Текст книги "Магический Индекс (СИ)"

Автор книги: Кадзума Камачи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Но это было...

– К чёрту это! – Камидзё стиснул зубы. – Вы рассуждаете, принимая во внимание только себя. Вы вообще не задумались об Индекс! Не вините её за вашу трусость!!!

Весь этот год Индекс оставалась в бегах, ни на кого не полагаясь. Камидзё отказывался признавать это наилучшим выбором. Он не позволил бы себе принять это. Он и не хотел этого делать.

– Тогда... что еще мы должны были сделать?!

Канзаки ухватила ножны Шичитэн Шичито и с силой махнула ими в лицо Камидзё.

Камидзё двинул своей избитой правой рукой и перехватил ножны как раз перед тем, как они ударили бы его в лицо.

Он больше не чувствовал страха или нервозности перед магом.

Его тело двигалось. Оно двигалось!

– Если бы вы были чуть сильнее... – Камидзё стиснул зубы. Если бы вы использовали хитрые слова, достаточно сильные, чтобы стать реальностью...! Если она боялась потерять воспоминания этого года, вы должны были просто дать ей еще лучшие воспоминания в следующем году! Если бы её ждало счастье, достаточно большое, чтобы стереть страх утраты воспоминаний, ей бы не пришлось убегать! Вот и всё, что надо было сделать!!!

Он заставил двигаться свою левую руку, плечо которой было сломано, и ухватил ножны и этой рукой. Он с трудом заставил своё избитое тело принять вертикальное положение. Кровь текла по его телу.

– Ты серьезно думаешь сражаться в таком состоянии?

– ...Зат...кнись.

– Что ты выиграешь от схватки? – похоже, Канзаки была во вполне понятном замешательстве. – Даже если бы ты победил меня, за мной поджидает Несесариус. Может, я говорила, что я одна из десяти сильнейших магов Лондоне, но есть среди них и те, что намного сильнее меня. ... С точки зрения церкви я не более, чем подчиненный, посланный в эту дальневосточную островную страну.

Похоже, это было правдой.

Если бы они и в самом деле были друзьями Индекс, они бы выступили против того, что церковь обращается с Индекс как с инструментом. То, что они этого не сделали, означало, что этому помешал разрыв в силах.

– Я сказал... заткнись!!!

Это не имело значения. Он заставил свое тело двигаться, несмотря на то, что оно дрожало, как будто он вот-вот умрет, и пристально посмотрел на стоявшую перед ним Канзаки.

Это был простой пристальный взгляд, в котором было мало силы, но его хватило, чтобы одна из десяти лучших магов Лондона отступила на шаг.

– Это не важно! Ты что, отказываешься защищать людей потому что оказалось, что у тебя есть сила?! – Камидзё сделал шаг вперед своими израненными ногами. – Нет, ты этого не делаешь, ведь так?! Не лги! Ты работала, чтобы развить силу, потому что было что-то, что ты хотела защитить!

Своей израненной левой рукой он схватил Канзаки за ворот.

– Зачем ты получила силу?

Он сжал окровавленный кулак своей израненной правой руки.

– Кого ты хотела защитить?

Этим слабым кулаком он ударил Канзаки в лицо. В ударе не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего силу, и кулак разбрызгивал кровь, словно помидор.

Несмотря на это, Канзаки отшатнулась, словно её в самом деле ударили. Затем она выпустила Шичитэн Шичито, который, вертясь, упал на землю.

– Тогда какого чёрта ты тут делаешь? – он посмотрел сверху вниз на Канзаки, упавшую на землю. – Если у тебя есть такая сила.... если у тебя есть такое всемогущество, тогда почему ты настолько бессильна?

Под Камидзё вздрогнула земля, или так показалось. В следующее мгновение он повалился на землю, словно в его теле отключилось питавшее его электричество.

"Вста...вай... Контратака... надвигается..."

В глазах у него потемнело.

Заставляя свое тело двигаться, Камидзё потерял слишком много крови, чтобы видеть или прийти в себя. Он пошевелился, пытаясь защититься от контратаки Канзаки, но самое большее, на что он был способен – это пошевелить кончиком одного пальца, как гусеница.

