355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » К. Скерский » Красная Армия в освещении современников
(Белых и иностранцев 1918-1924)
» Текст книги (страница 6)
Красная Армия в освещении современников (Белых и иностранцев 1918-1924)
  • Текст добавлен: 1 сентября 2017, 03:30

Текст книги "Красная Армия в освещении современников
(Белых и иностранцев 1918-1924)
"


Автор книги: К. Скерский


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

А вот образчик атаки конной армии в описании Клебера:

«Днем 31 числа положение польской 1 кавалерийской дивизии, вследствие перемен, происшедших на фронте, стало рискованным. Командующий армией приказывает дивизии отступать. Исполняя приказание, начальник дивизии в свою очередь отдает приказ об отступлении. И вот, лишь только первые партии поляков начали отступательное движение, – большевистский фронт, до того относительно спокойный, внезапно оживает. Изо всех лесов, деревень или складок местности показывается противник и в несколько минут весь горизонт, поскольку хватает глаз, наводняется кавалеристами, которые в огромном облаке пыли, предшествуемые бронеавтомобилями, прикрытые огнем тачанок, артиллерии и конных стрелков, начинают надвигаться на поляков.

Превосходство противника (три кавалерийских дивизии против одной) позволит ему вскоре охватить 1 кав. дивизию с востока и запада, и польский солдат, следящий взглядом за облаком пыли, быстро продвигающимся на флангах к северу, испытывает такое ощущение, как будто он сражается среди гигантского кольца, которое вскоре замкнется за его спиной»[89]89
  Ibidem, р. р. 366–367.


[Закрыть]
.

Более поэтическим языком, рисующим общую картину, зрительное воздействие и психологические переживания атакуемого бойца, – но здесь дается характеристика того, анализ чего дан выше Кельчевским– атака крупных масс красной кавалерии.

Останавливаясь на приемах боя, применявшихся на восточном фронте, Клебер считает излишним говорить о германской коннице, так как характер ее действий на востоке почти ничем не отличался от такового во Франции в 1914 г.

«В польско-большевистской войне – пишет он[90]90
  Kleeberg. Revue de Cavalerie. Novembre – decembre, p. p. 774–776.


[Закрыть]
,– именно образ действий красной кавалерии наложил известные, весьма замечательные черты на приемы кавалерийского сражения.

Приемы Буденного основаны всецело на тактике слабых пунктов и состоят в очень продуманном сочетании огня и движения, чтобы сломить неприятельское сопротивление путем – частью прямого прорыва, частью просачивания в его линии и добиться охвата противника, – прием, представляющий неизменно конечную цель Буденного. Он принципиально избегает боя и, если можно, старается маневром вызвать отступление противника. Он завязывает сражение, развернувшись на широком фронте, эшелонированном в глубину; некоторые боевые группы имеют задачей нащупать фронт противника и определить его слабые пункты.

Каждой боевой группе предшествует „лава“ [91]91
  «Лава – форма боя, характерная для русской кавалерии; сражающиеся в лаве сохраняют наибольшую свободу действий».


[Закрыть]
, а поддерживают ее „тачанки“, но „лава“ не является фазисом сражения, она предназначается скорее для того, чтобы разведать противника и вовлечь его в бой, заставить раскрыть его планы и намерения.

„Лава“, исключительно гибкая и неуловимая, просачивается всюду; она утомляет, она волнует, но не атакует, она довольствуется вообще стрельбой с лошади. Если противник оказывает противодействие, переходит сам в наступление, „лава“ немедленно отходит, а следующие за нею „тачанки“ вступают в действие, в то время, как главные силы, маневрируя сзади, стремятся, растягивая линию „лавы“, к окружению противника.

В самой атаке, там, где к ней вынуждают обстоятельства, мы видели Буденного на деле – с 28 мая по 5 июня 1920 г.; в этом случае, – выбор слабого пункта, ослепление его защитников огнем и то просачивание в конном строю с целью его окружения, то захват при непременном содействии бронеавтомобилей.

В боях Буденного следует подчеркнуть важную роль, предоставляемую бронеавтомобилям; последние оказывали Буденному значительные услуги. Благодаря хорошей погоде, эти машины могли проходить всюду, даже без дорог, и проникали внутрь польских линий, в упор атаковывая пулеметы, расстреливая лошадей и тем обрекая на неподвижность батареи.

Поляки сначала были бессильны против них, а затем прибегли к содействию артиллерии и не колебались дробить батареи на взводы и даже поорудийно для распределения их по колоннам и группам.

