Текст книги "Влад (ЛП)"

Автор книги: К. Уэбстер

Соавторы: Кер Дьюки
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 7

Диана увлеченно беседует с Антоном, когда я захожу в ее кабинет после позднего завтрака. Этой ночью я так устала от откровений. Что для меня нетипично, но в кои-то веки я выспалась.

Разговор выглядит напряженным, если судить по разочарованию, отразившемуся на лице Антона. Я проскальзываю внутрь и занимаю свое место. Они игнорируют меня, но знают о моем присутствии. Диана садится за свой большой письменный стол и кивком головы показывает Антону, чтобы он уходил.

Он не двигается добрых четыре секунды. Я знаю, потому что просчитываю время.

В конце концов, с почти незаметным вздохом, он встает и уходит. Его шаги тяжелы с намерением показать свое недовольство от состоявшегося разговора. Вероятно, Диана планирует заставить его сопровождать нас в поместье Васильевых. Это не та работа, к которой он привык и для которой даже подходит, но если моя сестра прикажет, он выполнит. Антон – правая рука отца. Он выполняет всю грязную работу и делает это с охотой с улыбкой на губах. Так что нет никаких сомнений, что он подчинится и будет сопровождать нас. Диана позаботится о том, чтобы отец тоже счел ее идею хорошей. Она всегда находила общий язык с мужчинами, и наш отец не застрахован от ее обаяния.

– Ты выглядишь напряженной, – комментирую я, наблюдая за сестрой и пытаясь выявить хоть капельку нервозности.

– Просто нужно ко многому подготовиться, – тяжело выдохнула Диана. Она больше не та легкомысленная, взволнованная женщина, какой была прошлой ночью.

Я встаю и подхожу к ней, присаживаясь на угол ее стола.

– Разве Антон не хочет поработать у нас охранником? – спрашиваю я игривым тоном, но это не помогает избавить ее от хмурого настроения.

– Антон сделает то, что ему скажут, – выдавливает она, ее голос холоден и непоколебим.

Подняв руки в притворной капитуляции, я возвращаюсь к своему стулу.

– Как и все мы, – огрызаюсь я в ответ.

Она швыряет ручку на стол.

– Не сейчас, Ирина. Если ты собираешься вести себя, как соплячка, то лучше иди работать в свой кабинет.

Я изумляюсь ее вспышке. Мой взгляд скользит к соседней двери, разделяющей наши кабинеты. Я никогда не пользовалась им. Никогда. Я даже не была в нем с тех пор, как отец выделил его мне больше года назад. Мы с Дианой всегда работаем вместе.

У меня сковало грудь, но я уверенна, что ее слова – полный блеф. Поэтому встаю и направляюсь к двери. Я покажу Диане, что никогда не потерплю подобного отношения к себе – будто я прислуга. И, прежде чем касаюсь дверной ручки, она бросается ко мне.

– Стой! – кричит сестра срывающимся голосом. – Я не это имела в виду. – Диана встает между мной и дверью, нахмурившись и сведя брови вместе.

– Я знаю, что совсем не это, – выдавливаю я из себя. – Так что в следующий раз не говори того, чего не имеешь в виду.

Она протягивает руку и убирает мои волосы, заправляя их мне за ухо.

– Ладно. Мне жаль. Ты не такая. – Она вздыхает и дотрагивается кончиком пальца до своих губ, ее обручальное кольцо с желтым бриллиантом ослепительно сверкает. – Я немного нервничаю.

Я скрещиваю руки на груди и начинаю делать шаг к своему месту. Диана возвращается к своему. Но я резко поворачиваюсь и открываю дверь в свой кабинет. Слышно, как она задыхается и бросается к двери, чтобы закрыть ее передо мной. У нее такие большие и яркие глаза, что они похожи на полные луны.

– Я-я-я иногда сплю там, – выпаливает она, ее голос нервно дрожит, – когда работаю допоздна.

Хотя она быстро закрывает дверь, я уже мысленно просканировала и сохранила в памяти все то, что было внутри.

У дальней стены, где когда-то стоял мой письменный стол, расположена кровать. Покрывало в беспорядке, и, если не ошибаюсь – а я никогда не ошибаюсь, – на изножье кровати лежат трусики, разделенных на две части.

