Текст книги "Интермеццо, интермеццо"

Автор книги: Кае де Клиари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

– Кто же их убил? Коты или медведи? – Спросил я, играя в наивность.

– Элефанты! – Был ответ. – И знаешь, что я тебе скажу? Мы ещё счастливо отделались! Пожалуй, нас спасло лишь то, что элефант не ест мяса и по своей природе не кровожаден, но зато это самый сильный зверь на суше!

Я промолчал о том, что встречал кое-кого посильнее, а вслух спросил:

– А какой он, этот элефант?

– Элефант огромный, как дом, весь покрыт длинной шерстью, ходит на четырёх ногах, подобных стволам могучих деревьев, уши имеет почти человеческой формы, но большие, как лопухи. Хвост у элефанта вроде поросячего, только мохнатый, и глазки тоже похожи на свиные. Из пасти у него торчат такие громадные бивни, какие не снились самому старому моржу. Только смотрят эти бивни не вниз, а вверх и напоминают кабаньи. Но прежде всего, бросается в глаза его нос! Он длинный и гибкий, как змея, а ещё мягкий и упругий. Элефант пользуется этим носом, как рукой, только он гораздо сильнее человеческой руки, да и всего человеческого тела, пожалуй!

Я задумался. Точнее описать мамонта, чем это сделал Ванхаген, было нельзя, но я не мог понять, чего это он так старается?

– Сильный зверь! – Сказал я. – Однако поведай мне, о владетельный ярл, отчего ты так стараешься отговорить меня от похода в лес? Зачем пугаешь медведями, котами и элефантами? Неужели в память об Анхеллинде?

В глазах ярла промелькнула искра гнева, но он тут же погасил её.

– Весной я отправляюсь в Вик. – Проговорил он со вздохом. – Нападение вагров унесло жизни многих умелых воинов, но у меня осталось ещё достаточно, чтобы рассчитывать на успех. Дело не в этом, а в том, что сейчас весь фьорд говорит, что мы одержали победу только благодаря тебе.

– Благодаря мне? – Я был польщён, но и удивлён. Я честно дрался, но так высоко не ценил свои действия на поле брани.

– Люди так считают. Вагров победить очень сложно, и это мало кому удавалось. Они редко нападают на нас, но чаще всего оставляют после себя опустошённые фьорды. Так что нынешняя победа войдёт в саги, а её уже связывают с твоим именем. Некоторые думают, что ты берсеркер, но я вижу, что это не так. Ты неплохо обращаешься с оружием. Неплохо для начинающего. Тебя учили, это видно, но ты бьёшься, как подросток – горячо и бездумно! И всё равно все думают, что вагров удалось прогнать потому, что в наших рядах бился потомок богов!

– Но ведь ты сказал, что «потомков богов» среди вас не так уж мало?

– Это всё бастарды! Все прекрасно знают об их истинном происхождении, но тешат себя сказками и сознательно закрывают глаза на то, что происходит на самом деле. Ты – другое дело, ты законный! Так считают многие, почти все. Если ты уйдёшь, то весной в поход отправятся очень унылые викинги, а это равносильно поражению!

Я почесал затылок. Мне хотелось уйти, но если за скалами меня ждало то, о чём говорил ярл, то в этом уходе было мало смысла. В таком месте, как тот лес я могу жить долго, может быть всю жизнь, но пройти его в одиночку мне врядли удастся, да и зачем? Куда я выйду, что найду там за лесом? Пришёл я со стороны моря, там, по-видимому, следует искать и дорогу обратно. С другой стороны, какое мне дело до того, какие викинги пойдут отсюда в свой поход, унылые или весёлые?

– А что ты сам об этом всём думаешь, ярл? – Спросил я, чтобы потянуть время.

– Я думаю, что ты не тот за кого себя выдаёшь. – Сказал Ванхаген, ухмыльнувшись в бороду. – Сивиллы говорят то же самое, но прибавляют, что ты из другого мира. Я не знаю, что всё это значит, но не хочу донимать тебя расспросами. Сам расскажешь, когда посчитаешь нужным, а нет, так промолчишь. Скальды потом, что-нибудь придумают насчёт тебя и все решат, что так оно и есть. Мне нужно, что бы ты пошёл со мной, и я ничего не имею против того, что бы ты вернулся обратно и жил здесь рядом со мной! Что скажешь?

