Текст книги "Я знал его (СИ)"

Автор книги: Kadmon Adam

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Конец человечества, – просто сказал Синдзи.

"Мда, это... расплывчато". Мана отвела взгляд. Она полагала, что это было достаточно близко к правде. Ангелы в город приходили не на пикник.

– Вы знаете, почему так много Ангелов нападали на Токио-3? – спросила она. Она внимательно наблюдала за ним, оценивая его реакцию и ответ.

Синдзи оставался спокойным, он не приоткрыл рот от удивления или показал что-либо близкое к шоку. Он не выглядел и ни капли расстроенным.

– Нет, – сказал он.

Мана почесала нос, скрыв этим утомленный вздох. Очередной тупик. Может быть, он действительно не знал. Может быть, настало время признать, что о некоторых аспектах войны она никогда не узнает правды. Никто никогда не узнает правды. Она напомнила себе, что была последней в длинной очереди. Десятки врачей, более компетентных и умных, чем она, были на этом самом месте до неё, и все они потерпели неудачу. Этот маленький танец продолжался, не касаясь истины, и будет долго продолжаться и после её ухода.

Синдзи держал свои знания при себе, и для чего? Он был настолько эгоистичен? Самодоволен? Было ли сокрытие правды его способом навредить военным, которые заперли его, точно дикое животное?

"Всё же, – подумала Мана, – готова поспорить, что я подобралась ближе остальных".

Необъяснимо она вновь почувствовала себя ребёнком. Встретиться с ним, говорить с ним, узнать о нём больше... её миссия не сильно изменилась. С каплей сожаления она поняла, что и сама не сильно изменилась. Всё та же покорность приказам, не поменявшийся настрой на победу. Просто улучшенная версия. Но сейчас она себя не судила.

Синдзи, из того, что она знала и читала, тоже не казался особо другим. Так почему? Чего он пытался добиться молчанием?

Она посмотрела на него. Всё та же высокая, худая фигура, те же тёмные глаза... всё такое же. Так почему он выглядел настолько... уставшим по сравнению с предыдущим интервью? Это было похоже на утомление человека, который только что облегчил душу, но присутствующего после этого облегчения не было. Он был похож на живого мертвеца.

Это пугало её. Во всех отчётах, которые она читала, врачи замечали эту перемену в отношении, это спокойствие и смирение тогда, когда он переставал выдавать полезную информацию. Как будто затягивал протекающий кран. Она наконец зашла в тупик.

– Какой Ангел был для лично вас самым тяжелым? – спросила она внезапно.

– Все они были трудными. Я не трачу время на расстановку их по рангам как спортивных звёзд, – в его голосе не было уклончивости. Только усталая правда.

– Думаю, – продолжила Мана, – некоторые были труднее остальных. И по мере ваших тренировок, Евангелион должен был управляться легче, верно?

– Практика не сделала меня идеальным. Она лишь сделала меня менее плохим. Много раз битвы выигрывались на чистой удаче, – Синдзи увидел, как она набирает в грудь воздух для следующего вопроса и заговорил первым: – Ни один Ангел лёгким не был. Давайте оставим это так.

– Эмм... оставим это "так"? – она улыбнулась. – Если вы забыли, я должна спрашивать вас о всех аспектах войны. "Оставить это так" – это не выбор.

– Полагаю, нет, – он медленно оглядел комнату, его глаза остановились на маленьких часах, висевших на дальней стене у книжного шкафа. Он минуту наблюдал за движением стрелок, будто ожидая чего-то. Он вздохнул.

– Синдзи-сан?..

За стулом Синдзи было огромное окно. Она заставляло спальню выглядеть больше, чем она была на самом деле, и со всеми забитыми шкафами у стен оно казалась лишним. Почти как оптическая иллюзия.

Вот почему Мана была так удивлена, когда тяжёлый предмет разбил его и приземлился около её ног.

– Какого... – произнес её рот, прежде чем мозг мог осознать слова.

Банка размером с такую же от газировки лежала на полу в кругу разбитого стекла. Она услышала шум снаружи, свист, крики. Хаос. Паника. Рейд.

"На нас напали!.."