– Тень, – отчаянно произносит она мое прозвище, и только тогда я понимаю, что так и не произнесла ни слова. И, смотря в ее проницательный взгляд, я вижу страх. Я никогда не видела эту эмоцию в глазах Дианы. Она всегда так уверена в себе. Так спокойна и уравновешена. – Я просто иногда сплю там, когда работаю допоздна, – повторяет она, как будто каким-то образом заставит меня поверить в ее слова.

Ее комната находится через несколько дверей отсюда. Поэтому нет необходимости спать в моем кабинете. Я не купилась на ее слова.

– Ирина, пожалуйста, – умоляет она срывающимся шепотом. И я понимаю, о чем она меня просит.

Пожалуйста, не задавай вопросов.

Никому не говори.

Никогда больше не упоминай об этом.

Прежде чем я успеваю сформулировать ответ, визг эхом разносится по коридору. Я узнаю голос нашей матери и иду в сторону, откуда он идет, чтобы узнать, что происходит. Низкий голос моего отца доносится из его кабинета, и, подойдя к двери, вижу, что она слегка приоткрыта. Затем слышу рыдания матери.

– Как ты мог не знать? Он очень похож на тебя, – плачет она.

– У меня нет привычки рассматривать детей прислуги, Ольга. Ты хочешь сказать, что знала? – рычит он.

– Ты думаешь, я ни разу не заметила, как на меня смотрели глаза моего собственного мужа? Как ты считаешь, почему я отослала их прочь?

– Ты, шлюха! – Его рев эхом отражается от стен, и затем я слышу звук хлесткой пощечины. Рывком толкаю дверь и вижу нашу мать, склонившуюся над его столом и держась за щеку.

Взгляд отца устремляется на меня, затем на Диану, которая последовала за мной внутрь.

– Что происходит? – спросила я, стараясь размеренно дышать. Я осматриваю сложившуюся перед собой картину, вбивая каждую деталь в мой мозг. И когда взглядом нахожу мужчину, стоящего рядом с отцом, у меня скручивается желудок.

Он настолько мне знаком, что я мгновенно узнаю его.

Вас.

Он всегда был рядом с нами, когда мы были детьми. Маленький дрянной мальчишка. Его мать была нашей любимой горничной. Я проплакала несколько недель после того, когда мама сообщила нам о том, что наша горничная ушла работать в другое место. Теперь, глядя на Васа, я вижу своего отца в каждом дюйме его лица, в его фигуре… Черт возьми, даже его осанка – точная копия.

– Девочки, я не хотел, чтобы вы это услышали… – Прежде чем он успевает закончить, мама выпрямляется, проводит руками по переду своего нарядного платья и поворачивается к нам лицом.

– Незаконнорожденный сын вашего отца вернулся в лоно семьи, мои дочери, чтобы присвоить все то, что принадлежит вам.

– Хватит, – предупреждающе рявкает отец.

Мать всегда была слабой, но в этот момент от нее исходит адское пламя и великолепие. Она – Диана. Свирепая и грозная.

– Посмотрите на себя, – напевает Вас, вытягивая перед собой руки. – Такие взрослые. Такие красивые.

– Отец, – выдыхает Диана. Наш отец реагирует на ее обращение, пронизанный страданием, и подходит к ней, беря ее за руки.

– Недавно я узнал, что Вас на самом деле является результатом моей неосмотрительности, – признается отец.

– Она в курсе, что ты трахаешься с прислугой, – огрызается мать. – Наши дети не слепые и не глупые. – Она вздрагивает, весь огонь в глазах погас, когда отец отпускает руки Дианы и направляется к ней.

– Осторожнее, женщина.

– Как давно ты знаешь? – Я не замечаю, как слова сами вылетают из меня, в то время как последние прожитые месяцы снова и снова прокручиваются в моей голове.

– Почти год, – отвечает Вас за нашего отца.

Почти год? Ублюдок.

Вот почему он вдруг начал управлять нами, как шахматными фигурами. Ему не нужны дочери. У него есть сын, о котором он всегда мечтал. Тошнота грозит сорваться с моих губ. Но я не доставлю Васу или нашему отцу удовольствия видеть, как распадаюсь на части, как все мое детство рассеивается и улетучивается, как дым от костра.