Но контратаки не последовало.

Никакой.

Часть 2[ править]

Камидзё пришел в себя от лихорадочного жара и сухости в горле.

– Тома?

Примерно в то же время, когда он осознал, что находится в квартире Комоэ-сенсей, он также понял, что Индекс пристально смотрит на него, лежащего на футоне.

Как ни странно, он видел, как солнце ярко светит в окно. Той ночью Камидзё действительно проиграл Канзаки и потерял сознание раньше, чем его враг. О том, что было дальше до момента его пробуждения, он ничего не помнил.

Попросту говоря, он был слишком разочарован тем, что случилось, чтобы хотя бы радоваться, что остался в живых. Комоэ-сенсей нигде не было видно, должно быть, она куда-то вышла.

Единственный признаком того, что она здесь была – чашка с кашей, стоявшая на чайном столике возле Индекс. Может быть, это было нехорошо по отношению к Индекс, но он сомневался, что она умела готовить, учитывая, как она просила накормить ее после того, как он застиг ее на своем балконе, так что Камидзё предположил, что кашу приготовила Комоэ-сенсей

– Ну правда... Ты обращаешься со мной как будто я болен, – Камидзё попытался пошевелиться. – Оу, оу. Что за черт? Раз солнце уже высоко, должно быть, я был в отключке всю ночь. Который час?

– Это было не просто всю ночь, – сказала Индекс так, что показалось, слова слегка застревают у нее в горле.

– ?

Камидзё поднял брови и Индекс сказала: – Это было три дня.

– Три дня... Погоди, что? Почему я спал так долго?!

– Я не знаю!!! – неожиданно закричала Индекс.

От этого крика, похожего на вспышку ярости, дыхание Камидзё застряло у него в горле.

– Я не знаю, я не знаю, я не знаю. Я действительно ничего не знаю! Я так сосредоточилась на том, чтобы оторваться от огненного мага, который приходил к тебе домой, что у меня и мысли не было, что тебе пришлось сражаться с другим магом!

Её сердитые слова предназначались не Камидзё. Этими словами она набросилась на себя, и Камидзё был настолько ошеломлен, что не мог вставить ни слова.

– Тома, Комоэ сказала, что ты лежал без сознания посреди улицы. Это она принесла тебя обратно в дом. А я тогда была в таком восторге. Я понятия не имела, что ты был на краю гибели, пока я не делала ничего, кроме как восхищалась мыслью, что мы оторвались от того тупого мага.

Индекс неожиданно замолчала. Дальше последовал небольшой промежуток, достаточный для того, чтобы она сделала медленный вдох и приготовилась к главной части своей проповеди.

– ... Я не смогла спасти тебя, Тома.

Индекс сидела неподвижно, кусая нижнюю губу, её узкие плечи тряслись. Несмотря на это, у Индекс не было слёз для себя самой.

Её душа не позволяла себе ни малейшей сентиментальности или симпатии к себе. Камидзё осознал, что он не мог предложить никаких слов утешения той, кто поклялся не проливать слёз даже по себе самой.

Вместо этого он задумался о другом.

Три дня.

Они могли напасть столько раз, сколько захотели бы. Фактически, было бы неудивительно, если бы они забрали Индекс три дня назад, пока Камидзё был без сознания.

Тогда почему? В глубине души Камидзё был озадачен. Он не знал, что думают их враги.

Он также чувствовал, что срок "три дня" имел более глубокое значение. С таким ощущением, словно по его спине поползли жуки, Камидзё неожиданно кое-что вспомнил.

Срок!

– ? Тома, что это?

Индекс просто озадаченно посмотрела на Камидзё. Раз она узнавала его, маги еще не стёрли ей память. К тому же, судя по тому, как она вела себя, симптомы еще не начали проявляться.

Камидзё почувствовал облегчение, но одновременно ему хотелось убить себя за то, что он потерял последние, драгоценные три дня. Однако он скрыл всё это в глубине души, не желая, чтобы Индекс об этом узнала.