Я уже решил про себя, но внешне изображал раздумье. В конце концов, что я теряю?

– А куда ты пойдёшь весной со своими людьми? – Спросил я и не очень удивился, услышав в ответ.

– На юг! Хочу посмотреть, что там лежит за землями франков.

– Не оттуда ли прибыли те купцы, которые увезли твою дочь? – Спросил я, вдруг догадавшись, в чём дело.

Ответом мне был неопределённый кивок. Ярл понимал, что найти ребёнка, украденного двадцать лет назад очень мало шансов, но всё же хотел попробовать. Моя миссия приобрела благородную окраску.

– Хорошо! – Заявил я торжественно. – Я помогу тебе, но при одном условии!

– Что же ты хочешь? – Спросил ярл, который, наверное, представил себе, что я сейчас потребую у него драккар нагруженный золотом.

– Научи меня владеть земным оружием! Ты прав, я только недавно познакомился с ним и далёк в этом от совершенства.

Удивление Ванхагена было до того забавным, что я чуть не прыснул со смеха.

– Договорились, – протянул он, как-то странно растягивая слова, – только потом не говори, что я тянул тебя за язык!

Я тогда не придал значение этой фразе, но впоследствии припомнил её, когда было уже поздно.

Интермеццо седьмое

– ученик воина

Не тратя лишних слов, мы пошли в сторону селения, глядя, как от береговой линии поднимаются дымы погребальных костров. Мы шли, молча, но я видел, что сказано не всё и ярл хочет меня спросить ещё о чём-то.

– Послушай, Драгнар! – Сказал он, наконец, резко остановившись и повернувшись ко мне, (любопытство в его глазах так и плескалось). – Ты сказал, что не привык ещё к земному оружию, а вот, если не секрет, к какому ты привык?

Недолго думая, я показал ему «огонёк из ротика», и он ещё раз позабавил меня физиономией вытянутой от удивления. Больше за всю дорогу не было сказано ни слова.

Моё обучение началось ранним утром следующего дня. Накануне вечером мы с ярлом так напились на тризне, что я не помнил, как добрался до своей лавки, но зато хорошо запомнил, что Ванхагена увели под руки два дюжих отрока. Весь вечер мы пели длинные, с подвывом, песни, прославляющие героев древности, потом вспоминали предков, среди которых, каким-то образом нашлось несколько общих, потом рыдали, обнявшись, а пиво всё лилось и лилось рекой… Конечно, я не мог предположить, что после такого ярл будет на что-то способен, поэтому, когда я проснулся от хлопка по плечу, и с трудом разлепив глаза, увидел перед собой совершенно свежего и одетого в полный боевой доспех Ванхагена, то сначала подумал, что это сон, а затем решил, что вернулись вагры.

– Встань и иди за мной! – Заявил он твёрдым и спокойным голосом. – Твоё обучение началось, оружие оставь пока что.

Наспех одевшись, я заковылял за ним на нетвёрдых ногах, опасаясь потерять по дороге тяжёлую чугунную голову, которая к тому же болела, дёргающей болью, словно гнилой зуб. Мы вышли из тёплого дома на скованный морозом двор, и я увидел множество звёзд на совершенно чёрном небе. Всё спало вокруг, только откуда-то с окраины доносился приглушённый стенами требовательный плач младенца. Опытным ухом я определил, что ребёнок хочет есть, но мои размышления прервал Ванхаген, жестом показавший, чтобы я не отставал. Вскоре мы очутились на задворках селения, пройдя по узкой тропке, петляющей между домов и скал. Здесь обнаружилась небольшая утоптанная поляна, шагов этак пятнадцать-двадцать в поперечнике на краю которой было расстелено несколько шкур. На этих шкурах, (глаза мои полезли на лоб), были аккуратно разложены доспехи и разное оружие совершенно причудливого вида.