Наконец, любопытно отметить распространенность столкновений в конном строю в операциях польско– большевистской войны. Причины? – Может быть, меньшее, чем где-либо, могущество огня. Может быть, желание обоих противников оставаться на лошади до границ возможного. Фактом является то, что во всех кавалерийских операциях этой войны, за исключением нескольких случаев, число коих довольно ограничено, обе кавалерии предпочитали оставаться в седле и выполнять все передвижения почти исключительно в конном строю, что допускало возможность непосредственного и быстрого использования внезапности и достигнутого успеха.

Хотя бой в спешенном строю не был в чести ни в конной армии, ни у поляков, тем не менее расход боеприпасов был очень значительным, благодаря, главным образом, применению автоматического оружия и отчасти стрельбе с седла».

Менее объективный, более пристрастный автор дает иную характеристику приемов боя конной армии, – правда в период более поздний, чем описанный подполковником Клебер[92]92
  Подпол к. Ф. Артишевский. «Бои 18 пех. дивизии с конной армией Буденного». Варшава. 1923 г. Пер. В. И. Николаева.


[Закрыть]
.

«Основным в характеристике действий армии Буденного, в период с 1 июля по 6 августа (1920 г.), следует признать разброску сил на широком фронте и отсутствие определенной, строго стратегической решимости. В тактических действиях командования конной армии надо признать большую гибкость и быстроту решений».

Более строго отзывается он и о конных атаках:

«Настойчивость, с которой казаки Буденного беспрерывно атаковали нашу пехоту в конном строю, неся при этом значительно большие потери, чем если бы они это делали в пешем строю, была большой ошибкой конной армии. Нельзя отказать казакам Буденного в большой смелости, но одной смелости недостаточно для боя с современно вооруженным противником».

Конечно – «недостаточно». Кто станет с этим спорить? Но польский автор не хочет заметить и ни звуком не обмолвился о том, каков должен был быть дух войск, раз их можно было поднять в конную атаку на нерасстроенную пехоту.

«Нельзя закончить описания боев 31 мая, – пишет в другом месте Клебер, – не признав, что большевистская 6 кавалерийская дивизия проявила во время этих столкновений не только храбрость, которая делает ей честь, но и совершенно исключительное искусство маневрирования.

Все передвижения совершались с превосходным применением к местности, в блестящем порядке, а атаки на польские батареи и пулеметы велись с решимостью и хладнокровием, которые заслуживают быть отмеченными».

В аналогичных почти выражениях описывает эти столкновения другой польский автор:

«…Надо признать, что неприятель представлял (из себя) хорошо организованные части, маневрировавшие в прекрасном порядке и шедшие на пулеметный (даже) огонь с необыкновенной дерзостью и хладнокровием, имея в руках лишь холодное оружие»[93]93
  Bellona, авг. 1921 г. Статья майора генерального штаба Куртюша – «Первая встреча 13 пех. дивизии с Буденным». Пер. В. И. Николаева.


[Закрыть]
.

Закончив описание операции 26 мая—9 июня, Клебер спрашивает:

«Каковы же результаты действий Буденного?

Прежде всего результаты чисто стратегического порядка, – последствие вторжения значительных неприятельских сил внутрь польского расположения: командование 3 армией, видя ее отрезанной и окруженной, видя разрушение системы своего тыла, отдает приказ об эвакуации Киева (9 июня) и отводит армию на линию р. Тетерев (12 июня).

Польское командование на Украине в корне дезорганизовано ударом на Житомир и не в состоянии управлять действиями своих армий, которые, выполняя отступление по расходящимся линиям, увеличивают широко открытый прорыв польского фронта. Тогда высшее польское командование оттягивает свои армии на исходную линию атаки 25 апреля и старается заткнуть дыру между 3 и 6 армиями, используя для этого свои последние резервы; правда, ему это удается, но в этих соединениях ощущается недостаток севернее Припяти, где решается судьба первой части кампании 1920 г.

Haряду с результатами стратегического порядка, Буденный сильно подорвал дух польских войск. Именно его прорыв является одной из главных причин, которые привели польскую армию к стенам Варшавы и Львова. Конечно, положение Буденного было не менее трудно, чем и положение польских войск, по крайней мере в начале. Он также был отрезан и не был в состоянии возобновлять свои средства, но он обладал моральным превосходством, которое компенсировало все неудобства его опасного положения.

Наконец, Буденный классически подготовил момент общего большевистского наступления на север от Припяти – не только отвлечением на себя всего того, чем располагал противник, но и полным принятием на себя инициативы в операциях.