Прошла целая неделя с тех пор, как отец сбросил бомбу. И недели хватило, чтобы собрать вещи и переехать в поместье Васильевых. У отца явно было головокружение от счастья, когда он провожал нас в наш новый дом. Он берет лучшее из обоих миров. Двух дочерей он может попытаться использовать в качестве шпионов, чтобы одержать верх над Васильевыми, а теперь у него еще есть и сын, который будет управлять его империей после него.

Я ненавижу его.

Я так сильно ненавижу отца, что готова кричать.

Вся ярость матери угасла, как только он поставил ее на место. Она удалилась в свою комнату и утопила свою печаль в самой дорогой водке, что есть у отца, гоняясь за обезболивающими таблетками, будто это была ее работа всей жизни. Наша старая добрая мама. Прячется за туманом отрицания, в то время как ее дочерей посылают в бой выполнять грязную работу.

Когда мы входим в богато украшенное фойе дома Васильевых, я понимаю, что этот дом – что угодно, только не трущобы. Все дорого, и о нем хорошо заботятся. Слуги выглядывают из-за углов, пытаясь хоть мельком увидеть новые трофеи, которые приобрел Влад.

В конце концов, это то, кем мы являемся.

Трофеи.

После всей ситуации, произошедшей с моим отцом, и поведением мамы на прошлой неделе, я чувствую горечь и гнев в своем сердце. Диана ушла в себя, но я закипаю от ярости. Та жизнь, которую отец создал для нас, – полная чушь. Да, мы избалованы всем, что можно купить за деньги, но счастья на них не купишь. Черт возьми, за них даже чувство удовлетворения не купишь. Мы переезжаем в особняк врага, и от нас ожидают, что мы будем вести себя прилежно.

А я так устала притворяться милой.

– Прошу сюда, – говорит нам девушка с большой грудью и вымученной улыбкой. Мы следуем за ней по нескончаемым коридорам, пока не достигаем нового крыла дома. – Это северное крыло. Пять спален, пять ванных комнат, небольшая мини-кухня, библиотека, кабинет и зона отдыха. Я очень надеюсь, что это жилье вам подойдет. – Еще одна фальшивая улыбка. – Особенно ванные комнаты, они довольно симпатичные.

Диана кивает и улыбается ей в ответ. Улыбка моей сестры великолепна. Тоже фальшивая, но великолепная.

– Спасибо тебе, дорогая. Это более чем прекрасно.

– Я Рада, – отвечает девушка. – Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, нажмите кнопку на панели, расположенной в каждой комнате, и я буду к вашим услугам.

Когда она начинает уходить, Диана останавливает ее.

– Рада, когда будет подан ужин? Я полагаю, мы будем ужинать с моим женихом, мистером Васильевым?

Щеки Рады становятся пунцовыми, и она поджимает губы.

– Я не уверена, мэм. Кто-нибудь из персонала будет поблизости, чтобы дать вам знать. – Рада склоняет голову, затем поспешно уходит.

– Она мне не нравится, – ворчу я.

– Тебе никто не нравится, – поддразнивает меня сестра. Несмотря на ее наигранную игривость, я чувствую ее опасения. Мы в логове льва. Влад, может, и джентльмен и давний друг, но он все равно Васильев. Хитрый и безжалостный. Жестокий, когда этого требует ситуация.

– Я должен быть рядом с вами на случай, если возникнут какие-либо проблемы, – выдавливает Антон. – И быстро добраться до вас обоих.

Диана кивает ему. Он уходит, чтобы осмотреть комнаты. Я подхожу к кожаному креслу в гостиной и плюхаюсь в него. Мой взгляд скользит по каждой детали помещения. Темные плотные шторы закрывают окна, практически не пропуская свет. В противоположной стороне гостиной потрескивает огонь в камине. Ни какой пестроты. Дом чистый и безукоризненный, просто не очень теплый и уютный. Здесь определенно не помешало бы наличие нескольких пледов и пара пушистых подушек.

Моя сестра ухмыляется мне.

– Не надо, – предупреждает она, и ее губы растягиваются в широкой улыбке.

– Я просто думаю, – отвечаю я, надувшись.

– И какого цвета твои мысли?