Мана повернулась к Синдзи. Он был всё там же, спокойно сидел в кресле, наблюдал за атакой с холодным любопытством. Он выглядел так, будто подобные вещи происходили всё время.

– Синдзи-сан!

Потом вершина банки лопнула, словно перезревший апельсин, с упорным облегчением выплёвывая в комнату беловатый дым.

Интерес Синдзи оставался неизменным.

Мана открыла рот, чтобы закричать на него, заставить действовать как рациональный человек, но перед криком её легкие наполнил газ.

Он наполнил её рот подобно жидкости. Он тяжело лёг на язык, и она могла ощутить вкус металлической стружки. Она попыталась закашляться, выплюнуть его, но только услышала звук. Она больше не могла чувствовать функции своего тела. Теперь они превратились в звуки. Её ноги на полу – лишь звук. Её руки, вытягивающиеся, чтобы уцепиться за мебель – глухие удары. Её спотыкающиеся ноги – шум ткани.

– Синдзи-сан! – закричал кто-то.

Это могла быть она. Она была не уверена. Это не звучало, как она, но так могло быть из-за глотки, сжимаемой в тисках. Она вновь закашлялась. Её глаза заметались по сторонам в панике, но всё начало плыть. Её глаза горели. Её голову словно зажали в горящих клешнях, сдавливая щёки, рот и глаза. Её лицо угрожало провалиться внутрь черепа.

– Синдзи... сан...

С колоссальным усилием она смогла повернуться и найти его. Он сидел в кресле, ссутулившись, будто был готов уснуть.

"Син..."

Обессилев, она упала на бок с глухим звуком, больно ударившись плечом. Её голова неловко упала на пол и затем глаза заползли под веки, и она не могла чувствовать ничего, кроме холодной черноты, укрывшей её, как саван.

"...дзи..."

Было последней мыслью, качавшейся в её мозгу, уплывавшей в жгучее ничего, поджидавшее за её сознанием. Она падала и падала. Вниз, вниз, глубоко в размытые тени, проглотившие её целиком, глубоко в колючую дымку тьмы, обнявшую её конечности и тело щиплющимся холодом. Вниз, вниз, оставшаяся без мыслей и действий, вниз, в пустое жадное ничто.

Мана продолжала падать.

Глава 9

Мана пришла в себя.

Она лежала на боку, прижавшись щекой к чему-то твёрдому и холодному. Оно вибрировало, каждые несколько секунд подпрыгивая и врезаясь в лицо.

Она медленно, по одному за раз, напрягла свои мускулы, начиная с шеи и заканчивая пальцами ног. Чем бы ни был тот газ, свою работу он сделал. Она чувствовала себя изолированной головой, всё остальное тело онемело и покалывало. Даже её глазам было холодно и между их движением и приёмом изображений была странная задержка. Её затошнило. Но она продолжала пытаться определить, где находилась, несмотря на тряску, потерю контроля над мышцами и седацию.

Привыкнув к состоянию зрения, она поняла, что находится в фургоне. Она могла видеть окна-близнецы в задних дверях над её головой, закрытые толстым брезентом; скошенные стены, соединяющиеся со ржавым потолком; выемку для колеса, прыгающую вверх-вниз. Её начало укачивать и ей стало интересно, может ли её вырвать под действием газа.

Её тело по-прежнему отказывалось подчиняться командам мозга. Она не могла обернуться или даже позвать, чтобы проверить, был ли с ней Синдзи.

"Дура".

Конечно, Синдзи был с ней. Это за ним пришли. Это должен быть он. У Маны не было врагов, кроме того парня из химчистки, из-за которого её форма усела, а единственным её ценным знанием был невероятный секрет фирменных рисовых шариков. Никто не захотел бы похитить её.

"И всё же, вот меня похищают".

Мана попыталась вздохнуть. Синдзи должен быть целью. Она просто была не в том месте не в то время. Но почему они и её забрали? Мана прагматично считала, что им, вероятно, следовало убить её. Они напали на объект под контролем правительства, похитили незаменимого человека и при этом мешкали пристрелить кого-нибудь?

"Дилетанты, должно быть".

Или они хотели контролировать поток информации от Синдзи. И заодно контролировать всех, кто с ним контактировал. Значит, Мана была у них в списке. Допрос, пытки или устранение. Или какая-нибудь весёлая комбинация всего этого. Скоро она узнает.

Фургон остановился. Мана попыталась прикинуть, как долго она была без сознания, чтобы понять, как далеко они были от дома Синдзи. Минимум час. Но это была весьма приблизительно. Она признала, что сейчас может находиться практически где угодно.

Она услышала, как открываются и закрываются двери машины, и затем топот ног на их пути к задней двери фургона. Мана безуспешно попыталась перевернуться на спину, чтобы увидеть другую сторону автомобиля.

– С... с...

Всё ещё не могла говорить. Всё ещё не могла двигаться. Беспомощна.

– С... сссси...

"Дерьмо".

Мана услышала как вставляют ключ в замочную скважину. Знакомый шум кулачков, встающих на их места, потом скрип металла при открытии двери. Солнечный свет ударил в её лицо и заставил закрыть глаза.

Солнечный свет. Всё ещё день. По мгновению, во время которого её глаза смотрели на солнце, Мана определила, что на дворе был полдень. То есть со времени её интервью с Синдзи прошло около пяти часов. Пять часов в каком-то фургоне, быстро удаляющемся от безопасности. Икари Синдзи был теперь у всех на виду. Мана опять выругалась.

Рассуждая логически, она знала, что это была не её вина. Охрана, очевидно, клевала носом. И всё же, часть её, и часть большая, брала ответственность на себя. Она была приставленным к нему врачом. Она была единственной, кто разговаривал с ним. Её обучали убивать, защищать, шпионить, делать столь многое, и она облажалась. Снова.

Волна стыда захлестнула её. Она была неудавшейся шпионкой, а теперь и врача из неё не получилось.

"Дерьмо".

Её глаза медленно привыкали к свету. Она наконец смогла увидеть двух мужчин, которых было видно в открытых дверях: одного высокого и худого, другого грузного и широкого во всех частях тела. Они разговаривали, но их слова доходили до Маны с задержкой, размытые, как плохая акварель.

И как бы она не напрягала зрение, их лица оставались смазанными пятнами на шеях. Но она держала голову поднятой и глаза открытыми, надеясь, что скоро они прояснятся.

Мужчины продолжали говорить, время от времени бросая взгляды на Ману. Спустя некоторое время они подошли к ней и осторожно вынесли из фургона. Она не могла чувствовать прикосновение их рук, да и не хотела. Вместо этого она сконцентрировалась на том, чтобы запрокинуть голову назад и осмотреть грузовое отделение машины. С огромным усилием, из-за которого голова закружилась ещё больше, а в глазах на секунду потемнело, она нашла взглядом Синдзи. Он лежал лицом к стене, видимо, без сознания. Его ноги и руки лежали близко к телу, и он, как она только что поняла, тоже был в наручниках.

Когда мужчины вынесли её из фургона, он исчез из её поля зрения, а ещё один человек направился к фургону из другой машины. Глаза Маны быстро осмотрели её окружение. Они находились в забитом грязными мусорными контейнерами и коробками переулке за старым зданием. На серой улице были припаркованы ещё несколько машин, но людей не было видно. Мана была одна. Никто не мог помочь ей, никто не увидел, как её вытащили двое странных мужчин, и подумал: "Какого чёрта?".

"Дерьмо".

Ум Маны быстро приобрел ясность, но в него приходили лишь ругательства. Она была в очень, очень плохой ситуации. Неизвестные люди успешно похитили Икари Синдзи с охраняемого военного поста для неизвестных целей. Не было никаких свидетельств, что армия бросилась в погоню, судя по довольно расслабленным манерам мужчин. А Мана, весьма вероятно, скоро будет убита.

Ей захотелось закрыть глаза, чтобы они отдохнули, и пожалеть себя. Но она должна была быть начеку, чтобы не упустить свой шанс выжить и сбежать. Каким бы призрачным он сейчас не казался.

Но сквозь её страхи и беспокойства за себя, свою должность, и за то, что если её и спасут, то армия сделает её ответственной за произошедшее, одна мысль выплыла наружу и оттеснила прочие в тёмные уголки сознания.

Икари Синдзи больше не был в безопасности.

"Дерьмо".

***

Прошло ещё полчаса, прежде чем действие газа ослабло. И даже после этого мышцы Маны были свинцовыми грузами, а язык – тёплым ленивым слизняком, ползающим за её зубами. Даже если бы она могла ходить своими силами, её лодыжки и запястья по-прежнему были скованы наручниками. Двое мужчин из фургона занесли её через служебный вход в небольшую жилую многоэтажку, в комнату на третьем этаже.

Она явно была очень дешёвой, имеющие работу и самоуважение люди в таких местах не живут. Краска, слезающая со стен, как обгоревшая на солнце кожа, огромные пятна на полу, бутылки, разбросанные повсюду, как камни на пляже, двери с царапинами и дырами... после успешного налёта на охраняемый армией дом Мана ожидала очутиться не здесь. Она думала, что это могли быть американцы, желающие воскресить утерянную технологию программы "Евангелион". Или китайцы, надеющиеся поддержать их падающую экономику. Кто-то важный, с силой и причинами её использовать. Не жители обветшалого барака.

Её отнесли в квартиру в конце коридора, перед его поворотом. Дверь была не заперта. Ману осторожно уложили на пол в узкой комнате. Когда её эскорт ушел, она закрыла глаза, пытаясь восстановить плавающее зрение.

– Здравствуйте, доктор Кирисима.

Мана посмотрела наверх и едва не рассмеялась, не веря свои глазам. Это был Айда Кенске. Тот же Айда Кенске, которого она опрашивала два месяца назад.

"Да вы шутите, мать вашу".

Он сидел на сером складном стуле, закинув ногу за ногу. На нём было толстое пальто, словно он готовился к зиме. Кенске ухмыльнулся её шоку и осторожно поправил очки.

– Удивлены вновь меня увидеть? – спросил он, словно справляясь о погоде.

– Просто гадаю, сколько времени потребуется военным, чтобы найти и казнить вас, – ответила она, не мешкая, хоть и её вялый язык сильно замедлял слова. – Так они и поступят, не сомневайтесь.

Мана окинула взглядом комнату. Она была скудно обставлена: лишь самое необходимое, без роскоши. Временная стоянка. Сильно надолго она тут не задержится.

– Где Синдзи-сан? – спросила она.

– В безопасности, – Кенске слегка наклонил голову набок. – Так вы, военные, любите говорить, да? Говорите, что он "в безопасности", верно? – он тихо рассмеялся. – В безопасности. Заперт, как обычный преступник. Позор.

– Мы и в самом деле держим его в безопасности. От всех безумцев, считающих его Богом или спасителем. Мы защищаем его от идиотов, желающих вновь воспользоваться его знаниями. Попытаться сделать то, что пытался NERV десять лет назад.

– Видите, вот почему армия не заслуживает его, – сказал он, покачав головой. – Вы даже не знаете всего произошедшего. Вы невежественны. Вы – достаточное доказательство этого.

– А вы нет? – спросила Мана, и из её уст это прозвучало как шутка. Её голос теперь был сильнее, почти восстановившись. – У вас есть лишь необоснованные слухи и ложная надежда, – она попыталась сесть прямо, но на полпути её руки дрогнули, и она приземлилась на локти. – Вы – достаточное доказательство того, что мы нужны. Чтобы защищать Синдзи-сана от людей вроде вас.

– Не врите мне, – сказал Кенске. Его голос был по-прежнему лёгок и насмешлив. Он полностью контролировал ситуацию и знал это. – Вы защищаете только свои интересы. Синдзи для вас – вещь, у которой можно красть, над которой можно издеваться. Не надо сидеть тут и рассказывать, что ваши командиры не заинтересованы в Евангелионах.

– Только в качестве охраны, – Мана лгала сквозь зубы и знала это. – Мы следим за воротами, чтобы никто не прошёл через них.

– Что я только что сказал о вранье? – он понаблюдал за ней и потом улыбнулся. – Дайте-ка мне помочь вам с этим.