Если польское высшее командование почти два месяца было лишено возможности руководить отступлением своих войск, если только к половине августа, во время сражения под Варшавой, оно прочно накладывает руку на свои части и вносит порядок в их расстроенные ряды, то причину этого исключительно тяжелого, можно даже сказать, отчаянного положения следует искать в операции конной армии Буденного»[94]94
  Kleeberg. Revue de Cav. Mai-Juin, p. p. 372—373


[Закрыть]
.

Еще, пожалуй, эффектнее обрисовывает влияние операций Буденного не на одну только польскую армию, а на всю польскую государственность тогдашний вождь польской армии Иосиф Пилсудский в своем труде «Двадцатый год». По его словам, наступательные операции конной армии «сильнее сказывались не на самом фронте, но за ним, – на тылах. Паника в местностях, расположенных даже на расстоянии сотен километров от фронта, вспыхивала одна за другой, иногда даже в высших штабах, распространяясь все дальше и дальше. Начинала разваливаться даже государственная работа; в ней можно было заметить какие-то неуверенные колеблющиеся перебои. Рядом с необоснованными обвинениями наступали минуты неопределенной тревоги с нервными потрясениями. Я наблюдал это постоянно вокруг себя. Это новое оружие борьбы, каким оказалась для наших, неподготовленных к этому войск конница Буденного, становилось какой-то легендарной непобедимой силой. И, можно сказать, – чем дальше от фронта, тем влияние этого неподдающегося пониманию давления было сильнее и непреодолимее.

Таким образом, начинал организовываться для меня наиболее опасный фронт – внутренний»[95]95
  Пилсудский. «Двадцатый год» 1924. Гл. IV. Перев. с польского Б. В. Петрусевич.


[Закрыть]
.

Не менее любопытны и другие выводы, к которым приходит Клебер, рассматривая операции Буденного в советско-польской войне. По его мнению, для того, чтобы получить действительный успех от крупных кавалерийских операций, необходимо иметь:

1) соединения, организованные еще в мирное время;

2) соединения, мощные, богато снабженные, обладающие максимальной независимостью в отношении коммуникации снабжения;

3) необходимо искать решения действительными массами кавалерии.

Последний вывод Клебера целиком вытекает из его изучения буденновских операций.

Вот что он пишет[96]96
  Kleeberg. Rev. de Cav. Novembre– decembre, p. 766.


[Закрыть]
: «Изучая, например, операции Буденного, мы найдем, что успехами он обязан, конечно, своей энергии, своей воле – действовать и преуспевать, своей специфической тактике, быстрым и очень продуманным сочетаниям движения и огня, а прежде всего, – своему численному, буквально подавляющему превосходству, благодаря которому частные неудачи, которые с ним довольно часто случаются, не влияют на общее положение и не могут приостановить его маневра.

Операции Буденного дают нам поразительный призер могущества кавалерии при массовом ее применении[97]97
  Курсив подлинника.


[Закрыть]
.Они находятся в прямой противоположности с использованием этого рода войск отдельными, разобщенными бригадами или дивизиями кавалерии, которое так часто имело место в начале польско-большевистской войны, и было ни чем иным, как мотовством дорого стоющего и трудно заменимого рода войск».

В тесной связи с этими мыслями стоит вопрос о роли так называемых пехотных поддержек для кавалерии.

Он был выдвинут опытом гражданской войны 1918–1920 г. г. и до сего времени является мало разработанным и спорным. Останавливаясь на нем в заключительной части своей интересной и богатой выводами статьи, Клебер высказывается за необходимость придачи коннице пехотных поддержек. Тесная связь в действиях двух родов войск, последующее использование маневра кавалерии пехотой и углубление успеха пехоты конницей, которая его развивает, – обеспечит этому сотрудничеству быстроты с силой исключительно полезный и действительный результат.

«Чтобы подтвердить – пишет Клебер[98]98
  Kleeberg. Ibidem, p. p. 763–764.


[Закрыть]
– необходимость пехотных поддержек для крупных кавалерийских соединений, мы можем сослаться на германскую операцию на Молодечно, которая представляет убедительный пример.

Германская кавалерия оперирует без всякой связи с своей пехотой. Когда, в результате событий, германское командование обнаруживает достигнутые успехи, ему в то же самое время становится ясным угрожаемое положение своих кавалеристов, оно назначает две дивизии пехоты на поддержку, но, оказывается, слишком поздно. Не следовало давать событиям захватить себя врасплох, а надо было их предвидеть.