– Чёрт! Я не могу двигаться. Что за черт? Почему я полностью замотан бинтами?

– Тебе больно?

– Больно ли мне? Если бы было больно, я бы уже корчился. Что это за бинты на мне повсюду? Тебе не кажется, что ты слегка перестаралась?

– ...

Индекс ничего не сказала, а затем ее глаза наполнились слезами, которые, она, похоже, не могла больше сдерживать.

Это ударило в сердце Камидзё сильнее, чем любая её ругань на него. Тогда он понял – то, что он не чувствовал боли было на самом деле плохо.

Комоэ-сенсей больше не могла использовать лечебную магию. Он был совершенно уверен, что Индекс говорила об этом. Было бы быстрее, если бы он мог излечить свои раны за счет некоторого количества очков маны, как в РПГ, но, похоже, мир был не настолько добр.

Камидзё посмотрел на свою правую руку. Его сильно израненную правую руку, замотанную бинтами.

– Если подумать, эспер, прошедший программу развития способностей, не может использовать магию, верно? Вот досада.

– ...Верно. У обычных людей и эсперов различается структура нервной системы, – неуверенно сказала девочка. – Похоже, эти бинты залечат раны... но твоя наука явно неудобная. Наша магия подействовала бы быстрее.

– Может, оно и так, но я поправлюсь и без использования какой-то магии.

– ... Что ты имеешь в виду под "какой-то"? – Индекс сердито надула губы, услышав реплику Камидзё. – Тома, ты что, всё ещё не веришь в магию? Ты упрям как безответно влюбленный.

– Я не это имел в виду, – Камидзё потряс головой, всё еще прижатой к подушке. – Если это вообще возможно, я бы не хотел видеть такое выражение твоего лица, с которым ты говоришь о магии.

Камидзё вспомнил выражение её лица, когда она давала разъяснения о рунной магии на галерее его общежития. Её глаза были холодны как бледный свет полной Луны и точны как часовой механизм.

Её слова были правильными, как у экскурсовода в туристском автобусе, и в то же время человечности в них было не больше, чем в банкомате. Это была сущность, известная как Индекс запрещенных книг, библиотека гримуаров.

Несмотря на это, он не мог поверить, что это была та же самая девочка, которая сидела перед ним. Или, скорее, он не хотел в это поверить.

– ? Тома, ты не любишь разъяснения?

– Ха...? Стой, ты что, не помнишь? Ты говорила о рунах на глазах у Стейла, словно какая-то кукла. Честно говоря, мне это в самом деле не понравилось.

– ...Э... А, понятно. Я снова... пробудилась.

– Пробудилась?

По тому, как она это сказала, выглядело словно та похожая на куклу форма была её истинной сущностью. Словно добрая девочка перед ним была фальшивкой.

– Да, но пожалуйста, не говори слишком много о том, как я выгляжу, когда пробуждаюсь.

Камидзё был не в состоянии спросить, почему. Прежде чем он смог что-то сказать, Индекс заявила: – Говорить, когда ты без сознания – это вроде того, как разговариваешь во сне. Это смущает. К тому же, – сказала она. – Похоже, я всё больше и больше напоминаю бездушную машину, и это меня пугает.

Индекс улыбнулась.

Она улыбнулась так, словно вот-вот упадет в обморок, но не хочет никого этим тревожить.

Это выражение лица не смогла бы изобразить ни одна машина.

Это была улыбка человеческого существа.

– ...Извини, – Камидзё просто извинился. Он пожалел, что хотя бы на мгновение подумал о том, что она не совсем человек.

– Всё в порядке, дурень, – её реплика, оставившая неясным, в порядке ли всё было или нет, сопровождалась легкой улыбкой.

– Ты голодный? У нас есть каша, фрукты и закуски, полный комплект блюд для больного.

– Как это я буду есть, если мои руки...

Он умолк, осознав, что Индекс сжимала в правой руке палочки для еды.

– ... Э, Индекс-сан?

– Хм? Уже слишком поздно об этом беспокоиться. Если бы я не кормила тебя вот так, ты бы за три дня умер с голоду.

– ... Ну ладно. Боже, дай мне немного подумать.