Он встал и наклонился над ней, вытащив маленький ключ из одного из карманов пальто. Он медленно освободил Ману от наручников и затем сел обратно. Она держала рот на замке.

– Почему вы и меня забрали? – наконец спросила она.

– Вы знаете Синдзи, – пояснил Кенске. – И поэтому вы имеете ценность. Понимаете, Синдзи... невообразимо ценен. Не только потому, что был пилотом или мог иметь доступ к секретам NERV. В основном, вы здесь, потому что я хочу выяснить, сколько знаете вы и армия. Или вы бы предпочли, чтобы я убил вас?

Мана знала, что ей очень повезло остаться в живых. Но даже если они мешкали убивать, она всё равно считала, что им было бы лучше оставить её там. Что же им было нужно на самом деле?

Она наконец собралась с силами, чтобы сесть. В основном назло своему похитителю. Мана сделала последнее усилие и наклонилась вперёд, как тяжёлая ветвь. Она потёрла запястья.

– Вы оставили охрану в живых? – спросила она.

– Какая разница? – его взгляд оставался спокойным. – Да, они живы. Думаю. Мы использовали много газа. Мой друг взломал архивы охраны и нашёл когда происходят смены. Кроме того, мы знали, что его собираются перевезти в новый дом и назначить нового врача. Охрана была немного беспорядочна. Это сделало мою работу проще. Мы подождали, а затем ударили, когда они начали расслабляться.

Но вы, ребята, ведь знаете об опасностях, когда подписываетесь на это, верно? Вы знаете, что вас могут убить кучей весёлых способов. Когда вы вступаете, когда привыкаете к службе, вы постепенно обретаете свой обычный запуганный голос, который запрещает страх и неуверенность. Без этого ваш род не выживет.

– А вы такой военный эксперт.

– Я видел, как это происходит, – Кенске отвёл взгляд. Некоторое время он молчал. Когда он наконец заговорил, то звучал так, словно рассказывал некий глубокий тёмный секрет. – Когда я впервые встретил Синдзи, он был робок, застенчив и печален. Избегал людей, чтобы не попасть ни в какую неприятную ситуацию. Словно лучше было быть одним, чем иметь дело с другими людьми и вероятностью быть отвергнутым.

Но когда мы стали друзьями, война продолжалась и дела становились всё более безумными... Синдзи... менялся. Он никогда не был сильно общительным, не создавал много шума... но когда он познакомился со мной и Тодзи, Аской и Аянами, людьми из NERV... он расслабился. Чаще улыбался, немного шутил с нами, казался... светлее.

Он менялся, и я думал, что это хорошо. Мне же было четырнадцать. Я видел и думал только о внешнем облике. И я видел трансформацию Синдзи и радовался за него.

Он грустно улыбнулся.

– Это было не потому что он был счастлив. Не потому что нашёл причину для выживания. А потому что начал проживать каждый день только с верой в то, что в любой момент может погибнуть. Словно всё, что происходило с ним, было лишь назойливой предтечей смерти. Он ждал её.

Постепенно он растерял всю надежду на будущее, на самого себя, на что угодно. Он сражался только потому что другие приказывали ему. У него не было причины, кроме как пытаться сделать так, чтобы люди не ненавидели его.

И он стал... расслабленным. Благодаря Еве он нашёл способ налаживать контакты с людьми. Они были поверхностными и ложными, конечно. Признаю, единственной причиной тому, что я стал и был его другом, было то, что он пилотировал. Так было со всеми в его жизни. Они разговаривали с ним, терпели его присутствие только потому что он был пилотом Евангелиона.

И он знал это. Без Евы он был ничем. Все его друзья и товарищи знали, что он был ничем. Поэтому он управлял Евой. Даже после того как сделал Тодзи инвалидом. Продолжал делать это. Просто чтобы люди улыбались, говорили и были с ним. Вот и всё.

Он покачал головой.

– Думаю, часть его старалась погибнуть в каждой битве. Но он не мог умереть. Он не мог не выигрывать каждый раз. Хех. На самом деле, вы знаете, что он умирал дважды? И возвращался каждый раз?

– И что? – Мана покачала головой. – Вы думаете, что он бессмертен?

Он посмеялся над ней.

– Я не идиот, доктор Кирисима.

– Вам почти удалось меня разыграть.

– Я знаю, что он не Бог или нечто подобное, – сказал Кенске, не поведя и бровью. – Он человек. Но он прошёл через большее, чем кто угодно на Земле. Он уникален. Он особенный. Он не похож на остальных, – он остановился, чтобы набрать в грудь воздуха для продолжения речи.

– И ему нравятся долгие прогулки по пляжу и караоке, – с усмешкой перебила его Мана. – Выкинь эту чушь из головы. Ты лишь очередной одержимый мальчонка, мечтающий спасти своего идола и уехать с ним в закат. Найди себе нормальное занятие в жизни.

– Жизни, – сказал он. Его глаза слегка сузились. – Как ваше, да? Я помню, как вы говорили со мной в первый раз. Как возбуждены были, огонь в ваших глазах. Я знаю, как вы вешаетесь на него. Вы пытаетесь скрыть это, но для того, кто знал его, знал его на самом деле, как я, ваша фиксация очевидна.

– Фиксация, – повторила Мана. – Да, ты-то, конечно, много о ней знаешь, а?

Его глаза сузились сильнее. Он потерял интерес к этому разговору, но не мог позволить, чтобы последнее слово оказалось за ней, особенно настолько дерзкое.

– Заткнись нахер. Ты жива только потому что я этого захотел. И остаёшься живой только по моей воле. Так что закрой свой рот и научись уважению.

Мана отвернулась, чтобы скрыть свою улыбку. Вот такого его она знала. Мелочного, ревнующего, рассерженного. Мальчонка. И она наконец смогла заставить его разбить маску знания и контроля. Но она знала, что он никогда не убьет её. У него не было ни обучения, ни характера. Она знала, кем он был.

После долгой тишины в комнату вошёл высокий мужчина, одетый в чёрное и в тёмных очках. Он выглядел как правительственный агент. Он прошёл за стул Кенске.

– Мы готовы выдвигаться, – сказал мужчина, наклонившись.

– Отлично, – настроение Кенске мгновенно поменялось и он улыбнулся. – Подождите минуту, пожалуйста. – он вытащил небольшой мобильный и нажал на несколько кнопок. Он поднёс его к своему уху. – Ага. Это я. Начинайте "Голубой".

– "Голубой"?

– Да, – он встал. – "Голубой".

Он достал из пальто небольшой пистолет с глушителем, взвёл курок и одним плавным движением направил на мужчину. Кенске выстрелил ему в голову, и он рухнул спиной на бесформенную кучу мусора на полу. Кровь из раны начала заливать грязный пол.

Он медленно опустил оружие, держа взгляд на мертвеце у его ног. Он с трудом выдохнул через нос.

Мана, сжавшаяся из-за приглушённого хлопка выстрела, медленно опустила руки, которыми прикрывала себя.

– Что ты творишь?! – закричала она.

За дверью квартиры послышался треск стрельбы. Крики, вопли и ещё стрельба. На мгновение снаружи творилась бешеная какофония, потом она кончилась так же быстро, как и началась. Кенске направил пистолет на дверь.

Она чуть-чуть приоткрылась и в щель, через которую было видно только серость коридора, проскользнула рука с широко растопыренными пальцами.

– Всё в норме, – произнес сиплый голос.

Кенске опустил оружие. Оно подрагивало.

– Входи, – сказал он.

Дверь распахнулась шире и в комнату вошли двое мужчин. Они были молоды, грязны и бедно одеты. Просто мальчишки. Мана быстро запомнила их лица.

"Тоже члены культа", – определила она.

– Мы потеряли Дайскэ и Наоту, – сказал один из них, высокий и худощавый, с неряшливыми усами на верхней губе. Один из тех, кто был в фургоне, поняла Мана.

– Срань, – сказал Кенске. – Я говорил вам быть осторожными. Какого хера произошло?