Я тихонько хихикнула.

– Бирюзовый. Я имею в виду, что бирюзовый и шоколадный отлично сочетаются друг с другом.

– О, боже милостивый, – говорит она, качая головой. – Ты можешь представить выражение лица Влада, если бы он вошел в эту гостиную только для того, чтобы увидеть, как ты переделала ее по своему требованию?

Я показываю ей язык, получая в ответ еще один смешок.

– Я просто считаю, что эти большие дома такие мрачные. Все, что потребуется, – это несколько одеял из синели, пара подушек из искусственного меха и немного цвета. Вуаля. Жуткое подземелье превратилось в волшебное место для чтения.

Она кивает и дарит мне благодарную улыбку. Диана поддерживает меня в стремлении изменить интерьер. Я буду бдительна, но если для нее есть надежда обрести счастье, я не буду препятствовать.

– Я поговорю с Владом, – клянется она. – Закажи, что хочешь, и я уговорю его позволить нам привести в порядок северное крыло.

Я в изумлении смотрю на нее.

– И что заставляет тебя думать, что большой, плохой Влад согласится на синель и бирюзовый цвет?

Моя сестра хитро подмигивает мне.

– Я могу быть убедительной, когда захочу.

Глава 8

Оружие.

«Игры В» не будут полноценными, если мы не станем гордыми обладателями лучшего оружия на планете. Отец посылал меня за женщинами – маленькими грязными игрушками, которые будут использоваться в качестве пешек и отвлекающих факторов для игр следующей зимой, – но я также забочусь и о своих собственных планах. Пока он тренирует изношенных шлюх, двуличных сексуальных мегер, я буду обучать кое-кого тому, как выпотрошить мужчину за три секунды. Игры, в которые я играю, гораздо более порочные.

Я буду обучать кое-кого нового.

Моего последнего «кое-кого» вырвали прямо из моих рук на прошлой неделе.

Гнев, яростный и взрывоопасный, бурлит во мне.

В свое время я разберусь с этой ошибкой.

Вас всегда был ненормальным говнюком, и хотя мне хотелось задушить этого маленького террориста, когда он доставал мучениями Ирину, я разглядел тьму внутри него. Я хотел придержать его на привязи и выпустить, когда придет время. Он был для меня отличным учеником, когда я разыскал его почти год назад, уже сражаясь в подпольных кругах и руководя собственной уличной командой. Он был всего лишь головорезом, но хитрым и готовым учиться и тренироваться. Идеальным.

Я научил его всему, что знал сам…

А потом Леонид перетянул его на себя, когда его кровь и плоть стала действительно чего-то стоить. Леонид знал, что Вас принадлежит ему все то время, пока он был на моем попечении – они оба знали, – но скрыли данный факт от меня, вместо этого впитывая в себя все знания, пока у них была такая возможность.

В свое время они поймут свою ошибку.

– Мне нравится вот это, – говорю я Олегу, торговцу оружием, который проехал почти пятьсот миль, чтобы предложить мне свой товар.

– Только один? – спрашивает он хриплым от многолетнего курения голосом.

– Для начала, – отвечаю я, поднимая нож и наблюдая, как сталь отражается от света. Нож изогнут, словно большой коготь, с острым лезвием с обеих сторон. Наконечник имеет форму рыболовного крючка. Тот, кто почувствует на себе это оружие, не доживет до того, чтобы рассказать о нем. – Что у тебя есть еще?

Мой новый ученик, Степан Козлов, из Вторых семей, которые считаются ниже Первых, стоит рядом со мной, не шевелится ни единым мускулом. Он такой же высокий и широкоплечий, каким был Вас. Если Вас был просто каким-то отпрыском домработницы, как я считал ранее, то родословная Степана была мне известна. Его отец, Нестор, – торговец мелким оружием. Ничего такого, в отличие от арсенала, как у Олега, но эта семья местная, и, в крайнем случае, их можно купить. Степан говорит гораздо реже, чем Вас, что, конечно же, добавляет очков в его пользу. Но в те моменты, где Вас выполняет свою работу без колебаний, Степан все еще учится и слишком долго обдумывает свой каждый ход. Может, Степан и старше Васа – ему девятнадцать, но он просто еще не совсем созрел.

Еще.