– Сегодня я послужу тебе оруженосцем, – сказал Ванхаген, пряча улыбку в бороду, – и это будет в первый раз. Второй раз, он же последний, будет не скоро, сейчас ты поймёшь почему!

После этих загадочных слов он принялся облачать меня в доспехи. Этот процесс затянулся на такое длительное время, что я успел соскучиться. Все мои попытки помочь пресекались недовольным рыком сердитого, сосредоточенного на своей работе ярла. Он подгонял отдельно каждую деталь, а некоторые прилаживал так и этак по несколько раз. Но вот, наконец-то, последняя пряжка была застёгнута и, довольный своей работой ярл, тщательно оглядел меня со всех сторон. После этого он вынул откуда-то несколько навесных замков и повесил их на меня, будто я был амбарной дверью.

– Носи эти доспехи, пока не кончится твоё ученичество! – Заявил он с видом школьника отколовшего удачную шутку. – Ключи пока побудут у меня. Кстати ты можешь попросить их в любой момент, но знай, что возобновить обучение уже не сможешь, и относиться к тебе снова начнут, как к рабу. Но я думаю, что ты парень крепкий и всё выдержишь!

Я попробовал пошевелиться и понял, что это сделать непросто. Нет, доспехи сидели идеально и совершенно не мешали гнуться суставам, но они были невероятно тяжёлыми!

– Это ученический доспех. – Пояснил злыдень Ванхаген, увидев моё недоумение. – Он втрое тяжелее боевого, но когда ты научишься его носить и перестанешь замечать на своём теле, тогда можешь считать, что готов к тому, чтобы идти со мной в Вик! А теперь пойдём, поможешь мне в кузнице.

– А как же это? – Спросил я, указывая на разложенное, на шкурах оружие.

– Это потерпит! – Ответил Ванхаген. – Давай, делай, что я тебе говорю, и не спорь! Ты теперь мой ученик и если я прикажу тебе подпрыгнуть, ты можешь только уточнить, насколько высоко! Понял?

Я ответил, что понял и понял, что «попал». Только позднее я узнал, что викинги совсем по другому приучают свою молодёжь к ратному делу, а этот способ Ванхаген перенял у вагров, и решил попробовать на мне. Заранее скажу, что его опыт удался, но мне пришлось при этом попотеть, причём в прямом смысле этого слова. Дело в том, что в доспехах было невыносимо жарко и душно даже просто в помещении, что уж говорить о кузнице! Ко всему прочему, ковали мы что-то непонятное. Точнее ковал Ванхаген, который проявил в этом изрядную сноровку, а я только раздувал мехи и работал большим молотом. В результате у нас получился, какой-то совершенно невозможный и жутко громадный топор, совсем не похожий на топоры викингов – широкие, но тонко откованные из первоклассной стали. То, что с явным удовольствием вертел в руках Ванхаген, возможно подошло бы Тору, если бы его угораздило потерять свой молот. Ярл остался доволен осмотром, а при взгляде в мою сторону, просиял совершенно. Я, по-видимому, являл собой жалкое зрелище. Одежда под панцирем взмокла, пот ручьями струился по всему моему телу, так, что я, наверное, оставлял мокрые следы на полу.

– Отдохни пока! – смиловался Ванхаген, но увидев, что я направился в сторону двери, тут же крикнул:

– Нет, на улицу не суйся! Садись поближе к горну и сушись.

Мне ужасно хотелось поскорее вырваться из этой духоты на свежий воздух, но я послушался и присел на маленькую скамеечку возле пылающего горна, решив, что мне сейчас наверно, придёт конец. Меня довольно быстро сморил сон, в котором я всё махал и махал громадным молотом, а топор на наковальне всё рос и рос, грозя заполнить собой всю кузницу. Проснулся я от знакомого уже хлопка по плечу и, открыв глаза, увидел перед собой Ванхагена совершенно красного в отсветах огня пылающего в горне. Больше всего он напоминал сейчас горного тролля, забравшегося в жилище гномов.

– Ну что, просох? – Поинтересовался он, загадочно улыбаясь и держа одну руку за спиной. – Вот тебе подарок в качестве награды за первое, успешно выполненное задание!