– Почему? Ты не голодный? – Индекс опустила палочки для еды. – Хочешь, чтобы я тебя вымыла?

– ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... Э? – неописуемое ощущение расползлось по телу Камидзё.

"...Э? Что это за ужасное ощущение? Что это за ужасная неловкость, которая заставляет меня думать, что увидев видео событий последних трех дней я бы умер от стыда?

– ... Ладно, думаю, ты ничего плохого не хотела, но просто сиди там, где сидишь, Индекс.

– ? – Индекс помолчала, а затем сказала. – Но я и так уже сижу.

– ...

У Индекс наверняка были самые лучшие намерения, поскольку она сидела с полотенцем, но Камидзё почувствовал, что не может описать их словом "невинные".

– Что это?

– О... – Камидзё умолк и пытался переменить тему разговора. – я думал о том, как ты выглядишь при взгляде отсюда, с этого футона.

– Я выгляжу странно? Я монашка; я умею ухаживать за людьми.

На самом деле он не считал, что она выглядит странно Её белоснежное монашеское одеяние и материнское поведение делали её похожей на настоящую монашку (факт, который показался ему оскорбительно удивительным).

И, что еще более важно...

То, как она смотрела на него своими полными слёз глазами и щеки, покрасневшие от того, что она плакала, делало её довольно...

Но по какой-то причине он просто не выдержал бы, если бы произнес это вслух, так что вместо этого он сказал: – О, ничего особенного. Я заметил, что волоски у тебя в носу тоже серебристые, вот и всё.

– ... ... .........................................................

Улыбка на лице Индекс застыла.

– Тома, Тома. Знаешь ли, что у меня в правой руке?

– Ну, каша... Нет, погоди! Не приноси её в жертву силе тяжести!

В следующее мгновение Тома Камидзё встретил невезуху в виде залепившей ему глаза белой каши и чашки, в которой она была.

Часть 3[ править]

Камидзё и Индекс узнали из первых рук, что футон и пижаму трудно очистить от каши. Индекс сражалась с клейкими зернышками риса, пустив небольшую слезу, пока стук в дверь не отвлек ее внимание.

– Это Комоэ?

– ... Ты что, не собираешься извиняться?

Он не обжегся потому что каша уже остыла к тому времени, как ее вывернули на него, но всё равно Камидзё отключился, когда на него свалились углеводы, потому что он ожидал, что каша будет нестерпимо горячей.

– Э? Что вы делаете у моей двери? – послышался голос из-за двери. Похоже, Комоэ-сенсей заметила того, кто постучал в дверь, кем бы он ни был, когда возвращалась оттуда, где она была.

"Тогда кто же это?"

– Камидзё-тян, я не совсем понимаю, что происходит, но похоже, у нас гости.

Дверь со щелчком открылась, и Камидзё от удивления передернул плечами. За спиной Комоэ-сенсей стояли два знакомых мага. Похоже, они вздохнули с облегчением, увидев, что Индекс сидит как обычно.

Камидзё подозрительно нахмурился. Естественно, не могло быть другой мысли кроме того, что они пришли забрать Индекс. Но они могли забрать ее тремя днями ранее, когда Камидзё был без сознания. У них вряд ли были причины позволять ей бегать на свободе до самого дня её "лечения". Вместо этого они могли запереть ее где-то, пока не придет время.

"... Так почему же они ждали до этого момента, чтобы появиться?"

Естественно, его мышцы напряглись при воспоминаниях о силе магического огня и меча.

Однако, у Камидзё больше не было причин сражаться со Стейлом и Канзаки. Они не были "Силами А группы злобных магов", они были из одной церкви с Индекс и собирались о ней позаботиться. Он переживал за Индекс. В конце концов он не мог ничего больше сделать кроме как сотрудничать с ними и передать её церкви.

Но это была просто точка зрения Камидзё.

У магов не было никаких причин сотрудничать с ним. Попросту говоря, не было никаких причин, почему бы они не могли просто обезглавить его тогда же на месте и забрать с собой Индекс.