– Послушай, – сказал второй, подняв руки. Именно он открыл дверь. Он был ниже первого, на его подбородке негусто торчали курчавые волоски. – Ты выбрал нас потому что мы знали, как обращаться с оружием. Но никто до этого не был в настоящей перестрелке. Да и ты тоже, – он взглянул на мёртвого агента и с трудом сглотнул. – Твою мать.

– М-мы победили, – сказал первый. – Но только потому что на нашей стороне была внезапность. План сработал так, как надо. Мы вытащили оружие после того, как ты позвонил Дайскэ и он дал нам сигнал, кашлянув, и все остальные выскочили из тех двух пустых квартир. Но всё же те люди были профессионалами. Нам повезло, – он печально покачал головой. – Бедный Дайскэ.

– Срань, – повторил Кенске.

– Нам скоро надо выдвигаться. Тут может быть больше агентов в окрестностях.

– Да, да, – он провёл подрагивающей рукой по пропитанным потом волосам. – Хотя копам будет наплевать на перестрелку в этом районе. Это ожидаемо.

Кенске натянуто вздохнул и его взгляд зацепился на лежащий у его ног труп. Пистолет задрожал в его руке.

– Где Синдзи? – спросил он.

– Пр-прямо за нами. Но... ты думаешь, это ничего для... – он указал на труп.

– Где Синдзи?!

– Мы входим, – донёсся тихий голос за приоткрытой дверью.

Мгновение спустя она открылась и Мана задышала чаще. На пороге стоял Синдзи с по-прежнему закованными руками, за ним было ещё двое молодых мужчин. Они были вооружены и подталкивали бывшего пилота вперёд, как заключенного.

Кенске застыл, как вкопанный. Он сглотнул. Он облизал сухие губы. После мгновения, показавшегося вечностью, он шагнул вперёд и набрал в грудь воздуха.

– Синдзи, – произнёс он мягко, словно молитву. Он широко улыбнулся, так, что его уши приподнялись. – Синдзи, – он резко остановился и взглянул на свою руку, державшую пистолет. Он рассеянно положил его на стул сзади и вновь полностью переключил своё внимание на мужчину перед ним. – Синдзи.

– Кенске, – произнёс бывший пилот. Он прозвучал почти разочарованно. Он взглянул на мертвеца, распластанного на полу, и закрыл глаза.

– Ты помнишь меня, – он улыбнулся, затем его лоб быстро нахмурился. – Что вы делаете? – прикрикнул Кенске на мужчин, стоявших за его старым другом. – Сейчас же снимите с него наручники!

Мужчины подчинились, но всё равно остались стоять близко к нему, поддерживая его, ожидая, когда газ полностью уйдет из его организма. Айда постарался выйти из состояния лёгкого шока: он мог поклясться, что видел шрамы на его запястьях. Он поднял глаза на лицо своего трофея.

– Синдзи, – мужчина в очках был в благоговении. – Здорово вновь увидеть тебя.

Его старый друг выглядел так, словно был готов прикорнуть. Кенске списал это на побочный эффект газа. Он сделал ещё один шаг вперед.

Остальные культисты были в похожем состоянии, хотя свой восторг скрывали лучше. Но все они пожирали Синдзи глазами, светящимися от изумления и ликования. Как дошколята, смотрящие их любимый фильм.

Мана начала двигаться.

Пистолет был маленьким, но в нём должно было остаться ещё как минимум шесть патронов. Достаточно для того, чтобы хотя бы ранить их похитителей и попытаться убежать. Мана знала, что сейчас армия прочёсывала города неподалеку от дома Икари в поисках их украденного имущества, не говоря уже о той группе, к которой принадлежал человек в костюме. Синдзи был слишком ценен для того, чтобы проигнорировать такое.

Но если она могла сделать что-то... то должна была хотя бы попытаться. Она не могла вновь подвести его.

Мана тихо вдохнула воздух и подалась вперёд. Она стояла на четвереньках, взгляд полностью сфокусирован на складном стуле Кенске, гордо демонстрировавшим ей пистолет с глушителем.

Она быстро взглянула наверх. Все осторожно наблюдали за воссоединением двух старых друзей. С её положения она могла видеть только спину Кенске, но голос ясно свидетельствовал об его эмоциональном состоянии. Он был в восторге. Ликовал. Сколько раз он мечтал об этом моменте? Сколько лет?