При этих словах он протянул мне наше чудовищное изделие, уже насаженное на крепкую длинную рукоятку. Я взял этого монстра и чуть не выронил тяжеленную штуковину из трясущихся рук. Если бы я это сделал, то непременно отрубил бы ногу или себе, или Ванхагену.

– Я вижу, ты достаточно отдохнул, – проговорил ярл, потирая руки, – и теперь можешь приступать к следующему заданию! Пойдём, я покажу тебе!

Сгибаясь под тяжестью гигантского топора, я поплёлся вслед за своим мучителем, снова куда-то на задворки. Но теперь мы прошли гораздо дальше и очутились на возвышенности, куда я ещё не заходил. Отсюда был виден весь фьорд, и почему-то казалось, что океан нависает над ним, грозя захлестнуть и поглотить убежище людей в один момент. И здесь на самой верхушке холма росли два дерева, здоровенные, кряжистые, наверное, очень старые, а сейчас занесённые снегом.

– Эти кедры, – сказал Ванхаген, похлопав рукавицей по стволу одного из них, – засохли ещё во времена моего деда. Давно надо было их срубить, да вот всё не доходили руки! Займись-ка этим ты. Руби, не бойся! Они не считаются священными. Я так подумал – обычным топором такую работу не сделать, потому и решил сковать тебе топорик побольше! Ну, удачи!

– Подожди! – Остановил я его. – Скажи, как скоро я должен закончить эту работу?

– А это уж тебе решать! – Пожал плечами ярл. – Чем раньше закончишь, тем быстрее приступим к тренировкам. Только не надорви пупок! Человек может пересилить себя, если захочет, но тут тоже надо знать чувство меры: пожалеешь себя – не сможешь набрать силы; будешь лезть из кожи вон – надорвёшься, станешь слабее слабого и быстро помрёшь, а вот где золотая середина, это каждый сам для себя решает.

– Хорошо, а что мне делать, когда я срублю деревья? – Спросил я и тут же проклял свой длинный язык.

– Как, что? – Удивлённо пожал плечами Ванхаген. – Порубить на дрова и принести домой, конечно же!

С этими словами он повернулся ко мне спиной и зашагал по направлению к посёлку. Я остался наедине со своим новым топором, который сегодня взял у меня уже очень много силы и двумя мёртвыми великанами, готовыми отобрать всю силу, которая ещё осталась. Наверное, выглядел я очень глупо, но это некому было оценить по достоинству. Как бы то ни было, но за работу я принялся немедленно и с первого удара, отозвавшегося болью во всём теле, понял, что пытаюсь рубить нечто вроде скалы из отменного базальта! Сначала мои удары были частыми и мощными, потом они стали всё реже и слабее, и вот, наконец, я стал тратить силу только на то, чтобы поднимать топор, а для удара использовал его вес, иначе говоря просто ронял его на дерево лезвием вниз. Поняв, в конце концов, что так дело не пойдёт, я разогнул совершенно деревянную спину и огляделся вокруг. Солнце клонилось к горизонту. Это означало, что в посёлке люди заканчивают дневную работу, наступает время ужина и вечерних посиделок возле пылающего очага, где так уютно и интересно слушать очередную сагу о похождениях богов и героев. Правда, я сейчас не хотел ни ужина, ни саги. Единственными моими желаниями были – убить Ванхагена и завалиться спать! Первое сейчас было почти невозможно, так-как я едва мог поднять руку, чтобы убрать со лба совершенно мокрые волосы. Второе я смог бы сделать прямо здесь под кронами каменных деревьев, но в таком случае этот сон грозил стать вечным, а в мои планы такое совершенно не входило. Тогда я решил, что на сегодня хватит, надо просто дойти до холостяцкого дома и завалиться на лавку. Сказано – сделано! Ещё раз, оглядев свою работу и сравнив её с тем, что осталось, я плюнул с досады и заковылял по узкой тропинке к селению викингов. Тут мне в голову пришла мысль, а не оставить ли топор здесь, на холме, но я представил, что на это может сказать Ванхаген и со вздохом нагрузил железное чудовище себе на спину.