Стейлу похоже, доставляло удовольствие то, что Камидзё напрягся, увидев их, и он сказал: – Хе. Похоже, нам нечего беспокоиться, что ты сбежишь с такими ранами.

В этот момент Камидзё наконец понял, что пытается сделать "враг".

Сама по себе Индекс могла бы сбежать от магов. В конце концов она почти год самостоятельно ускользала от церкви. Даже если бы они поймали её и где-то заперли, если бы была одна, она могла бы запросто сбежать.

При том, что осталось всего несколько дней до срока, если бы она действительно подалась в бега, они могли бы не успеть снова поймать её. Если бы они где-то заперли её, она могла бы сбежать, может быть, ей удалось бы сбежать прямо посреди ритуала.

Однако такого не случилось бы, если бы на неё взвалили бремя в виде раненного человека вроде Камидзё. Именно поэтому маги не убили Камидзё и именно поэтому они позволили ему вернуться к Индекс. Они хотели, чтобы Индекс отказалась бросить его, так что он сыграл бы роль удобных оковов.

Они упустили его лишь для того, чтобы смочь с большей безопасностью и наверняка взять Индекс под свою опеку.

– Убирайтесь, маги.

И теперь Индекс стояла между магами и Камидзё.

Она стояла, раскинув руки в стороны. Она слегка напоминала несущее грехи распятие.

Всё шло точно так, как и планировали маги. Индекс отказалась от бегства, поскольку её сковывал Камидзё.

– ... – Стейл и Канзаки одновременно слегка дернулись.

Это выглядело так, словно оба они не могли смотреть на это, несмотря на то, что ситуация развивалась именно так, как они ожидали.

Камидзё задумался о том, каким было выражение лица Индекс. Она стояла спиной к нему, так что он не мог этого видеть, но эти великие маги застыли на месте. Её чувства не предназначались непосредственно Комоэ-сенсей, но и она отвела взгляд.

Камидзё задумался о том, что они чувствовали.

Он думал о том, каково это, когда человек, ради которого ты готов на убийство, смотрит на тебя такими глазами.

– ... Перестань, Индекс. Они нам не враг...

– Убирайтесь!!!

Индекс не слушала.

– Пожалуйста... Я пойду куда вы захотите и сделаю всё, что вы скажете. Просто пожалуйста, умоляю вас... – девичьих слезы смешивалось с враждебным тоном, на который она себя настроила. – Просто не трогайте больше Тому.

И сколько же вреда это принесло магам, которые когда-то были её лучшими друзьями?

На мгновение – всего лишь на мгновение – на лицах магов промелькнули исключительно болезненные улыбки, словно они от чего-то отказались.

Но затем, словно щелкнули переключателем, их глаза стали ледяными.

Это не были взгляды людей, которые смотрят на своего друга; это были леденящие взгляды магов, придерживающихся своих убеждений – уменьшить насколько возможно горе расставания, и не дать ей жестокую судьбу знакомства с ними.

В этих взглядах были их чувства к ней, которые были настолько сильны, что они выбрали отказ от дружбы и стали её врагами.

Их убеждения было не сломить.

Поскольку у них не хватало духу сказать ей правду, они могли лишь смотреть на то, как разыгрывается наихудший сценарий.

– Срок настанет через 12 часов 38 минут, объявил Стейл голосом мага.

Индекс должно быть, не понимала, что означает "срок".

– Мы просто хотели посмотреть, работают ли её оковы или нет, чтобы нам не беспокоиться о том, что она сбежит, когда настанет срок. Они оказались даже эффективнее, чем мы ожидали. Если ты не хочешь, чтобы у тебя забрали эту игрушку, оставь всякую надежду на побег. Понятно?

Это должно было быть притворством. Должно быть, они хотели отпраздновать со слезами радости то, что с Индекс всё было в порядке. Должно быть, они хотели погладить её по голове и прижаться лбом ко лбу, чтобы проверить, нет ли у нее температуры. Вот насколько она была им важна.

Все ужасные слова, которые Стейл сказал об Индекс были лишь для того, чтобы довести это притворство до идеала. Должно быть, на самом деле он хотел сам раскинуть руки в стороны, чтобы стать для Индекс щитом, и Камидзё и представить не мог, какого психического напряжения требовало от Стейла то, что он делал.

