженни?

– А вы почему, мой суровый босс?

– Ирландская привычка – отвечать вопросом на вопрос. Но я буду снисходителен. Я просто никогда не встречал женщину, которая обладала бы магией…

– А я никогда не встречала Правильного Мужчину. Хорошие Девочки должны встретить Правильного Мужчину, тогда у них получится Крепкая Семья и Дом Полная Чаша.

– Тебе именно этого хочется?

– Не уверена. Но начинать лучше с этого. Так безопаснее. А то являются всякие, прыгают на тебя, как…

– Как хищники.

– Вот именно, благодарю, как хищники. И с виду они тоже… чистые разбойники.

Оба одновременно взглянули в зеркало. Там отразилась на удивление яркая и красивая пара – рыжеволосая, высокая красотка с белоснежной кожей и смуглый, синеглазый брюнет с насмешливой улыбкой. Дженни и Дон смотрели друг на друга в зеркало и не могли сдвинуться с места, словно зачарованные внезапным приливом таинственной магии…

Звонкий юношеский голос прорезал наступившую тишину, заставил обоих отпрянуть в смущении от зеркала и друг от друга. Фредди-аристократ.

– Эй, вы, двое, ау!!!

– Мы здесь, Фредди. Тебя трудно не услышать даже сквозь грозу.

Фредди вынырнул из тьмы с веселым смехом.

– Я не зря тренировался все эти месяцы. Не поверите, мисс О'Хара, в Итоне у меня был самый тихий и слабенький голосишко. Один профессор даже отказался принимать у меня зачет, потому что ему надоело переспрашивать. Эх, сейчас бы я ему ответил…

– О да! Только вот на какую тему, хотел бы я знать? Особенности поведения пегих кобыл-трехлеток в период течки? Ты же, насколько я помню, специалист по истории искусств?

– Я был им, дорогой Дон, но это осталось в другой жизни. Кстати, а я вам не помешал?

– Разумеется, помешал! Мы с мисс О'Хара как раз собирались сорвать друг с друга мокрые тряпки, чтобы заняться необузданным сексом…

Дженни, прищурившись, посмотрела на Дона, Как известно, лучший способ соврать – это сказать чистую правду, Фредди откинул голову и жизнерадостно рассмеялся.

– Ну вы и даете! По мне, так лучше пойти обсохнуть, хотя в чем-то Дон прав. Эта ночка прямо создана для диких и необузданных поступков. Главное, знаете, Дженни, никто здесь на Амазонке не может ничего толком предсказать. Метеорологи здесь бессильны…

Дон сердито махнул рукой на болтуна.

– Не говори ерунды. Отец всегда знал, какая будет погода. А яномами и сейчас могут тебе дать любой прогноз. Только не хотят. Ха-ха.

– Вот именно, ха-ха. Я же не Сын Ягуара…

– Фредди, оторву башку!

Дженни вскинула голову и с интересом взглянула на Дона.

– А за что? Кто такой Сын Ягуара? И почему о нем нельзя говорить?

Фредди отскочил на безопасное, по его мнению, расстояние и весело ответил за Дона:

– Сын Ягуара – это он. Оторвет башку, потому что он – Сын Ягуара. А нельзя говорить, потому что босс не любит, когда я болтаю о том, чего сам толком не знаю. Собственно, он абсолютно прав. Теперь ваша очередь, Дженни.

Дженни повернулась к Дону, но тот яростно выставил вперед ладонь, словно защищаясь от нее.

– Все. Никаких вопросов. В дом! Сохнуть! И спать! Завтра последний день перед праздником, будь он неладен.

– Но…

– Нет.

– Оторвешь башку?

– Нет. Тебе – нет. Этому болтуну – обязательно, а тебе нет. Тебя просто придушу.