Я сломаю его, как сломал Васа.

Превращу в безжалостную, боеспособную машину для убийств.

Сделаю победителем.

Леонид может пойти к черту, когда проиграет. Ты не можешь столкнуться нос к носу с кем-то вроде меня и выйти невредимым. Я всегда выигрываю.

Я передаю клинок Степану, и он сжимает рукоять. Нож идеально помещается в его массивной руке. Мое сердце сжимается в груди, когда я вспоминаю, как вручал своему брату клинок перед тем, как он вышел на «Игры» чуть больше двух месяцев назад. По крайней мере, к Степану я ничего не чувствую. Он мог бы вступить в эти «Игры» через десять месяцев и быть выпотрошенным, как рыба, в течение первых нескольких мгновений, и единственное, о чем я сожалел бы, было бы то, что я не тренировал кого-то получше.

Но он будет лучшим.

– Вот этот, – рычит Степан рядом со мной, возвращая мне нож, – мне нравится.

Я киваю ему, кладу нож во внутренний карман куртки, а затем следую за Олегом к другому сундуку, полному оружия. Он показывает мне гранатометы и пистолеты. Они интересуют меня для продажи южным соседям. Не связанный с «Играми В» бизнес. Я щелкаю пальцами и указываю на этот сундук.

Олег одобрительно присвистывает, пока мы продолжаем «шопинг». Я собираю уникальный товар, который однажды пригодится Степану. Как только набираю достаточно стволов, чтобы удовлетворить казахстанскую мафию, жестом приглашаю Олега следовать за мной. Степан остался позади, охраняя наши покупки, без лишних слов. Он станет грозным игроком в «Играх». В отличие от Васа и Виктора, он подчиняется моим чертовым командам.

Я выхожу из гаража и направляюсь в наш дом. Олег знает, как все делается. Он все время носит с собой оружие. Они с моим отцом были знакомы еще до того, как я родился. Теперь, когда я забрал почти все бразды правления на себя, я имею дело с Олегом. Кто, черт возьми, знает, чем на самом деле занимается отец, кроме как вмешивается в мои дела. Олег крадет яблоко из корзины, и мне приходится слушать, как он хрустит и чавкает всю дорогу до моего кабинета. Если бы я был человеком меньшего статуса, я бы засунул недоеденный фрукт ему в горло и позволил задохнуться. Нет ничего хуже, чем громко есть. Лояльность это или нет, но однажды из-за этого дерьма его убьют.

Оказавшись в моем кабинете, Олег усаживает свое мускулистое тело в одно из кресел. Я подхожу к огромному портрету с изображением моего отца, Вики и меня. Тот портрет, в котором раньше был изображен и мой брат, вывезен из помещения. Я сделал это в знак уважения к моему отцу, но остальные мои фотографии с братом остались. Я хватаюсь за нижний угол с левой стороны гигантской рамы и отрываю ее от стены. За этой отвратительной картиной находится мой массивный сейф. Пока Олег занимается любовью со своим яблоком, я ввожу код и открываю сейф. Внутри спортивная сумка, набитая деньгами – деньгами, о которых мы уже договорились с Олегом. Он в курсе всех совместных сделок. Возможно, мне нравится притворяться, что я выбираю оружие, но, в конечном итоге, скупаю все.

Ни у одного мужчины никогда не может быть слишком большого арсенала.

Мне ужасно хочется взглянуть на стопку фотографий в задней части сейфа, но сейчас не время. Фотографии Виктора, Вики и меня, когда мы были детьми, очень дороги мне, лежащие рядом с драгоценностями моей матери и старым бумажником Виктора. Фотографий моей матери не существует. Все, что у меня осталось от нее, – отрывочные воспоминания о ее улыбке. В отличие от бумажника моего брата, который я иногда могу поднести к носу и вдохнуть запах одеколона, оставшийся на нем. Воспоминания о Викторе обрели четкость и до сих пор сохранились в моем сознании. Черт, как же я скучаю по своему брату.

Я осознаю, что замер на месте, желая дотронуться до бумажника. Подавляю стон и быстро закрываю сейф. Повернувшись к Олегу, замечаю, как сок от яблока стекает по его щетинистому подбородку и капает на рубашку. Меня передергивает от желания схватить его за толстую глотку и выволочь из моего чистого кабинета. Вместо этого берусь за страницу из отцовской книги и игнорирую то, что вызывает у меня отвращение. Хватаю сумку с деньгами, ставлю к его ногам, а затем расстегиваю свой пиджак. Быстрым рывком снимаю его с себя и вешаю на крючок в углу.

Я на взводе после того, как увидел бумажник Виктора.

Это постоянное напоминание о том, что его больше нет.

Ярость на мою сестру воспламеняет мою душу. Мне хочется потянуть за галстук и ослабить его, но я отказываюсь проявлять слабость, даже перед мужчиной, который не заметил бы этот порыв воочию. Я упираю руки в бока и располагаюсь за своим столом, слегка расставив ноги. Жилет, который на мне надет, плотно облегает мою накрахмаленную белую рубашку. Мне неловко, и я понимаю, что, должно быть, провожу слишком много времени в тренажерном зале, тренируясь со Степаном. Я перерастаю свою чертову одежду.

– Женщины? – спрашиваю я.

Олег засовывает один из своих грязных пальцев в рот и слизывает остатки сока. Не сводя глаз с его руки, я позволяю себе на мгновение выказать свое отвращение. Поджимаю губы и качаю головой. Чертовски отвратительно. Как отец мирился с этим десятилетиями, выше моего понимания.

– Ну что ж, – говорит он, как только убеждается, что «чист». – У меня в грузовике пятнадцать штук. Грязные, черт возьми, но Юрию они такие и нравятся. Чем грязнее, тем лучше. Некоторым из этих сук даже нравится унижаться. – Олег хватается за свою промежность и непристойно улыбается мне.

– Они не для этого нам нужны, – рявкаю я. – Они должны быть здоровыми и податливыми.

– Деньги?

– Ты же знаешь, они в сумке.

Олег хмыкает и поднимает руку, как будто собирается швырнуть остатки яблока через всю комнату в мою мусорную корзину. Только через мое чертово тело.

Прежде чем я успеваю открыть рот, чтобы пригрозить ему, внезапно встречаюсь взглядом с парой ледяных голубых глаз, наблюдающих за мной из темного угла моего кабинета.

Маленькая Ирина.

Я настолько ошеломлен ее внезапным появлением, что позволяю этому придурку швырнуть – и промахнуться, если уж на то пошло – остатки фрукта в мою мусорную корзину. Он хмыкает и встает, чтобы поднять мусор. Я не могу отвести взгляд от маленькой девочки, прячущейся в моем офисе и наблюдающей за моим бизнесом так, словно это ее данное богом право.

Ирина сидит с ровной спиной, одетая в простое приталенное черное платье. Ее шелковистые светлые волосы выпрямлены и ниспадают на округлости грудей. Благодаря черной повязке на голове, ее волосы убраны с глаз. Постороннему человеку она показалась бы обычной девушкой, едва ли не женщиной.

Но обычные девушки не шпионят за русскими мафиози без страха в глазах.

Нет, в ее голубом взгляде танцует вызов. Вызов, который, на мгновение, устремляется прямо в мой член. Он дергается, и я заставляю себя отвести взгляд от ее упругих, припухших губ. Губы, которые я бы откусил к чертовой матери. Я бы взял ее шелковистые волосы и крепко обернул их вокруг ее стройной шеи. Смотрел бы, как ее глаза наполняются слезами. Я бы поставил девушку на грань смерти только для того, чтобы пробудить и показать, насколько она на самом деле жива.

– Будешь осматривать товар? – спрашивает Олег, отрывая меня от прекрасных видений, на которых я бы предпочел задержаться. Его взгляд скользит в угол, и он присвистывает: – Ну, будь я проклят, парень. Это та, на которой ты женишься? – Он машет рукой, слишком дружелюбно для торговца оружием, подзывая ее к себе. – Иди сюда, хорошенькая малышка. Представься дяде Олегу.

Я стискиваю зубы и сердито смотрю на Ирину. Я знал, что дамы Волковы приедут сегодня, но, конечно, не ожидал увидеть ни одну из них до ужина. Держать ее здесь окажется для меня сложнее, чем первоначально я думал. Возможно, вид шлюх в грузовике улучшит состояние моего члена. Было бы также неплохо поставить мою маленькую Тень на ее место. Теперь, когда сестры Волковы здесь, они уже не управляют делами своей семьи так, как раньше.