Индекс не ответила.

Два мага не сказали больше ничего и просто вышли из комнаты.

"Почему всё обернулось так...?"

Камидзё стиснул зубы.

– Ты в порядке?

Индекс наконец опустила раскинутые в стороны руки и медленно обернулась к Камидзё. Он невольно закрыл глаза, потому что не мог выдержать этого взгляда.

Он не мог выдержать взгляда на лицо Индекс, залитое слезами и полное облегчения.

– Если я заключу с ними сделку... – он услышал голос из тьмы. – Я смогу сохранить твою жизнь от дальнейшего разрушения, Тома. Я больше не позволю им вмешиваться в твою жизнь, так что не волнуйся.

– ...

Камидзё не мог ответить. Он просто думал в темноте своих закрытых глаз.

"... Могу ли я позволить исчезнуть нашим общим воспоминаниям?"

Часть 4[ править]

Настала ночь.

Индекс спала рядом с футоном. Поскольку они уснули еще до заката, свет в комнате не горел.

Похоже, Комоэ-сенсей направилась в общественную баню, оставив их одних в квартире.

Камидзё не был полностью уверен, что это было так, потому что из-за своего плохого самочувствия тоже уснул. Когда он проснулся, уже была ночь. В комнате Комоэ-сенсей не было часов, поэтому он не знал, который час. Воздух показался особенно холодным, когда в его мысли вползло слово "срок".

Должно быть, Индекс невероятно нервничала в прошедшие три дня, потому что она свалилась и уснула с открытым ртом, сраженная усталостью, словно ребенок, утомленный заботой о заболевшей матери.

Похоже, Индекс полностью отказалась от своей прежней цели – всего лишь добраться до англиканской церкви. Если бы Камидзё в своем избитом состоянии заставил себя встать и попытался бы отвести её в церковь, она бы наверняка воспротивилась ему.

Камидзё немного смутился потому что она случайно пробормотала его имя во сне.

Беззащитное, словно у котенка лицо Индекс вызывало у Камидзё смешанные чувства.

Какую бы решимость она ни проявляла, в конце концов всё должно было закончится точно так, как того желала церковь. Неважно, добралась бы ли Индекс до церкви безопасно, или на полпути ее перехватили бы маги, всё равно она попала бы в руки Несесариуса и ей стерли бы воспоминания.

Неожиданно зазвонил телефон.

Телефон в комнате Комоэ-сенсей был старым, с наборным диском; его можно было назвать антикварным. Камидзё медленно перевел взгляд на телефон, издававший старомодный звонок, напоминавший звук будильника.

Он чувствовал, что должен ответить на звонок, но не знал, правильно ли будет снять трубку телефона Комоэ-сенсей без её разрешения. Тем не менее, он схватил трубку. На самом деле, он не так уж беспокоился о том, отвечать ли на звонок, но если бы тот разбудил Индекс, Камидзё почувствовал бы себя виноватым.

– Это я... Ты ведь узнал меня, верно?

Из телефонной трубки послышался вежливый женский голос. Даже по телефону он чувствовал, что она пытается говорить потише, словно разговаривает тайно.

– Канзаки...?

– Нет, было бы лучше, если бы мы не называли своих имен. Она... Индекс там?

– Она спит, но... Стой, откуда ты знаешь этот номер?

– Мы знали адрес, так что узнать номер было несложно, – голос Канзаки не был спокойным. – Если она спит, это то, что надо. Слушай, что я должна тебе сказать.

– ? – Камидзё недоверчиво нахмурился.

– Как я уже говорила, срок наступит сегодня в полночь. Мы составили график, чтобы закончить всё к этому времени.

Сердце Камидзё застыло. Он знал, что другого пути спасти Индекс не было. Он знал это, но когда "конец" предстал перед ним вот так, он почувствовал себя загнанным в угол.

– Но..., – дыхание Камидзё стало неглубоким. – Почему ты говоришь мне это? Просто перестань. Если ты скажешь мне это, возможно, я захочу сопротивляться вам даже если из-за этого погибну.