Когда мы с ярлом уходили, было ещё рано, кроме того люди в то утро спали дольше чем обычно, отходя душой и телом после погребального пира справленного накануне. Зато теперь на улице было полно народу и моё появление не осталось незамеченным. Это выражалось, прежде всего в том, что женщины хватали детей и исчезали с ними в домах, а мужчины хватались за оружие. Реакцию жителей посёлка вполне можно было понять. Представьте, среди бела дня со стороны холмов, откуда никто и никогда не приходил, (да и не мог прийти, поскольку там никто не живёт), появляется фигура в невероятных громыхающих доспехах, да ещё и с жутким топором на плече! Быстро сообразив, что сейчас меня изрубят в капусту, я содрал с головы шлем, благо он был единственной деталью моих лат, которая не удерживалась замком. Правда, это не сильно помогло. Меня, конечно же, узнали, но взгляды остались недоверчивыми, а руки нервно поглаживали рукоятки боевых топоров. Тогда я обратился к ближайшему викингу из тех, с кем был знаком ещё с моего первого появления на драккаре Ванхагена, и спросил его, где мне найти ярла? Тот встал поудобнее, как будто готовясь отразить атаку, стрельнул глазами направо – налево, поправил перевязь с мечом и поведал мне, что высокородный Ванхаген изволит пребывать в своём жилище и сейчас заканчивает ужин. Я сделал вид, что не заметил подозрительного отношения к своей персоне и потопал по направлению к апартаментам «высокородного Ванхагена». Войдя туда, я вызвал минуту молчания, которой меня почтили все присутствующие. Ярл, обгладывавший ногу снежного барана, тоже застыл от такого зрелища с костью в руке, но уже через секунду запрокинул голову и разразился громовым хохотом, к которому присоединились все присутствующие викинги, хотя никто из них не понимал в чём тут всё-таки дело. Я с грохотом опустил на пол свой топор и опёрся об него, чтобы не упасть.

«О, могучий ярл!» – Проговорил я не в силах скрыть сарказм. – «Скажи, наконец, своим людям, почему я так одет и вооружён, а то меня попросту зарежут на улице и этим кончится моё ученичество!»

Эти слова вызвали новый взрыв хохота, но у меня просто сил не было обижаться. Не прибавив больше ни слова, я развернулся и вышел вон. Когда мне удалось-таки добраться до холостяцкого дома, я вызвал там очередной переполох, (кое-кто даже бросился к столбам с висящим там оружием), потом последовали расспросы, от которых я отмахнулся и, выхлебав целый жбан пива, сделал крайне неудачную попытку завалиться на свою лавку. Увы, этот крепкий и надёжный предмет мебели, рассчитанный на дюжих мужиков, не выдержал вес моих доспехов, и я рухнул на пол с грохотом, от которого подпрыгнул весь дом. Сообразив, что так будет даже лучше, я отшвырнул от себя обломки скамьи, кинул на пол оленью шкуру, на которой обычно спал, растянулся наконец-то во весь рост и провалился в глубокий тяжёлый сон. Надо ли говорить, что во сне я рубил деревья, которые на поверку были ногами Ванхагена, а он всё хохотал и хохотал откуда-то сверху над моими усилиями, и всё кричал, что ему щекотно!

Утро началось с дикой боли во всём теле, причём на боль в натруженных мышцах накладывалась боль от сна в жёстких и жарких доспехах. С лязгом перевернувшись на другой бок, я открыл глаза и увидел перед собой пару ног в кожаных чёботах, привязанных перевитыми крест-накрест ремнями. Подняв глаза, я разглядел в полумраке хитрую физиономию ярла, восседавшего на бочонке.

– Вот решил тебя навестить! – Заявил он, по своему обыкновению ухмыляясь в бороду. – Беспокоюсь, видишь ли, как дела у моего ученика, как здоровье и нет ли желания послать всё к Хель в Утгард?