Они всего лишь пешки.

Без сомнения, великолепные, но все же пешки.

– Иди сюда, – рявкаю я и щелкаю пальцами, указывая на ковер передо мной.

Щеки Ирины вспыхивают, но она подчиняется. Это действительно возбуждает мой член. Передо мной вспыхивают образы ее, стоящей на коленях. Ее светлые локоны путаются в моем кулаке, когда я трахаю членом ее прелестный ротик. Медленно, как будто сама ее походка призвана соблазнить меня, девушка направляется ко мне. Я замечаю каждую деталь при ее движении. То, как она прикусывает свою полную нижнюю губу, которую я бы с удовольствием пососал. То, как ее шея слегка розовеет в моем присутствии. То, как ее маленькие сиськи подпрыгивают под платьем при каждом шаге.

Милая Ирина, ты слишком рано раскрыла свои карты.

Ты хочешь меня, но я не могу быть твоим, любовь моя.

Ирина останавливается передо мной и приподнимает голову. Ее ноздри раздуваются, когда она вдыхает мой запах. Это что-то делает с моими внутренностями. Побуждает низменные потребности. У меня возникает желание схватить ее за тонкое, без единой царапины горло и сжимать до тех пор, пока не останутся следы от моих пальцев на несколько дней.

Станут ли ее пухлые розовые губы синими?

Будет ли у нее перехватывать дыхание? Вцепится ли в мой жилет и расстегнет пуговицы?

Или она бы стонала, извивалась и раздвигала для меня ноги?

Примет ли меня милая Ирина, сорвется ли с ее губ мое имя, которые больше не будут ощущать вкуса воздуха?

Мой член невероятно тверд, и я не осознаю, что поражен, просто глядя на нее, пока Олег не издает смешок. Он может быть близок к моему отцу и, следовательно, являться моим союзником, но то, что он только что увидел, является основанием для увольнения. Окончательное. Я бросаю взгляд в его сторону, и он поднимает руки в знак капитуляции.

– Я ничего не видел, парень, – говорит он. – Встретимся у грузовика. – Олег поспешно выходит из моего кабинета и скрывается из виду. Мудрый человек.

– Что ты здесь делаешь? – требую я низким и смертоносным голосом. Мой взгляд все еще прикован к дверному проему, потому что я не могу смотреть на нее. Ирина ослабляет меня своим взглядом. Таким милым и любопытным. У меня нет времени разбираться с этим прямо сейчас.

– Я пришла поговорить с тобой. Хотела тебя кое о чем спросить.

– О? – Я поворачиваюсь и смотрю на ее юное лицо.

Всего несколько месяцев назад она была всего лишь ребенком. Неприкасаемым, недосягаемым ребенком. И все же я фантазировал о том, о чем не должен мечтать ни один мужчина. Мечтать о том, чтобы прижать ее к себе, раздвинуть ее нежные бедра и проникнуть в ее тугое, девственное тепло. Иногда мне хочется, чтобы мой мир не был таким сложным. Я бы от столького отказался, только чтобы хоть раз попробовать то, что другие считают само собой разумеющимся. Что-то такое простое, как трахнуть женщину, от которой ты зависим. И я зависим. Она имеет надо мной власть, и притяжение становится невыносимым.

Ее взгляд перемещается к моему рту, затем к адамову яблоку. Ирина продолжает скользить взглядом вниз, пока не останавливается на кармане моего жилета. Она поднимает руку и тонкими пальчиками задевает мой карман, убирая выбившуюся нить ткани. Как только девушка собирается выкинуть нитку, я хватаю ее за изящное запястье. Кожа к коже. Если бы Ирина была моей, я бы украсил ее нежные запястья сверкающими драгоценными камнями.

– Не кидай его на пол, – бормочу я хриплым голосом.

Уголки ее губ приподнимаются в улыбке.

– Ты позволяешь дяде Олегу разбрасывать недоеденное яблоко в твоем кабинете и капать соком на твое кресло, но я не могу уронить нитку?