– ... – в трубке воцарилось молчание.

Однако, это не была полная тишина. Он слышал подавленное дыхание. Это была очень человечная тишина.

– ... Ну, тебе нужно время, чтобы попрощаться?

– Чёёё...?!

– Я буду с тобой честной. Когда нам пришлось стирать ей память в первый раз, мы провели три дня до этого, сосредоточившись только на создании воспоминаний. В последнюю ночь мы не делали ничего кроме как всхлипывая, прижимались к ней. Я считаю, что ты имеешь право на такую же возможность.

– Не пудри мне мозги, – Камидзё подумал, что раздавит трубку своей рукой. – Это всё равно, что сдаться! Ты только что сказала мне, чтобы я отказался от права на попытку!!! Ты только что сказала мне отказаться от права бросить этому отчаянный вызов!!!

– ...

– Если ты не поняла, дай-ка я скажу тебе кое-что: я ещё не сдался. На самом деле, я не могу сдаться, невзирая ни на что! Если я упаду сто раз, я встану тоже сто раз. Если я проиграю тысячу раз, я вскарабкаюсь тысячу раз! Вот и всё! Я сделаю то, что вы не смогли!!!

– Это не беседа и не переговоры. Это всего лишь сообщение и приказ. Что бы ты ни собирался сделать, мы заберем её в назначенное время. Если ты попытаешься остановить нас, мы тебя уничтожим, – голос мага был таким же гладким, как голос администратора в банке.

– Ты можешь пытаться договориться со мной, рассчитывая на оставшуюся во мне человеческую доброту, но именно поэтому я даю тебе этот строгий приказ, – голос Канзаки был холоден как японский меч, рассекающий ночной воздух. – Ты попрощаешься с ней и уйдешь до того, как мы появимся. Твоя роль – не более, чем служить оковами для неё. Судьба цепей, которые потеряли свое предназначение – быть разрезанными.

Слова мага не были просто враждебными или презрительными. Это звучало, как будто она пыталась остановить раненого человека от того, чтобы он боролся и причинял себе еще больший вред.

– К... к чёрту это, – её тон странным образом раздражал Камидзё и он огрызнулся на неё. – Все спихивают на меня свою некомпетентность. Вы двое – маги, верно? Я думал, маги делают невозможное возможным?! Но посмотри на себя! Неужели ты в самом деле не можешь ничего сделать с этим своей магией? Действительно ли ты можешь встать перед Индекс и гордо сказать ей, что испробовала все варианты до последнего?!

– ... Магия ничего не может с этим сделать. Я бы не гордилась, но я не могу лгать этой девочке, сказала Канзаки, стиснув зубы. – Если бы могли это сделать, мы бы сделали это уже давно. Никто бы не захотел использовать этот жестокий ультиматум, если бы не был вынужден это сделать.

– Что?

– Похоже, ты никак не сможешь сдаться, если не поймешь ситуацию. Я не думаю, что это хороший способ использовать твои последние мгновения вместе с ней, но "я дам тебе руку помощи, в полном отчаянии". Маг говорила гладко, словно читала по Библии. – Её эйдетическая память не такая, как способности эсперов и это не разновидность магии. Это её естественная часть. Это всё равно, что плохое зрение или аллергия. – Это не то проклятие, которое можно разрушить.

– ...

– Мы – маги. Для всего, что создано магией существует угроза быть ею же уничтоженным.

– Я думал, это была анти-оккультная защитная система, созданная специалистом-магом? Разве ты не можешь сделать что-то со 103 000 гримуаров Индекс? Она сказала, что контроль над ними даст тебе силу Бога, но если это не может вылечить одну-единственную девочку, мне оно не кажется таким уж великим!

– А, ты имеешь в виду магического бога. Церковь очень боится того, что Индекс взбунтуется. Вот почему они надели на неё "ошейник", так, что раз в год надо проводить обслуживание, которое может выполнить только церковь, стирая ей память. Ты в самом деле думал, что они оставили бы хоть какую-то возможность того, что она снимет ошейник сама? – тихо спросила Канзаки. – В подборе её 103 000 гримуаров похоже, есть тенденциозность. Например, вероятно, ей не разрешено запоминать гримуары, в которых говорится об изменении памяти. Я бы поставила на то, что этим Церковь наложила некоторые меры безопасности.