При этом он как-бы невзначай позвенел ключами, висящими на манер брелоков на поясе. Сообразив, что это провокация, я изобразил блаженную мину, сладко потянулся и сел на полу, едва не ойкнув от боли пронзившей спину. На вопрос ярла ответил, что всё отлично и лучше не бывает, что сейчас пойду, умоюсь, перекушу и отправлюсь дальше рубить деревья, так-как хочу справиться с работой побыстрее. Затем, как забавную шутку рассказал ему про вчерашнее возвращение и про скамейку, на что ярл пару раз ухмыльнулся и, пожелав мне удачи, отбыл по своим делам.

Собственно я не врал ему насчёт своих намерений. Я сделал именно то, что сказал ярлу – окунул голову в бочку с ледяной водой во дворе, с аппетитом слопал миску овсяной каши с добрым куском селёдки, поданную румяной молодухой, зардевшейся при этом, как маков цвет, встряхнул и расправил, как мог, свою скомканную одежду под доспехами и, взвалив на плечо великанский топор, зашагал по направлению к обречённым деревьям.

На полпути меня догнал совсем юный отрок и с поклоном вручил мне мой собственный шлем, который я ненароком оставил лежать там, где бросил накануне. Приняв из слегка дрожащих рук этот тяжеленный котёл, я так зыркнул на ни в чём неповинного парня, что он испарился на месте, будто его и не было.

Деревья встретили меня молчаливым спокойствием. Казалось, они источали уверенность в том, что я с ними не справлюсь, а при взгляде на свою вчерашнюю работу, я и сам так подумал. То, что накануне мне казалось значительным результатом нелёгкого труда, сейчас выглядело, как небольшой скол на коре. Некоторое время с ужасом созерцал объём предстоящей работы, потом взял свой топор и рубанул им по каменному стволу, отозвавшемуся на это гулким «Бо-ом!», будто я ударил в колокол. Ладони, стёртые вчера до кровавых мозолей, словно кипятком ошпарило, и все мышцы дружно и согласно откликнулись протестующей болью. Кроме того, топор отскочил от дерева, не причинив ему ни малейшего ущерба!

Первой моей мыслью было – зашвырнуть подальше железное чудовище, пойти к ярлу и высказать ему всё, что я о нём думаю, (а думал я тогда о Ванхагене много чего плохого!). Но, когда я представил, как посмеётся надо мной этот бородатый бугай, как остальные седые зубры за его столом будут покачивать головами, говоря вполголоса, что «времена нынче уже не те и герои перевелись», а кое-кто ещё и презрительно сплюнет… Вобщем, представив себе такую картину, я разозлился не на шутку и уже подумывал, а не спалить ли мне вчистую всё, что горит в этом фьорде?!

И тут меня осенило – огонь! То, что всегда было главным козырем драконов! Правда сейчас я не мог развить подлинную мощь драконьего пламени, да это было и не нужно. Ванхаген приказал мне срубить эти деревья, а не сжечь их. Но, хоть применять огонь он не запрещал, мне всё же не хотелось, чтобы моя работа выглядела, как жульничество. Я вовсе не собирался пережигать эти стволы, но слегка подогреть их, чтобы древесина стала помягче, было делом вполне реальным! Сказано – сделано! Сейчас день, солнце светит ярко и мой огонь с такого расстояния никто не заметит. Уже после первого прогрева топор так глубоко вошёл в дерево, что я его еле выдернул! Вот теперь работа пошла на славу! Не думайте только, что мне стало очень легко! Деревья и в самом деле были огромны, а топор страшно тяжёл. Я снова взмок так, что пот настоящими реками струился с головы до ног, а работе всё не видно было конца. То, что я время от времени «подогревал» древесину, отнимало у меня дыхание и когда солнце стало заметно клониться к закату, я уже дышал, как ездовая собака после длительной пробежки. Но вот я заметил, что небо начало темнеть, а это значит, что мой огненный приём скоро будет слишком заметен. Последний раз, дохнув огнём, я удвоил усилия, несмотря на то, что руки вовсю дрожали от усталости. И тут великанское дерево вздрогнуло, словно проснулось от глубокого сна, качнулось и вдруг с жутким скрипом ухнуло вниз с холма, приложившись о каменистую землю так, что, наверное, подпрыгнул весь фьорд!

Я возвращался в посёлок победителем! Падение дерева и впрямь наделало много шума, так-как меня встречали все, кто мог держаться на ногах. Правда не было поздравлений, похлопываний по плечу и ободряющих реплик. Краем глаза я заметил, что матери опять потихонечку прячут от меня малышей, а воины, как бы невзначай поправляют оружие. Но мне было не до них. Я так устал, что мечтал только об одном – выпить бочку воды и завалиться на свою шкуру в углу. Этим мечтам суждено было сбыться не сразу. Придя домой, я обнаружил там ярла, восседавшего возле моего ложа.

– Справился с одним. – Не спросил, а констатировал факт Ванхаген. – Не слишком ли быстро?

При этом он встал и придирчиво оглядел меня с головы до ног. Мой усталый вид и мозоли на руках произвели должное впечатление, но ярл всё равно хмурился и был чем-то недоволен.

– Я же говорил тебе, что чрезмерная спешка может навредить! – Сказал он, наконец, так ворчливо, что я внутренне от души посмеялся.

– Ты сказал мне, что в таком деле каждый сам должен определять золотую середину! – Парировал я и спокойно улёгся на свою шкуру.

Ванхаген ничего на это не ответил, а только пожал плечами и молча, вышел. Утром, когда я снова пришёл на вершину холма, то обнаружил там такое множество следов, что сомнений не было – вчера здесь побывали все жители фьорда, включая самого ярла. Решив не слишком форсировать события, я растянул работу над вторым деревом ровно на три дня. Это выглядело вполне естественно, так-как второй великан был ещё толще первого. Но и он, наконец, огласил фьорд звуком своего падения. И всё же триумф был неполон. Предстояло ещё разделить эти необъятные стволы на части, превратить их в дрова и перенести в посёлок. На всё это у меня ушли не менее двух недель к концу которых я не чувствовал ног под собой и… перестал замечать тяжесть доспеха.

Но вот, наконец, пришёл тот час, когда я принёс последнюю связку дров к дому ярла и, грохнув её посреди двора, застыл, тяжело дыша перед входом в его жилище.

Клянусь, мне было на самом деле тяжко! От многотрудной работы я весь дрожал, суставы и кисти рук сгибались с трудом, но всё же мне удалось принять гордый вид, что впрочем, совершенно не обмануло ярла. Молча оглядев меня и мою работу, он сделал знак, чтобы я следовал за ним и, не оглядываясь, направился куда-то. Вскоре мы оказались на той самой поляне, где он одел меня в ученические доспехи. Я ожидал, что сейчас Ванхаген скажет речь, похвалит меня за работу или даст следующее задание, но ничего подобного не произошло. Он просто взялся за края шкуры, которой было прикрыто разложенное на земле оружие и резко встряхнул её, подняв тучу снежной пыли, которая на миг заслонила от меня всё вокруг. В следующее мгновение я получил неслабый удар по шлему, отозвавшийся колокольным звоном в моей голове и увидел перекошенную рожу Ванхагена, заносившего надо мной здоровенную палицу для удара! Мне ничего не оставалось, как защищаться и я парировал этот удар топором, который всё ещё сжимал в руках! Ярл, казалось бы, обезумел! Он лупил меня своей палицей, будто я был ржаным снопом, который требуется выколотить! Самое обидное было то, что я совершенно не мог дать сдачи и всё из-за тяжести своего топора! Попробуйте ударить кого-нибудь вот этой скалой, даже если у вас получится её поднять!

(Эти слова были адресованы, прежде всего, дамам, которые оценивающе посмотрели на указанную скалу, а Мегги даже попробовала пошевелить её кончиком крыла, после чего понимающе кивнула головой и снова приняла позу внимательной слушательницы.)