Я бы ничего так не хотел, как продолжить взаимное подшучивание и пофлиртовать с великолепной девушкой. К сожалению, у меня есть долг, и он зовет, черт возьми. Ирина сестра моей невесты. Я не могу хотеть ее. Даже если бы эгоистично трахнул девушку и сорвал ее спелую вишенку, зная, что она отдаст ее мне, но я не могу. Отец оторвет мне голову, если я нарушу брачное соглашение.

– Волковым давно пора познакомиться с тем, как Васильевы ведут бизнес, – выпаливаю я, и мой голос становится холодным. Я не могу заставить себя отпустить ее руку. – Скажи мне, чего ты хочешь, и тогда я намереваюсь взыскать с тебя оплату.

Девушка сводит брови вместе, когда до нее доходит понимание того, что наш момент упущен. Хотел бы я вернуть ее улыбку, но сейчас не время. Возможно, его никогда не настанет. Ирина пытается высвободить свое запястье из моей хватки, но я сжимаю его крепче. Если я не могу украсить ее запястье драгоценностями, вместо этого она может носить от меня синяки.

– Мне нужна студия.

Я моргаю, глядя на нее.

– В крыле есть кабинет, и мне сказали, что вы с Дианой делили свой раньше…

– Не кабинет, а студия. – Ее щеки становятся розовыми, когда она отводит от меня взгляд. – Как солярий у нас дома.

Рисовать.

Вся яростная решимость оставаться сосредоточенным падает к моим ногам и разлетается на миллион осколков, когда мой разум перебирает возможные студийные помещения в моем доме. Я хочу держать ее подальше от южного крыла, где живет отец. Возможно, вместо этого лучше рассмотреть западное крыло. Я как раз знаю одно место.

– Я найду тебе помещение, – уверяю я, а мой голос снова становится хриплым.

Ее голубые глаза блестят от возбуждения. Мое сердце колотится в своей клетке. Эта женщина – милая маленькая Ирина – очень плохо влияет на меня. Она отвлекает меня, когда мне нужно оставаться проницательным и сосредоточенным.

– Спасибо тебе, Влад.

Я смотрю на нее еще мгновение, представляя, как прекрасно она будет выглядеть в лучах утреннего солнца, когда будет рисовать в оранжерее, расположенной рядом с гостиной и моей спальней. Я мог бы наблюдать за ней так, чтобы она об этом не знала. Как в старые добрые времена. Мой член упирается в бедро, жаждущий этой идеи.

– Договорились, – выдавливаю я из себя, отгоняя все мысли об Ирине, рисующей в моем доме. – Пойдем со мной.

Олег открывает заднюю дверь грузовика, и из темноты выглядывает множество глаз. Использованные, усталые, измотанные женщины смотрят на нас в ответ. Многие из них красивы, несмотря на свой грязный внешний вид. Отец будет доволен.

Я жестом приглашаю их следовать за мной. Они тихо перешептываются между собой, выходя из грузовика. Ирина продолжает бросать на меня убийственные взгляды, что только укрепляет мою решимость. Она сделает это, потому что ее об этом просят. Если сестра моей невесты ожидает защиты с моей стороны и чертовую студию, то должна сделать это для меня. В любом случае, именно ей имеет больше смысла справиться с этим. По крайней мере, мне не нужно беспокоиться о том, что кто-то из женщин забеременеет, будет изнасилован или таинственно умрет.

Ирина фыркает, бормоча себе под нос яростные русские ругательства.

Ладно, может быть, кто-то умрет… только время покажет.

Я провожу женщин вокруг дома, направляя к задней части, где находится небольшой сарай. Внутри него расположена лестница, ведущая под дом. Под нашим домом находится место, где мы тренируем наших бойцов и шлюх. И те, кто не поддается манипуляциям, будут проданы таким, как Вэн Ветров и его семье. Они хороши тем, что торгуют горсткой никчемных женщин.

Я достаю из кармана связку ключей. Звук двигателя грузовика эхом отдается от покрытого снегом пейзажа, когда Олег уезжает. Степан замыкает шествие, следя за тем, чтобы ни одна из шлюх не сбежала. Я не уверен, забрал ли их Олег или заманил сюда под предлогом улучшения условий труда, но, в любом случае, я заплатил за них, и они мои.