– Черт бы это побрал, – ругнулся Камидзё себе под нос. – ... Ты сказала, что 80 процентов мозга Индекс занято информацией из этих 103 000 гримуаров, верно?

– Да. По-видимому, на самом деле даже 85 процентов, но мы, маги, не можем уничтожить эти гримуары. В конце концов, Оригинал гримуара не может уничтожить даже инквизитор, что означает, что мы можем только очистить оставшиеся 15 процентов, чтобы увеличить свободное место в ее мозге.

– ... Тогда что насчет нас, с научной стороны?

– ...

Она умолкла.

Камидзё задумался, было ли это вообще возможно. Маги знали свою область, магию, вдоль и поперек, и они не могли этого сделать. Если они не собирались сдаваться, было лишь естественно переместиться в другую область.

Например, существовала наука.

И, если они собирались отправиться туда, имело смысл, чтобы кто-то взял на себя роль посредника. Это было всё равно, что найти помощника из местных жителей, когда надо путешествовать по незнакомой стране и вести переговоры с разными людьми.

– ... Было время, когда я верила в то же самое.

Камидзё не ожидал, что она это скажет.

– Честно говоря, я просто не знала, что делать. Мир магии, в которую я абсолютно верила, не мог спасти одну-единственную девочку. Я понимаю чувства того, кто пытается схватиться за соломинку.

– ...

У Камидзё появилось плохое предчувствие насчет того, что последует дальше.

– Это просто кажется неправильным – передать ее в руки ученых.

Он ожидал этого, но услышав это на самом деле, всё равно почувствовал, словно его ударили ножом в голову.

– Я знаю, что вы не можете делать ничего такого, что не можем мы. Ваши грубые методы – напичкать её тело какими-то неизвестными препаратами и располосовать её скальпелем не сделают ничего кроме как без толку укоротят её жизнь. Я не хочу видеть, как её "будут насиловать машины".

– Ну, вот именно. Как, чёрт возьми, ты можешь говорить это, когда вы даже не попытались? У меня есть вопрос к тебе. Ты всё говоришь о стирании памяти, но ты вообще знаешь, что собственно, такое – потеря памяти?

Ответа не последовало.

"Должно быть, она действительно мало что знает о науке."

Камидзё подтянул к себе ногой несколько учебников из программы развития способностей, которые валялись на полу. Это был рецепт развития способностей, включающий смесь нейробиологии, необычной психологии и дающих обратную реакцию лекарств.

– Как ты можешь говорить об эйдетической памяти и потере памяти, когда ты даже не знаешь, что это такое? Есть много разновидностей потери памяти, – он начал листать книгу. – Есть возрастная... полагаю, вроде старческого маразма. И по-видимому, можно потерять память, если напьешься. Есть болезнь мозга под названием болезнь Альцгеймера, и еще есть микроинсульт, когда кровь перестает поступать в мозг и память исчезает. Потеря памяти также является побочным явлением при общей анестезии от таких препаратов как галотан, изофлуран и фентанил, или производных барбитуровой кислоты, а а также лекарств вроде бензодиазепина.

– ??? Бензо... Что?

Голос Канзаки был на удивление тихим, но Камидзё не был обязан объяснять ей всё это, так что проигнорировал её.

– Попросту говоря, существует масса способов уничтожить чьи-то воспоминания медицинским путем. Это означает, идиотка, что существуют методы, чтобы избавиться от её 103 000 гримуаров, которые вы, маги, не можете использовать,.

Дыхание Канзаки застыло.

Однако, эти методы не удаляли воспоминания. Вместо этого они повреждали клетки мозга. Старик со старческим слабоумием не мог вспомнить больше просто потому что утратил часть памяти.

Но эти подробности Камидзё опустил. Даже если это был блеф, он должен был не позволить магам насильно стереть Индекс память.