У Буденного всегда находятся в распоряжении две дивизии пехоты – 24 и 44 пех. дивизии. Он употребляет их – то чтобы обеспечить коммуникации и поддержать две половинки двери, которую он себе открыл, то для крупных операций, как, например, прорыв польского фронта на Случе в июне 1920 г.».

Из кавалерийских операций, хронологически более поздних, заслуживает внимания характеристика действий конницы в бою под Волочиском, данная полковником генерального штаба Кукелем[99]99
  Полк. М. Кукель. «Бой под Волочиском (11–24 июня 1920)». Варшава 1922 г., стр. 18. Пер. В. И. Николаева.


[Закрыть]
. Мы приведем несколько строк, специально относящихся к красной кавалерии.

«Дивизионная кавалерия[100]100
  То, что мы называем войсковой конницей.


[Закрыть]
была смела и предприимчива, работала в тесном контакте со своей пехотой; стремилась действовать взаимно с нею даже в полевом бою; искала случая атаковать чуть поколебавшегося противника; действовала на его флангах и в тылу, стремясь вызвать смятение.

Армейская конница была представлена известной дивизией „Червонного казачества“ – 8 кавалерийской дивизией, уже прославившейся своими набегами, проводимыми необыкновенно ловко. Нельзя ей отказать в смелости как в конных атаках, так и в пешем бою, хотя она ставила себе целью не столько боевую развязку сражения, сколько выход в тыл нашим сражающимся войскам; ее стихией являлся набег, „стратегическое“ значение которого чрезмерно переоценивалось советскими командирами, в особенности в их последних успехах (Плоскиров), которым они совершенно ошибочно приписывают отход 6-й армии к Збручу.»

Тот же полк. Кукель посвятил рейдам червонного казачества специальную статью в Беллоне[101]101
  Полк. Кукель. «Рейды червонного казачества». Беллона. Октябрь 1922, стр. 21 и 22. Пер. В. И. Николаева.


[Закрыть]
. В ней он отмечает, что «в горячем встречном бою, а в особенности в ряде встреч в дни 27 и 28 августа (1920 г.) советские войска (в особенности червонные казаки) понесли кровавое поражение, были отброшены и преследуемы. Об этом случае реляции Примакова не упоминают ничего, однако это послужило важным факторам для окончательной оценки набега на Стрый. Попросту говоря, действия 21–28 августа подтверждают с большей очевидностью, чем всякий анализ, что оперативная польза этого набега равняется нулю.»

«Совершенно иначе оценивает свою работу Примаков, чему трудно удивляться! Он очень высокого о себе мнения; перечисляет свои успехи и их результаты; рассматривает свой набег, как стратегический пример для будущих революционных войн, ожидающих Россию».

«Далее автор, перечисляя все, яко бы, успехи этого набега, утверждает, что каждый из них для польской стороны не был поражением или не имел сколько-нибудь большого значения на развитие дальнейших действий и затем отмечает, что даже „редакционный комитет журнала „Красная армия““ не соглашается с тов. Примаковым. Тов. Цифер высказывает удивление по поводу способа действий, применявшегося этой дивизией, – самостоятельного и не учитывающего необходимость подчинения; подчеркивает бесцельность ее (дивизии) действий» и т. д.

«Тактические успехи Примакова под Ходоровым, Миколаевым и на Стрые представляются великолепными. Однако, и в этих случаях он имел против себя солдата немногочисленного, необученного и плохо вооруженного, из этапных и запасных частей, и вовсе не поддержанного артиллерией».

А каким – следует спросить – матерьялом располагал сам Примаков? Так ли уж отличалась рейдирующая конница и по своей численности, и по обучению, и по вооружению от столкнувшихся с нею польских частей? Уже самый факт подчеркивания этих ее преимуществ говорит за то, что и результаты набега были не так уж плохи. Наконец, нет ничего удивительного в том, что красная кавалерия имела против себя этапные и тыловые части: явление это следует считать нормальным, ибо рейд и был как раз по тылам польского расположения.

В виде заключительного суждения о красной коннице и ее значении автор приводит мысли французского военного писателя, капитана Морель, который в статье «Les campagnes mongoles au XII siècle», напечатанный в «Revue Militaire Fransaise», – «обращает внимание на бросающуюся в глаза аналогию между конными армиями Чингисхана, их организацией, стратегией и тактическими приемами и недавними явлениями, когда новые конные армии, вышедшие с востока, очутились в сердце Польши, в 30 днях марша от Парижа, при чем скорость их движения равнялась скорости движения монголов.