– Вобщем я некоторое время только и делал, что получал тумаки, благо тяжеленные, но сверхпрочные доспехи неплохо защищали меня от ударов, способных раздробить в щепки самые крепкие кости. Не знаю, сколько это продолжалось, но, в конце концов, мне надоело изображать из себя безответный мешок, и я понял, что начинаю злиться! Это было плохо! Прежде всего, плохо для Ванхагена, поскольку я знаю насчёт себя одну особенность – если мерзкое чувство злобы появилось, то его крайне трудно остановить, потому что оно само по себе расти начинает.

Получив очередной удар, который, несмотря на защиту, оказался особенно болезненным, я взревел так, что даже такой боец, как Ванхаген, замер от неожиданности, после чего отшвырнул в сторону свой топор и обхватив ярла поперёк туловища, покрутил немного над головой и зашвырнул в ближайший сугроб. Полюбовавшись немного на болтающиеся в воздухе чёботы властелина фьорда, я выдернул его из сугроба, как морковку и усадил на шкуру, а сам встал над ним сверху, скрестив руки на груди и ожидая объяснений.

Некоторое время ярл чихал, кашлял и отплёвывался, а потом я понял, что он хохочет! Да так хохочет, что захлёбывается, давится и никак не может остановиться! Честно говоря, меня такое поведение привело в полное замешательство, а он, увидев моё удивление, залился смехом ещё больше, так, что упал на спину и задрыгал ногами! Тут я решил, что бедняга окончательно спятил, немного поколебался – не облегчить ли его страдания милосердным ударом, но всё же решил сначала попробовать привести Ванхагена в чувство. Я помог ему снова сесть в нормальную позу и за неимением воды поднёс горку снега в шлеме. Ярл отведал снега, подавился, поперхнулся и наконец, обрёл способность, что-то сказать.

– Т-ты бы ви-видел свою рожу!!! – Наконец изрёк он и покраснел при этом, как кусок сырого мяса. – Это именно то, что я от тебя ожидал! Знай, что далеко не всякий кто подвергся такому испытанию, сумел дожить не только до финала, но и до конца первой стадии обучения! Собственно говоря, ты второй…

– А кому же посчастливилось быть первым? – Поинтересовался я, потихонечку соображая, что вся эта комедия выходит за рамки обычного обучения воинскому искусству.

– Первым на моей памяти был я! – Ответил Ванхаген, мгновенно став серьёзным. – Я рассказал тебе далеко не всю историю своей жизни, но это нельзя делать здесь. Пойдём в мой дом, выпьем доброго пива и поговорим. А тренировки на сегодня, по-моему, с тебя хватит!

И мы пошли в его дом, где почему-то никого не было, как будто домочадцы ярла знали, что он хочет поговорить со мной с глазу на глаз. Мы сели за один стол и выпили пива. Надо сказать, что викинги знают толк в четырёх вещах: в драках, в мореплаванье, в сагах и в пиве. Пиво у них отменное и больше нигде мне не пришлось такое попробовать! Но это так к слову.

– Я вырос при дворе одного из франкских герцогов. – Поведал мне Ванхаген после долгого молчания. – У нас принято отдавать мальчиков, входящих в возраст ученичества на воспитание ближайшим родственникам, например брату отца, то есть дяде. У моего отца не было живых братьев, даже двоюродных – все погибли во время нашествия вагров, когда меня ещё не было на свете. Зато у него был побратим из франков, в котором он души не чаял.

Давным-давно отец ходил в Вик в страну бриттов, но удача тогда отвернулась от него, вся его дружина полегла в бою, а он сам попал в плен, где просидел в темнице местного тана почти два года. Тану нравилось, что у него в застенке находится живой нормандский ярл. Кроме отца у него в плену были ещё саксонский барон и какой-то славянский князь, которых ему удалось захватить в разные годы.

Так вот, отец так и умер бы в заточении у этого бриттского медведя, но однажды к нему приставили нового раба, который должен был его кормить и убирать его каменную келью, будто ухаживал за редким и опасным зверем. Отец хотел было придушить этого раба, (до того ему удалось прикончить уже двоих), но раб оказался не промах и сумел дать ему отпор. Вобщем они боролись, стараясь, убить друг друга до тех пор, пока не поняли, что их силы равны. Тогда они сели на одну скамью и разговорились.