Мана могла видеть Синдзи. Он выглядел... почти скучающим. Разочарованным. Неужели он не удивился? Неужели не обрадовался освобождению из дома, который был его тюрьмой почти десятилетие? Его меланхолия была столь сильной, что даже эта ситуация была лишь бесполезной тратой времени?

Их глаза встретились на мгновение, и его настроение сменилось на сдержанную тревогу. Он увидел её цель и произнёс одно слово.

"Нет".

Мана невольно заколебалась. Он продолжал смотреть на неё, пытаясь заставить послушаться своим неистовым взглядом. Она почти забыла, насколько упорным он может быть. Он продолжал смотреть, почти умоляя.

Не делай этого.

Стул был близок, и все, кто мог стать помехой, по-прежнему следили за их лидером. Она двигалась тихо, медленно, но верно. В её голове начал быстро формироваться план. Взять пистолет, схватить Кенске сзади, удерживать до тех пор, пока она и Синдзи не выберутся отсюда и вернутся... куда?

Она неожиданно остановилась. Даже если она каким-то чудесным образом сможет убежать отсюда вместе с ним, то что ожидало Синдзи? Очередной дом-тюрьма или настоящая тюрьма без всей фальши, к которой он привык?

"Такова его судьба", – горько подумала она. Она никак не могла её изменить. Пока он жив, он не будет свободен. Несмотря на её желания. Несмотря на безумные попытки мальчишек. Ничто никогда не изменится.

Она потянулась к оружию.

Наблюдая за ней, Синдзи почувствовал эмоциональную реакцию, которую не смог остановить. Несмотря на их позиции, он за эти несколько месяцев начал чувствовать лёгкую привязанность к ней. Это была та же привязанность, которая появлялась к каждому врачу, который приходил поговорить с ним. Он ничего не мог поделать с этим. Он привязывался к любому человеку, кто показывал хоть какой-то интерес к нему, пусть даже вынужденный и искусственный.

Я всё ещё ребёнок.

Но у него наконец появилась воля действовать. Не просто сидеть и смотреть, как собирается погибнуть та, кто заметила его.

С внезапной вспышкой силы Синдзи вырвался из рук поддерживавших его мужчин и пронёсся мимо шокированного Кенске к Мане. Его ноги подкосились и он согнулся вперёд, приземлившись на локти. Но достигнутого ускорения было достаточно, чтобы проскользить до доктора, и он не дал ей схватить пистолет.

"Не умирай", – прошептал ей Синдзи.

Мгновение спустя его оттащили от неё, и культисты крепко держали его за руки. Ману тоже подняли на ноги, как безвольную куклу, и Кенске вновь надел на неё наручники, подарив ей мрачный взгляд, обещавший возмездие за такое публичное оскорбление. Он поднял оружие и взмахнул им, как кисточкой.

– Дура, – прошипел он. Он выглядел по-настоящему разозлённым.

Мана почувствовала оттенок неподдельного страха. Кенске уже убил одного человека. Что мешало ему повторить этот фокус? Она по-прежнему не могла поверить, что он сделал это. Обычным людям требовалась серьёзная сила духа для того, чтобы отнять жизнь. Некоторых на то, чтобы подавить укоренившуюся мораль и спустить курок можно было натренировать. И даже тогда психотерапия и наблюдение были обычным делом, даже ожидаемы. Мана никогда никого не убивала. Её обучали этому и ей нравилось думать, что она сможет, если того потребуют обстоятельства, но даже видеть, как кто-то, незнакомец, новичок, убивает другого человека было отвратительно.

Всё же, она была готова к смерти. Повзрослев в этом мире, она примирилась с ней уже давно. В конце концов, Удар, гигантские монстры, стремящиеся уничтожить мир, и обучение на роль пилота огромной боевой машины обычно приглушают страх смерти.

Но несмотря на решимость и смелость, неизбежный страх конца начал постепенно овладевать ей. Хотя её лицо и поведение сохраняли видимость храбрости, она начала чувствовать панику, заставившую её потеть, а сердце быстро стучать. Мана старалась не закрыть глаза в ужасе.