Капитан Морель предостерегает Запад о тех неожиданностях, которые таит в себе Восток.

„Не будем полагаться целиком на нашу высокую технику и организацию. Все наше военное искусство вырабатывается в расчете на противника с одинаковыми с нами уставами, сражающегося и действующего однородными приемами. А если кто-либо придет и не признает наших правил игры? Если недозволенными приемами перемешает игру?“

Опасения известного французского писателя, в первую очередь, должны быть нашими опасениями. Очевидно, если нам придется вести войну с Советской Россией, с этим „Востоком“, который, разрушив дело Петра Великого, применяет первобытные, варварские приемы в области военной организация и войны, то сразу же, в первые дни мобилизации противник бросит на нас массы конницы, неведанные нами еще в 1920 году, с целью прорыва нашего прикрытия и вторжения огромными рейдами в глубь страны с тем, чтобы обойти и прорвать нашу завесу, сделать невозможным сосредоточение и парализовать всю нашу военную систему».

Забегая несколько вперед, мы приведем, чтобы закончить эту главу, небольшую выдержку из Беллоны за 1922 г., дающую понятие о том, какое влияние оказали, по мнению поляков, две последних войны, гражданская и советско-польская, на подготовку и теперешнее воспитание красной кавалерии.

«Кавалерийские части являются в большинстве случаев частями с определенно выработанной идеологией, спаянными внутри определенными боевыми традициями, возникшими во время гражданской и польско-русской войн. Трактуя эти традиции под большевистским углом зрения, следует признать, что они носят в себе характернее черты тщеславия прошлым.

За короткий период своего существования молодая большевистская конница обладает таким блестящим прошлым, каким было время ее неожиданного возникновения (эпоха набега Мамонтова на Москву! – К.С.) во второй половине 1919 года, период реализации, точного проведения в жизнь знаменитого клича „пролетарий на коня“).

Стихийно созданные массы большевистской конницы, будучи проявлением жизненных сил народа, сильные своим революционным духом, своим боевым задором, готовностью к самопожертвованию, предводимые молодыми командирами, полностью преданными коммунистической идеологии и проникнутыми духом самой смелой инициативы, совершили в течение последних двух лет много боевых подвигов, которые явились блестящим доказательством высокой ценности этой конницы.

Большевистская Россия, бедная в настоящее время запасами промышленности, небогатая капиталами, должна обладать таким родом войск, который уравновешивал бы ее шансы в отношении западных государств, богато снабженных боевыми техническими средствами. Этим уравновешивателем должна явиться ее „бронированная конница“, способная не только вести самостоятельный бой с неприятельской пехотой, но также противостоять и другим родам войск, развитие которых ясно обозначилось в последние годы; среди них в первом ряду стоит авиация.

По мнению большевистских военных кругов, дивизия „бронированной конницы“, имеющая свыше 96 ручных пулеметов и 96 станковых на тачанках, совершенно выравнивает данную задачу; она тем более будет способна вести успешный бой, что станет пользоваться, не только своей маневренной подвижностью и легкостью, но в равной мере будет обладать, благодаря прошлым боевым успехам, сильным духом, дающим уверенность в победе.

Исходя из того положения, что в течение нескольких ближайших лет техника в русской армии не сможет удовлетворить требованиям войны, проводимой в европейском масштабе, большевистский генеральный штаб остановился на мысли создать могущественную конницу, могущую успешно сражаться.

Последовательность действий в этом направлении проследить легко. Обильное вооружение конницы автоматическим оружием, интенсивное обучение, развитие наступательного духа, умелая агитация на коммунистически-шовинистической основе – все это повышает боевую ценность советской конницы.

Внедрение в красных всадников убеждения, что будущая война будет иметь преимущественно маневренный характер, и соответствующее воспитание создадут из частей конницы единицы, способные действовать с полной, смелой инициативой и обладающие всеми качествами, необходимыми для маневренных боев.

Тем более, что, по мнению русского генерального штаба, Красная армия в будущей войне явится вообще „выразительницей духа самой большой активности, вытекающей их стихийного стремления пролетариата к свободе“.

Следствием такой проблемы для красной конницы явится необходимость делать глубокие и продолжительные рейды, которые дезорганизовали бы тяжелые и сложные тылы неприятельской армии и были бы одновременно непрерывными конными боями. Эти набеги, будучи координированными с общим планом действий, явятся могущественным средством в руках русского командования»[102]102
  Беллона. Сентябрь 1922 г., статья-хроника «Россия» – Фатовского. Пер. В. И. Николаева.


[Закрыть]
.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю